— Они миллионами сдаются в плен, миллионами погибают.
— Они попадают в плен и погибают в борьбе. Это совсем другое дело. И потому они победят.
— От этого мир ничего не выиграет. Если они по , все полетит к чертям.
— Почему?
— Ты что, не знаешь коммунистов? Они навязывают людям свой строй, свой образ жизни. Хоть ты мйе и друг, но я бы не хотел, чтобы ты спал под одним одеялом с моей женой и чтобы все мы хлебали из одной миски.
Антон от души рассмеялся.
— Чего ты смеешься? — рассердился капитан.— Коммунисты так и делают.
— Кто тебе сказал?
— От многих слышал. У моей матери была знакомая эмигрантка из России.
— А я слышал, будто на Западе, в том числе и в твоей Норвегии, капиталисты на завтрак сосут у рабочих кровь.
— Какая чушь!
— Почему же ты веришь россказням твоей эмигрантки о коммунистах? — спросил Антон.— А что касается навязывания своего строя и образа жизни, ты тоже ошибаешься. Коммунисты этим никогда не занимались. У них своя большая, богатая земля, зачем им отторгать чужие земли, как это делают гитлеровцы. Коммунисты считают, что каждый народ вправе сам решить свою судьбу. Так что норвежцы после войны будут жить так, как сами захотят.
— Это было бы неплохо,— произнес капитан.— У немцев железная хватка, они не позволят нам жить как хотим.
— Не сомневаюсь. Помолчав, капитан продолжал:
— В таком случае у меня к тебе такой вопрос. Где, по-твоему, лучше переждать войну — у союзников или у них, у нацистов?
— Я думаю, у союзников.
— Тогда надо грести в обратную сторону,— сказал капитан.— В Испании мы попадем к фашистам.
— Конечно! — согласился Антон.
— Мда,— произнес капитан.— Жизнь — сложная штука. А у тебя светлая голова, Антон. Из тебя со временем выйдет отличный штурман. Если все будет так, как ты говоришь, я покрою все расходы на обучение. Тебе не придется ничего выплачивать мне. Только бы нас подобрали союзники! Только бы нам продержаться! Страшно хочется есть. Чем бы хоть немного заглушить голод?
— Чем же тут его заглушить?
— Может, попробовать медузу,— рассуждал капитан.— Самое главное теперь — сохранить силы.
— А потому перестанем грести.
— Думаешь, тогда мы будем стоять на месте? — усмехнулся капитан.— Гольфстрим унесет нас в Бискайский залив, оттуда попадем к берегам Франции, а это конец.
— Так долго нам все равно не продержаться,— сказал Антон.— Давай перестанем грести. Может, все-таки...
Пополудни ветер затих, волны уменьшились. Антон увидел неподалеку океанских медуз. Они казались очень красивыми — большие прозрачные цветы с радужными венчиками. Антон почувствовал, как у него задвигались челюсти. Ему приходилось слышать, что на востоке медуз употребляют в пищу, приготовляя их каким-то особым способом. Но сырыми... «А может, и сырые медузы вполне съедобны»,— подумал Антон и глазами указал на них капитану.
— Вот наше спасение! — с радостью воскликнул капитан и продолжал с иронией: — Теперь у нас есть все, что нужно,— запасы воды и провиант. А это значит, мы продержимся еще пару дней.
Но выловить медузу было не так-то легко. Скользкий студень выскальзывал из рук, обжигая ладони.
— Черт побери! — ругался капитан.— Знаешь что? Постарайся изловить их беретом.
Медуз было множество. Они легонько покачивались на волнах, то поднимаясь на поверхность, то уходя в глубину. Можно было подумать, что они решили порезвиться.
— Ну и ну,— сказал Антон, снимая берет.— Шпарят, как крапива. Все нутро сожжет.
— Лови, не рассуждай! — возразил капитан.— Слава господу богу, что такую пищу послал. Твоим беретом рыбы не поймать.
— А ты веришь в бога?
— Все-таки лучше верить, чем не верить. Даже если его нет — ничего не потеряешь. А вдруг он есть?
— Тогда гореть тебе в аду,— усмехнулся Антон.— Ты не представляешь, сколько раз тебя проклинали
Капитан поглядел на него:
— Кто же меня проклинал?
— Твои матросы, черные черти,— полушутя-полусерьезно отозвался Антон.
— Черные черти? — процедил сквозь зубы капитан.— Этот народец весь мир готов проклясть. Хорошо, что их проклятья стоят не больше, чем прошлогодний снег.
Антону наконец удалось загнать в берет большую медузу. Как только стекла вода, прекрасный цветок превратился в студенистую бесформенную массу. При мысли о том, что придется есть этот жалящий студень, к горлу подступил комок. Антон протянул капитану свой берет:
— Бери ты, Роберт!
Капитан принял берет. Как ни был он голоден, гримаса на его лице говорила, что и он испытывает омерзение при виде живого студня. Мотнув головой, как будто стараясь побороть чувство отвращения, он с трудом оторвал кусочек студенистой массы и, зажмурив глаза, положил его в рот. Но тут же выплюнул и сказал:
— Гадость! Может, сполоснуть пресной водой?
— Ну нет! — возразил Антон, взглянув на резиновый мешочек, привязанный к доске.'— Воду трогать не будем.
— Тогда ты попробуй,— сказал капитан, возвращая Антону берет.
Антон сунул в рот кусочек медузы и ощутил соленый жгучий привкус. Он сделал над собой усилие, но проглотить так и не смог — выплюнул.
— Попытайся еще раз,— настаивал капитан.— Закрой глаза и забудь, что это медуза. Представь себе, что тебя угощают желе. Скверно приготовленным желе, похожим на медузу.
— Ешь сам свое желе! — сказал Антон и возвратил берет капитану.— Пожалуй, и воды тебе дам сполоснуть. Может, тогда переваришь.
— Не стоит,— отозвался капитан и, переборов себя, снова сунул в рот кусочек медузы.
Лицо страдальчески исказилось, и, глядя на него, Антон подумал, что, наверное, так должен был выглядеть распятый Христос. «Нет, не притронусь к этой гадости,— решил он про себя.— Лучше потерпеть. Только в самом крайнем случае...»
Капитан съел добрую половину медузы, остальное выбросил в море. Возвращая Антону берет, он сказал:
— Поймай себе свежую. Попробуй, ничего страшного.
Антон сполоснул в воде свой берет и опять надел его.
— Не хочется, может, потом...
— Поешь, тебе говорят,— набросился на него капитан.— Медузы уплывут. Они плавают стаями. И как только съедят весь планктон, переберутся в другое место, Так что ешь, пока они тут.
— Не хочу. Не так уж я голоден. Придет время — я черта с рогами проглочу.
— Как знаешь,— ответил капитан.— Как бы тебе пришлось пожалеть.
Потом они лежали на спине и молча смотрели в небо. Облака постепенно уплывали за горизонт, предвечернее солнце нещадно палило. Морская вода теплее парного молока, а цветом напоминала сочный, зеленый луг. «Сколько нам еще качаться на волнах? — думал Антон.— Неужели здесь так и не появится ни один корабль? Надо вести наблюдение, как на фронте. Мы слишком увлеклись разговорами, забыв о горизонте, где в любую минуту может показаться судно». И Антон предложил, чтобы каждый наблюдал за своей стороной.
— Верно, верно,— подхватил капитан.— Но как обратить на себя внимание?
— Сними рубашку! Один из нас ляжет на доску и будет махать рубашкой.
— Лучше ты сними,— сказал капитан.— Тебе проще.
— У меня нет рубашки,— ответил Антон.
— Как — нет рубашки? — удивился капитан.
— Ты что, не знаешь? Кочегары работают в одних робах. Скидывай мундир, давай рубашку!
Капитан нехотя снял мундир и передал его Антону со словами:
—- На, подержи, только смотри, как бы деньги не выпали!
Он снял сорочку — она была сравнительно чистая — и снова напялил размокший мундир. Без привычной белой сорочки и черного галстука с жемчужиной капитан был похож на вымокшего под дождем петуха. Из-под нижней рубашки проглядывала поросшая густым золотистым волосом грудь. Глядя на него, Антон чуть не рассмеялся. Роберт Брун осторожно проверил свои карманы, набитые пухлыми пачками английских фунтов, и с облегчением заметил:
— А так даже лучше. Давно надо было снять эту рубашку.
— Так снимай и мундир. Без него будет еще лучше.
— Боюсь, деньги потеряю.
— Привяжем к доске. Никуда он не денется.
480
— Ничего, ничего, я потерплю,— сказал капитан и шутя добавил: — Никогда не думал, что деньги могут быть такой обузой.
Как только солнце затонуло в океане, сразу посвежело. На волнистый простор быстро опускалась темнота. Ночь обещала быть темной — настоящая южная ночь. Глядя на звезды, капитан тихонько поругивался.
— Черт его знает, где мы сейчас! И как убить эту длинную ночь?
— Давай дежурить по очереди,— предложил Антон.
— А по-моему, можем преспокойно отдыхать,— сказал капитан.— В такую темень мы не увидим корабля, а нас и подавно. Лучше отдохнем. Черт побери, вторые сутки на волнах! После этих медуз расстроился желудок.
— Не надо было есть.
— Надо, Антон. Тут ничего не поделаешь. Иначе нам крышка. На завтрак и тебя заставлю отведать.
Антон поморщился, а капитан продолжал:
— Только в этом наше спасение. Жареную рыбу в оливковом масле нам никто не подаст. И морская капуста здесь не растет. Остается одно — медузы. Конечно, как нельзя более кстати были бы устрицы, но где же их взять? Поблизости ни единого острова. А что, я бы не прочь заделаться Робинзоном, ты был бы моим Пятницей. Мы бы там переждали. А тогда... Впрочем, что говорить, надо довольствоваться тем, что бог послал.
Антону нравились оптимизм и веселость капитана. Кто мог подумать, что этот долговязый человек с водянистыми глазами обладает такой несгибаемой волей и жаждой жизни? Это открытие ободрило Антона. Теперь они оба настроились на то, что их подберет какое-нибудь судно. Не могут они так бесцельно погибнуть! Надо стиснуть зубы и ждать. Надо беречь силы. Беречь, еще раз беречь. Ни одного лишнего движения, полный покой. А главное, сохранять присутствие духа и ясность рассудка.
— О чем думаешь? — спросил он капитана, не отрывая взгляда от звезд.
— О войне,— отозвался капитан.— Отчего это людям не живется в мире, отчего они вечно дерутся? Можешь мне объяснить?
— Конечно, хотя вопрос непростой,— ответил Антон.— Эту войну развязали фашисты. Они стремятся подчинить себе другие народы, чтобы жить за их счет.
— В Норвегии,— заметил капитан,— они могут поживиться только селедкой.
— И рабами,— добавил Антон.— Рабы им нужны больше, чем селедка.
— Норвежцы ни на кого еще не гнули спину,— не без гордости произнес капитан.
Губы Антона скривились в улыбке.
— Но теперь они гнут. И если ты попадешь к фашистам, тебе тоже придется гнуть на них спину. Им нужны рабы. Недаром они поют в своем гимне.
— Я не собираюсь быть их рабом. Мы должны вернуться к союзникам. Другого пути у нас нет,— сказал Роберт Брун.
Теперь не было смысла таиться от капитана. Пришло время говорить по душам.
— Если нас подберут союзники,— начал Антон,— обещай мне, Роберт, помочь вернуться на Родину. Обещаешь?
— Конечно,— не раздумывая, отозвался капитан.— Обещаю сделать все, что будет в моих силах. Но ведь Латвию захватили немцы.
— Я хочу вернуться в Советский Союз.
— Разве там твоя родина?
— Да,— ответил Антон.— Я воевал в Испании. Боролся с фашизмом, то же самое хочу делать и теперь. Ты мне поможешь?
— Конечно! Но как?
— В Советский Север ходят корабли.
— Совершенно верно — в Архангельск.
— Ты станешь капитаном одного из транспортных судов и возьмешь меня с собой.
— Хм,— протянул капитан.— Я начинаю склоняться к тому, что военную бурю спокойней переждать на суше.
— Я не могу. Понимаешь? Не могу сидеть сложа руки.
Антон считал излишним рассказывать все, что лежало на сердце. Да и можно ли выразить это словами? Навряд ли бы капитан его понял.
— Хорошо, Антон,— подумав, сказал капитан.— Клянусь, я сделаю все, что будет в моих силах.— И вдруг спросил: — А ты коммунист?
— Да,— ответил Антон, хотя никогда не держал в руках членской книжки. И добавил: — Коммунист по убеждению.
Капитан долго молчал. Ответ Антона, видимо, озадачил его. И неудивительно — разве могло ему прийти в голову, что на его корабле плавает коммунист? А может, он был не единственный в команде? И он, именно он спас ему жизнь, вовремя подоспел со своим обломком, а теперь они плывут вместе, говорят друг другу «ты», вместе глядят в глаза смерти. Антон чувствовал, что его при- -знание ошеломило капитана. Но это продолжалось недолго. Роберт Брун натянуто усмехнулся и как бы про себя заметил:
— А вы настоящие черти. Куда вы только не пролезете!
Антон тоже усмехнулся. У него отлегло от сердца.
— Что поделаешь, уж такие мы.
— Я начинаю завидовать вам. Честное слово, не был бы я капитаном, стал бы коммунистом.
— Одно другому не мешает.
— Ты не агитируй! Мне и так хорошо. А ты уверен, что вы победите?
— Не сомневаюсь. Останусь я жив или нет, не знаю, но то, что мы победим, за это ручаюсь.
— Вы настоящие черти! — снова сказал капитан.— Только бы нас подобрали союзники! Не то...
— Не надо отчаиваться раньше времени. Давай поспим, друг, до утра.
— Что-то не хочется,— отозвался капитан и добавил: — Честное слово, вы настоящие черти.
Пристегнувшись ремнями к доске, они расслабили мускулы и, покачиваясь на волнах, пытались задремать. Но сон не приходил. Особенно беспокойной была ночь для капитана: жизнь задала ему сложный кроссворд. Заснул Роберт Брун лишь под утро, так и не заполнив многих клеточек этого кроссворда.
На рассвете третьего дня из молочной дымки на горизонте вынырнул темный силуэт корабля, и капитан закричал в восторге:
— Союзники!
С помощью капитана Антон Вейш взобрался на узкий обломок и принялся размахивать белой рубашкой. Они оба думали об одном и том же: только бы их заметили!
ОГНИ МАЯКА
Был хмурый апрельский вечер без луны и без звезд. Корабельные снасти стонали на ветру. Он дул с заснеженных гор Норвегии с такой яростью, что втиснутый между Данией и Швецией пролив Зунда, обычно спокойный, весь кипел и пенился.
Мы бросили якорь вблизи Дрогденского маяка и ждали запрошенного по радио лоцмана. Наконец из темноты, мигая бортовыми огнями, показался небольшой буксир. Карабкаясь с волны на волну, он медленно приближался к нам. Вахтенный приготовил трап. Едва буксир коснулся нашего борта, на трап ловко прыгнул статный датчанин лет тридцати. Один из штурманов провел его к капитану.
— Нильс Енсен,— представился лоцман.
Мы снялись с якоря и продолжали путь. Проходя мимо Копенгагена, который сверкал мириадами огней, бросавших в небо фиолетовый отсвет, я не выдержал и воскликнул, кивнув на берег:
— Прекрасный город!
— Прекрасный! — отозвался лоцман.— Правда, я родился и вырос в другом краю, но живу здесь довольно долго и очень полюбил этот город.
Мимо медленно проплывали острова Флакфорта и Миделгрунсфорта, выступавшие из воды, словно туши сказочных китов. Подобно гарпунам, только что вонзившимся в черные спины чудовищ, на фоне вечерней зари вздымались радиомачты и стволы орудия.
— Интересно, эти пушки стреляли, когда в Данию вторглись фашисты? — спросил я Нильса Енсена.
— Не знаю. В ту пору мне было всего-навсего пятнадцать лет. А мой отец сражался. Сражался и погиб. И мать погибла. Только я... я один остался в живых.
От горьких воспоминаний у Енсена дрогнул голос. Чтобы скрыть волнение, он вышел на мостик, некоторое время наблюдал за огнями по берегу Зунда, потом дал команду штурвальному и сказал, возвращаясь к начатому разговору:
— Это грустный рассказ.
— Извините, я не знал.
— Ничего,— ответил он.— Я и сам об этом сегодня весь день думаю.
— Вот как!
— Сегодня исполнилось двадцать лет, как погибли мои родители. Как раз сегодня.
— Да, для вас это тяжкий и горестный день,— сказал я.
— А ведь сколько на свете людей все еще вспоминают своих родных и близких, погибших в бою!
— Ваши родители тоже погибли в бою?
— Они погибли в ту ночь, когда гитлеровцы оккупировали Данию. В первую ночь войны. Я спасся. Вернее, меня спасли. А сами... погибли.
Стюардесса принесла лоцману ужин. Пожевывая ломтик сыра и прихлебывая черный кофе, он продолжал свой рассказ:
— Мой отец, Свэн Енсен, был тогда капитаном одного из датских плавучих маяков, а мы с матерью жили в отдаленном рыбачьем поселке на маленьком острове. Отец работал посменно. Каждую вторую неделю проводил дома. Жили мы в достатке. Капитанам плавучих маяков платили неплохо. К тому же и мать не сидела без дела. У нее была небольшая рыбокоптильня. А я ходил в школу, мечтал о дальних странствиях и о том, как стану капитаном. У нас был свой собственный домик, сад, корова, моторная лодка.
Летом, когда море бывало спокойно, мы с матерью навещали отца. Чаще всего по воскресеньям. Женщины в поселке обычно в это время шли в церковь, а мы садились в моторку и выходили в открытое море. Я сам вел лодку, и это доставляло мне большую радость.
К таким поездкам я тщательно готовился: облачался в синий комбинезон, натягивал старые отцовские перчатки, смазывал мотор, заливал бензином бак и ждал у мола, когда покажется мать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76