Внимательно размышляя над этим необычным по
своим результатам исследованием, я нашел ключ к за-
гадке, который, как мне кажется, лежит в описании
психотерапии, основанной на теории научения [13]. Со-
гласно этой теории, 1) клиенту указывали на те виды
поведения, которые оказались неудовлетворительными;
2) клиент вместе с терапистом объективно изучали при-
чины, лежащие в основе этого поведения, и 3) с по-
мощью переучивания у клиента развивали более эф-
89
фективные умения решать проблемы. Но во всех этих
взаимодействиях достижение цели не должно было
быть связано с личностью тераписта. Терапист <должен
приложить все силы и добиться, чтобы его личность не
влияла на ход психотерапии>, <в своей деятельности те-
рапист должен быть нейтрален, то есть он должен ста-
раться так вести психотерапию, чтобы отличительные
качества его личности не влияли на пациента>. Когда я
сравниваю этот подход с другими, мне кажется, это яв-
ляется ключом к разгадке неудачи этого подхода. По-
могающее поведение исключается, если терапист не хо-
чет быть личностью во взаимодействии и оперирует с
другими как с предметами.
И последнее исследование, о котором я хочу расска-
зать, было недавно закончено Хоулкайдс . При опре-
делении необходимых и достаточных условий психоте-
рапевтических изменений она использовала мои теоре-
тические положения . Она предположила наличие
значимой связи между количеством конструктивных
личностных изменений в клиенте и четырьмя перемен-
ными, относящимися к качествам консультанта: а) сте-
пенью эмпатического понимания клиента, выражаемого
консультантом; б) степенью положительного эмоцио-
нального отношения (безусловного уважения), выража-
емого консультантом по отношению к клиенту; в) сте-
пенью искренности консультанта, соответствием его
слов внутренним чувствам; г) степенью, с которой эмо-
циональная интенсивность ответа консультанта соответ-
ствует эмоциональной интенсивности высказывания
клиента.
Для исследования этих гипотез с помощью множе-
ственных объективных критериев ею была выбрана
группа из десяти клиентов, лечение которых можно
считать <самым удачным>, и группа из десяти - с <на-
именее удачным>. Затем была отобрана одна ранняя и
одна поздняя запись на магнитофонной пленке беседы
каждого клиента с консультантом. В случайном порядке
были выбраны девять взаимодействий <клиент-кон-
сультант> из каждой беседы. Таким образом было по-
лучено девять ранних и девять поздних взаимодействий
у каждого клиента. Это составило несколько сотен вза-
имодействий, которые были перемешаны в случайном
порядке. Взаимодействия из ранней беседы в наименее
удачном случае лечения могли предшествовать взаимо-
действиям из поздней беседы в наиболее удачном слу-
чае лечения и т. п.
Трое судей, незнакомых с этими случаями лечения,
степенью их успешности или источником любого взаи-
модействия, прослушали этот материал четыре раза.
Они ранжировали каждое взаимодействие по семизнач-
ной шкале, во-первых, по степени эмпатии, во-вторых,
по степени положительного отношения консультанта к
клиенту, в-третьих, согласно искренности консультанта
и, в-четвертых, согласно той степени, с которой ответ
консультанта соответствовал эмоциональной интенсив-
ности высказывания клиента.
Я думаю, все, кто знал об этом исследовании, счита-
ли его смелым и рискованным предприятием. Могли ли
судьи, прослушав только единичные акты взаимодейст-
вия, достаточно надежно оценить те тонкие качества, о
которых я говорил? И даже если бы их оценки были
достаточно надежными, могли ли восемнадцать взаимо-
действий из каждого случая лечения (ведь в каждом
случае они были только минутной выборкой из сотен
или тысяч таких взаимодействий) иметь какое-либо от-
ношение к результату психотерапии? Вероятность этого
представлялась весьма малой.
Результаты - удивительны. Оказалось возможным
достигнуть высокой надежности данных; большинство
корреляций между данными отдельных судей составля-
ло 0,8 или 0,9, кроме данных по последней перемен-
ной. БЬ!ЛО обнаружено, что высокая степень эмпатиче-
ского понимания была значимо связана (на уровне
0,001) с наиболее успешными случаями лечения. Высо-
кий показатель безусловного уважения также был свя-
зан с наиболее успешными случаями лечения (на уровне
значимости 0,001). Даже оценка искренности или со-
гласованности консультанта - степень, с которой его
слова соответствуют его чувствам, - была связана с
успешными результатами лечения (и опять на уровне
значимости 0,00 1). Только результаты влияния соответ-
ствия интенсивности эмоций были двусмысленными.
Интерес представляет также то, что высокие оценки
этих переменных не были более значимо связаны со
взаимодействиями из поздних бесед по сравнению со
взаимодействиями из ранних бесед. Это значит, что от-
ношение консультанта к клиенту было одинаково в те-
чение всех бесед. Если он проявлял высокую эмпатию,
то оставался таким с начала до конца. Если ему не хва-
тало искренности, это было свойственно ему постоянно.
Как и любое исследование, эта работа имеет свои не-
достатки. В ней рассматривался определенный тип по-
могающих отношений - психотерапевтические отноше-
ния. Изучались лишь четыре переменные, которые пред-
полагались значимыми. Возможно, имеется много других.
Несмотря на это, работа представляет собой значительное
продвижение в изучении помогающего поведения. Разре-
шите мне кратко изложить ее результаты. Мне кажется,
качество взаимодействия консультанта с клиентом может
быть удовлетворительно оценено на основе очень неболь-
шого числа высказываний. Если чувства консультанта про-
зрачны и соответствуют его словам, а не расходятся с ни-
ми; если клиент нравится консультанту независимо от ка-
ких-либо условий и если консультант понимает основные
чувства клиента так, как их понимает сам клиент, - тогда
имеется большая вероятность, что это отношение будет
помогающим и эффективным.
Несколько замечаний
Итак, это - исследования, которые бросают луч све-
та на природу помогающих отношений. В них изучались
различные аспекты проблемы с разных теоретических
позиций. В них также использовались различные мето-
ды, которые нельзя прямо сопоставить. Однако, мне ка-
жется, они указывают на несколько утверждений, кото-
рые могут быть высказаны с уверенностью. Кажется яс-
ным, что отношения, которые являются помогающими,
отличаются по своим качествам от других отношений.
Эти различающие их качества прежде всего связаны, с
одной стороны, с отношением человека, который помо-
гает, а с другой - с восприятием этого отношения тем,
кому помогают. Также ясно, что проведенные исследо-
вания не дают нам ответа на вопрос о том, что такое по-
могающие отношения и как они формируются.
Как я могу создать помогающие отношения?
Я верю, что у каждого из нас, работающего в обла-
сти человеческих отношений, имеется подобная про-
блема, заключающаяся в том, как использовать знания,
полученные в таких исследованиях. Мы не можем раб-
ски и механически следовать их результатам, в против-
ном случае мы разрушим свои личностные качества, ко-
торые, как показывают эти работы, очень ценны. Мне
кажется, нам следует использовать эти знания, сопо-
ставляя их с нашим опытом и формируя все новые и
новые личные гипотезы для использования и проверки
их в дальнейших личных отношениях между людьми.
Поэтому важнее, очевидно, рассказать о ряде воп-
росов, вызванных этими исследованиями и моим собст-
венным опытом, а также о некоторых предположитель-
ных и изменчивых гипотезах, определяющих мое пове-
дение при вхождении в помогающие отношения со сту-
дентами, персоналом, семьей или клиентами, нежели
излагать, где и как следует использовать результаты
этих исследований. Разрешите мне представить список
вопросов и моих соображений.
1. <Могу ли я восприниматься другим человеком как
достойный доверия, надежный, последовательный че-
ловек в самом глубинном смысле этого слова?> И ис-
следования, и опыт показывают, что это очень важно,
Спустя годы я нашел, мне кажется, более правильный,
не лежащий на поверхности вопрос. Обычно я чувст-
вую, что, если бы соблюдал все внешние условия пове-
дения надежного человека - например, пунктуаль-
ность, конфиденциальность беседы и др. - и если бы я
вел себя одинаково последовательно во время консуль-
тирования, тогда это условие было бы выполнено. Но
мой опыт подсказал мне, что если я показываю хорошее
отношение к клиенту, хотя на самом деле чувствую раз-
дражение, скептицизм или неприязнь, то люди почувст-
вуют обман и воспримут меня как непоследовательного
или ненадежного человека. Я пришел к выводу, что
быть надежным - это не значит быть последователь-
ным во всем, это значит быть заслуживающим доверия,
правдивым человеком. Чтобы описать, каким я хотел бы
быть, я использовал термин <соответствующий>. Под
ним я подразумеваю следующее: какое бы чувство или
отношение я ни испытывал, ему будет соответствовать
мое осознание этого чувства или отношения. Когда это
так, я являюсь в этот момент целостным человеком и
отсюда могу быть тем, кем в глубине души я есть.
Или конгруэнтный.
Это - реальность, которую другие люди определяют
словом <надежный>.
2. Очень близко с этим связан другой вопрос: <Могу
ли я достаточно выразительно передать, что я есть в
данный момент, чтобы это выглядело недвусмыслен-
но?> Я думаю, что причиной большинства моих неудач
в создании помогающих отношений являются неудов-
летворительные ответы на эти два вопроса. Когда я ис-
пытываю чувство раздражения к какому-либо человеку,
но не осознаю этого, при общении передаются проти-
воречащие друг другу сообщения. Мои слова передают
одно сообщение, но с помощью каких-то едва улови-
мых средств я передаю и раздражение, которое чувст-
вую, а это приводит моего партнера в замешательство,
делает его недоверчивым, хотя он также может не
осознавать, что является причиной его затруднений. Ес-
ли я не слышу, что происходит во мне, не воспринимаю
этого из-за моей собственной защитной реакции, не да-
ющей возможности осознать свои чувства, тогда и при-
ходит эта неудача. Это заставило меня прийти к выводу,
что основное для человека, который хочет создать лю-
бой вид помогающих отношений, заключается в том,
чтобы понять, что прозрачность чувств всегда полезна.
Если в отношениях с другим человеком мои чувства со-
ответственно осознаются, если никакие чувства, суще-
ственные для данного отношения, не спрятаны ни от
меня, ни от другого человека, тогда я могу быть почти
уверен, что отношения будут помогающими.
Выражаясь иначе, если я могу создать помогающие
отношения с самим собой (если я смогу осознать и при-
нять мои собственные чувства), тогда имеется большая
вероятность, что я смогу сформировать помогающие от-
ношения с другим человеком.
Принять себя самого в этом смысле и дать себе воз-
можность показать это другому человеку - это для ме-
ня сейчас самая трудная задача, которую никогда не
удается решить. Но уяснить, что это является моей за-
дачей, было очень полезно, так как это помогло мне
понять, что было нарушено в межличностных отноше-
ниях, которые испортились. И поэтому я также смог
вывести их на конструктивный путь. Это значило, что
если я должен способствовать личностному росту дру-
гих в отношениях со мной, то я дол-жен расти сам; и
хотя это часто болезненно, но очень обогащает.
3. Третий вопрос следующий: <Могу ли я позволить
себе испытывать положительные чувства к другому че-
ловеку - чувства симпатии, привязанности, любви, ин-
тереса, уважения?> Это нелегко. У себя самого и у дру-
гих я вижу некоторый страх перед этими чувствами. Мы,
опасаемся, что если разрешим себе свободно испыты-
вать эти положительные чувства, то попадем в ловушку.
Они могут привести к выдвижению каких-то требова-
ний к нам, или мы в свою очередь можем обмануться в
своем доверии к другому человеку. Мы боимся подо-
бных последствий. Поэтому ответная реакция проявля-
ется в тенденции создавать дистанцию между нами и
другими - в виде <отчуждения>, <профессионального>
отношения, безличного отношения.
У меня имеется глубокое убеждение в том, что одна
из важных причин профессионализации любой области
знания состоит в том, что она помогает сохранять эту
дистанцию. В области медицины мы изобретаем слож-
ные формулировки диагноза, в которых человек пред-
ставляется как предмет. В обучении и управлении мы
создаем множество оценивающих процедур, так что
опять человек воспринимается как предмет. Я думаю,
что с помощью этих средств мы удерживаем себя от
проявления личной привязанности к другому человеку,
которая могла возникнуть, если бы мы восприняли эти
отношения как отношения между двумя людьми. Когда
Mы поймем, что хотя бы в определенных отношениях
или в определенное время в этих отношениях совер-
шенно безопасно проявлять личную привязанность, то
-есть питать к другому положительные чувства, - это
будет настоящим достижением.
4. Следующий важный вопрос, вытекающий из мое-
го личного опыта, таков: <Достаточно ли я сильный че-
ловек, чтобы позволить себе быть отличным от других?
Способен ли я непреклонно уважать свои собственные
чувства так же, как чувства и нужды других людей?
Умею ли я владеть своими чувствами и, если нужно,
выражать их, как что-то, принадлежащее исключитель-
но мне? Достаточно ли я тверд в этом отличии от дру-
гого человека, чтобы не быть подавленным его депрес-
сией, испуганным его страхом, поглощенным его зави-
симостью от меня? Достаточно ли твердости в моем
внутреннем <Я>, чтобы понять, что я не повержен его
гневом, не поглощен зависимостью, не порабощен его
любовью, но существую независимо от другого челове-
ка со своими собственными чувствами и правами? Когда
я свободно чувствую эту силу - быть отдельным, непо-
хожим на других человеком, тогда я обнаруживаю, что
в состоянии гораздо глубже понимать и принимать дру-
гого человека, так как я не боюсь потерять себя>.
5..Следующий вопрос тесно связан с предыдущим:
<Достаточно ли я чувствую себя в безопасности, чтобы
допустить его отдельность, непохожесть на меня? Могу
ли я допустить, чтобы он был тем, кто он есть, - чест-
ным или лживым, инфантильным или деятельным, отча-
явшимся или чересчур уверенным в себе? Могу ли я
дать ему эту свободу? А может быть, я желаю, чтобы
он следовал моему совету, зависел от меня или даже
копировал меня?> В связи с этим, я думаю, представля-
ют интерес результаты небольшого исследования, про-
веденного фарсеном , обнаружившим, что плохой и
некомпетентный консультант предпочитает работать с
податливыми клиентами, стремящимися быть похожими
на него. С другой стороны, наилучший и более компе-
тентный консультант может взаимодействовать с кли-
ентом в течение многих бесед, не мешая свободному
развитию совершенно отличной от него личности кли-
ента. Я бы хотел принадлежать к этой последней кате-
гории специалистов, будучи родителем, управляющим
или консультантом.
6. Другой, вопрос, который я задаю себе, следую-
щий: <В состоянии ли я допустить себя полностью в мир
чувств и личностных смыслов клиента и видеть их таки-
ми же, какими их видит он? В состоянии ли я так глу-
боко войти в его личную жизнь, чтобы потерять жела-
ние ее оценивать или судить о ней? Могу ли я так тонко
ощущать ее, чтобы свободно двигаться в ее пространст-
ве, не попирая те ценности, которые так ему дороги? В
состоянии ли я так верно воспринимать ее, чтобы по-
нять не только очевидный для него смысл его сущест-
вования, но и те смыслы, которые еще подразумевают-
ся, видятся ему нечетко? Может ли это понимание быть
безграничным?> Я думаю о клиенте, который сказал:
<Каждый раз, когда я нахожу кого-либо, кто не полно-
стью понимает меня в данный момент, обязательно по-
является момент, когда меня опять не понимают... Всю
жизнь я гоняюсь за тем, чтобы кто-то меня понял>.
Что касается меня, то я нахожу, что легче понимать
и выражать это понимание отдельно взятым клиентам,
чем учащимся на уроке или сотрудникам, с которыми я
работаю. У меня сильное искушение <поправить> уча-
щегося или указать сотрудникам на их ошибки в рас-
суждениях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67