Взрослый человек эмоционально ощущает хв
атку смерти. А дети редко бывают способны осознать, что смерть угрожает и
м лично. Можно даже определить порог зрелости как возраст, в котором чело
век осознает, что смертей… и принимает этот приговор без страха.
Ц В таком случае, проф, Ц сказал я, Ц пришлось бы назвать детьми кое-как
их здоровенных дядь и теть. Семь против двух, такие есть и в партии.
Ц Кореш, не спорю. Есть вероятность, что чуть ли не половина из наших имен
но такие, причем под конец всей этой дурдомной зарубы нас это весьма непр
иятно удивит.
Ц Проф, Ц не унималась Ваечка. Ц Майк, Манни. Сидра убеждена, что этот ре
бенок Ц уже взрослый человек. И я в этом убеждена.
Ц Что скажешь, Ман? Ц спросил Майк.
Ц Пусть проф с ней как-нибудь встретится и выработает свое мнение. Я на н
ее купился. Особенно, на ее способ лезть в драку сломя голову. Иначе всего
дела не затевал бы.
Вопрос отложили и ша. Вскоре Хэзел появилась у нас на обеде как гостья Сид
ры. Виду не подала, что меня узнала. И я к ней не признался. Уже много после у
знал, что она меня сходу припомнила, причем не только по левой руке, но и ка
к того мужика, которого высокая блондинка из Гонконга поцеловала, а пото
м шапку нахлобучила. А чуть позже и Вайоминг распознала Ц по тому, чего Ва
ечке было не переменить. По голосу.
Но как воды в рот набрала Хэзел. Если даже и подумала, что я подпольщик, то и
виду не подала.
Всё более или менее прояснилось, когда мы узнали ее историю. Ее этапирова
ли вместе с родителями примерно в том же возрасте, что и Ваечку. Отец погиб
при несчастном случае, еще когда принудработы отбывал, мать говорила, чт
о от наплевательства Главлуны насчет техники безопасности там, где зеки
вкалывают. Мать его пережила, но умерла, когда Хэзел исполнилось пять. От ч
его умерла, Хэзел не знает. Как не знает и за что родителей сюда замели. Воз
можно, за подрывную деятельность, если оба Валун получили, как она думала.
И возможно, от матушки унаследовала она лютую ненависть к Главлуне и Вер
тухаю.
Семья, что детдом содержала, оставила ее у себя. Чуть подросла, ее приспосо
били пеленки менять и посуду мыть. Сама научилась читать, могла на машинк
е печатать, а писать не умела. Математику знала в пределах деньжата сосчи
тать, за которые детвора друг дружку лупцует.
Ушла из детдома со скандалом. Хозяйка с мужьями объявила, что с Хэзел прих
одится еще несколько лет службы. А Хэзел вышла себе вон Ц и всё, даже одеж
онки не взяла, и шмуточки, какие по мелочам были, бросила. Мама раздухарила
сь, хотела скандал поднять, семья, того и гляди, могла бы встрять в «междус
обойчик» из тех, что сама Мими так осуждала. Пришлось шепнуть ей, будучи ше
ф ячейки, что нежелательно привлекать внимание к нашей семье, и самому вы
ложить гроши, а ей сказать, что, мол, это партия оплачивает одежку для Хэзе
л. Мама от грошей отказалась, отменила семейный совет, взяла Хэзел в город
и на свой характер весьма не без претензии Хэзел обмундировала.
И мы ее удочерили. Знаю, нынче это дело волокитное, а в ту пору это было прощ
е простого Ц что котенка подобрать.
Еще больший тарарам поднялся, когда Мама задумала пристроить Хэзел в шко
лу. Ни Сидра на это не рассчитывала, ни сама Хэзел не ожидала как член парт
ии и камрад. Опять пришлось мне нажать, и Мама частично отступилась. Хэзел
пристроили к репетитору поблизости от заведения Сидры, то есть тут же во
зле нашего шлюза тринадцатый номер. (Почему у Сидры салон процветал? Да по
тому, что рядом с домом она воду получала из нашей системы без ограничени
й, а обрат шел к нам же в отходы.) С утра Хэзел училась, а после полудня в сало
не работала: халаты подавала, полотенца меняла, ополоски убирала, к делу п
рисматривалась. И всем остальным занималась, что Сидра поручала.
«Всем остальным» Ц значит, командовала «иррегулярными с Бейкер-стрит».
С малышней Хэзел научилась иметь дело с самых ранних лет. И малышня ее люб
ила. Хэзел сладкими словечками ни во что не втравливала и понимала ихний,
на слух любого взрослого, лепет. То что надо мостиком она стала между парт
ией и ее самой юной подмогой. У нее получалось выдать скукоту слежки целы
ми днями за игру, уговорить их играть по правилам, которые предлагала, и пр
итом виду не подать, что за серьезные вещи за всем этим маячат Не на детски
й манер серьезные, а на самый в натуре взрослый.
Ну, к примеру:
Скажем, прихватили мальца с пачкой подпольных листовок, причем он сам чи
тать не умеет. Бывало такое, и не раз. Но если Хэзел предварительно мальца
настропалила, то разговор шел так:
ВЗРОСЛЫЙ. Малыш, где ты это взял?
ИРРЕГУЛЯРНЫЙ С БЕЙКЕР-СТРИТ. Я не малыш, я уже большой.
ВЗРОСЛЫЙ. Окей. Большой. Но где ты это взял?
ИБС. Джеки всем дает.
ВЗРОСЛЫЙ. Что еще за Джеки?
ИБС. Ну, Джеки.
ВЗРОСЛЫЙ. Как его фамилия?
ИБС (с укоризной). Его? Да он же девчонка!
ВЗРОСЛЫЙ. Порядок. И где она живет?
ИБС. Кто «где живет»?
И начинай сначала.
На все вопросы ключевой ответ один: «Джеки всем дает». А поскольку никако
й Джеки на свете нет, значит, у него (или у нее) ни фамилии нет, ни адреса, ни да
же пола. А выставлять взрослого дураком пацанята обожают, стоит им усвои
ть, как легко это делается.
Ну, самое худшее Ц конфискуют листовки. Даже наряд миротворцев-карател
ей трижды подумает перед тем, как задержать мальца. Да, они уже начали появ
ляться в Луна-сити нарядами человека по три и никак не меньше. Кто из них в
одиночку совался, тот пропадал без следа.
* * *
Когда Майк взялся стихи писать, я не знал, то ли смеяться мне, то ли плакать.
А он их нацелился публиковать! Настолько заразилась человеческими поня
тиями невинная машина бедная, что горела желанием видеть свое имя напеча
танным черным по белому.
Ц Готтсподи, Майк! Ц сказал я. Ц У тебя контура погорели? Или надумал ра
сстаться с нами? Не успел он надуться, проф вмешался.
Ц Мануэль, погоди! Есть кое-какие возможности. Майк, ты не против завести
себе псевдоним?
Вот так и родился «Саймон Клоунс». Это имечко Майк родил, явно тасуя случа
йные числа. Но для стихов на полном серьезе он другим именем пользовался
Ц своей партийной кличкой «Адам Селена».
Стишки «Саймона» были не в склад, не в лад, похабель, нелегальщина в диапаз
оне от тупых насмешек над важными птицами и до злых нападок на Вертухая, н
а систему, на миротворцев-карателей и стукачей. Могли попасться вам на ст
ене общественного туалета или на клочке бумаги в капсуле по дороге куда-
нибудь. Но где бы ни попались, под ними везде стояла подпись «Саймон Клоун
е» и накарябан был рогатый чертик с раздвоенным хвостом. Иногда с вилами,
воткнутыми в толстяка. А иногда просто рогатая рожица с ухмылкой или, в эл
ементе, рога и ухмылка, что означало: «Здесь был Саймон».
Саймон в один прекрасный день появился по всей Луне сразу, причем всерье
з и надолго. Вскоре и добровольные помощники у него заделались. Его стишк
и и рисуночки, элементарные, такие любой намузюкает, стали появляться в м
естах, неожиданных даже для нас. Не иначе как разъезжая публика поучаств
овала. Даже на комплекс распространилось, куда мы не совались в принципе,
поскольку вольнонаемных не вербовали. Так, через три дня после первого п
оявления жутко хамского лимерика, того самого, с намеком, что Вертухай ра
зжирел от скверной привычки, этот лимерик оказался распечатан с клеем на
обороте и пришлепай повсюду, причем дополнен карикатуркой, а из нее след
овало, что толстяк, получающий от Саймона вилы в зад, это не кто иной, как Ха
й-Вертухай. Но не мы это печатали, не мы заказывали. Однако эти наклейки ра
зом появились и в Эл-сити, и в Новолене, и в Гонконге, причем повсюду: в теле
фонных будках, на пиллерсах в коридорах, на крышках люков, на ограждениях
пандусов и тэ дэ. Я прикинул плотность расклейки, подкинул Майку, и он выве
л, что только в Эл-сити было распространено семьдесят тысяч этих наклеек.
Я понятия не имел, что за типография в Эл-сити по доброй воле на такое реши
лась, причем имела оборудование такой производительности. Даже мысль за
кралась, нет ли какой другой подпольной организации.
Саймон в такие знаменитости заделался, что отважился еще и оракулом стат
ь и своими предсказаниями ни кума не обделил, ни Вертухая. Например, такое
письмишко распространил: «Дорогой Хай-Вертухай! Изволь быть поосторожн
ее с полуночи до четырех утра завтра. Целую, обнимаю. Саймон». И рожки с ухм
ылкой чуть пониже. С той же почтой и Альварес писульку получил: «Лоб ты наш
тыквенный! Если нынче в ночь Вертухай ногу сломит, то исключительно по тв
оей милости. Имей совесть. Саймон». И тоже ухмылка и рожки.
Ничего такого мы не затевали. Просто хотели, чтобы Хай с Альваресом ночку
не поспали. Таки помаялись они плюс вся охрана. Майк ограничился тем, что в
период с полуночи до четырех звякнул Вертухаю по личному телефону, секр
етному, как считалось, известному только его личным помощникам. Одноврем
енно и помощникам звякнул и соединил с Хаем. Мало того, что переполох подн
ялся, Ц Вертухай еще и на помощничков своих озлился дико: начисто не пове
рил в их оправдания.
И, на наше счастье, Хай настолько завелся, что действительно брякнулся с п
андуса. Такого даже с новичком больше раза не случается. Поболтал ногами
в воздухе и лодыжку растянул, то есть чуть и вправду ногу не сломал, причем
в присутствии Альвареса.
Так что сна им и впрямь не было. Как и в другую ночь, когда мы слух распустил
и, что катапульта Главлуны заминирована и взрыв назначен на через нескол
ько часов. Девяносто человек плюс прежних восемнадцать за несколько час
ов с осмотром стокилометровой катапульты не управятся. И притом особенн
о, если эти девяносто Ц миротворцы-каратели, к работе в гермоскафах несв
ычные, в гробу это дело видящие. И притом, что приурочено было к полуночи в
новоземлие, когда солнце высоко. Проболтались они на открытой поверхнос
ти куда дольше, чем полезно для здоровья, пока, почти сварившись, не догада
лись один-другой несчастный случай разыграть и впервые в истории полка
чуть мятеж не подняли. Причем один случай вышел со смертельным исходом. О
дин сержант то ли сам рухнул, то ли кто-то подтолкнул.
Эти ночные тревоги весьма сказались на работе паспортного контроля. Одн
и зевали, так в сон клонило, другие злились и с лунтиками собачились вдвое
лютей. И то, и другое людей бесило до полной крайности. Вот так поддал жар н
аш Саймон Клоунс.
* * *
А стихи Адама Селены были полетом куда повыше. Майк давал их профу смотре
ть и принимал его критику (по-моему, благожелательную), причем не ершился.
Размер и рифма были безукоризненные, поскольку, будучи компьютер, Майк о
громный запас слов в памяти держал, а нужное находил за микросекунды. Нас
чет самокритичности у него вперед было слабовато. Но с таким суровым ред
актором, как проф, он этому быстро научился.
В первый раз подпись «Адам Селена» появилась на почтенных страницах «Лу
н-Огонька» под мрачной поэмой с названием «Родимый дом». Как бы предсмер
тные думы состарившегося ссыльного, который, в натуре собравшись на тот
свет, вдруг дорубает, что Луна-то и есть его милый дом. Язык простой, рифмы н
езамысловатые, вредных мыслей никаких, разве что слабенький намек, когда
мужик, помирая, говорит, что, мол, многих вертухаев пережить, как он, Ц это
ничего особенного.
Но в «Лун-Огоньке» мудрить не стали. Хорошие стихи, вот они их и тиснули.
Альварес всю редакцию вверх дном перевернул, чтобы отыскать оригинал. Но
мер пролежал в продаже больше двух недель, пока наш кум ущучил это дело (а
скорее, пока его на это навели). Мы места себе не находили, так позарез нам н
адо было, чтобы ущучил. С удовольствием предвкушали, как он завертится.
Ничем не смогли помочь редакторы куму. Правду сказали: стихи пришли по по
чте. Где письмо? Да вот оно, конверта нет, извините, не храним. Наконец убрал
ся оттуда кум с четырьмя карателями по углам, прихваченными ради сбереже
ния здоровья.
То-то радовался, взявшись обнюхивать текст на бланке.
АССОЦИАЦИЯ СЕЛЕНА
ЛУНА-СИТИ
Инвестиции
Офис президента
Старый купол
А под этим заголовок «Родимый дом», стихи Адама Селены, и т.д.
Отпечатки пальцев на бланке после отправки от нас могли быть чьи угодно.
Текст печатали на конторских электростаторах «Ундервуд», самая распро
страненная модель на Луне. Поскольку импорт, то всё же в ограниченном кол
ичестве, так что сыщик высокого полета мог бы ущучить, на какой именно маш
ине печатали. Сыскал бы ее Ц в горотделе Главлуны. Причем не одну, а шесть,
там их шесть штук стояло, и печатано было по пять слов на каждой по очереди
. Ваечке и лично мне бессонной ночи стоило, опять же и риск был немалый, хот
ь Майк все окрестные телефоны слушал, на шухере стоял. Больше мы в такие тя
жкие не пускались.
Но Альварес был сыщик невысокого полета.
11
В начале 2076 дел у меня стало невпроворот. Игнорировать заказчиков я н
е мог. Партийная работа занимала много времени, хотя почти всё, что можно,
поручалось на сторону. Но надо было принимать решения по множеству всяки
х дел, и оборот информации был громадный. И выкладываться надо было во вре
мя тренировок с повышенным весом, при том, что не светило получить разреш
ения на пользование центрифугой в комплексе, с помощью которой научные э
рзлики затягивали срока на Луне. Хотя раньше я ею пользовался, на этот раз
ни к чему было афишировать, что поддерживаю форму ради попасть на Эрзлю.
А тренировки без центрифуги, во-первых, того результата не дают и, во-втор
ых, тоска зеленая, поскольку непонятно, в жилу они или нет. По Майку, тридца
ть процентов вариантов сходилось на том, что потребуется какой-нибудь л
унтик, представитель партии, чтобы мотанулся на Терру и обратно.
Я в такие послы не рвался: не то образование, и дипломат из меня никакой. С э
тих точек зрения, само собой, проф подходил или почти подходил. Но дряхлен
ький он был, мог не выдержать посадки на Эрзлю. Майк высчитал, что человек
профова возраста, телосложения и состояния имеет меньше сорока процент
ов шанс приземлиться на Терру живым.
Но проф охотно выносил усиленную тренировку, чтобы хоть как-то поднять с
вой шанс, так что я был вроде как запасной на случай, если его сердечко отк
лючится, ради того и с грузилами таскался, что еще я мог? Точно так же и Ваеч
ка. В разумении, что вдруг я тоже не смогу ехать. Но она считала, что вместе л
егче. Она всегда полагалась больше на добрые чувства, чем на логику.
А сверх всего, сверх партработы и тренировок, ферма сил требовала. Троих п
арней на сторону выдали в женатики, а обзавелись только двумя, Фрэнком и А
ли. И Грег ушел в «Лу-Но-Гон» прорабом-буровиком на строительство новой к
атапульты.
Без него там никак было. Людей нанять и расставить Ц это попотеть надо, пр
ичем со лба. Почти всюду мы могли использовать не членов партий, но на ключ
евых должностях надо было иметь партийных, политически подкованных и в т
о же время знающих дело. Грег не хотел идти. И на ферме он был нужен, и приход
бросать ему не в жилу представлялось. Но уговорили.
По этому случаю я опять сделался на подхвате при свинарнике и в инкубато
ре. Ганс Ц фермер сильный, нагрузку принял, вкалывал за двоих. Но с тех пор,
как Дед от дел отошел, Грег еще и за управляющего у нас стал, а теперь это вс
ё на Ганса свалилось. По старшинству мой черед был, но Ганс в этом лучше ра
збирался, поскольку отроду фермер. Мы так и рассчитывали, что он когда-ниб
удь Грега заменит. Вот я его и поддерживал, с его мнением соглашался и всяч
ески старался помочь в те часы, что выкраивал. Свободной минутки не остав
алось.
В конце февраля у меня выдалась долгая деловая поездка в Неволен, Саб-Тих
о и Черчилл. Как раз закончили прокладку трубы через Центральный залив, т
ак что я заскочил и в Гонконг: деловые контакты наладить, где я мог пообеща
ть кое-чем помочь по-быстрому. Раньше это просто невозможно было, посколь
ку вертокат из Конец-городка в Белузихатчи ходил только в темные две нед
ели.
Но деловые контакты Ц это был понт, главное Ц надо было наладить полити
ческие, они у нас с Гонконгом были очень слабые. Ваечка по телефону дело по
дготовила. Вторым членом ее ячейки был «камрад Клейтон», он не только чис
тым проходил по «Особому фонду „Зебра“», но и высоко оценивала его Ваечк
а. Клейтона держали в курсе, предупредили насчет стукачей, посоветовали
с прежней организацией больше не связываться, а строить новую сеть троич
ных ячеек. При том, что с прежней организацией демонстративно не порыват
ь, так Ваечка посоветовала.
Но телефон Ц это одно, а с глазу на глаз Ц совсем другое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
атку смерти. А дети редко бывают способны осознать, что смерть угрожает и
м лично. Можно даже определить порог зрелости как возраст, в котором чело
век осознает, что смертей… и принимает этот приговор без страха.
Ц В таком случае, проф, Ц сказал я, Ц пришлось бы назвать детьми кое-как
их здоровенных дядь и теть. Семь против двух, такие есть и в партии.
Ц Кореш, не спорю. Есть вероятность, что чуть ли не половина из наших имен
но такие, причем под конец всей этой дурдомной зарубы нас это весьма непр
иятно удивит.
Ц Проф, Ц не унималась Ваечка. Ц Майк, Манни. Сидра убеждена, что этот ре
бенок Ц уже взрослый человек. И я в этом убеждена.
Ц Что скажешь, Ман? Ц спросил Майк.
Ц Пусть проф с ней как-нибудь встретится и выработает свое мнение. Я на н
ее купился. Особенно, на ее способ лезть в драку сломя голову. Иначе всего
дела не затевал бы.
Вопрос отложили и ша. Вскоре Хэзел появилась у нас на обеде как гостья Сид
ры. Виду не подала, что меня узнала. И я к ней не признался. Уже много после у
знал, что она меня сходу припомнила, причем не только по левой руке, но и ка
к того мужика, которого высокая блондинка из Гонконга поцеловала, а пото
м шапку нахлобучила. А чуть позже и Вайоминг распознала Ц по тому, чего Ва
ечке было не переменить. По голосу.
Но как воды в рот набрала Хэзел. Если даже и подумала, что я подпольщик, то и
виду не подала.
Всё более или менее прояснилось, когда мы узнали ее историю. Ее этапирова
ли вместе с родителями примерно в том же возрасте, что и Ваечку. Отец погиб
при несчастном случае, еще когда принудработы отбывал, мать говорила, чт
о от наплевательства Главлуны насчет техники безопасности там, где зеки
вкалывают. Мать его пережила, но умерла, когда Хэзел исполнилось пять. От ч
его умерла, Хэзел не знает. Как не знает и за что родителей сюда замели. Воз
можно, за подрывную деятельность, если оба Валун получили, как она думала.
И возможно, от матушки унаследовала она лютую ненависть к Главлуне и Вер
тухаю.
Семья, что детдом содержала, оставила ее у себя. Чуть подросла, ее приспосо
били пеленки менять и посуду мыть. Сама научилась читать, могла на машинк
е печатать, а писать не умела. Математику знала в пределах деньжата сосчи
тать, за которые детвора друг дружку лупцует.
Ушла из детдома со скандалом. Хозяйка с мужьями объявила, что с Хэзел прих
одится еще несколько лет службы. А Хэзел вышла себе вон Ц и всё, даже одеж
онки не взяла, и шмуточки, какие по мелочам были, бросила. Мама раздухарила
сь, хотела скандал поднять, семья, того и гляди, могла бы встрять в «междус
обойчик» из тех, что сама Мими так осуждала. Пришлось шепнуть ей, будучи ше
ф ячейки, что нежелательно привлекать внимание к нашей семье, и самому вы
ложить гроши, а ей сказать, что, мол, это партия оплачивает одежку для Хэзе
л. Мама от грошей отказалась, отменила семейный совет, взяла Хэзел в город
и на свой характер весьма не без претензии Хэзел обмундировала.
И мы ее удочерили. Знаю, нынче это дело волокитное, а в ту пору это было прощ
е простого Ц что котенка подобрать.
Еще больший тарарам поднялся, когда Мама задумала пристроить Хэзел в шко
лу. Ни Сидра на это не рассчитывала, ни сама Хэзел не ожидала как член парт
ии и камрад. Опять пришлось мне нажать, и Мама частично отступилась. Хэзел
пристроили к репетитору поблизости от заведения Сидры, то есть тут же во
зле нашего шлюза тринадцатый номер. (Почему у Сидры салон процветал? Да по
тому, что рядом с домом она воду получала из нашей системы без ограничени
й, а обрат шел к нам же в отходы.) С утра Хэзел училась, а после полудня в сало
не работала: халаты подавала, полотенца меняла, ополоски убирала, к делу п
рисматривалась. И всем остальным занималась, что Сидра поручала.
«Всем остальным» Ц значит, командовала «иррегулярными с Бейкер-стрит».
С малышней Хэзел научилась иметь дело с самых ранних лет. И малышня ее люб
ила. Хэзел сладкими словечками ни во что не втравливала и понимала ихний,
на слух любого взрослого, лепет. То что надо мостиком она стала между парт
ией и ее самой юной подмогой. У нее получалось выдать скукоту слежки целы
ми днями за игру, уговорить их играть по правилам, которые предлагала, и пр
итом виду не подать, что за серьезные вещи за всем этим маячат Не на детски
й манер серьезные, а на самый в натуре взрослый.
Ну, к примеру:
Скажем, прихватили мальца с пачкой подпольных листовок, причем он сам чи
тать не умеет. Бывало такое, и не раз. Но если Хэзел предварительно мальца
настропалила, то разговор шел так:
ВЗРОСЛЫЙ. Малыш, где ты это взял?
ИРРЕГУЛЯРНЫЙ С БЕЙКЕР-СТРИТ. Я не малыш, я уже большой.
ВЗРОСЛЫЙ. Окей. Большой. Но где ты это взял?
ИБС. Джеки всем дает.
ВЗРОСЛЫЙ. Что еще за Джеки?
ИБС. Ну, Джеки.
ВЗРОСЛЫЙ. Как его фамилия?
ИБС (с укоризной). Его? Да он же девчонка!
ВЗРОСЛЫЙ. Порядок. И где она живет?
ИБС. Кто «где живет»?
И начинай сначала.
На все вопросы ключевой ответ один: «Джеки всем дает». А поскольку никако
й Джеки на свете нет, значит, у него (или у нее) ни фамилии нет, ни адреса, ни да
же пола. А выставлять взрослого дураком пацанята обожают, стоит им усвои
ть, как легко это делается.
Ну, самое худшее Ц конфискуют листовки. Даже наряд миротворцев-карател
ей трижды подумает перед тем, как задержать мальца. Да, они уже начали появ
ляться в Луна-сити нарядами человека по три и никак не меньше. Кто из них в
одиночку совался, тот пропадал без следа.
* * *
Когда Майк взялся стихи писать, я не знал, то ли смеяться мне, то ли плакать.
А он их нацелился публиковать! Настолько заразилась человеческими поня
тиями невинная машина бедная, что горела желанием видеть свое имя напеча
танным черным по белому.
Ц Готтсподи, Майк! Ц сказал я. Ц У тебя контура погорели? Или надумал ра
сстаться с нами? Не успел он надуться, проф вмешался.
Ц Мануэль, погоди! Есть кое-какие возможности. Майк, ты не против завести
себе псевдоним?
Вот так и родился «Саймон Клоунс». Это имечко Майк родил, явно тасуя случа
йные числа. Но для стихов на полном серьезе он другим именем пользовался
Ц своей партийной кличкой «Адам Селена».
Стишки «Саймона» были не в склад, не в лад, похабель, нелегальщина в диапаз
оне от тупых насмешек над важными птицами и до злых нападок на Вертухая, н
а систему, на миротворцев-карателей и стукачей. Могли попасться вам на ст
ене общественного туалета или на клочке бумаги в капсуле по дороге куда-
нибудь. Но где бы ни попались, под ними везде стояла подпись «Саймон Клоун
е» и накарябан был рогатый чертик с раздвоенным хвостом. Иногда с вилами,
воткнутыми в толстяка. А иногда просто рогатая рожица с ухмылкой или, в эл
ементе, рога и ухмылка, что означало: «Здесь был Саймон».
Саймон в один прекрасный день появился по всей Луне сразу, причем всерье
з и надолго. Вскоре и добровольные помощники у него заделались. Его стишк
и и рисуночки, элементарные, такие любой намузюкает, стали появляться в м
естах, неожиданных даже для нас. Не иначе как разъезжая публика поучаств
овала. Даже на комплекс распространилось, куда мы не совались в принципе,
поскольку вольнонаемных не вербовали. Так, через три дня после первого п
оявления жутко хамского лимерика, того самого, с намеком, что Вертухай ра
зжирел от скверной привычки, этот лимерик оказался распечатан с клеем на
обороте и пришлепай повсюду, причем дополнен карикатуркой, а из нее след
овало, что толстяк, получающий от Саймона вилы в зад, это не кто иной, как Ха
й-Вертухай. Но не мы это печатали, не мы заказывали. Однако эти наклейки ра
зом появились и в Эл-сити, и в Новолене, и в Гонконге, причем повсюду: в теле
фонных будках, на пиллерсах в коридорах, на крышках люков, на ограждениях
пандусов и тэ дэ. Я прикинул плотность расклейки, подкинул Майку, и он выве
л, что только в Эл-сити было распространено семьдесят тысяч этих наклеек.
Я понятия не имел, что за типография в Эл-сити по доброй воле на такое реши
лась, причем имела оборудование такой производительности. Даже мысль за
кралась, нет ли какой другой подпольной организации.
Саймон в такие знаменитости заделался, что отважился еще и оракулом стат
ь и своими предсказаниями ни кума не обделил, ни Вертухая. Например, такое
письмишко распространил: «Дорогой Хай-Вертухай! Изволь быть поосторожн
ее с полуночи до четырех утра завтра. Целую, обнимаю. Саймон». И рожки с ухм
ылкой чуть пониже. С той же почтой и Альварес писульку получил: «Лоб ты наш
тыквенный! Если нынче в ночь Вертухай ногу сломит, то исключительно по тв
оей милости. Имей совесть. Саймон». И тоже ухмылка и рожки.
Ничего такого мы не затевали. Просто хотели, чтобы Хай с Альваресом ночку
не поспали. Таки помаялись они плюс вся охрана. Майк ограничился тем, что в
период с полуночи до четырех звякнул Вертухаю по личному телефону, секр
етному, как считалось, известному только его личным помощникам. Одноврем
енно и помощникам звякнул и соединил с Хаем. Мало того, что переполох подн
ялся, Ц Вертухай еще и на помощничков своих озлился дико: начисто не пове
рил в их оправдания.
И, на наше счастье, Хай настолько завелся, что действительно брякнулся с п
андуса. Такого даже с новичком больше раза не случается. Поболтал ногами
в воздухе и лодыжку растянул, то есть чуть и вправду ногу не сломал, причем
в присутствии Альвареса.
Так что сна им и впрямь не было. Как и в другую ночь, когда мы слух распустил
и, что катапульта Главлуны заминирована и взрыв назначен на через нескол
ько часов. Девяносто человек плюс прежних восемнадцать за несколько час
ов с осмотром стокилометровой катапульты не управятся. И притом особенн
о, если эти девяносто Ц миротворцы-каратели, к работе в гермоскафах несв
ычные, в гробу это дело видящие. И притом, что приурочено было к полуночи в
новоземлие, когда солнце высоко. Проболтались они на открытой поверхнос
ти куда дольше, чем полезно для здоровья, пока, почти сварившись, не догада
лись один-другой несчастный случай разыграть и впервые в истории полка
чуть мятеж не подняли. Причем один случай вышел со смертельным исходом. О
дин сержант то ли сам рухнул, то ли кто-то подтолкнул.
Эти ночные тревоги весьма сказались на работе паспортного контроля. Одн
и зевали, так в сон клонило, другие злились и с лунтиками собачились вдвое
лютей. И то, и другое людей бесило до полной крайности. Вот так поддал жар н
аш Саймон Клоунс.
* * *
А стихи Адама Селены были полетом куда повыше. Майк давал их профу смотре
ть и принимал его критику (по-моему, благожелательную), причем не ершился.
Размер и рифма были безукоризненные, поскольку, будучи компьютер, Майк о
громный запас слов в памяти держал, а нужное находил за микросекунды. Нас
чет самокритичности у него вперед было слабовато. Но с таким суровым ред
актором, как проф, он этому быстро научился.
В первый раз подпись «Адам Селена» появилась на почтенных страницах «Лу
н-Огонька» под мрачной поэмой с названием «Родимый дом». Как бы предсмер
тные думы состарившегося ссыльного, который, в натуре собравшись на тот
свет, вдруг дорубает, что Луна-то и есть его милый дом. Язык простой, рифмы н
езамысловатые, вредных мыслей никаких, разве что слабенький намек, когда
мужик, помирая, говорит, что, мол, многих вертухаев пережить, как он, Ц это
ничего особенного.
Но в «Лун-Огоньке» мудрить не стали. Хорошие стихи, вот они их и тиснули.
Альварес всю редакцию вверх дном перевернул, чтобы отыскать оригинал. Но
мер пролежал в продаже больше двух недель, пока наш кум ущучил это дело (а
скорее, пока его на это навели). Мы места себе не находили, так позарез нам н
адо было, чтобы ущучил. С удовольствием предвкушали, как он завертится.
Ничем не смогли помочь редакторы куму. Правду сказали: стихи пришли по по
чте. Где письмо? Да вот оно, конверта нет, извините, не храним. Наконец убрал
ся оттуда кум с четырьмя карателями по углам, прихваченными ради сбереже
ния здоровья.
То-то радовался, взявшись обнюхивать текст на бланке.
АССОЦИАЦИЯ СЕЛЕНА
ЛУНА-СИТИ
Инвестиции
Офис президента
Старый купол
А под этим заголовок «Родимый дом», стихи Адама Селены, и т.д.
Отпечатки пальцев на бланке после отправки от нас могли быть чьи угодно.
Текст печатали на конторских электростаторах «Ундервуд», самая распро
страненная модель на Луне. Поскольку импорт, то всё же в ограниченном кол
ичестве, так что сыщик высокого полета мог бы ущучить, на какой именно маш
ине печатали. Сыскал бы ее Ц в горотделе Главлуны. Причем не одну, а шесть,
там их шесть штук стояло, и печатано было по пять слов на каждой по очереди
. Ваечке и лично мне бессонной ночи стоило, опять же и риск был немалый, хот
ь Майк все окрестные телефоны слушал, на шухере стоял. Больше мы в такие тя
жкие не пускались.
Но Альварес был сыщик невысокого полета.
11
В начале 2076 дел у меня стало невпроворот. Игнорировать заказчиков я н
е мог. Партийная работа занимала много времени, хотя почти всё, что можно,
поручалось на сторону. Но надо было принимать решения по множеству всяки
х дел, и оборот информации был громадный. И выкладываться надо было во вре
мя тренировок с повышенным весом, при том, что не светило получить разреш
ения на пользование центрифугой в комплексе, с помощью которой научные э
рзлики затягивали срока на Луне. Хотя раньше я ею пользовался, на этот раз
ни к чему было афишировать, что поддерживаю форму ради попасть на Эрзлю.
А тренировки без центрифуги, во-первых, того результата не дают и, во-втор
ых, тоска зеленая, поскольку непонятно, в жилу они или нет. По Майку, тридца
ть процентов вариантов сходилось на том, что потребуется какой-нибудь л
унтик, представитель партии, чтобы мотанулся на Терру и обратно.
Я в такие послы не рвался: не то образование, и дипломат из меня никакой. С э
тих точек зрения, само собой, проф подходил или почти подходил. Но дряхлен
ький он был, мог не выдержать посадки на Эрзлю. Майк высчитал, что человек
профова возраста, телосложения и состояния имеет меньше сорока процент
ов шанс приземлиться на Терру живым.
Но проф охотно выносил усиленную тренировку, чтобы хоть как-то поднять с
вой шанс, так что я был вроде как запасной на случай, если его сердечко отк
лючится, ради того и с грузилами таскался, что еще я мог? Точно так же и Ваеч
ка. В разумении, что вдруг я тоже не смогу ехать. Но она считала, что вместе л
егче. Она всегда полагалась больше на добрые чувства, чем на логику.
А сверх всего, сверх партработы и тренировок, ферма сил требовала. Троих п
арней на сторону выдали в женатики, а обзавелись только двумя, Фрэнком и А
ли. И Грег ушел в «Лу-Но-Гон» прорабом-буровиком на строительство новой к
атапульты.
Без него там никак было. Людей нанять и расставить Ц это попотеть надо, пр
ичем со лба. Почти всюду мы могли использовать не членов партий, но на ключ
евых должностях надо было иметь партийных, политически подкованных и в т
о же время знающих дело. Грег не хотел идти. И на ферме он был нужен, и приход
бросать ему не в жилу представлялось. Но уговорили.
По этому случаю я опять сделался на подхвате при свинарнике и в инкубато
ре. Ганс Ц фермер сильный, нагрузку принял, вкалывал за двоих. Но с тех пор,
как Дед от дел отошел, Грег еще и за управляющего у нас стал, а теперь это вс
ё на Ганса свалилось. По старшинству мой черед был, но Ганс в этом лучше ра
збирался, поскольку отроду фермер. Мы так и рассчитывали, что он когда-ниб
удь Грега заменит. Вот я его и поддерживал, с его мнением соглашался и всяч
ески старался помочь в те часы, что выкраивал. Свободной минутки не остав
алось.
В конце февраля у меня выдалась долгая деловая поездка в Неволен, Саб-Тих
о и Черчилл. Как раз закончили прокладку трубы через Центральный залив, т
ак что я заскочил и в Гонконг: деловые контакты наладить, где я мог пообеща
ть кое-чем помочь по-быстрому. Раньше это просто невозможно было, посколь
ку вертокат из Конец-городка в Белузихатчи ходил только в темные две нед
ели.
Но деловые контакты Ц это был понт, главное Ц надо было наладить полити
ческие, они у нас с Гонконгом были очень слабые. Ваечка по телефону дело по
дготовила. Вторым членом ее ячейки был «камрад Клейтон», он не только чис
тым проходил по «Особому фонду „Зебра“», но и высоко оценивала его Ваечк
а. Клейтона держали в курсе, предупредили насчет стукачей, посоветовали
с прежней организацией больше не связываться, а строить новую сеть троич
ных ячеек. При том, что с прежней организацией демонстративно не порыват
ь, так Ваечка посоветовала.
Но телефон Ц это одно, а с глазу на глаз Ц совсем другое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48