Третий
тип религиозного возрожденчества (фундаментализм)
свойственен преимущественно идеологам крестьянства
и средних слоев (ремесленники, мелкие торговцы, город-
ские низы). Носители этого сознания <смотрят назад>,
в ранний ислам времен пророка Мухаммеда (VII в),
когда якобы и были найдены формы идеального объеди-
нения верующих на основе равенства и справедливости.
.Эти и многие другие, в том числе и <страновые>, геопо-
литические, региональные и личностные факторы создали
на фоне неоднородного сознания причудливость форм
<исламского бума> в мировой политике. Хотя не следует
сбрасывать со счетов и глубинные объективные социально-экономические причины, такие, как развитие в мусуль-
манских странах Азии и Африки капиталистических от-
ношений, имеющих характер несамостоятельный, зави-
симый от Запада, аграрное перенаселение на фоне клас-
сового расслоения в деревне и стремительная урбаниза-
ция, делающая невозможным обеспечение в городе
работой сельских мигрантов. Возникает неустроенность
и нестабильность экономического положения значитель-
ных народных масс, а наглядное имущественное расслое-
ние кажется вызывающе несправедливым. Массы людей
в восточных мусульманских обществах, имея низкий уро-
вень политической культуры, фанатически верят в рели-
гиозные идеологические лозунги и догмы, способные, по
их убеждению, быстро и радикально изменить их тяже-
лую жизненную ситуацию.
Если рассматривать исламский фактор конкретно,
т. е. применительно к тем регионам (среднеазиатские
республики), где мусульманская религия имеет устойчи-
вые корни и традиции, то главное здесь - с помощью по-
литических средств не дать разрастись наиболее реак-
ционным его направлениям, в частности фундамента-
лизму.
Конечно, такая опасность существует. По мнению за-
падных и среднеазиатских политологов, есть симптомы
того, что события в Таджикистане и Узбекистане при-
введут к иранскому варианту исламизации, т. е. появятся
массовые фундаменталистские движения, произойдет от-
странение от власти интеллектуалов прозападной циви-
лизационной-ориентации и замена их мусульманскими
священниками. Но есть и серьезные аргументы против
возможности развития именно в таком зловещем направ-
лении, поскольку фундаментализм - отнюдь не господ-
ствующее течение в исламе. Несмотря на рост числен-
ности воинствующих группировок, ни в одной стране
Среднего Востока и Северной Африки, за исключением
Ирана, фундаменталисты не смогли прийти к власти.
Им противостоит умеренный ислам, который относится
терпимо к политическим и социальным свободам. И если
демократам удастся наладить сотрудничество со священ-
нослужителями, убедить правоверных в том, что религии
будет отведено достойное место, то тогда возникшие су-
веренные республики сохранят светский характер, т. е.
пойдут по пути, который осваивают другие страны, на-
пример Турция.
Что можно сказать об этой альтернативе? Ясно, что
Турция - это еще не Европа. Демократические инсти-
туты здесь не устоялись, национальные меньшинства чув-
ствуют себя ущемленными. Тем не менее религия не на-
вязывает свои каноны государству, благодаря плюрализ-
му в политике, внедрению рыночных механизмов эконо-
мика процветает. Словом, турецкий вариант не пред-
ставляется отталкивающим.
[2_|Может и с оговорками, но приходится признать, что
уже в первые послеоктябрьские годы наша страна по-
просту выпала из нормального процесса развития циви-
лизации. Иначе и не объяснить, почему каждая сфера
жизни советского общества развивалась антиисторично,
вопреки логике здравого смысла. Парадоксально, но
факт, что, не имея экономических и многих других пред-
посылок для прорыва в новое социальное качество обще-
ственного процесса (тогда многим казалось, что таковым
является социализм), общество и государство должны
были быть особенно заинтересованы в упрочении духов-
ных и моральных основ и тылов для преодоления неиз-
бежных трудностей и лишений. Но вместо этого на (ту
зону жизни, которая тысячелетиями формировала духов-
ность и сплоченность (соборность) народа и несла мило-
сердие в сердца обездоленных, обрушились такие репрес-
сии, гонения и испытания, которых с лихвой хватило бы
на целые эпохи естественного и спокойного развития.
Приходится с горечью констатировать, что организован-
ные государством атаки на религию и церковь были по-
следовательно теоретически продуманной линией. Еще
Маркс вынес приговор церкви и религии (<опиум для
народа>), Ленин в полном ортодоксальном согласии
с Марксом начал практическую борьбу с ними.
В начале революционного движения (1905 г.) Ленин
разработал по существу программную политику больше-
виков относительно будущности религии и церкви в гря-
дущем социалистическом обществе: <Государству не
должно быть дела до религии, религиозные общества не
должны быть связаны с государственной властью... Не
должно быть никакой выдачи государственной церкви,
никакой выдачи государственных сумм церковным и рели-
гиозным обществам, которые должны стать совершенно
свободными, независимыми от власти союзами граждан-
единомышленников> .
После октября 1917 г. вопрос об обеспечении свободы
совести из области теоретической переносится в область
общественной практики. И уже вскоре стало ясно, что
на месте христианского утвердилось атеистически-идео-.
кратическое государство, власть в котором захватила
партия, поставившая задачу уничтожения в стране и во
всем мире всякой религии и построения на Земле <цар-
ства божьего>, но без Бога.
Первыми же декретами советской власти в распоря-
жение революционных комитетов передаются все мона-
стырские и церковные земли, отменяются все религиоз-
ные привилегии и ограничения, все имущество церкви
и религиозных обществ объявляется народным достоя-
нием, теряет юридическую силу церковный брак, дело
воспитания и образования передается из духовного ве-
домства в ведение комиссариата по народному образо-
ванию и т. д. Провозглашается декрет СНК. РСФСР <Об
отделении церкви от государства, школы от церкви> (20
января 1918 г.), в котором определяется статус церкви в
советском обществе: церковь отделяется от государства
и превращается в негосударственный, частный институт.
Революционная <вивисекция> отделения церкви от
государства вызвала такой большой шок, от которого
церковь не смогла оправиться вплоть до наших дней.
Ленинский декрет вызвал резко отрицательную реак-
цию у патриарха Московского и всея Руси московского
митрополита Тихона. И не случайно роль патриарха
Тихона и его единомышленников в борьбе с советской
.властью история отразила понятием <тихоновщина>,
ставшим синонимом контрреволюционности церкви.
Однако руководство православной церкви в середине
20-х гг., окончательно осознав бесперспективность про-
должения линии на конфронтацию с государством, пере-
ходит на позицию нормализации отношений с советской
властью. В <Декларации митрополита Сергия> определи-.
дись два направления в позиции церкви к государству:
политическая лояльность и поддержка его политической
линии. <Декларация> содержит в себе готовность при-
нести в жертву государству церковную свободу. И не
удивительно, что она вызвала всеобщее возмущение
в церкви. В некоторых епархиях до 98 % приходов в знак
несогласия отослали ее экземпляры обратно митропо-
литу Сергию (что и послужило прямым поводом для
арестов и ссылок духовенства).
Началось массовое, жестокое преследование, привед-
шее к полному уничтожению легальной церкви. К концу
30-х гг. на всей территории СССР у Московской патриар-
хии осталось лишь около 100 <образцово-показательных>
храмов (Москва, Петербург, крупнейшие республикан-
ские центры). Епархии прекратили существование, на
свободе осталось четыре епископа во главе с митрополи-
том Сергием.
За всеми этими гонениями стояла четкая, хотя и идео-
логически не выпячиваемая установка большевиков.
В разряд политических противников были отнесены не
только церковные иерархи и священнослужители, но за-
частую и рядовые верующие.
К этому времени Сталин, захвативший всю полноту
власти, начинает постепенно понимать, что стратегия
сложившихся отношений государства, религии и церкви
не соответствует конкретной ситуации. Об этом свиде-
тельствует уже то, что его первые обращения к народу
в 1941 г. начинались словами церковной проповеди:
<Братья и сестры>, вместо обычного <товарищи>. Война
по аналогии с войной против Наполеона была названа
<Отечественной>. В юбилейном докладе 7 ноября 1941 г.
Сталин произносит: <Пусть осенит вас знамя наших ве-
ликих предков>. По его указанию великий князь Дмит-
рий Донской и св. Александр Невский, Минин и Пожар-
ский, Суворов и Кутузов объявляются национальными
героями.
Вторая мировая война резко меняет положение Рус-
ской православной церкви в государстве. В сентябре
1943 г., уже после переломной битвы на Курской дуге,
Сталин вдруг пригласил к себе руководителей православ-
ной церкви и после теплой беседы удовлетворил ряд их
просьб. Было, в частности, дано разрешение на созыв
архиерейского собора и выборы священного Синода, на
открытие богословских учебных заведений и церквей,
к рассмотрению была принята просьба митрополитов
о возможности освобождения епископов из ссылок, ла-
герей и тюрем, решены вопросы материального содер-
жания церкви, возобновлены издания журнала Москов-
ской патриархии и т, д. Таким образом, открылись воз-
можности для возрождения церкви.
Почему это произошло именно тогда, когда были
иные дела первостепенной важности, когда страна ле-
жала в руинах, а церковь находилась на краю гибели?
Дело в том, что в государственно-церковной политике
Сталин имел свои стратегические замыслы. Прежде всего
он не мог не учитывать той реальности, что с началом
войны консолидация вокруг церкви проходила стихийно,
в силу внутренних переживаний людей и вопреки анти-
религиозной позиции сталинского аппарата. Конечно, не-
управляемое общественное течение нарушало тоталитар-
ную композицию государственного механизма. Но за-
прещать, умалять или не замечать патриотическую дея-
тельность церкви было делом бессмысленным. В рели-
гиозной политике государства четко обозначился тупик. |
Кроме того, Сталину бросил вызов Гитлер. На оккупиро-
ванной территории открывались церкви. Только под эгидой <Псковской православной миссии> и Белорусской
автокефальной церкви к тому времени было открыто
свыше 370 приходов и несколько детских духовных школ-
приютов. В идеологической борьбе Гитлер делал ставки
и на допущенные Сталиным внутригосударственные про-
-счеты и преступления. Сталин был вынужден обратить
взоры на Русскую православную церковь. Но просто от-
ступать он не думал. Любую компромиссную ситуацию
вождь с ловкостью использовал в собственных интересах.
Кнут был заменен пряником. Однако от того пряника
церкви достались крохи. Характерный пример: воспряв-
шая духом православная церковь начала восстанавли-
вать свои приходы, уже в 1944-1945 гг. в Совет по делам
Русской православной церкви поступило 5770 заявлений
об открытии церквей. Но удовлетворено было только
444 ходатайства.
Сталин преследовал и другую стратегическую цель,
в которой православная церковь была призвана сыграть
весомую роль. Как бывший семинарист он хорошо пом-
нил тезис XVI в. о Москве как <третьем Риме>. В разви-
тии новых исторических событий Сталин, видимо, ощу
тил незыблемость этой формулы и. загорелся азартом
.властителя. Благо, повод для этого был. Русская право-
славная церковь имела паству в различных странах, и
духовные узы общения в православии сохранились. Осу-
ществлению замысла мешал только могущественный Ва-
тикан. Сталин бросил ему вызов. Он решил превратить
Русскую православную церковь в центр международного
православия, или, по-иному, в православный <Ватикан>,
но всецело подвластный ему, Сталину. Это открывало
вождю новые пути господства над душами и умами лю-
дей. Однако он обманулся в своих ожиданиях. Откры-
тый выпад против Римско-католической церкви дестабизировал обстановку в мировой церковной жизни и вы-
звал недоверие к Русской православной церкви. Поли-
тическая подоплека ее миротворческой деятельности ста-
новилась вполне очевидной.
Проиграв, Сталин потерял интерес к церковным де-
лам, а православная религия и церковь оказались в си-
туации, типичной для тоталитарного и авторитарного
режимов.
Следует отметить и то, что Сталин в тоталитарном
варианте пытался реанимировать теорию <Москва-
третий Рим>, имевшую хождение в глубокой российской
истории. Корни этой теории уходят в давние времена
и связаны с судьбоносным для Русской православной
церкви-историческим фактом, что Русь приняла христи-
анство из рук Византии. Случилось так, что складываю-
щаяся молодая русская политическая культура имела
фундаментом византийскую модель отношений между
церковью и государством. Эти отношения в Византии
принципиально определялись по типу симфонии, т. е.
взаимного согласия при независимости каждой из об-
ластей. Другими словами, государство признавало для
себя внутренним руководством закон церковный, цер-
ковь же брала на себя обязанность повиноваться госу-
дарству. Такие отношения, однако, были прочными не
всегда и не во все времена, их <согласительная> тради-
ция была хрупкой. Они характерны в большей мере для
эпох;; Киевской Руси, но подвергались серьезным испы-
таниям в так называемый Московский период (XIV в.),
когда в связи с татарским нашествием центр русской
государственности и митрополии перемещается на северо-
восток. В 1453 г. пал Константинополь (<второй Рим>),
в 1480 г. Русь окончательно освободилась от татар. Воз-
никли предпосылки к реализации теории <Москва -
третий Рим>, а уже столетие спустя при Иване Грозном
она стала "основой социальных теорий, политической
ориентации и религиозных надежд Московского госу-
дарства.
Теория <Москва-третий Рим> имела много духов-
ных и практических платформ. Одна из них, может быть
важнейшая, заключается в том, что это была высокомо-
билизующая программа, исторически необходимая в ка-
честве общепризнанного духовного ориентира. Но она
оказалась не по силам ни государству, ни церкви, и посте-
пенно превратилась в идеологический инструмент внеш-
ней и внутренней политики Московского государства.
В 60-е гг. XVI в. на государство падает зловещая тень
опричнины, Иван IV (для него идеология <третьего
Рима> являлась оправданием проводимой реформы) каз-
нит митрополита Филарета, и церковь надолго умолкает.
Правда, был опять-таки спустя столетие период
(1649-1652) усиления роли церкви и торжества идеи
православного царства. Но этот период гармоничных от-
ношений между церковью и государством - скорее слу-
чайный, чем логично закономерный. В дальнейшем в Рос-
сии шаг за шагом - не без умолчаний, юридических уло-
вок, разрыв слова и дела, теоретических уложений
и практики - шел процесс (естественный для становле-
ния абсолютистского государства) вытеснения церкви
из сферы государственно-политических отношений. Уже
после церковных реформ Петра I у церкви по существу
не осталось самостоятельного круга дел, поскольку по-
лицейское государство, утверждаясь сначала в странах
центральной и северной Европы, а затем и в России
.(начиная с Петра 1), служило укреплению абсолютист-
ского правления. Сторонники этой патриархальной кон-
цепции самодержавия полагали первейшей задачей пра-
вительственной власти регулирование буквально всех
аспектов жизнедеятельности социума.
И все же в этот (в истории он получил название
петербургского) период отечественной истории церковь,
уже не будучи свободной, все же сохранила самобыт-
ность, не растворилась в государстве-не от государ-
ства зависела церковь в свое? бытии, устройстве жизни.
Симфония прошлой гармония церкви и государства не
разрушилась, хотя и нарушалась, потому как государство
признавало над собой высший закон - христианскую
истину, хранительницей которой была церковь .
Смерть Сталина и наступление оттепели никак не
повлияло на смягчение отношений государства и церкви.
Напротив, они еще более ожесточились. Патриарх Алек-
сий после встречи с Хрущевым (1958 г.) с горечью кон-
статировал: <Над церковью собирается гроза>.
И действительно, к концу 60-х гг. сеть православных
храмов сократилась более чем на треть, Киево-Печер-
ская лавра как монастырь была закрыта, наносится удар
по церковному строительству, кадрам, издательству.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
тип религиозного возрожденчества (фундаментализм)
свойственен преимущественно идеологам крестьянства
и средних слоев (ремесленники, мелкие торговцы, город-
ские низы). Носители этого сознания <смотрят назад>,
в ранний ислам времен пророка Мухаммеда (VII в),
когда якобы и были найдены формы идеального объеди-
нения верующих на основе равенства и справедливости.
.Эти и многие другие, в том числе и <страновые>, геопо-
литические, региональные и личностные факторы создали
на фоне неоднородного сознания причудливость форм
<исламского бума> в мировой политике. Хотя не следует
сбрасывать со счетов и глубинные объективные социально-экономические причины, такие, как развитие в мусуль-
манских странах Азии и Африки капиталистических от-
ношений, имеющих характер несамостоятельный, зави-
симый от Запада, аграрное перенаселение на фоне клас-
сового расслоения в деревне и стремительная урбаниза-
ция, делающая невозможным обеспечение в городе
работой сельских мигрантов. Возникает неустроенность
и нестабильность экономического положения значитель-
ных народных масс, а наглядное имущественное расслое-
ние кажется вызывающе несправедливым. Массы людей
в восточных мусульманских обществах, имея низкий уро-
вень политической культуры, фанатически верят в рели-
гиозные идеологические лозунги и догмы, способные, по
их убеждению, быстро и радикально изменить их тяже-
лую жизненную ситуацию.
Если рассматривать исламский фактор конкретно,
т. е. применительно к тем регионам (среднеазиатские
республики), где мусульманская религия имеет устойчи-
вые корни и традиции, то главное здесь - с помощью по-
литических средств не дать разрастись наиболее реак-
ционным его направлениям, в частности фундамента-
лизму.
Конечно, такая опасность существует. По мнению за-
падных и среднеазиатских политологов, есть симптомы
того, что события в Таджикистане и Узбекистане при-
введут к иранскому варианту исламизации, т. е. появятся
массовые фундаменталистские движения, произойдет от-
странение от власти интеллектуалов прозападной циви-
лизационной-ориентации и замена их мусульманскими
священниками. Но есть и серьезные аргументы против
возможности развития именно в таком зловещем направ-
лении, поскольку фундаментализм - отнюдь не господ-
ствующее течение в исламе. Несмотря на рост числен-
ности воинствующих группировок, ни в одной стране
Среднего Востока и Северной Африки, за исключением
Ирана, фундаменталисты не смогли прийти к власти.
Им противостоит умеренный ислам, который относится
терпимо к политическим и социальным свободам. И если
демократам удастся наладить сотрудничество со священ-
нослужителями, убедить правоверных в том, что религии
будет отведено достойное место, то тогда возникшие су-
веренные республики сохранят светский характер, т. е.
пойдут по пути, который осваивают другие страны, на-
пример Турция.
Что можно сказать об этой альтернативе? Ясно, что
Турция - это еще не Европа. Демократические инсти-
туты здесь не устоялись, национальные меньшинства чув-
ствуют себя ущемленными. Тем не менее религия не на-
вязывает свои каноны государству, благодаря плюрализ-
му в политике, внедрению рыночных механизмов эконо-
мика процветает. Словом, турецкий вариант не пред-
ставляется отталкивающим.
[2_|Может и с оговорками, но приходится признать, что
уже в первые послеоктябрьские годы наша страна по-
просту выпала из нормального процесса развития циви-
лизации. Иначе и не объяснить, почему каждая сфера
жизни советского общества развивалась антиисторично,
вопреки логике здравого смысла. Парадоксально, но
факт, что, не имея экономических и многих других пред-
посылок для прорыва в новое социальное качество обще-
ственного процесса (тогда многим казалось, что таковым
является социализм), общество и государство должны
были быть особенно заинтересованы в упрочении духов-
ных и моральных основ и тылов для преодоления неиз-
бежных трудностей и лишений. Но вместо этого на (ту
зону жизни, которая тысячелетиями формировала духов-
ность и сплоченность (соборность) народа и несла мило-
сердие в сердца обездоленных, обрушились такие репрес-
сии, гонения и испытания, которых с лихвой хватило бы
на целые эпохи естественного и спокойного развития.
Приходится с горечью констатировать, что организован-
ные государством атаки на религию и церковь были по-
следовательно теоретически продуманной линией. Еще
Маркс вынес приговор церкви и религии (<опиум для
народа>), Ленин в полном ортодоксальном согласии
с Марксом начал практическую борьбу с ними.
В начале революционного движения (1905 г.) Ленин
разработал по существу программную политику больше-
виков относительно будущности религии и церкви в гря-
дущем социалистическом обществе: <Государству не
должно быть дела до религии, религиозные общества не
должны быть связаны с государственной властью... Не
должно быть никакой выдачи государственной церкви,
никакой выдачи государственных сумм церковным и рели-
гиозным обществам, которые должны стать совершенно
свободными, независимыми от власти союзами граждан-
единомышленников> .
После октября 1917 г. вопрос об обеспечении свободы
совести из области теоретической переносится в область
общественной практики. И уже вскоре стало ясно, что
на месте христианского утвердилось атеистически-идео-.
кратическое государство, власть в котором захватила
партия, поставившая задачу уничтожения в стране и во
всем мире всякой религии и построения на Земле <цар-
ства божьего>, но без Бога.
Первыми же декретами советской власти в распоря-
жение революционных комитетов передаются все мона-
стырские и церковные земли, отменяются все религиоз-
ные привилегии и ограничения, все имущество церкви
и религиозных обществ объявляется народным достоя-
нием, теряет юридическую силу церковный брак, дело
воспитания и образования передается из духовного ве-
домства в ведение комиссариата по народному образо-
ванию и т. д. Провозглашается декрет СНК. РСФСР <Об
отделении церкви от государства, школы от церкви> (20
января 1918 г.), в котором определяется статус церкви в
советском обществе: церковь отделяется от государства
и превращается в негосударственный, частный институт.
Революционная <вивисекция> отделения церкви от
государства вызвала такой большой шок, от которого
церковь не смогла оправиться вплоть до наших дней.
Ленинский декрет вызвал резко отрицательную реак-
цию у патриарха Московского и всея Руси московского
митрополита Тихона. И не случайно роль патриарха
Тихона и его единомышленников в борьбе с советской
.властью история отразила понятием <тихоновщина>,
ставшим синонимом контрреволюционности церкви.
Однако руководство православной церкви в середине
20-х гг., окончательно осознав бесперспективность про-
должения линии на конфронтацию с государством, пере-
ходит на позицию нормализации отношений с советской
властью. В <Декларации митрополита Сергия> определи-.
дись два направления в позиции церкви к государству:
политическая лояльность и поддержка его политической
линии. <Декларация> содержит в себе готовность при-
нести в жертву государству церковную свободу. И не
удивительно, что она вызвала всеобщее возмущение
в церкви. В некоторых епархиях до 98 % приходов в знак
несогласия отослали ее экземпляры обратно митропо-
литу Сергию (что и послужило прямым поводом для
арестов и ссылок духовенства).
Началось массовое, жестокое преследование, привед-
шее к полному уничтожению легальной церкви. К концу
30-х гг. на всей территории СССР у Московской патриар-
хии осталось лишь около 100 <образцово-показательных>
храмов (Москва, Петербург, крупнейшие республикан-
ские центры). Епархии прекратили существование, на
свободе осталось четыре епископа во главе с митрополи-
том Сергием.
За всеми этими гонениями стояла четкая, хотя и идео-
логически не выпячиваемая установка большевиков.
В разряд политических противников были отнесены не
только церковные иерархи и священнослужители, но за-
частую и рядовые верующие.
К этому времени Сталин, захвативший всю полноту
власти, начинает постепенно понимать, что стратегия
сложившихся отношений государства, религии и церкви
не соответствует конкретной ситуации. Об этом свиде-
тельствует уже то, что его первые обращения к народу
в 1941 г. начинались словами церковной проповеди:
<Братья и сестры>, вместо обычного <товарищи>. Война
по аналогии с войной против Наполеона была названа
<Отечественной>. В юбилейном докладе 7 ноября 1941 г.
Сталин произносит: <Пусть осенит вас знамя наших ве-
ликих предков>. По его указанию великий князь Дмит-
рий Донской и св. Александр Невский, Минин и Пожар-
ский, Суворов и Кутузов объявляются национальными
героями.
Вторая мировая война резко меняет положение Рус-
ской православной церкви в государстве. В сентябре
1943 г., уже после переломной битвы на Курской дуге,
Сталин вдруг пригласил к себе руководителей православ-
ной церкви и после теплой беседы удовлетворил ряд их
просьб. Было, в частности, дано разрешение на созыв
архиерейского собора и выборы священного Синода, на
открытие богословских учебных заведений и церквей,
к рассмотрению была принята просьба митрополитов
о возможности освобождения епископов из ссылок, ла-
герей и тюрем, решены вопросы материального содер-
жания церкви, возобновлены издания журнала Москов-
ской патриархии и т, д. Таким образом, открылись воз-
можности для возрождения церкви.
Почему это произошло именно тогда, когда были
иные дела первостепенной важности, когда страна ле-
жала в руинах, а церковь находилась на краю гибели?
Дело в том, что в государственно-церковной политике
Сталин имел свои стратегические замыслы. Прежде всего
он не мог не учитывать той реальности, что с началом
войны консолидация вокруг церкви проходила стихийно,
в силу внутренних переживаний людей и вопреки анти-
религиозной позиции сталинского аппарата. Конечно, не-
управляемое общественное течение нарушало тоталитар-
ную композицию государственного механизма. Но за-
прещать, умалять или не замечать патриотическую дея-
тельность церкви было делом бессмысленным. В рели-
гиозной политике государства четко обозначился тупик. |
Кроме того, Сталину бросил вызов Гитлер. На оккупиро-
ванной территории открывались церкви. Только под эгидой <Псковской православной миссии> и Белорусской
автокефальной церкви к тому времени было открыто
свыше 370 приходов и несколько детских духовных школ-
приютов. В идеологической борьбе Гитлер делал ставки
и на допущенные Сталиным внутригосударственные про-
-счеты и преступления. Сталин был вынужден обратить
взоры на Русскую православную церковь. Но просто от-
ступать он не думал. Любую компромиссную ситуацию
вождь с ловкостью использовал в собственных интересах.
Кнут был заменен пряником. Однако от того пряника
церкви достались крохи. Характерный пример: воспряв-
шая духом православная церковь начала восстанавли-
вать свои приходы, уже в 1944-1945 гг. в Совет по делам
Русской православной церкви поступило 5770 заявлений
об открытии церквей. Но удовлетворено было только
444 ходатайства.
Сталин преследовал и другую стратегическую цель,
в которой православная церковь была призвана сыграть
весомую роль. Как бывший семинарист он хорошо пом-
нил тезис XVI в. о Москве как <третьем Риме>. В разви-
тии новых исторических событий Сталин, видимо, ощу
тил незыблемость этой формулы и. загорелся азартом
.властителя. Благо, повод для этого был. Русская право-
славная церковь имела паству в различных странах, и
духовные узы общения в православии сохранились. Осу-
ществлению замысла мешал только могущественный Ва-
тикан. Сталин бросил ему вызов. Он решил превратить
Русскую православную церковь в центр международного
православия, или, по-иному, в православный <Ватикан>,
но всецело подвластный ему, Сталину. Это открывало
вождю новые пути господства над душами и умами лю-
дей. Однако он обманулся в своих ожиданиях. Откры-
тый выпад против Римско-католической церкви дестабизировал обстановку в мировой церковной жизни и вы-
звал недоверие к Русской православной церкви. Поли-
тическая подоплека ее миротворческой деятельности ста-
новилась вполне очевидной.
Проиграв, Сталин потерял интерес к церковным де-
лам, а православная религия и церковь оказались в си-
туации, типичной для тоталитарного и авторитарного
режимов.
Следует отметить и то, что Сталин в тоталитарном
варианте пытался реанимировать теорию <Москва-
третий Рим>, имевшую хождение в глубокой российской
истории. Корни этой теории уходят в давние времена
и связаны с судьбоносным для Русской православной
церкви-историческим фактом, что Русь приняла христи-
анство из рук Византии. Случилось так, что складываю-
щаяся молодая русская политическая культура имела
фундаментом византийскую модель отношений между
церковью и государством. Эти отношения в Византии
принципиально определялись по типу симфонии, т. е.
взаимного согласия при независимости каждой из об-
ластей. Другими словами, государство признавало для
себя внутренним руководством закон церковный, цер-
ковь же брала на себя обязанность повиноваться госу-
дарству. Такие отношения, однако, были прочными не
всегда и не во все времена, их <согласительная> тради-
ция была хрупкой. Они характерны в большей мере для
эпох;; Киевской Руси, но подвергались серьезным испы-
таниям в так называемый Московский период (XIV в.),
когда в связи с татарским нашествием центр русской
государственности и митрополии перемещается на северо-
восток. В 1453 г. пал Константинополь (<второй Рим>),
в 1480 г. Русь окончательно освободилась от татар. Воз-
никли предпосылки к реализации теории <Москва -
третий Рим>, а уже столетие спустя при Иване Грозном
она стала "основой социальных теорий, политической
ориентации и религиозных надежд Московского госу-
дарства.
Теория <Москва-третий Рим> имела много духов-
ных и практических платформ. Одна из них, может быть
важнейшая, заключается в том, что это была высокомо-
билизующая программа, исторически необходимая в ка-
честве общепризнанного духовного ориентира. Но она
оказалась не по силам ни государству, ни церкви, и посте-
пенно превратилась в идеологический инструмент внеш-
ней и внутренней политики Московского государства.
В 60-е гг. XVI в. на государство падает зловещая тень
опричнины, Иван IV (для него идеология <третьего
Рима> являлась оправданием проводимой реформы) каз-
нит митрополита Филарета, и церковь надолго умолкает.
Правда, был опять-таки спустя столетие период
(1649-1652) усиления роли церкви и торжества идеи
православного царства. Но этот период гармоничных от-
ношений между церковью и государством - скорее слу-
чайный, чем логично закономерный. В дальнейшем в Рос-
сии шаг за шагом - не без умолчаний, юридических уло-
вок, разрыв слова и дела, теоретических уложений
и практики - шел процесс (естественный для становле-
ния абсолютистского государства) вытеснения церкви
из сферы государственно-политических отношений. Уже
после церковных реформ Петра I у церкви по существу
не осталось самостоятельного круга дел, поскольку по-
лицейское государство, утверждаясь сначала в странах
центральной и северной Европы, а затем и в России
.(начиная с Петра 1), служило укреплению абсолютист-
ского правления. Сторонники этой патриархальной кон-
цепции самодержавия полагали первейшей задачей пра-
вительственной власти регулирование буквально всех
аспектов жизнедеятельности социума.
И все же в этот (в истории он получил название
петербургского) период отечественной истории церковь,
уже не будучи свободной, все же сохранила самобыт-
ность, не растворилась в государстве-не от государ-
ства зависела церковь в свое? бытии, устройстве жизни.
Симфония прошлой гармония церкви и государства не
разрушилась, хотя и нарушалась, потому как государство
признавало над собой высший закон - христианскую
истину, хранительницей которой была церковь .
Смерть Сталина и наступление оттепели никак не
повлияло на смягчение отношений государства и церкви.
Напротив, они еще более ожесточились. Патриарх Алек-
сий после встречи с Хрущевым (1958 г.) с горечью кон-
статировал: <Над церковью собирается гроза>.
И действительно, к концу 60-х гг. сеть православных
храмов сократилась более чем на треть, Киево-Печер-
ская лавра как монастырь была закрыта, наносится удар
по церковному строительству, кадрам, издательству.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59