Среди
двадцати восьми чекистов, удостоенных высшей награды страны Ч звания Г
ероя Советского Союза, двадцать три были офицерами и сотрудниками моего
управления. В декабре 1945 года мне была оказана редкая честь выступить с оф
ициальным докладом на ежегодном собрании сотрудников аппарата НКГБ-НК
ВД, посвященном очередной годовщине образования ЧК. Вскоре я был избран
членом парткома Министерства государственной безопасности (МГБ): весно
й 1946 года Наркомат государственной безопасности (НКГБ) стал называться ми
нистерством.
Еще в июле 1945 года, сразу же после окончания войны, накануне Потсдамской ко
нференции, Сталин подписал постановление правительства о введении для
офицеров и руководящего состава госбезопасности и внутренних дел анал
огичных с Красной Армией воинских званий (старший майор Ч полковник, ко
миссар госбезопасности Ч генерал-майор; комиссар госбезопасности 3-го
ранга Ч генерал-лейтенант, 2-го ранга Ч генерал-полковник, 1-го ранга Ч г
енерал армии; генеральный комиссар Ч маршал). Берия получил звание марш
ала в июле 1945 года. Фитину и мне тем же постановлением правительства присв
оили звание генерал-лейтенанта, а Эйтингону Ч генерал-майора. Так в перв
ый раз мое имя и Эйтингона было упомянуто на страницах нашей прессы сред
и руководящих работников НКВД, которым были присвоены генеральские зва
ния.
Между тем «холодная война» приняла ожесточенный характер, что в конце 1947
года привело к важной реорганизации структур наших разведорганов. Войн
а показала, что политическая и военная разведки не всегда квалифицирова
нно справлялись с оценкой и анализом всей информации, которую они получа
ли по своим каналам. И тогда Молотов, который перед Ялтинской конференци
ей несколько раз председательствовал на совещаниях руководителей разв
едслужб, предложил объединить их в одну централизованную организацию. С
талин согласился с этим предложением Ч так появился на свет Комитет инф
ормации, куда вошли 1-е управление МГБ и Главное разведуправление Минист
ерства обороны (ГРУ). Что касается Министерства госбезопасности, то реше
но было также сохранить в его составе специальную службу разведки и диве
рсий Ч на случай возможной войны или локальных военных конфликтов на Бл
ижнем Востоке, в Европе, на Балканах или на Дальнем Востоке. Аналогичное с
пецподразделение было сохранено в Министерстве обороны.
Оглядываясь на прошлое, я вижу, что вполне здравая идея создания единого
аналитического центра для обработки разведывательной информации была
реализована на практике не так, как следовало. Оперативное руководство р
азведывательными операциями не надо было передавать в чужие руки. Что же
касается нового Комитета информации, то его задачи надо было ограничить
анализом материалов разведки.
Эффективность и продуманность операций зарубежной разведки органов бе
зопасности и Генштаба Вооруженных Сил в значительной мере зависели от в
заимодействия этих служб. Разведслужба МГБ сотрудничала с контрразвед
кой, а ГРУ контактировало с соответствующими отделами управления Геншт
аба. Ни ГРУ, ни разведка МГБ, отличаясь высоким профессионализмом при вып
олнении заданий военного или политического характера, сами не определя
ли приоритеты и цели своей деятельности, касающиеся проникновения наши
х спецслужб и внедрения наших агентов на объекты противника. При новой с
истеме любые запросы о содействии от высшего военного командования или
Министерства госбезопасности сначала поступали к Сталину, а затем к Мол
отову как к главе Комитета информации, а это, естественно, увеличивало по
ток бюрократических бумаг и неизбежных согласовании, затрудняя процес
с принятия решений.
Прежнее разведуправление НКВДЧ НКГБ, являвшееся основным инструменто
м обеспечения интересов госбезопасности за рубежом, по существу, превра
тилось в придаток Министерства иностранных дел, основная деятельность
которого Ч дипломатия, а не разведка. Как и Комитет информации, министер
ство находилось под контролем Молотова. В результате такие операции, пре
жде успешно осуществлявшиеся НКВДЧ НКГБ, как проникновение в эмигрант
ские организации, внедрение наших агентов в британские и американские с
пецслужбы и сотрудничество с органами контрразведки в подавлении наци
оналистических движений в Прибалтике и в Западной Украине, начали замет
но терять свое значение. Комитет информации был учрежден одновременно с
образованием ЦРУ в Соединенных Штатах. Это была попытка Ч глубоко ошибо
чная! Ч аналогичным образом отреагировать на происходящие изменения в
Америке.
Даже сейчас, после развала Советского Союза, я все еще убежден: эффективн
ое функционирование спецслужб в России зависит от их тесного сотруднич
ества с органами безопасности. Мы не имеем прочной оперативной самостоя
тельной базы для работы, скажем, налоговой полиции, таможенной службы и т.
п. На Западе все эти службы обладают серьезными рычагами контроля над ва
жными сферами жизни общества. В России же эти службы лишь рождаются. Вмес
те с тем орган по анализу и оценке разведданных должен действовать самос
тоятельно, непосредственно обслуживать руководство страны, а не быть в п
одчинении у бюрократов и тех или иных влиятельных политиков или руковод
ителей спецслужб.
Необходимость в таком аппарате ощущается особенно остро сейчас ввиду т
ого, что на стол президенту, как мне рассказывают, зачастую попадает прот
иворечивая информация от фактически конкурирующих между собой в деле о
риентирования руководства страны спецслужб: СВР, ФСБ, ФАПСИ и других вед
омств.
К такому выводу пришли не сразу, а постепенно, к 1951, точнее, к 1952 году, когда Ст
алин распорядился, чтобы вся оперативная разведывательная работа была
вновь сосредоточена в разведывательном управлении Министерства оборо
ны и новом 1-м главном управлении (внешняя разведка) Министерства государ
ственной безопасности. Комитет информации стал играть роль аналитичес
кого центра по обработке материалов военной и политической разведки. Та
м начали работать Берджес и Маклин, когда им удалось бежать в Советский С
оюз.
Возможно, по этой причине в 1960-х годах Хрущев создал Отдел международной и
нформации при ЦК КПСС для анализа и обработки материалов по внешнеэконо
мическим и внешнеполитическим вопросам. После событий в августе 1991 года Г
орбачев и Ельцин совершили ту же ошибку: вместо того чтобы выработать ме
ханизм общественно-демократического и парламентского контроля за дея
тельностью спецслужб, они объединили аналитическую и оперативную рабо
ту и создали службу внешней разведки, которая в своей зарубежной деятель
ности не может не опираться на материалы контрразведки. Отсутствие эффе
ктивной координации действий с органами внутренней безопасности, нало
говой полицией и таможней остается уязвимым местом в ее работе.
Упоминавшийся Комитет информации возглавлялся сначала Молотовым, зате
м три месяца Вышинским, а после него Зориным, впоследствии нашим предста
вителем в Организации Объединенных Наций. Мне довелось присутствовать
на нескольких совещаниях при Вышинском: до последнего дня своего пребыв
ания на посту председателя комитета он умудрился лично не подписать ни о
дного сколько-нибудь важного документа, переложив всю ответственность
на своих заместителей. При этом он неизменно повторял: «В столь серьезно
м деле я совершенно некомпетентен».
По его словам, он дважды говорил товарищу Сталину о своей некомпетентнос
ти в вопросах разведывательной деятельности. Всякий раз, бывая у Сталина
, Вышинский брал с собой и своего заместителя. Он совершенно откровенно х
отел, чтобы кто-то еще делил с ним ответственность за решения: это давало
ему возможность в случае неудачи переложить вину на другого. Кстати, Выш
инский был куда более компетентен, чем пытался представить. Как-то в неоф
ициальной обстановке он признался, что разведка, как правило, связана с н
еприятностями, а не с успехами в работе. Он был прав: в нашем деле действит
ельно нельзя рассчитывать только на успех Ч риск остается всегда доста
точно высоким. В конце концов он убедил Сталина, что его следует освободи
ть от этого груза забот. Просьбу Вышинского удовлетворили, назначив Зори
на на пост председателя Комитета информации.
Еще до этих перемен, в июне 1946 года неожиданно для меня с поста министра гос
безопасности был смещен Меркулов. Делались смутные намеки, что спецслуж
бы, Дескать, не справились со своими обязанностями, допустив ошибки в про
ведении традиционной первомайской демонстрации. Речь шла о возникших в
о время празднования Первомая пробках на столичных улицах. Вскоре мне ст
ало совершенно ясно, что это был просто предлог, чтобы снять Меркулова.
После окончания войны на первый план выдвигалась проблема реорганизац
ии Вооруженных сил. Вслед за этим Сталин предложил Политбюро рассмотрет
ь деятельность органов госбезопасности и поставить перед ними новые за
дачи. Позднее Мамулов и Людвигов рассказали мне, что от Меркулова потреб
овали представить на Политбюро план реорганизации Министерства госбез
опасности. На заседании Берия, по их словам (оба они, как я упоминал, возгла
вляли секретариат Берии), обрушился на Меркулова за неспособность опред
елить направления в работе контрразведки в послевоенное время. К нему пр
исоединился и Сталин, обвинив Меркулова в полной некомпетентности.
На заседании, где присутствовали заместители Меркулова, должны были обс
удить новые задачи Министерства госбезопасности. Военная контрразведк
а (СМЕРШ), которая в годы войны находилась в ведении Наркомата обороны, воз
главлялась Абакумовым и контролировалась Сталиным, вновь возвращалась
в состав Министерства госбезопасности, поскольку Сталин перестал возг
лавлять Наркомат обороны. Министром обороны был назначен Булганин, сугу
бо штатский человек, не имевший военного образования Ч его срочно произ
вели в маршалы, после чего последовало это назначение.
Тогда, на совещании, произошла интересная сцена. Сталин спросил, почему н
ачальник военной контрразведки не может быть одновременно заместителе
м министра госбезопасности. Меркулов туг же с ним согласился, чтобы Абак
умов был назначен первым заместителем министра. При этом Сталин саркаст
ически заметил, что Меркулов ведет себя на Политбюро как двурушник и цел
есообразно заменить его на посту министра госбезопасности. Похоже, Мерк
улов совершил ошибку, так легко согласившись с предложением Сталина, но
на самом деле Сталин просто искал подходящий предлог, чтобы его убрать. У
Сталина была уже готова и кандидатура Ч Огольцов, честный человек, но пр
овинциал, никогда не работавший в Центре; всего полгода как его перевели
из Куйбышевского управления госбезопасности в Москву. Огольцов умолял
Сталина не назначать его на эту должность. Как честный коммунист, заявил
он на Политбюро, я совершенно не подхожу для такого высокого поста, поско
льку у меня недостает для столь ответственной работы необходимых знани
й и опыта. Тогда Сталин тут же предложил назначить министром Абакумова. Б
ерия и Молотов промолчали, зато член Политбюро Жданов горячо поддержал э
ту идею.
Через неделю Эйтингона и меня вызвали к Абакумову. Ч Почти два года наза
д, Ч начал он, Ч я принял решение никогда с вами не работать. Но товарищ С
талин, когда я предложил освободить вас от выполняемых вами обязанносте
й, сказал, что вы должны продолжать работать в прежней должности. Так что,
Ч заключил новый министр, Ч давайте срабатываться.
Сперва мы с Эйтингоном почувствовали облегчение Ч подкупила его искре
нность. Однако последующие события показали, что нам не следовало слишко
м предаваться благодушию. Через несколько дней нас вызвали на заседание
специальной комиссии ЦК КПСС, на котором председательствовал новый кур
атор органов безопасности секретарь ЦК А. Кузнецов.
Комиссия рассматривала «преступные ошибки» и случаи служебной халатно
сти, допущенные прежним руководством Министерства госбезопасности. Эт
о было обычной практикой: всякий раз при смене руководства в министерств
ах (обороны, безопасности или иностранных дел) Центральный комитет назна
чал комиссию для рассмотрения деятельности старого руководства и пере
дачи дел.
Среди вопросов, которые изучала комиссия Кузнецова, был и такой: приоста
новление Меркуловым уголовного преследования сторонников Троцкого в 1941
Ч 1945 годах. Неожиданно всплыли мои и Эйтингона подозрительные связи с изв
естными «врагами народа» Ч руководителями разведки ОГПУЧ НКВД в 30-х го
лах. Абакумов прямо обвинил меня и Эйтингона в «преступных махинациях»:
мы вызволили своих «дружков» из тюрьмы в 1941 году и помогли им избежать зас
луженного наказания. Сказанное возмутило меня до глубины души: речь шла
о клевете на героев войны, людей, преданных нашему делу. Охваченный ярост
ью, я резко оборвал его.
Ч Не позволю топтать сапогами память героев, погибших в войне, тех, котор
ые проявили мужество и преданность своей Родине в борьбе с фашизмом. В пр
исутствии представителя Центрального комитета я докажу, что дела этих ч
екистов были сфабрикованы в результате преступной деятельности Ежова,
Ч заявил я в запальчивости.
Кузнецов (он знал меня лично Ч мы встречались на соседней даче, у вдовы Ем
ельяна Ярославского), вмешавшись, поспешил сказать, что вопрос закрыт. Об
суждение на этом закончилось, и я ушел.
Вернувшись к себе, я тут же вызвал в кабинет Серебрянского, Зубова, Прокоп
юка, Медведева и других сотрудников, подвергавшихся арестам и увольнени
ям в 1930-х годах, и предложил им немедленно подать в отставку. Особенно уязв
имым было положение Зубова и Серебрянского, чьи дела вел в свое время Аба
кумов.
В июле 1946 года Ч впервые за восемь лет Ч я взял отпуск и отправился с жено
й и детьми под Ригу, на прибалтийский курорт Майори. Вначале мы жили в воен
ном санатории, но известный латышский писатель Вилис Лацис, одно время б
ывший народным комиссаром внутренних дел Латвии, а затем председателем
Совета Министров, пригласил нас в свою резиденцию. Когда я вернулся в Мос
кву после отпуска, начальник секретариата Министерства госбезопасност
и Чернов сообщил мне, что 4-е управление, которым я руководил, расформиров
ано. Поскольку нашего подразделения больше не существовало, я получил ук
азание от министра представить ему свои предложения по использованию л
ичного состава. У меня фактически не было возможности маневра: с одной ст
ороны Ч Молотов, намеренный создать Комитет информации, а с другой Ч Аб
акумов, министр госбезопасности.
Я все еще являлся руководителем разведывательного бюро Спецкомитета п
равительства по атомной проблеме. От Огольцова я узнал: Абакумова раздра
жало, что я до сих пор занимаю этот пост и имею прямой доступ в Кремль. Он ни
чего не мог с этим поделать, поскольку атомная проблема не относилась к е
го компетенции.
Новый Комитет информации, как предполагалось, должен был объединить вое
нную и политическую разведки, что не могло не затронуть работу Специальн
ого разведывательного бюро по атомной проблеме, которое занималось коо
рдинацией деятельности ГРУ и МГБ по сбору разведданных, связанных с ядер
ным оружием. Чем же должно было заниматься данное подразделение теперь?
В конце 1946 года этот вопрос стоял ребром, а мне все никак не удавалось перег
оворить с Берией, который был заместителем главы правительства и членом
Политбюро. В конце концов я позвонил ему и спросил, каким должен быть стат
ус и кому должно подчиняться разведывательное бюро Спецкомитета прави
тельства по «проблеме номер один» в связи с организацией Комитета инфор
мации.
Ответ Берии озадачил меня.
Ч У вас есть свой министр для решения таких вопросов, Ч резко бросил он
и повесил трубку.
Я понимал, что если у меня все еще есть министр Ч Абакумов, то он никогда н
е поддержит меня.
Вот почему я тут же предложил, чтобы функции 2-го разведывательного бюро б
ыли переданы Комитету информации. Учитывая важность атомной проблемы, э
тими вопросами должен был заниматься самостоятельный отдел научно-тех
нической разведки. На должность начальника отдела научно-технической р
азведки я рекомендовал назначить Василевского. Федотов, который вначал
е сменил Фитина в должности начальника разведки МГБ а потом стал замести
телем Молотова в Комитете информации, согласился, но Василевский прораб
отал всего несколько месяцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
двадцати восьми чекистов, удостоенных высшей награды страны Ч звания Г
ероя Советского Союза, двадцать три были офицерами и сотрудниками моего
управления. В декабре 1945 года мне была оказана редкая честь выступить с оф
ициальным докладом на ежегодном собрании сотрудников аппарата НКГБ-НК
ВД, посвященном очередной годовщине образования ЧК. Вскоре я был избран
членом парткома Министерства государственной безопасности (МГБ): весно
й 1946 года Наркомат государственной безопасности (НКГБ) стал называться ми
нистерством.
Еще в июле 1945 года, сразу же после окончания войны, накануне Потсдамской ко
нференции, Сталин подписал постановление правительства о введении для
офицеров и руководящего состава госбезопасности и внутренних дел анал
огичных с Красной Армией воинских званий (старший майор Ч полковник, ко
миссар госбезопасности Ч генерал-майор; комиссар госбезопасности 3-го
ранга Ч генерал-лейтенант, 2-го ранга Ч генерал-полковник, 1-го ранга Ч г
енерал армии; генеральный комиссар Ч маршал). Берия получил звание марш
ала в июле 1945 года. Фитину и мне тем же постановлением правительства присв
оили звание генерал-лейтенанта, а Эйтингону Ч генерал-майора. Так в перв
ый раз мое имя и Эйтингона было упомянуто на страницах нашей прессы сред
и руководящих работников НКВД, которым были присвоены генеральские зва
ния.
Между тем «холодная война» приняла ожесточенный характер, что в конце 1947
года привело к важной реорганизации структур наших разведорганов. Войн
а показала, что политическая и военная разведки не всегда квалифицирова
нно справлялись с оценкой и анализом всей информации, которую они получа
ли по своим каналам. И тогда Молотов, который перед Ялтинской конференци
ей несколько раз председательствовал на совещаниях руководителей разв
едслужб, предложил объединить их в одну централизованную организацию. С
талин согласился с этим предложением Ч так появился на свет Комитет инф
ормации, куда вошли 1-е управление МГБ и Главное разведуправление Минист
ерства обороны (ГРУ). Что касается Министерства госбезопасности, то реше
но было также сохранить в его составе специальную службу разведки и диве
рсий Ч на случай возможной войны или локальных военных конфликтов на Бл
ижнем Востоке, в Европе, на Балканах или на Дальнем Востоке. Аналогичное с
пецподразделение было сохранено в Министерстве обороны.
Оглядываясь на прошлое, я вижу, что вполне здравая идея создания единого
аналитического центра для обработки разведывательной информации была
реализована на практике не так, как следовало. Оперативное руководство р
азведывательными операциями не надо было передавать в чужие руки. Что же
касается нового Комитета информации, то его задачи надо было ограничить
анализом материалов разведки.
Эффективность и продуманность операций зарубежной разведки органов бе
зопасности и Генштаба Вооруженных Сил в значительной мере зависели от в
заимодействия этих служб. Разведслужба МГБ сотрудничала с контрразвед
кой, а ГРУ контактировало с соответствующими отделами управления Геншт
аба. Ни ГРУ, ни разведка МГБ, отличаясь высоким профессионализмом при вып
олнении заданий военного или политического характера, сами не определя
ли приоритеты и цели своей деятельности, касающиеся проникновения наши
х спецслужб и внедрения наших агентов на объекты противника. При новой с
истеме любые запросы о содействии от высшего военного командования или
Министерства госбезопасности сначала поступали к Сталину, а затем к Мол
отову как к главе Комитета информации, а это, естественно, увеличивало по
ток бюрократических бумаг и неизбежных согласовании, затрудняя процес
с принятия решений.
Прежнее разведуправление НКВДЧ НКГБ, являвшееся основным инструменто
м обеспечения интересов госбезопасности за рубежом, по существу, превра
тилось в придаток Министерства иностранных дел, основная деятельность
которого Ч дипломатия, а не разведка. Как и Комитет информации, министер
ство находилось под контролем Молотова. В результате такие операции, пре
жде успешно осуществлявшиеся НКВДЧ НКГБ, как проникновение в эмигрант
ские организации, внедрение наших агентов в британские и американские с
пецслужбы и сотрудничество с органами контрразведки в подавлении наци
оналистических движений в Прибалтике и в Западной Украине, начали замет
но терять свое значение. Комитет информации был учрежден одновременно с
образованием ЦРУ в Соединенных Штатах. Это была попытка Ч глубоко ошибо
чная! Ч аналогичным образом отреагировать на происходящие изменения в
Америке.
Даже сейчас, после развала Советского Союза, я все еще убежден: эффективн
ое функционирование спецслужб в России зависит от их тесного сотруднич
ества с органами безопасности. Мы не имеем прочной оперативной самостоя
тельной базы для работы, скажем, налоговой полиции, таможенной службы и т.
п. На Западе все эти службы обладают серьезными рычагами контроля над ва
жными сферами жизни общества. В России же эти службы лишь рождаются. Вмес
те с тем орган по анализу и оценке разведданных должен действовать самос
тоятельно, непосредственно обслуживать руководство страны, а не быть в п
одчинении у бюрократов и тех или иных влиятельных политиков или руковод
ителей спецслужб.
Необходимость в таком аппарате ощущается особенно остро сейчас ввиду т
ого, что на стол президенту, как мне рассказывают, зачастую попадает прот
иворечивая информация от фактически конкурирующих между собой в деле о
риентирования руководства страны спецслужб: СВР, ФСБ, ФАПСИ и других вед
омств.
К такому выводу пришли не сразу, а постепенно, к 1951, точнее, к 1952 году, когда Ст
алин распорядился, чтобы вся оперативная разведывательная работа была
вновь сосредоточена в разведывательном управлении Министерства оборо
ны и новом 1-м главном управлении (внешняя разведка) Министерства государ
ственной безопасности. Комитет информации стал играть роль аналитичес
кого центра по обработке материалов военной и политической разведки. Та
м начали работать Берджес и Маклин, когда им удалось бежать в Советский С
оюз.
Возможно, по этой причине в 1960-х годах Хрущев создал Отдел международной и
нформации при ЦК КПСС для анализа и обработки материалов по внешнеэконо
мическим и внешнеполитическим вопросам. После событий в августе 1991 года Г
орбачев и Ельцин совершили ту же ошибку: вместо того чтобы выработать ме
ханизм общественно-демократического и парламентского контроля за дея
тельностью спецслужб, они объединили аналитическую и оперативную рабо
ту и создали службу внешней разведки, которая в своей зарубежной деятель
ности не может не опираться на материалы контрразведки. Отсутствие эффе
ктивной координации действий с органами внутренней безопасности, нало
говой полицией и таможней остается уязвимым местом в ее работе.
Упоминавшийся Комитет информации возглавлялся сначала Молотовым, зате
м три месяца Вышинским, а после него Зориным, впоследствии нашим предста
вителем в Организации Объединенных Наций. Мне довелось присутствовать
на нескольких совещаниях при Вышинском: до последнего дня своего пребыв
ания на посту председателя комитета он умудрился лично не подписать ни о
дного сколько-нибудь важного документа, переложив всю ответственность
на своих заместителей. При этом он неизменно повторял: «В столь серьезно
м деле я совершенно некомпетентен».
По его словам, он дважды говорил товарищу Сталину о своей некомпетентнос
ти в вопросах разведывательной деятельности. Всякий раз, бывая у Сталина
, Вышинский брал с собой и своего заместителя. Он совершенно откровенно х
отел, чтобы кто-то еще делил с ним ответственность за решения: это давало
ему возможность в случае неудачи переложить вину на другого. Кстати, Выш
инский был куда более компетентен, чем пытался представить. Как-то в неоф
ициальной обстановке он признался, что разведка, как правило, связана с н
еприятностями, а не с успехами в работе. Он был прав: в нашем деле действит
ельно нельзя рассчитывать только на успех Ч риск остается всегда доста
точно высоким. В конце концов он убедил Сталина, что его следует освободи
ть от этого груза забот. Просьбу Вышинского удовлетворили, назначив Зори
на на пост председателя Комитета информации.
Еще до этих перемен, в июне 1946 года неожиданно для меня с поста министра гос
безопасности был смещен Меркулов. Делались смутные намеки, что спецслуж
бы, Дескать, не справились со своими обязанностями, допустив ошибки в про
ведении традиционной первомайской демонстрации. Речь шла о возникших в
о время празднования Первомая пробках на столичных улицах. Вскоре мне ст
ало совершенно ясно, что это был просто предлог, чтобы снять Меркулова.
После окончания войны на первый план выдвигалась проблема реорганизац
ии Вооруженных сил. Вслед за этим Сталин предложил Политбюро рассмотрет
ь деятельность органов госбезопасности и поставить перед ними новые за
дачи. Позднее Мамулов и Людвигов рассказали мне, что от Меркулова потреб
овали представить на Политбюро план реорганизации Министерства госбез
опасности. На заседании Берия, по их словам (оба они, как я упоминал, возгла
вляли секретариат Берии), обрушился на Меркулова за неспособность опред
елить направления в работе контрразведки в послевоенное время. К нему пр
исоединился и Сталин, обвинив Меркулова в полной некомпетентности.
На заседании, где присутствовали заместители Меркулова, должны были обс
удить новые задачи Министерства госбезопасности. Военная контрразведк
а (СМЕРШ), которая в годы войны находилась в ведении Наркомата обороны, воз
главлялась Абакумовым и контролировалась Сталиным, вновь возвращалась
в состав Министерства госбезопасности, поскольку Сталин перестал возг
лавлять Наркомат обороны. Министром обороны был назначен Булганин, сугу
бо штатский человек, не имевший военного образования Ч его срочно произ
вели в маршалы, после чего последовало это назначение.
Тогда, на совещании, произошла интересная сцена. Сталин спросил, почему н
ачальник военной контрразведки не может быть одновременно заместителе
м министра госбезопасности. Меркулов туг же с ним согласился, чтобы Абак
умов был назначен первым заместителем министра. При этом Сталин саркаст
ически заметил, что Меркулов ведет себя на Политбюро как двурушник и цел
есообразно заменить его на посту министра госбезопасности. Похоже, Мерк
улов совершил ошибку, так легко согласившись с предложением Сталина, но
на самом деле Сталин просто искал подходящий предлог, чтобы его убрать. У
Сталина была уже готова и кандидатура Ч Огольцов, честный человек, но пр
овинциал, никогда не работавший в Центре; всего полгода как его перевели
из Куйбышевского управления госбезопасности в Москву. Огольцов умолял
Сталина не назначать его на эту должность. Как честный коммунист, заявил
он на Политбюро, я совершенно не подхожу для такого высокого поста, поско
льку у меня недостает для столь ответственной работы необходимых знани
й и опыта. Тогда Сталин тут же предложил назначить министром Абакумова. Б
ерия и Молотов промолчали, зато член Политбюро Жданов горячо поддержал э
ту идею.
Через неделю Эйтингона и меня вызвали к Абакумову. Ч Почти два года наза
д, Ч начал он, Ч я принял решение никогда с вами не работать. Но товарищ С
талин, когда я предложил освободить вас от выполняемых вами обязанносте
й, сказал, что вы должны продолжать работать в прежней должности. Так что,
Ч заключил новый министр, Ч давайте срабатываться.
Сперва мы с Эйтингоном почувствовали облегчение Ч подкупила его искре
нность. Однако последующие события показали, что нам не следовало слишко
м предаваться благодушию. Через несколько дней нас вызвали на заседание
специальной комиссии ЦК КПСС, на котором председательствовал новый кур
атор органов безопасности секретарь ЦК А. Кузнецов.
Комиссия рассматривала «преступные ошибки» и случаи служебной халатно
сти, допущенные прежним руководством Министерства госбезопасности. Эт
о было обычной практикой: всякий раз при смене руководства в министерств
ах (обороны, безопасности или иностранных дел) Центральный комитет назна
чал комиссию для рассмотрения деятельности старого руководства и пере
дачи дел.
Среди вопросов, которые изучала комиссия Кузнецова, был и такой: приоста
новление Меркуловым уголовного преследования сторонников Троцкого в 1941
Ч 1945 годах. Неожиданно всплыли мои и Эйтингона подозрительные связи с изв
естными «врагами народа» Ч руководителями разведки ОГПУЧ НКВД в 30-х го
лах. Абакумов прямо обвинил меня и Эйтингона в «преступных махинациях»:
мы вызволили своих «дружков» из тюрьмы в 1941 году и помогли им избежать зас
луженного наказания. Сказанное возмутило меня до глубины души: речь шла
о клевете на героев войны, людей, преданных нашему делу. Охваченный ярост
ью, я резко оборвал его.
Ч Не позволю топтать сапогами память героев, погибших в войне, тех, котор
ые проявили мужество и преданность своей Родине в борьбе с фашизмом. В пр
исутствии представителя Центрального комитета я докажу, что дела этих ч
екистов были сфабрикованы в результате преступной деятельности Ежова,
Ч заявил я в запальчивости.
Кузнецов (он знал меня лично Ч мы встречались на соседней даче, у вдовы Ем
ельяна Ярославского), вмешавшись, поспешил сказать, что вопрос закрыт. Об
суждение на этом закончилось, и я ушел.
Вернувшись к себе, я тут же вызвал в кабинет Серебрянского, Зубова, Прокоп
юка, Медведева и других сотрудников, подвергавшихся арестам и увольнени
ям в 1930-х годах, и предложил им немедленно подать в отставку. Особенно уязв
имым было положение Зубова и Серебрянского, чьи дела вел в свое время Аба
кумов.
В июле 1946 года Ч впервые за восемь лет Ч я взял отпуск и отправился с жено
й и детьми под Ригу, на прибалтийский курорт Майори. Вначале мы жили в воен
ном санатории, но известный латышский писатель Вилис Лацис, одно время б
ывший народным комиссаром внутренних дел Латвии, а затем председателем
Совета Министров, пригласил нас в свою резиденцию. Когда я вернулся в Мос
кву после отпуска, начальник секретариата Министерства госбезопасност
и Чернов сообщил мне, что 4-е управление, которым я руководил, расформиров
ано. Поскольку нашего подразделения больше не существовало, я получил ук
азание от министра представить ему свои предложения по использованию л
ичного состава. У меня фактически не было возможности маневра: с одной ст
ороны Ч Молотов, намеренный создать Комитет информации, а с другой Ч Аб
акумов, министр госбезопасности.
Я все еще являлся руководителем разведывательного бюро Спецкомитета п
равительства по атомной проблеме. От Огольцова я узнал: Абакумова раздра
жало, что я до сих пор занимаю этот пост и имею прямой доступ в Кремль. Он ни
чего не мог с этим поделать, поскольку атомная проблема не относилась к е
го компетенции.
Новый Комитет информации, как предполагалось, должен был объединить вое
нную и политическую разведки, что не могло не затронуть работу Специальн
ого разведывательного бюро по атомной проблеме, которое занималось коо
рдинацией деятельности ГРУ и МГБ по сбору разведданных, связанных с ядер
ным оружием. Чем же должно было заниматься данное подразделение теперь?
В конце 1946 года этот вопрос стоял ребром, а мне все никак не удавалось перег
оворить с Берией, который был заместителем главы правительства и членом
Политбюро. В конце концов я позвонил ему и спросил, каким должен быть стат
ус и кому должно подчиняться разведывательное бюро Спецкомитета прави
тельства по «проблеме номер один» в связи с организацией Комитета инфор
мации.
Ответ Берии озадачил меня.
Ч У вас есть свой министр для решения таких вопросов, Ч резко бросил он
и повесил трубку.
Я понимал, что если у меня все еще есть министр Ч Абакумов, то он никогда н
е поддержит меня.
Вот почему я тут же предложил, чтобы функции 2-го разведывательного бюро б
ыли переданы Комитету информации. Учитывая важность атомной проблемы, э
тими вопросами должен был заниматься самостоятельный отдел научно-тех
нической разведки. На должность начальника отдела научно-технической р
азведки я рекомендовал назначить Василевского. Федотов, который вначал
е сменил Фитина в должности начальника разведки МГБ а потом стал замести
телем Молотова в Комитете информации, согласился, но Василевский прораб
отал всего несколько месяцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73