Такую же благодарность получили спартанские феоры.
Горшечник Лиофар был назначен в коллегию порядка и награжден за
бдительность. Но самой большой наградой для него было возвращение
Педарита.
Раб Брасим получил от хозяина пять драхм и здорово напился, за что на
следующий день был примерно наказан.
Жизнь шла своим чередом.
Бойтесь мести оскорбленной женщины!
Елена ничего не забыла и не простила. С той самой ночи она
возненавидела Леонтиада, хотя внешне все оставалось по-прежнему. Она была
улыбчива и ласкова, ни одним словом, ни единым жестом не выдавая своих
истинных чувств. Беотарх все же ощущал свою вину и пытался загладить ее.
Он подарил наложнице золотую диадему, перстень с алмазом и очень дорогую
шелковую тунику. По его приказу с горных пастбищ привели вороного нервного
жеребца, который был также предназначен Елене. В общем, он был очень мил,
верно, его жена была б просто счастлива, если бы он уделил ей хоть
крохотную толику такого внимания. Кельтянка радостно улыбалась, получая
очередной подарок, но ее душу переполняла замешанная на оскорбленном
самолюбии ненависть. Ночью она ласкала своего господина, а оставшись одна,
думала о том, как отомстить ему.
За беотархом Леонтиадом числилось немало грязных делишек. Узнай
фиванский демос про них, и это могло бы повредить Леонтиаду, но не
погубить его. А Елена жаждала именно погубить. И потому ей нужно было
найти такое обвинение, опровергнуть которое не смогли б ни золото, ни
власть беотарха, а приговор за которое мог быть только один - смерть.
Девушка перебрала в уме все, что ей было известно о Леонтиаде, и
постепенно пришла к выводу, что нечто необычное произошло в этом доме
именно в ту ночь, когда ей было нанесено страшное оскорбление. Она лично
была свидетельницей того, как в дом беотарха прибыли два таинственных
гостя. Таинственных потому, что Трибил сразу увел их в дом, а затем
разогнал любопытных слуг, велев им не показываться в покоях хозяина. Даже
вино, фрукты и воду для омовения он отнес гостям собственноручно, хотя
обыкновенно этим занимались служанки Тиверка и Мелакена. Все говорило о
том, что Трибил пытался держать приезд гостей в тайне. Он желал, чтобы
никто не знал о них. А значит, этого желал и Леонтиад.
Ночью в мегароне горели свечи. Много свечей. Вернувшийся с объезда
пастбищ Леонтиад пировал с гостями. Беотарх покинул дом ближе к полудню,
громогласно объявив, что едет осматривать свои табуны. В этом не было
ничего необычного, если бы не одно обстоятельство. Леонтиад вернулся еще
засветло, а значит, он мог побывать лишь в Пятнистой долине. Для того,
чтобы добраться до дальних пастбищ ему просто не хватило бы времени.
Допустим, Леонтиад и впрямь был в Пятнистой долине. Но в этом случае сразу
возникал вопрос: зачем? Ведь он был там всего три дня назад. Елена сделала
вывод, что беотарху просто было нужно, чтобы в случае чего слуги могли
подтвердить, что в момент приезда гостей хозяина не было дома.
Пировал он с таинственными визитерами довольно долго, но выпил совсем
мало и был взбешен. Обычно все бывало наоборот - беотарх основательно
прикладывался к килику и приходил в опочивальню Елены веселый и ласковый.
Раз он почти не пил, значит у него был серьезный разговор и вдобавок
неприятный, потому что беотарх был выведен из себя.
Загадочные гости, ночной пир, неприятный разговор... Все это
наталкивало на мысль, что Леонтиад в ту ночь встречался с мидийскими
посланцами, которых позднее нашли убитыми в овраге за городом.
Теперь требовалось лишь подтвердить эту догадку, после чего можно
было смело отправляться в городской совет к кожевеннику Топасту, про
которого говорили, что он злейший после Гохема враг всех аристократов, в
первую очередь Леонтиада. Но как подтвердить? Тайна была известна лишь
четверым. Двое - послы-мидяне - мертвы. Остаются Леонтиад и Трисил. От
беотарха, конечно, ничего не узнать. Он прекрасно понимает, что подобное
признание может стоить ему головы. Оставался Трибил - пес, преданно
служащий своему хозяину, пес, которого нельзя купить ни за какие деньги.
Ни за какие! Но Елена знала силу своих чар, способных свести мужчину с
ума.
Хватило пары взглядов, чуть более долгих, чем обычно, и Трибил стал
спотыкаться, едва завидев ее. Затем он вдруг переменил место прогулок.
Если раньше он прохаживался вечерами по розовой аллее, то теперь стал
гулять на поляне под окнами наложницы беотарха в надежде поймать ее
взгляд. Однажды Елена обнаружила на полу своей комнаты букет цветов,
заброшенный в окно. Это означало, что крепость близка к сдаче.
Воспользовавшись отсутствием Леонтиада, который был приглашен в гости к
знатному платейскому аристократу, Елена довела свою игру до конца. Когда
стемнело, она завлекла помощника беотарха в свои покои. Вполне
естественно, что Трибил не смог сдержать свое естество, оказавшись в
объятиях прекрасной кельтянки. Теперь он был полностью в ее руках, и сам
понимал это. Ведь узнай Леонтиад о том, что случилось, Трибилу не сносить
головы. Потому он был вынужден рассказать все, что произошло той ночью в
доме беотарха, а также признался, что на обратном пути он, Трибил, по
велению своего господина убил обоих посланцев и устроил все так, чтобы
подозрение пало на оружейника Гохема.
Трибил рассказал обо всем этом и, похоже, сам испугался того, что
сделал. Елена поспешила успокоить его. Исступленно целуя покрытое
неприятными оспинными пятнышками лицо Трибила, она горячо шептала:
- Ничего. Ничего не бойся. Мы поведаем, как все было, городскому
совету, и они помилуют тебя. А может быть, даже наградят. Ведь ты убил
мидян, врагов Эллады. А вот твоему хозяину несдобровать. Они его казнят.
Повесят, а потом разрубят на куски. Сразу после этого мы с тобой уедем
отсюда. И я буду твоей всегда. Всегда!
Жаркие ласки кельтянки сводили бедного слугу с ума. Он вновь и вновь
овладевал этой женщиной, окончательно отрезав себе путь к отступлению.
Когда пропел первый петух, Елена поднялась с ложа, представ во всей
своей ослепительной наготе, и властно произнесла:
- Значит так, мы сегодня же пойдем к кожевеннику Топасту и расскажем
ему обо всем - и о послах, и о том, как вы подстроили дело с Гохемом. И
тогда ты получишь меня навсегда. В противном случае я буду вынуждена
признаться Леонтиаду, что произошло между нами сегодня. Как ты ворвался в
мои покои и силой овладел мной. Ты, конечно, будешь все отрицать,
расскажешь как все было на самом деле, будешь клясться, что я пыталась
заставить тебя донести на господина. Но я не думаю, что он поверит тебе.
Неужели глупая рабыня может додуматься до такого. Да и зачем ей желать зла
господину, который так добр к ней. - Кельтянка рассмеялась, видя как
испуганное лицо Трибила подрагивает неровным тиком. Затем она указала
рукой на дверь. - А теперь ступай отсюда. И помни, ты должен договориться
о встрече с Топастом до полудня, прежде, чем возвратится Леонтиад,
иначе... Иначе я сделаю то, что обещала!
Трибил смог вымолвить лишь одно единственное слово:
- Хорошо.
Он набросил хитон и тихо, чтобы не заметили слуги, выскользнул из
покоев наложницы.
Теперь оставалось только ждать. Хотя Елена и была уверена, что Трибил
сделает все как она ему велела, в глубине души копошился подленький страх.
Внешне все было как обычно. Кельтянка поела, помогла прибрать дом, затем
долго гуляла в саду, но она не всегда могла унять нервную дрожь и нет-нет
да поднимала голову, прислушиваясь, не скачет ли возвращающийся Леонтиад.
Трибил не подвел. Повара еще готовили полуденную трапезу, когда он
вошел в покои Елены и, хмурясь, произнес:
- Я сделал все, как ты велела. Топает ждет нас. Мы можем отправиться
к нему сразу после обеда.
- Нет, сейчас! - решительно сказала Елена.
Топает странно взглянул на свою госпожу и после небольшого колебания
согласился:
- Ну хорошо, пойдем сейчас. Но что мы скажем слугам?
- Разве ты должен докладываться им?! Мы идем в город, чтобы купить
мне новую одежду. Ведь ты хочешь, чтобы на нашей свадьбе я была в новой
красивой одежде? - Помощник беотарха кивнул. - Тогда обожди меня. Я
переоденусь.
Топает послушно вышел из покоев наложницы. Вскоре появилась и Елена.
На ней был новый, подаренный Леонтиадом хитон, поверх которого был накинут
пеплос, складывающий очертания изящной фигурки. Лицо девушки было бледно,
губы казались бескровными. Она кивнула Трибилу и коротко приказала:
- Идем.
Тот повиновался.
Они вышли из дома и двинулись вверх по извилистой, обезображенной
рытвинами улице. Там, где нужно было преступить через канаву или лужу,
оставшуюся после вчерашнего дождя, Трибил подавал Елене руку. От него не
укрылось, что ладонь девушки горяча и заметно подрагивает. Трибил же
внешне был совершенно спокоен.
Дорога впереди разветвилась. Левая вела к зданию городского совета и
агоре, однако Трибил взял вправо.
- Ты куда? - спросила девушка, останавливаясь.
- К Топасту, - ответил Трибил и добавил:
- А ты полагала, он будет ждать нас в городском совете? Там
полным-полно друзей хозяина, а кожевенник хочет сохранить пока все в
тайне. Ему надо заручиться поддержкой Демоса, прежде чем он выдвинет
подобные обвинения против беотарха и спарта.
Это объяснение показалось Елене вполне убедительным, и она пошла
вслед за Трибилом. Миновав несколько десятков небольших домиков - в таких
живут горшечники, кузнецы и прочий мастеровой люд - спутники свернули в
небольшую улочку. Через несколько шагов Трибил остановился.
- Здесь. - Он испытующе посмотрел на Елену. - Сейчас ты предстанешь
перед Топастом. Не передумала? А то ведь еще не поздно повернуть назад,
пойти на агору и действительно купить тебе сандалии или красивую хламиду.
Елена на мгновение заколебалась, но потом покачала головой.
- Нет.
- Ну хорошо, тогда пойдем. Но прежде запомни: Топает очень
неразговорчивый человек. Не удивляйся, если не услышишь от него ни единого
слова. Когда-то в детстве его испугала собака, и с тех пор он сильно
заикается. А так как он стеснителен, то обычно в разговоре ограничивается
тем, что кивает головой. Я предупредил его, что ты наложница Леонтиада и
хочешь сообщить ему что-то очень важное. Он дал согласие выслушать тебя,
но попросил быть покороче. Постарайся изложить суть дела.
После этого весьма странного наставления Трибил толкнул рукой
пискнувшую дверь и посторонился, давая Елене пройти первой. Кельтянка
решительно шагнула через порог, створка двери с треском сомкнулась,
отрезая путь к отступлению.
Через полутемный коридор они прошли в комнату, где ждал кожевенник.
Топает оказался могучего сложения человеком с короткой бычьей шеей. Его
налитым силой рукам мог позавидовать любой богатырь. То были руки
кожевенника, ежедневно мнущего свежую кожу. Хозяин дома расположился на
массивной лавке, которая была под стать его громадному телу. При появлении
гостей он поначалу не обратил на них никакого внимания. Елена кашлянула, а
Трибил зачем-то притопнул ногой. Лишь после этого кожевенник поднял свою
массивную с залысинами на лбу голову и внимательно посмотрел на девушку.
- Говори! - шепнул Трибил. - Он слушает.
Елена сделала шаг вперед и посмотрела в глаза сидящему перед ней
человеку.
- Кожевенник Топает?
Кожевенник взглянул на Трибила, стоявшего чуть позади девушки, и
утвердительно кивнул. Тогда Елена начала быстро говорить.
- Я хочу сообщить тебе как члену городского совета об одном
преступлении, в котором таится угроза всему фиванскому народу. - Топает
вновь качнул головой. - Я наложница беотарха Леонтиада. Меня зовут Елена.
- Топает кивнул. - Ты, верно, слышал о мидийских посланцах, которые были
найдены неподалеку от города? - Кожевенник вновь склонил голову. - Так
вот, я точно знаю, что они приезжали вовсе не к оружейнику Гохему, как
решил суд фиванских граждан, а к Леонтиаду и вели с ним переговоры
относительно того, как подчинить Фивы власти мидийского царя. При этих
переговорах присутствовал известный тебе Трибил, он может подтвердить
правоту моих слов. - Топает дважды качнул головой. - Однако в конце концов
Леонтиад решил не рисковать, связывая свою судьбу с судьбой мидийского
царя. Он отверг предложения послов и... - Кожевенник в очередной раз
кивнул, причем совершенно в неподходящий момент. Елена слегка удивилась,
но решила не придавать этому значения. - Тогда он велел своему слуге
Трибилу убить их, а для того, чтобы снять с себя подозрение, составил
фальшивое письмо, якобы переданное оружейником Гохемом мидийскому царю.
Послы покинули его дом еще затемно, а по дороге к морю были убиты
Трибилом. Так Леонтиад избавился не только от свидетелей, но и от опасного
соперника.
Елена прервала свой сумбурный рассказ. Неразговорчивый кожевенник
вновь качнул головой.
- Он хочет знать, откуда тебе это известно, - шепнул девушке на ухо
Трибил.
- Ты сам рассказал мне об этом, - почему-то тоже перейдя на шепот,
ответила ему Елена. - А почему он сам не спросит у меня?
Трибил словно не расслышал вопроса.
- Но ведь ты что-то знала еще до того, как я рассказал тебе о встрече
Леонтиада с послами. Откуда?
- Я догадалась.
- Действительно? - Трибил издал короткий смешок. - Так и скажи ему.
Девушка повернула лицо к Топасту.
- Я догадалась обо всем этом. Сказанное мной может подтвердить
Трибил. Да, я забыла сказать, что мы оба готовы выступить с обвинением
против Леонтиада перед городским советом, но прежде ты должен пообещать,
что мне будет дарована свобода, а Трибил будет освобожден от наказания за
убийство мидян. Кроме того, мы оба должны получить по тысяче драхм, а я
еще, кроме того, лошадь и нескольких сопровождающих, которые помогут мне
вернуться на родину.
Кожевенник в который раз кивнул.
Не зная, что следует делать дальше, девушка на всякий случай велела:
- Трибил, подтверди, что все, сказанное мной, правда.
- В этом нет необходимости! - раздался сзади до боли знакомый голос.
Елена обернулась. Рядом с ухмыляющимся Трибилом стоял Леонтиад. За
его спиной колыхались складки драпировки, отделявшей небольшой угол
комнаты, где спрятавшийся беотарх выслушивал откровения своей наложницы.
Девушка побледнела. Однако Леонтиад вовсе не выглядел рассерженным.
Казалось, происходящее даже забавляет его.
- Вот, значит, как ты решила отплатить мне за мою доброту, -
задумчиво произнес он. - Почему?
- Ты оскорбил меня! - ответила девушка после мимолетного
замешательства.
- Да, но ведь я, как мог, старался загладить свою вину.
- Такое оскорбление у кельтов смывается лишь кровью!
- Отчего же ты тогда не вонзила мне в горло нож?
- Я слишком слаба, чтобы справиться с тобой.
- Ну а когда я спал?
- Меня не учили убивать человека, который не в состоянии
сопротивляться. - Елена решила, что пришло ее время задавать вопросы. -
Значит, все это лишь спектакль, разыгранный тобой, а Топает твой сообщник?
- Это вовсе не Топает. Это мой раб. Он занимается тем, что кастрирует
жеребцов и боровов. Он очень хороший работник. А еще он хорош тем, что
никогда не донесет на своего хозяина. Он просто не сможет этого сделать,
потому что у него нет языка, а кроме того он почти не слышит. - Леонтиад
усмехнулся. - Идеальный человек, чтобы сохранить тайну. Так что же мне
сделать с тобой?
Елена чуть запрокинула голову, обнажая белоснежную с нежной ямочкой
шею.
- Убей!
Губы Леонтиада скривились в новой усмешке.
- Убить? Убить рабыню, которая обошлась мне в целый талант? Это было
бы слишком расточительно. Пожалуй, вот что, я отдам тебя
рабам-филистимлянам - грязным, отвратительным, которые творят с женщинами
гнусности, о каких даже не хочется рассказывать.
Он рассчитывал увидеть испуг на лице наложницы, но она внезапно
рассмеялась.
- И потеряешь свой талант.
- Да, ты права. Я не хочу терять свои деньги. Но как мне поступить,
чтобы ты не донесла на меня? Как?
Елена пожала плечами. Леонтиад взглянул на своего помощника.
- Как, Трибил?
- Как с ним, - ответил слуга, кивая в сторону лже-Топаста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
Горшечник Лиофар был назначен в коллегию порядка и награжден за
бдительность. Но самой большой наградой для него было возвращение
Педарита.
Раб Брасим получил от хозяина пять драхм и здорово напился, за что на
следующий день был примерно наказан.
Жизнь шла своим чередом.
Бойтесь мести оскорбленной женщины!
Елена ничего не забыла и не простила. С той самой ночи она
возненавидела Леонтиада, хотя внешне все оставалось по-прежнему. Она была
улыбчива и ласкова, ни одним словом, ни единым жестом не выдавая своих
истинных чувств. Беотарх все же ощущал свою вину и пытался загладить ее.
Он подарил наложнице золотую диадему, перстень с алмазом и очень дорогую
шелковую тунику. По его приказу с горных пастбищ привели вороного нервного
жеребца, который был также предназначен Елене. В общем, он был очень мил,
верно, его жена была б просто счастлива, если бы он уделил ей хоть
крохотную толику такого внимания. Кельтянка радостно улыбалась, получая
очередной подарок, но ее душу переполняла замешанная на оскорбленном
самолюбии ненависть. Ночью она ласкала своего господина, а оставшись одна,
думала о том, как отомстить ему.
За беотархом Леонтиадом числилось немало грязных делишек. Узнай
фиванский демос про них, и это могло бы повредить Леонтиаду, но не
погубить его. А Елена жаждала именно погубить. И потому ей нужно было
найти такое обвинение, опровергнуть которое не смогли б ни золото, ни
власть беотарха, а приговор за которое мог быть только один - смерть.
Девушка перебрала в уме все, что ей было известно о Леонтиаде, и
постепенно пришла к выводу, что нечто необычное произошло в этом доме
именно в ту ночь, когда ей было нанесено страшное оскорбление. Она лично
была свидетельницей того, как в дом беотарха прибыли два таинственных
гостя. Таинственных потому, что Трибил сразу увел их в дом, а затем
разогнал любопытных слуг, велев им не показываться в покоях хозяина. Даже
вино, фрукты и воду для омовения он отнес гостям собственноручно, хотя
обыкновенно этим занимались служанки Тиверка и Мелакена. Все говорило о
том, что Трибил пытался держать приезд гостей в тайне. Он желал, чтобы
никто не знал о них. А значит, этого желал и Леонтиад.
Ночью в мегароне горели свечи. Много свечей. Вернувшийся с объезда
пастбищ Леонтиад пировал с гостями. Беотарх покинул дом ближе к полудню,
громогласно объявив, что едет осматривать свои табуны. В этом не было
ничего необычного, если бы не одно обстоятельство. Леонтиад вернулся еще
засветло, а значит, он мог побывать лишь в Пятнистой долине. Для того,
чтобы добраться до дальних пастбищ ему просто не хватило бы времени.
Допустим, Леонтиад и впрямь был в Пятнистой долине. Но в этом случае сразу
возникал вопрос: зачем? Ведь он был там всего три дня назад. Елена сделала
вывод, что беотарху просто было нужно, чтобы в случае чего слуги могли
подтвердить, что в момент приезда гостей хозяина не было дома.
Пировал он с таинственными визитерами довольно долго, но выпил совсем
мало и был взбешен. Обычно все бывало наоборот - беотарх основательно
прикладывался к килику и приходил в опочивальню Елены веселый и ласковый.
Раз он почти не пил, значит у него был серьезный разговор и вдобавок
неприятный, потому что беотарх был выведен из себя.
Загадочные гости, ночной пир, неприятный разговор... Все это
наталкивало на мысль, что Леонтиад в ту ночь встречался с мидийскими
посланцами, которых позднее нашли убитыми в овраге за городом.
Теперь требовалось лишь подтвердить эту догадку, после чего можно
было смело отправляться в городской совет к кожевеннику Топасту, про
которого говорили, что он злейший после Гохема враг всех аристократов, в
первую очередь Леонтиада. Но как подтвердить? Тайна была известна лишь
четверым. Двое - послы-мидяне - мертвы. Остаются Леонтиад и Трисил. От
беотарха, конечно, ничего не узнать. Он прекрасно понимает, что подобное
признание может стоить ему головы. Оставался Трибил - пес, преданно
служащий своему хозяину, пес, которого нельзя купить ни за какие деньги.
Ни за какие! Но Елена знала силу своих чар, способных свести мужчину с
ума.
Хватило пары взглядов, чуть более долгих, чем обычно, и Трибил стал
спотыкаться, едва завидев ее. Затем он вдруг переменил место прогулок.
Если раньше он прохаживался вечерами по розовой аллее, то теперь стал
гулять на поляне под окнами наложницы беотарха в надежде поймать ее
взгляд. Однажды Елена обнаружила на полу своей комнаты букет цветов,
заброшенный в окно. Это означало, что крепость близка к сдаче.
Воспользовавшись отсутствием Леонтиада, который был приглашен в гости к
знатному платейскому аристократу, Елена довела свою игру до конца. Когда
стемнело, она завлекла помощника беотарха в свои покои. Вполне
естественно, что Трибил не смог сдержать свое естество, оказавшись в
объятиях прекрасной кельтянки. Теперь он был полностью в ее руках, и сам
понимал это. Ведь узнай Леонтиад о том, что случилось, Трибилу не сносить
головы. Потому он был вынужден рассказать все, что произошло той ночью в
доме беотарха, а также признался, что на обратном пути он, Трибил, по
велению своего господина убил обоих посланцев и устроил все так, чтобы
подозрение пало на оружейника Гохема.
Трибил рассказал обо всем этом и, похоже, сам испугался того, что
сделал. Елена поспешила успокоить его. Исступленно целуя покрытое
неприятными оспинными пятнышками лицо Трибила, она горячо шептала:
- Ничего. Ничего не бойся. Мы поведаем, как все было, городскому
совету, и они помилуют тебя. А может быть, даже наградят. Ведь ты убил
мидян, врагов Эллады. А вот твоему хозяину несдобровать. Они его казнят.
Повесят, а потом разрубят на куски. Сразу после этого мы с тобой уедем
отсюда. И я буду твоей всегда. Всегда!
Жаркие ласки кельтянки сводили бедного слугу с ума. Он вновь и вновь
овладевал этой женщиной, окончательно отрезав себе путь к отступлению.
Когда пропел первый петух, Елена поднялась с ложа, представ во всей
своей ослепительной наготе, и властно произнесла:
- Значит так, мы сегодня же пойдем к кожевеннику Топасту и расскажем
ему обо всем - и о послах, и о том, как вы подстроили дело с Гохемом. И
тогда ты получишь меня навсегда. В противном случае я буду вынуждена
признаться Леонтиаду, что произошло между нами сегодня. Как ты ворвался в
мои покои и силой овладел мной. Ты, конечно, будешь все отрицать,
расскажешь как все было на самом деле, будешь клясться, что я пыталась
заставить тебя донести на господина. Но я не думаю, что он поверит тебе.
Неужели глупая рабыня может додуматься до такого. Да и зачем ей желать зла
господину, который так добр к ней. - Кельтянка рассмеялась, видя как
испуганное лицо Трибила подрагивает неровным тиком. Затем она указала
рукой на дверь. - А теперь ступай отсюда. И помни, ты должен договориться
о встрече с Топастом до полудня, прежде, чем возвратится Леонтиад,
иначе... Иначе я сделаю то, что обещала!
Трибил смог вымолвить лишь одно единственное слово:
- Хорошо.
Он набросил хитон и тихо, чтобы не заметили слуги, выскользнул из
покоев наложницы.
Теперь оставалось только ждать. Хотя Елена и была уверена, что Трибил
сделает все как она ему велела, в глубине души копошился подленький страх.
Внешне все было как обычно. Кельтянка поела, помогла прибрать дом, затем
долго гуляла в саду, но она не всегда могла унять нервную дрожь и нет-нет
да поднимала голову, прислушиваясь, не скачет ли возвращающийся Леонтиад.
Трибил не подвел. Повара еще готовили полуденную трапезу, когда он
вошел в покои Елены и, хмурясь, произнес:
- Я сделал все, как ты велела. Топает ждет нас. Мы можем отправиться
к нему сразу после обеда.
- Нет, сейчас! - решительно сказала Елена.
Топает странно взглянул на свою госпожу и после небольшого колебания
согласился:
- Ну хорошо, пойдем сейчас. Но что мы скажем слугам?
- Разве ты должен докладываться им?! Мы идем в город, чтобы купить
мне новую одежду. Ведь ты хочешь, чтобы на нашей свадьбе я была в новой
красивой одежде? - Помощник беотарха кивнул. - Тогда обожди меня. Я
переоденусь.
Топает послушно вышел из покоев наложницы. Вскоре появилась и Елена.
На ней был новый, подаренный Леонтиадом хитон, поверх которого был накинут
пеплос, складывающий очертания изящной фигурки. Лицо девушки было бледно,
губы казались бескровными. Она кивнула Трибилу и коротко приказала:
- Идем.
Тот повиновался.
Они вышли из дома и двинулись вверх по извилистой, обезображенной
рытвинами улице. Там, где нужно было преступить через канаву или лужу,
оставшуюся после вчерашнего дождя, Трибил подавал Елене руку. От него не
укрылось, что ладонь девушки горяча и заметно подрагивает. Трибил же
внешне был совершенно спокоен.
Дорога впереди разветвилась. Левая вела к зданию городского совета и
агоре, однако Трибил взял вправо.
- Ты куда? - спросила девушка, останавливаясь.
- К Топасту, - ответил Трибил и добавил:
- А ты полагала, он будет ждать нас в городском совете? Там
полным-полно друзей хозяина, а кожевенник хочет сохранить пока все в
тайне. Ему надо заручиться поддержкой Демоса, прежде чем он выдвинет
подобные обвинения против беотарха и спарта.
Это объяснение показалось Елене вполне убедительным, и она пошла
вслед за Трибилом. Миновав несколько десятков небольших домиков - в таких
живут горшечники, кузнецы и прочий мастеровой люд - спутники свернули в
небольшую улочку. Через несколько шагов Трибил остановился.
- Здесь. - Он испытующе посмотрел на Елену. - Сейчас ты предстанешь
перед Топастом. Не передумала? А то ведь еще не поздно повернуть назад,
пойти на агору и действительно купить тебе сандалии или красивую хламиду.
Елена на мгновение заколебалась, но потом покачала головой.
- Нет.
- Ну хорошо, тогда пойдем. Но прежде запомни: Топает очень
неразговорчивый человек. Не удивляйся, если не услышишь от него ни единого
слова. Когда-то в детстве его испугала собака, и с тех пор он сильно
заикается. А так как он стеснителен, то обычно в разговоре ограничивается
тем, что кивает головой. Я предупредил его, что ты наложница Леонтиада и
хочешь сообщить ему что-то очень важное. Он дал согласие выслушать тебя,
но попросил быть покороче. Постарайся изложить суть дела.
После этого весьма странного наставления Трибил толкнул рукой
пискнувшую дверь и посторонился, давая Елене пройти первой. Кельтянка
решительно шагнула через порог, створка двери с треском сомкнулась,
отрезая путь к отступлению.
Через полутемный коридор они прошли в комнату, где ждал кожевенник.
Топает оказался могучего сложения человеком с короткой бычьей шеей. Его
налитым силой рукам мог позавидовать любой богатырь. То были руки
кожевенника, ежедневно мнущего свежую кожу. Хозяин дома расположился на
массивной лавке, которая была под стать его громадному телу. При появлении
гостей он поначалу не обратил на них никакого внимания. Елена кашлянула, а
Трибил зачем-то притопнул ногой. Лишь после этого кожевенник поднял свою
массивную с залысинами на лбу голову и внимательно посмотрел на девушку.
- Говори! - шепнул Трибил. - Он слушает.
Елена сделала шаг вперед и посмотрела в глаза сидящему перед ней
человеку.
- Кожевенник Топает?
Кожевенник взглянул на Трибила, стоявшего чуть позади девушки, и
утвердительно кивнул. Тогда Елена начала быстро говорить.
- Я хочу сообщить тебе как члену городского совета об одном
преступлении, в котором таится угроза всему фиванскому народу. - Топает
вновь качнул головой. - Я наложница беотарха Леонтиада. Меня зовут Елена.
- Топает кивнул. - Ты, верно, слышал о мидийских посланцах, которые были
найдены неподалеку от города? - Кожевенник вновь склонил голову. - Так
вот, я точно знаю, что они приезжали вовсе не к оружейнику Гохему, как
решил суд фиванских граждан, а к Леонтиаду и вели с ним переговоры
относительно того, как подчинить Фивы власти мидийского царя. При этих
переговорах присутствовал известный тебе Трибил, он может подтвердить
правоту моих слов. - Топает дважды качнул головой. - Однако в конце концов
Леонтиад решил не рисковать, связывая свою судьбу с судьбой мидийского
царя. Он отверг предложения послов и... - Кожевенник в очередной раз
кивнул, причем совершенно в неподходящий момент. Елена слегка удивилась,
но решила не придавать этому значения. - Тогда он велел своему слуге
Трибилу убить их, а для того, чтобы снять с себя подозрение, составил
фальшивое письмо, якобы переданное оружейником Гохемом мидийскому царю.
Послы покинули его дом еще затемно, а по дороге к морю были убиты
Трибилом. Так Леонтиад избавился не только от свидетелей, но и от опасного
соперника.
Елена прервала свой сумбурный рассказ. Неразговорчивый кожевенник
вновь качнул головой.
- Он хочет знать, откуда тебе это известно, - шепнул девушке на ухо
Трибил.
- Ты сам рассказал мне об этом, - почему-то тоже перейдя на шепот,
ответила ему Елена. - А почему он сам не спросит у меня?
Трибил словно не расслышал вопроса.
- Но ведь ты что-то знала еще до того, как я рассказал тебе о встрече
Леонтиада с послами. Откуда?
- Я догадалась.
- Действительно? - Трибил издал короткий смешок. - Так и скажи ему.
Девушка повернула лицо к Топасту.
- Я догадалась обо всем этом. Сказанное мной может подтвердить
Трибил. Да, я забыла сказать, что мы оба готовы выступить с обвинением
против Леонтиада перед городским советом, но прежде ты должен пообещать,
что мне будет дарована свобода, а Трибил будет освобожден от наказания за
убийство мидян. Кроме того, мы оба должны получить по тысяче драхм, а я
еще, кроме того, лошадь и нескольких сопровождающих, которые помогут мне
вернуться на родину.
Кожевенник в который раз кивнул.
Не зная, что следует делать дальше, девушка на всякий случай велела:
- Трибил, подтверди, что все, сказанное мной, правда.
- В этом нет необходимости! - раздался сзади до боли знакомый голос.
Елена обернулась. Рядом с ухмыляющимся Трибилом стоял Леонтиад. За
его спиной колыхались складки драпировки, отделявшей небольшой угол
комнаты, где спрятавшийся беотарх выслушивал откровения своей наложницы.
Девушка побледнела. Однако Леонтиад вовсе не выглядел рассерженным.
Казалось, происходящее даже забавляет его.
- Вот, значит, как ты решила отплатить мне за мою доброту, -
задумчиво произнес он. - Почему?
- Ты оскорбил меня! - ответила девушка после мимолетного
замешательства.
- Да, но ведь я, как мог, старался загладить свою вину.
- Такое оскорбление у кельтов смывается лишь кровью!
- Отчего же ты тогда не вонзила мне в горло нож?
- Я слишком слаба, чтобы справиться с тобой.
- Ну а когда я спал?
- Меня не учили убивать человека, который не в состоянии
сопротивляться. - Елена решила, что пришло ее время задавать вопросы. -
Значит, все это лишь спектакль, разыгранный тобой, а Топает твой сообщник?
- Это вовсе не Топает. Это мой раб. Он занимается тем, что кастрирует
жеребцов и боровов. Он очень хороший работник. А еще он хорош тем, что
никогда не донесет на своего хозяина. Он просто не сможет этого сделать,
потому что у него нет языка, а кроме того он почти не слышит. - Леонтиад
усмехнулся. - Идеальный человек, чтобы сохранить тайну. Так что же мне
сделать с тобой?
Елена чуть запрокинула голову, обнажая белоснежную с нежной ямочкой
шею.
- Убей!
Губы Леонтиада скривились в новой усмешке.
- Убить? Убить рабыню, которая обошлась мне в целый талант? Это было
бы слишком расточительно. Пожалуй, вот что, я отдам тебя
рабам-филистимлянам - грязным, отвратительным, которые творят с женщинами
гнусности, о каких даже не хочется рассказывать.
Он рассчитывал увидеть испуг на лице наложницы, но она внезапно
рассмеялась.
- И потеряешь свой талант.
- Да, ты права. Я не хочу терять свои деньги. Но как мне поступить,
чтобы ты не донесла на меня? Как?
Елена пожала плечами. Леонтиад взглянул на своего помощника.
- Как, Трибил?
- Как с ним, - ответил слуга, кивая в сторону лже-Топаста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137