Помогите нам -- это в ваших интересах тоже...
-- Он самостоятельный.
-- Тем более! Зачем ему заниматься несолидными делами, за которые
строго наказывают? Кстати, он пишет дома?
-- Нет.
-- А рукописи читает какие-нибудь?
-- Нет.
-- Я вижу, вы не очень разговорчивы... Жаль! Мы ведь хотели вам помочь
сохранить семью...
-- Я в помощи не нуждаюсь.
-- Тогда хочу предупредить: о нашей беседе говорить нельзя.
-- Вы хотите, чтобы я что-либо скрывала от мужа?
-- Вы советский человек?
-- Да. И секретов от мужа у меня нет.
-- Что же? Пожалеете...
-- Вы мне угрожаете?
-- Предупреждаю.
Тоня не сказала Вячеславу об этом разговоре не потому, что побоялась, а
чтобы его не волновать.
Когда Антонине предложили съездить в Болгарию, она согласилась. Профко
м
выделил путевку для музыкальной школы на несезонный месяц, и желающих, д
а
еще с деньгами, сразу не нашлось. Тоня подумала, что Ивлеву полезно будет
поскучать без нее. Он слишком привык, что она всегда дома ждет его, все
сделано, приготовлено и вообще все в порядке. И она ведь тоже
самостоятельная! К тому же, в соцстрану надо съездить потому, что без этог
о
не пустят в страну капиталистическую. А мечта поехать в Англию, чтобы
увидеть отца, не покидала сознания. И вот турпоездка в Болгарию сорвалас
ь.
По неизвестной причине слово "счастье" существует в русском языке
только в единственном числе, слово же "несчастье" имеет и множественное.
_64. НЕ ЗАПИСЫВАЙТЕ ТЕЛЕФОНОВ!_
Тоня поднялась около семи утра, чтобы до работы завезти Вадика к
матери. Ивлев спал, она тихо выползла из-под одеяла, не стала его будить.
Вадик тоже был сонный, хныкал. Они выпили стакан теплого сладкого чаю, оди
н
на двоих, Антонина натянула на сына шапку и курточку. Ботинки, немного
успокоившись, он надел сам.
Возле подъезда Вадик споткнулся, упал, заплакал. Шнурки оказались
незавязанными. Тоня посадила его на скамейку, села перед ним на корточки
.
Дворничиха мела тротуар, остановилась, ждала, пока они уйдут.
-- Это "Волга", -- сказал Вадик.
Все машины он называл по маркам. Из "Волги" вышел человек в зеленоватом
плаще и шляпе. Он остановился на мгновение, вытащил из кармана
полиэтиленовый пакет, извлек из него резиновые хирургические перчатк
и и
пошел к подъезду, натягивая перчатки на ходу. Тоня удивилась.
-- Кто это? -- спросила она дворничиху.
-- Эвося тот? -- махнула женщина метлой в сторону подъезда. -- А почем
мне знать? Приежжат кажную утру и в мусоре роитси... Эвося я яво спросила,
чаво вкруг контейнера сорит, сказал, из треста, мол, очистки, проверяить,
какой мусор идеть... А может, и чево другова ищеть. Эвося, почем мне
знать...
В подъезд человек не вошел, а исчез в двери подвала. Тоня завязала
Вадику шнурки и подняла его со скамейки.
Отвезя сына к матери, Антонина добралась до школы. У нее было четыре
урока и педсовет. С педсовета она отпросилась под предлогом плохого
самочувствия, забежала в один магазин, в другой: дома ничего не было ни на
ужин, ни на завтрак, в магазинах тоже. Все же она кое-что купила. Постояв в
очереди в прачечной, она взяла рубашки для Ивлева: дома не осталось ни одн
ой
чистой. Сумка стала тяжелой (ноты и продукты), да еще под мышкой пакет с
рубашками. Она торопилась домой, чтобы использовать отсутствие сына и ус
петь
сделать побольше: пропылесосить комнату и вымыть пол на кухне, постират
ь
свое и носки Ивлеву, помыть голову и высушить, подготовиться к завтрашни
м
урокам. Это даже хорошо, что ее не пустили за границу. Ведь тут оба ее
мужчины за две недели просто паутиной обросли бы! Да и неизвестно, как Вад
им
перенес бы ее отсутствие.
У входа во двор дорогу ей преградили двое. Она решила -- пьяные,
отступила и попыталась пробежать, как в детстве, нагнувшись под
расставленными руками.
-- Минуточку! -- сказал один из них. -- Куда вы так спешите?
-- Вас не касается!
-- А может, и касается, -- сказал другой, крепко сжав ей локоть.
-- Пустите! -- крикнула Тоня.
-- Да вы не волнуйтесь, девушка! Мы из милиции. Так что не бойтесь.
Можно посмотреть, что в пакете?
Не ожидая ответа, первый уже тащил из-под руки Антонины сверток.
-- Вы не имеете права!
-- Имеем. Давайте его сюда!
Они быстро развернули, а увидев рубашки, аккуратно засунули край бумаг
и
в щель и вернули.
-- Вот и все. Из-за такого пустяка -- и нервничать? До свиданья.
Вежливо расступившись, они пропустили Тоню. Через несколько секунд,
когда Антонина, открыв дверь, оглянулась, чтобы посмотреть, не идут ли за
ней, их уже не было. Тоня так разнервничалась, что никак не могла найти клю
ч
от квартиры и перерыла всю сумочку. Когда она наконец вошла, ей показалос
ь,
в квартире присутствует незнакомый запах. Она испугалась, не беременна
ли,
но тут же сама себе объяснила, что этого быть не может. Тоня открыла дверь
на кухню и лишь тут сообразила, что это запах сигарет, только не таких,
какие курил Ивлев, а более сладких. Да, он сидел с утра дома, разбирал
бумаги. У мусоропровода валялись обрывки рукописей и целые листки. Не до
стал
своих сигарет, курил какие попались.
В комнате Антонина сняла юбку и кофточку. Провела пальцем по
письменному столу -- надо вытереть пыль. На столе лежали папки, снятые с
полки. Вячеслав что-то искал, спешил, даже не убрал. Она не стала ничего
трогать, натянула халатик и ушла в ванную стирать.
Около восьми появился Вячеслав, усталый и хмурый. Наде не хотелось
домой, и она поехала с ним на метро. Вячеслав согласился, хотя стремился
остаться один. Он попытался проститься с ней у турникета, но она попросил
а
разрешения подняться с ним вверх. А наверху сказала, что проводит его до
дому.
-- Ты обязательно хочешь, чтобы жена нас увидела? -- спросил он. -- Ты
этого добиваешься?
-- Ничего я не добиваюсь, -- тихо отозвалась Надя. -- Я всего добилась,
добилась тебя. Мне больше ничего не нужно. Прощай!
Она бесстрастно поцеловала его в губы и, не оглядываясь, побежала к
дверям метро. Он постоял, глядя ей вслед, пожал плечами и двинул домой. Едв
а
он вошел в подъезд, его рванули в сторону за рукав.
-- Он? -- спросил в темноте ленивый голос.
-- Он! Кто же еще? На, сука!
Его ударили в живот. Ивлев скорчился от боли. Смахнули шапку и сзади
рванули за волосы, откинув назад его голову. Били его ногами. Сколько их?
Трое, четверо -- он не видел. Били молча, с разных сторон, до тех пор, пока
дверь в подъезд не открылась и не показалось трое соседей -- муж, жена и
ребенок. Те, кто били, пропустили их в подъезд и один за другим выскочили н
а
улицу. Соседи прошли мимо Ивлева, ничего не заметив.
Он полежал немного и поднялся. В лифте погляделся в зеркало. На лице ни
единого синяка. Ныли живот, спина. Он ощупал себя: хорошо еще, не поломали
рук и ног, и череп цел.
Домой он пробрался тихо, медленно снял плащ, долго мылся холодной
водой, потом тихо пришел на кухню и молча сел за стол. Тоня быстренько стал
а
его кормить, ни о чем не спрашивая. Он поел, поцеловал ее походя в щеку,
ушел в комнату и вернулся.
-- Тонь! Кто все перевернул вверх дном?
-- Ты сам! -- она положила нож, которым резала лук, и с тревогой
смотрела на него. -- Кто ж еще?
-- Я?! -- переспросил он с недоумением.
-- Разве не ты что-то выбрасывал? -- Тоня указала пальцем на пол возле
мусопровода, где она еще не успела убрать.
Вячеслав опустился на колено. Каждое движение причиняло боль. Он взял с
пола обрывок. Это оказался остаток одной из его неопубликованных статей.
-- Какая сволочь все трогала?
-- Когда я вошла, мне показалось...
-- Выходит, что не понадобилось, просто рвали и сбрасывали в
мусоропровод? Я иду в милицию!
Дежурный лейтенант в милиции к сообщению отнесся вяло, ничего не
записал. Спросил фамилию и место работы.
-- Ладно, будем искать.
-- А на месте никто не осмотрит?
-- Чего смотреть? И так ясно -- обокрали. Я же сказал: будем искать. А
чего украли?
-- Украли?.. Учебник французского языка... Они меня избили, лейтенант!
-- Вообще, я тебе так скажу, -- лейтенант смотрел на Ивлева с иронией,
но не без сочувствия. -- Не лезь ты в это дело! Их разве поймаешь?..
Тоня еще возилась на кухне. Он сел на табурет посреди кухни,
бессмысленно перебирая валяющиеся на полу клочки с заметками, чернови
ки.
Антонина опустилась возле него на колени.
-- Ты брала блокнот с телефонами?
-- Не трогала...
-- Тогда ясно что еще украли. Ведь у Макса Закаморного есть белые
стихи. Он раз сто их читал:
Телефоны друзей не записывайте!
Лучше так их запоминайте.
Таковы условия времени
И простой человеческой порядочности...
_65. МАШИНКА_
Светлозерская вернулась из редакции около десяти. Возле приоткрытог
о
окна Инна остановилась, опустила длинную молнию, сняла платье, лифчик и
вздохнула. Она знала, что с улицы все видно, но это ее не тревожило.
Весенний воздух приятно защекотал в ноздрях. Инна блаженно потянулась
,
глянула себе под мышки и надумала сразу побрить волосы, пока не забыла. Он
а
взяла бритву, когда раздался звонок.
Прикрывая рукой груди, она отворила -- на пороге стоял Ивлев.
-- Славочка? Заходи! Извини, я не совсем одета.
-- Я вижу, -- Слава поставил портфель у двери. -- Так даже красивее...
Ты прости, Инка, что я так поздно. Давай рукопись!
-- Так я же не кончила!
-- Сколько успела, неважно. И... давай свою машинку.
-- Зачем?
-- А я привез новую, лучше твоей...
-- То есть?!
-- Не будь глупенькой, Светлозерская. За мной следят. Хочешь, чтобы
тебя попутали?
-- Меня? А меня за что?
-- За то, что мне печатала, дуреха!
Она присвистнула.
-- Да ты проходи, Славочка. Снимай плащ...
Хозяйка возилась на кухне, в комнату не заходила, слышала, что к Инне
кто-то пришел.
-- Что это? -- спросил Ивлев.
По руке у нее текла тонюсенькая струйка крови.
-- Чепуха! Я бритвой порезалась. Хочешь слизать?
Ивлев взял ее за плечи, поцеловал, собрав языком кровь.
-- Спасибо, -- сказала она. -- Ты безопасной бритвой -- умеешь? Тогда
побрей мне подмышки.
Она подняла обе руки и поворачивалась, пока он это делал.
-- Мужчина -- совсем другое дело. Он все умеет. А трусики мои тебе
нравятся?
-- Очень!
-- Это итальянские. Правда, состарились, но лучше наших-то! Вот эти
завязочки спереди развязываются.
-- Закройся, Инка!
-- Пожалуйста, -- она не обиделась. -- Тебе же лучше хотела. Я все
равно Надьке уже сказала, что мы с тобой спали...
-- Зачем, глупая?
-- А у меня примета: если совру, что с кем-нибудь спала, после
обязательно лягу. Ложь сбывается! Примета такая, понимаешь?
-- Понятно! -- он положил бритву. -- А хозяйка -- она как?
-- А она, когда ко мне мужчина приходит, на кухне сидит. Я ведь ей за
это плачу.
-- За что?
-- За каждого мужчину. Так что она довольна, если больше приходят.
Скупая, сволочь: подслушивает, сколько кусков бумаги в уборной отрываешь
.
Поставив зеркало на стол напротив него, Инна начала навертывать прядк
и
волос на бигуди. Голову она покрыла цветастой косынкой.
-- Жарища-то! Ты на меня не смотри... В бигудях я некрасивая. Я вообще,
Славочка, старею, и мне пора делать карьеру, как всем.
-- Зачем?
-- Затем, что такие, как ты, уже просто сидят со мной.
-- Это я старый, Инка. Простой советский импотент. Всех по мне не
меряй...
-- Считаешь, у меня красота еще осталась?
-- Все на месте, Светлозерская. За тебя я не беспокоюсь.
-- Ягубов сегодня тоже сказал, что у меня все в порядке. Правда, он
имел в виду анкету. Сказал, даст мне рекомендацию в КПСС.
-- Ну?
-- Я же сказала -- делаю карьеру. Он обещал сделать меня завмашбюро.
-- Ого!
-- Конечно, он даст мне рекомендацию, чтобы я как член партии молчала,
что он хочет со мной переспать. Но мне-то не все ли равно?
-- Зря, Светлозерская...
-- Зря? А вы все?
-- Я вступал, когда верил. А сейчас вступают только дураки и
карьеристы.
-- Правильно! Я как раз и то, и другое. Если вступлю, меня, может, в
турпоездку выпустят. В Италию. Очень хочу в Италию.
-- Что там делать?
-- Да то же, что и здесь, только открыто. Уж мужики там не хуже наших,
это точно. Никто из хороших людей мне не поможет, а Ягубов -- поможет. Глупо
не использовать, пока он меня хочет.
Вячеслав встал.
-- Хороший ты человек, Светлозерская, искренний. Давай рукопись, чтобы
тебя не попутали. А то из-за меня вся твоя карьера погорит...
Вытащив из тумбочки папку, Инна держала ее в руках, отдавать медлила.
-- Слав! -- тихо спросила она. -- А ты правда из-за меня приехал? Ну,
чтобы я не погорела?
Она подошла к нему вплотную.
-- Унизь меня. И посильней. Похабно, как хочешь. Ну, оскорби, скажи, я
шлюха, или ножом меня порежь, или зубы выбей. Не бойся, я кричать не стану,
терпеливая. Ну!..
Он смотрел ей в глаза. Глаза были сухие, бешеные.
-- Что с тобой? -- растерялся он.
-- Я сука, Славочка.
-- Почему?!
-- А потому! Все, что ты просил печатать в четырех экземплярах, я
печатала пять.
-- Зачем?
-- Пятый у меня просил почитать один мой клиент. Он мне за пятый
столько платил, сколько ты за четыре. А мне деньги всегда нужны, ты же
знаешь... Я думала, он просто почитать... Скотина! Придет, я ему ... откушу!
Не бойся их, Славик! Ничего не сделают! Ну, не расстраивайся! Сейчас я тебя
развеселю.
Сняв с гвоздя гитару, Светлозерская провела пальцем по струнам,
подстроила, откашлялась.
-- Выпить хочешь?
Он отрицательно покачал головой. Инна взяла с подоконника бутылку
водки, вылила остаток в стакан, выпила, облизав губы, подождала, пока водк
а
проникла в организм.
-- Вот послушай, Славик:
Задает вопрос народ:
"Что нам партия дает?"
Наша партия -- не блядь,
Чтобы каждому давать.
Эх!
_66. ШМОН_
На скамье для старух, напротив подъезда, сидел молодой человек в синей
спортивной куртке, поглядывая на дверь. Выйдя из дому спозаранку, Вячесл
ав
Сергеевич не обратил бы на него внимания, если б человек не поднялся
чересчур поспешно. Шаги в подворотне становились гулкими, и Слава понял,
что
у него хвост. Значит, не отстали, и вчерашнее -- только звено в цепочке.
В толпе, ожидающей троллейбуса, Ивлев попытался пробраться в гущу,
поближе к краю тротуара. Когда подошел троллейбус, Вячеслав двинулся
напролом к задней двери, но протиснулся мимо нее и сзади троллейбуса
перебежал на другую сторону улицы. Он остановил первую попавшуюся маши
ну,
едущую в противоположном направлении. Это был пикап с надписью "Торты,
пирожные".
-- Тут недалеко, три квартала. Плачу трешку. Довези!
Оглянувшись, он увидел, что следопытов у него на хвосте двое, и они
бодро перебегают дорогу следом за ним. За поворотом он попросил
остановиться, бросил на сиденье три рубля и нырнул во двор школы. Он обогн
ул
здание. Позади школы в заборе была выломана дыра, он знал ее. Через дыру
Слава вышел на соседнюю улицу, и здесь ему повезло: он сразу остановил
такси. Хвост отпал. Ивлев вылез в центре, возле ГУМа, где всегда было людно,
и позвонил Раппопорту.
-- Вы когда, Рап, собираетесь в редакцию?
-- Нужны ключи, Славочка?
-- Нет, хотел бы встретиться.
-- Что-нибудь уже случилось?
-- Так... Кое-что...
-- Я готов, старина! Только позвольте мне добриться и выпить чашечку
чаю.
-- Конечно, Яков Маркыч. Жду вас у входа в метро "Измайловский парк".
-- Разве вам это удобно?
-- Все равно делать нечего, подъеду.
Ждать Ивлеву не пришлось. Яков Маркович в шляпе и чересчур широком
плаще, шаркая по асфальту, медленно пересекал улицу.
-- Неужели есть на свете катаклизмы, которые могут заставить человека
добровольно недоспать?
Раппопорт протянул коряжистую волосатую руку. Стараясь избегать эмоц
ий,
Ивлев перечислил факты. Яков Маркович не перебивал, только посапывал, гл
ядя
в сторону. Лишь в одном месте поднял брови и переспросил:
-- Инна? Если б я услышал это не от вас, Ивлев, не поверил бы. Видно, я
недостаточно отсидел...
-- Что делать, Рап?
-- Видите? И теперь вы у меня спрашиваете что делать! Я что,
Чернышевский? А вы спрашивали, когда начинали? И тем не менее я
предупреждал! Да вы поступили хуже Светлозерской!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
-- Он самостоятельный.
-- Тем более! Зачем ему заниматься несолидными делами, за которые
строго наказывают? Кстати, он пишет дома?
-- Нет.
-- А рукописи читает какие-нибудь?
-- Нет.
-- Я вижу, вы не очень разговорчивы... Жаль! Мы ведь хотели вам помочь
сохранить семью...
-- Я в помощи не нуждаюсь.
-- Тогда хочу предупредить: о нашей беседе говорить нельзя.
-- Вы хотите, чтобы я что-либо скрывала от мужа?
-- Вы советский человек?
-- Да. И секретов от мужа у меня нет.
-- Что же? Пожалеете...
-- Вы мне угрожаете?
-- Предупреждаю.
Тоня не сказала Вячеславу об этом разговоре не потому, что побоялась, а
чтобы его не волновать.
Когда Антонине предложили съездить в Болгарию, она согласилась. Профко
м
выделил путевку для музыкальной школы на несезонный месяц, и желающих, д
а
еще с деньгами, сразу не нашлось. Тоня подумала, что Ивлеву полезно будет
поскучать без нее. Он слишком привык, что она всегда дома ждет его, все
сделано, приготовлено и вообще все в порядке. И она ведь тоже
самостоятельная! К тому же, в соцстрану надо съездить потому, что без этог
о
не пустят в страну капиталистическую. А мечта поехать в Англию, чтобы
увидеть отца, не покидала сознания. И вот турпоездка в Болгарию сорвалас
ь.
По неизвестной причине слово "счастье" существует в русском языке
только в единственном числе, слово же "несчастье" имеет и множественное.
_64. НЕ ЗАПИСЫВАЙТЕ ТЕЛЕФОНОВ!_
Тоня поднялась около семи утра, чтобы до работы завезти Вадика к
матери. Ивлев спал, она тихо выползла из-под одеяла, не стала его будить.
Вадик тоже был сонный, хныкал. Они выпили стакан теплого сладкого чаю, оди
н
на двоих, Антонина натянула на сына шапку и курточку. Ботинки, немного
успокоившись, он надел сам.
Возле подъезда Вадик споткнулся, упал, заплакал. Шнурки оказались
незавязанными. Тоня посадила его на скамейку, села перед ним на корточки
.
Дворничиха мела тротуар, остановилась, ждала, пока они уйдут.
-- Это "Волга", -- сказал Вадик.
Все машины он называл по маркам. Из "Волги" вышел человек в зеленоватом
плаще и шляпе. Он остановился на мгновение, вытащил из кармана
полиэтиленовый пакет, извлек из него резиновые хирургические перчатк
и и
пошел к подъезду, натягивая перчатки на ходу. Тоня удивилась.
-- Кто это? -- спросила она дворничиху.
-- Эвося тот? -- махнула женщина метлой в сторону подъезда. -- А почем
мне знать? Приежжат кажную утру и в мусоре роитси... Эвося я яво спросила,
чаво вкруг контейнера сорит, сказал, из треста, мол, очистки, проверяить,
какой мусор идеть... А может, и чево другова ищеть. Эвося, почем мне
знать...
В подъезд человек не вошел, а исчез в двери подвала. Тоня завязала
Вадику шнурки и подняла его со скамейки.
Отвезя сына к матери, Антонина добралась до школы. У нее было четыре
урока и педсовет. С педсовета она отпросилась под предлогом плохого
самочувствия, забежала в один магазин, в другой: дома ничего не было ни на
ужин, ни на завтрак, в магазинах тоже. Все же она кое-что купила. Постояв в
очереди в прачечной, она взяла рубашки для Ивлева: дома не осталось ни одн
ой
чистой. Сумка стала тяжелой (ноты и продукты), да еще под мышкой пакет с
рубашками. Она торопилась домой, чтобы использовать отсутствие сына и ус
петь
сделать побольше: пропылесосить комнату и вымыть пол на кухне, постират
ь
свое и носки Ивлеву, помыть голову и высушить, подготовиться к завтрашни
м
урокам. Это даже хорошо, что ее не пустили за границу. Ведь тут оба ее
мужчины за две недели просто паутиной обросли бы! Да и неизвестно, как Вад
им
перенес бы ее отсутствие.
У входа во двор дорогу ей преградили двое. Она решила -- пьяные,
отступила и попыталась пробежать, как в детстве, нагнувшись под
расставленными руками.
-- Минуточку! -- сказал один из них. -- Куда вы так спешите?
-- Вас не касается!
-- А может, и касается, -- сказал другой, крепко сжав ей локоть.
-- Пустите! -- крикнула Тоня.
-- Да вы не волнуйтесь, девушка! Мы из милиции. Так что не бойтесь.
Можно посмотреть, что в пакете?
Не ожидая ответа, первый уже тащил из-под руки Антонины сверток.
-- Вы не имеете права!
-- Имеем. Давайте его сюда!
Они быстро развернули, а увидев рубашки, аккуратно засунули край бумаг
и
в щель и вернули.
-- Вот и все. Из-за такого пустяка -- и нервничать? До свиданья.
Вежливо расступившись, они пропустили Тоню. Через несколько секунд,
когда Антонина, открыв дверь, оглянулась, чтобы посмотреть, не идут ли за
ней, их уже не было. Тоня так разнервничалась, что никак не могла найти клю
ч
от квартиры и перерыла всю сумочку. Когда она наконец вошла, ей показалос
ь,
в квартире присутствует незнакомый запах. Она испугалась, не беременна
ли,
но тут же сама себе объяснила, что этого быть не может. Тоня открыла дверь
на кухню и лишь тут сообразила, что это запах сигарет, только не таких,
какие курил Ивлев, а более сладких. Да, он сидел с утра дома, разбирал
бумаги. У мусоропровода валялись обрывки рукописей и целые листки. Не до
стал
своих сигарет, курил какие попались.
В комнате Антонина сняла юбку и кофточку. Провела пальцем по
письменному столу -- надо вытереть пыль. На столе лежали папки, снятые с
полки. Вячеслав что-то искал, спешил, даже не убрал. Она не стала ничего
трогать, натянула халатик и ушла в ванную стирать.
Около восьми появился Вячеслав, усталый и хмурый. Наде не хотелось
домой, и она поехала с ним на метро. Вячеслав согласился, хотя стремился
остаться один. Он попытался проститься с ней у турникета, но она попросил
а
разрешения подняться с ним вверх. А наверху сказала, что проводит его до
дому.
-- Ты обязательно хочешь, чтобы жена нас увидела? -- спросил он. -- Ты
этого добиваешься?
-- Ничего я не добиваюсь, -- тихо отозвалась Надя. -- Я всего добилась,
добилась тебя. Мне больше ничего не нужно. Прощай!
Она бесстрастно поцеловала его в губы и, не оглядываясь, побежала к
дверям метро. Он постоял, глядя ей вслед, пожал плечами и двинул домой. Едв
а
он вошел в подъезд, его рванули в сторону за рукав.
-- Он? -- спросил в темноте ленивый голос.
-- Он! Кто же еще? На, сука!
Его ударили в живот. Ивлев скорчился от боли. Смахнули шапку и сзади
рванули за волосы, откинув назад его голову. Били его ногами. Сколько их?
Трое, четверо -- он не видел. Били молча, с разных сторон, до тех пор, пока
дверь в подъезд не открылась и не показалось трое соседей -- муж, жена и
ребенок. Те, кто били, пропустили их в подъезд и один за другим выскочили н
а
улицу. Соседи прошли мимо Ивлева, ничего не заметив.
Он полежал немного и поднялся. В лифте погляделся в зеркало. На лице ни
единого синяка. Ныли живот, спина. Он ощупал себя: хорошо еще, не поломали
рук и ног, и череп цел.
Домой он пробрался тихо, медленно снял плащ, долго мылся холодной
водой, потом тихо пришел на кухню и молча сел за стол. Тоня быстренько стал
а
его кормить, ни о чем не спрашивая. Он поел, поцеловал ее походя в щеку,
ушел в комнату и вернулся.
-- Тонь! Кто все перевернул вверх дном?
-- Ты сам! -- она положила нож, которым резала лук, и с тревогой
смотрела на него. -- Кто ж еще?
-- Я?! -- переспросил он с недоумением.
-- Разве не ты что-то выбрасывал? -- Тоня указала пальцем на пол возле
мусопровода, где она еще не успела убрать.
Вячеслав опустился на колено. Каждое движение причиняло боль. Он взял с
пола обрывок. Это оказался остаток одной из его неопубликованных статей.
-- Какая сволочь все трогала?
-- Когда я вошла, мне показалось...
-- Выходит, что не понадобилось, просто рвали и сбрасывали в
мусоропровод? Я иду в милицию!
Дежурный лейтенант в милиции к сообщению отнесся вяло, ничего не
записал. Спросил фамилию и место работы.
-- Ладно, будем искать.
-- А на месте никто не осмотрит?
-- Чего смотреть? И так ясно -- обокрали. Я же сказал: будем искать. А
чего украли?
-- Украли?.. Учебник французского языка... Они меня избили, лейтенант!
-- Вообще, я тебе так скажу, -- лейтенант смотрел на Ивлева с иронией,
но не без сочувствия. -- Не лезь ты в это дело! Их разве поймаешь?..
Тоня еще возилась на кухне. Он сел на табурет посреди кухни,
бессмысленно перебирая валяющиеся на полу клочки с заметками, чернови
ки.
Антонина опустилась возле него на колени.
-- Ты брала блокнот с телефонами?
-- Не трогала...
-- Тогда ясно что еще украли. Ведь у Макса Закаморного есть белые
стихи. Он раз сто их читал:
Телефоны друзей не записывайте!
Лучше так их запоминайте.
Таковы условия времени
И простой человеческой порядочности...
_65. МАШИНКА_
Светлозерская вернулась из редакции около десяти. Возле приоткрытог
о
окна Инна остановилась, опустила длинную молнию, сняла платье, лифчик и
вздохнула. Она знала, что с улицы все видно, но это ее не тревожило.
Весенний воздух приятно защекотал в ноздрях. Инна блаженно потянулась
,
глянула себе под мышки и надумала сразу побрить волосы, пока не забыла. Он
а
взяла бритву, когда раздался звонок.
Прикрывая рукой груди, она отворила -- на пороге стоял Ивлев.
-- Славочка? Заходи! Извини, я не совсем одета.
-- Я вижу, -- Слава поставил портфель у двери. -- Так даже красивее...
Ты прости, Инка, что я так поздно. Давай рукопись!
-- Так я же не кончила!
-- Сколько успела, неважно. И... давай свою машинку.
-- Зачем?
-- А я привез новую, лучше твоей...
-- То есть?!
-- Не будь глупенькой, Светлозерская. За мной следят. Хочешь, чтобы
тебя попутали?
-- Меня? А меня за что?
-- За то, что мне печатала, дуреха!
Она присвистнула.
-- Да ты проходи, Славочка. Снимай плащ...
Хозяйка возилась на кухне, в комнату не заходила, слышала, что к Инне
кто-то пришел.
-- Что это? -- спросил Ивлев.
По руке у нее текла тонюсенькая струйка крови.
-- Чепуха! Я бритвой порезалась. Хочешь слизать?
Ивлев взял ее за плечи, поцеловал, собрав языком кровь.
-- Спасибо, -- сказала она. -- Ты безопасной бритвой -- умеешь? Тогда
побрей мне подмышки.
Она подняла обе руки и поворачивалась, пока он это делал.
-- Мужчина -- совсем другое дело. Он все умеет. А трусики мои тебе
нравятся?
-- Очень!
-- Это итальянские. Правда, состарились, но лучше наших-то! Вот эти
завязочки спереди развязываются.
-- Закройся, Инка!
-- Пожалуйста, -- она не обиделась. -- Тебе же лучше хотела. Я все
равно Надьке уже сказала, что мы с тобой спали...
-- Зачем, глупая?
-- А у меня примета: если совру, что с кем-нибудь спала, после
обязательно лягу. Ложь сбывается! Примета такая, понимаешь?
-- Понятно! -- он положил бритву. -- А хозяйка -- она как?
-- А она, когда ко мне мужчина приходит, на кухне сидит. Я ведь ей за
это плачу.
-- За что?
-- За каждого мужчину. Так что она довольна, если больше приходят.
Скупая, сволочь: подслушивает, сколько кусков бумаги в уборной отрываешь
.
Поставив зеркало на стол напротив него, Инна начала навертывать прядк
и
волос на бигуди. Голову она покрыла цветастой косынкой.
-- Жарища-то! Ты на меня не смотри... В бигудях я некрасивая. Я вообще,
Славочка, старею, и мне пора делать карьеру, как всем.
-- Зачем?
-- Затем, что такие, как ты, уже просто сидят со мной.
-- Это я старый, Инка. Простой советский импотент. Всех по мне не
меряй...
-- Считаешь, у меня красота еще осталась?
-- Все на месте, Светлозерская. За тебя я не беспокоюсь.
-- Ягубов сегодня тоже сказал, что у меня все в порядке. Правда, он
имел в виду анкету. Сказал, даст мне рекомендацию в КПСС.
-- Ну?
-- Я же сказала -- делаю карьеру. Он обещал сделать меня завмашбюро.
-- Ого!
-- Конечно, он даст мне рекомендацию, чтобы я как член партии молчала,
что он хочет со мной переспать. Но мне-то не все ли равно?
-- Зря, Светлозерская...
-- Зря? А вы все?
-- Я вступал, когда верил. А сейчас вступают только дураки и
карьеристы.
-- Правильно! Я как раз и то, и другое. Если вступлю, меня, может, в
турпоездку выпустят. В Италию. Очень хочу в Италию.
-- Что там делать?
-- Да то же, что и здесь, только открыто. Уж мужики там не хуже наших,
это точно. Никто из хороших людей мне не поможет, а Ягубов -- поможет. Глупо
не использовать, пока он меня хочет.
Вячеслав встал.
-- Хороший ты человек, Светлозерская, искренний. Давай рукопись, чтобы
тебя не попутали. А то из-за меня вся твоя карьера погорит...
Вытащив из тумбочки папку, Инна держала ее в руках, отдавать медлила.
-- Слав! -- тихо спросила она. -- А ты правда из-за меня приехал? Ну,
чтобы я не погорела?
Она подошла к нему вплотную.
-- Унизь меня. И посильней. Похабно, как хочешь. Ну, оскорби, скажи, я
шлюха, или ножом меня порежь, или зубы выбей. Не бойся, я кричать не стану,
терпеливая. Ну!..
Он смотрел ей в глаза. Глаза были сухие, бешеные.
-- Что с тобой? -- растерялся он.
-- Я сука, Славочка.
-- Почему?!
-- А потому! Все, что ты просил печатать в четырех экземплярах, я
печатала пять.
-- Зачем?
-- Пятый у меня просил почитать один мой клиент. Он мне за пятый
столько платил, сколько ты за четыре. А мне деньги всегда нужны, ты же
знаешь... Я думала, он просто почитать... Скотина! Придет, я ему ... откушу!
Не бойся их, Славик! Ничего не сделают! Ну, не расстраивайся! Сейчас я тебя
развеселю.
Сняв с гвоздя гитару, Светлозерская провела пальцем по струнам,
подстроила, откашлялась.
-- Выпить хочешь?
Он отрицательно покачал головой. Инна взяла с подоконника бутылку
водки, вылила остаток в стакан, выпила, облизав губы, подождала, пока водк
а
проникла в организм.
-- Вот послушай, Славик:
Задает вопрос народ:
"Что нам партия дает?"
Наша партия -- не блядь,
Чтобы каждому давать.
Эх!
_66. ШМОН_
На скамье для старух, напротив подъезда, сидел молодой человек в синей
спортивной куртке, поглядывая на дверь. Выйдя из дому спозаранку, Вячесл
ав
Сергеевич не обратил бы на него внимания, если б человек не поднялся
чересчур поспешно. Шаги в подворотне становились гулкими, и Слава понял,
что
у него хвост. Значит, не отстали, и вчерашнее -- только звено в цепочке.
В толпе, ожидающей троллейбуса, Ивлев попытался пробраться в гущу,
поближе к краю тротуара. Когда подошел троллейбус, Вячеслав двинулся
напролом к задней двери, но протиснулся мимо нее и сзади троллейбуса
перебежал на другую сторону улицы. Он остановил первую попавшуюся маши
ну,
едущую в противоположном направлении. Это был пикап с надписью "Торты,
пирожные".
-- Тут недалеко, три квартала. Плачу трешку. Довези!
Оглянувшись, он увидел, что следопытов у него на хвосте двое, и они
бодро перебегают дорогу следом за ним. За поворотом он попросил
остановиться, бросил на сиденье три рубля и нырнул во двор школы. Он обогн
ул
здание. Позади школы в заборе была выломана дыра, он знал ее. Через дыру
Слава вышел на соседнюю улицу, и здесь ему повезло: он сразу остановил
такси. Хвост отпал. Ивлев вылез в центре, возле ГУМа, где всегда было людно,
и позвонил Раппопорту.
-- Вы когда, Рап, собираетесь в редакцию?
-- Нужны ключи, Славочка?
-- Нет, хотел бы встретиться.
-- Что-нибудь уже случилось?
-- Так... Кое-что...
-- Я готов, старина! Только позвольте мне добриться и выпить чашечку
чаю.
-- Конечно, Яков Маркыч. Жду вас у входа в метро "Измайловский парк".
-- Разве вам это удобно?
-- Все равно делать нечего, подъеду.
Ждать Ивлеву не пришлось. Яков Маркович в шляпе и чересчур широком
плаще, шаркая по асфальту, медленно пересекал улицу.
-- Неужели есть на свете катаклизмы, которые могут заставить человека
добровольно недоспать?
Раппопорт протянул коряжистую волосатую руку. Стараясь избегать эмоц
ий,
Ивлев перечислил факты. Яков Маркович не перебивал, только посапывал, гл
ядя
в сторону. Лишь в одном месте поднял брови и переспросил:
-- Инна? Если б я услышал это не от вас, Ивлев, не поверил бы. Видно, я
недостаточно отсидел...
-- Что делать, Рап?
-- Видите? И теперь вы у меня спрашиваете что делать! Я что,
Чернышевский? А вы спрашивали, когда начинали? И тем не менее я
предупреждал! Да вы поступили хуже Светлозерской!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68