Конечно, даже очень
живая психическая деятельность может остаться без внешних проявлений, но все
же вероятнее, что крепкий, сон не сопровождается сновидениями; ведь на самом
деле, способность реагировать на сильные раздражения движениями остается
у спящего, а между тем при внезапном пробуждении от глубокого сна человек
не сохраняет ни малейшего воспоминания о прошедших грезах. Немецкий фи-
зиолог Вейганд, вообще видящий очень много снов и легко их запоминающий,
позволил сделать над собою ряд опытов в этом направлении. Оказалось, что при
внезапном пробуждении от крепкого сна он решительно не мог припомнить ника-
кого сновидения. Несколько лет тому назад один молодой психолог Герваген
разослал вопросные листы касательно этого предмета и получил около 400 отве-
тов от лиц, принадлежащих главным образом к немецкому учебному персоналу,
что позволяет относиться с известным доверием к этим показаниям. Из этого
материала Герваген сделал несколько выводов, из которых для нас интересны
следующие:
Чем слабее сон, тем больше сновидений.
Сон женщин в среднем отличается большей чуткостью, а потому женщины
видят больше сновидений.
Ясность сновидений также больше у женщин и вообще у лиц, которые видят
их больше.
Чем чаще человека посещают сновидения, тем лучше он их запоминает,
Итак, чем слабее сон, тем сновидения чаще и живее. Если это верно, то оно
должно быть верно и для одного человека, т. е. можно предположить, что снови-
дения по преимуществу возникают во время легкого сна, т. е. вечером при засы-
пании и под утро, перед пробуждением, а глубокий сон не сопровождается виде-
ниями.
299
Затем возникает другой вопрос, могут ли быть без сновидений также и п<
риоды легкого сна, бывающие, как показывает рис. 124, у всякого человека? Мне
гие люди утверждают, что они никогда не видят снов. Но это сомнительно, так ка
мы видели, что отсутствие воспоминаний не доказывает фактического orcyi
ствия сновидений. Почти все психологи, близко занимавшиеся этим aonpocoN
согласны, что при воспоминании сновидений играет большую роль упражнени
и интерес к делу.
Я это испытал на себе. Однажды, во время каникул, когда я занялся этим вопросом, то сначал.
мне казалось, как будто я совсем ничего не вижу во сне. Тогда я поставил себе за правило каждо*
утро при пробуждении немедленно обратить внимание на сновидения предшествующей ночи. И ока-
залось, что они, по-видимому, бывают ежедневно. Иногда я помнил самый сон, иногда же только
сохранял воспоминание о том, что я что-то видел во сне. Все, что я помнил, я немедленно записывал,
и этим путем мне удалось даже установить известную связь между сновидениями и бодрствующим
состоянием сознания. Эту удачу я приписываю, главным образом, тому, что во время каникул мне
больше нечего было делать и не о чем думать. Когда после каникул я принялся за свои занятия и
пришлось думать о многом другом, то воспоминания о сновидениях исчезли, потому что немедленно
после пробуждения мои мысли обращались на другие предметы. Однако и теперь часто бывает,
что какое-нибудь одно слово или обстоятельство в течение дня вызывает во мне воспоминание о сно-
видении, которого утром я вовсе не помнил. Вообще я пришел к следующим выводам, согласным
с наблюдением других лиц, занимавшихся этим вопросом, и которые я считаю вероятными:
Сновидения бывают всегда во время легкого сна, непосредственно предшест-
вующего пробуждению, но мы не всегда их помним, если немедленно по пробужде-
нии не направим на это своего внимания, а будем развлечены посторонними мыс-
лями, Такое заключение делает понятным еще один факт, установленный Герва-
геном, заметившим, что сон с возрастом теряет крепость, а между тем сновидения
становятся реже. Это кажущееся противоречие с предыдущим объясняется тем,
что у людей зрелого возраста сновидения легче забываются, так как немедленно
после пробуждения внимание обращается на предстоящую работу и заботы дня.
Вообще же количество сновидений у молодых и у взрослых, вероятно, одинаково.
Против опытов Вейганда, которыми он хотел доказать отсутствие сновидений
при крепком сне (внезапное пробуждение, отсутствие воспоминаний), можно бы
возразить, что в данном случае мы имеем просто пример забывчивости. Когда
человек пробуждается от глубокого сна, то внимание его невольно обращается
на разбудившее его явление; вместе с этим исчезает и возможность вспомнить
сновидение. Однако дело обстоит несколько иначе, когда опыты были несколько
раз произведены психологом; в первый раз он мог быть смущен, но, вероятно,
у него скоро установилась привычка немедленно после пробуждения сосредото-
чивать свое внимание на сновидениях. В конце концов, можно считать, что Вей-
ганд своими опытами доказал, что даже люди, много и часто посещаемые гре-
зами, во время глубокого сна их не имеют.
ОБЩИЕ ХАРАКТЕРНЫЕ СВОЙСТВА
СНОВИДЕНИЙ
Прежде чем перейти к изложению причин сновидений, постараемся уяснить
себе их общий характер. Может быть, покажется довольно бесцельным пред-
приятием искать общие черты такого заведомо запутанного и, по-видимому,
не подчиненного никаким законам явления. Еще полвека тому назад психологи
называли сновидение <полярной противопол?жностью> бодрствующего сознания,
желая этим сказать, что они совершенно независимы от законов, обязательных
для бодрствующего состояния. Однако это неверно. Своими крупными успехами
в последнее время психология обязана в особенности признанию того, что одни
и те же законы управляют сознанием в нормальном деятельном состоянии и во
всех, по-видимому даже значительно отступающих, случаях. Только таким путем
подведения ненормальных состояний под точку зрения общих законов удалось
выяснить их сущность и в свою очередь получить новые важные указания на про-
300
цессы нормальной сознательной жизни. Поэтому и сновидения могут быть вы-
яснены лишь тогда, если считать их подчиненными общим психологическим зако-
нам. Что это так и есть, доказывается прежде всего уже тем, что нет резкой гра-
ницы между сном и бодрствованием. Если закрыть глаза и позволить мыслям
бесцельно бродить во все стороны и переходить с предмета на предмет, то мы
получим состояние по своей бессвязности и неустойчивости весьма сходное со
сновидением. Такой ход мышления отличается от обычного тем, что внимание
не сосредоточивается на представлениях, имеющих определенную цель. Быстрая
смена последних еще более способствует ослаблению внимания, уменьшая одно-
временно впечатлительность к внешним явлениям, т. е. <отдаляя предел раздра-
жения>. Если такое состояние не будет прервано усилием воли, то оно очень
легко переходит в настоящий сон. Таким образом, превращение правильного и
плавного течения мышления в необузданный поток грез совершается постепенно,
чем и доказывается, что сон отличается от бодрствования не сущностью своей,
а только низшею степенью функционирования внимания. Приняв в расчет этот
факт, можно из него вывести все характерные черты сновидений.
При нормальном ходе мышления во время бодрствования, мы наблюдаем два
взаимопереплетающихся психических процесса: течение представлений по зако-
нам ассоциации и работу внимания. Каждое представление вызывает ряд других,
с которыми оно раньше было связано. Внимание из всего этого ряда разнород-
ных представлений останавливается на тех только, которые более всего подходят
к определенной цели, а остальные исчезают из поля сознания. Выделенные таким
образом представления путем ассоциации вызывают ряд других (вторичных),
из которых опять внимание выбирает те, которые, по-видимому, более соответ-
ствуют данной цели и т. д. до конца процесса. Таким образом, материал для мы-
шления доставляется ассоциациями представлений, а выбор и фиксация их про-
изводится работою внимания. Если же деятельность внимания ослабеет, или
совсем прекратится и перестанет управлять последовательностью представлений,
как это бывает во сне, то появление и исчезновение представлений будет проис-
ходить исключительно по законам ассоциации.
Для лучшего объяснения сказанного, я расскажу один из наиболее характерных моих снов. Мне
снилось, что я сижу в вагоне с одним моим родственником, который мне рассказывает о велосипед-
ной гонке, где он присутствовал, причем один из гонщиков был ранен. Тотчас мне представился
велосипедист, входящий со своею машиною в омнибус; при этом он ее уронил и ранил себе ногу.
Все присутствующие думали, что нога сломана, но упавший легко вскочил и пошел своей дорогой.
Потом вдруг мы очутились за обедом с д-ром К., который страшно на меня сердился за то, что я взял
несколько луковиц, которые он очень любил, а я терпеть не мог, и только в рассеянности положил
себе на тарелку. Здесь я проснулся. Конечно, такой сон со стороны может показаться сплошной чепу-
хой, но для меня он весь построен на ассоциациях представлений. Историю с раненым велосипеди-
стом я накануне сквозь сон слышал в вагоне, и при этом мне вспомнился случай, виденный мною
несколько недель назад, когда велосипедист хотел влезть в экипаж и при этом уронил свою машину,
так что колесо упало ему на ногу, впрочем без всякого вреда и для него и для велосипеда. Картина
быстро излеченной ноги вызвала представление о враче К., прославившемся своими излечениями
ног и действительно большого любителя лука. Таким образом, одно представление вызвало другие,
находившиеся с ним в какой-нибудь связи; из этого видно, что путаница, видимая во сне, является
естественным следствием того, что большая часть представлений в течение времени образует самые
разнообразные ассоциации.
Итак, мы видим, что капризный ход сновидений состоит из ряда представле-
ний, управляемых исключительно законом ассоциации и не контролируемых дея-
тельностью внимания. Но тут привходит еще другое обстоятельство, именно то,
что вследствие ослабления внимания, вся сумма внутренних ощущений организма,
из которых слагается наше <я>, также перестает доходить до сознания; поэтому и
самосознание в глубоком сне тоже исчезает. Спящий совершенно не ощущает
своего положения, а видит самого себя в разных условиях, действующим точно
постороннее лицо. При более легком сне, однако, эти внутренние процессы не
остаются вполне бесследными и могут даже видоизменять картины снов.
Мне, напр., однажды снилось, что я стою на берегу очень крутой пропасти, и не могу удалиться
от края, потому что толпа людей постоянно преграждает мне дорогу. После многих неудавшихся
301
попыток спуститься, я проснулся и увидел, что лежу в самом неестественном положении, ногами
вверх. Вероятно, такое неловкое состояние вызвало представление о неустойчивом равновесии и было
причиною описанного сна.
Перед пробуждением нередко бывает, что положение, занятое телом, ощуща-
ется в сознании, а между тем воображаемое <я> ощущает себя в совершенно
другом положении. Таким образом, это последнее обстоятельство, естественно,
служило источником многочисленных суеверных представлений.
Что касается продолжительности сновидений, то все исследователи согласны,
что даже при самых, по-видимому, длинных и содержательных снах она редко
превышает несколько минут, многие сновидения бывают даже гораздо короче.
Я имел случай убедиться, что время в пять секунд было достаточно для длинного сна; нередко
даже бывает, что весь сон вызывается тем самым раздражением, которое ведет к пробуждению.
Я знаю много рассказов в этом роде, приведу следующий: один землевладелец заснул во время вечер-
него чтения в постели. Во сне он увидел, что в дверь крадется бандит, направляет на него .ружье и
стреляет. Одновременно с этим взрывается лампа, стоявшая около его кровати и горящий керосин
разливается по полу. Очевидно, выстрел был не что иное, как звук взрыва лампы; в эту ничтожную
долю секунды он успел, увидавши целый сон, проснуться и заметить происшествие с лампой. Раде-
шток передает сон, рассказанный ему одним французом, по имени Мошар: <я лежал больной в посте-
ли, мать моя сидела около меня. Мне казалось, что мы живем во время великой революции; я видел
кровавые сцены и был приведен в заседание революционного трибунала. Я увидел Робеспьера,
Марата, Фукье-Тенвиля и других известных деятелей революции; я спорил с ними и, наконец, после
ряда приключений, которых я уже не могу ясно припомнить, услышал свой смертный приговор. Затем
я видел толпу с высоты роковой тележки, взошел на эшафот и палач привязал меня: топор упал и я
почувствовал как голова моя отделилась от шеи. В этот момент я проснулся в страшном ужасе
и увидал, что одна из перекладин полога упала и ударила меня как раз по шее. Мать уверяла,
что я проснулся сейчас же после падения перекладины>. Здесь очевидно удар вызвал весь сон,
который должен был поместиться в коротком периоде нескольких секунд между падением и про-
буждением.
Таким образом, мы считаем себя в праве сказать, что внешнее раздражение
может вызвать одновременно и сновидение и пробуждение. Но каким образом это
возможно? Здесь очевидно являются два вопроса: во-первых, как может одно
и то же раздражение и вызвать сновидение и прекратить его, служа для него и
исходной точкой и окончанием, во-вторых, как длинный ряд представлений может
поместиться в короткое время между наступлением раздражения и пробужде-
нием? Для разрешения этих вопросов нам придется познакомиться еще с не-
сколькими интересными фактами.
Прежде всего известно, что ощущение, для того чтобы достигнуть сознания,
должно употребить некоторое время. Идя, напр., задумавшись по улице, я могу
пройти мимо человека очень хорошо мне знакомого, которого я ясно увижу, но
только через несколько шагов соображу, что это знакомый мне человек. Так как
внимание было обращено на другие предметы, то я получаю лишь общее пред-
ставление о человеке и только, направив внимание на это представление, узнаю
самое лицо. Вероятно, то же самое происходит и во сне, когда внимание не обра-
щено ча другие предметы, но вовсе не функционирует. Внешнее раздражение
вызывает с нерва только неясные ощущения, которые по законам ассоциации
влекут за собою целый ряд представлений, сознаваемых нами как сновидения.
Если раздражение было достаточно сильно, то оно в конце концов возбуждает
деятельность сознания и причиняет пробуждение в тот момент, когда внимание
окончательно остановилось на чем-нибудь. Так, во сне Мошара первое неясное
ощущение удара вызывает смутное представление о казни, и путем ассоциации
все сцены революции. В момент, когда первоначальное ощущение, дойдя с доста-
точной силой до сознания и сделавшись яснее, привлекло на себя внимание, полу-
чается заключительная картина сновидения: падение топора, и человек просыпа-
ется. Таким образом, подобные явления, где одно и то же внешнее раздражение
оказывается одновременно и началом и концом сна, объясняются тем, что между
неясным первым ощущением и моментом концентрирования внимания, что вызы-
вает пробуждение, проходит некоторый период времени, в который и укладыва-
ется все сновидение. Продолжительность этого времени, конечно, различна,
302
смотря по глубине сна и силе раздражения, но, во всяком случае, она не более
нескольких секунд.
Как же, однако, длинное сновидение укладывается в такое короткое время?
Дело в том, что у всех нормальных людей, о которых только здесь пока и идет
речь, сновидения состоят почти исключительно из зрительных образов. Все, что
происходит во сне, тянется как бы в виде ряда картин перед нашими глазами,
хотя, впрочем, нередко бывают и звуковые представления в форме разговора
и т. д. Картины, воспроизводящие ряд сцен, сгруппированных вокруг одного
какого-нибудь главного события, согласно законам ассоциации представлений,
бесконечной цепью тянутся перед глазами, так как внимание отсутствует и не
может остановиться на какой-нибудь одной. Психофизические измерения дока-
зали, что для вызова тесно ассоциированных представлений нужна всего 1/3 доля
секунды, следовательно, в течение немногих секунд перед сознанием могут пройти
около дюжины образов, что совершенно достаточно для длинного сновидения.
Описанный сон состоит из нескольких сцен суда, уличного шума, эшафота и т. д.,
наконец заключительной картины, и для обозрения всего этого вполне достаточно
нескольких секунд. Таким образом, это сновидение и другие ему подобные не за-
ключают в себе ничего необъяснимого с точки зрения современной психологии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
живая психическая деятельность может остаться без внешних проявлений, но все
же вероятнее, что крепкий, сон не сопровождается сновидениями; ведь на самом
деле, способность реагировать на сильные раздражения движениями остается
у спящего, а между тем при внезапном пробуждении от глубокого сна человек
не сохраняет ни малейшего воспоминания о прошедших грезах. Немецкий фи-
зиолог Вейганд, вообще видящий очень много снов и легко их запоминающий,
позволил сделать над собою ряд опытов в этом направлении. Оказалось, что при
внезапном пробуждении от крепкого сна он решительно не мог припомнить ника-
кого сновидения. Несколько лет тому назад один молодой психолог Герваген
разослал вопросные листы касательно этого предмета и получил около 400 отве-
тов от лиц, принадлежащих главным образом к немецкому учебному персоналу,
что позволяет относиться с известным доверием к этим показаниям. Из этого
материала Герваген сделал несколько выводов, из которых для нас интересны
следующие:
Чем слабее сон, тем больше сновидений.
Сон женщин в среднем отличается большей чуткостью, а потому женщины
видят больше сновидений.
Ясность сновидений также больше у женщин и вообще у лиц, которые видят
их больше.
Чем чаще человека посещают сновидения, тем лучше он их запоминает,
Итак, чем слабее сон, тем сновидения чаще и живее. Если это верно, то оно
должно быть верно и для одного человека, т. е. можно предположить, что снови-
дения по преимуществу возникают во время легкого сна, т. е. вечером при засы-
пании и под утро, перед пробуждением, а глубокий сон не сопровождается виде-
ниями.
299
Затем возникает другой вопрос, могут ли быть без сновидений также и п<
риоды легкого сна, бывающие, как показывает рис. 124, у всякого человека? Мне
гие люди утверждают, что они никогда не видят снов. Но это сомнительно, так ка
мы видели, что отсутствие воспоминаний не доказывает фактического orcyi
ствия сновидений. Почти все психологи, близко занимавшиеся этим aonpocoN
согласны, что при воспоминании сновидений играет большую роль упражнени
и интерес к делу.
Я это испытал на себе. Однажды, во время каникул, когда я занялся этим вопросом, то сначал.
мне казалось, как будто я совсем ничего не вижу во сне. Тогда я поставил себе за правило каждо*
утро при пробуждении немедленно обратить внимание на сновидения предшествующей ночи. И ока-
залось, что они, по-видимому, бывают ежедневно. Иногда я помнил самый сон, иногда же только
сохранял воспоминание о том, что я что-то видел во сне. Все, что я помнил, я немедленно записывал,
и этим путем мне удалось даже установить известную связь между сновидениями и бодрствующим
состоянием сознания. Эту удачу я приписываю, главным образом, тому, что во время каникул мне
больше нечего было делать и не о чем думать. Когда после каникул я принялся за свои занятия и
пришлось думать о многом другом, то воспоминания о сновидениях исчезли, потому что немедленно
после пробуждения мои мысли обращались на другие предметы. Однако и теперь часто бывает,
что какое-нибудь одно слово или обстоятельство в течение дня вызывает во мне воспоминание о сно-
видении, которого утром я вовсе не помнил. Вообще я пришел к следующим выводам, согласным
с наблюдением других лиц, занимавшихся этим вопросом, и которые я считаю вероятными:
Сновидения бывают всегда во время легкого сна, непосредственно предшест-
вующего пробуждению, но мы не всегда их помним, если немедленно по пробужде-
нии не направим на это своего внимания, а будем развлечены посторонними мыс-
лями, Такое заключение делает понятным еще один факт, установленный Герва-
геном, заметившим, что сон с возрастом теряет крепость, а между тем сновидения
становятся реже. Это кажущееся противоречие с предыдущим объясняется тем,
что у людей зрелого возраста сновидения легче забываются, так как немедленно
после пробуждения внимание обращается на предстоящую работу и заботы дня.
Вообще же количество сновидений у молодых и у взрослых, вероятно, одинаково.
Против опытов Вейганда, которыми он хотел доказать отсутствие сновидений
при крепком сне (внезапное пробуждение, отсутствие воспоминаний), можно бы
возразить, что в данном случае мы имеем просто пример забывчивости. Когда
человек пробуждается от глубокого сна, то внимание его невольно обращается
на разбудившее его явление; вместе с этим исчезает и возможность вспомнить
сновидение. Однако дело обстоит несколько иначе, когда опыты были несколько
раз произведены психологом; в первый раз он мог быть смущен, но, вероятно,
у него скоро установилась привычка немедленно после пробуждения сосредото-
чивать свое внимание на сновидениях. В конце концов, можно считать, что Вей-
ганд своими опытами доказал, что даже люди, много и часто посещаемые гре-
зами, во время глубокого сна их не имеют.
ОБЩИЕ ХАРАКТЕРНЫЕ СВОЙСТВА
СНОВИДЕНИЙ
Прежде чем перейти к изложению причин сновидений, постараемся уяснить
себе их общий характер. Может быть, покажется довольно бесцельным пред-
приятием искать общие черты такого заведомо запутанного и, по-видимому,
не подчиненного никаким законам явления. Еще полвека тому назад психологи
называли сновидение <полярной противопол?жностью> бодрствующего сознания,
желая этим сказать, что они совершенно независимы от законов, обязательных
для бодрствующего состояния. Однако это неверно. Своими крупными успехами
в последнее время психология обязана в особенности признанию того, что одни
и те же законы управляют сознанием в нормальном деятельном состоянии и во
всех, по-видимому даже значительно отступающих, случаях. Только таким путем
подведения ненормальных состояний под точку зрения общих законов удалось
выяснить их сущность и в свою очередь получить новые важные указания на про-
300
цессы нормальной сознательной жизни. Поэтому и сновидения могут быть вы-
яснены лишь тогда, если считать их подчиненными общим психологическим зако-
нам. Что это так и есть, доказывается прежде всего уже тем, что нет резкой гра-
ницы между сном и бодрствованием. Если закрыть глаза и позволить мыслям
бесцельно бродить во все стороны и переходить с предмета на предмет, то мы
получим состояние по своей бессвязности и неустойчивости весьма сходное со
сновидением. Такой ход мышления отличается от обычного тем, что внимание
не сосредоточивается на представлениях, имеющих определенную цель. Быстрая
смена последних еще более способствует ослаблению внимания, уменьшая одно-
временно впечатлительность к внешним явлениям, т. е. <отдаляя предел раздра-
жения>. Если такое состояние не будет прервано усилием воли, то оно очень
легко переходит в настоящий сон. Таким образом, превращение правильного и
плавного течения мышления в необузданный поток грез совершается постепенно,
чем и доказывается, что сон отличается от бодрствования не сущностью своей,
а только низшею степенью функционирования внимания. Приняв в расчет этот
факт, можно из него вывести все характерные черты сновидений.
При нормальном ходе мышления во время бодрствования, мы наблюдаем два
взаимопереплетающихся психических процесса: течение представлений по зако-
нам ассоциации и работу внимания. Каждое представление вызывает ряд других,
с которыми оно раньше было связано. Внимание из всего этого ряда разнород-
ных представлений останавливается на тех только, которые более всего подходят
к определенной цели, а остальные исчезают из поля сознания. Выделенные таким
образом представления путем ассоциации вызывают ряд других (вторичных),
из которых опять внимание выбирает те, которые, по-видимому, более соответ-
ствуют данной цели и т. д. до конца процесса. Таким образом, материал для мы-
шления доставляется ассоциациями представлений, а выбор и фиксация их про-
изводится работою внимания. Если же деятельность внимания ослабеет, или
совсем прекратится и перестанет управлять последовательностью представлений,
как это бывает во сне, то появление и исчезновение представлений будет проис-
ходить исключительно по законам ассоциации.
Для лучшего объяснения сказанного, я расскажу один из наиболее характерных моих снов. Мне
снилось, что я сижу в вагоне с одним моим родственником, который мне рассказывает о велосипед-
ной гонке, где он присутствовал, причем один из гонщиков был ранен. Тотчас мне представился
велосипедист, входящий со своею машиною в омнибус; при этом он ее уронил и ранил себе ногу.
Все присутствующие думали, что нога сломана, но упавший легко вскочил и пошел своей дорогой.
Потом вдруг мы очутились за обедом с д-ром К., который страшно на меня сердился за то, что я взял
несколько луковиц, которые он очень любил, а я терпеть не мог, и только в рассеянности положил
себе на тарелку. Здесь я проснулся. Конечно, такой сон со стороны может показаться сплошной чепу-
хой, но для меня он весь построен на ассоциациях представлений. Историю с раненым велосипеди-
стом я накануне сквозь сон слышал в вагоне, и при этом мне вспомнился случай, виденный мною
несколько недель назад, когда велосипедист хотел влезть в экипаж и при этом уронил свою машину,
так что колесо упало ему на ногу, впрочем без всякого вреда и для него и для велосипеда. Картина
быстро излеченной ноги вызвала представление о враче К., прославившемся своими излечениями
ног и действительно большого любителя лука. Таким образом, одно представление вызвало другие,
находившиеся с ним в какой-нибудь связи; из этого видно, что путаница, видимая во сне, является
естественным следствием того, что большая часть представлений в течение времени образует самые
разнообразные ассоциации.
Итак, мы видим, что капризный ход сновидений состоит из ряда представле-
ний, управляемых исключительно законом ассоциации и не контролируемых дея-
тельностью внимания. Но тут привходит еще другое обстоятельство, именно то,
что вследствие ослабления внимания, вся сумма внутренних ощущений организма,
из которых слагается наше <я>, также перестает доходить до сознания; поэтому и
самосознание в глубоком сне тоже исчезает. Спящий совершенно не ощущает
своего положения, а видит самого себя в разных условиях, действующим точно
постороннее лицо. При более легком сне, однако, эти внутренние процессы не
остаются вполне бесследными и могут даже видоизменять картины снов.
Мне, напр., однажды снилось, что я стою на берегу очень крутой пропасти, и не могу удалиться
от края, потому что толпа людей постоянно преграждает мне дорогу. После многих неудавшихся
301
попыток спуститься, я проснулся и увидел, что лежу в самом неестественном положении, ногами
вверх. Вероятно, такое неловкое состояние вызвало представление о неустойчивом равновесии и было
причиною описанного сна.
Перед пробуждением нередко бывает, что положение, занятое телом, ощуща-
ется в сознании, а между тем воображаемое <я> ощущает себя в совершенно
другом положении. Таким образом, это последнее обстоятельство, естественно,
служило источником многочисленных суеверных представлений.
Что касается продолжительности сновидений, то все исследователи согласны,
что даже при самых, по-видимому, длинных и содержательных снах она редко
превышает несколько минут, многие сновидения бывают даже гораздо короче.
Я имел случай убедиться, что время в пять секунд было достаточно для длинного сна; нередко
даже бывает, что весь сон вызывается тем самым раздражением, которое ведет к пробуждению.
Я знаю много рассказов в этом роде, приведу следующий: один землевладелец заснул во время вечер-
него чтения в постели. Во сне он увидел, что в дверь крадется бандит, направляет на него .ружье и
стреляет. Одновременно с этим взрывается лампа, стоявшая около его кровати и горящий керосин
разливается по полу. Очевидно, выстрел был не что иное, как звук взрыва лампы; в эту ничтожную
долю секунды он успел, увидавши целый сон, проснуться и заметить происшествие с лампой. Раде-
шток передает сон, рассказанный ему одним французом, по имени Мошар: <я лежал больной в посте-
ли, мать моя сидела около меня. Мне казалось, что мы живем во время великой революции; я видел
кровавые сцены и был приведен в заседание революционного трибунала. Я увидел Робеспьера,
Марата, Фукье-Тенвиля и других известных деятелей революции; я спорил с ними и, наконец, после
ряда приключений, которых я уже не могу ясно припомнить, услышал свой смертный приговор. Затем
я видел толпу с высоты роковой тележки, взошел на эшафот и палач привязал меня: топор упал и я
почувствовал как голова моя отделилась от шеи. В этот момент я проснулся в страшном ужасе
и увидал, что одна из перекладин полога упала и ударила меня как раз по шее. Мать уверяла,
что я проснулся сейчас же после падения перекладины>. Здесь очевидно удар вызвал весь сон,
который должен был поместиться в коротком периоде нескольких секунд между падением и про-
буждением.
Таким образом, мы считаем себя в праве сказать, что внешнее раздражение
может вызвать одновременно и сновидение и пробуждение. Но каким образом это
возможно? Здесь очевидно являются два вопроса: во-первых, как может одно
и то же раздражение и вызвать сновидение и прекратить его, служа для него и
исходной точкой и окончанием, во-вторых, как длинный ряд представлений может
поместиться в короткое время между наступлением раздражения и пробужде-
нием? Для разрешения этих вопросов нам придется познакомиться еще с не-
сколькими интересными фактами.
Прежде всего известно, что ощущение, для того чтобы достигнуть сознания,
должно употребить некоторое время. Идя, напр., задумавшись по улице, я могу
пройти мимо человека очень хорошо мне знакомого, которого я ясно увижу, но
только через несколько шагов соображу, что это знакомый мне человек. Так как
внимание было обращено на другие предметы, то я получаю лишь общее пред-
ставление о человеке и только, направив внимание на это представление, узнаю
самое лицо. Вероятно, то же самое происходит и во сне, когда внимание не обра-
щено ча другие предметы, но вовсе не функционирует. Внешнее раздражение
вызывает с нерва только неясные ощущения, которые по законам ассоциации
влекут за собою целый ряд представлений, сознаваемых нами как сновидения.
Если раздражение было достаточно сильно, то оно в конце концов возбуждает
деятельность сознания и причиняет пробуждение в тот момент, когда внимание
окончательно остановилось на чем-нибудь. Так, во сне Мошара первое неясное
ощущение удара вызывает смутное представление о казни, и путем ассоциации
все сцены революции. В момент, когда первоначальное ощущение, дойдя с доста-
точной силой до сознания и сделавшись яснее, привлекло на себя внимание, полу-
чается заключительная картина сновидения: падение топора, и человек просыпа-
ется. Таким образом, подобные явления, где одно и то же внешнее раздражение
оказывается одновременно и началом и концом сна, объясняются тем, что между
неясным первым ощущением и моментом концентрирования внимания, что вызы-
вает пробуждение, проходит некоторый период времени, в который и укладыва-
ется все сновидение. Продолжительность этого времени, конечно, различна,
302
смотря по глубине сна и силе раздражения, но, во всяком случае, она не более
нескольких секунд.
Как же, однако, длинное сновидение укладывается в такое короткое время?
Дело в том, что у всех нормальных людей, о которых только здесь пока и идет
речь, сновидения состоят почти исключительно из зрительных образов. Все, что
происходит во сне, тянется как бы в виде ряда картин перед нашими глазами,
хотя, впрочем, нередко бывают и звуковые представления в форме разговора
и т. д. Картины, воспроизводящие ряд сцен, сгруппированных вокруг одного
какого-нибудь главного события, согласно законам ассоциации представлений,
бесконечной цепью тянутся перед глазами, так как внимание отсутствует и не
может остановиться на какой-нибудь одной. Психофизические измерения дока-
зали, что для вызова тесно ассоциированных представлений нужна всего 1/3 доля
секунды, следовательно, в течение немногих секунд перед сознанием могут пройти
около дюжины образов, что совершенно достаточно для длинного сновидения.
Описанный сон состоит из нескольких сцен суда, уличного шума, эшафота и т. д.,
наконец заключительной картины, и для обозрения всего этого вполне достаточно
нескольких секунд. Таким образом, это сновидение и другие ему подобные не за-
ключают в себе ничего необъяснимого с точки зрения современной психологии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92