— Почему?
— Вот потому, что я не позволяю.
Это будет сильнее действовать, весь авторитет вашей
жизни будет поддерживать ваши требования.
Т. 7. С. 152—153
Вот хотя бы игра. Игра обязательно должна присут-
ствовать в детском коллективе. Детский коллектив не-
играющий не будет настоящим детским коллективом.
Игра должна заключаться не только в том, что мальчик
бегает по площадке и играет в футбол, а в том, что
каждую минуту своей жизни он немного играет, он при-
ближается к какой-то лишь ступеньке воображения, фан-
тазии, он что-то из себя немного изображает, он чем-то
более высоким себя чувствует, играя. Воображение раз-
вивается только в коллективе, обязательно играющем.
И я, как педагог, должен с ним немножко играть. Если
я буду только приучать, требовать, настаивать, я буду
посторонней силой, может быть, полезной, но не близ-
кой. Я должен обязательно немного играть, и я этого
требовал от своих коллег.
Конечно, разговаривая сейчас с вами, я совсем иной
человек, но когда я с ребятами, я должен добавить нем-
ного этого^ мажора, и остроумия, и улыбки, не какой-
нибудь подыгрывающей улыбки, но приветливой улыб-
ки, достаточно наполненной воображением. Я должен
быть таким членом коллектива, который не только дов-
лел бы над коллективом, но который также радовал кол-
лектив. Я должен быть эстетически выразителен, поэто-
му я ни разу не вышел с непочищенными сапогами или
313
без пояса. Я тоже должен иметь какой-то блеск, по си-
ле и возможности, конечно. Я тоже должен быть таким
же радостным, как коллектив. Я никогда не позволял
себе иметь печальную физиономию, грустное лицо. Да-
же если у меня были неприятности, если я болен, я дол-
жен уметь не выкладывать всего этого перед детьми.
Т. 4. С. 200—201
Не ясно ли наконец, что мы имеем право подойти к
нашему делу, как к производству, и посмотреть на
воспитателя, как на рабочего, которому вверяется серь-
езная деловая функция, ставится точная, пусть и
трудная, но все же посильная задача, не требующая от
него гипертрофии сердца или другого какого-нибудь не
менее важного органа, не лишающая его возможности
быть человеком, иметь свою личную жизнь и спокойную
старость.
Т. 1. С. 88
В нашем распоряжении имеется и будет иметься
только средний воспитатель..., обладающий обычными
человеческими чертами. (Я тоже возглашаю: воспита-
тель— тоже человек). Между прочими его чертами я от-
личу такие:' он обладает средними способностями, но
интересуется наукой и литературой, политической рабо-
той.
Т. 1. С. 87
Воспитатели — люди обыкновенные. Если они пере-
женятся и народят детей, то я ручаюсь, что 50 % их
потомства будет плохо воспитано, не говоря уже о том,
что в их воспитании не будет требуемого стиля. Чест-
ные работники-воспитатели это и сами прекрасно пони-
мают. Воспитывает не сам воспитатель, а среда.
Т. 1. С. 47
Между нами: среди нашей педагогической братии
процент семейных бракоделов нисколько не меньше, чем
у вас. И наоборот, прекрасные дети вырастают часто у
таких родителей, которые не видели ни парадного, ни
черного входа в педагогическую науку.
А педагогическая наука очень мало занимается во-
просами семейного воспитания. Поэтому даже самые
ученые педагоги хотя и хорошо знают, что от чего про-
314
исходит, но в воспитании собственных детей стараются
больше полагаться на здравый смысл и житейскую муд-
рость. Пожалуй, они чаще других грешат наивной верой
в педагогический «секрет».
Т. 5. С. 17
ТАЛАНТ И МАСТЕРСТВО ПРОТИВ ДОГМЫ
Педагогическое мастерство — совсем не пустое дело.
В педагогических вузах этим педагогическим мастерст-
вом и не пахнет. Там и не знают, что такое педагогичес-
кое мастерство. Мы имеем такое положение, когда это
мастерство каждый имеет право назвать кустарным, и
правильно.
Я тоже много мучился с этим вопросом, и тем более
мучился, что никогда не считал себя талантливым воспи-
тателем и, по совести говорю, что не считаю сейчас, так
как иначе мне не пришлось бы так много работать, оши-
баться и страдать.
Я и теперь глубоко убежден, что я скорее обыкновен-
ный, средний педагог. Это очень похоже на правду. Но я
добился педагогического мастерства, а это важная вещь.
Мастерство воспитателя не является каким-то особым
искусством, требующим таланта, но это специальность,
которой надо учить, как надо учить врача его мастерству,
как надо учить музыканта. Каждый человек, если он не
урод, может быть врачом и лечить людей, и каждый че-
ловек, если он не урод, может быть музыкантом. Один —
лучше, другой — хуже. Это будет зависеть от качества
инструмента, учебы и т. п. А у педагога такой учебы нет.
Что такое мастерство? Я имею склонность отделять
процесс воспитания от процесса образования. Я знаю, что
против этого возразит каждый специалист-педагог. Но я
считаю, что процесс воспитания может быть логически
выделен и может быть выделено мастерство воспитателя.
Можно и нужно развивать зрение, просто физическое
зрение. Это необходимо для воспитателя. Нужно уметь
читать на человеческом лице, на лице ребенка, и это чте-
ние может выть даже описано в специальном курсе. Ни-
чего хитрого, ничего мистического нет в том, чтобы по
лицу узнавать о некоторых признаках душевных движе-
ний.
Педагогическое мастерство заключается и в поста-
новке голоса воспитателя, и в управлении своим лицом.
315
Сегодня ваш уважаемый директор в моем присутствии
разговаривал с одним мальчиком. Не каждый сможет
так разговаривать. Я не буду льстить и говорить, что
здесь большой талант, но здесь имело место мастерство.
Он сердито разговаривал с мальчиком, и мальчик видел
гнев, негодование, именно то, что было нужно в данном
случае. А для меня это было мастерство. Я видел, что
директор великолепно играет.
Педагог не может не играть. Не может быть педагога,
который не умел бы играть. Нельзя же допустить, чтобы
наши нервы были педагогическим инструментом, нельзя
допустить, что мы можем воспитывать детей при помощи
наших сердечных мучений, мучений нашей души. Ведь
мы же люди. И если во всякой другой специальности
можно обойтись без душевных страданий, то надо и у
нас это сделать.
Но ученику надо иногда продемонстрировать мучение
души, а для этого нужно уметь играть.
Но нельзя просто играть сценически, внешне. Есть
какой-то приводной ремень, который должен соединять
с этой игрой вашу прекрасную личность. Это не мертвая
игра, техника, а настоящее отражение тех процессов, ко-
торые имеются в нашей душе. А для ученика эти душев-
ные процессы передаются как гнев, негодование и т. д.
Я сделался настоящим мастером только тогда, когда
научился говорить «иди сюда» с 15—20 оттенками, когда
научился давать 20 нюансов в постановке лица, фигуры,
голоса. И тогда я не боялся, что кто-то ко мне не пойдет
или не почувствует того, что нужно.
А у воспитателя это мастерство проявляется на каж-
дом шагу. И оно проявляется вовсе не в парном положе-
нии, когда я — воспитатель и ты — мой ученик. Парное
положение не так важно, как то, что вас окружает.
Ваше воспитательное отношение имеет значение даже
в том случае, когда на вас никто не смотрит. И это не
мистика.
Я сижу в кабинете один. Все коммунары на работе и
в школе. Я на кого-то рассердился, мне что-то нужно
сделать. Я принимаю определенное выражение лица, и
это на всех отразится. Забежит один, посмотрит на меня,
шепнет другому, даже между делом, и что-то станет на
свое место.
Это не значит, что от настроения одного лица зависит
настроение всех детей, но надо уметь управлять своим
настроением.
316
Если вы будете в этом же кабинете плакать и рыдать,
это тоже будет всем известно и произведет известное впе-
чатление.
Это сказывается во всех мелочах. Бреетесь вы каж-
дый день или нет. Чистите вы ботинки каждый день или
нет.
Воспитатель, который вытаскивает из кармана черный
скомканный платок,— это уже не воспитатель. Лучше
пусть он пойдет в уголок и высморкается там, чтобы ни-
кто не видел.
Но это мастерство имеет значение для организации
каких-то специальных методических движений.
Например, я очень часто практиковал такие вещи.
Я мог бы призвать к себе того, кто согрешил, и сделать
ему выговор. Но я так не делал.
Я пишу ему записку с просьбой прийти обязательно
вечером, обязательно в 11 часов. Я даже ничего особен-
ного не буду ему говорить, но до 11 часов вечера он будет
ходить в ожидании моего разговора. Он сам себе многое
скажет, ему скажут товарищи, и он придет ко мне уже
готовый. Мне ничего уже не нужно с ним делать. Я ему
только скажу: «Хорошо, иди». И у этого мальчика или де-
вочки будет происходить обязательно какой-то внутрен-
ний процесс.
Я представляю себе, что в педагогическом учебном
заведении нужно проделать кое-какие упражнения. Мы —
студенты: вы, вы и т. д.
Мне говорят: «Вы, т. Макаренко, будете сейчас про-
водить практику. Предположим, мальчик украл три руб-
ля, разговаривайте с ним. Мы будем слушать, как вы
будете разговаривать, а потом мы обсудим, как вы раз-
говариваете: хорошо или плохо».
У нас такие упражнения не производятся, а ведь это
очень трудное дело — говорить с мальчиком, который по-
дозревается в том, что он украл, и неизвестно еще, украл
он или нет. Тут, конечно, нужно мастерство не только в
постановке взгляда или голоса, а даже в постановке ло-
гики. А мы, воспитатели, знаем географию, историю, ли-
тературу, но «ы не знаем, что такое детское воровство.
Кто знает, что это такое: случай, преступление или необ-
ходимость?
Если бы все люди были очень искренни, то многие ска-
зали бы, что у них в детстве был хоть один случай воров-
ства. А они совсем не были ворами. Очевидно, нам нужно
317
подумать, что такое детское воровство и как на него ре-
агировать.
Я узнал сегодня, что ваш директор товарищ Данюшев-
ский поймал мальчика, который украл мыло, чтобы пе-
редать домой. Товарищ Данюшевский взял мыло, пере-
дал этому же мальчику и сказал: вот тебе мыло уже не
краденое, а настоящее. Зачем было красть, когда можно
и так тебе дать? Он даже премировал вора.
В таком же положении был и я как педагог...
Т. 4. С. 260—262
Между тем нет никакой специальности, которой
нельзя было бы выучить человека. Он может освоить
любую специальность. А специальность учителя — быть
воспитателем, педагогом.
Это очень легкое дело. Уверяю вас, воспитание чело-
века чрезвычайно легкое, очень хорошее, прекрасное де-
ло. Но при каких условиях? Об этом я скажу дальше.
Не нужно иметь педагогического таланта. Я не обла-
даю педагогическим талантом и пришел в педагогику слу-
чайно, без всякого на то призвания. Отец мой маляр. Он
сказал мне: будешь учителем. Рассуждать не приходи-
лось. И я стал учителем. И очень долгое время чувство-
вал, что у меня плохо идет, неважный я был учитель.
И воспитатель был неважный.
Но я научился. Я сделался мастером своего дела.
А мастером может сделаться каждый, если ему помогут
и если он сам будет работать. И хорошим мастером мож-
но сделаться только в хорошем педагогическом коллек-
тиве.
Это, товарищи, как во всякой иной специальности.
Ведь никакой институт не выпускает инженера, он дает
только звание инженера, а настоящим инженером чело-
век делается через 3—4 года работы на заводе, когда как
следует поработает в хорошем заводском коллективе.
Точно так же настоящим учителем-воспитателем мож-
но стать после работы в хорошем педагогическом коллек-
тиве через несколько лет.
В последние годы я приглашал к себе каких угодно
учителей и прежде всего старался их учить. Я уже стал
мастером, а они еще молодые. И я говорил каждому из
них: пришел ко мне, ничего не знаешь, учись. И он видел,
что я говорю правду.
У меня в коммуне им. Дзержинского был заместите-
лем Татаринов,
318
Я — человек более или менее строгий, могу крикнуть.
А он, наоборот, мягкий, как воск. Повысить голос, крик-
нуть он не мог. Очень способный человек, прекрасный
учитель, очень трудолюбивый, к тому же очень хотел
стать хорошим воспитателем.
Что же вы думаете? Я уезжал куда-нибудь в коман-
дировку на полмесяца и оставлял его в коммуне вместо
себя. Приезжаю, спрашиваю:
— Ну, как дела?
— Добре.
Вечером собираются ребята и смеются:
— Чего смеетесь?
— Довольно смешно было.
— А что?
— А он все так же, как вы, делает. Вы говорите: черт
вас побери. Он тоже говорит «черт вас побери», только
тихоньким голосом.
— Ну, а вы слушались?
— А как же, мы же видим, что он сердится.
Человек не мог повысить голос, но в этом нежном
«черт вас побери» он выражал предел своего гнева.
Он стал настоящим мастером-воспитателем.
А почему он таким сделался? Потому что он доверял
мне как руководителю коллектива, потому что он рабо-
тал в коллективе, потому что он не противопоставлял
коллективу свой талант, свои какие-то единоличные до-
стижения. Он жил интересами коллектива и жил в кол-
лективе.
Т. 4. С. 293—294
У колонистов к Шере59 появилось отношение сдер-
жанного восторга. Разумеется, они были уверены, что
«наш Шере» только потому так хорош, что он наш, что
во всяком другом месте он был бы менее великолепен.
Этот восторг выражался в молчаливом признании его
авторитета и в бесконечных разговорах об его словах,
ухватках, недоступности для всяких чувств и его знаниях.
Я не удивлялся этой симпатии. Я уже знал, что ребя-
та не оправдывают интеллигентского убеждения, будто
дети могут любить и ценить только такого человека, ко-
торый к ним относится любовно, который их ласкает.
Я убедился давно, что наибольшее уважение и наиболь-
шая любовь со стороны ребят, по крайней мере таких
ребят, какие были в колонии, проявляются по отношению
к другим типам людей. То, что мы называем высокой
319
квалификацией, уверенное и четкое знание, умение, ис-
кусство, золотые руки, немногословие и полное отсутст-
вие фразы, постоянная готовность к работе — вот что
увлекает ребят в наибольшей степени.
Вы можете быть с ними сухи до последней степени,
требовательны до придирчивости, вы можете не замечать
их, если они торчат у вас под рукой, можете даже без-
различно относиться к их симпатии, но если вы блещете
работой, знанием, удачей, то спокойно не оглядывайтесь:
они все на вашей стороне, и они не выдадут. Все равно,
в чем проявляются эти ваши способности, все равно, кто
вы такой: агроном, кузнец, учитель, машинист.
И наоборот, как бы вы ни были ласковы, заниматель-
ны в разговоре, добры и приветливы, как бы вы ни были
симпатичны в быту и в отдыхе, если ваше дело сопровож-
дается неудачами и провалами, если на каждом шагу
видно, что вы своего дела не знаете, если все у вас окан-
чивается браком или «пшиком»,— никогда вы ничего не
заслужите, кроме презрения, иногда снисходительного и
иронического, иногда гневного и уничтожающе враждеб-
ного, иногда назойливо шельмующего.
Т. 3. С. 132
Умение воспитывать — это все-таки искусство, такое
же искусство, как хорошо играть на скрипке или рояле,
хорошо писать картины, быть хорошим фрезеровщиком
или токарем. Нельзя научить человека быть хорошим
художником, музыкантом, фрезеровщиком, если дать ему
только книжку в руки, если он не будет видеть красок,
не возьмет инструмент, не станет за станок. Беда искус-
ства воспитания в том, что научить воспитывать можно
только в практике на примере.
Со мной работали десятки молодых педагогов, кото-
рые у меня учились. Я убедился, что как бы человек ус-
пешно не кончил педагогический вуз, как бы он ни был
талантлив, а если не будет учиться на опыте, никогда не
будет хорошим педагогом. Я сам учился у более старых
педагогов, и у меня многие учились.
Т. 7. С. 145
Так как мне в своей жизни приходилось делать ставку
главным образом на воспитательные цели и проблемы, я
очень страдал от этого вопроса, когда ко мне попадали
воспитатели, сами невоспитанные. Я потратил несколько
лет жизни и работы, так как в высшей степени глупо на-
320
деяться, что этот невоспитанный воспитатель будет нам
кого-то воспитывать. Потом я пришел к глубокому убеж-
дению, что лучше совсем не иметь воспитателя, чем иметь
воспитателя, который сам невоспитан. Я считал, что луч-
ше иметь в коллективе 4 талантливых воспитателей, чем
40 бесталанных и невоспитанных. Я видел сам примеры,
когда такие бесталанные, невоспитанные люди работали
в коллективе. Какие результаты могли быть от такой
работы? Только разложение коллектива.- Других резуль-
татов не могло быть.
Значит, чрезвычайно важным является вопрос о вы-
боре воспитателя. Как же выбирать, по каким признакам?
У нас почему-то на этот вопрос обращают мало внимания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47