Но позиция этих сторонников не более
удачна, чем позиция врача, отказывающегося от опера-
ции язвы желудка в надежде на эволюцию болезни, ибо
эволюция болезни есть смерть. Надо прямо сказать, что
взрывной маневр — вещь очень болезненная и педагоги-
чески трудная...
Т. 3. С. 457—459
Мы так принимали детей. Мы их собирали всегда в
скорых поездах. Это было в Харькове. Ребята, ехавшие
з скорых поездах,— это был наш контингент; мы имели
право на этот контингент. Скорые поезда Москва — Ми-
неральные Воды, Москва — Сочи, Москва — Кисловодск
перевозили кандидатов в мою коммуну.
Все эти скорые поезда проходят через Харьков ночью,
и мы этих ребят тоже собирали ночью.
Семь-восемь коммунаров, один из которых назначал-
ся временным командиром на одну ночь, отправлялись
для того, чтобы собрать этих ребят. Этот временный
командир всегда отвечал за работу отряда и всегда сда-
вал рапорт после окончания задания.
Временный отряд в течение 2—3 часов собирал бес-
призорных с крыш, из уборных, вытаскивал из-под ва-
гонов. Они умели собирать этих «пассажиров». Я никог-
да не сумел бы их найти.
Сотрудники НКВД, стрелки отводили мне комнату на
вокзале. В этой комнате происходил первый митинг.
Этот митинг заключался не в уговаривании ребят
идти в коммуну, а носил такую форму. Наши коммуна-
ры обращались к ребятам с такими словами: «Дорогие
товарищи, наша коммуна испытывает сильные затрудне-
ния в рабочей силе. Мы строим новый завод, мы при-
шли к вам с просьбой помочь нам».
И беспризорные были уверены, что это так.
Им говорили: «Кто не хочет,— может ехать дальше
скорым поездом>.
И дальше начинался тот метод удивления, который я
хочу назвать методом взрыва.
260
Обычно ребята всегда соглашались помочь нам в на-
шем строительстве. В этой комнате они оставались но-
чевать. А на другой день в 12 часов вся коммуна с ор-
кестром — у нас был очень хороший большой оркестр,
60 белых труб,— со знаменем, в парадных костюмах с
белыми воротниками, с наивысшим шиком, с вензелями
и т. д. выстраивалась в шеренгу у вокзала, и, когда этот
отряд, запахивая свои кафтаны, семеня босыми ногами,
выходил на площадь, сразу раздавалась музыка, и они
видели перед собой фронт. Мы их встречали звуками ор-
кестра, салютом как наших лучших товарищей.
Потом впереди выстраивались наши комсомольцы,
девочки, следом за ними шли эти беспризорные ребята,
а потом еще шел взвод.
И вся эта группа шествовала очень торжественно по
восемь человек в ряд.
Граждане плакали от умиления, но мы видели, что это
только техника и ничего сентиментального.
Когда их приводили в коммуну, они отправлялись в
баню и выходили оттуда подстриженные, вымытые, оде-
тые в такие же парадные костюмы с белыми воротни-
ками.
Затем на тачке привозилась их прежняя одежда, по-
ливалась бензином и торжественно сжигалась.
Приходили двое дежурных по двору с метлами и сме-
тали весь пепел в ведро.
Многим моим сотрудникам это казалось шуткой, но
на самом деле это производило потрясающее материаль-
ное, если не символическое впечатление.
Из этих беспризорных, которых я собирал с поездов, я
мог бы назвать только двух-трех человек, которые не
стали на надлежащие рельсы.
Но эти ребята никогда не забудут их приема на вок-
зале, этого костра, новые спальни, новое обращение, но-
вую дисциплину, и навсегда у них останутся сильные
впечатления.
Я привел один из примеров того метода, который я
называю методом взрыва.
Этот метод продолжается и развертывается дальше
во всей моей*системе.
Эта система прежде всего заключалась в коллективе.
Т. 4. С. 250—251
261
Ответы на вопросы
Вопрос. Чем вы объясните такое быстрое пере-
рождение Короткова из произведения «Педагогическая
поэма»?
Ответ. Я, товарищ, вообще не верю в медленное
перерождение. Воспитание, рост человека протекают
медленно, а так называемая перековка всегда соверша-
ется взрывно...
Т. 4. С. 361
Сюда же относится вопрос, который вызвал сомнение
у многих читателей, в особенности у педагогов. Как это
так, говорят, Тамара52 была плохая, потом вдруг при-
шел фрезеровщик, и она стала хорошая. А я говорю, что
именно так и бывает. Если человек растет так, что ему
удержу никакого нет, его можно затормозить только та-
ким образом. Я как раз являюсь сторонником такого бы-
строго торможения. Я на своем веку перековал много
сот, даже до трех тысяч людей. Это можно делать взры-
вом, атакой в лоб, без всяких обходов, без всяких хит-
ростей, решительным категорическим потоком требова-
ний ...
Пока я был молодым педагогом, я старался каждого
беспризорника обходить, разговаривать, изучать, думать
за него. Казалось, он поддается влиянию, но он снова
крал, убегал, и все время приходилось начинать сначала.
В дальнейшем, я уже понимал, что нужен взрывной ме-
тод. В Харькове мы применяли этот метод к группе
новичков в 30—50 человек.
Так и в индивидуальном порядке перевоспитания,
если были случаи счастливого перелома личности, то пу-
тем взрыва.
Иногда бывало, что воспитанник совершил какой-ни-
будь проступок. Я делал вид сначала, что ничего не за-
мечаю, как будто все благополучно. Я жду, пока собе-
рется основательный материал, и тогда поднимаю шум
на всю коммуну. На общем собрании он выходит на се-
редину, все требуют его выгнать немедленно, перед ним
стоит опасность, что его выгонят, а потом его немного на-
кажут, и он считает, что счастливо отделался.
Так и о Тамарой. Такие случаи я наблюдал и в семей-
ной жизни. Если ребенок разболтается, нужно как-то
умеючи накопить материал и потом потребовать от него
ответа так, чтобы мальчик или девочка понимали, что вы
262
в гневе, что вы решили прекратить это, и вы увидите, как
ваш сын или дочка станут на ноги. Многие в это не ве-
рят, но это так.
Но, конечно, такой способ — это самая крайняя мера,
и вообще перевоспитание в семье дело очень трудное.
Я смог перевоспитывать 500 человек в коллективе, а в
семье перевоспитать ребенка очень трудно. Поэтому в се-
мье чрезвычайно важным является воспитание с первых
лет жизни ребенка.
Т. 7. С. 151—152
Есть еще один важный метод — игра. Я думаю, что
несколько ошибочно считать игру одним из занятий ре-
бенка. В детском возрасте игра — это норма, и ребенок
должен всегда играть, даже когда делает серьезное де-
ло. У нас, взрослых, тоже бывает эта склонность к игре.
Почему одной нравится кружевной воротничок, а дру-
гой не кружевной? Почему надо вдруг надевать крепде-
шиновое платье, а не ситцевое? Почему хочется надеть
форму? Я думаю, что каждый из нас с удовольствием на-
дел бы форму полковника. Почему привлекает форма?
Потому что в этом есть какая-то игра.
Почему мы ставим у себя в книжном шкафу краси-
вые книги с золотыми корешками наверх, а другие, по-
хуже — вниз? Мы играем в людей интеллигентных,
культурных, имеющих библиотеку.
У ребенка есть страсть к игре, и надо ее удовлетво-
рять.
Надо не только дать ему время поиграть, но надо
пропитать этой игрой всю его жизнь. Вся его жизнь —
это игра.
У нас был завод с первоклассным оборудованием. Де-
лали фотоаппараты «Лейка» с точностью до одного мик-
рона, и все-таки это была игра.
На меня многие педагоги смотрели, как на чудака,
что я занимаюсь игрой в рапорт.
Надо играть с ребятами, надо стоять во фронт, а по-
том можно рычать на них. Тот командир, который мину-
та в минуту является ко мне сдавать рапорт, прекрасно
играет, и я»с ним играю. Я отвечаю за них за всех, а они
думают, что они отвечают.
Когда Эррио был у нас, он спросил у коммунаров:
кто же это делает?
— Мы.
— А заведующий?
263
— Мы все делаем вместе. Мы ему помогаем.
В некоторых случаях надо игру поддерживать.
Мы ездили на экскурсию, причем нужно было решить:
ехать ли в Ленинград или в Крым. Большинство было за
Крым, я тоже был за Крым. Но я начинаю бешено с ни-
ми спорить. Я им говорю: «Что вы увидите в Крыму?
Только солнышко, и будете валяться на песке, а в Ле-
нинграде — Путиловский завод, Зимний дворец». Они
бешено со мною спорят. Потом все поднимают руки и
смотрят на меня. Я хорошо с ними играл. Они играют
победителей, а я — побежденного.
Через три дня они говорят друг другу: «А ведь Ан-
тон Семенович заливал, он тоже за Крым». А тогда они
играли и прекрасно это понимали.
Т. 4. С. 263—264
Имейте в виду, что функции этого центра затрагива-
ют другую очень важную область педагогики, которую
мы .все давно признаем и уважаем, но в серьезной госу-
дарственной школьной организации не всегда применя-
ем,— это наши взгляды на детскую игру. Мы считаем,
что ребенок должен поиграть, и игрушек у нас сколько
угодно, но в то же время мы почему-то убеждены, что
для игры должно быть какое-то отдельное место, и этим
все участие игры в воспитании ограничивается. А я ут-
верждаю, что детская организация должна быть пропи-
тана игрой. Учтите, что речь идет о детском возрасте, у
него есть потребность в игре и ее нужно удовлетворить, и
не потому, что делу время, потехе час, а потому, что как
ребенок играет, так он будет и работать. И я был сторон-
ником того, что вся организация детского коллектива
должна быть проникнута этой игрой, а мы, педагоги,
должны в этой игре принимать участие.
Когда ко мне приезжали наркомпросовские комис-
сии, наблюдали систему моих рапортов, конечно, в душе
я увядал, потому что прекрасно представлял себе, что они
смотрели на меня и думали: «Как будто бы и взрослый
человек, как будто бы и не дурак, а посмотрите, что он
.выделывает!» А я говорил: «Есть! Есть! Есть! Есть!
Есть!» И так я «играл» шестнадцать лет, и не только в
этом случае, а во многих случаях, в ту самую преслову-
тую военизацию, за которую меня в свое время «ели», —
в командиров, в салюты и т. д. Настоящая военизация
была в стрелковых кружках, а это была игра, в которой
я принимал участие, принимал участие потому, что я
264
пришел к убеждению, что без такой игры труднее соз-
дать настоящий веселый и бодрый коллектив. Причем я
с удовлетворением отмечаю, что эта «игра» постепенно
внедряется. Возьмите, например, школы подготовки ар-
тиллеристов. Там уже ввели немножко эту игру. Это не
специальные учебные упражнения, это специальная эсте-
тика, которая в детском коллективе необходима.
А вы думаете, что мы с вами не играем? Играем! Возь-
мите все эти галстучки, булавочки, кошечки, собачки!
Это тоже игра. Как будто бы это принято, а на самом де-
ле мы играем — иногда играем в важность в своем ка-
бинете, иногда играем в книжность, когда мы обставим-
ся книжками и думаем — у нас есть библиотека. Ведь
играем же мы в библиотеку? Играем. Разложим книжки,
а очередной номер журнала держим под подушкой. А в
гостиную разве мы не играем? Играем. И в столовый
прибор, и в ножички для разрезания лимона и апельси-
на играем, хотя никогда никакого лимона и апельсина
этим ножом не разрежешь! А почему, как только дети —
так сплошная серьезность, сплошная мораль, мораль,
учеба и учеба? А поиграть? «Он на перемене поиграет»,—
говорит педагог. «Пойди побегай, но только смотри, что-
бы стекло не разбил, грязи не нанес, чтобы нос не раз-
бил!»
И вот я считаю, что это привлечение игры в детский
коллектив совершенно необходимо ...
Между прочим, когда меня спросили в НКВД, какую
форму для коммунаров выдумать, то я постеснялся ска-
зать, но вам скажу по доверию, в расчете, что вы нико-
му не расскажете. Я считал, почему женщины носят
страусовые перья, почему только им это можно? А по-
моему, нужно отобрать у них страусовые перья и оста-
вить их для школьников. Во всяком случае, в костюме,
может быть, не в перьях, но в какой-то пуговице, в ка-
кой-то выпушке, в каком-то покрое должна быть игра.
Мы знаем, что в нее играют не только маленькие, но и
взрослые: многие носят форму, а многие мечтают, что
будут когда-нибудь носить. В этом есть что-то приятное.
Скажем, человек одет в форму железнодорожника. А для
ученика это4 еще важнее. И совсем не нужно для этого
никаких дорогих материй, и разговоры о том, что у нас
нет сукна, совершенно излишни.
Т. 4. С. 237—238
265
Игра имеет важное значение .в жизни ребенка, и име-
ет то же значение, какое у взрослого имеет деятельность,
работа, служба. Каков ребенок в игре, таков во многом
он будет в работе, когда вырастет. Поэтому воспитание
будущего деятеля происходит прежде всего в игре. И вся
история отдельного человека... может быть представлена
в развитии игры и в постепенном переходе ее в работу.
Этот переход совершается очень медленно. <...>
В жизни мы встречаем много взрослых людей, давно
окончивших школу, у которых любовь к игре преобла-
дает над любовью к работе. Сюда нужно отнести всех
людей, которые слишком активно гоняются за удоволь-
ствиями, которые забывают о работе ради хорошей ве-
селой компании. К этому сорту людей нужно отнести и
тех, которые позируют, важничают, фиглярничают, лгут
без всякой цели. Они принесли из детства в серьезную
жизнь игровые установки, у них эти установки не были
правильно преобразованы в рабочие установки,— Зто
значит, что они плохо воспитаны, и это плохое воспита-
ние происходило преимущественно в неправильно орга-
низованной игре.
<.••> Нужно прежде всего сказать, что между игрой
и работой нет такой большой разницы, как многие дума-
ют. Хорошая игра похожа на хорошую работу, плохая
игра похожа на плохую работу. Это сходство очень вели-
ко, можно прямо сказать: плохая работа больше похожа
на плохую игру, чем на хорошую работу.
В каждой хорошей игре есть прежде всего рабочее
усилие и усилие мысли. <...> Игра без усилия, игра без
активной деятельности — всегда плохая игра. Как види-
те, в этом пункте игра очень похожа на работу.
Игра доставляет ребенку радость. Это будет или ра-
дость творчества, или радость победы, или радость эсте-
тическая — радость качества. Такую же радость прино-
сит и хорошая работа. И здесь полное сходство.
Некоторые думают, что работа отличается от игры
тем, что в работе есть ответственность, а в игре ее нет.
Это неправильно: в игре есть такая же большая ответ-
ственность, как в работе,— конечно, в игре хорошей,
правильной, об этом ниже будет сказано подробнее.
Т. 4. С. 72—73
Очень часто мне вспоминается парадокс моего дру-
га-педагога: «Игрушка тогда хороша, когда ребенок
не играет, а действует». В этом парадоксе чрезвычайно
266
справедливое требование активности. Скажем, ребенку
подарили пароход и он в течение целого дня только во-
дит его по комнате. В этом случае творческая инициати-
ва ребенка не проявляется. Представим себе другой слу-
чай. У ребенка имеются только материалы, из которых
он создает по собственной инициативе какие-то сооруже-
ния. У него есть песок, вода, спички, стебли растений, и
он устраивает парк, проводит дорожки. Пусть у него да-
же есть пароход, но он увлечен не простым движением
его по полу комнаты, а затевает широкое водное хозяйст-
во — строит порт, прудит реку, нагружает и разгружает
пароход, что-то перевозит с места на место, руководству-
ясь при этом какой-то целью. Только такая игра будет
настоящей, содержащей в себе целесообразное действие.
Дети менее обеспеченной семьи поэтому играют все-
гда лучше и больше, чем дети, имеющие много готовых
дорогих игрушек.
Я считаю, что было бы очень хорошо, если бы в на-
ших магазинах было больше материалов для игры.
Т. 4. С. 40
Одним из важнейших путей воспитания я считаю иг-
ру. В жизни детского коллектива серьезная, ответствен-
ная и деловая игра должна занимать большое место.
И вы, педагоги, обязаны уметь играть. Я вот немолодой
человек, а я играл. Вот, например, пришел ко мне
командир, дает рапорт. Я должен встать перед ним. Я не
имел права принять рапорт сидя.
И другие подобные правила поведения были у нас
широко распространены...
Т. 4. С. 356
Не подумайте, пожалуйста, что всякая беседа с ре-
бенком не имеет смысла. Мы предостерегаем вас толь-
ко от чрезмерных надежд на разговоры.
Как раз те родители, которые плохо воспитывают сво-
их детей, и вообще те люди, которые отличаются полным
отсутствием педагогического такта,— все они слишком
преувеличивают значение педагогических бесед.
Воспитательную работу они рисуют себе так: воспи-
татель помещается в некоторой субъективной точке. На
расстоянии трех метров находится точка объективная, в
которой укрепляется ребенок. Воспитатель действует го-
лосовыми связками, ребенок воспринимает слуховым ап-
паратом соответствующие волны. Волны через барабан-
267
ную перепонку проникают в душу ребенка и в ней укла-
дываются в виде особой педагогической соли.
Иногда эта позиция прямого противостояния субъек-
та и объекта несколько разнообразится, но расстояние в
три метра остается прежним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
удачна, чем позиция врача, отказывающегося от опера-
ции язвы желудка в надежде на эволюцию болезни, ибо
эволюция болезни есть смерть. Надо прямо сказать, что
взрывной маневр — вещь очень болезненная и педагоги-
чески трудная...
Т. 3. С. 457—459
Мы так принимали детей. Мы их собирали всегда в
скорых поездах. Это было в Харькове. Ребята, ехавшие
з скорых поездах,— это был наш контингент; мы имели
право на этот контингент. Скорые поезда Москва — Ми-
неральные Воды, Москва — Сочи, Москва — Кисловодск
перевозили кандидатов в мою коммуну.
Все эти скорые поезда проходят через Харьков ночью,
и мы этих ребят тоже собирали ночью.
Семь-восемь коммунаров, один из которых назначал-
ся временным командиром на одну ночь, отправлялись
для того, чтобы собрать этих ребят. Этот временный
командир всегда отвечал за работу отряда и всегда сда-
вал рапорт после окончания задания.
Временный отряд в течение 2—3 часов собирал бес-
призорных с крыш, из уборных, вытаскивал из-под ва-
гонов. Они умели собирать этих «пассажиров». Я никог-
да не сумел бы их найти.
Сотрудники НКВД, стрелки отводили мне комнату на
вокзале. В этой комнате происходил первый митинг.
Этот митинг заключался не в уговаривании ребят
идти в коммуну, а носил такую форму. Наши коммуна-
ры обращались к ребятам с такими словами: «Дорогие
товарищи, наша коммуна испытывает сильные затрудне-
ния в рабочей силе. Мы строим новый завод, мы при-
шли к вам с просьбой помочь нам».
И беспризорные были уверены, что это так.
Им говорили: «Кто не хочет,— может ехать дальше
скорым поездом>.
И дальше начинался тот метод удивления, который я
хочу назвать методом взрыва.
260
Обычно ребята всегда соглашались помочь нам в на-
шем строительстве. В этой комнате они оставались но-
чевать. А на другой день в 12 часов вся коммуна с ор-
кестром — у нас был очень хороший большой оркестр,
60 белых труб,— со знаменем, в парадных костюмах с
белыми воротниками, с наивысшим шиком, с вензелями
и т. д. выстраивалась в шеренгу у вокзала, и, когда этот
отряд, запахивая свои кафтаны, семеня босыми ногами,
выходил на площадь, сразу раздавалась музыка, и они
видели перед собой фронт. Мы их встречали звуками ор-
кестра, салютом как наших лучших товарищей.
Потом впереди выстраивались наши комсомольцы,
девочки, следом за ними шли эти беспризорные ребята,
а потом еще шел взвод.
И вся эта группа шествовала очень торжественно по
восемь человек в ряд.
Граждане плакали от умиления, но мы видели, что это
только техника и ничего сентиментального.
Когда их приводили в коммуну, они отправлялись в
баню и выходили оттуда подстриженные, вымытые, оде-
тые в такие же парадные костюмы с белыми воротни-
ками.
Затем на тачке привозилась их прежняя одежда, по-
ливалась бензином и торжественно сжигалась.
Приходили двое дежурных по двору с метлами и сме-
тали весь пепел в ведро.
Многим моим сотрудникам это казалось шуткой, но
на самом деле это производило потрясающее материаль-
ное, если не символическое впечатление.
Из этих беспризорных, которых я собирал с поездов, я
мог бы назвать только двух-трех человек, которые не
стали на надлежащие рельсы.
Но эти ребята никогда не забудут их приема на вок-
зале, этого костра, новые спальни, новое обращение, но-
вую дисциплину, и навсегда у них останутся сильные
впечатления.
Я привел один из примеров того метода, который я
называю методом взрыва.
Этот метод продолжается и развертывается дальше
во всей моей*системе.
Эта система прежде всего заключалась в коллективе.
Т. 4. С. 250—251
261
Ответы на вопросы
Вопрос. Чем вы объясните такое быстрое пере-
рождение Короткова из произведения «Педагогическая
поэма»?
Ответ. Я, товарищ, вообще не верю в медленное
перерождение. Воспитание, рост человека протекают
медленно, а так называемая перековка всегда соверша-
ется взрывно...
Т. 4. С. 361
Сюда же относится вопрос, который вызвал сомнение
у многих читателей, в особенности у педагогов. Как это
так, говорят, Тамара52 была плохая, потом вдруг при-
шел фрезеровщик, и она стала хорошая. А я говорю, что
именно так и бывает. Если человек растет так, что ему
удержу никакого нет, его можно затормозить только та-
ким образом. Я как раз являюсь сторонником такого бы-
строго торможения. Я на своем веку перековал много
сот, даже до трех тысяч людей. Это можно делать взры-
вом, атакой в лоб, без всяких обходов, без всяких хит-
ростей, решительным категорическим потоком требова-
ний ...
Пока я был молодым педагогом, я старался каждого
беспризорника обходить, разговаривать, изучать, думать
за него. Казалось, он поддается влиянию, но он снова
крал, убегал, и все время приходилось начинать сначала.
В дальнейшем, я уже понимал, что нужен взрывной ме-
тод. В Харькове мы применяли этот метод к группе
новичков в 30—50 человек.
Так и в индивидуальном порядке перевоспитания,
если были случаи счастливого перелома личности, то пу-
тем взрыва.
Иногда бывало, что воспитанник совершил какой-ни-
будь проступок. Я делал вид сначала, что ничего не за-
мечаю, как будто все благополучно. Я жду, пока собе-
рется основательный материал, и тогда поднимаю шум
на всю коммуну. На общем собрании он выходит на се-
редину, все требуют его выгнать немедленно, перед ним
стоит опасность, что его выгонят, а потом его немного на-
кажут, и он считает, что счастливо отделался.
Так и о Тамарой. Такие случаи я наблюдал и в семей-
ной жизни. Если ребенок разболтается, нужно как-то
умеючи накопить материал и потом потребовать от него
ответа так, чтобы мальчик или девочка понимали, что вы
262
в гневе, что вы решили прекратить это, и вы увидите, как
ваш сын или дочка станут на ноги. Многие в это не ве-
рят, но это так.
Но, конечно, такой способ — это самая крайняя мера,
и вообще перевоспитание в семье дело очень трудное.
Я смог перевоспитывать 500 человек в коллективе, а в
семье перевоспитать ребенка очень трудно. Поэтому в се-
мье чрезвычайно важным является воспитание с первых
лет жизни ребенка.
Т. 7. С. 151—152
Есть еще один важный метод — игра. Я думаю, что
несколько ошибочно считать игру одним из занятий ре-
бенка. В детском возрасте игра — это норма, и ребенок
должен всегда играть, даже когда делает серьезное де-
ло. У нас, взрослых, тоже бывает эта склонность к игре.
Почему одной нравится кружевной воротничок, а дру-
гой не кружевной? Почему надо вдруг надевать крепде-
шиновое платье, а не ситцевое? Почему хочется надеть
форму? Я думаю, что каждый из нас с удовольствием на-
дел бы форму полковника. Почему привлекает форма?
Потому что в этом есть какая-то игра.
Почему мы ставим у себя в книжном шкафу краси-
вые книги с золотыми корешками наверх, а другие, по-
хуже — вниз? Мы играем в людей интеллигентных,
культурных, имеющих библиотеку.
У ребенка есть страсть к игре, и надо ее удовлетво-
рять.
Надо не только дать ему время поиграть, но надо
пропитать этой игрой всю его жизнь. Вся его жизнь —
это игра.
У нас был завод с первоклассным оборудованием. Де-
лали фотоаппараты «Лейка» с точностью до одного мик-
рона, и все-таки это была игра.
На меня многие педагоги смотрели, как на чудака,
что я занимаюсь игрой в рапорт.
Надо играть с ребятами, надо стоять во фронт, а по-
том можно рычать на них. Тот командир, который мину-
та в минуту является ко мне сдавать рапорт, прекрасно
играет, и я»с ним играю. Я отвечаю за них за всех, а они
думают, что они отвечают.
Когда Эррио был у нас, он спросил у коммунаров:
кто же это делает?
— Мы.
— А заведующий?
263
— Мы все делаем вместе. Мы ему помогаем.
В некоторых случаях надо игру поддерживать.
Мы ездили на экскурсию, причем нужно было решить:
ехать ли в Ленинград или в Крым. Большинство было за
Крым, я тоже был за Крым. Но я начинаю бешено с ни-
ми спорить. Я им говорю: «Что вы увидите в Крыму?
Только солнышко, и будете валяться на песке, а в Ле-
нинграде — Путиловский завод, Зимний дворец». Они
бешено со мною спорят. Потом все поднимают руки и
смотрят на меня. Я хорошо с ними играл. Они играют
победителей, а я — побежденного.
Через три дня они говорят друг другу: «А ведь Ан-
тон Семенович заливал, он тоже за Крым». А тогда они
играли и прекрасно это понимали.
Т. 4. С. 263—264
Имейте в виду, что функции этого центра затрагива-
ют другую очень важную область педагогики, которую
мы .все давно признаем и уважаем, но в серьезной госу-
дарственной школьной организации не всегда применя-
ем,— это наши взгляды на детскую игру. Мы считаем,
что ребенок должен поиграть, и игрушек у нас сколько
угодно, но в то же время мы почему-то убеждены, что
для игры должно быть какое-то отдельное место, и этим
все участие игры в воспитании ограничивается. А я ут-
верждаю, что детская организация должна быть пропи-
тана игрой. Учтите, что речь идет о детском возрасте, у
него есть потребность в игре и ее нужно удовлетворить, и
не потому, что делу время, потехе час, а потому, что как
ребенок играет, так он будет и работать. И я был сторон-
ником того, что вся организация детского коллектива
должна быть проникнута этой игрой, а мы, педагоги,
должны в этой игре принимать участие.
Когда ко мне приезжали наркомпросовские комис-
сии, наблюдали систему моих рапортов, конечно, в душе
я увядал, потому что прекрасно представлял себе, что они
смотрели на меня и думали: «Как будто бы и взрослый
человек, как будто бы и не дурак, а посмотрите, что он
.выделывает!» А я говорил: «Есть! Есть! Есть! Есть!
Есть!» И так я «играл» шестнадцать лет, и не только в
этом случае, а во многих случаях, в ту самую преслову-
тую военизацию, за которую меня в свое время «ели», —
в командиров, в салюты и т. д. Настоящая военизация
была в стрелковых кружках, а это была игра, в которой
я принимал участие, принимал участие потому, что я
264
пришел к убеждению, что без такой игры труднее соз-
дать настоящий веселый и бодрый коллектив. Причем я
с удовлетворением отмечаю, что эта «игра» постепенно
внедряется. Возьмите, например, школы подготовки ар-
тиллеристов. Там уже ввели немножко эту игру. Это не
специальные учебные упражнения, это специальная эсте-
тика, которая в детском коллективе необходима.
А вы думаете, что мы с вами не играем? Играем! Возь-
мите все эти галстучки, булавочки, кошечки, собачки!
Это тоже игра. Как будто бы это принято, а на самом де-
ле мы играем — иногда играем в важность в своем ка-
бинете, иногда играем в книжность, когда мы обставим-
ся книжками и думаем — у нас есть библиотека. Ведь
играем же мы в библиотеку? Играем. Разложим книжки,
а очередной номер журнала держим под подушкой. А в
гостиную разве мы не играем? Играем. И в столовый
прибор, и в ножички для разрезания лимона и апельси-
на играем, хотя никогда никакого лимона и апельсина
этим ножом не разрежешь! А почему, как только дети —
так сплошная серьезность, сплошная мораль, мораль,
учеба и учеба? А поиграть? «Он на перемене поиграет»,—
говорит педагог. «Пойди побегай, но только смотри, что-
бы стекло не разбил, грязи не нанес, чтобы нос не раз-
бил!»
И вот я считаю, что это привлечение игры в детский
коллектив совершенно необходимо ...
Между прочим, когда меня спросили в НКВД, какую
форму для коммунаров выдумать, то я постеснялся ска-
зать, но вам скажу по доверию, в расчете, что вы нико-
му не расскажете. Я считал, почему женщины носят
страусовые перья, почему только им это можно? А по-
моему, нужно отобрать у них страусовые перья и оста-
вить их для школьников. Во всяком случае, в костюме,
может быть, не в перьях, но в какой-то пуговице, в ка-
кой-то выпушке, в каком-то покрое должна быть игра.
Мы знаем, что в нее играют не только маленькие, но и
взрослые: многие носят форму, а многие мечтают, что
будут когда-нибудь носить. В этом есть что-то приятное.
Скажем, человек одет в форму железнодорожника. А для
ученика это4 еще важнее. И совсем не нужно для этого
никаких дорогих материй, и разговоры о том, что у нас
нет сукна, совершенно излишни.
Т. 4. С. 237—238
265
Игра имеет важное значение .в жизни ребенка, и име-
ет то же значение, какое у взрослого имеет деятельность,
работа, служба. Каков ребенок в игре, таков во многом
он будет в работе, когда вырастет. Поэтому воспитание
будущего деятеля происходит прежде всего в игре. И вся
история отдельного человека... может быть представлена
в развитии игры и в постепенном переходе ее в работу.
Этот переход совершается очень медленно. <...>
В жизни мы встречаем много взрослых людей, давно
окончивших школу, у которых любовь к игре преобла-
дает над любовью к работе. Сюда нужно отнести всех
людей, которые слишком активно гоняются за удоволь-
ствиями, которые забывают о работе ради хорошей ве-
селой компании. К этому сорту людей нужно отнести и
тех, которые позируют, важничают, фиглярничают, лгут
без всякой цели. Они принесли из детства в серьезную
жизнь игровые установки, у них эти установки не были
правильно преобразованы в рабочие установки,— Зто
значит, что они плохо воспитаны, и это плохое воспита-
ние происходило преимущественно в неправильно орга-
низованной игре.
<.••> Нужно прежде всего сказать, что между игрой
и работой нет такой большой разницы, как многие дума-
ют. Хорошая игра похожа на хорошую работу, плохая
игра похожа на плохую работу. Это сходство очень вели-
ко, можно прямо сказать: плохая работа больше похожа
на плохую игру, чем на хорошую работу.
В каждой хорошей игре есть прежде всего рабочее
усилие и усилие мысли. <...> Игра без усилия, игра без
активной деятельности — всегда плохая игра. Как види-
те, в этом пункте игра очень похожа на работу.
Игра доставляет ребенку радость. Это будет или ра-
дость творчества, или радость победы, или радость эсте-
тическая — радость качества. Такую же радость прино-
сит и хорошая работа. И здесь полное сходство.
Некоторые думают, что работа отличается от игры
тем, что в работе есть ответственность, а в игре ее нет.
Это неправильно: в игре есть такая же большая ответ-
ственность, как в работе,— конечно, в игре хорошей,
правильной, об этом ниже будет сказано подробнее.
Т. 4. С. 72—73
Очень часто мне вспоминается парадокс моего дру-
га-педагога: «Игрушка тогда хороша, когда ребенок
не играет, а действует». В этом парадоксе чрезвычайно
266
справедливое требование активности. Скажем, ребенку
подарили пароход и он в течение целого дня только во-
дит его по комнате. В этом случае творческая инициати-
ва ребенка не проявляется. Представим себе другой слу-
чай. У ребенка имеются только материалы, из которых
он создает по собственной инициативе какие-то сооруже-
ния. У него есть песок, вода, спички, стебли растений, и
он устраивает парк, проводит дорожки. Пусть у него да-
же есть пароход, но он увлечен не простым движением
его по полу комнаты, а затевает широкое водное хозяйст-
во — строит порт, прудит реку, нагружает и разгружает
пароход, что-то перевозит с места на место, руководству-
ясь при этом какой-то целью. Только такая игра будет
настоящей, содержащей в себе целесообразное действие.
Дети менее обеспеченной семьи поэтому играют все-
гда лучше и больше, чем дети, имеющие много готовых
дорогих игрушек.
Я считаю, что было бы очень хорошо, если бы в на-
ших магазинах было больше материалов для игры.
Т. 4. С. 40
Одним из важнейших путей воспитания я считаю иг-
ру. В жизни детского коллектива серьезная, ответствен-
ная и деловая игра должна занимать большое место.
И вы, педагоги, обязаны уметь играть. Я вот немолодой
человек, а я играл. Вот, например, пришел ко мне
командир, дает рапорт. Я должен встать перед ним. Я не
имел права принять рапорт сидя.
И другие подобные правила поведения были у нас
широко распространены...
Т. 4. С. 356
Не подумайте, пожалуйста, что всякая беседа с ре-
бенком не имеет смысла. Мы предостерегаем вас толь-
ко от чрезмерных надежд на разговоры.
Как раз те родители, которые плохо воспитывают сво-
их детей, и вообще те люди, которые отличаются полным
отсутствием педагогического такта,— все они слишком
преувеличивают значение педагогических бесед.
Воспитательную работу они рисуют себе так: воспи-
татель помещается в некоторой субъективной точке. На
расстоянии трех метров находится точка объективная, в
которой укрепляется ребенок. Воспитатель действует го-
лосовыми связками, ребенок воспринимает слуховым ап-
паратом соответствующие волны. Волны через барабан-
267
ную перепонку проникают в душу ребенка и в ней укла-
дываются в виде особой педагогической соли.
Иногда эта позиция прямого противостояния субъек-
та и объекта несколько разнообразится, но расстояние в
три метра остается прежним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47