Расширение предметной области когнитивной
психологии (она уже вышла на проблемы искусственного интеллекта) рано
или поздно приведет к вопросу об адекватности информационного подхода
для изучения взаимодействия микро- и макроструктур. По-видимому, здесь
следует говорить не столько о неприменимости информационного подхода
вообще, сколько о границах его действия (полномочиях) на территории
психического.
В когнитивных моделях предполагается непрерывность информацион-
ных преобразований от входа до выхода системы, подобно тому, как это
имеет место в технике: последовательно проходя через различные блоки,
электрический сигнал меняет свои параметры, приобретая на выходе тре-
буемый вид. Здесь все очень просто: блоки системы общаются друг с дру-
гом на одном языке - языке электрических сигналов. Но электрические
сигналы - это не язык движений, точно также как не язык мышления,
внимания, эмоций. В различных подсистемах интеллекта функционируют
разные языки. Этот немаловажный факт нашел свое отражение лишь в
одной модели, предложенной Н.А.Бернштейном, - модели сервомеханиз-
ма двигательного акта. В ней есть специальный блок перешифровки сен-
сорных коррекций в мышечные команды. А это и есть аналог перевода
информации с одного языка на другой. Н.А.Бернштейн прямо и с небезос-
новательной осторожностью говорил о том, что сейчас (это было в начале
60-х) ничего нельзя сказать о работе блока перешифровки, отложив это
решение на будущее. Похоже, однако, что будущее забыло об этом. Не
потому ли, что его жители перестали быть полиглотами даже в своем
собственном мышлении? Не поддается рациональному объяснению ны-
нешний восторг ученого сообщества (не только психологического) по по-
воду давным-давно установленного факта асимметрии левого и правого
полушарий мозга. Но ведь у человека, помимо слов и образов, существу-
ют языки движений, установок, действий, жестов, знаков, символов, мета-
фор, глубинных семантических структур; существуют и метаязыки смыслов.
Могут возразить: разве в нервной системе есть Другой способ переда-
чи информации, кроме электрических сигналов? Или: разве преобразова-
ние информации нельзя рассматривать как перевод с одного языка на дру-
гой? Что касается первого вопроса, то согласно современным нейрофизи-
ологическим данным, судьба электрического импульса, передаваемого по
нерву, зависит от состояния поля, в котором находится принимающая
этот импульс нервная клетка, а само поле создается активностью клеточ-
ных ансамблей, имеющих самые разнообразные конфигурации и выполня-
ющих такие же разные функции. Существуют и нейрогуморальные пути
циркуляции информации по организму. Так что ни нервный импульс, ни
последовательность импульсов нельзя считать единственными носителя-
ми информации в центральной нервной системе. Но это ответ для инжене-
ров, интересующихся устройством "человеческой машины". Сторонники
информационного подхода с самого начала оговаривают (с такой оговор-
кой мы встречаемся у и в книге Р.Солсо), что их модели - это не нервные
образования, что блоки ~ это не нервные механизмы, а связи между бло-
ками - это не нервные проводящие пути. Их возражение скорее будет
похоже на второй из поставленных вопросов. И на него следует ответить
отрицательно. Перевод с одного языка на другой не создает принципиаль-
но новой информации. Напротив, его задача состоит в максимально пол-
Встипительная статья
б о i э
с О ..-. 1 g ,X,.,<,
1м. В. г. чммговка
>>К J?
ной и точной передаче содержания текста оригинала. А для этого нужно
отвлечься от информации ( конкретного звучания или написания слов) и
перейти к системе значений и смыслов. Здесь мы имеем не непосредствен-
ный переход от одного вида информации к другому (то есть собственно
перекодирование), а опосредствованный многообразными действиями пе-
реход от информации к значениям и смыслам, а от них - снова к информа-
ции, но уже в ином виде. Проще говоря, смысл, конечно, укоренен в бы-
тии, но это не перевод бытия на язык смысла, а извлечение, экстрагирова-
ние смысла из бытия - если он в нем имеется. Таким образом, в информа-
ционном потоке имеет место разрыв, "зазор", заполненный значениями и
смыслами, причем последние выступают в качестве медиаторов информа-
ционных переходов. О преобразованиях информации здесь можно гово-
рить лишь очень абстрактно, забывая или (что бывает чаще) не зная о
самом главном - процессе оперирования значениями и смыслами.
Включение в когнитивные модели операторов значений и смыслов, в
том числе означения смыслов и осмысления значений, - дело будущего.
Инженеры только недавно столкнулись с проблемами семантических пре-
образований в связи с созданием квазиинтеллектуальных систем. И здесь
психологи оказались ненамного впереди, зная, чего делать не следует, но
не зная, как сделать то, что нужно делать. Дело в том, что триада позна-
ния, состоящая из взаимодействия трех составляющих - приобретения,
структурирования и оперирования знаниями, - исследована в психологии
только частично. Мы многое знаем о формировании отдельных понятий и
умственных действий, о формировании зрительных образов, о психологи-
ческой структуре деятельности и действия, но почти ничего не знаем о
структуре и оперировании знаниями в когнитивных полях, в полях значе-
ний, смыслов, метафор, не редуцируемых к понятиям. Вакуум заполняет-
ся старыми формально-логическими категориями, модифицированными до
неузнаваемости новыми названиями. Кластерная модель, сетевая модель,
пропозициональные сети, скрипты и процедуры, ассоциативные модели -
таковы разновидности моделей семантической организации, подробно опи-
санные в книге Р.Солсо. Они могут показаться новыми и оригинальными
только для тех, кто не знаком с основами формальной логики, кто ничего
не слышал о давних дискуссиях по поводу проблемы соотношения логи-
ческого и психологического в мышлении человека. Заметим, что обраще-
ние к психологической проблематике при создании квазиинтеллектуаль-
ных систем необходимо не для того, чтобы строить искусственные копии
или даже аналоги естественного интеллекта, а чтобы не повторять в доро-
гостоящих и обманчиво заманчивых разработках ошибок прошлого. У ес-
тественного и искусственного интеллекта есть только одна общая грани-
ца - проблемы триады познания. Решение этих проблем в технике и в
гуманитарных науках будет разным, и оно не может быть одинаковым в
силу различия материальных носителей того и другого. Из этой естествен-
ной неизбежности различий возникает производная (а не отдельная или
самостоятельная!) проблема взаимодействия между человеком и техни-
кой, и уже не в ее традиционном философском аспекте (как, например, у
Н.А.Бердяева), а в новом аспекте ее конкретных, технических решений.
Здесь открывается новое поле деятельности для эргономики, уже нако-
пившей опыт решения таких проблем.
Еще одно соображение по поводу когнитивных моделей, имеющее прин-
ципиально важное значение, но отсутствующее в работе Р.Солсо. В этих
Вступительная статья
18
моделях нет источников самодвижения системы субъективного опыта. Они
построены на постулате воздействия внешнего стимула на сенсорные ре-
гистры (своего рода носители восприятия). Далее, по выражению У.Найс-
сера, следуют преобразования информации, потом еще больше преобразо-
ваний информации и т.д. Модель мертва, пока нет внешнего стимула. Но
это шаг назад даже по сравнению с простейшими техническими устрой-
ствами. В рамках такой пассивно-отражательной парадигмы остаются
необъяснимыми переходы от одной формы представления знания к другой
в системе субъективного опыта, движущие силы развития самой этой си-
стемы. Чаще всего эти вопросы остаются за рамками исследования когни-
тивных процессов.
Недостаток пассивно-отражательной парадигмы состоит в том, что в
ней от системы субъективного опыта нет путей к двум другим не менее
важным в человеческой жизни системам - к системе сознания и к систе-
ме деятельности (определение сознания в терминологическом словаре
Р.Солсо вообще не выдерживает никакой критики, а о влиянии деятельно-
сти впервые упоминается им при изложении концепции Л.С.Выготского).
Между тем, действие - это по природе своей открытая система, открытая
не только для воздействия среды на организм, но и организма на среду.
Эта система, которая находится в постоянном движении и поэтому никог-
да не может быть тождественна самой себе. Взаимодействие между орга-
низмом и средой (даже информационное) не может происходить вне дей-
ствия. Именно в нем формируется система предметно наполненных значе-
ний и смыслов, которая затем отражается в сознании индивида и консти-
туирует весь его субъективный мир, но не в виде мертвого содержимого
памяти, извлекаемого по внешнему запросу (как в компьютере), а в виде
образа мира (в смысле А.Н.Леонтьева), накопившего в себе кинетическую
энергию формирующего его действия. Потенциальная энергия образа (эй-
детическая энергия или энтелехия) способна к спонтанному излучению и
переходит в кинетическую энергию нового действия. В этом постоянном
энергетическом обмене - источник самодвижения, саморазвития живого
организма, без которого никакая внешняя среда не способна вывести его
из состояния духовной смерти, безразличия и пустоты. Духовная жизнь
начинается не с обмена информацией, а с началом познавательного и од-
новременно страстного, аффективного, волевого действия, которое в кон-
це концов ведет к "умному деланию" (не только в теологическом смысле).
Когда когнитивная психология научится все это учитывать и исследовать,
она станет просто Психологией - наукой о душе, к чему медленно но
верно идут сколько-нибудь уважающие себя направления психологичес-
кой науки. Ведь слово Психология самодотстаточно, оно исчерпывающим
образом характеризует нашу науку. Любые прилагательные к этому слову
свидетельствуют о частичности научных направлений, тех или иных тео-
рий или о скромности притязаний их авторов (правда, слишком многие из
них не подозревают о последней).
Развитие когнитивной психологии началось с уже упомянутого иссле-
дования иконической памяти Дж.Сперлингом. Несмотря на длительные и
не оконченные до сего времени споры о механизмах "иконы", сам факт ее
существования не вызывает сомнения. Методический прием частичного
воспроизведения по послестимульной инструкции показал, что объем хра-
нения в три-четыре раза превышает объем воспроизведения, по которому
в течение более столетия судили об объеме восприятия, внимания, крат-
Вступительная статья
19
ковременной памяти. Исследование Сперлинга - это не проектирование
некоторой новой функции (новообразования, артефакта, артеакта и т.д.),
как это было, например, в исследовании А.Н.Леонтьева и А.В.Запорожца
по формированию у испытуемых способности к цветоразличению кожей
ладони. Это - выявление ранее неизвестных возможностей нашей памя-
ти. Аналогичным образом, обнаружена скорость сканирования буквенного
и цифрового материала, равная 100-120 символов в секунду. Далее мы
можем долго дискутировать, сканирование ли это или фильтрация, но факт
остается фактом. Он легко повторим, хотя обывателю кажется, что это
паранормальные явления. Действительно, трудно признать, что наличие
сенсорного регистра, иконической памяти - это великий мнемонист Ше-
решевский (описанный А.Р.Лурия), сидящий внутри каждого из нас. Но
эта абсолютная память, к счастью для нас характеризуется меньшим, чем
у него, временем хранения.
И таких фактов за стравнительно короткий срок получено множество.
Без их учета и объяснения не может существовать и развиваться далее
общая и экспериментальная психология в их привычном понимании. Глав-
нейшим достижением когнитивной психологии является создание своего
рода зондов, с помощью которых возможно прощупывание не данных на-
блюдению и самонаблюдению внутренних форм психической деятельнос-
ти. После такого прощупывания строятся гипотезы о внутреннем образе
ее структуры или модели когнитивных актов, которые затем вновь прове-
ряются, а затем строятся новые модели. Экспериментирование в когни-
тивной психологии приобрело "индустриальный" характер. Осознанно или
неосознанно, но когнитивная психология пошла не по пути микроскопии
неподвижных пространственных архитектур, а по пути микроскопии вре-
мени, микроскопии "хронотопа" (именно так А.А.Ухтомский охарактери-
зовал в 1927 г первые достижения Н.А.Бернштейна в области биомехани-
ки движений, сравнив их с достижениями Левенгука и Мальпиги).
Таким образом, когнитивная психологи уже вошла в тело психологии,
и никакое другое психологическое направление не может игнорировать ее
достижения. Иное дело - объяснительные схемы, которые в психологи-
ческой науке всегда недостаточны. Сказанное ни в коем случае не следует
воспринимать как критику когнитивной психологии или автора одноимен-
ной книги. Скорее, нам следует высказать удовлетворение (или компли-
мент) по поводу того, что Р.Солсо многократно подчеркивает гипотетичес-
кий, даже метафорический характер моделей, предлагаемых когнитивны-
ми психологами. Это вызывает уважение к их авторам, и модели, модели,
модели... начинают восприниматься c большим доверием, чем слова, сло-
ва, слова... И не только потому, что постепенно происходит как обмен, так
и взаимообогащение когнитивных и компьютерных метафор. Происходит
также приращение психологического знания.
Поэтому сказанное в этом вступительном очерке есть упреждение про-
блем, с которыми когнитивная психология (и психология в целом) столк-
нется в недалеком будущем, и воспоминания о тех заветах, которые нам
оставили наши незабвенные учителя.
В.П.Зинченко
А.И.Назаров
Вступительная статья
20
Предисловие к русскому изда-
нию книги Роберта Л.Солсо
"Когнитивная психология" )
"По желонию авторе мы приводим так-
же параллельный английский текст.
Двадцать лет назад я впервые при-
ехал в Россию из Хельсинки и по пути
в Петербург (тогда Ленинград) и
Москву остановился позавтракать в
Выборге. Поскольку я давно уже пе-
реварил эту еду, мне запомнились раз-
мышления о судьбе, которая меня
ждала: я довольно слабо представлял
себе, куда приведет меня эта экскур-
сия и сколько продлится мое путеше-
ствие. Конечно, я не думал, что кни-
га по когнитивной психологии, кото-
рая тогда только планировалась, од-
нажды будет переведена на русский
язык.
Вернулся я в Россию в 1981 году
в рамках программы Фулбрайта и
преподавал когнитивную психологию
в Московском Государственном уни-
верситете. К этому времени вышло
Первое издание "Когнитивной психо-
логии". Это издание я использовал у
себя в классе и небольшое количе-
ство экземпляров этой книги было
распространено в (тогда) Советском
Союзе. Я помню не один случай, ког-
да по приезде в отдаленный городок
кто-то протягивал мне экземпляр
"Когнитивной психологии" и просил
оставить автограф на "драгоценной"
книге. В каждом таком случае имен-
но я удостаивался чести гораздо боль-
ше, чем счастливый обладатель кни-
ги.
Пребывание в Москве оказалось
в то время для меня очень интерес-
ным и принесло огромное удовлетво-
рение, так как я своими глазами уви-
дел, какова жизнь в России. Я жил в
Главном здании университета на Ле-
нинских Горах, катался на метро, ел
и пил с московскими студентами и
своими коллегами, навещал русские
квартиры и дачи, ходил в театр и в
Preface for the Russian edition
of Cognitive Psychology by
Robert L. Solso
Twenty years ago I first entered
Russia from Helsinki and stopped for
lunch at Vyborg en route to St. Pe-
tersburg (then Leningrad) and Mos-
cow. As I consumed that meal long
ago I remembered contemplating the
fate that awaited rhe: Little did I know
exactly where the excursion would
lead and low long the journey would
take. Certainly, I did not imagine that
a book on cognitive psychology,
which at that time was only in the
planning stage, would someday be
translated in the Russian language.
I returned to Russia in 1981 un-
der the auspices of the Fulbright pro-
gram and taught cognitive psychology
at Moscow State University. By this
time, the first edition of Cognitive
Psychology had been published. I used
this edition in my class and a
moderate number of these books were
distributed thought the (then) Soviet
Union. On more than one occasion I
remember traveling to a remote town
and someone would produce a copy
of Cognitive Psychology and ask me
to autograph their "precious" copy.
In every instance it was I who was
honored, far more than the proud book
owner.
Living in Moscow at that time
proved to be a challenging and enor-
mously gratifying, as I saw, with my
own eyes, what life in Russia was
really like. I lived at the main
University residence building on
Lenin Hills, traveled by Metro, ate
and drank with Russian students and
colleagues, visited Russian aparments
and dachas, went to the theater and
оперу, совершал долгие прогулки по
паркам и улицам многих городов и
стоял в длинных очередях, чтобы ку-
пить все, что нужно для существова-
ния в этой чарующей метрополии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
психологии (она уже вышла на проблемы искусственного интеллекта) рано
или поздно приведет к вопросу об адекватности информационного подхода
для изучения взаимодействия микро- и макроструктур. По-видимому, здесь
следует говорить не столько о неприменимости информационного подхода
вообще, сколько о границах его действия (полномочиях) на территории
психического.
В когнитивных моделях предполагается непрерывность информацион-
ных преобразований от входа до выхода системы, подобно тому, как это
имеет место в технике: последовательно проходя через различные блоки,
электрический сигнал меняет свои параметры, приобретая на выходе тре-
буемый вид. Здесь все очень просто: блоки системы общаются друг с дру-
гом на одном языке - языке электрических сигналов. Но электрические
сигналы - это не язык движений, точно также как не язык мышления,
внимания, эмоций. В различных подсистемах интеллекта функционируют
разные языки. Этот немаловажный факт нашел свое отражение лишь в
одной модели, предложенной Н.А.Бернштейном, - модели сервомеханиз-
ма двигательного акта. В ней есть специальный блок перешифровки сен-
сорных коррекций в мышечные команды. А это и есть аналог перевода
информации с одного языка на другой. Н.А.Бернштейн прямо и с небезос-
новательной осторожностью говорил о том, что сейчас (это было в начале
60-х) ничего нельзя сказать о работе блока перешифровки, отложив это
решение на будущее. Похоже, однако, что будущее забыло об этом. Не
потому ли, что его жители перестали быть полиглотами даже в своем
собственном мышлении? Не поддается рациональному объяснению ны-
нешний восторг ученого сообщества (не только психологического) по по-
воду давным-давно установленного факта асимметрии левого и правого
полушарий мозга. Но ведь у человека, помимо слов и образов, существу-
ют языки движений, установок, действий, жестов, знаков, символов, мета-
фор, глубинных семантических структур; существуют и метаязыки смыслов.
Могут возразить: разве в нервной системе есть Другой способ переда-
чи информации, кроме электрических сигналов? Или: разве преобразова-
ние информации нельзя рассматривать как перевод с одного языка на дру-
гой? Что касается первого вопроса, то согласно современным нейрофизи-
ологическим данным, судьба электрического импульса, передаваемого по
нерву, зависит от состояния поля, в котором находится принимающая
этот импульс нервная клетка, а само поле создается активностью клеточ-
ных ансамблей, имеющих самые разнообразные конфигурации и выполня-
ющих такие же разные функции. Существуют и нейрогуморальные пути
циркуляции информации по организму. Так что ни нервный импульс, ни
последовательность импульсов нельзя считать единственными носителя-
ми информации в центральной нервной системе. Но это ответ для инжене-
ров, интересующихся устройством "человеческой машины". Сторонники
информационного подхода с самого начала оговаривают (с такой оговор-
кой мы встречаемся у и в книге Р.Солсо), что их модели - это не нервные
образования, что блоки ~ это не нервные механизмы, а связи между бло-
ками - это не нервные проводящие пути. Их возражение скорее будет
похоже на второй из поставленных вопросов. И на него следует ответить
отрицательно. Перевод с одного языка на другой не создает принципиаль-
но новой информации. Напротив, его задача состоит в максимально пол-
Встипительная статья
б о i э
с О ..-. 1 g ,X,.,<,
>>К J?
ной и точной передаче содержания текста оригинала. А для этого нужно
отвлечься от информации ( конкретного звучания или написания слов) и
перейти к системе значений и смыслов. Здесь мы имеем не непосредствен-
ный переход от одного вида информации к другому (то есть собственно
перекодирование), а опосредствованный многообразными действиями пе-
реход от информации к значениям и смыслам, а от них - снова к информа-
ции, но уже в ином виде. Проще говоря, смысл, конечно, укоренен в бы-
тии, но это не перевод бытия на язык смысла, а извлечение, экстрагирова-
ние смысла из бытия - если он в нем имеется. Таким образом, в информа-
ционном потоке имеет место разрыв, "зазор", заполненный значениями и
смыслами, причем последние выступают в качестве медиаторов информа-
ционных переходов. О преобразованиях информации здесь можно гово-
рить лишь очень абстрактно, забывая или (что бывает чаще) не зная о
самом главном - процессе оперирования значениями и смыслами.
Включение в когнитивные модели операторов значений и смыслов, в
том числе означения смыслов и осмысления значений, - дело будущего.
Инженеры только недавно столкнулись с проблемами семантических пре-
образований в связи с созданием квазиинтеллектуальных систем. И здесь
психологи оказались ненамного впереди, зная, чего делать не следует, но
не зная, как сделать то, что нужно делать. Дело в том, что триада позна-
ния, состоящая из взаимодействия трех составляющих - приобретения,
структурирования и оперирования знаниями, - исследована в психологии
только частично. Мы многое знаем о формировании отдельных понятий и
умственных действий, о формировании зрительных образов, о психологи-
ческой структуре деятельности и действия, но почти ничего не знаем о
структуре и оперировании знаниями в когнитивных полях, в полях значе-
ний, смыслов, метафор, не редуцируемых к понятиям. Вакуум заполняет-
ся старыми формально-логическими категориями, модифицированными до
неузнаваемости новыми названиями. Кластерная модель, сетевая модель,
пропозициональные сети, скрипты и процедуры, ассоциативные модели -
таковы разновидности моделей семантической организации, подробно опи-
санные в книге Р.Солсо. Они могут показаться новыми и оригинальными
только для тех, кто не знаком с основами формальной логики, кто ничего
не слышал о давних дискуссиях по поводу проблемы соотношения логи-
ческого и психологического в мышлении человека. Заметим, что обраще-
ние к психологической проблематике при создании квазиинтеллектуаль-
ных систем необходимо не для того, чтобы строить искусственные копии
или даже аналоги естественного интеллекта, а чтобы не повторять в доро-
гостоящих и обманчиво заманчивых разработках ошибок прошлого. У ес-
тественного и искусственного интеллекта есть только одна общая грани-
ца - проблемы триады познания. Решение этих проблем в технике и в
гуманитарных науках будет разным, и оно не может быть одинаковым в
силу различия материальных носителей того и другого. Из этой естествен-
ной неизбежности различий возникает производная (а не отдельная или
самостоятельная!) проблема взаимодействия между человеком и техни-
кой, и уже не в ее традиционном философском аспекте (как, например, у
Н.А.Бердяева), а в новом аспекте ее конкретных, технических решений.
Здесь открывается новое поле деятельности для эргономики, уже нако-
пившей опыт решения таких проблем.
Еще одно соображение по поводу когнитивных моделей, имеющее прин-
ципиально важное значение, но отсутствующее в работе Р.Солсо. В этих
Вступительная статья
18
моделях нет источников самодвижения системы субъективного опыта. Они
построены на постулате воздействия внешнего стимула на сенсорные ре-
гистры (своего рода носители восприятия). Далее, по выражению У.Найс-
сера, следуют преобразования информации, потом еще больше преобразо-
ваний информации и т.д. Модель мертва, пока нет внешнего стимула. Но
это шаг назад даже по сравнению с простейшими техническими устрой-
ствами. В рамках такой пассивно-отражательной парадигмы остаются
необъяснимыми переходы от одной формы представления знания к другой
в системе субъективного опыта, движущие силы развития самой этой си-
стемы. Чаще всего эти вопросы остаются за рамками исследования когни-
тивных процессов.
Недостаток пассивно-отражательной парадигмы состоит в том, что в
ней от системы субъективного опыта нет путей к двум другим не менее
важным в человеческой жизни системам - к системе сознания и к систе-
ме деятельности (определение сознания в терминологическом словаре
Р.Солсо вообще не выдерживает никакой критики, а о влиянии деятельно-
сти впервые упоминается им при изложении концепции Л.С.Выготского).
Между тем, действие - это по природе своей открытая система, открытая
не только для воздействия среды на организм, но и организма на среду.
Эта система, которая находится в постоянном движении и поэтому никог-
да не может быть тождественна самой себе. Взаимодействие между орга-
низмом и средой (даже информационное) не может происходить вне дей-
ствия. Именно в нем формируется система предметно наполненных значе-
ний и смыслов, которая затем отражается в сознании индивида и консти-
туирует весь его субъективный мир, но не в виде мертвого содержимого
памяти, извлекаемого по внешнему запросу (как в компьютере), а в виде
образа мира (в смысле А.Н.Леонтьева), накопившего в себе кинетическую
энергию формирующего его действия. Потенциальная энергия образа (эй-
детическая энергия или энтелехия) способна к спонтанному излучению и
переходит в кинетическую энергию нового действия. В этом постоянном
энергетическом обмене - источник самодвижения, саморазвития живого
организма, без которого никакая внешняя среда не способна вывести его
из состояния духовной смерти, безразличия и пустоты. Духовная жизнь
начинается не с обмена информацией, а с началом познавательного и од-
новременно страстного, аффективного, волевого действия, которое в кон-
це концов ведет к "умному деланию" (не только в теологическом смысле).
Когда когнитивная психология научится все это учитывать и исследовать,
она станет просто Психологией - наукой о душе, к чему медленно но
верно идут сколько-нибудь уважающие себя направления психологичес-
кой науки. Ведь слово Психология самодотстаточно, оно исчерпывающим
образом характеризует нашу науку. Любые прилагательные к этому слову
свидетельствуют о частичности научных направлений, тех или иных тео-
рий или о скромности притязаний их авторов (правда, слишком многие из
них не подозревают о последней).
Развитие когнитивной психологии началось с уже упомянутого иссле-
дования иконической памяти Дж.Сперлингом. Несмотря на длительные и
не оконченные до сего времени споры о механизмах "иконы", сам факт ее
существования не вызывает сомнения. Методический прием частичного
воспроизведения по послестимульной инструкции показал, что объем хра-
нения в три-четыре раза превышает объем воспроизведения, по которому
в течение более столетия судили об объеме восприятия, внимания, крат-
Вступительная статья
19
ковременной памяти. Исследование Сперлинга - это не проектирование
некоторой новой функции (новообразования, артефакта, артеакта и т.д.),
как это было, например, в исследовании А.Н.Леонтьева и А.В.Запорожца
по формированию у испытуемых способности к цветоразличению кожей
ладони. Это - выявление ранее неизвестных возможностей нашей памя-
ти. Аналогичным образом, обнаружена скорость сканирования буквенного
и цифрового материала, равная 100-120 символов в секунду. Далее мы
можем долго дискутировать, сканирование ли это или фильтрация, но факт
остается фактом. Он легко повторим, хотя обывателю кажется, что это
паранормальные явления. Действительно, трудно признать, что наличие
сенсорного регистра, иконической памяти - это великий мнемонист Ше-
решевский (описанный А.Р.Лурия), сидящий внутри каждого из нас. Но
эта абсолютная память, к счастью для нас характеризуется меньшим, чем
у него, временем хранения.
И таких фактов за стравнительно короткий срок получено множество.
Без их учета и объяснения не может существовать и развиваться далее
общая и экспериментальная психология в их привычном понимании. Глав-
нейшим достижением когнитивной психологии является создание своего
рода зондов, с помощью которых возможно прощупывание не данных на-
блюдению и самонаблюдению внутренних форм психической деятельнос-
ти. После такого прощупывания строятся гипотезы о внутреннем образе
ее структуры или модели когнитивных актов, которые затем вновь прове-
ряются, а затем строятся новые модели. Экспериментирование в когни-
тивной психологии приобрело "индустриальный" характер. Осознанно или
неосознанно, но когнитивная психология пошла не по пути микроскопии
неподвижных пространственных архитектур, а по пути микроскопии вре-
мени, микроскопии "хронотопа" (именно так А.А.Ухтомский охарактери-
зовал в 1927 г первые достижения Н.А.Бернштейна в области биомехани-
ки движений, сравнив их с достижениями Левенгука и Мальпиги).
Таким образом, когнитивная психологи уже вошла в тело психологии,
и никакое другое психологическое направление не может игнорировать ее
достижения. Иное дело - объяснительные схемы, которые в психологи-
ческой науке всегда недостаточны. Сказанное ни в коем случае не следует
воспринимать как критику когнитивной психологии или автора одноимен-
ной книги. Скорее, нам следует высказать удовлетворение (или компли-
мент) по поводу того, что Р.Солсо многократно подчеркивает гипотетичес-
кий, даже метафорический характер моделей, предлагаемых когнитивны-
ми психологами. Это вызывает уважение к их авторам, и модели, модели,
модели... начинают восприниматься c большим доверием, чем слова, сло-
ва, слова... И не только потому, что постепенно происходит как обмен, так
и взаимообогащение когнитивных и компьютерных метафор. Происходит
также приращение психологического знания.
Поэтому сказанное в этом вступительном очерке есть упреждение про-
блем, с которыми когнитивная психология (и психология в целом) столк-
нется в недалеком будущем, и воспоминания о тех заветах, которые нам
оставили наши незабвенные учителя.
В.П.Зинченко
А.И.Назаров
Вступительная статья
20
Предисловие к русскому изда-
нию книги Роберта Л.Солсо
"Когнитивная психология" )
"По желонию авторе мы приводим так-
же параллельный английский текст.
Двадцать лет назад я впервые при-
ехал в Россию из Хельсинки и по пути
в Петербург (тогда Ленинград) и
Москву остановился позавтракать в
Выборге. Поскольку я давно уже пе-
реварил эту еду, мне запомнились раз-
мышления о судьбе, которая меня
ждала: я довольно слабо представлял
себе, куда приведет меня эта экскур-
сия и сколько продлится мое путеше-
ствие. Конечно, я не думал, что кни-
га по когнитивной психологии, кото-
рая тогда только планировалась, од-
нажды будет переведена на русский
язык.
Вернулся я в Россию в 1981 году
в рамках программы Фулбрайта и
преподавал когнитивную психологию
в Московском Государственном уни-
верситете. К этому времени вышло
Первое издание "Когнитивной психо-
логии". Это издание я использовал у
себя в классе и небольшое количе-
ство экземпляров этой книги было
распространено в (тогда) Советском
Союзе. Я помню не один случай, ког-
да по приезде в отдаленный городок
кто-то протягивал мне экземпляр
"Когнитивной психологии" и просил
оставить автограф на "драгоценной"
книге. В каждом таком случае имен-
но я удостаивался чести гораздо боль-
ше, чем счастливый обладатель кни-
ги.
Пребывание в Москве оказалось
в то время для меня очень интерес-
ным и принесло огромное удовлетво-
рение, так как я своими глазами уви-
дел, какова жизнь в России. Я жил в
Главном здании университета на Ле-
нинских Горах, катался на метро, ел
и пил с московскими студентами и
своими коллегами, навещал русские
квартиры и дачи, ходил в театр и в
Preface for the Russian edition
of Cognitive Psychology by
Robert L. Solso
Twenty years ago I first entered
Russia from Helsinki and stopped for
lunch at Vyborg en route to St. Pe-
tersburg (then Leningrad) and Mos-
cow. As I consumed that meal long
ago I remembered contemplating the
fate that awaited rhe: Little did I know
exactly where the excursion would
lead and low long the journey would
take. Certainly, I did not imagine that
a book on cognitive psychology,
which at that time was only in the
planning stage, would someday be
translated in the Russian language.
I returned to Russia in 1981 un-
der the auspices of the Fulbright pro-
gram and taught cognitive psychology
at Moscow State University. By this
time, the first edition of Cognitive
Psychology had been published. I used
this edition in my class and a
moderate number of these books were
distributed thought the (then) Soviet
Union. On more than one occasion I
remember traveling to a remote town
and someone would produce a copy
of Cognitive Psychology and ask me
to autograph their "precious" copy.
In every instance it was I who was
honored, far more than the proud book
owner.
Living in Moscow at that time
proved to be a challenging and enor-
mously gratifying, as I saw, with my
own eyes, what life in Russia was
really like. I lived at the main
University residence building on
Lenin Hills, traveled by Metro, ate
and drank with Russian students and
colleagues, visited Russian aparments
and dachas, went to the theater and
оперу, совершал долгие прогулки по
паркам и улицам многих городов и
стоял в длинных очередях, чтобы ку-
пить все, что нужно для существова-
ния в этой чарующей метрополии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81