- нетерпеливо спросил Артабан.
- Я вошел в его палатку.
- Ну и?
- Он спросил у меня: кто я? Я ответил, что трахинец, бегу от мидян.
Тогда он начал расспрашивать меня об этом фессалийском городишке. Хотел
поймать. Но я недаром провел два дня на тамошней агоре.
- Срезал кошели, - подсказал Артабан.
- И слушал. Потому мои ответы были достаточно верны. Но он все равно
не поверил мне до конца. Он приказал держать меня под стражей, но нет
стражи, которая смогла б удержать карандинского вора. Ночью я перерезал
стражнику глотку и ушел.
- Но как ты добрался до нашего лагеря? Ведь ущелье охраняется
эллинскими постами!
- Они стоят лишь на дороге. На горных склонах их нет.
- Значит, по горным склонам можно пройти?
- Я смог, - со значением произнес Отшем.
- А воины?
- Если они ловки как карандинский вор, то смогут тоже.
Артабан рассердился.
- Заладил - карандинский, карандинский! Что еще сказал тебе царь?
Отшем пожал плечами.
- Ничего. Я мало заинтересовал его...
Лазутчик лгал. Его встреча с Леонидом выглядела совершенно иначе.
Едва лишь с легким треском сомкнулись пологи палатки, как спартиат резко
спросил:
- Тебя послали выведать численность нашего войска. Но еще более
человека, пославшего тебя, интересовало, есть ли среди эллинов воин
огромного роста с голубыми глазами. Так?
Растерявшийся Отшем не только подтвердил сказанное спартиатом кивком
головы, но и пробормотал, добавляя:
- И светлыми волосами.
Одержав первую победу, царь продолжил допрос.
- Пославший тебя высок, жилист, у него худое, вытянутое лицо.
Вор слегка оправился, ровно настолько, чтобы оценить положение, в
каком он очутился. Положение было не из приятных. Эллин раскусил его и
теперь был волен делать со шпионом, что угодно. В такой ситуации следовало
быть предельно откровенным. Лишь это давало крохотный шанс, что Отшема не
вздернут на первом пригодном для этой цели дереве, а отправят в рудники
или мастерские, откуда можно будет сбежать. Поэтому Отшем поторопился с
ответом.
- Вовсе нет. Он дороден, невелик ростом и имеет полное лицо. Это
сиятельный Артабан, ближайший советник царя Ксеркса.
- Вот как... - задумчиво протянул спартиат. Какое-то время он
размышлял, а затем спросил:
- Какого цвета у него глаза?
Пришел черед задуматься Отшему.
- Глаза? Кажется, голубые. Да-да, голубые!
- Мидянин с голубыми глазами. Не странно ли?
- Да, - согласился лазутчик, не вполне понимая, куда клонит спартиат.
- Я знавал этого человека в другом облике. Что он велел тебе
разузнать?
- Мне приказано рассмотреть ваш лагерь, - нерешительно начал Отшем, с
опаской поглядывая на огромный, странного вида, меч, лежавший в изголовье
нехитрого ложа спартиата.
- Еще?
- Сколько вас? Что собираетесь делать?
- Что еще?
- Больше всего сиятельный Артабан интересовался тобою.
- Так и должно было быть. - Царь вновь задумался. Он непроизвольно
сжал кулаки, столь огромные, что Отшему захотелось очутиться подальше от
этого места. Тот поспешно растянул губы в заискивающей улыбке. Леонид
посмотрел на него и рассмеялся. - Значит так, сообщишь своему сиятельному
Артабану, что разговаривал со мной, что я раскусил тебя и велел держать
под стражей. Ночью ты перерезал охраннику горло и бежал.
Лазутчик старательно скрыл изумление и поинтересовался:
- Зачем все это нужно спартанскому царю?
- Сейчас объясню. Но прежде ты должен запомнить то, что расскажешь
Артабану. Эллинов в ущелье немного, но к ним каждый день подходят
подкрепления. Ты слышал, как один из эллинов случайно обмолвился другому,
что вот-вот должны подойти основные силы епартиатов и афинян. Да, не
вздумай проговориться, что я расспрашивал тебя о нем! После этого ты
пойдешь к царю и сообщишь ему, что Артабан на самом деле не тот, за кого
он себя выдает, а изменивший облик маг Заратустра.
Вор выпучил глаза.
- Разве маги умеют менять облик?
- Этот умеет. Я думаю, царь щедро наградит тебя.
Отшем задумался.
- А если я признаюсь Артабану, как все было на самом деле?
- Что ж, можешь попробовать, но я не советую тебе делать это по двум
причинам. Первая - через три дня я пошлю к мидянам человека, который
расскажет о тебе всю правду. Но это не страшно для тебя, ведь ты
признаешься Артабану намного раньше. Я прав?
Карандинец уклонился от прямого ответа.
- Допустим.
- Тогда второе. Я хорошо знаю человека, который называет себя
Артабаном. Он ни за что не оставит живым того, кто так много знает? Ты все
понял?
- Да, - выдавил незадачливый лазутчик.
- А теперь ступай вон. Я прикажу воинам проводить тебя через посты.
Низко кланяясь, Отшем выскользнул из палатки. Вскоре он шагал по
пестрым квадратикам полей к парсийскому лагерю.
Парсы не начинали битвы четыре дня. Четыре дня воины выходили из
лагеря, надеясь, что дерзкие эллины образумились и освободили проход. И
каждый раз дозорные доносили, что ущелье по-прежнему перегораживает стена
эллинских щитов. Артабан трижды посылал к вражескому предводителю послов и
те неизменно возвращались назад с дерзкими ответами.
В первый раз спартанскому царю было предложено перейти на сторону
Ксеркса, за что повелитель Парсы обещал сделать эллина правителем Эллады.
Леонид ответил, что предпочитает умереть за Элладу, чем властвовать над
нею.
На второй день посланец передал эллинам требование царя сдать оружие.
Ответ был лаконичен - приди и возьми.
Назавтра перед ущельем выстроились бессмертные, парсы, мидяне и
киссии. Их было так много, что вся равнина оказалась заполненной блестящим
металлом оружия и доспехов.
Несколько вельмож в сопровождении самых могучих воинов приблизились к
Деметриным воротам и обратились к стоявшему перед шеренгой воинов царю
Спарты:
- Вы ничтожная кучка, дерзко вставшая против великого войска! Вы не
можете рассчитывать на победу!
- Чтобы умереть, хватит и этих! - бросил Леонид.
Воины вернулись в лагерь. На рассвете четвертого дня попытал счастья
Артабан, пришедший к ущелью один, без всякой стражи. Царь вышел ему
навстречу также один. О чем они говорили осталось неизвестным, но вельможа
возвратился взбешенный. Тем же вечером он говорил Таллии:
- Все. Больше нельзя ждать ни дня. Что-то происходит. Я чувствую это.
Мне кажется, инициатива ускользает из наших рук. Армия теряет боевой дух,
флот зализывает раны, нанесенные бурей, даже не пытаясь проскользнуть мимо
эллинских кораблей, чтобы ударить в спину этим безумцам.
- Я давно говорила тебе, что пора начать штурм. Ведь, если верить
лазутчику, к эллинам все время подходят подкрепления.
- Ты очень точно сказала: если верить! - Артабан хмыкнул. - Вор или
был обманут или лжет, руководствуясь какими-то своими соображениями. Воину
неоткуда ждать подкреплений. Это он пытается выманить нас на битву.
- Зачем ему это нужно?
Хазарапат искоса взглянул на девушку. В его взгляде было подозрение.
- Пока не знаю. Возможно, он ищет смерти. Возможно у него есть
какой-то план. Но как бы то ни было, нам придется завтра атаковать ущелье.
- Хазарапат вздохнул и сокрушенно покачал головой. - Эх, сражайся бы мы на
равнине, где достаточно места, и им не продержаться и часа. Но они заняли
такую позицию, где численный перевес не решает абсолютно ничего. В этом
ущелье не смогут развернуться и три сотни воинов. Воин умен, ох как умен!
- А что он сказал тебе сегодня?
- Послал. Так далеко, где я еще никогда не бывал.
Таллия захохотала. Звонко и заразительно. Артабан, улыбнувшись,
поцеловал ее в чуть припухлые губы.
- Завтра мы их сомнет. Завтра...
И наступило завтра.
3. ПРОТИВОСТОЯНИЕ
То, что происходило эти два дня, можно назвать одним кратким словом -
резня. Это было взаимное избиение, где мидяне [мидийцы - правильней было
бы мидяне; но так как эллины всех жителей Персидской империи именовали
мидянами, то автор счел удобным назвать жителей сатрапии Мидия мидийцами]
падали на землю в сто раз чаще, чем эллины, и в конце концов покрыли ее
ковром мертвых тел. Это трудно назвать битвой, ибо история не знала битв,
когда груды трупов возвышались над головами еще сражающихся, когда было
безысходство, но не было пути к отступлению. Это была резня.
Пройдут века, и человечество познает ужасные войны. Оно услышит рев
пушек и, зажмурив глаза, будет следить за тенью ядерного облака. Ряды
бойцов будут выкашивать сначала ядра, потом шрапнель, потом пулеметы.
Громадные крупповские "доры" сотрут в порошок колонны, беспечно шагающие
на марше. В небо взовьются самолеты, наполняя землю грохотом разрывов и
огненными всплесками напалма. Но нет, не было и никогда не будет ничего
страшнее рукопашного боя, резни, когда меч в меч, штык в штык, глаза в
глаза. Когда нет надежды на бога и зенитную артиллерию, а приходится
верить лишь в собственную силу и крепость стали. И некуда деться - ведь в
грудь смотрят копья врагов, а сзади теснят друзья. И ты меж двух стен -
сверкающих и беспощадных. Эти стены катятся на тебя и разрывают в своих
звонких объятиях. И нет спасения.
Именно так чувствовали себя мидяне, падая лицом в каменистую землю.
Но начнем все по порядку - и наступило завтра.
Сквозь миндалевидные щели личины Леонид наблюдал за приближающимися
мидянами. Их было никак не менее десяти тысяч, настроены они были весьма
воинственно. Размахивая копьями и мечами варвары плотными шеренгами
втягивались в узкую горловину ущелья. Поначалу они шли более или менее
свободно, держась на достаточном расстоянии от моря и отвесных склонов
Каллидрома, но по мере продвижения вперед постепенно сбивались в тесную
кучу. Тех, что двигались крайними справа, притиснули к скалам, шедших
слева оттеснили в море и теперь они с огромным трудом вытаскивали ноги из
липкой грязи.
Так и должно было случиться. Вместо того, чтобы попытаться пробиться
небольшими сплоченными отрядами, чередуя натиск тяжелой пехоты с налетами
конницы, мидийцы пытались взять навалом, используя огромное численное
преимущество, которое в данных условиях не давало им ни малейшей выгоды.
Леонид усмехнулся и извлек из ножен меч. С ним было всего сто спартиатов,
стоявших по десять человек в ряд. Одиннадцатый в теснине Деметриных ворот
уже не помещался. Сто человек - ничтожный отряд в обычной битве, но в этих
условиях они образовывали щит, способный остановить любую армию. Этот
сверкающий бронзой четырехугольник, клином запечатавший узкое ушко ущелья,
представлял первую линию обороны. На расстоянии стадия находилась вторая
линия - двадцать шеренг гоплитов по пятьдесят человек в каждой. Здесь
дальше была третья линия - укрепленная стена, защищаемая феспийцами и
фиванцами. Тысяча покров занимала склоны Каллидрома. Прочие воины были в
резерве, им надлежало сменить сражающихся товарищей как только те
устанут...
Послышалось грозное жужжание и в щиты спартиатов с лязгом ударились
первые стрелы. По команде Леонида первый ряд гоплитов опустился на левое
колено, прикрывая щитами себя и ноги гоплитов второго ряда. Воины,
стоявшие дальше, подняли щиты над собою, отбивая стрелы, падающие сверху.
Получилась непробиваемая стена, ощетиненная двумя рядами копий. Мидийцы
как-то стреляли, надеясь найти щель в фаланге, но убедившись, что не могут
принести эллинам никакого урона, убрали луки за спину и взялись за копья.
Они подступали медленно, устраненные безмолвной неподвижностью спартиатов.
Когда до бронзовой стены осталось не более десятка шагов мидийцы
нестройной толпой бросились вперед, надеясь разорвать неприятельский строй
дружным натиском.
Спартиаты встретили врагов ударами копий. Древко эллинского копья,
сделанное из прочного кизила, примерно на локоть длиннее мидийского; это
давало лакедемонянам определенное преимущество. Десять мидийцев ударили
копьями в щиты присевших на колено эллинов и тут же рухнули, сраженные
замертво. На смену им пришли другие, завязалась сеча. Варвары беспорядочно
лезли на спартиатов и падали замертво. Звенел металл, летели копья,
бросаемые мидянами через головы сражающихся товарищей. Гоплиты не
отступали ни на шаг, поражая врагов с четкостью хорошо отлаженного
механизма. Отчаявшись пробить брешь в фаланге, некоторые мидийцы пытались
зайти сбоку, но едва они сходили с дороги, как тут же попадали в вязкую
соленую кашу и уже не могли выбраться из нее, так как их место на твердой
земле к тому времени занимали новые воины.
Вскоре на дороге образовался вал из тел сраженных мидийских воинов.
Среди спартиатов не было ни убитых, ни даже раненых. Понукаемые сотниками,
которых можно было отличить по серебряным эфесам мечей, варвары стали
стаскивать трупы в воду, освобождая место для новой схватки. Эллины не
препятствовали им.
Убрав убитых, мидийцы бросились в новую атаку. Спартиаты отразили и
этот натиск, нагромоздив перед собой еще один вал из трупов. Это
повторялось не единожды, пока Леонид не решил, что пора сделать игру более
интересной. Выждав момент, когда варвары ослабили натиск, в очередной раз
занявшись уборкой трупов, царь прокричал:
- Назад!
Заранее предупрежденные об этом маневре, воины начали пятиться, а
затем и вовсе побежали назад, открывая врагу путь в ущелье. В первое
мгновенье мидийцы не поверили своим глазам. Потом они радостно завопили и
устремились вдогонку за струсившими эллинами. Спартиаты достигли второй
линии и, пройдя сквозь нее, скрылись за спинами товарищей. Вместо бегущих
врагов мидийцы вдруг увидели еще одну сверкающую стену. Но теперь она не
защищалась, а готовилась к броску. Едва варвары заполнили освободившуюся
часть ущелья, царь вскинул меч и прокричал:
- Вперед!
Эллины дружно бросились на неприятелей. На лицах мидийцев, уже почти
поверивших в свою победу, появилось замешательство. Передние замедлили шаг
и попытались остановиться, но толпа напирала, толкая их прямо на копья
бегущих гоплитов. Удар бронированных воинов был страшен. Сверкающая стена
в едином порыве подмяла под себя несколько сот врагов. Остальные ударились
в бегство, не помышляя о сопротивлении. Стремясь побыстрее вырваться из
ущелья мидийцы мешали друг другу, а эллины безжалостно поражали их ударами
в спину. Многие устремлялись в море и накрепко увязали в жидкой грязи. Они
стали добычей пельтастов [пельтасты - у эллинов легкие пехотинцы,
вооруженные луками, дротиками и щитами-пельтами], бежавших вслед за
гоплитами.
Преследование было прекращено лишь когда эллины вернулись на место,
какое занимали до своего ложного отступления.
И вновь стена из ста гоплитов перегородила ущелье. Варварам надо было
начинать все сначала.
Мидийцы в этот день ходили в атаку еще трижды. Эллины снова и снова
заманивали врага до второй линии обороны и безжалостно истребляли. Пестрые
хитоны варваров сплошь покрыли землю, так что защитники ущелья ступали по
трупам. Эллины же потеряли всего десять человек, около тридцати было
ранено.
К полудню мидийцы выдохлись, а Артабан велел киссиям сменить их.
Киссии были отважны и смекалисты. Они пытались действовать хитростью.
Часть варваров полезла на скалы, прочие несли с собой бревна и камни,
желая замостить гать и увеличить фронт битвы. Однако оба эти плана
потерпели полный крах. Киссиев, что пытались подняться на Каллидром,
обратили в бегство опунтские локры, бревна и камни потонули в грязи, так и
не сделав дно залива более твердым. Словно вознаграждая врагов за эту
неудачу, эллины вновь оставили Деметрины ворота и отступили вглубь ущелья.
На этот раз они отошли еще дальше, аж до самой стены. Киссии поспешили
воспользоваться предоставленной им возможностью. Теснину заполнило
неисчислимое множество воинов, часть которых сидела на конях. Пестрые,
покрытые сверкающими медными чешуйками хитоны раскрасили мертвую землю в
яркий цвет. Принесли лестницы, и возглавлявший варваров Анаф приказал
начать штурм.
К стенам подступили сотни лучников. Под прикрытием смертоносного
дождя воины начали карабкаться на каменную насыпь. Эллины поражали их
сверху ударами копий, бросали дротики, пускали стрелы. Сотни варваров
падали к подножию стены, образуя вал из окровавленных тел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
- Я вошел в его палатку.
- Ну и?
- Он спросил у меня: кто я? Я ответил, что трахинец, бегу от мидян.
Тогда он начал расспрашивать меня об этом фессалийском городишке. Хотел
поймать. Но я недаром провел два дня на тамошней агоре.
- Срезал кошели, - подсказал Артабан.
- И слушал. Потому мои ответы были достаточно верны. Но он все равно
не поверил мне до конца. Он приказал держать меня под стражей, но нет
стражи, которая смогла б удержать карандинского вора. Ночью я перерезал
стражнику глотку и ушел.
- Но как ты добрался до нашего лагеря? Ведь ущелье охраняется
эллинскими постами!
- Они стоят лишь на дороге. На горных склонах их нет.
- Значит, по горным склонам можно пройти?
- Я смог, - со значением произнес Отшем.
- А воины?
- Если они ловки как карандинский вор, то смогут тоже.
Артабан рассердился.
- Заладил - карандинский, карандинский! Что еще сказал тебе царь?
Отшем пожал плечами.
- Ничего. Я мало заинтересовал его...
Лазутчик лгал. Его встреча с Леонидом выглядела совершенно иначе.
Едва лишь с легким треском сомкнулись пологи палатки, как спартиат резко
спросил:
- Тебя послали выведать численность нашего войска. Но еще более
человека, пославшего тебя, интересовало, есть ли среди эллинов воин
огромного роста с голубыми глазами. Так?
Растерявшийся Отшем не только подтвердил сказанное спартиатом кивком
головы, но и пробормотал, добавляя:
- И светлыми волосами.
Одержав первую победу, царь продолжил допрос.
- Пославший тебя высок, жилист, у него худое, вытянутое лицо.
Вор слегка оправился, ровно настолько, чтобы оценить положение, в
каком он очутился. Положение было не из приятных. Эллин раскусил его и
теперь был волен делать со шпионом, что угодно. В такой ситуации следовало
быть предельно откровенным. Лишь это давало крохотный шанс, что Отшема не
вздернут на первом пригодном для этой цели дереве, а отправят в рудники
или мастерские, откуда можно будет сбежать. Поэтому Отшем поторопился с
ответом.
- Вовсе нет. Он дороден, невелик ростом и имеет полное лицо. Это
сиятельный Артабан, ближайший советник царя Ксеркса.
- Вот как... - задумчиво протянул спартиат. Какое-то время он
размышлял, а затем спросил:
- Какого цвета у него глаза?
Пришел черед задуматься Отшему.
- Глаза? Кажется, голубые. Да-да, голубые!
- Мидянин с голубыми глазами. Не странно ли?
- Да, - согласился лазутчик, не вполне понимая, куда клонит спартиат.
- Я знавал этого человека в другом облике. Что он велел тебе
разузнать?
- Мне приказано рассмотреть ваш лагерь, - нерешительно начал Отшем, с
опаской поглядывая на огромный, странного вида, меч, лежавший в изголовье
нехитрого ложа спартиата.
- Еще?
- Сколько вас? Что собираетесь делать?
- Что еще?
- Больше всего сиятельный Артабан интересовался тобою.
- Так и должно было быть. - Царь вновь задумался. Он непроизвольно
сжал кулаки, столь огромные, что Отшему захотелось очутиться подальше от
этого места. Тот поспешно растянул губы в заискивающей улыбке. Леонид
посмотрел на него и рассмеялся. - Значит так, сообщишь своему сиятельному
Артабану, что разговаривал со мной, что я раскусил тебя и велел держать
под стражей. Ночью ты перерезал охраннику горло и бежал.
Лазутчик старательно скрыл изумление и поинтересовался:
- Зачем все это нужно спартанскому царю?
- Сейчас объясню. Но прежде ты должен запомнить то, что расскажешь
Артабану. Эллинов в ущелье немного, но к ним каждый день подходят
подкрепления. Ты слышал, как один из эллинов случайно обмолвился другому,
что вот-вот должны подойти основные силы епартиатов и афинян. Да, не
вздумай проговориться, что я расспрашивал тебя о нем! После этого ты
пойдешь к царю и сообщишь ему, что Артабан на самом деле не тот, за кого
он себя выдает, а изменивший облик маг Заратустра.
Вор выпучил глаза.
- Разве маги умеют менять облик?
- Этот умеет. Я думаю, царь щедро наградит тебя.
Отшем задумался.
- А если я признаюсь Артабану, как все было на самом деле?
- Что ж, можешь попробовать, но я не советую тебе делать это по двум
причинам. Первая - через три дня я пошлю к мидянам человека, который
расскажет о тебе всю правду. Но это не страшно для тебя, ведь ты
признаешься Артабану намного раньше. Я прав?
Карандинец уклонился от прямого ответа.
- Допустим.
- Тогда второе. Я хорошо знаю человека, который называет себя
Артабаном. Он ни за что не оставит живым того, кто так много знает? Ты все
понял?
- Да, - выдавил незадачливый лазутчик.
- А теперь ступай вон. Я прикажу воинам проводить тебя через посты.
Низко кланяясь, Отшем выскользнул из палатки. Вскоре он шагал по
пестрым квадратикам полей к парсийскому лагерю.
Парсы не начинали битвы четыре дня. Четыре дня воины выходили из
лагеря, надеясь, что дерзкие эллины образумились и освободили проход. И
каждый раз дозорные доносили, что ущелье по-прежнему перегораживает стена
эллинских щитов. Артабан трижды посылал к вражескому предводителю послов и
те неизменно возвращались назад с дерзкими ответами.
В первый раз спартанскому царю было предложено перейти на сторону
Ксеркса, за что повелитель Парсы обещал сделать эллина правителем Эллады.
Леонид ответил, что предпочитает умереть за Элладу, чем властвовать над
нею.
На второй день посланец передал эллинам требование царя сдать оружие.
Ответ был лаконичен - приди и возьми.
Назавтра перед ущельем выстроились бессмертные, парсы, мидяне и
киссии. Их было так много, что вся равнина оказалась заполненной блестящим
металлом оружия и доспехов.
Несколько вельмож в сопровождении самых могучих воинов приблизились к
Деметриным воротам и обратились к стоявшему перед шеренгой воинов царю
Спарты:
- Вы ничтожная кучка, дерзко вставшая против великого войска! Вы не
можете рассчитывать на победу!
- Чтобы умереть, хватит и этих! - бросил Леонид.
Воины вернулись в лагерь. На рассвете четвертого дня попытал счастья
Артабан, пришедший к ущелью один, без всякой стражи. Царь вышел ему
навстречу также один. О чем они говорили осталось неизвестным, но вельможа
возвратился взбешенный. Тем же вечером он говорил Таллии:
- Все. Больше нельзя ждать ни дня. Что-то происходит. Я чувствую это.
Мне кажется, инициатива ускользает из наших рук. Армия теряет боевой дух,
флот зализывает раны, нанесенные бурей, даже не пытаясь проскользнуть мимо
эллинских кораблей, чтобы ударить в спину этим безумцам.
- Я давно говорила тебе, что пора начать штурм. Ведь, если верить
лазутчику, к эллинам все время подходят подкрепления.
- Ты очень точно сказала: если верить! - Артабан хмыкнул. - Вор или
был обманут или лжет, руководствуясь какими-то своими соображениями. Воину
неоткуда ждать подкреплений. Это он пытается выманить нас на битву.
- Зачем ему это нужно?
Хазарапат искоса взглянул на девушку. В его взгляде было подозрение.
- Пока не знаю. Возможно, он ищет смерти. Возможно у него есть
какой-то план. Но как бы то ни было, нам придется завтра атаковать ущелье.
- Хазарапат вздохнул и сокрушенно покачал головой. - Эх, сражайся бы мы на
равнине, где достаточно места, и им не продержаться и часа. Но они заняли
такую позицию, где численный перевес не решает абсолютно ничего. В этом
ущелье не смогут развернуться и три сотни воинов. Воин умен, ох как умен!
- А что он сказал тебе сегодня?
- Послал. Так далеко, где я еще никогда не бывал.
Таллия захохотала. Звонко и заразительно. Артабан, улыбнувшись,
поцеловал ее в чуть припухлые губы.
- Завтра мы их сомнет. Завтра...
И наступило завтра.
3. ПРОТИВОСТОЯНИЕ
То, что происходило эти два дня, можно назвать одним кратким словом -
резня. Это было взаимное избиение, где мидяне [мидийцы - правильней было
бы мидяне; но так как эллины всех жителей Персидской империи именовали
мидянами, то автор счел удобным назвать жителей сатрапии Мидия мидийцами]
падали на землю в сто раз чаще, чем эллины, и в конце концов покрыли ее
ковром мертвых тел. Это трудно назвать битвой, ибо история не знала битв,
когда груды трупов возвышались над головами еще сражающихся, когда было
безысходство, но не было пути к отступлению. Это была резня.
Пройдут века, и человечество познает ужасные войны. Оно услышит рев
пушек и, зажмурив глаза, будет следить за тенью ядерного облака. Ряды
бойцов будут выкашивать сначала ядра, потом шрапнель, потом пулеметы.
Громадные крупповские "доры" сотрут в порошок колонны, беспечно шагающие
на марше. В небо взовьются самолеты, наполняя землю грохотом разрывов и
огненными всплесками напалма. Но нет, не было и никогда не будет ничего
страшнее рукопашного боя, резни, когда меч в меч, штык в штык, глаза в
глаза. Когда нет надежды на бога и зенитную артиллерию, а приходится
верить лишь в собственную силу и крепость стали. И некуда деться - ведь в
грудь смотрят копья врагов, а сзади теснят друзья. И ты меж двух стен -
сверкающих и беспощадных. Эти стены катятся на тебя и разрывают в своих
звонких объятиях. И нет спасения.
Именно так чувствовали себя мидяне, падая лицом в каменистую землю.
Но начнем все по порядку - и наступило завтра.
Сквозь миндалевидные щели личины Леонид наблюдал за приближающимися
мидянами. Их было никак не менее десяти тысяч, настроены они были весьма
воинственно. Размахивая копьями и мечами варвары плотными шеренгами
втягивались в узкую горловину ущелья. Поначалу они шли более или менее
свободно, держась на достаточном расстоянии от моря и отвесных склонов
Каллидрома, но по мере продвижения вперед постепенно сбивались в тесную
кучу. Тех, что двигались крайними справа, притиснули к скалам, шедших
слева оттеснили в море и теперь они с огромным трудом вытаскивали ноги из
липкой грязи.
Так и должно было случиться. Вместо того, чтобы попытаться пробиться
небольшими сплоченными отрядами, чередуя натиск тяжелой пехоты с налетами
конницы, мидийцы пытались взять навалом, используя огромное численное
преимущество, которое в данных условиях не давало им ни малейшей выгоды.
Леонид усмехнулся и извлек из ножен меч. С ним было всего сто спартиатов,
стоявших по десять человек в ряд. Одиннадцатый в теснине Деметриных ворот
уже не помещался. Сто человек - ничтожный отряд в обычной битве, но в этих
условиях они образовывали щит, способный остановить любую армию. Этот
сверкающий бронзой четырехугольник, клином запечатавший узкое ушко ущелья,
представлял первую линию обороны. На расстоянии стадия находилась вторая
линия - двадцать шеренг гоплитов по пятьдесят человек в каждой. Здесь
дальше была третья линия - укрепленная стена, защищаемая феспийцами и
фиванцами. Тысяча покров занимала склоны Каллидрома. Прочие воины были в
резерве, им надлежало сменить сражающихся товарищей как только те
устанут...
Послышалось грозное жужжание и в щиты спартиатов с лязгом ударились
первые стрелы. По команде Леонида первый ряд гоплитов опустился на левое
колено, прикрывая щитами себя и ноги гоплитов второго ряда. Воины,
стоявшие дальше, подняли щиты над собою, отбивая стрелы, падающие сверху.
Получилась непробиваемая стена, ощетиненная двумя рядами копий. Мидийцы
как-то стреляли, надеясь найти щель в фаланге, но убедившись, что не могут
принести эллинам никакого урона, убрали луки за спину и взялись за копья.
Они подступали медленно, устраненные безмолвной неподвижностью спартиатов.
Когда до бронзовой стены осталось не более десятка шагов мидийцы
нестройной толпой бросились вперед, надеясь разорвать неприятельский строй
дружным натиском.
Спартиаты встретили врагов ударами копий. Древко эллинского копья,
сделанное из прочного кизила, примерно на локоть длиннее мидийского; это
давало лакедемонянам определенное преимущество. Десять мидийцев ударили
копьями в щиты присевших на колено эллинов и тут же рухнули, сраженные
замертво. На смену им пришли другие, завязалась сеча. Варвары беспорядочно
лезли на спартиатов и падали замертво. Звенел металл, летели копья,
бросаемые мидянами через головы сражающихся товарищей. Гоплиты не
отступали ни на шаг, поражая врагов с четкостью хорошо отлаженного
механизма. Отчаявшись пробить брешь в фаланге, некоторые мидийцы пытались
зайти сбоку, но едва они сходили с дороги, как тут же попадали в вязкую
соленую кашу и уже не могли выбраться из нее, так как их место на твердой
земле к тому времени занимали новые воины.
Вскоре на дороге образовался вал из тел сраженных мидийских воинов.
Среди спартиатов не было ни убитых, ни даже раненых. Понукаемые сотниками,
которых можно было отличить по серебряным эфесам мечей, варвары стали
стаскивать трупы в воду, освобождая место для новой схватки. Эллины не
препятствовали им.
Убрав убитых, мидийцы бросились в новую атаку. Спартиаты отразили и
этот натиск, нагромоздив перед собой еще один вал из трупов. Это
повторялось не единожды, пока Леонид не решил, что пора сделать игру более
интересной. Выждав момент, когда варвары ослабили натиск, в очередной раз
занявшись уборкой трупов, царь прокричал:
- Назад!
Заранее предупрежденные об этом маневре, воины начали пятиться, а
затем и вовсе побежали назад, открывая врагу путь в ущелье. В первое
мгновенье мидийцы не поверили своим глазам. Потом они радостно завопили и
устремились вдогонку за струсившими эллинами. Спартиаты достигли второй
линии и, пройдя сквозь нее, скрылись за спинами товарищей. Вместо бегущих
врагов мидийцы вдруг увидели еще одну сверкающую стену. Но теперь она не
защищалась, а готовилась к броску. Едва варвары заполнили освободившуюся
часть ущелья, царь вскинул меч и прокричал:
- Вперед!
Эллины дружно бросились на неприятелей. На лицах мидийцев, уже почти
поверивших в свою победу, появилось замешательство. Передние замедлили шаг
и попытались остановиться, но толпа напирала, толкая их прямо на копья
бегущих гоплитов. Удар бронированных воинов был страшен. Сверкающая стена
в едином порыве подмяла под себя несколько сот врагов. Остальные ударились
в бегство, не помышляя о сопротивлении. Стремясь побыстрее вырваться из
ущелья мидийцы мешали друг другу, а эллины безжалостно поражали их ударами
в спину. Многие устремлялись в море и накрепко увязали в жидкой грязи. Они
стали добычей пельтастов [пельтасты - у эллинов легкие пехотинцы,
вооруженные луками, дротиками и щитами-пельтами], бежавших вслед за
гоплитами.
Преследование было прекращено лишь когда эллины вернулись на место,
какое занимали до своего ложного отступления.
И вновь стена из ста гоплитов перегородила ущелье. Варварам надо было
начинать все сначала.
Мидийцы в этот день ходили в атаку еще трижды. Эллины снова и снова
заманивали врага до второй линии обороны и безжалостно истребляли. Пестрые
хитоны варваров сплошь покрыли землю, так что защитники ущелья ступали по
трупам. Эллины же потеряли всего десять человек, около тридцати было
ранено.
К полудню мидийцы выдохлись, а Артабан велел киссиям сменить их.
Киссии были отважны и смекалисты. Они пытались действовать хитростью.
Часть варваров полезла на скалы, прочие несли с собой бревна и камни,
желая замостить гать и увеличить фронт битвы. Однако оба эти плана
потерпели полный крах. Киссиев, что пытались подняться на Каллидром,
обратили в бегство опунтские локры, бревна и камни потонули в грязи, так и
не сделав дно залива более твердым. Словно вознаграждая врагов за эту
неудачу, эллины вновь оставили Деметрины ворота и отступили вглубь ущелья.
На этот раз они отошли еще дальше, аж до самой стены. Киссии поспешили
воспользоваться предоставленной им возможностью. Теснину заполнило
неисчислимое множество воинов, часть которых сидела на конях. Пестрые,
покрытые сверкающими медными чешуйками хитоны раскрасили мертвую землю в
яркий цвет. Принесли лестницы, и возглавлявший варваров Анаф приказал
начать штурм.
К стенам подступили сотни лучников. Под прикрытием смертоносного
дождя воины начали карабкаться на каменную насыпь. Эллины поражали их
сверху ударами копий, бросали дротики, пускали стрелы. Сотни варваров
падали к подножию стены, образуя вал из окровавленных тел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137