Роджерсу и Юджину Стрей-
чу. Мне очень помогли дискуссии с ними и их опубликованные
и неопубликованные работы. Мои собственные идеи так глубо-
ко впитали их мысли и так переплелись с ними, что я затрудня-
юсь кого-то упомянуть особо. Я знаю только, что то, что будет из-
ложено здесь, во многом идет от них через меня. Я также многое
приобрел из переписки с Анной Роу и Уолтером Сметом по по-
воду этой работы.
269
организованных, предварительно проверенных фактов
а методы науки рассматривал как социально одобряе-
мые средства для накопления этой массы знаний и даль-
нейшей их проверки. Наука казалась мне резервуаром,
в который все без исключения могут опустить свои вед-
ра, чтобы достать воду с 99%-ной гарантией чистоты.
Если рассматривать науку как что-то внешнее и безлич-
ное, может показаться разумным, что она не только ве-
личественно открывает новые знания, но и связана с
обезличиванием, с тенденцией управлять, с отрицанием
основной свободы выбора, с которыми я встретился в
опыте психотерапии. Сейчас я хотел бы рассмотреть
научный подход с другой, и, надеюсь, более правиль-
ной, позиции.
Наука в человеке
Наука существует только в человеке. В каждом на-
учном проекте имеются свое творческое начало, свой
процесс и свои предварительные выводы, которые су-
ществуют в человеке или в нескольких людях. Зна-
ние - даже научное знание - это то, что субъективно
принимается. Научное знание может быть сообщено
только тем, кто субъективно готов принять это сообще-
ние. Использование науки также осуществляется толь-
ко людьми, которые находятся з поисках ценностей,
имеющих для них смысл. Эти утверждения кратко сум-
мируют те изменения в акцентах, которые я бы хотел
сделать в своем понимании науки. Разрешите мне, опи-
раясь на эту точку зрения, проследить различные фазы
научного исследования.
Творческий период
Наука начинается в человеке, который преследует
свои цели, интересы и намерения, имеющие для него
личное, субъективное значение. Частично цель поиска
в какой-то области состоит в том, чтобы <что-то обна-
ружить>. В результате этого человек, если он хороший
ученый, погружается в соответствующий опыт, будь
это физическая лаборатория, животный или раститель-
ный мир, психологическая лаборатория, клиника или
что-то еще. Это погружение полное и субъективное,
270
оно подобно тому, как терапист погружается в психо-
терапию, о чем я писал ранее. Он чувствует область,
которой интересуется, он живет ею. Это больше, чем
просто думать о ней, - он позволяет своему организ-
му принять ответственность и реагировать и на осоз-
наваемом, и на неосознаваемом уровне. Он начинает
чувствовать эту область более, чем он мог бы, вероят-
но, выразить в словах. Он организмически реагирует
на нее в форме отношений, отсутствующих в его со-
знании.
Из этого полного субъективного погружения появ-
ляется творческая готовность, чувство направления, не-
ясная формулировка отношений, до этого не осознан-
ных. Затем от нее отсекается лишнее, она заостряется,
более четко формулируется, и это творческое образо-
вание становится гипотезой - утверждением, основан-
ным на личной, субъективной вере. Ученый говорит,
опираясь на весь известный и неизвестный ему опыт:
<У меня есть предчувствие, что такие-то и такие-то от-
ношения существуют и их существование имеет отно-
шение к моим личностным ценностям>.
То, что я описываю, является начальной стадией на-
учного исследования, вероятно, его наиболее важной
стадией; но именно эту стадию американские ученые,
особенно психологи, склонны свести к минимуму или
не замечать вообще. Ее не столько отрицали, сколько
просто отбрасывали. Кеннет Спенс сказал, что этот ас-
пект науки <принимается как нечто само собой разуме-
ющееся>2. Как и многое другое, что принимается как
само собой разумеющееся, оно не остается в памяти.
Конечно, именно в непосредственном личностном,
К. Спенс (1907-1967) - американский психолог, извест-
ный своими работами в области простых форм научения, обус-
ловливания <Я> и мотивации.
Может, будет уместно процитировать эту мысль: <...данные
всех наук имеют одно и то же происхождение - а именно непос-
редственный опыт наблюдающего человека, самого ученого. То
есть непосредственный опыт, начальная форма, из которой раз-
виваются все науки, больше не считается важным для исследо-
вателя как ученого. Он просто принимает это как нечто само со-
бой разумеющееся и затем переходит к задаче описания случив-
шихся событий, выявления и формулирования природы отно-
шений, имеющихся между ними>. - К. W. S р е п с е.
Psychological Theory. Ed. by M.M. Marx (New York Macmillan,
1951), p. 173.
271
субъективном опыте лежит происхождение всей науки
и каждого научного исследования.
Сверить с реальностью
Ученый творчески создал свою гипотезу, свою гипо-
тетическую веру. Но зачем сверять ее с реальностью?
Каждый из нас знает из опыта, что очень легко обма-
нуть себя, поверить тому, что будет отвергнуто дальней-
шим опытом. Как я могу определить, имеет ли эта гипо-
тетическая вера действительное отношение к наблюда-
емым фактам? Я могу использовать не один вид доказа-
тельств, а несколько. Чтобы быть уверенным в отсутст-
вии самообмана, я могу ввести определенные правила
предосторожности в процесс наблюдения. Я могу про-
консультироваться с кем-то, кто также озабочен этим
и потому изобрел полезные способы интерпретации
наблюдений. Короче, я могу использовать все слож-
ные методы, накопленные наукой. Я вижу, что изло-
жение гипотезы с помощью операциональных терми-
нов спасет меня от многих тупиков и неверных выво-
дов. Я узнаю, что контрольные группы могут помочь
мне избежать неправильных заключений. Я узнаю, что
корреляции, (.-критерии и необходимые коэффициен-
ты, а также целый набор статистических методов та-
ким же образом могут помочь сделать только разум-
ные выводы.
Итак, видно, что методы науки используются по
своему прямому назначению - как способ предотвра-
щения самообмана при возникновении моих творчески
созданных субъективных догадок, возникших из от-
ношений между мной и наблюдаемым материалом.
Именно в этом контексте, и, возможно, только в
нем, имеют место многочисленные структуры опера-
ционализма, логического позитивизма, планирования
исследования, критерии значимости и др. Они суще-
ствуют не сами по себе, а для того, чтобы найти
соответствие между субъективным чувством, догад-
кой или гипотезой человека и объективной действи-
тельностью.
И даже при всем использовании таких строгих, точ-
ных и безличностных методов ученый производит все
важные выборы субъективно. На какую из многочис-
ленных гипотез я потрачу больше времени? Какая кон-
272
тоольная группа наиболее пригодна для того, чтобы из-
бежать самообмана в этом конкретном исследовании?
Насколько я использую статистический анализ? На-
сколько я могу доверять результатам? Каждое из этих
суждений обязательно является личным, субъективным
суждением, показывающим, что удовлетворяющая нас
структура науки в основном опирается на ее субъектив-
ное использование человеком. Это наилучший инстру-
мент из тех, которые мы когда-либо были способны изо-
брести, чтобы проконтролировать наше организмиче-
ское чувствование Вселенной.
Полученные данные
Если я в ходе исследования был открыт всем фактам,
разумно выбрал и использовал все предосторожности
против самообмана, то я начинаю доверять полученным
данным и рассматривать их как плацдарм для дальней-
шего исследования и поисков.
Мне кажется, что цель самых лучших исследований
в науке - предложить гипотезу, убеждение, мнение,
которые наиболее удовлетворяли бы самого исследова-
теля и казались бы ему надежными. Если ученый в ка-
кой-то степени пытается что-то доказать не себе, а ко-
му-то еще (а я не раз допускал эту ошибку), значит, он
использует науку для защиты от угрозы своей личности.
Он не дает ей возможности играть свою действительно
творческую роль - служить человеку.
Что касается полученных научных данных, то их
субъективная основа проявляется в том, что иногда
ученый может не поверить своим собственным ре-
зультатам. <Эксперимент показал то-то и то-то, но я
думаю, что это неправильно> - такое мнение не раз
возникало у каждого ученого. Некоторые очень по-
лезные открытия обязаны своим возникновением на-
стойчивому неверию ученого своим собственным ре-
зультатам и результатам других. В этом случае ученый,
возможно, больше доверяет своим организмическим
реакциям, чем методам науки. Нет сомнения, что это
может привести как к серьезной ошибке, так и к на-
учному открытию, но утверждает ведущую роль субъ-
ективного в науке,
273
Передача научных данных
Например, этим утром, переходя вброд коралловый
риф в Карибском море, я увидел большую сонную рыбу.
Так я считаю. Если вы, не зная о моем восприятии рыбы,
также ее увидели, я чувствую себя более уверенным в
собственном наблюдении. Это явление известно как ин-
терсубъектная верификация, которая играет важную
роль в нашем понимании науки. Если я проведу вас (в бе-
седе, с помощью печатного слова или действий) через те
ступени, которые я прошел в исследовании, и вам тоже
покажется, что я не обманул себя и на самом деле обна-
ружил новые отношения, значимые для моих величин, и
что я прав в своем изначальном доверии к этим отноше-
ниям, то у вас появится начало Науки с заглавной буквы.
Именно в этот момент может показаться, что мы созда-
ли научное знание. В реальности его не существует.
Имеются лишь гипотетические убеждения, существу-
ющие субъективно во многих людях. Если эти убежде-
ния не гипотетичны, то то, что существует, - догма, а
не наука. Если, с другой стороны, никто, кроме иссле-
дователя. не верит полученным данным, тогда эти дан-
ные или результат аномальной личности, проявление
психопатологии, или необычная истина, открытая ге-
нием, которому пока никто субъективно не готов по-
верить. Это рассуждение заставляет меня рассмот-
реть ту группу людей, которая может поверить гипоте-
тическим утверждениям в каких-либо научных иссле-
дованиях.
Передача кому?
Ясно, что научные результаты могут быть переданы
только тому, кто разделяет те же самые базисные пра-
вила исследования. На австралийского бушмена не про-
изведут никакого впечатления данные науки, касающи-
еся бактериологической инфекции. Он знает, что на са-
мом деле болезнь вызывается злыми духами. Только ес-
ли он также согласится с научным методом как хоро-
шим средством, предотвращающим самообман, он, ве-
роятно, примет эти научные данные.
Но даже среди тех, кто принял основные правила
науки, начальная вера в полученные результаты научно-
го исследования может возникнуть лишь тогда, когда
274
налицо субъективная готовность поверить. Этому мож-
но найти много примеров. Большинство психологов го-
товы поверить фактам, доказывающим, что лекционная
система ведет к значительному увеличению знаний, и
совсем не готовы поверить, что невидимая им игральная
карта может быть названа с помощью экстрасенсорных
возможностей. Однако научные свидетельства в пользу
последнего гораздо более безупречны. Подобно этому,
как только появились так называемые <Йовские иссле-
дования>, показывающие, что интеллект может быть
значительно изменен при воздействии окружающих ус-
ловий, большинство психологов не поверили этому и
стали резко критиковать несовершенные научные мето-
ды. Сейчас научные доказательства этих результатов
ненамного лучше, но субъективная готовность психоло-
гов поверить этому весьма очевидна. Один ученый, за-
нимающийся историей науки, заметил, что эмпирики,
если бы они существовали в то время, были бы первы-
ми, кто не поверил данным Коперника.
Оказывается, что тот факт, верю ли я научным ре-
зультатам других ученых или своим собственным, час-
тично зависит от моей первоначальной готовности пове-
рить в эти результаты1. Одна из причин, по которой мы
не совсем осознаем этот субъективный фактор, заклю-
чается в том, что особенно в естественных науках по-
степенно были приняты и использованы огромные обла-
сти экспериментального материала, где мы готовы пове-
рить любым результатам, если в их основании лежит
Одного примера из моего собственного опыта может быть
достаточно. В 1941 году научная работа, проведенная под моим
руководством, показала, что будущее подростков-правонаруши-
телей лучше всего предсказывалось мерой их реалистического
понимания и принятия себя. Я использовал приблизительные
измерения, но они дали более верное предсказание, чем измере-
ние семейного окружения, наследственных способностей, соци-
ального окружения и т. д. В то время я был просто не готов по-
верить этим результатам, потому что, как и большинство психо-
логов, верил, что будущая преступность зависит от таких факто-
ров, как эмоциональный кл.имат в семье и влияние сверстников
в группе. Только постепенно, с развитием и углублением моего
опыта в психотерапии, я попробовал поверить в результаты это-
го и более поздних исследований (1944), которые их подтверди-
ли. Оба эти исследования изложены в статьеderstanding in the prediction of behaviour> by C. R. Rogers, B. L.
Kell and H. McNeil g. Consult. Psychol, 12, !948, pp. 174-186.
275
научная игра, организованная по соответствующим пра-
вилам.
Использование науки
Но не только происхождение, процесс и выводы на-
учного исследования представляют собой что-то, суще-
ствующее только в субъективном опыте людей. Это
происходит и при использовании науки. Наука сама по
себе никогда не занимается деперсонализацией, никог-
да не манипулирует, не контролирует. Только люди мо-
гут и будут это делать. Конечно, это очень очевидное и
банальное наблюдение, однако для меня его глубокое
понимание имело большое значение. Оно значит, что
использование научных результатов, полученных в об-
ласти психологии личности, является и будет делом
субъективного, личного выбора -- выбора того же рода,
который человек делает в психотерапии. Насколько че-
ловек своими защитными реакциями закрыл для осоз-
нания сферы своего опыта, настолько он более склонен
делать антисоциальные выборы. В какой степени он от-
крыт всем стадиям своего переживания, в такой степе-
ни мы можем быть уверены, что он с большей вероят-
ностью использует результаты и методы науки (или ка-
кие-либо другие инструменты или способности) так,
чтобы они являлись созидательными для человека и об-
щества1. Тогда в реальности не существует пугающей
сущности Науки, которая может как-то повлиять на на-
шу судьбу. Есть только люди. Но некоторые из них из-
за своих защитных реакций, конечно, являются агрес-
сивными и опасными, а современное научное знание
умножает эту агрессию и опасность. Такое представле-
ние - лишь часть картины. Имеются еще два важных
аспекта. 1. Многие люди относительно открыты своему
опыту и поэтому, вероятно, являются социально сози-
дательными. 2. И субъективный опыт психотерапии, и
относящиеся к нему научные данные показывают, что
индивиды побуждаются изменяться. Им можно помочь
изменяться в направлении большей открытости опыту,
В более полном виде я дал разумное объяснение этой точки
зрения в другой статье этой книги,Creativity>.
276
отсюда - в приобретении поведения, которое скорее
усиливает <Я> и общество, чем разрушает их.
Короче говоря, Наука никогда не может нам угро-
жать. Это могут делать только люди. Но люди способны
на многие разрушения, имея на вооружении средства,
которые дало им научное знание. У нас уже есть субъ-
ективное и объективное знание основных принципов, с
помощью которых индивиды могут достичь более кон-
структивного социального поведения, естественного
для их организмического процесса становления.
Новое объединение
Именно это направление мысли привело меня к но-
вой интеграции, в которой исчезает конфликт между
представителями <основанного на опыте> и <научного>
направлений. Данное объединение, может быть, непри-
емлемо для других, но оно действительно значимо для
меня. В предыдущем разделе его основные принципы в
значительной степени только подразумевались, но
здесь я постараюсь изложить их таким образом, чтобы
обратить внимание на доказательства противополож-
ных точек зрения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
чу. Мне очень помогли дискуссии с ними и их опубликованные
и неопубликованные работы. Мои собственные идеи так глубо-
ко впитали их мысли и так переплелись с ними, что я затрудня-
юсь кого-то упомянуть особо. Я знаю только, что то, что будет из-
ложено здесь, во многом идет от них через меня. Я также многое
приобрел из переписки с Анной Роу и Уолтером Сметом по по-
воду этой работы.
269
организованных, предварительно проверенных фактов
а методы науки рассматривал как социально одобряе-
мые средства для накопления этой массы знаний и даль-
нейшей их проверки. Наука казалась мне резервуаром,
в который все без исключения могут опустить свои вед-
ра, чтобы достать воду с 99%-ной гарантией чистоты.
Если рассматривать науку как что-то внешнее и безлич-
ное, может показаться разумным, что она не только ве-
личественно открывает новые знания, но и связана с
обезличиванием, с тенденцией управлять, с отрицанием
основной свободы выбора, с которыми я встретился в
опыте психотерапии. Сейчас я хотел бы рассмотреть
научный подход с другой, и, надеюсь, более правиль-
ной, позиции.
Наука в человеке
Наука существует только в человеке. В каждом на-
учном проекте имеются свое творческое начало, свой
процесс и свои предварительные выводы, которые су-
ществуют в человеке или в нескольких людях. Зна-
ние - даже научное знание - это то, что субъективно
принимается. Научное знание может быть сообщено
только тем, кто субъективно готов принять это сообще-
ние. Использование науки также осуществляется толь-
ко людьми, которые находятся з поисках ценностей,
имеющих для них смысл. Эти утверждения кратко сум-
мируют те изменения в акцентах, которые я бы хотел
сделать в своем понимании науки. Разрешите мне, опи-
раясь на эту точку зрения, проследить различные фазы
научного исследования.
Творческий период
Наука начинается в человеке, который преследует
свои цели, интересы и намерения, имеющие для него
личное, субъективное значение. Частично цель поиска
в какой-то области состоит в том, чтобы <что-то обна-
ружить>. В результате этого человек, если он хороший
ученый, погружается в соответствующий опыт, будь
это физическая лаборатория, животный или раститель-
ный мир, психологическая лаборатория, клиника или
что-то еще. Это погружение полное и субъективное,
270
оно подобно тому, как терапист погружается в психо-
терапию, о чем я писал ранее. Он чувствует область,
которой интересуется, он живет ею. Это больше, чем
просто думать о ней, - он позволяет своему организ-
му принять ответственность и реагировать и на осоз-
наваемом, и на неосознаваемом уровне. Он начинает
чувствовать эту область более, чем он мог бы, вероят-
но, выразить в словах. Он организмически реагирует
на нее в форме отношений, отсутствующих в его со-
знании.
Из этого полного субъективного погружения появ-
ляется творческая готовность, чувство направления, не-
ясная формулировка отношений, до этого не осознан-
ных. Затем от нее отсекается лишнее, она заостряется,
более четко формулируется, и это творческое образо-
вание становится гипотезой - утверждением, основан-
ным на личной, субъективной вере. Ученый говорит,
опираясь на весь известный и неизвестный ему опыт:
<У меня есть предчувствие, что такие-то и такие-то от-
ношения существуют и их существование имеет отно-
шение к моим личностным ценностям>.
То, что я описываю, является начальной стадией на-
учного исследования, вероятно, его наиболее важной
стадией; но именно эту стадию американские ученые,
особенно психологи, склонны свести к минимуму или
не замечать вообще. Ее не столько отрицали, сколько
просто отбрасывали. Кеннет Спенс сказал, что этот ас-
пект науки <принимается как нечто само собой разуме-
ющееся>2. Как и многое другое, что принимается как
само собой разумеющееся, оно не остается в памяти.
Конечно, именно в непосредственном личностном,
К. Спенс (1907-1967) - американский психолог, извест-
ный своими работами в области простых форм научения, обус-
ловливания <Я> и мотивации.
Может, будет уместно процитировать эту мысль: <...данные
всех наук имеют одно и то же происхождение - а именно непос-
редственный опыт наблюдающего человека, самого ученого. То
есть непосредственный опыт, начальная форма, из которой раз-
виваются все науки, больше не считается важным для исследо-
вателя как ученого. Он просто принимает это как нечто само со-
бой разумеющееся и затем переходит к задаче описания случив-
шихся событий, выявления и формулирования природы отно-
шений, имеющихся между ними>. - К. W. S р е п с е.
Psychological Theory. Ed. by M.M. Marx (New York Macmillan,
1951), p. 173.
271
субъективном опыте лежит происхождение всей науки
и каждого научного исследования.
Сверить с реальностью
Ученый творчески создал свою гипотезу, свою гипо-
тетическую веру. Но зачем сверять ее с реальностью?
Каждый из нас знает из опыта, что очень легко обма-
нуть себя, поверить тому, что будет отвергнуто дальней-
шим опытом. Как я могу определить, имеет ли эта гипо-
тетическая вера действительное отношение к наблюда-
емым фактам? Я могу использовать не один вид доказа-
тельств, а несколько. Чтобы быть уверенным в отсутст-
вии самообмана, я могу ввести определенные правила
предосторожности в процесс наблюдения. Я могу про-
консультироваться с кем-то, кто также озабочен этим
и потому изобрел полезные способы интерпретации
наблюдений. Короче, я могу использовать все слож-
ные методы, накопленные наукой. Я вижу, что изло-
жение гипотезы с помощью операциональных терми-
нов спасет меня от многих тупиков и неверных выво-
дов. Я узнаю, что контрольные группы могут помочь
мне избежать неправильных заключений. Я узнаю, что
корреляции, (.-критерии и необходимые коэффициен-
ты, а также целый набор статистических методов та-
ким же образом могут помочь сделать только разум-
ные выводы.
Итак, видно, что методы науки используются по
своему прямому назначению - как способ предотвра-
щения самообмана при возникновении моих творчески
созданных субъективных догадок, возникших из от-
ношений между мной и наблюдаемым материалом.
Именно в этом контексте, и, возможно, только в
нем, имеют место многочисленные структуры опера-
ционализма, логического позитивизма, планирования
исследования, критерии значимости и др. Они суще-
ствуют не сами по себе, а для того, чтобы найти
соответствие между субъективным чувством, догад-
кой или гипотезой человека и объективной действи-
тельностью.
И даже при всем использовании таких строгих, точ-
ных и безличностных методов ученый производит все
важные выборы субъективно. На какую из многочис-
ленных гипотез я потрачу больше времени? Какая кон-
272
тоольная группа наиболее пригодна для того, чтобы из-
бежать самообмана в этом конкретном исследовании?
Насколько я использую статистический анализ? На-
сколько я могу доверять результатам? Каждое из этих
суждений обязательно является личным, субъективным
суждением, показывающим, что удовлетворяющая нас
структура науки в основном опирается на ее субъектив-
ное использование человеком. Это наилучший инстру-
мент из тех, которые мы когда-либо были способны изо-
брести, чтобы проконтролировать наше организмиче-
ское чувствование Вселенной.
Полученные данные
Если я в ходе исследования был открыт всем фактам,
разумно выбрал и использовал все предосторожности
против самообмана, то я начинаю доверять полученным
данным и рассматривать их как плацдарм для дальней-
шего исследования и поисков.
Мне кажется, что цель самых лучших исследований
в науке - предложить гипотезу, убеждение, мнение,
которые наиболее удовлетворяли бы самого исследова-
теля и казались бы ему надежными. Если ученый в ка-
кой-то степени пытается что-то доказать не себе, а ко-
му-то еще (а я не раз допускал эту ошибку), значит, он
использует науку для защиты от угрозы своей личности.
Он не дает ей возможности играть свою действительно
творческую роль - служить человеку.
Что касается полученных научных данных, то их
субъективная основа проявляется в том, что иногда
ученый может не поверить своим собственным ре-
зультатам. <Эксперимент показал то-то и то-то, но я
думаю, что это неправильно> - такое мнение не раз
возникало у каждого ученого. Некоторые очень по-
лезные открытия обязаны своим возникновением на-
стойчивому неверию ученого своим собственным ре-
зультатам и результатам других. В этом случае ученый,
возможно, больше доверяет своим организмическим
реакциям, чем методам науки. Нет сомнения, что это
может привести как к серьезной ошибке, так и к на-
учному открытию, но утверждает ведущую роль субъ-
ективного в науке,
273
Передача научных данных
Например, этим утром, переходя вброд коралловый
риф в Карибском море, я увидел большую сонную рыбу.
Так я считаю. Если вы, не зная о моем восприятии рыбы,
также ее увидели, я чувствую себя более уверенным в
собственном наблюдении. Это явление известно как ин-
терсубъектная верификация, которая играет важную
роль в нашем понимании науки. Если я проведу вас (в бе-
седе, с помощью печатного слова или действий) через те
ступени, которые я прошел в исследовании, и вам тоже
покажется, что я не обманул себя и на самом деле обна-
ружил новые отношения, значимые для моих величин, и
что я прав в своем изначальном доверии к этим отноше-
ниям, то у вас появится начало Науки с заглавной буквы.
Именно в этот момент может показаться, что мы созда-
ли научное знание. В реальности его не существует.
Имеются лишь гипотетические убеждения, существу-
ющие субъективно во многих людях. Если эти убежде-
ния не гипотетичны, то то, что существует, - догма, а
не наука. Если, с другой стороны, никто, кроме иссле-
дователя. не верит полученным данным, тогда эти дан-
ные или результат аномальной личности, проявление
психопатологии, или необычная истина, открытая ге-
нием, которому пока никто субъективно не готов по-
верить. Это рассуждение заставляет меня рассмот-
реть ту группу людей, которая может поверить гипоте-
тическим утверждениям в каких-либо научных иссле-
дованиях.
Передача кому?
Ясно, что научные результаты могут быть переданы
только тому, кто разделяет те же самые базисные пра-
вила исследования. На австралийского бушмена не про-
изведут никакого впечатления данные науки, касающи-
еся бактериологической инфекции. Он знает, что на са-
мом деле болезнь вызывается злыми духами. Только ес-
ли он также согласится с научным методом как хоро-
шим средством, предотвращающим самообман, он, ве-
роятно, примет эти научные данные.
Но даже среди тех, кто принял основные правила
науки, начальная вера в полученные результаты научно-
го исследования может возникнуть лишь тогда, когда
274
налицо субъективная готовность поверить. Этому мож-
но найти много примеров. Большинство психологов го-
товы поверить фактам, доказывающим, что лекционная
система ведет к значительному увеличению знаний, и
совсем не готовы поверить, что невидимая им игральная
карта может быть названа с помощью экстрасенсорных
возможностей. Однако научные свидетельства в пользу
последнего гораздо более безупречны. Подобно этому,
как только появились так называемые <Йовские иссле-
дования>, показывающие, что интеллект может быть
значительно изменен при воздействии окружающих ус-
ловий, большинство психологов не поверили этому и
стали резко критиковать несовершенные научные мето-
ды. Сейчас научные доказательства этих результатов
ненамного лучше, но субъективная готовность психоло-
гов поверить этому весьма очевидна. Один ученый, за-
нимающийся историей науки, заметил, что эмпирики,
если бы они существовали в то время, были бы первы-
ми, кто не поверил данным Коперника.
Оказывается, что тот факт, верю ли я научным ре-
зультатам других ученых или своим собственным, час-
тично зависит от моей первоначальной готовности пове-
рить в эти результаты1. Одна из причин, по которой мы
не совсем осознаем этот субъективный фактор, заклю-
чается в том, что особенно в естественных науках по-
степенно были приняты и использованы огромные обла-
сти экспериментального материала, где мы готовы пове-
рить любым результатам, если в их основании лежит
Одного примера из моего собственного опыта может быть
достаточно. В 1941 году научная работа, проведенная под моим
руководством, показала, что будущее подростков-правонаруши-
телей лучше всего предсказывалось мерой их реалистического
понимания и принятия себя. Я использовал приблизительные
измерения, но они дали более верное предсказание, чем измере-
ние семейного окружения, наследственных способностей, соци-
ального окружения и т. д. В то время я был просто не готов по-
верить этим результатам, потому что, как и большинство психо-
логов, верил, что будущая преступность зависит от таких факто-
ров, как эмоциональный кл.имат в семье и влияние сверстников
в группе. Только постепенно, с развитием и углублением моего
опыта в психотерапии, я попробовал поверить в результаты это-
го и более поздних исследований (1944), которые их подтверди-
ли. Оба эти исследования изложены в статье
Kell and H. McNeil g. Consult. Psychol, 12, !948, pp. 174-186.
275
научная игра, организованная по соответствующим пра-
вилам.
Использование науки
Но не только происхождение, процесс и выводы на-
учного исследования представляют собой что-то, суще-
ствующее только в субъективном опыте людей. Это
происходит и при использовании науки. Наука сама по
себе никогда не занимается деперсонализацией, никог-
да не манипулирует, не контролирует. Только люди мо-
гут и будут это делать. Конечно, это очень очевидное и
банальное наблюдение, однако для меня его глубокое
понимание имело большое значение. Оно значит, что
использование научных результатов, полученных в об-
ласти психологии личности, является и будет делом
субъективного, личного выбора -- выбора того же рода,
который человек делает в психотерапии. Насколько че-
ловек своими защитными реакциями закрыл для осоз-
нания сферы своего опыта, настолько он более склонен
делать антисоциальные выборы. В какой степени он от-
крыт всем стадиям своего переживания, в такой степе-
ни мы можем быть уверены, что он с большей вероят-
ностью использует результаты и методы науки (или ка-
кие-либо другие инструменты или способности) так,
чтобы они являлись созидательными для человека и об-
щества1. Тогда в реальности не существует пугающей
сущности Науки, которая может как-то повлиять на на-
шу судьбу. Есть только люди. Но некоторые из них из-
за своих защитных реакций, конечно, являются агрес-
сивными и опасными, а современное научное знание
умножает эту агрессию и опасность. Такое представле-
ние - лишь часть картины. Имеются еще два важных
аспекта. 1. Многие люди относительно открыты своему
опыту и поэтому, вероятно, являются социально сози-
дательными. 2. И субъективный опыт психотерапии, и
относящиеся к нему научные данные показывают, что
индивиды побуждаются изменяться. Им можно помочь
изменяться в направлении большей открытости опыту,
В более полном виде я дал разумное объяснение этой точки
зрения в другой статье этой книги,
276
отсюда - в приобретении поведения, которое скорее
усиливает <Я> и общество, чем разрушает их.
Короче говоря, Наука никогда не может нам угро-
жать. Это могут делать только люди. Но люди способны
на многие разрушения, имея на вооружении средства,
которые дало им научное знание. У нас уже есть субъ-
ективное и объективное знание основных принципов, с
помощью которых индивиды могут достичь более кон-
структивного социального поведения, естественного
для их организмического процесса становления.
Новое объединение
Именно это направление мысли привело меня к но-
вой интеграции, в которой исчезает конфликт между
представителями <основанного на опыте> и <научного>
направлений. Данное объединение, может быть, непри-
емлемо для других, но оно действительно значимо для
меня. В предыдущем разделе его основные принципы в
значительной степени только подразумевались, но
здесь я постараюсь изложить их таким образом, чтобы
обратить внимание на доказательства противополож-
ных точек зрения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67