Ц Он бросил яростный вз
гляд на депутацию, потом на Саймона. Ц В следующий раз, когда ты украдешь
деньги и придешь просить, чтоб я их заплатил, я велю тебя арестовать и само
лично отдам тебя под суд. Выведи отсюда этих черномазых!
Депутация дружно двинулась было с места, но проповедник повелительным ж
естом ее остановил и еще раз посмотрел на Саймона.
Ц Дьякон Строзер, Ц провозгласил он, Ц в качестве посвященного в духо
вный сан пастыря бывшей первой баптистской церкви и вновь призванного п
астыря имеющей быть построенной второй баптистской церкви, а также пред
седателя сего комитета, я восстанавливаю вас в должности дьякона вышеоз
наченной имеющей быть построенной второй баптистской церкви. Аминь. Пол
ковник Сарторис и милостивая государыня, доброго здоровья.
И с этими словами он повернулся и увел свой комитет со сцены.
Ц Слава богу, мы теперь можем выкинуть все это из головы, Ц сказал Саймо
н и, удовлетворенно кряхтя, опустился на верхнюю ступеньку веранды.
Ц Запомни, что я тебе сказал, Ц угрожающим тоном проговорил старый Баяр
д. Ц Еще один раз…
Но Саймон уже поворачивал голову в ту сторону, куда проследовал церковны
й совет.
Ц Смотрите, Ц сказал он. Ц Чего же им теперь-то надо?
Оказалось, что члены комитета вернулись и робко выглядывают из-за угла.
Ц Ну, чего вам еще? Ц вопросил старый Баярд. Они снова попытались вытолк
нуть вперед брата Мура, но он на сей раз одержал над ними верх. Наконец заг
оворил сам проповедник:
Ц Вы забыли сорок центов, белый человек.
Ц Что?!
Ц Он говорит, что вы должны им еще сорок центов! Ц прокричал Саймон.
Старый Баярд в ярости завопил, мисс Дженни зажала руками уши, а члены коми
тета в почтительном ужасе, вращая глазами, слушали, как старый Баярд, взмы
в на недосягаемую высоту, обрушился оттуда на Саймона.
Ц Отдай им эти сорок центов и убери их отсюда! Ц кричал он. Ц А если ты ещ
е раз посмеешь привести их сюда, я всю вашу шайку кнутом разгоню!
Ц Господи Боже мой, полковник, вы же сами знаете, что у меня никаких сорок
а центов нету. Неужели они не могут обойтись без них, раз уж им все остальн
ое отдали?
Ц Неправда, они у тебя есть, Ц сказала мисс Дженни. Ц Вчера я заказала т
ебе башмаки, и у тебя осталось полдоллара.
Саймон с обидой и изумлением па нее взглянул.
Ц Отдай им деньги, Ц приказал старый Баярд. Саймон медленно сунул руку
в карман, вытащил полдоллара и стал медленно вертеть монету на ладони.
Ц А вдруг эти деньги мне понадобятся, полковник? Ц возразил он. Ц Уж их-
то они могли бы мне оставить Ц Отдай им деньги! По-моему, ты можешь уплати
ть хотя бы эти сорок центов! Ц проревел старый Баярд.
Саймон нехотя поднялся, и проповедник подошел к нему.
Ц А где же десять центов сдачи? Ц спросил Саймон и не расставался со сво
ей монетой до тех пор, пока ему не вручили два пятицентовика. После этого к
омитет удалился.
Ц Ну, а теперь говори, куда ты девал эти деньги, Ц сказал старый Баярд.
Ц Дело было так, сэр, Ц с готовностью начал Саймон. Ц Я отдал эти деньги
взаймы.
Мисс Дженни встала.
Ц О господи, опять все сначала! Ц проговорила она, уходя.
Сидя у освещенного солнцем окна своей комнаты, она еще долго слышала, как
в дремотном воскресном воздухе то поднимался, то снова затихал яростный
рев старого Баярда и мягкий вкрадчивый голос Саймона.
В саду оставалась еще одна роза, одна-единственная роза. Она продолжала ц
вести в эти безотрадные дни позднего лета, и хотя виргинская хурма давно
уже вывесила свои миниатюрные солнца на ветвях, с которых фестонами свис
али гусеницы, между тем как нисса, клен и гикори уже две недели красовалис
ь в золотисто-алом уборе, хотя мороз уже дважды обводил своим белым каран
дашом травинки, среди которых, подобно восьмидесятилетним старцам, сиде
ли на корточках деды кузнечиков, а солнечные полдни благоухали сассафра
сом, она все еще цвела Ц перезрелая, величественно яркая, как угасающая б
утафорская звезда. Эти дни мисс Дженни работала в саду, надев теплый свит
ер, и в ее запачканной землею перчатке поблескивал садовый совок.
Ц Эта роза похожа на некоторых моих знакомых женщин, Ц сказала она. Ц О
на просто не умеет элегантно сдать свои позиции и сделаться бабушкой.
Ц Пусть она до конца использует лето, Ц сказала Нарцисса. На ней было те
мное шерстяное платье, она тоже держала в руках совок и безмятежно плела
сь вслед за порывистой, нетерпеливо ворчащей мисс Дженни, не делая ровно
ничего. Меньше, чем ничего, меньше, чем даже Айсом, потому что она деморали
зовала Айсома, который тотчас же молча присягнул на верность бездеятель
ному левому крылу. Ц Она тоже имеет право на лето.
Ц Некоторым людям невдомек, что их лету пришел конец, Ц отозвалась мисс
Дженни. Ц Бабье лето не оправдание для старческого слабоумия.
Ц Но ведь это еще не старость.
Ц Возможно. Когда-нибудь ты сама убедишься.
Ц Ах, когда-нибудь. Я пока еще не совсем готова стать бабушкой.
Ц Однако ты уже на верном пути. Ц Мисс Дженни осторожным и умелым движе
нием выкопала совком луковицу тюльпана, очистила корни от налипших комк
ов земли и продолжала: Ц Баярдов у нас в роду было более чем достаточно. П
ожалуй, на этот раз можно назвать его Джоном.
Ц Вы так думаете?
Ц Да, Ц сказала мисс Дженни. Ц Мы назовем его Джоном. Эй, Айсом!
Хлопкоочистительная фабрика работала уже целый месяц, загруженная хло
пком с полей Сарторисов, а также плантаторов с другого конца долины и раз
бросанных по склонам холмов участков мелких издольщиков. Свою землю Сар
торисы сдавали в аренду за долю урожая. Большинство арендаторов уже собр
али хлопок и позднюю кукурузу; и вечерами, когда безветренный воздух баб
ьего лета был напоен острой, как запах осеннего дыма, древней печалью, Бая
рд с Нарциссой ездили на опушку леса к ручью, куда негры свозили сорго и гд
е они совместно гнали из него свой общий запас патоки на зиму. Один из негр
ов Ц своего рода патриарх среди арендаторов Ц владел мельницей и мулом
, который приводил в движение мельницу. Этот негр перемалывал сорго и наб
людал за варкой сока, взимая в свою пользу десятую часть, и, приезжая туда,
Баярд с Нарциссой всякий раз видели, как мул медленно и терпеливо тащитс
я по кругу, с хрустом давя ногами пересохшую сердцевину стеблей, а один из
внуков патриарха закладывает их в дробилку.
Мул все ходил и ходил по кругу, осторожно ступая узкими, как у оленя, ногам
и по скрипучей сердцевине; шея его, подобно куску резинового шланга, посл
ушно изгибалась в хомуте, стертые, изъязвленные бока поднимались и опуск
ались, уши безжизненно свисали, и, прикрыв бледными веками злобные глаза,
он, казалось, дремал, усыпленный собственным монотонным движением. Каком
у-нибудь Гомеру хлопковых полей следовало бы сложить сагу про мула и его
роль в жизни Юга. Именно он, больше чем какой-либо иной одушевленный или н
еодушевленный предмет, благодаря полному равнодушию к окружающей жизн
и, которая сокрушала сердца мужчин, и злобной, но терпеливой озабоченнос
ти сегодняшним днем сохранил неизменную верность этой земле, когда все о
стальное дрогнуло под натиском безжалостной колесницы обстоятельств;
именно он вызволил поверженный Юг из-под железной пяты Реконструкции
Рекон
струкция Ц так в Америке называют период после завершения Гражда
нской войны (с 1865 по 1877 г.), в течение которого осуществлялась перестройка по
литической и социальной жизни в побежденных южных штатах.
] и снова преподал ему уроки гордости через смирение и мужество, чер
ез преодоление невзгод; именно он совершил почти невозможное в безнадеж
ной борьбе с неизмеримо превосходящими силами благодаря одному только
мстительному долготерпению. Ни на отца, ни на мать он не похож, сыновей и д
очерей у него нет и никогда не будет, он мстителен и терпелив (всем известн
о, что он готов покорно и терпеливо работать на вас десять лет подряд ради
удовольствия единожды лягнуть вас ногой); одинок, но не горд, самостоятел
ен, но не тщеславен, и голос его Ц это насмешка над самим собой. Отщепенец
и пария, он не имеет ни друга, ни жены, ни наложницы, ни возлюбленной; обрече
нный на безбрачие, он неуязвим, и нет для него ни столпа, ни пещеры в пустын
е; его не осаждают соблазны, не терзают сны и не утешают видения; вера, наде
жда и милосердие Ц не его удел. Мизантроп, он без всякой награды шесть дне
й в неделю работает на существо, которое он ненавидит, прикованный цепям
и к другому существу, которое он презирает, и проводит седьмой день, пиная
ногами себе подобных и получая в свою очередь пинки от них. Не понятый даж
е погонщиком-негром, существом, чьи побуждения и умственная деятельност
ь так разительно сходны с его собственными, он совершает чуждые своей пр
ироде поступки в чуждой для себя среде, и, наконец, все наследие этого крот
кого существа вместе с его душой отбирают у него и на фабрике варят из них
клей. Уродливый, неутомимый и упрямый, он недоступен уговорам, льстивым п
осулам и обещаниям; он выполняет свои однообразные скромные обязанност
и, не жалуясь и не получая в награду ничего, кроме побоев. Живого, его волок
ут по земле как предмет всеобщего презрения, умершему, ему не оказывают п
очестей, и вот, невоспетый и неоплаканный, он выбеливает свои оскверненн
ые кости среди заржавленных жестянок, битой посуды и изношенных автомоб
ильных шин на склонах пустынных холмов, не ведая о том, что плоть его возно
сится в голубизну небес в зобу у стервятников.
Когда они приближались, до них прежде всего доносился скрежет и завывани
е мельницы, а если ветер дул в их сторону Ц острый, тонкий, волнующий запа
х брожения и кипящей патоки. Баярд любил этот запах, и они подъезжали и нен
адолго останавливались, и парень, закладывая сорго в дробилку, украдкой
наблюдал за ними, пока они смотрели на терпеливого мула и на старика, скло
нившегося над бурлящим котлом. Иногда Баярд подходил к нему побеседоват
ь, а Нарцисса оставалась в автомобиле, окутанная ароматами осеннего созр
евания и их неуловимой глубокою грустью, и тогда взгляд ее задумчиво ост
анавливался на высоком, худощавом, трагически юном Баярде и сгорбленном
от старости негре, и незаметно для мужа она обволакивала его безмятежно
спокойными волнами своей привязанности.
Потом Баярд приходил и садился с ней рядом, и она касалась рукой его грубо
й одежды так легко, что он этого даже не чувствовал, и они возвращались обр
атно по заросшей дороге, окаймленной трепещущим лесом, и вот уже скоро на
д пожелтевшими акациями и дубами, огромный, простой и неизменный, возник
ал старинный белый дом, а над последней линией холмов на самом горизонте,
зрелый, словно сыр, поднимался оранжевый диск осенней луны.
Иногда они уезжали домой совсем затемно. Мельница уже не работала, и ее дл
инное неподвижное крыло пересекало освещенное отсветами костра небо. М
ул жевал жвачку в конюшне, или топтался, обнюхивая пустую кормушку, или др
емал стоя, не ведая о завтрашнем дне, а у костра мелькало множество теней.
Здесь собрались все негры Ц женщины и старики сидели на хрустящих подст
илках из сорго вокруг костра, в который кто-нибудь подбрасывал раздавле
нные стебли до тех пор, пока языки пламени бешено взмывали к верхушкам де
ревьев, золотя и без того сверкающие золотом листья; а юноши, девушки и дет
и сидели на корточках и, притихшие, словно зверюшки, молчаливо смотрели в
огонь. Иногда они начинали петь, выводя дрожащие бессловесные мелодии, в
которых жалобный минор сливался с мягкими басами в стародавнем и печаль
ном ожидании, и их сосредоточенные темные лица с неподвижно застывшими г
убами медленно склонялись к костру.
Но когда появлялись белые люди, пение умолкало, и, лежа или сидя вокруг огн
я, над которым бурлил закоптевший котел, они переговаривались прерывист
ыми журчащими высокими голосами, брызжущими грустным весельем, между те
м как в тени средь шуршащих стеблей хихикали и шептались юноши и девушки.
Кто-нибудь из них, а иногда и оба обязательно заходили в кабинет к старому
Баярду и мисс Дженни. Там теперь целыми днями топился камин, и все четверо
сидели вокруг огня Ц мисс Дженни под лампой с ежедневной бульварной га
зеткой; старый Баярд, уперев в каминную решетку ноги в домашних туфлях, в о
реоле сигарного дыма; возле его стула, беспокойно подрагивая во сне, дрем
ал его старый сеттер, быть может, заново переживая славные стойки далеко
го прошлого или еще более давние времена своей собачьей юности, когда ве
сь мир был полон запахов, горячивших кровь тощего неуклюжего щенка, а гор
дость еще не научила его сдержанности; и между ними Нарцисса и Баярд Ц На
рцисса, невозмутимо спокойная, мечтала при свете камина, а молодой Баярд
курил папиросы, угрюмый, словно посаженный на цепь пес.
Потом старый Баярд швырял в камин сигару, опускал ноги на пол, сеттер прос
ыпался, поднимал голову, хлопал глазами и так сладко зевал, что Нарцисса, г
лядя на пего, тоже никак не могла удержаться от зевоты.
Ц Ну что, Дженни?
Мисс Дженни откладывала в сторону газету и вставала.
Ц Разрешите, я схожу, Ц говорила Нарцисса.
Но мисс Дженни никогда ей этого не разрешала и вскоре возвращалась с под
носом и тремя бокалами, и тогда старый Баярд отпирал конторку, доставал г
рафин с серебряной пробкой и, словно исполняя какой-то ритуал, старатель
но готовил три порции пунша.
Однажды Баярд уговорил Нарциссу надеть его старую гимнастерку, брюки и с
апоги и пойти с ним охотиться на опоссума. Кэспи с грязным фонарем и висящ
им на плече коровьим рогом и Айсом с джутовым мешком, с топором и четырьмя
темными, рвущимися на поводках гончими ждали их у ворот, и все четверо дви
нулись к лесу, шагая меж призрачных стогов кукурузы, где Баярд каждый ден
ь вспугивал стайку куропаток.
Ц Где сегодня начнем, Кэспи? Ц спросил Баярд.
Ц На задах у дядюшки Генри. Там сидит один в винограднике за хлопковым са
раем. Блю еще вчера вечером его туда загнал.
Ц Откуда ты знаешь, что он сегодня будет там сидеть, Кэспи? Ц спросила На
рцисса.
Ц Он вернется, Ц уверенно отвечал Кэспи, Ц он и сейчас там, вылупил глаз
а на наш фонарь и уши навострил Ц есть у нас собаки или нет.
Они перелезли через забор, и Кэспи нагнулся и поставил фонарь на землю. Со
баки вертелись и дергались у него под ногами, фыркая и рыча друг на друга.
Ц Эй, Руби! Стой спокойно. Ни с места, дуреха ты этакая! Ц покрикивал он, сп
уская собак с поводков.
Собаки, подвывая, дергали за сворки, и в глазах у них, словно рябь на воде, ме
рцали яркие отсветы фонаря. Потом они мгновенно и беззвучно растворилис
ь в темноте.
Ц Не трогайте их, пускай посмотрят, есть он там или нет, Ц сказал Кэспи.
Из тьмы на высокой ноте трижды протявкала собака.
Ц Это тот молодой щенок. Он просто так, голос подает. Ничего он еще не учуя
л.
Высоко в подернутом дымкою небе плавали тусклые звезды; воздух еще не ос
тыл, и земля была теплой на ощупь. Ровный свет фонаря очертил вокруг них ак
куратный круглый оазис, и весь мир Ц чаша, полная смутно мерцающей мглы п
од бескрайним сводом косматых звезд, Ц казалось, имел только одно измер
енье. Фонарь коптил, испуская пахучие струи тепла. Кэспи поднял его с земл
и, прикрутил фитиль и снова поставил у ног. Из темноты донесся какой-то гу
лкий, сердитый и низкий звук.
Ц Это он, Ц проговорил Айсом.
Ц Да, это Руби, Ц согласился Кэспи, поднимая фонарь. Ц Она его учуяла.
Молодой пес снова затявкал, отчаянно и истерично, потом опять послышался
ровный и низкий вой. Нарцисса взяла Баярда под руку.
Ц Не торопитесь, Ц сказал ей Кэспи. Ц Они его еще не загнали. Давай, пес!
Ц Молодая собака перестала лаять, но другая время от времени все еще тяв
кала на одной резкой ноте. Ц Давай, пес!
Спотыкаясь в бороздах, они пошли за раскачивающимся фонарем Кэспи, и тем
ноту внезапно прорезал короткий отрывистый вой Ц звуча на четырех нота
х, он нарастал в неистовом крещендо.
Ц Теперь они его загнали, Ц сказал Айсом.
Ц Точно, Ц согласился Кэспи. Ц Пошли. Держи его, пес!
Нарцисса вцепилась в руку Баярда, и они побежали по сырой траве, перескоч
или еще через какой-то забор и понеслись дальше, в заросли деревьев. Впере
ди во тьме засверкали чьи-то глаза, снова раздался дружный лай, прерываем
ый отчаянным визгом, в полутьме заметались тени, и вокруг них запрыгали с
обаки.
Ц Он там, наверху, Ц сказал Кэспи. Ц Старый Блю его видит.
Ц Там с ними еще пес дядюшки Генри, Ц заметил Айсом.
Кэспи крякнул.
Ц Так я и знал. У него уже нет сил гоняться за опоссумом, но пусть только др
угая собака загонит его на дерево Ц и он уж тут как тут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
гляд на депутацию, потом на Саймона. Ц В следующий раз, когда ты украдешь
деньги и придешь просить, чтоб я их заплатил, я велю тебя арестовать и само
лично отдам тебя под суд. Выведи отсюда этих черномазых!
Депутация дружно двинулась было с места, но проповедник повелительным ж
естом ее остановил и еще раз посмотрел на Саймона.
Ц Дьякон Строзер, Ц провозгласил он, Ц в качестве посвященного в духо
вный сан пастыря бывшей первой баптистской церкви и вновь призванного п
астыря имеющей быть построенной второй баптистской церкви, а также пред
седателя сего комитета, я восстанавливаю вас в должности дьякона вышеоз
наченной имеющей быть построенной второй баптистской церкви. Аминь. Пол
ковник Сарторис и милостивая государыня, доброго здоровья.
И с этими словами он повернулся и увел свой комитет со сцены.
Ц Слава богу, мы теперь можем выкинуть все это из головы, Ц сказал Саймо
н и, удовлетворенно кряхтя, опустился на верхнюю ступеньку веранды.
Ц Запомни, что я тебе сказал, Ц угрожающим тоном проговорил старый Баяр
д. Ц Еще один раз…
Но Саймон уже поворачивал голову в ту сторону, куда проследовал церковны
й совет.
Ц Смотрите, Ц сказал он. Ц Чего же им теперь-то надо?
Оказалось, что члены комитета вернулись и робко выглядывают из-за угла.
Ц Ну, чего вам еще? Ц вопросил старый Баярд. Они снова попытались вытолк
нуть вперед брата Мура, но он на сей раз одержал над ними верх. Наконец заг
оворил сам проповедник:
Ц Вы забыли сорок центов, белый человек.
Ц Что?!
Ц Он говорит, что вы должны им еще сорок центов! Ц прокричал Саймон.
Старый Баярд в ярости завопил, мисс Дженни зажала руками уши, а члены коми
тета в почтительном ужасе, вращая глазами, слушали, как старый Баярд, взмы
в на недосягаемую высоту, обрушился оттуда на Саймона.
Ц Отдай им эти сорок центов и убери их отсюда! Ц кричал он. Ц А если ты ещ
е раз посмеешь привести их сюда, я всю вашу шайку кнутом разгоню!
Ц Господи Боже мой, полковник, вы же сами знаете, что у меня никаких сорок
а центов нету. Неужели они не могут обойтись без них, раз уж им все остальн
ое отдали?
Ц Неправда, они у тебя есть, Ц сказала мисс Дженни. Ц Вчера я заказала т
ебе башмаки, и у тебя осталось полдоллара.
Саймон с обидой и изумлением па нее взглянул.
Ц Отдай им деньги, Ц приказал старый Баярд. Саймон медленно сунул руку
в карман, вытащил полдоллара и стал медленно вертеть монету на ладони.
Ц А вдруг эти деньги мне понадобятся, полковник? Ц возразил он. Ц Уж их-
то они могли бы мне оставить Ц Отдай им деньги! По-моему, ты можешь уплати
ть хотя бы эти сорок центов! Ц проревел старый Баярд.
Саймон нехотя поднялся, и проповедник подошел к нему.
Ц А где же десять центов сдачи? Ц спросил Саймон и не расставался со сво
ей монетой до тех пор, пока ему не вручили два пятицентовика. После этого к
омитет удалился.
Ц Ну, а теперь говори, куда ты девал эти деньги, Ц сказал старый Баярд.
Ц Дело было так, сэр, Ц с готовностью начал Саймон. Ц Я отдал эти деньги
взаймы.
Мисс Дженни встала.
Ц О господи, опять все сначала! Ц проговорила она, уходя.
Сидя у освещенного солнцем окна своей комнаты, она еще долго слышала, как
в дремотном воскресном воздухе то поднимался, то снова затихал яростный
рев старого Баярда и мягкий вкрадчивый голос Саймона.
В саду оставалась еще одна роза, одна-единственная роза. Она продолжала ц
вести в эти безотрадные дни позднего лета, и хотя виргинская хурма давно
уже вывесила свои миниатюрные солнца на ветвях, с которых фестонами свис
али гусеницы, между тем как нисса, клен и гикори уже две недели красовалис
ь в золотисто-алом уборе, хотя мороз уже дважды обводил своим белым каран
дашом травинки, среди которых, подобно восьмидесятилетним старцам, сиде
ли на корточках деды кузнечиков, а солнечные полдни благоухали сассафра
сом, она все еще цвела Ц перезрелая, величественно яркая, как угасающая б
утафорская звезда. Эти дни мисс Дженни работала в саду, надев теплый свит
ер, и в ее запачканной землею перчатке поблескивал садовый совок.
Ц Эта роза похожа на некоторых моих знакомых женщин, Ц сказала она. Ц О
на просто не умеет элегантно сдать свои позиции и сделаться бабушкой.
Ц Пусть она до конца использует лето, Ц сказала Нарцисса. На ней было те
мное шерстяное платье, она тоже держала в руках совок и безмятежно плела
сь вслед за порывистой, нетерпеливо ворчащей мисс Дженни, не делая ровно
ничего. Меньше, чем ничего, меньше, чем даже Айсом, потому что она деморали
зовала Айсома, который тотчас же молча присягнул на верность бездеятель
ному левому крылу. Ц Она тоже имеет право на лето.
Ц Некоторым людям невдомек, что их лету пришел конец, Ц отозвалась мисс
Дженни. Ц Бабье лето не оправдание для старческого слабоумия.
Ц Но ведь это еще не старость.
Ц Возможно. Когда-нибудь ты сама убедишься.
Ц Ах, когда-нибудь. Я пока еще не совсем готова стать бабушкой.
Ц Однако ты уже на верном пути. Ц Мисс Дженни осторожным и умелым движе
нием выкопала совком луковицу тюльпана, очистила корни от налипших комк
ов земли и продолжала: Ц Баярдов у нас в роду было более чем достаточно. П
ожалуй, на этот раз можно назвать его Джоном.
Ц Вы так думаете?
Ц Да, Ц сказала мисс Дженни. Ц Мы назовем его Джоном. Эй, Айсом!
Хлопкоочистительная фабрика работала уже целый месяц, загруженная хло
пком с полей Сарторисов, а также плантаторов с другого конца долины и раз
бросанных по склонам холмов участков мелких издольщиков. Свою землю Сар
торисы сдавали в аренду за долю урожая. Большинство арендаторов уже собр
али хлопок и позднюю кукурузу; и вечерами, когда безветренный воздух баб
ьего лета был напоен острой, как запах осеннего дыма, древней печалью, Бая
рд с Нарциссой ездили на опушку леса к ручью, куда негры свозили сорго и гд
е они совместно гнали из него свой общий запас патоки на зиму. Один из негр
ов Ц своего рода патриарх среди арендаторов Ц владел мельницей и мулом
, который приводил в движение мельницу. Этот негр перемалывал сорго и наб
людал за варкой сока, взимая в свою пользу десятую часть, и, приезжая туда,
Баярд с Нарциссой всякий раз видели, как мул медленно и терпеливо тащитс
я по кругу, с хрустом давя ногами пересохшую сердцевину стеблей, а один из
внуков патриарха закладывает их в дробилку.
Мул все ходил и ходил по кругу, осторожно ступая узкими, как у оленя, ногам
и по скрипучей сердцевине; шея его, подобно куску резинового шланга, посл
ушно изгибалась в хомуте, стертые, изъязвленные бока поднимались и опуск
ались, уши безжизненно свисали, и, прикрыв бледными веками злобные глаза,
он, казалось, дремал, усыпленный собственным монотонным движением. Каком
у-нибудь Гомеру хлопковых полей следовало бы сложить сагу про мула и его
роль в жизни Юга. Именно он, больше чем какой-либо иной одушевленный или н
еодушевленный предмет, благодаря полному равнодушию к окружающей жизн
и, которая сокрушала сердца мужчин, и злобной, но терпеливой озабоченнос
ти сегодняшним днем сохранил неизменную верность этой земле, когда все о
стальное дрогнуло под натиском безжалостной колесницы обстоятельств;
именно он вызволил поверженный Юг из-под железной пяты Реконструкции
Рекон
струкция Ц так в Америке называют период после завершения Гражда
нской войны (с 1865 по 1877 г.), в течение которого осуществлялась перестройка по
литической и социальной жизни в побежденных южных штатах.
] и снова преподал ему уроки гордости через смирение и мужество, чер
ез преодоление невзгод; именно он совершил почти невозможное в безнадеж
ной борьбе с неизмеримо превосходящими силами благодаря одному только
мстительному долготерпению. Ни на отца, ни на мать он не похож, сыновей и д
очерей у него нет и никогда не будет, он мстителен и терпелив (всем известн
о, что он готов покорно и терпеливо работать на вас десять лет подряд ради
удовольствия единожды лягнуть вас ногой); одинок, но не горд, самостоятел
ен, но не тщеславен, и голос его Ц это насмешка над самим собой. Отщепенец
и пария, он не имеет ни друга, ни жены, ни наложницы, ни возлюбленной; обрече
нный на безбрачие, он неуязвим, и нет для него ни столпа, ни пещеры в пустын
е; его не осаждают соблазны, не терзают сны и не утешают видения; вера, наде
жда и милосердие Ц не его удел. Мизантроп, он без всякой награды шесть дне
й в неделю работает на существо, которое он ненавидит, прикованный цепям
и к другому существу, которое он презирает, и проводит седьмой день, пиная
ногами себе подобных и получая в свою очередь пинки от них. Не понятый даж
е погонщиком-негром, существом, чьи побуждения и умственная деятельност
ь так разительно сходны с его собственными, он совершает чуждые своей пр
ироде поступки в чуждой для себя среде, и, наконец, все наследие этого крот
кого существа вместе с его душой отбирают у него и на фабрике варят из них
клей. Уродливый, неутомимый и упрямый, он недоступен уговорам, льстивым п
осулам и обещаниям; он выполняет свои однообразные скромные обязанност
и, не жалуясь и не получая в награду ничего, кроме побоев. Живого, его волок
ут по земле как предмет всеобщего презрения, умершему, ему не оказывают п
очестей, и вот, невоспетый и неоплаканный, он выбеливает свои оскверненн
ые кости среди заржавленных жестянок, битой посуды и изношенных автомоб
ильных шин на склонах пустынных холмов, не ведая о том, что плоть его возно
сится в голубизну небес в зобу у стервятников.
Когда они приближались, до них прежде всего доносился скрежет и завывани
е мельницы, а если ветер дул в их сторону Ц острый, тонкий, волнующий запа
х брожения и кипящей патоки. Баярд любил этот запах, и они подъезжали и нен
адолго останавливались, и парень, закладывая сорго в дробилку, украдкой
наблюдал за ними, пока они смотрели на терпеливого мула и на старика, скло
нившегося над бурлящим котлом. Иногда Баярд подходил к нему побеседоват
ь, а Нарцисса оставалась в автомобиле, окутанная ароматами осеннего созр
евания и их неуловимой глубокою грустью, и тогда взгляд ее задумчиво ост
анавливался на высоком, худощавом, трагически юном Баярде и сгорбленном
от старости негре, и незаметно для мужа она обволакивала его безмятежно
спокойными волнами своей привязанности.
Потом Баярд приходил и садился с ней рядом, и она касалась рукой его грубо
й одежды так легко, что он этого даже не чувствовал, и они возвращались обр
атно по заросшей дороге, окаймленной трепещущим лесом, и вот уже скоро на
д пожелтевшими акациями и дубами, огромный, простой и неизменный, возник
ал старинный белый дом, а над последней линией холмов на самом горизонте,
зрелый, словно сыр, поднимался оранжевый диск осенней луны.
Иногда они уезжали домой совсем затемно. Мельница уже не работала, и ее дл
инное неподвижное крыло пересекало освещенное отсветами костра небо. М
ул жевал жвачку в конюшне, или топтался, обнюхивая пустую кормушку, или др
емал стоя, не ведая о завтрашнем дне, а у костра мелькало множество теней.
Здесь собрались все негры Ц женщины и старики сидели на хрустящих подст
илках из сорго вокруг костра, в который кто-нибудь подбрасывал раздавле
нные стебли до тех пор, пока языки пламени бешено взмывали к верхушкам де
ревьев, золотя и без того сверкающие золотом листья; а юноши, девушки и дет
и сидели на корточках и, притихшие, словно зверюшки, молчаливо смотрели в
огонь. Иногда они начинали петь, выводя дрожащие бессловесные мелодии, в
которых жалобный минор сливался с мягкими басами в стародавнем и печаль
ном ожидании, и их сосредоточенные темные лица с неподвижно застывшими г
убами медленно склонялись к костру.
Но когда появлялись белые люди, пение умолкало, и, лежа или сидя вокруг огн
я, над которым бурлил закоптевший котел, они переговаривались прерывист
ыми журчащими высокими голосами, брызжущими грустным весельем, между те
м как в тени средь шуршащих стеблей хихикали и шептались юноши и девушки.
Кто-нибудь из них, а иногда и оба обязательно заходили в кабинет к старому
Баярду и мисс Дженни. Там теперь целыми днями топился камин, и все четверо
сидели вокруг огня Ц мисс Дженни под лампой с ежедневной бульварной га
зеткой; старый Баярд, уперев в каминную решетку ноги в домашних туфлях, в о
реоле сигарного дыма; возле его стула, беспокойно подрагивая во сне, дрем
ал его старый сеттер, быть может, заново переживая славные стойки далеко
го прошлого или еще более давние времена своей собачьей юности, когда ве
сь мир был полон запахов, горячивших кровь тощего неуклюжего щенка, а гор
дость еще не научила его сдержанности; и между ними Нарцисса и Баярд Ц На
рцисса, невозмутимо спокойная, мечтала при свете камина, а молодой Баярд
курил папиросы, угрюмый, словно посаженный на цепь пес.
Потом старый Баярд швырял в камин сигару, опускал ноги на пол, сеттер прос
ыпался, поднимал голову, хлопал глазами и так сладко зевал, что Нарцисса, г
лядя на пего, тоже никак не могла удержаться от зевоты.
Ц Ну что, Дженни?
Мисс Дженни откладывала в сторону газету и вставала.
Ц Разрешите, я схожу, Ц говорила Нарцисса.
Но мисс Дженни никогда ей этого не разрешала и вскоре возвращалась с под
носом и тремя бокалами, и тогда старый Баярд отпирал конторку, доставал г
рафин с серебряной пробкой и, словно исполняя какой-то ритуал, старатель
но готовил три порции пунша.
Однажды Баярд уговорил Нарциссу надеть его старую гимнастерку, брюки и с
апоги и пойти с ним охотиться на опоссума. Кэспи с грязным фонарем и висящ
им на плече коровьим рогом и Айсом с джутовым мешком, с топором и четырьмя
темными, рвущимися на поводках гончими ждали их у ворот, и все четверо дви
нулись к лесу, шагая меж призрачных стогов кукурузы, где Баярд каждый ден
ь вспугивал стайку куропаток.
Ц Где сегодня начнем, Кэспи? Ц спросил Баярд.
Ц На задах у дядюшки Генри. Там сидит один в винограднике за хлопковым са
раем. Блю еще вчера вечером его туда загнал.
Ц Откуда ты знаешь, что он сегодня будет там сидеть, Кэспи? Ц спросила На
рцисса.
Ц Он вернется, Ц уверенно отвечал Кэспи, Ц он и сейчас там, вылупил глаз
а на наш фонарь и уши навострил Ц есть у нас собаки или нет.
Они перелезли через забор, и Кэспи нагнулся и поставил фонарь на землю. Со
баки вертелись и дергались у него под ногами, фыркая и рыча друг на друга.
Ц Эй, Руби! Стой спокойно. Ни с места, дуреха ты этакая! Ц покрикивал он, сп
уская собак с поводков.
Собаки, подвывая, дергали за сворки, и в глазах у них, словно рябь на воде, ме
рцали яркие отсветы фонаря. Потом они мгновенно и беззвучно растворилис
ь в темноте.
Ц Не трогайте их, пускай посмотрят, есть он там или нет, Ц сказал Кэспи.
Из тьмы на высокой ноте трижды протявкала собака.
Ц Это тот молодой щенок. Он просто так, голос подает. Ничего он еще не учуя
л.
Высоко в подернутом дымкою небе плавали тусклые звезды; воздух еще не ос
тыл, и земля была теплой на ощупь. Ровный свет фонаря очертил вокруг них ак
куратный круглый оазис, и весь мир Ц чаша, полная смутно мерцающей мглы п
од бескрайним сводом косматых звезд, Ц казалось, имел только одно измер
енье. Фонарь коптил, испуская пахучие струи тепла. Кэспи поднял его с земл
и, прикрутил фитиль и снова поставил у ног. Из темноты донесся какой-то гу
лкий, сердитый и низкий звук.
Ц Это он, Ц проговорил Айсом.
Ц Да, это Руби, Ц согласился Кэспи, поднимая фонарь. Ц Она его учуяла.
Молодой пес снова затявкал, отчаянно и истерично, потом опять послышался
ровный и низкий вой. Нарцисса взяла Баярда под руку.
Ц Не торопитесь, Ц сказал ей Кэспи. Ц Они его еще не загнали. Давай, пес!
Ц Молодая собака перестала лаять, но другая время от времени все еще тяв
кала на одной резкой ноте. Ц Давай, пес!
Спотыкаясь в бороздах, они пошли за раскачивающимся фонарем Кэспи, и тем
ноту внезапно прорезал короткий отрывистый вой Ц звуча на четырех нота
х, он нарастал в неистовом крещендо.
Ц Теперь они его загнали, Ц сказал Айсом.
Ц Точно, Ц согласился Кэспи. Ц Пошли. Держи его, пес!
Нарцисса вцепилась в руку Баярда, и они побежали по сырой траве, перескоч
или еще через какой-то забор и понеслись дальше, в заросли деревьев. Впере
ди во тьме засверкали чьи-то глаза, снова раздался дружный лай, прерываем
ый отчаянным визгом, в полутьме заметались тени, и вокруг них запрыгали с
обаки.
Ц Он там, наверху, Ц сказал Кэспи. Ц Старый Блю его видит.
Ц Там с ними еще пес дядюшки Генри, Ц заметил Айсом.
Кэспи крякнул.
Ц Так я и знал. У него уже нет сил гоняться за опоссумом, но пусть только др
угая собака загонит его на дерево Ц и он уж тут как тут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41