Марина не ожидала подобного оскорбления и, войдя к Ягубову, чтобы
взять сигарету, спросила:
-- Хочешь посмотреть?
-- Чего? -- не понял он.
Она разделась и постояла, дав ему время вникнуть в суть дела.
-- Ну как?
Ягубов хотел вытолкнуть ее в коридор, но она со смехом увертывалась, и
он не смог заставить ее одеться. К тому же она оказалась недурна, а он не из
мрамора. Оказалось, высокая женщина (он их всегда боялся) вела себя
превосходно. Это занятие Ягубов любил, но старался сдерживаться. Через
полтора часа, опомнившись, он стал уговаривать Марину уйти.
-- Ты мне нравишься, -- возразила она и уснула у него на руке.
Утром он выглянул в коридор и, выпустив ее, вздохнул. В Москве Марина
позвонила Ягубову на работу. Он такой ответственный, что даже не вспомни
т
некоторых знакомых. А у нее ключи от новой кооперативной однокомнатно
й
квартиры, и она приглашает Ягубова ее посмотреть. Он говорил с ней сухо и
квартиру смотреть вежливо отказался, сославшись на загруженность рабо
той. У
Марины на столе в это время лежал отчет о поездке заместителя редактор
а
"Руде право" в Среднюю Азию. Положив трубку, Марина немного подумала и в
конце, после краткой положительной характеристики чешского коммунис
та,
приписала: "Тов. Ягубов С.Т. в поездке был политически выдержан, но моральн
о
неустойчив".
Знай это, Ягубов наверняка поехал бы посмотреть новую квартиру.
Политически же он действительно был выдержан безукоризненно. Когда ред
акцию
"Трудовой правды" посетили шведские журналисты, в связи с болезнью Макар
цева
их принял Степан Трофимович. Анна Семеновна побежала в закрытый буфет,
принесла кофе, пирожные. Шведских журналистов очень волновали некотор
ые
вопросы.
-- Скажите, господин Ягубов, почему советские газеты периодически
травят отдельных писателей?
Он тут же ответил:
-- Мы не можем запретить газетам высказывать свое мнение. У нас тоже
свободная печать, господа!
-- А как вы поступаете, если ваши убеждения расходятся с очередным
постановлением вашей партии?
-- Видите ли, -- объяснил Ягубов, -- мои мысли принадлежат партии. Она
распоряжается мной, поэтому у меня с ней расхождений быть не может.
-- Но с отдельными людьми в партии -- могут быть? -- уточнил один из
журналистов и отглотнул кофе, чтобы дать возможность Ягубову подумать.
Степан Трофимович удивился, что шведский коллега не понимает
элементарных вещей, но объяснил спокойно.
-- Если эти члены партии выше меня по должности, -- сказал он, -- то
расхождений быть не может. Ведь их указания -- для меня и есть указания
партии.
-- Вы сказали, что были простым крестьянином, господин Ягубов. Как вы
делали карьеру?
-- В нашей стране нельзя сделать карьеру. Можно только вырасти, --
терпеливо уточнил Степан Трофимович. -- У нас в стране быстро растут все,
кто предан партии и нашим идеалам.
И Ягубов улыбнулся своей очаровательной улыбкой -- простой, открытый
русский человек со Ставрополья.
-- Ваши родители -- кто они? -- спросил другой швед.
-- Я же говорил, крестьяне, -- засмеялся Ягубов. -- По-- нашему,
колхозники. Я их очень люблю. Каждую весну летаю к ним на день-два, везу
много продуктов, копаю огород, чиню крышу, старикам это тяжело... Не удаетс
я
поехать только в том случае, если я дежурю на майские праздники... Дело
прежде всего, господа!
_19. ВЫШЛИ МЫ НА ДЕЛО_
Исполнять обязанности редактора Ягубов начал мягко, но без
панибратства. Он решил внедрить вежливый и деловой западный стиль
взаимоотношений с подчиненными. Если забывал и переходил на "ты", то,
вспомнив, возвращался в намеченное русло. Журналистов он делил на две
категории: безответственных, которые пишут, и ответственных, которые
подписывают. Ягубову приходилось подписывать. Теперь, в отсутствие
редактора, бремя ответственности ложилось на него в полной мере.
-- Что бы ни произошло во Вселенной, -- заявил Ягубов на планерке,
проведенной им без Макарцева, -- подписчик должен прочитать, что у нас в
стране все в порядке.
Новый человек в редакции, он понимал: все приводные ремни сходятся к
Макарцеву. Предстояло выяснить, на кого опереться, чтобы отдельные ремн
и
перетянуть к себе временно, а некоторые после оставить навсегда. Перед н
им
лежало штатное расписание редакции с указанием должности, стажа работ
ы и
зарплаты. Глаза соскальзывали с фамилии на фамилию. Он припоминал, что
слышал о том или другом сотруднике и какое мнение начинало складыватьс
я у
него самого. После беглого осмотра заместитель редактора отметил точка
ми две
фамилии: Кашина и Раппопорта. Обоих из противоречивых соображений.
Завредакцией Кашина Макарцев явно недолюбливал, хотя не вслух.
Напротив, отметил его исполнительность, уравновешенный характер. Но п
о
проскользнувшей иронической нотке Ягубов вывел, что Макарцев его прези
рает.
Видимо, чувствовал себя настолько твердо, что опора на Кашина ему была н
е
нужна. Считал его завхозом и забывал о том, что не он поручил Кашину
заниматься в редакции кадрами, а органы. Чувствуя опору, люди обычно
стараются работать лучше, и такую поддержку Ягубов решил Кашину оказать.
Что касается Раппопорта, то тут мотивы были сложнее. Лично ему
неряшливо одетый, плохо выбритый и всегда ворчащий исполняющий обязанн
ости
редактора отдела комвоспитания был несимпатичен. И эта антипатия была
,
по-видимому, взаимной. Постоянная манера Раппопорта возражать, затягив
ать
выполнение распоряжений, которые ему не понравились, несомненно, объясн
ялась
отсутствием в нем главного качества журналиста -- внутренней партийнос
ти.
Если бы Ягубов был редактором, то в отдел комвос он давно посадил бы
человека более выдержанного идеологически, не говоря уж о привлекатель
ности
биографии.
Однако Макарцев не раз нахваливал Ягубову Раппопорта: ум,
профессионализм, безотказность в выполнении тонких поручений. Не исклю
чено,
что у Раппопорта имелись и свои связи. Через посредство Якова Маркович
а
Ягубов сумел бы узнать слабые стороны временно отсутствующего редакт
ора.
Раппопорт пользовался авторитетом. Особенно это касалось той части
сотрудников, которая изображала из себя интеллигентов и рассуждала бол
ьше,
чем можно. То обстоятельство, что Ягубов установит контакт с евреем, на эт
у
часть коллектива подействует благотворно и устранит возникшие слухи.
Он
попросил пригласить к нему сперва Кашина.
-- Степан Трофимыч, -- Локоткова задержалась на мгновение. -- Вы разве
не пересядете к Игорю Иванычу?
Ягубов ждал этого предложения, но удивленно поднял брови.
-- Это зачем же?
-- Да мне, -- Локоткова засмущалась, -- в тот кабинет ходить ближе.
-- Ничего, Анна Семенна. Не мы с вами такие вещи решаем. А Игорь Иваныч
скоро вернется. Пока придется вам походить... Давайте Кашина!
Она выбежала. Ягубов подумал, что оттуда и впрямь удобнее руководить
газетой. Там просторнее, да и ВЧ в кабинете редактора. Ягубову, когда нужн
о
позвонить, приходится ходить туда. Но Макарцев сам должен был бы предлож
ить
пересесть в его кабинет.
-- Разрешите, Степан Трофимыч?
Кашин вошел маленькими шажками, стараясь незаметно волочить ногу,
отчего его хромота только выпячивалась. Под мышкой он держал тонкую кра
сную
папочку с тисненной золотом надписью "К докладу".
-- Прошу! -- Ягубов указал на стул и ловко перекатил языком сигарету из
одного угла рта в другой.
-- Вот ведь как бывает. Встал к вам идти, а тут Анна Семеновна
вызывает. Телепатия! -- Валентин улыбнулся и заботливо оглядел кабинет
заместителя редактора. -- Я дал команду шторы у вас в кабинете заменить. А
то темновато...
Ягубов курил, не торопясь спрашивать. Валентин чувствовал, что, исходя
из биографии Ягубова, с ним удастся установить более тесный контакт, чем
с
Игорем Ивановичем. Теперь Кашин выжидающе посматривал на заместител
я
редактора, колеблясь, самому ли начать разговор или подождать, пока буде
т
соответствующее предложение.
-- Какой у вас вопрос? -- придавив в пепельнице сигарету, спросил
Ягубов.
Он не хотел сковывать инициативу заведующего редакцией.
-- Степан Трофимыч, -- начал Кашин, получив разрешение говорить. -- По
новой инструкции я обязан поставить вас в известность: по редакции ходи
т
рукопись, самиздат.
-- Вы ее нашли?
-- Сам я ее в руках не держал. Говорят, она в серой папке. Содержание
обсуждают -- но о чем она, я пока толком не уловил... Одним словом,
антисоветское.
Ягубов помолчал, подумал. Потом сказал:
-- Я, собственно, почему спросил, нашли ли рукопись. Мне уже доложили,
так что я в курсе...
Никто ничего не сообщал, но Степан Трофимович сразу давал понять, что
он, Ягубов, на своем месте.
-- А Макарцеву, -- спросил, выждав, он, -- вы об этом докладывали?
От ответа зависело последующее доверие между ними. Кашин это понял.
-- Доложить не успел. Но Игорь Иваныч эту работу считает
второстепенной. Ему видней, конечно. А может, и недооценка?..
Вот так осторожно, полувопросительно закончил Кашин, передав новому
руководству решение вопроса.
-- Игорь Иваныч -- чистый партийный работник. Он считает, что
достаточно одной идеологической работы. А мы с тобой, -- он разрешил себе
перейти на доверительное "ты" и подчеркнул паузой "мы с тобой", -- в курсе
другой стороны вопроса. Так что эта часть ответственности будет на нас.
Макарцев будет нам только благодарен, если поможем ему в той части
руководства газетой, где у него не хватает времени.
-- Понял, -- кивнул Валентин.
-- Но, -- Ягубов опять сделал паузу, подчеркивая важность следующей
мысли, -- конечно, суетиться, паниковать не нужно. Организм редакции,
надеюсь, здоровый. А понадобится -- к отдельным товарищам присмотримся. Т
ы
вот что, Валентин... Погляди кто этим занимается. Я имею в виду чтение, ну,
там, как говорится, левые разговоры... Иначе, какие же мы с тобой
руководители, если людей не знаем?
-- Насчет этого я понял, Степан Трофимыч, буду в этом направлении... --
он замялся, не зная, говорить ли. Но решил, что доверие установлено и надо
его развивать. -- Макарцев давал мне два задания. Одно касается премий ко
Дню печати. Списочек -- отдать вам?
-- Оставь, я посмотрю.
-- А второе -- дело деликатное. Игорь Иваныч просил данные насчет
нравственности. Ну, проще говоря, кто с кем живет. Так вот, составил
списочек... Не всех, конечно... Только про кого говорят...
-- Игорь Иваныч просил? -- не показывая удивления, повторил Ягубов. --
Видимо, у него были соображения...
-- Тут, кто выпивает, отмечено звездочками.
-- Копию-то, надеюсь, не подшивал?
-- Нет. К чему подошьешь?
-- Молодец!
-- Да чего там!
-- Ну, рад, что у нас полное взаимопонимание. Можешь рассчитывать на
мою поддержку.
-- Спасибо, Степан Трофимыч!
-- Да, вот еще... Закажи мне жесткую подушку на сиденье -- я так
привык.
Ягубов проследил глазами, закрылась ли дверь за Кашиным, брезгливо взя
л
листок с фамилиями, аккуратно выписанными Кашиным попарно, не читая, с
возмущением смял его и швырнул в корзину. Такого он от Макарцева не ожида
л.
Нет, он, Ягубов, на такое не пойдет! Ну, влюбился человек, возникли личные
отношения, бывает! Если работе не мешает, скандала нет, незачем и
вторгаться. Кашин больше не поднимет этого вопроса. Макарцеву с его
инфарктом будет не до нравственности. Зачем ему, интересно, такое
понадобилось? Для какой корысти? Ревновал кого и хотел счеты свести? А
может, еще какой-нибудь ход? Так или иначе с этим вопросом покончено!
Решив так, Степан Трофимович резво нагнулся и вынул из корзины
скомканную бумажку. Он разгладил ее на стекле и стал просто так, для
проверки своей интуиции и наблюдательности, смотреть, кто же все-таки в
редакции с кем живет. Он заложил ладонью правую колонку, читал мужские
фамилии слева и старался угадать, какие могут быть под ладонью женские. Н
о
из примерно двадцати перечисленных фамилий определил он двоих и еще дв
оих,
отношения которых были и без списка у всех на виду. Список был
неполноценный. Что значит "живет"? Постоянно или случайная связь? Есть сем
ья
или нет? Имеет ли связь с кем-либо еще одновременно? Где встречаются? Част
о
ли меняют эти женщины мужчин и мужчины женщин? Хоть бы с социологией
познакомился Валентин, прежде чем браться за работу! Дурак Кашин, услужл
ивый
дурак. Надо учесть это и его не переоценивать. Видимо, не только из-за
травмы и частных ошибок перевели его из органов на гражданку. Запомнив
фамилии, Ягубов тщательно разорвал листок на мелкие клочки и выбросил
в
корзину. Он вызвал Анну Семеновну. Ее в списке не было.
-- Попросите Раппопорта, пожалуйста.
Она убежала, чуть заметно вильнув задиком. Степан Трофимович опять
закурил. Он обязан был поднять свой авторитет в редакции в сжатые сроки.
Люди же типа Раппопорта, называемые в социологии неофициальными лидер
ами,
представляли для него наибольшую опасность. Авторитет неофициального
лидера,
да еще такого иронического циника, будет противиться авторитету Ягубо
ва,
надо попытаться направить Якова Марковича в желаемое русло. Жаль, что ег
о не
было в списке Кашина.
-- Здравствуйте, Яков Маркович, -- первым приветствовал Степан
Трофимович вошедшего к нему Таврова. -- Прошу садиться...
Ступая большими, тяжелыми шагами по паркету, тот грузно рухнул в кресло
в дальнем углу кабинета.
-- В чем дело? -- недовольно пробурчал он, не здороваясь и глядя на
Ягубова вполглаза, а вполглаза -- на портрет Ленина над Ягубовым.
Степан Трофимович проглотил это спокойно, будто так и должно быть.
-- Газета осталась без головы, Яков Маркович.
-- А при чем здесь я?
-- Мы с вами члены партбюро редакции, -- напомнил Ягубов. -- Главное
для нас, чтобы уровень газеты во время отсутствия редактора не снизился.
Вы
согласны?
Раппопорт совсем перестал смотреть на Ягубова и внимательно вглядыва
лся
в окно, хотя за переплетами, еще оклеенными на зиму полосками бумаги, ниче
го
не было видно, кроме сероватого неба. Не чувствуя контакта с собеседнико
м,
Степан Трофимович еще больше напрягся, но продолжал говорить, не повыша
я
голоса.
-- Игорь Иваныч считает вас одним из самых опытных журналистов в
газете, а я -- человек новый. Могу я на вас опереться?
-- На меня? -- поднял брови Тавров. -- Я сам-то еле стою!
-- А на кого, по-вашему?
-- Найдите что-нибудь помоложе...
-- Нет возражений, -- усмехнулся Ягубов, поняв, что сразу Раппопорта на
крючок не нанижешь. -- Можно привлечь и молодежь. Но вы -- мозговой центр!
Губы Раппопорта искривились, готовясь выдать нечто сатирическое. Одна
ко
мгновенно включилась внутренняя цензура и запретила произнести то, чт
о
родилось в мозгу.
-- Я, возможно, сгущаю краски, но чувствую: в последнее время мы играем
в бирюльки. Выступаем по мелочам. Наверху нас за это ругают и, будем
самокритичны, справедливо. Давайте подумаем, посоветуемся.
-- О чем?
-- О том, чтобы начать большую кампанию. Такую, чтобы о "Трудовой
правде" заговорили и вверху, и внизу! Я ведь знаю, что это вы предложили
Макарцеву начать движение за коммунистический труд.
Раппопорт пожал плечами. Он снова хотел что-то ответить, но удержался.
Он только посопел, как старые часы, которые хотели пробить время, но
шестеренки не сцепились и боя не произошло.
-- Когда вы хотите начать вашу кампанию? -- сразу спросил Тавров. --
После возвращения Макарцева или до?
Ягубов с обидой проглотил слово "вашу". Но вопрос был поставлен
деловой.
-- Немедленно! -- ответил он. -- Если будет идея, зачем ей висеть в
воздухе, а нам ждать, пока ее перехватят другие газеты?
Ответив, Ягубов понял, что в вопросе Якова Марковича содержался подвох.
Осознав подвох, он поспешно добавил:
-- Конечно, все наши начинания будут идти через Макарцева и от его
имени, это само собой.
-- Так я и понял, -- сказал Раппопорт.
Ягубов разозлился на себя, что ему не удается одолеть этого человека,
который корчит из себя черт-те что.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
взять сигарету, спросила:
-- Хочешь посмотреть?
-- Чего? -- не понял он.
Она разделась и постояла, дав ему время вникнуть в суть дела.
-- Ну как?
Ягубов хотел вытолкнуть ее в коридор, но она со смехом увертывалась, и
он не смог заставить ее одеться. К тому же она оказалась недурна, а он не из
мрамора. Оказалось, высокая женщина (он их всегда боялся) вела себя
превосходно. Это занятие Ягубов любил, но старался сдерживаться. Через
полтора часа, опомнившись, он стал уговаривать Марину уйти.
-- Ты мне нравишься, -- возразила она и уснула у него на руке.
Утром он выглянул в коридор и, выпустив ее, вздохнул. В Москве Марина
позвонила Ягубову на работу. Он такой ответственный, что даже не вспомни
т
некоторых знакомых. А у нее ключи от новой кооперативной однокомнатно
й
квартиры, и она приглашает Ягубова ее посмотреть. Он говорил с ней сухо и
квартиру смотреть вежливо отказался, сославшись на загруженность рабо
той. У
Марины на столе в это время лежал отчет о поездке заместителя редактор
а
"Руде право" в Среднюю Азию. Положив трубку, Марина немного подумала и в
конце, после краткой положительной характеристики чешского коммунис
та,
приписала: "Тов. Ягубов С.Т. в поездке был политически выдержан, но моральн
о
неустойчив".
Знай это, Ягубов наверняка поехал бы посмотреть новую квартиру.
Политически же он действительно был выдержан безукоризненно. Когда ред
акцию
"Трудовой правды" посетили шведские журналисты, в связи с болезнью Макар
цева
их принял Степан Трофимович. Анна Семеновна побежала в закрытый буфет,
принесла кофе, пирожные. Шведских журналистов очень волновали некотор
ые
вопросы.
-- Скажите, господин Ягубов, почему советские газеты периодически
травят отдельных писателей?
Он тут же ответил:
-- Мы не можем запретить газетам высказывать свое мнение. У нас тоже
свободная печать, господа!
-- А как вы поступаете, если ваши убеждения расходятся с очередным
постановлением вашей партии?
-- Видите ли, -- объяснил Ягубов, -- мои мысли принадлежат партии. Она
распоряжается мной, поэтому у меня с ней расхождений быть не может.
-- Но с отдельными людьми в партии -- могут быть? -- уточнил один из
журналистов и отглотнул кофе, чтобы дать возможность Ягубову подумать.
Степан Трофимович удивился, что шведский коллега не понимает
элементарных вещей, но объяснил спокойно.
-- Если эти члены партии выше меня по должности, -- сказал он, -- то
расхождений быть не может. Ведь их указания -- для меня и есть указания
партии.
-- Вы сказали, что были простым крестьянином, господин Ягубов. Как вы
делали карьеру?
-- В нашей стране нельзя сделать карьеру. Можно только вырасти, --
терпеливо уточнил Степан Трофимович. -- У нас в стране быстро растут все,
кто предан партии и нашим идеалам.
И Ягубов улыбнулся своей очаровательной улыбкой -- простой, открытый
русский человек со Ставрополья.
-- Ваши родители -- кто они? -- спросил другой швед.
-- Я же говорил, крестьяне, -- засмеялся Ягубов. -- По-- нашему,
колхозники. Я их очень люблю. Каждую весну летаю к ним на день-два, везу
много продуктов, копаю огород, чиню крышу, старикам это тяжело... Не удаетс
я
поехать только в том случае, если я дежурю на майские праздники... Дело
прежде всего, господа!
_19. ВЫШЛИ МЫ НА ДЕЛО_
Исполнять обязанности редактора Ягубов начал мягко, но без
панибратства. Он решил внедрить вежливый и деловой западный стиль
взаимоотношений с подчиненными. Если забывал и переходил на "ты", то,
вспомнив, возвращался в намеченное русло. Журналистов он делил на две
категории: безответственных, которые пишут, и ответственных, которые
подписывают. Ягубову приходилось подписывать. Теперь, в отсутствие
редактора, бремя ответственности ложилось на него в полной мере.
-- Что бы ни произошло во Вселенной, -- заявил Ягубов на планерке,
проведенной им без Макарцева, -- подписчик должен прочитать, что у нас в
стране все в порядке.
Новый человек в редакции, он понимал: все приводные ремни сходятся к
Макарцеву. Предстояло выяснить, на кого опереться, чтобы отдельные ремн
и
перетянуть к себе временно, а некоторые после оставить навсегда. Перед н
им
лежало штатное расписание редакции с указанием должности, стажа работ
ы и
зарплаты. Глаза соскальзывали с фамилии на фамилию. Он припоминал, что
слышал о том или другом сотруднике и какое мнение начинало складыватьс
я у
него самого. После беглого осмотра заместитель редактора отметил точка
ми две
фамилии: Кашина и Раппопорта. Обоих из противоречивых соображений.
Завредакцией Кашина Макарцев явно недолюбливал, хотя не вслух.
Напротив, отметил его исполнительность, уравновешенный характер. Но п
о
проскользнувшей иронической нотке Ягубов вывел, что Макарцев его прези
рает.
Видимо, чувствовал себя настолько твердо, что опора на Кашина ему была н
е
нужна. Считал его завхозом и забывал о том, что не он поручил Кашину
заниматься в редакции кадрами, а органы. Чувствуя опору, люди обычно
стараются работать лучше, и такую поддержку Ягубов решил Кашину оказать.
Что касается Раппопорта, то тут мотивы были сложнее. Лично ему
неряшливо одетый, плохо выбритый и всегда ворчащий исполняющий обязанн
ости
редактора отдела комвоспитания был несимпатичен. И эта антипатия была
,
по-видимому, взаимной. Постоянная манера Раппопорта возражать, затягив
ать
выполнение распоряжений, которые ему не понравились, несомненно, объясн
ялась
отсутствием в нем главного качества журналиста -- внутренней партийнос
ти.
Если бы Ягубов был редактором, то в отдел комвос он давно посадил бы
человека более выдержанного идеологически, не говоря уж о привлекатель
ности
биографии.
Однако Макарцев не раз нахваливал Ягубову Раппопорта: ум,
профессионализм, безотказность в выполнении тонких поручений. Не исклю
чено,
что у Раппопорта имелись и свои связи. Через посредство Якова Маркович
а
Ягубов сумел бы узнать слабые стороны временно отсутствующего редакт
ора.
Раппопорт пользовался авторитетом. Особенно это касалось той части
сотрудников, которая изображала из себя интеллигентов и рассуждала бол
ьше,
чем можно. То обстоятельство, что Ягубов установит контакт с евреем, на эт
у
часть коллектива подействует благотворно и устранит возникшие слухи.
Он
попросил пригласить к нему сперва Кашина.
-- Степан Трофимыч, -- Локоткова задержалась на мгновение. -- Вы разве
не пересядете к Игорю Иванычу?
Ягубов ждал этого предложения, но удивленно поднял брови.
-- Это зачем же?
-- Да мне, -- Локоткова засмущалась, -- в тот кабинет ходить ближе.
-- Ничего, Анна Семенна. Не мы с вами такие вещи решаем. А Игорь Иваныч
скоро вернется. Пока придется вам походить... Давайте Кашина!
Она выбежала. Ягубов подумал, что оттуда и впрямь удобнее руководить
газетой. Там просторнее, да и ВЧ в кабинете редактора. Ягубову, когда нужн
о
позвонить, приходится ходить туда. Но Макарцев сам должен был бы предлож
ить
пересесть в его кабинет.
-- Разрешите, Степан Трофимыч?
Кашин вошел маленькими шажками, стараясь незаметно волочить ногу,
отчего его хромота только выпячивалась. Под мышкой он держал тонкую кра
сную
папочку с тисненной золотом надписью "К докладу".
-- Прошу! -- Ягубов указал на стул и ловко перекатил языком сигарету из
одного угла рта в другой.
-- Вот ведь как бывает. Встал к вам идти, а тут Анна Семеновна
вызывает. Телепатия! -- Валентин улыбнулся и заботливо оглядел кабинет
заместителя редактора. -- Я дал команду шторы у вас в кабинете заменить. А
то темновато...
Ягубов курил, не торопясь спрашивать. Валентин чувствовал, что, исходя
из биографии Ягубова, с ним удастся установить более тесный контакт, чем
с
Игорем Ивановичем. Теперь Кашин выжидающе посматривал на заместител
я
редактора, колеблясь, самому ли начать разговор или подождать, пока буде
т
соответствующее предложение.
-- Какой у вас вопрос? -- придавив в пепельнице сигарету, спросил
Ягубов.
Он не хотел сковывать инициативу заведующего редакцией.
-- Степан Трофимыч, -- начал Кашин, получив разрешение говорить. -- По
новой инструкции я обязан поставить вас в известность: по редакции ходи
т
рукопись, самиздат.
-- Вы ее нашли?
-- Сам я ее в руках не держал. Говорят, она в серой папке. Содержание
обсуждают -- но о чем она, я пока толком не уловил... Одним словом,
антисоветское.
Ягубов помолчал, подумал. Потом сказал:
-- Я, собственно, почему спросил, нашли ли рукопись. Мне уже доложили,
так что я в курсе...
Никто ничего не сообщал, но Степан Трофимович сразу давал понять, что
он, Ягубов, на своем месте.
-- А Макарцеву, -- спросил, выждав, он, -- вы об этом докладывали?
От ответа зависело последующее доверие между ними. Кашин это понял.
-- Доложить не успел. Но Игорь Иваныч эту работу считает
второстепенной. Ему видней, конечно. А может, и недооценка?..
Вот так осторожно, полувопросительно закончил Кашин, передав новому
руководству решение вопроса.
-- Игорь Иваныч -- чистый партийный работник. Он считает, что
достаточно одной идеологической работы. А мы с тобой, -- он разрешил себе
перейти на доверительное "ты" и подчеркнул паузой "мы с тобой", -- в курсе
другой стороны вопроса. Так что эта часть ответственности будет на нас.
Макарцев будет нам только благодарен, если поможем ему в той части
руководства газетой, где у него не хватает времени.
-- Понял, -- кивнул Валентин.
-- Но, -- Ягубов опять сделал паузу, подчеркивая важность следующей
мысли, -- конечно, суетиться, паниковать не нужно. Организм редакции,
надеюсь, здоровый. А понадобится -- к отдельным товарищам присмотримся. Т
ы
вот что, Валентин... Погляди кто этим занимается. Я имею в виду чтение, ну,
там, как говорится, левые разговоры... Иначе, какие же мы с тобой
руководители, если людей не знаем?
-- Насчет этого я понял, Степан Трофимыч, буду в этом направлении... --
он замялся, не зная, говорить ли. Но решил, что доверие установлено и надо
его развивать. -- Макарцев давал мне два задания. Одно касается премий ко
Дню печати. Списочек -- отдать вам?
-- Оставь, я посмотрю.
-- А второе -- дело деликатное. Игорь Иваныч просил данные насчет
нравственности. Ну, проще говоря, кто с кем живет. Так вот, составил
списочек... Не всех, конечно... Только про кого говорят...
-- Игорь Иваныч просил? -- не показывая удивления, повторил Ягубов. --
Видимо, у него были соображения...
-- Тут, кто выпивает, отмечено звездочками.
-- Копию-то, надеюсь, не подшивал?
-- Нет. К чему подошьешь?
-- Молодец!
-- Да чего там!
-- Ну, рад, что у нас полное взаимопонимание. Можешь рассчитывать на
мою поддержку.
-- Спасибо, Степан Трофимыч!
-- Да, вот еще... Закажи мне жесткую подушку на сиденье -- я так
привык.
Ягубов проследил глазами, закрылась ли дверь за Кашиным, брезгливо взя
л
листок с фамилиями, аккуратно выписанными Кашиным попарно, не читая, с
возмущением смял его и швырнул в корзину. Такого он от Макарцева не ожида
л.
Нет, он, Ягубов, на такое не пойдет! Ну, влюбился человек, возникли личные
отношения, бывает! Если работе не мешает, скандала нет, незачем и
вторгаться. Кашин больше не поднимет этого вопроса. Макарцеву с его
инфарктом будет не до нравственности. Зачем ему, интересно, такое
понадобилось? Для какой корысти? Ревновал кого и хотел счеты свести? А
может, еще какой-нибудь ход? Так или иначе с этим вопросом покончено!
Решив так, Степан Трофимович резво нагнулся и вынул из корзины
скомканную бумажку. Он разгладил ее на стекле и стал просто так, для
проверки своей интуиции и наблюдательности, смотреть, кто же все-таки в
редакции с кем живет. Он заложил ладонью правую колонку, читал мужские
фамилии слева и старался угадать, какие могут быть под ладонью женские. Н
о
из примерно двадцати перечисленных фамилий определил он двоих и еще дв
оих,
отношения которых были и без списка у всех на виду. Список был
неполноценный. Что значит "живет"? Постоянно или случайная связь? Есть сем
ья
или нет? Имеет ли связь с кем-либо еще одновременно? Где встречаются? Част
о
ли меняют эти женщины мужчин и мужчины женщин? Хоть бы с социологией
познакомился Валентин, прежде чем браться за работу! Дурак Кашин, услужл
ивый
дурак. Надо учесть это и его не переоценивать. Видимо, не только из-за
травмы и частных ошибок перевели его из органов на гражданку. Запомнив
фамилии, Ягубов тщательно разорвал листок на мелкие клочки и выбросил
в
корзину. Он вызвал Анну Семеновну. Ее в списке не было.
-- Попросите Раппопорта, пожалуйста.
Она убежала, чуть заметно вильнув задиком. Степан Трофимович опять
закурил. Он обязан был поднять свой авторитет в редакции в сжатые сроки.
Люди же типа Раппопорта, называемые в социологии неофициальными лидер
ами,
представляли для него наибольшую опасность. Авторитет неофициального
лидера,
да еще такого иронического циника, будет противиться авторитету Ягубо
ва,
надо попытаться направить Якова Марковича в желаемое русло. Жаль, что ег
о не
было в списке Кашина.
-- Здравствуйте, Яков Маркович, -- первым приветствовал Степан
Трофимович вошедшего к нему Таврова. -- Прошу садиться...
Ступая большими, тяжелыми шагами по паркету, тот грузно рухнул в кресло
в дальнем углу кабинета.
-- В чем дело? -- недовольно пробурчал он, не здороваясь и глядя на
Ягубова вполглаза, а вполглаза -- на портрет Ленина над Ягубовым.
Степан Трофимович проглотил это спокойно, будто так и должно быть.
-- Газета осталась без головы, Яков Маркович.
-- А при чем здесь я?
-- Мы с вами члены партбюро редакции, -- напомнил Ягубов. -- Главное
для нас, чтобы уровень газеты во время отсутствия редактора не снизился.
Вы
согласны?
Раппопорт совсем перестал смотреть на Ягубова и внимательно вглядыва
лся
в окно, хотя за переплетами, еще оклеенными на зиму полосками бумаги, ниче
го
не было видно, кроме сероватого неба. Не чувствуя контакта с собеседнико
м,
Степан Трофимович еще больше напрягся, но продолжал говорить, не повыша
я
голоса.
-- Игорь Иваныч считает вас одним из самых опытных журналистов в
газете, а я -- человек новый. Могу я на вас опереться?
-- На меня? -- поднял брови Тавров. -- Я сам-то еле стою!
-- А на кого, по-вашему?
-- Найдите что-нибудь помоложе...
-- Нет возражений, -- усмехнулся Ягубов, поняв, что сразу Раппопорта на
крючок не нанижешь. -- Можно привлечь и молодежь. Но вы -- мозговой центр!
Губы Раппопорта искривились, готовясь выдать нечто сатирическое. Одна
ко
мгновенно включилась внутренняя цензура и запретила произнести то, чт
о
родилось в мозгу.
-- Я, возможно, сгущаю краски, но чувствую: в последнее время мы играем
в бирюльки. Выступаем по мелочам. Наверху нас за это ругают и, будем
самокритичны, справедливо. Давайте подумаем, посоветуемся.
-- О чем?
-- О том, чтобы начать большую кампанию. Такую, чтобы о "Трудовой
правде" заговорили и вверху, и внизу! Я ведь знаю, что это вы предложили
Макарцеву начать движение за коммунистический труд.
Раппопорт пожал плечами. Он снова хотел что-то ответить, но удержался.
Он только посопел, как старые часы, которые хотели пробить время, но
шестеренки не сцепились и боя не произошло.
-- Когда вы хотите начать вашу кампанию? -- сразу спросил Тавров. --
После возвращения Макарцева или до?
Ягубов с обидой проглотил слово "вашу". Но вопрос был поставлен
деловой.
-- Немедленно! -- ответил он. -- Если будет идея, зачем ей висеть в
воздухе, а нам ждать, пока ее перехватят другие газеты?
Ответив, Ягубов понял, что в вопросе Якова Марковича содержался подвох.
Осознав подвох, он поспешно добавил:
-- Конечно, все наши начинания будут идти через Макарцева и от его
имени, это само собой.
-- Так я и понял, -- сказал Раппопорт.
Ягубов разозлился на себя, что ему не удается одолеть этого человека,
который корчит из себя черт-те что.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68