Василевский рассчитал, что западные спецслужбы рано или поздно зафикси
руют наши контакты с Понтекорво в Италии и Швейцарии, и уже тогда было при
нято решение о маршрутах его возможного бегства в СССР. В 1950 году, сразу же
после ареста Фукса, Понтекорво бежал в СССР через Финляндию. Эта операци
я нашей разведки успешно блокировала все усилия ФБР и английской контрр
азведки рас крыть другие источники информации по атомной проблеме, поми
мо Фукса. По приезде в Союз Понтекорво начал научную работу в ядерном цен
тре под Москвой, в Дубне. Он написал прекрасную автобиографическую книгу
, в которой много интересного рассказал о Ферми, но о своих контактах с сов
етской разведкой промолчал.
Хотя Василевский был в опале около семи лет Ч до 1961 года, он встречался с П
онтекорво в 60Ч 70-х годах, приглашал его на обед в ресторан Дома литераторо
в. В 1968 году, когда я был освобожден из тюрьмы, Василевский предложил и мне в
стретиться и пообедать с Понтекорво. Но поскольку ресторан находился в с
фере постоянного внимания КГБ, а руководители разведки категорически б
ыли против встреч Василевского с Понтекорво, я отказался.
В 1970 году я стал членом московского объединения литераторов и регулярно п
осещал писательский клуб. Там, в ресторане, я и Василевский встретились з
а обедом с Рамоном Меркадером. Я не люблю привлекать к себе внимание, поэт
ому попросил, чтобы Рамон не надевал звезду Героя Советского Союза. Но Ме
ркадер и Василевский, наоборот, получали удовольствие, бросая вызов влас
тям своими наградами. Василевский до последних дней своей жизни продолж
ал писать письма в ЦК КПСС, разоблачая тогдашнего руководителя разведки
КГБ генерала Сахаровского, его провалы и ошибки в работе с агентурой.

Правда о деле Розенбергов, у
ловки ФБР

Супруги Розенберги были привлечены к сотрудничеству с нашей разведкой
в 1938 году Овакимяном и Семеновым. По иронии судьбы Розенберги представлен
ы в прессе американцами и нами как ключевые фигуры в атомном шпионаже в п
ользу СССР. В действительности же их роль была не столь значительна. Они д
ействовали абсолютно вне связи с главными источниками информации по ат
омной бомбе, которые координировались специальным разведывательным ап
паратом.
В 1943Ч 1945 годах нью-йоркская резидентура возглавлялась Квасниковым и Паст
ельняком, а потом недолгое время Апресяном (псевдоним «Май»), под началом
которых работали Семенов, Феклисов, Яцков. Кстати, Квасников в интервью а
мериканскому телевидению в 1990 году признал, что Розенберги, помогая нашей
разведке в получении информации по авиации, химии и радиотехнике, никак
ого отношения к серьезным материалам по атомной бомбе не имели.
Летом 1945 года зять Розенберга, старший сержант американской армии Грингл
ас («Калибр»), который работал в мастерских Лос-Аламоса, накануне первого
испытания атомной бомбы подготовил для нас небольшое сообщение о режим
е функционирования контрольно-пропускных пунктов. Курьер не смог поеха
ть к нему на встречу, поэтому Квасников с санкции Центра дал указание аге
нту Голду («Раймонд») после плановой встречи с Фуксом в Санта-Фе ехать в А
льбукерке и взять сообщение у зятя Розенберга. Центр своей директивой на
рушил основное правило разведки Ч ни в коем случае не допускать, чтобы а
гент или курьер одной разведгруппы получил контакт и выход на не связанн
ую с ним другую разведывательную сеть. Информация Грингласа по атомной п
роблеме была незначительной и минимальной, по этой причине наша разведк
а не возобновляла контактов с ним после этой встречи с Голдом. Когда Голд
был арестован в 1950 году, он указал на Грингласа, а последний на Розенбергов
. Роковую роль в судьбе Розенбергов сыграло указание резидента разведки
МГБ в Вашингтоне Панюшкина и начальника научно-технической разведки Ра
ины оперсотруднику Каменеву возобновить связь с Голдом в 1948 году, когда о
н был уже в поле зрения ФБР. В это же время в научно-технической резиденту
ре в США работал и Баркове кий.
В первый разя узнал об аресте Розенбергов из сообщения ТАСС и совершенно
не был озабочен этим известием. Кое-кому это покажется странным, но необх
одимо отметить, что, отвечая за действия нескольких тысяч диверсантов и
агентов в тылу немцев и за сотни источников агентурной информации в США,
включая операции нелегалов, я не испытывал беспокойства за судьбу наших
основных разведывательных операций. Работая в свое время начальником о
тдела "С", я, безусловно, знал главные источники информации и не могу припо
мнить, чтобы среди них, во всяком случае по разведывательным материалам
по атомной бомбе, супруги Розенберги фигурировали как важные источники.
Мне тогда пришло в голову, что Розенберги, возможно, были связаны с провед
ением наших разведопераций, но ни в коем случае не играли никакой самост
оятельной роли. В целом их арест не представлялся мне событием, заслужив
ающим особого внимания.
Прошел год, и в конце лета следующего года я был искренне удивлен, когда ге
нерал-лейтенант Савченко, в то время заместитель начальника разведупра
вления МГБ, пришел ко мне в кабинет и сообщил, что назначенный только что м
инистр госбезопасности Игнатьев приказал доложить ему обо всех матери
алах по провалам наших разведывательных операций в США и Англии в связи
с делом Розенбергов. Он сказал также, что в ЦК партии создана специальная
комиссия по рассмотрению возможных последствий в связи с арестами Голд
а, Грингласа и Розенбергов. Насколько я понял, речь шла о нарушениях прави
л оперативно-разведывательной работы сотрудниками органов госбезопас
ности.
Савченко я знал еще с 20-х годов, когда он возглавлял оперативный отдел шта
ба погранвойск на румынской границе. В 1946 году он стал министром госбезоп
асности на Украине, а позднее, в 1948 году, по протекции Хрущева перешел на ра
боту в Комитет информации, затем стал заместителем начальника разведуп
равления МГБ. В конце 40-х Ч начале 50-х он лично утверждал проведение основ
ных разведопераций в США и Англии. Однако Савченко сказал мне, что он не мо
жет быть уверен в заключении своего аппарата по делу Розенбергов, поскол
ьку их сотрудничество с нами началось еще до войны и продолжалось в пери
од войны. К тому времени наши бывшие резиденты в США и Мексике Ч Горский и
Василевский, известные в этих странах как Громов и Тарасов, были уже увол
ены из органов разведки. Аналогичной была судьба и супругов Зарубиных, к
оторые знали обстоятельства оперативной работы нашей агентуры в США в с
ередине 40-х годов. Хейфец к этому времени уже два года сидел в тюрьме как уч
астник «сионистского заговора». Поэтому Савченко не мог обратиться к ни
м, чтобы они прокомментировали архивные оперативные материалы для докл
ада в ЦК. Наиболее важные свидетели Овакимян и Зарубин, возглавлявшие ам
ериканское направление в разведке в годы войны, не скрывали своего неува
жительного отношения к Савченко за его некомпетентность в делах развед
ки и открыто называли «сукиным сыном». Они отказались от бесед с ним, заяв
ив, что дадут свои объяснения только в ЦК. Яцков, Соколов и Семенов, имевши
е отношение к этим делам, в то время находились за границей, но Савченко не
хотел полагаться на их объяснения или на выводы Квасникова, возглавлявш
его научно-техническую разведку, как на заинтересованных лиц.
Савченко и я были вызваны в ЦК по единственному вопросу: кто был ответств
ен за злосчастную телеграмму, санкционировавшую фатальную встречу Гол
да с Грингласом в Альбукерке.
В ЦК партии была представлена справка по результатам работы комиссии, в
подготовке которой участвовали Савченко и сотрудники американского на
правления разведки органов безопасности. Насколько я помню, в ней утверж
далось, что провалы были следствием ошибок, якобы допущенных Семеновым в
вербовке и инструктаже Голда. В справке также говорилось, что конспират
ивная встреча Грингласа с Голдом санкционировалась Центром. В справке б
ыло сказано, что Овакимян, начальник американского направления в 40-х года
х, уволен из органов госбезопасности. О его громадных заслугах, конечно, н
е было и слова.
Я категорически возражал против этих выводов, поскольку Семенов и Оваки
мян в конкретных делах показали себя высококвалифицированными операти
вными работниками. Фактически именно они создали в конце 30-х годов весьма
значительную сеть агентурных источников научно-технической информац
ии в США. Однако в ЦК и управлении кадров МГБ мои соображения отклонили, им
приписали вину за провал, и они были уволены из органов разведки в значит
ельной мере на волне антисемитизма, поскольку Семенов был еврей. Я помню,
как мы собирали деньги, чтобы поддержать Семенова, пока он не устроился к
онсультантом и переводчиком в Институт научно-технической информации
Академии наук.
На следующий год эта скандальная история неожиданно получила продолже
ние. Я был снова вызван в ЦК к Киселеву, помощнику Маленкова. Совершенно не
ожиданно для себя я увидел у него Савченко. Киселев был категоричен и гру
б. Из его уст я услышал знакомые мне по 1938 Ч 1939 годам обвинения: ЦК разоблачи
л попытки отдельных сотрудников и ряда руководящих работников МГБ обма
нуть партию, преуменьшая роль Розенбергов в разведывательной работе. В а
нонимном письме сотрудника МГБ, поступившем в ЦК, сказал Киселев, отмече
на значительная роль Розенбергов в добывании информации по атомной про
блеме. В заключение Киселев подчеркнул, что Комитет партийного контроля
рассмотрит эти сигналы о попытках ввести ЦК в заблуждение по существу де
ла Розенбергов.
Савченко и я в один голос категорически возражали Киселеву, объясняли, ч
то наши разведывательные операции в США по атомной проблеме фактически
были прекращены в 1946 году и мы вынуждены были полагаться на источники в Ан
глии. Мы ссылались на полученные в 1946 году указания Берии сберечь источни
ки информации для осуществления выгодной для нас политической кампани
и по пропаганде ядерного разоружения среди научной общественности и ин
теллигенции стран Запада.
Киселев обвинил нас в неискренности и в попытках принизить значение кон
тактов нашей разведки с супругами Розенбергами. Я ответил ему, что полно
стью отвечаю за работу по проникновению нашей агентуры на атомные объек
ты США в 1944 Ч 1946 годах. При этом я подчеркнул, что, разумеется, ценность агент
урного проникновения и подхода к интересующим нас объектам резко варьи
ровалась в зависимости от служебного положения источников информации.
Супруги Розенберги были лишь незначительным звеном нашей периферийной
деятельности на американских атомных объектах. Материалы Розенбергов
и их родственника Грингласа не могут быть отнесены к категории важной ин
формации. Розенберги были наивной, но вместе с тем преданной нам, в силу св
оих коммунистических убеждений, супружеской парой, готовой во всем сотр
удничать с нами, но их деятельность не имела принципиального значения в
получении американских атомных секретов.
Киселев официальным тоном заявил, что доведет до сведения ЦК и лично Мал
енкова наши объяснения, и Комитет партийного контроля установит, кто кон
кретно несет вину за провал разведывательных операций в США.
Розенберги героически вели себя в ходе следствия и на судебном процессе
. По этой причине наши руководящие инстанции прекратили поиски козлов от
пущения.
Бросая ретроспективный взгляд на события, становится очевидным, что дел
о Розенбергов с самого начала приобрело ярко выраженную политическую о
краску, которая затмила незначительность предоставленной их группой н
аучно-технической информации в области атомного оружия. Они давали инфо
рмацию по химии и радиолокации. Гораздо более важным для американских вл
астей и для советского руководства оказались их коммунистическое миро
воззрение и идеалы, столь необходимые Советскому Союзу в период обостре
ния «холодной войны» и антикоммунистической истерии. В исключительно т
рудных условиях они проявили себя твердыми сторонниками и друзьями Сов
етского Союза.
Быстрый арест Розенбергов сразу же после признаний Грингласа, по моему м
нению, указывает на то, что ФБР действовало так же, как и НКВД, следуя полит
ическим установкам и указаниям, вместо того, чтобы подойти к делу профес
сионально. ФБР пренебрегло выявлением всех лиц, связанных с Розенбергам
и. Это потребовало бы не только наружного наблюдения, но и агентурной раз
работки Розенбергов для того, чтобы выявить оперативного работника или
нелегала Ч специального агента, на связи с которым они находились. Толь
ко так можно было определить степень их участия в операциях советской ра
зведки. Проявленная ФБР поспешность помешала американской контрразвед
ке выйти на Фишера (полковника Абеля), советского нелегала, осевшего в США
в 1948 году и арестованного только в 1957-м. Фотография с кодовым именем Элен Со
белл, жены Мортона Собелла, члена группы Розенбергов, была обнаружена аг
ентами ФБР только при аресте Фишера, в его бумажнике.
Когда мне зачитали отрывки из книги Ламфера и Шахтмана о работе ФБР в 50-х г
одах против советской агентуры, я был поражен, насколько ФБР и НКВД испол
ьзовали одни и те же методы при расследовании дел о шпионаже с политичес
кой подоплекой. Фактически все дело Розенбергов было построено на основ
е признаний обвиняемых. Меня особенно поразили доводы защитника Розенб
ергов, что ФБР предварительно натаскивало и инструктировало Голда и Гри
нгласа для их будущих показаний при судебном разбирательстве дела. Коне
чно, действия ФБР были вполне логичными, ибо оно не справилось со своей гл
авной задачей: выявить действительную роль супругов Розенбергов в добы
вании и передаче секретной информации Советскому Союзу. Так называемые
«зарисовки и схемы» Грингласа, фигурирующие в деле, ни в коей мере не могл
и быть основанием для того, чтобы делать выводы о характере разведывател
ьной работы и предоставленной нам информации.
Розенберги стали жертвами «холодной войны». Американцы и мы стремились
извлечь максимум политической выгоды из судебного процесса. Знаменате
льно, что в период разгула антисемитизма у нас в стране и разоблачений та
к называемого «сионистского заговора» наша пропаганда приписывала аме
риканским властям проведение антисемитской кампании и преследование е
вреев в связи с процессом Розенбергов.
Мне, однако, кажется, что в США процесс по делу Розенбергов вызвал рост ант
исемитских настроений. Мы использовали это; быстро перевели на русский я
зык пьесы и памфлеты американского писателя, в то время коммуниста, Гова
рда Фаста об антисемитизме в США. Дело Розенбергов превратилось в один и
з мощных факторов нашей пропаганды и деятельности Всемирного Совета Ми
ра, созданного при нашей активной поддержке в конце 40-х годов.
Насколько я помню, в США в 40-х годах успешно действовали независимо друг о
т друга четыре наши агентурные сети: в Сан-Франциско, где было консульств
о; в Вашингтоне, где было посольство; в Нью-Йорке Ч на базе торгового пред
ставительства «Амторг» и консульства; и, наконец, в Вашингтоне, которая в
озглавлялась нелегальным резидентом Ахмеровым. Он руководил деятельно
стью Голоса, одного из главных организаторов нашей разведывательной ра
боты, тесно связанного в 30-х годах с компартией. В дополнение к этому актив
но действовала в Мексике самостоятельная агентурная группа под руково
дством Василевского.
Я помню, что побег в Канаде в 1945 году Гузенко Ч шифровальщика из аппарата в
оенного атташе Ч имел далеко идущие последствия. Гузенко сообщил амери
канским и канадским контрразведывательным службам данные, позволившие
им выйти на нашу агентурную сеть, активно действовавшую в США в годы войн
ы. Более того, он предоставил им список кодовых имен ученых-атомщиков Аме
рики и Канады, которых наша разведка и военное разведывательное управле
ние активно разрабатывали. Эти ученые-атомщики не были нашими агентами,
но были источниками важной информации по атомной бомбе.
Сведения, полученные от Гузенко, а также признания агента нашей военной
разведки Бентли, перевербованной ФБР, позволили американской контрраз
ведке проникнуть в нашу агентурную сеть. Однако любая ориентировка, сооб
щенная Гузенко ФБР, требовала тщательной проверки, а это оборачивалось г
одами кропотливой работы. Когда американская контрразведка после длит
ельной разработки вышла на наши источники информации, мы уже получили ва
жнейшие для нас сведения по атомной бомбе и законсервировали связи с аге
нтурой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73