Ситуация в Болгарии складывалась для нас вполне благоприя
тно, учитывая присутствие и большое влияние легендарного Георгия Димит
рова, бывшего председателя Коминтерна. Во время проведения Ялтинской ко
нференции мы уже готовились тайно вывозить урановую руду, добывавшуюся
в Родопских горах Болгарии (уран был нужен для нашей атомной программы).
Миссия Гарримана
В 1945 году я встречался с Гарриманом, послом Соединенных Штатов в Советско
м Союзе. Первая встреча была в Министерстве иностранных дел: меня предст
авили как Павла Матвеева, сотрудника секретариата Молотова, ответствен
ного за техническую подготовку Ялтинской конференции. После первой офи
циальной встречи я пригласил Гарримана на обед в «Арагви», ресторан, изв
естный тогда своей изысканной грузинской кухней. Гарриман с видимым удо
вольствием принял мое приглашение. Я взял с собой на обед как своего пере
водчика князя Януша Радзивилла, представленного Гарриману в качестве п
ольского патриота, проживающего в Москве в изгнании (в это время он был на
шим агентом, находившимся на личной связи у Берии).
Для Гарримана и Радзивилла это была встреча старых знакомых. Гарриман вл
адел химическим заводом, фарфоровой фабрикой, двумя угольными и цинковы
ми шахтами в Польше. Что было еще важнее, Радзивилл и Гарриман совместно в
ладели угольно-металлургическим комплексом, где было занято до сорока т
ысяч рабочих. У себя на родине Януш Радзивилл являлся весьма заметной по
литической фигурой, будучи сенатором и председателем комиссии сейма по
иностранным делам. В 1930-х годах он помогал Гарриману в приобретении акций
некоторых польских предприятий в условиях весьма жесткой конкуренции
со стороны французских и бельгийских предпринимателей.
Я уже писал, что мы стали с середины 30-х годов активно интересоваться Радз
ивиллом. После того как 17 сентября 1939 года Красная Армия вступила в восточн
ые районы Польши, он попал к нам в руки, и Берия завербовал его в качестве т
ак называемого агента влияния. Затем я организовал его возвращение в Бер
лин, где некоторое время наша резидентура вела за ним наблюдение и регул
ярно докладывала в Москву. Его нередко видели в то время на дипломатичес
ких раутах в обществе Геринга, с которым он раньше охотился и частенько п
риезжал в свое имение под Вильнюсом (тогда эта территория принадлежала П
ольше).
В конце 1944 или начале 1945 года мне сообщили: Радзивилл задержан и доставлен в
Москву; Берия приказал использовать его в зондажных контактах с америка
нцами накануне Ялтинской конференции. В то время наши отношения с Польше
й были натянутыми. Прокоммунистический временный комитет в Люблине объ
явил себя правительством страны в противовес польскому правительству
в изгнании, находившемуся в Лондоне. Мы собирались активно использовать
Радзивилла, чтобы успокоить проанглийски настроенных поляков. Британс
кие и американские власти между тем, как нам стало известно, начали навод
ить справки относительно местонахождения Радзивилла, исчезнувшего из
их поля зрения.
Обычная проверка его предвоенных связей показала нам: Радзивилл имел де
ловые отношения с Гарриманом. Узнав об этом, Берия тут же распорядился о п
ереводе Радзивилла с Лубянки, где он к тому времени успел просидеть уже о
коло месяца, на явочную квартиру в пригороде Москвы под домашний арест. Б
ерия решил использовать Радзивилла в качестве посредника в общении с Га
рриманом.
На обеде в «Арагви» с Гарриманом и Радзивиллом я собирался сказать о наш
ей терпимости по отношению к католическим, протестантским и православн
ым священнослужителям, даже тем, кто в годы войны сотрудничал с немецким
и властями на оккупированных территориях (я лично принимал архиепископ
а Слипого, одного из иерархов Украинской униатской церкви; несмотря на т
о что он тесно сотрудничал с гитлеровцами, ему позволили вернуться во Ль
вов, но уже после Ялтинской конференции его арестовали и отправили в ГУЛ
АГ по приказанию Хрущева). Я также собирался обсудить за обедом в «Арагви
» судьбу священников русской православной церкви и заверить Гарримана,
что советское правительство не преследует православных иерархов.
Когда я говорил об этом, Гарриман заметил, что недавние выборы патриарха
русской православной церкви произвели весьма благоприятное впечатлен
ие на американское общественное мнение. Больше никаких других вопросов,
подготовленных мною заранее, обсудить не удалось Ч Гарриман почувство
вал, что Радзивилл вовсе не является официальным переводчиком, и принялс
я обсуждать с ним возможные деловые перспективы, касавшиеся создания со
вместных предприятий в Советском Союзе после войны. По словам Гарримана
, разгром Германии мог логически привести к тому, что советско-американс
кое экономическое сотрудничество станет реальным. Мы нуждаемся в эконо
мической помощи, поэтому пустим американский капитал, чтобы поднять раз
рушенное войной народное хозяйство. Гарриман рассчитывал, что американ
ская сторона может извлечь большие доходы, участвуя в восстановлении на
шей экономики. Он упомянул о создании совместных предприятий в угольной
и горно-металлургической промышленности как форме экономического сот
рудничества. К такому повороту дела я не был готов.
Я сказал американскому послу, что мы признательны за переданную нам по д
ипломатическим каналам информацию о контактах американских агентов с
уполномоченными лицами Герделера и генерала Бека в Швейцарии. Американ
цы откровенно сообщили нам о своих планах вывести Германию из войны. Упо
мянул я и о том, что мы информировали Государственный департамент США о с
воих тайных контактах с финнами с целью подписания мирного соглашения, в
которых роль посредников играла семья Валленбергов.
Под конец я спросил у Гарримана, что ожидают американцы от Ялтинской кон
ференции. Моя цель при этом заключалась в том, чтобы заранее подготовить
нашу позицию по наиболее деликатным вопросам, которые будут затрагиват
ь американцы. Например, будущее Польши, послевоенные границы в Европе ил
и судьба Югославии, Греции и Австрии. Гарриман, однако, был не готов к подо
бной беседе. Я понял, что ему требуются для этого инструкции, которых он по
ка не получил. Его больше интересовало, как долго Радзивилл собирается о
ставаться в Москве. Я заверил, что Радзивилл может свободно отправиться
в Лондон, но предпочитает поехать прямо в Польшу, как только страну освоб
одят от немцев.
Гарриман неожиданно для меня поставил вопрос о привлечении еврейского
капитала для восстановления нашего разрушенного войной хозяйства. Он, в
частности, дал понять, что американские деловые круги поддерживают идею
использования еврейских капиталов для возрождения Гомельской области
в Белоруссии Ч традиционного места компактного проживания евреев.
Я всячески старался перевести разговор наличные темы. Так, я посоветовал
Гарриману обратить внимание на поведение его дочери, чьи похождения с м
олодыми людьми в Москве могут причинить ей большой вред: в городе немало
всякого хулиганья, что неудивительно, учитывая трудности военного врем
ени. Свои замечания я высказал в мягкой, дружеской форме и специально под
черкнул, что, конечно, наше правительство постарается не допустить каких
-либо действий, компрометирующих как самого Гарримана, так и его семью. Пр
и этом я особо отметил, что Гарриман пользуется уважением руководителя н
ашего государства. Эти предостережения не были ни угрозой, ни попыткой к
акого-либо шантажа. Наоборот, наша цель была показать ему, что ни о каких п
ровокациях против него не может быть и речи. Тот факт, что мы обсуждали с н
им не только дипломатические, но и чисто личные вопросы, притом довольно
щепетильного свойства, показывал лишь степень нашего доверия. Но Гаррим
ан никак не отреагировал на мои предостережения, проявив куда большую оз
абоченность доставкой водки и черной икры для участников предстоявшей
конференции в Крыму.
Беседуя с Радзивиллом, Гарриман отметил, что Ялта должна дать зеленый св
ет перспективным деловым начинаниям в послевоенной Восточной Европе и
в Советском Союзе. Поддерживая разговор, я сказал, что смысл тайного преб
ывания Радзивилла в Москве заключается в том, чтобы исключить всякого ро
да слухи, будто друг Геринга вот-вот появится в Швеции или Англии в качест
ве курьера от Гитлера с мирными предложениями. Радзивилл не только тут ж
е перевел мои слова, но и со своей стороны поддержал меня, подтвердив свое
намерение появиться в Европе лишь после окончания войны. Поскольку на вс
трече я выступал как высокопоставленный чиновник правительства, то от и
мени нашего руководства преподнес Гарриману подарок Ч чайный сервиз.
Мой разговор с Гарриманом в «Арагви», а затем в гостинице «Советская» (в т
о время там обычно останавливались приезжавшие в Москву западные делег
ации) был записан на пленку. Потом мы прослушивали запись. пытаясь найти в
ней любые дополнительные штрихи для создания психологического портрет
а членов американской делегации на конференции в Ялте. Эти психологичес
кие нюансы были для Сталина важнее разведывательных данных: возможност
ь установления личных контактов с главами западных делегаций Рузвельт
ом и Черчиллем представлялась ему решающей. И действительно, личные отно
шения мировых лидеров сыграли колоссальную роль при обсуждении и приня
тии документов на Ялтинской конференции.
В ноябре 1945 года, когда Сталин находился на отдыхе в Крыму, Гарриман безусп
ешно пытался с ним встретиться для обсуждения планов экономического и п
олитического сотрудничества. Мне рассказывали, как он пришел к Молотову
и убеждал его, что он наш друг, на протяжении нескольких лет неизменно обс
уждавший самые щекотливые вопросы с советскими должностными лицами и л
ично со Сталиным. Однако на сей раз Молотов остался безучастным и сугубо
официальным. Это означало, что отныне Гарриман больше не представляет ин
тереса для нашей стороны и доступ в высшие эшелоны власти ему заказан. Га
рриман покинул Москву в конце января 1946 года.
Посланники и эмиссары Рузв
ельта
Летом 1941 года Гарри Гопкинс, советник президента Рузвельта, предложил наш
ему послу в Вашингтоне Уманскому установить конфиденциальные отношени
я. Это, как рассказывал мне Уманский, было сделано по прямому указанию пре
зидента. В декабре 1941 года Сталин назначил вместо Уманского на пост посла
в США Литвинова Ч и Гопкинс тут же установил с ним близкие отношения. Нас
только близкие, что Литвинов часто бывал у Гопкинса дома. Сам Литвинов ра
ссказывал мне, как однажды, когда советник американского президента был
болен, он сидел у его кровати и обсуждал с ним текущие проблемы. И Уманский
, и Литвинов, с которыми я встречался в Москве, также, по их словам, установи
ли неофициальные отношения с сотрудниками Госдепартамента и Белого до
ма. Наши резиденты Зарубин, а позднее сменивший его Горский расширили эт
и контакты во время союзнических отношений с Америкой в годы второй миро
вой войны.
Перед любым официальным визитом список будущих участников переговоров
в обязательном порядке вручался НКВД (или НКГБ). В данном случае такой спи
сок всех членов американской делегации на Ялтинской конференции получ
ил я. В нем на каждого из участников содержались подробные установочные
данные, включая связи с нами и отношение к нашей стране. Полученные мною м
атериалы для составления психологической характеристики содержали ин
формацию о личностных качествах и особо секретное приложение о возможн
ости их агентурного сотрудничества с советской разведкой.
Одно должностное лицо США, с которым у нас существовали конфиденциальны
е отношения, входило в состав официальных членов американской делегаци
и на Ялтинских переговорах. Этого человека звали Элджер Хисс, он был дове
ренным лицом Гопкинса. В беседах с Уманским, а затем с Литвиновым Хисс рас
крывал планы Вашингтона. Кроме того, он был весьма близок с некоторыми «и
сточниками», сотрудничавшими с советской военной разведкой, и с нашими а
ктивными агентами в Соединенных Штатах. По специальным каналам обмена и
нформацией с военными мы знали, что от Хисса к нам поступило сообщение: ам
ериканцы готовы прийти к соглашению с нами о будущем Европы.
В нашем списке против фамилии Хисса было указано, что он с большой симпат
ией относится к Советскому Союзу и является сторонником послевоенного
сотрудничества между американским и советским правительствами. Однако
ничего не говорилось о том, что Хисс, сотрудник Госдепартамента, являетс
я агентом нашей разведки.
В июне 1993 года я разговаривал с одним из своих бывших коллег, одно время он
был резидентом военной разведки в Лондоне и Нью-Йорке. По его словом, Хисс
стал источником информации для нашей группы в Вашингтоне в начале и сер
едине 30-х годов. В эту группу, во главе которой стоял родившийся в России эк
ономист Натан Сильвермастер, входили как наши агенты, так и те, кто являлс
я источником конфиденциальной информации, но чья деятельность не была з
афиксирована ни в каких вербовочных документах, поскольку никто из них н
е подписывал обязательств о сотрудничестве. В 30-х годах учетно-вербовочн
ые обязательства в контактах с симпатизирующими нам влиятельными людь
ми на Западе особого значения не имели. В 40-х годах уже был введен строгий п
орядок документированного оформления сотрудничества с советской разв
едкой.
Агентурные донесения, переведенные на русский, как правило, мы докладыва
ли Сталину или Молотову без всяких комментариев. Единственным приложен
ием к документу могла быть справка, что данный агент или источник заслуж
ивает или не заслуживает доверия или что за достоверность данных в спецс
ообщении мы не ручаемся. Насколько я помню, хотя и могу ошибаться, Хисс фиг
урировал как источник «Марс», но он не имел об этом ни малейшего понятия.
Когда в конце 40-х годов Хисса обвинили в шпионаже в пользу СССР, никаких уб
едительных доказательств его виновности представлено не было, да их и бы
ть не могло. Хисс был близок к людям, сотрудничавшим с советской военной р
азведкой, возможно, являлся источником информации, передаваемой нашим с
пецслужбам, однако он никогда не был нашим агентом в полном смысле слова.
Этой же точки зрения придерживался один из моих старых знакомых, ветеран
нашей военной разведки. Он сказал мне, что накануне Ялты на контакты с сов
етскими представителями Хисса подтолкнули Гопкинс и Хэлл, госсекретар
ь США, по поручению Рузвельта, зная об его симпатиях к Советскому Союзу. Ам
ериканским властям было важно иметь Хисса как промежуточное лицо, котор
ое эпизодически может донести важную неофициальную информацию до сове
тских правящих кругов.
Мой друг, ушедший в отставку офицер военной разведки, вспоминает, что в ад
министрации Рузвельта мы имели очень важный источник информации. Это бы
л помощник Рузвельта по делам разведки, находившийся в плохих отношения
х с Уильямом Донованом и Эдгаром Гувером, руководителями соответственн
о УСС (Управление стратегических служб) и ФБР. Мой друг склонен думать, что
Рузвельт и Гопкинс, со своей стороны, также не доверяли полностью УСС и ФБ
Р. Рузвельт в те годы создал свою собственную неофициальную разведывате
льную сеть, услугами которой он пользовался для выполнения деликатных м
иссий. Хисс, так же как Гопкинс и Гарриман, входил в этот узкий круг довере
нных лиц.
Этим, возможно, и объясняется, почему Трумэн, сменивший Рузвельта, сразу ж
е не отстранил Хисса. Полученный им мягкий приговор, невразумительные об
винения, выдвинутые против него, и, наконец, нейтральная позиция, занятая
по данному делу американским правительством, показывают, что Хисс знал с
лишком многое, что могло бы отразиться на репутации как Рузвельта, так и Т
румэна. Мой друг, ветеран военной разведки, полагает, что в архивах ФБР ест
ь куда больше материалов на Хисса, чем было представлено на суде, возможн
о, между Трумэном и Гувером существовала негласная договоренность огра
ничить обвинение против Хисса только лжесвидетельством.
Следует иметь в виду, что 80 процентов разведывательной информации по пол
итическим вопросам поступает не от агентов, а из конфиденциальных источ
ников. Обычно эти источники засекаются контрразведкой, но доказать факт
шпионажа всегда проблематично. Линия советской разведки всегда заключ
алась в том, чтобы члены компартии не были причастны к нашей разведывате
льной деятельности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
тно, учитывая присутствие и большое влияние легендарного Георгия Димит
рова, бывшего председателя Коминтерна. Во время проведения Ялтинской ко
нференции мы уже готовились тайно вывозить урановую руду, добывавшуюся
в Родопских горах Болгарии (уран был нужен для нашей атомной программы).
Миссия Гарримана
В 1945 году я встречался с Гарриманом, послом Соединенных Штатов в Советско
м Союзе. Первая встреча была в Министерстве иностранных дел: меня предст
авили как Павла Матвеева, сотрудника секретариата Молотова, ответствен
ного за техническую подготовку Ялтинской конференции. После первой офи
циальной встречи я пригласил Гарримана на обед в «Арагви», ресторан, изв
естный тогда своей изысканной грузинской кухней. Гарриман с видимым удо
вольствием принял мое приглашение. Я взял с собой на обед как своего пере
водчика князя Януша Радзивилла, представленного Гарриману в качестве п
ольского патриота, проживающего в Москве в изгнании (в это время он был на
шим агентом, находившимся на личной связи у Берии).
Для Гарримана и Радзивилла это была встреча старых знакомых. Гарриман вл
адел химическим заводом, фарфоровой фабрикой, двумя угольными и цинковы
ми шахтами в Польше. Что было еще важнее, Радзивилл и Гарриман совместно в
ладели угольно-металлургическим комплексом, где было занято до сорока т
ысяч рабочих. У себя на родине Януш Радзивилл являлся весьма заметной по
литической фигурой, будучи сенатором и председателем комиссии сейма по
иностранным делам. В 1930-х годах он помогал Гарриману в приобретении акций
некоторых польских предприятий в условиях весьма жесткой конкуренции
со стороны французских и бельгийских предпринимателей.
Я уже писал, что мы стали с середины 30-х годов активно интересоваться Радз
ивиллом. После того как 17 сентября 1939 года Красная Армия вступила в восточн
ые районы Польши, он попал к нам в руки, и Берия завербовал его в качестве т
ак называемого агента влияния. Затем я организовал его возвращение в Бер
лин, где некоторое время наша резидентура вела за ним наблюдение и регул
ярно докладывала в Москву. Его нередко видели в то время на дипломатичес
ких раутах в обществе Геринга, с которым он раньше охотился и частенько п
риезжал в свое имение под Вильнюсом (тогда эта территория принадлежала П
ольше).
В конце 1944 или начале 1945 года мне сообщили: Радзивилл задержан и доставлен в
Москву; Берия приказал использовать его в зондажных контактах с америка
нцами накануне Ялтинской конференции. В то время наши отношения с Польше
й были натянутыми. Прокоммунистический временный комитет в Люблине объ
явил себя правительством страны в противовес польскому правительству
в изгнании, находившемуся в Лондоне. Мы собирались активно использовать
Радзивилла, чтобы успокоить проанглийски настроенных поляков. Британс
кие и американские власти между тем, как нам стало известно, начали навод
ить справки относительно местонахождения Радзивилла, исчезнувшего из
их поля зрения.
Обычная проверка его предвоенных связей показала нам: Радзивилл имел де
ловые отношения с Гарриманом. Узнав об этом, Берия тут же распорядился о п
ереводе Радзивилла с Лубянки, где он к тому времени успел просидеть уже о
коло месяца, на явочную квартиру в пригороде Москвы под домашний арест. Б
ерия решил использовать Радзивилла в качестве посредника в общении с Га
рриманом.
На обеде в «Арагви» с Гарриманом и Радзивиллом я собирался сказать о наш
ей терпимости по отношению к католическим, протестантским и православн
ым священнослужителям, даже тем, кто в годы войны сотрудничал с немецким
и властями на оккупированных территориях (я лично принимал архиепископ
а Слипого, одного из иерархов Украинской униатской церкви; несмотря на т
о что он тесно сотрудничал с гитлеровцами, ему позволили вернуться во Ль
вов, но уже после Ялтинской конференции его арестовали и отправили в ГУЛ
АГ по приказанию Хрущева). Я также собирался обсудить за обедом в «Арагви
» судьбу священников русской православной церкви и заверить Гарримана,
что советское правительство не преследует православных иерархов.
Когда я говорил об этом, Гарриман заметил, что недавние выборы патриарха
русской православной церкви произвели весьма благоприятное впечатлен
ие на американское общественное мнение. Больше никаких других вопросов,
подготовленных мною заранее, обсудить не удалось Ч Гарриман почувство
вал, что Радзивилл вовсе не является официальным переводчиком, и принялс
я обсуждать с ним возможные деловые перспективы, касавшиеся создания со
вместных предприятий в Советском Союзе после войны. По словам Гарримана
, разгром Германии мог логически привести к тому, что советско-американс
кое экономическое сотрудничество станет реальным. Мы нуждаемся в эконо
мической помощи, поэтому пустим американский капитал, чтобы поднять раз
рушенное войной народное хозяйство. Гарриман рассчитывал, что американ
ская сторона может извлечь большие доходы, участвуя в восстановлении на
шей экономики. Он упомянул о создании совместных предприятий в угольной
и горно-металлургической промышленности как форме экономического сот
рудничества. К такому повороту дела я не был готов.
Я сказал американскому послу, что мы признательны за переданную нам по д
ипломатическим каналам информацию о контактах американских агентов с
уполномоченными лицами Герделера и генерала Бека в Швейцарии. Американ
цы откровенно сообщили нам о своих планах вывести Германию из войны. Упо
мянул я и о том, что мы информировали Государственный департамент США о с
воих тайных контактах с финнами с целью подписания мирного соглашения, в
которых роль посредников играла семья Валленбергов.
Под конец я спросил у Гарримана, что ожидают американцы от Ялтинской кон
ференции. Моя цель при этом заключалась в том, чтобы заранее подготовить
нашу позицию по наиболее деликатным вопросам, которые будут затрагиват
ь американцы. Например, будущее Польши, послевоенные границы в Европе ил
и судьба Югославии, Греции и Австрии. Гарриман, однако, был не готов к подо
бной беседе. Я понял, что ему требуются для этого инструкции, которых он по
ка не получил. Его больше интересовало, как долго Радзивилл собирается о
ставаться в Москве. Я заверил, что Радзивилл может свободно отправиться
в Лондон, но предпочитает поехать прямо в Польшу, как только страну освоб
одят от немцев.
Гарриман неожиданно для меня поставил вопрос о привлечении еврейского
капитала для восстановления нашего разрушенного войной хозяйства. Он, в
частности, дал понять, что американские деловые круги поддерживают идею
использования еврейских капиталов для возрождения Гомельской области
в Белоруссии Ч традиционного места компактного проживания евреев.
Я всячески старался перевести разговор наличные темы. Так, я посоветовал
Гарриману обратить внимание на поведение его дочери, чьи похождения с м
олодыми людьми в Москве могут причинить ей большой вред: в городе немало
всякого хулиганья, что неудивительно, учитывая трудности военного врем
ени. Свои замечания я высказал в мягкой, дружеской форме и специально под
черкнул, что, конечно, наше правительство постарается не допустить каких
-либо действий, компрометирующих как самого Гарримана, так и его семью. Пр
и этом я особо отметил, что Гарриман пользуется уважением руководителя н
ашего государства. Эти предостережения не были ни угрозой, ни попыткой к
акого-либо шантажа. Наоборот, наша цель была показать ему, что ни о каких п
ровокациях против него не может быть и речи. Тот факт, что мы обсуждали с н
им не только дипломатические, но и чисто личные вопросы, притом довольно
щепетильного свойства, показывал лишь степень нашего доверия. Но Гаррим
ан никак не отреагировал на мои предостережения, проявив куда большую оз
абоченность доставкой водки и черной икры для участников предстоявшей
конференции в Крыму.
Беседуя с Радзивиллом, Гарриман отметил, что Ялта должна дать зеленый св
ет перспективным деловым начинаниям в послевоенной Восточной Европе и
в Советском Союзе. Поддерживая разговор, я сказал, что смысл тайного преб
ывания Радзивилла в Москве заключается в том, чтобы исключить всякого ро
да слухи, будто друг Геринга вот-вот появится в Швеции или Англии в качест
ве курьера от Гитлера с мирными предложениями. Радзивилл не только тут ж
е перевел мои слова, но и со своей стороны поддержал меня, подтвердив свое
намерение появиться в Европе лишь после окончания войны. Поскольку на вс
трече я выступал как высокопоставленный чиновник правительства, то от и
мени нашего руководства преподнес Гарриману подарок Ч чайный сервиз.
Мой разговор с Гарриманом в «Арагви», а затем в гостинице «Советская» (в т
о время там обычно останавливались приезжавшие в Москву западные делег
ации) был записан на пленку. Потом мы прослушивали запись. пытаясь найти в
ней любые дополнительные штрихи для создания психологического портрет
а членов американской делегации на конференции в Ялте. Эти психологичес
кие нюансы были для Сталина важнее разведывательных данных: возможност
ь установления личных контактов с главами западных делегаций Рузвельт
ом и Черчиллем представлялась ему решающей. И действительно, личные отно
шения мировых лидеров сыграли колоссальную роль при обсуждении и приня
тии документов на Ялтинской конференции.
В ноябре 1945 года, когда Сталин находился на отдыхе в Крыму, Гарриман безусп
ешно пытался с ним встретиться для обсуждения планов экономического и п
олитического сотрудничества. Мне рассказывали, как он пришел к Молотову
и убеждал его, что он наш друг, на протяжении нескольких лет неизменно обс
уждавший самые щекотливые вопросы с советскими должностными лицами и л
ично со Сталиным. Однако на сей раз Молотов остался безучастным и сугубо
официальным. Это означало, что отныне Гарриман больше не представляет ин
тереса для нашей стороны и доступ в высшие эшелоны власти ему заказан. Га
рриман покинул Москву в конце января 1946 года.
Посланники и эмиссары Рузв
ельта
Летом 1941 года Гарри Гопкинс, советник президента Рузвельта, предложил наш
ему послу в Вашингтоне Уманскому установить конфиденциальные отношени
я. Это, как рассказывал мне Уманский, было сделано по прямому указанию пре
зидента. В декабре 1941 года Сталин назначил вместо Уманского на пост посла
в США Литвинова Ч и Гопкинс тут же установил с ним близкие отношения. Нас
только близкие, что Литвинов часто бывал у Гопкинса дома. Сам Литвинов ра
ссказывал мне, как однажды, когда советник американского президента был
болен, он сидел у его кровати и обсуждал с ним текущие проблемы. И Уманский
, и Литвинов, с которыми я встречался в Москве, также, по их словам, установи
ли неофициальные отношения с сотрудниками Госдепартамента и Белого до
ма. Наши резиденты Зарубин, а позднее сменивший его Горский расширили эт
и контакты во время союзнических отношений с Америкой в годы второй миро
вой войны.
Перед любым официальным визитом список будущих участников переговоров
в обязательном порядке вручался НКВД (или НКГБ). В данном случае такой спи
сок всех членов американской делегации на Ялтинской конференции получ
ил я. В нем на каждого из участников содержались подробные установочные
данные, включая связи с нами и отношение к нашей стране. Полученные мною м
атериалы для составления психологической характеристики содержали ин
формацию о личностных качествах и особо секретное приложение о возможн
ости их агентурного сотрудничества с советской разведкой.
Одно должностное лицо США, с которым у нас существовали конфиденциальны
е отношения, входило в состав официальных членов американской делегаци
и на Ялтинских переговорах. Этого человека звали Элджер Хисс, он был дове
ренным лицом Гопкинса. В беседах с Уманским, а затем с Литвиновым Хисс рас
крывал планы Вашингтона. Кроме того, он был весьма близок с некоторыми «и
сточниками», сотрудничавшими с советской военной разведкой, и с нашими а
ктивными агентами в Соединенных Штатах. По специальным каналам обмена и
нформацией с военными мы знали, что от Хисса к нам поступило сообщение: ам
ериканцы готовы прийти к соглашению с нами о будущем Европы.
В нашем списке против фамилии Хисса было указано, что он с большой симпат
ией относится к Советскому Союзу и является сторонником послевоенного
сотрудничества между американским и советским правительствами. Однако
ничего не говорилось о том, что Хисс, сотрудник Госдепартамента, являетс
я агентом нашей разведки.
В июне 1993 года я разговаривал с одним из своих бывших коллег, одно время он
был резидентом военной разведки в Лондоне и Нью-Йорке. По его словом, Хисс
стал источником информации для нашей группы в Вашингтоне в начале и сер
едине 30-х годов. В эту группу, во главе которой стоял родившийся в России эк
ономист Натан Сильвермастер, входили как наши агенты, так и те, кто являлс
я источником конфиденциальной информации, но чья деятельность не была з
афиксирована ни в каких вербовочных документах, поскольку никто из них н
е подписывал обязательств о сотрудничестве. В 30-х годах учетно-вербовочн
ые обязательства в контактах с симпатизирующими нам влиятельными людь
ми на Западе особого значения не имели. В 40-х годах уже был введен строгий п
орядок документированного оформления сотрудничества с советской разв
едкой.
Агентурные донесения, переведенные на русский, как правило, мы докладыва
ли Сталину или Молотову без всяких комментариев. Единственным приложен
ием к документу могла быть справка, что данный агент или источник заслуж
ивает или не заслуживает доверия или что за достоверность данных в спецс
ообщении мы не ручаемся. Насколько я помню, хотя и могу ошибаться, Хисс фиг
урировал как источник «Марс», но он не имел об этом ни малейшего понятия.
Когда в конце 40-х годов Хисса обвинили в шпионаже в пользу СССР, никаких уб
едительных доказательств его виновности представлено не было, да их и бы
ть не могло. Хисс был близок к людям, сотрудничавшим с советской военной р
азведкой, возможно, являлся источником информации, передаваемой нашим с
пецслужбам, однако он никогда не был нашим агентом в полном смысле слова.
Этой же точки зрения придерживался один из моих старых знакомых, ветеран
нашей военной разведки. Он сказал мне, что накануне Ялты на контакты с сов
етскими представителями Хисса подтолкнули Гопкинс и Хэлл, госсекретар
ь США, по поручению Рузвельта, зная об его симпатиях к Советскому Союзу. Ам
ериканским властям было важно иметь Хисса как промежуточное лицо, котор
ое эпизодически может донести важную неофициальную информацию до сове
тских правящих кругов.
Мой друг, ушедший в отставку офицер военной разведки, вспоминает, что в ад
министрации Рузвельта мы имели очень важный источник информации. Это бы
л помощник Рузвельта по делам разведки, находившийся в плохих отношения
х с Уильямом Донованом и Эдгаром Гувером, руководителями соответственн
о УСС (Управление стратегических служб) и ФБР. Мой друг склонен думать, что
Рузвельт и Гопкинс, со своей стороны, также не доверяли полностью УСС и ФБ
Р. Рузвельт в те годы создал свою собственную неофициальную разведывате
льную сеть, услугами которой он пользовался для выполнения деликатных м
иссий. Хисс, так же как Гопкинс и Гарриман, входил в этот узкий круг довере
нных лиц.
Этим, возможно, и объясняется, почему Трумэн, сменивший Рузвельта, сразу ж
е не отстранил Хисса. Полученный им мягкий приговор, невразумительные об
винения, выдвинутые против него, и, наконец, нейтральная позиция, занятая
по данному делу американским правительством, показывают, что Хисс знал с
лишком многое, что могло бы отразиться на репутации как Рузвельта, так и Т
румэна. Мой друг, ветеран военной разведки, полагает, что в архивах ФБР ест
ь куда больше материалов на Хисса, чем было представлено на суде, возможн
о, между Трумэном и Гувером существовала негласная договоренность огра
ничить обвинение против Хисса только лжесвидетельством.
Следует иметь в виду, что 80 процентов разведывательной информации по пол
итическим вопросам поступает не от агентов, а из конфиденциальных источ
ников. Обычно эти источники засекаются контрразведкой, но доказать факт
шпионажа всегда проблематично. Линия советской разведки всегда заключ
алась в том, чтобы члены компартии не были причастны к нашей разведывате
льной деятельности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73