Он стоял прямо, гляд
я перед собой, только слегка покачиваясь под ударами. Потом один из этих
Ц со свиной оскаленной мордой вместо лица Ц широко размахнулся и всади
л ему в бок вилы. Топорик отчетливо видел, как толстые зубья пропороли кож
аную куртку, войдя глубоко в плоть. Свиномордый выдрал вилы, на землю хлын
ули три кровяные струи. Толпа восторженно взревела.
Колдун вздрогнул, но не упал. Оставшись стоять, поднял голову и стал повор
ачиваться вокруг своей оси, словно для того, чтобы увидеть каждого из тех,
кто окружал его. Толпа мало-помалу стихала и очень скоро стихла совершен
но. Кровь уже не била струей. Несколько быстрых капель стекли по ногам кол
дуна вниз. Эти капли были последними.
Минуту стояла тишина. Звериные морды недоуменно глазели на человека, кот
орый должен был корчиться в Дорожной пыли в предсмертной муке, но вместо
этого даже не стонал. Молчал, отрешенно поводил взглядом вокруг себя.
Мальчик почувствовал, что дрожит. Все было как в кошмарном сне. Толпа внов
ь загомонила. Свиномордый размахнулся снова своими вилами, но его удержа
ли. С колдуна стащили проколотую, пропитанную кровью куртку, вместе с пер
евязью, где был закреплен меч, осветили факелами окровавленную рану. Она
не кровоточила, и отверстия от зубьев казались немного меньше, чем должн
ы быть.
Вдруг кто-то закричал, его крик подхватили. Плотное кольцо раздалось во в
се стороны. Топорик увидел в свете факелов обнаженного по пояс колдуна. Н
а его локтях и на спине Ц вдоль позвоночника Ц сияли ужасающе острые ко
стяные клыки. Свиномордый с вилами наперевес, приседая, подбежал к колду
ну, изготовился, но колдун неожиданным и мгновенным движением перехвати
л вилы в полете, потянул на себя. Свиномордый, не удержавшись, упал на коле
ни.
Толпа визжала не переставая: то ли От ужаса, то лиЦ Топорик с изумлением о
сознал это Ц от восхищения.
Свиномордый, тряхнув головой, поднялся и шагнул к колдуну, а тот, кругообр
азно крутанув вилы, обрушил их на свиномордого. Черенок, треснув, разломи
лся. Свиномордый упал ничком и больше не шевелился. Должно быть, у него был
проломлен череп, но никто и не подумал оказать ему помощь. Со всех сторон
звери-люди рванулись к колдуну, и он не дрогнул, словно почувствовал, что
теперь ему не желают зла. Его подняли на руки и усадили в повозку, верх кот
орой почти полностью сгорел. Трое обрубили постромки, не желая возиться
с упряжью Ц и впряглись в повозку, больше напоминающую сейчас обычную к
рестьянскую телегу.
Повозка двинулась с места. Колдун прочно сидел в ней, держа руки на коленя
х, окутанный дымом, безмолвный, неподвижный и устрашающий, как древний ид
ол. Факельное пламя играло на костяных клинках.
Набирая скорость, повозка, влекомая троицей Ц «козлом», «псом» и «волко
м», Ц полетела в восточном направлении Ц шествие продолжало свой путь.
Вопли оглушали Ц в них ясно слышалось торжественное ликование.
Топорику пришлось откатиться подальше в темноту, пропуская исходящую д
ымом, пламенем и криками процессию. От винного дурмана его даже замутило.
Когда шествие отдалилось шагов на сто, он поднялся и побежал следом. Заче
м Ц он и сам не понимал. Наверное, затем, что оставаться одному в голой сте
пи, где на тысячи шагов не встретишь приюта, было равносильно смерти.
Бешеный бег через ночь оказался коротким. Шествие перевалило через поло
гий холм и скатилось в глубокую ложбину, неожиданно открывавшуюся с верш
ины холма.
Черная грязь захлюпала под ногами зверей-людей, когда они достигли дна л
ожбины. Там, на самом дне, темнел громадный, уродливо раскоряченный во все
стороны силуэт. Топорик, распластавшись в грязи, приподнялся… Это был пе
нь чудовищного по величине дерева, вывороченного с корнями. Искусно подт
очив, поднявшимся из земли вверх корням придали форму козлиного корявог
о тела. Черный козел, присев на задние копыта, передние задирал к ночному н
ебу, точно для благословения. Рога у него были не остроконечные, а ветвист
ые, и такие длинные, что в них, казалось, запутались звезды.
Факелы воткнули в землю вокруг козла-истукана. Ложбина ярко осветилась.
Только тогда Топорик понял наконец, что звериные морды Ц это просто мас
ки, но от этого страх мальчика нисколько не уменьшился. Люди в масках живо
тных как бесноватые бились в варварском беспорядочном танце, останавли
ваясь лишь для того, чтобы приложиться к бурдюкам с вином Ц мешки за их сп
инами были бурдюками, теперь Топорик и это смог рассмотреть. Невообразим
ый шум переполнял ложбину, словно кипящая вода Ц котел. То один, то другой
в исступлении сдирал с себя одежды, и становилось видно, что помимо мужчи
н здесь немало женщин. Обнажившиеся телом, но лица пряча под масками, пляс
али спиной к спине. Пили, проливая вино на себя, на землю, снова бросались в
безумную пляску под общие истошные и бессвязные вопли. Мужчины хватали ж
енщин, валили в грязь, под ноги прочих бесноватых, и, громко крича и смеясь,
овладевали ими. К парам, извивающимся в грязи, присоединялись новые и нов
ые желающие. Топорик видел, как старик с отвислым брюхом и сединой в паху,
в лошадиной маске, преследуя голую женщину, внезапно метнулся в сторону,
выхватил из толпы юношу в лисьей маске и, стиснув его в объятиях, опрокину
л к чудовищным черным козлиным копытам…
Янас за год жизни, проведенный в Обжорном тупике, насмотрелся всякого, но
такой богомерзкой дряни наблюдать ему еще не приходилось. Мальчика заму
тилоЦ он укрыл лицо в ладонях, а когда снова открыл глаза, увидел колдуна
. Его под руки вели к деревянному истукану двое голых в козлиных масках. Ко
лдун выглядел спокойным, чуть заторможенным, будто он еще не до конца обр
ел власть над собственным давно окаменевшим телом, но желтые глаза ощупы
вали гомонящий шабаш с вполне осмысленной настороженностью.
Его усадили на выдавшийся далеко вперед кривой сук, выточенный в виде за
гнутого хвоста. Усевшись, колдун два раза мелко потряс головой и провел л
адонью по лицу, точно стряхивая что-то. Те, кто оказался ближе к нему, рухну
ли на колени.
Ц Просыпайся… Ц прошептал мальчик.
Ему вдруг подумалось, что, проснувшись окончательно, колдун сольется с б
езумной толпой, подумалось, что именно сюда он и направлялся (ведь Халия
Ц это, как ни крути, часть Лакнии!) и здесь, у этого жуткого истукана, ему са
мое место, а не среди людей; а он, Янас Топорик, десять дней был добровольны
м помощником нечистого, и, конечно, за такой страшный грех ему веки вечные
гореть в огненной геенне. Эта мысль обожгла мальчика. Не боясь больше, что
его заметят, он вскочил и повернулся, чтобы бежать. Но уже через несколько
шагов ударился головой в резко пахнущее вином, потом и кровью тело.
Человек в покосившейся и окровавленной сверху маске свиньи крепко держ
ал его за плечи. Топорик отчаянно рванулся Ц раз-другой, но свиномордый т
олько засмеялся. Тогда мальчик изо всех сил двинул его мыском сапога по к
оленной чашечке: этот прием не раз здорово помогал ему в частых потасовк
ах Висельников с городской стражей. Свиномордый вскрикнул, запрокинулс
я… Топорик бросился бежать, но поскользнулся на склоне. Поднимаясь, он ув
идел свиномордого, быстро хромавшего в его сторону. Он едва успел поднят
ься, вскрикнул, ни на что уже не надеясь, и свиномордый, приблизившись, уда
рил его Ц с полного размаха, очень сильно кулаком в лицо Ц как бьют взрос
лого человека, но не ребенка.
Янас не почувствовал боли. В его голове что-то горячо взорвалось, а потом
мир перевернулся кверху дном и утонул в ночной, переполненной факельным
и звездами темноте.
Николас отчаянно бился в темном нутре собственного тела. Какая мука Ц в
идеть все и ничего не мочь сделать. Удар вилами в бок пробудил его, но не см
ог разрушить вязких пут болезненного дурмана. И сознание, оживленное бол
ью, мало-помалу снова стало гаснуть. Его словно опять уносило в прошлое, и
еще дальше Ц в небытие… Наверное, вот так и умирают. Наверное, и Катлина в
от так же… Все видела, все понимала и ничего не могла сделать, кроме того, ч
тобы успеть крикнуть:
Ц Помогите!
Дурман разлетелся клочьями. Голос Катлины еще звучал в его ушах, когда на
Николаса со всех сторон хлынула звездная ночь. Он вдохнул холодный возду
х, и закашлялся и закричал, как новорожденный.
Шабаш ответил ему многоголосым воем.
От толпы несло вином и потом Ц женским и мужским. Но крепче всего, перебив
ая эти запахи, пахло чем-то сырым и холодным, неуловимо знакомым, но в то же
самое время совершенно чуждым.
Рядом с ним двое голых, те, что привели его сюда, суетились над большим меш
ком. Мешок чуть вздрагивал.
С противоположной стороны ложбины спускался, прихрамывая, свиномордый
Ц он нес на руках обмякшее тело. Николас направился туда, с каждым шагом о
щущая, как просыпается, покалывая изнутри ледяными иголочками, его сила.
Тех, кто падал перед ним на колени, он отшвыривал ударом ноги. Дальше идти
стало труднее. Завязнув в толпе пляшущих, Николас потерял из виду свином
ордого. Кто-то повис на его плече, визгливо вереща. Женщина с песьим лицом
… Николас поморщился от невыносимой винной вони и оттолкнул ее.
Ц Мальчик! Ц крикнул он, задрав голову вверх.
Как его зовут? Они вместе уже десять дней, а он до сих пор не знает его имени.
Ц Мальчик!
Крик взлетел и запутался в общем гаме.
Женщина, изрыгая малопонятные проклятия из неподвижной песьей пасти, сн
ова подобралась к нему. Схватила за руку и тянула вниз, в грязь. В ругани ее
проскальзывали умоляющие нотки. Николас вырвал руку и снова толкнул жен
щину Ц наверное, слишком сильно. Она врезалась в танцующую пару, все трое
упали, опрокинув еще кого-то. Николас пошел вперед, ладонями раздвигая ша
баш, как воду. Три раза ему пришлось бить кулаком тех, кто был чересчур нав
язчив: как это бывает после долгого, очень долгого сна, он не обрел еще дос
таточный контроль над своим телом Ц и, ударив последний раз, переборщил.
Человек в козлиной маске осел на землю со сломанной ключицей, но толпа не
раздалась в сторону, чтобы пропустить Николаса. Опьянение и неистовство
бешеного танца не позволяли участникам шабаша почувствовать страх. Впо
лне возможно, что многие не чувствовали и боли. Но вот на ярость Ц это Ник
олас знал давно Ц любая толпа способна всегда. На то она и толпа. Малейшая
неосторожность могла повернуть против него всех этих безумцев, но Никол
ас сейчас думал не об этом.
Тот, с переломанной ключицей, возмущенно вопя, прыгнул на спину Николасу.
Николас, не оборачиваясь, чуть сгорбился, встретив тяжелое тело острыми
клинками своего позвоночника. «Козел», истекая кровью из множества ран,
рухнул на землю, испустив единственный стон.
И этот стон послужил сигналом.
Обезумевшие люди набросились на Николаса, перед которым еще недавно опу
скались на колени, признавая в нем плоть от плоти того, кому они пришли сюд
а поклоняться.
Их было слишком много, и воспринимать каждого как отдельного противника
не имело смысла. Николас перекрестил на лице руки, выставив вооруженные
изогнутыми клинками локти, и крутанулся на пятках.
Один оборот, другой Ц шестеро повалились в грязь, зажимая страшные сече
ные раны. Вокруг стало посвободнее Ц теперь можно было бить прицельно. Д
важды он ударил обоими кулаками, один раз Ц стопой, с полного разворота. О
т этого удара ближайшего к нему переломило надвое Ц с хрипом, едва сочащ
имся из размозженной грудной клетки, он подлетел высоко в воздух и обруш
ился на головы стоящих позади. В сплошной человеческой стене обнаружилс
я прогал Ц там, кажется, мелькнул свинорылый: туда-то и метнулся Николас.
Над ним снова замаячили ветвистые рога чудовищного черного козла. На одн
ом из ответвлений судорожно извивалось щуплое тело… Уцепившись за возд
етое к небу копыто, готовился спрыгнуть на землю свиномордый.
Он обошел его по краю ложбины?
Николас ринулся к истукану, ожесточенно пробивая дорогу кулаками. Через
десяток шагов основная масса осталась позади, но несколько мужчин Ц они
, кажется, были пьяны менее других Ц опередили его и теперь преграждали е
му путь.
Они успели похватать оружие, сваленное у факелов. Двоих, бросившихся к не
му с ножами, он смел одновременным ударом обеих рук. Перехватил летящие в
него вилы, перекинул их в правую руку и, левой доставая из мешочка на поясе
сюрикен, обломил черенок о голову подвернувшегося брюхатого мужика в ло
шадиной маске. Увернулся от свистнувшего у лица топора, поймал в захват в
ооруженную топором руку и сломал ее о колено, как ломают древесную ветку.
Заоравшего от боли нападавшего он, стиснув поперек туловища, перевернул
вниз головой и с силой ударил о землю. Хрустнули шейные позвонки, и крик см
олк.
Теперь вокруг Николаса образовалось довольно широкое свободное простр
анство Ц впереди, у подножия черного истукана лежали в переломанных поз
ах трупы. Позади медленно отступали оставшиеся в живых. Николас метнул с
юрикен в ветвистые козлиные рога и тут же развернулся. Толпа колыхнулась
и подалась назад.
Стальная четырехконечная звездочка, свистнув сквозь темноту, рассекла
веревку. Тело, в этот момент дернувшееся особенно сильно, перевернулось
и шлепнулось у подножия деревянного истукана плашмя.
Николас облегченно выдохнул. И тут увидел свиномордого, который пытался
скрыться в сильно поредевшей, недоуменно копошащейся толпе. Он метнул вт
орой сюрикен почти наугад, и сразу услышал вопль.
Теперь можно было не торопиться. Он нагнулся, сунув пальцы за отвороты са
пог, и молниеносно выпрямился. Развел руки, демонстрируя сжатые в ладоня
х кинжалы.
Ц Как ты?! Ц не оборачиваясь, крикнул он мальчику.
Ц Хвала Пресвятой Деве… Ц ответил ему голос: сиплый, едва слышный, но со
вершенно очевидно принадлежащий взрослому мужчине, а не мальчику, Ц бл
агодарю тебя, господин…
В этот момент толпа, взревев, покатилась на Николаса. Он метнул один за дру
гим оба кинжала, проследил, как двое из передних рядов рухнули ничком, соз
дав сумятицу и порядочно затормозив движение остальных; повел плечами, р
азминая руки…
Изготовился. Но атака захлебнулась. Десятеро или девятеро, среди большин
ство которых были женщины, подвывая и выкрикивая ругательства, отступал
и к подъему из ложбины, оставляя на дне ее валявшиеся тут и там в грязи тру
пы. Раненых не было ни одного.
Удивленный такой резкой сменой настроения нападавших, Николас заозира
лся Ц и услышал позади нарастающий треск.
Спасаясь от опасности, которую не видел, но почувствовал ясно, он прыгнул
вперед и влево.
Совсем рядом с ним тяжко грохнул в грязь невидимый снаряд, холодные брыз
ги стегнули разгоряченное тело. И сразу что-то еще зашуршало сверху, расс
екая воздух, и Николас немедля перекатился еще дальше.
Снова тяжелый удар, сотрясший почву, и брызги в спину.
Тут же он вскочил.
Ц Бог ты мой… Ц просипел тот же голос.
Два массивных корневых отростка, выточенные в виде передних копыт грома
дного козла, подломившись у основания, опустились к земле; заостренными
концами они вонзились в грязь. Николас выхватил еще два сюрикена и, зажав
их между пальцами обеих рук, осторожно стал приближаться к покореженном
у истукану. Он не сводил с него глаз, лишь изредка подглядывая на собствен
ные следы в грязи. Вот тут он стоял Ц точно в это место ударило первое коп
ыто. Вот сюда он перекатился Ц туда ударило второе.
Это никак не могло быть случайностью, но и среди корней никого, кто мог бы
подрубить или подпилить «копыта», найти не удалось. Убедившись, что враг
ов поблизости нет, Николас спрятал стальные звездочки. Вокруг сильно пот
емнело Ц почти все факелы были сбиты во время схватки и захлебнулись в г
рязи; те же, что стояли за спиной истукана, повалило сотрясением почвы Ц к
огда падали тяжелые «копыта». Лишь один факел остался светить. Николас о
бернулся к тоненькому силуэту, скорчившемуся под задними копытами черн
ого козла.
Ц Боже всемогущий… Ц донеслось от силуэта. Ц Пресвятая Богородица, сл
авлю тебя за спасение недостойного раба твоего…
Одетый лишь в драные панталоны, низенький и тощий человечек с длинной вс
клокоченной бородой, под которой болтался обрывок удавки, вскинул глаза
на подходящего к нему Николаса и поспешно добавил:
Ц И вас, конечно, господин, тоже славлю…
Ц Ты это видел? Ц спросил Николас. Ц Они подпилили копыта!
Ц Что, господин? Какие копыта? Здесь такая темень, а в ушах у меня шумит от
проклятой удавки… Но, кажется, дикари разбежались?
Ц Где мальчик?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
я перед собой, только слегка покачиваясь под ударами. Потом один из этих
Ц со свиной оскаленной мордой вместо лица Ц широко размахнулся и всади
л ему в бок вилы. Топорик отчетливо видел, как толстые зубья пропороли кож
аную куртку, войдя глубоко в плоть. Свиномордый выдрал вилы, на землю хлын
ули три кровяные струи. Толпа восторженно взревела.
Колдун вздрогнул, но не упал. Оставшись стоять, поднял голову и стал повор
ачиваться вокруг своей оси, словно для того, чтобы увидеть каждого из тех,
кто окружал его. Толпа мало-помалу стихала и очень скоро стихла совершен
но. Кровь уже не била струей. Несколько быстрых капель стекли по ногам кол
дуна вниз. Эти капли были последними.
Минуту стояла тишина. Звериные морды недоуменно глазели на человека, кот
орый должен был корчиться в Дорожной пыли в предсмертной муке, но вместо
этого даже не стонал. Молчал, отрешенно поводил взглядом вокруг себя.
Мальчик почувствовал, что дрожит. Все было как в кошмарном сне. Толпа внов
ь загомонила. Свиномордый размахнулся снова своими вилами, но его удержа
ли. С колдуна стащили проколотую, пропитанную кровью куртку, вместе с пер
евязью, где был закреплен меч, осветили факелами окровавленную рану. Она
не кровоточила, и отверстия от зубьев казались немного меньше, чем должн
ы быть.
Вдруг кто-то закричал, его крик подхватили. Плотное кольцо раздалось во в
се стороны. Топорик увидел в свете факелов обнаженного по пояс колдуна. Н
а его локтях и на спине Ц вдоль позвоночника Ц сияли ужасающе острые ко
стяные клыки. Свиномордый с вилами наперевес, приседая, подбежал к колду
ну, изготовился, но колдун неожиданным и мгновенным движением перехвати
л вилы в полете, потянул на себя. Свиномордый, не удержавшись, упал на коле
ни.
Толпа визжала не переставая: то ли От ужаса, то лиЦ Топорик с изумлением о
сознал это Ц от восхищения.
Свиномордый, тряхнув головой, поднялся и шагнул к колдуну, а тот, кругообр
азно крутанув вилы, обрушил их на свиномордого. Черенок, треснув, разломи
лся. Свиномордый упал ничком и больше не шевелился. Должно быть, у него был
проломлен череп, но никто и не подумал оказать ему помощь. Со всех сторон
звери-люди рванулись к колдуну, и он не дрогнул, словно почувствовал, что
теперь ему не желают зла. Его подняли на руки и усадили в повозку, верх кот
орой почти полностью сгорел. Трое обрубили постромки, не желая возиться
с упряжью Ц и впряглись в повозку, больше напоминающую сейчас обычную к
рестьянскую телегу.
Повозка двинулась с места. Колдун прочно сидел в ней, держа руки на коленя
х, окутанный дымом, безмолвный, неподвижный и устрашающий, как древний ид
ол. Факельное пламя играло на костяных клинках.
Набирая скорость, повозка, влекомая троицей Ц «козлом», «псом» и «волко
м», Ц полетела в восточном направлении Ц шествие продолжало свой путь.
Вопли оглушали Ц в них ясно слышалось торжественное ликование.
Топорику пришлось откатиться подальше в темноту, пропуская исходящую д
ымом, пламенем и криками процессию. От винного дурмана его даже замутило.
Когда шествие отдалилось шагов на сто, он поднялся и побежал следом. Заче
м Ц он и сам не понимал. Наверное, затем, что оставаться одному в голой сте
пи, где на тысячи шагов не встретишь приюта, было равносильно смерти.
Бешеный бег через ночь оказался коротким. Шествие перевалило через поло
гий холм и скатилось в глубокую ложбину, неожиданно открывавшуюся с верш
ины холма.
Черная грязь захлюпала под ногами зверей-людей, когда они достигли дна л
ожбины. Там, на самом дне, темнел громадный, уродливо раскоряченный во все
стороны силуэт. Топорик, распластавшись в грязи, приподнялся… Это был пе
нь чудовищного по величине дерева, вывороченного с корнями. Искусно подт
очив, поднявшимся из земли вверх корням придали форму козлиного корявог
о тела. Черный козел, присев на задние копыта, передние задирал к ночному н
ебу, точно для благословения. Рога у него были не остроконечные, а ветвист
ые, и такие длинные, что в них, казалось, запутались звезды.
Факелы воткнули в землю вокруг козла-истукана. Ложбина ярко осветилась.
Только тогда Топорик понял наконец, что звериные морды Ц это просто мас
ки, но от этого страх мальчика нисколько не уменьшился. Люди в масках живо
тных как бесноватые бились в варварском беспорядочном танце, останавли
ваясь лишь для того, чтобы приложиться к бурдюкам с вином Ц мешки за их сп
инами были бурдюками, теперь Топорик и это смог рассмотреть. Невообразим
ый шум переполнял ложбину, словно кипящая вода Ц котел. То один, то другой
в исступлении сдирал с себя одежды, и становилось видно, что помимо мужчи
н здесь немало женщин. Обнажившиеся телом, но лица пряча под масками, пляс
али спиной к спине. Пили, проливая вино на себя, на землю, снова бросались в
безумную пляску под общие истошные и бессвязные вопли. Мужчины хватали ж
енщин, валили в грязь, под ноги прочих бесноватых, и, громко крича и смеясь,
овладевали ими. К парам, извивающимся в грязи, присоединялись новые и нов
ые желающие. Топорик видел, как старик с отвислым брюхом и сединой в паху,
в лошадиной маске, преследуя голую женщину, внезапно метнулся в сторону,
выхватил из толпы юношу в лисьей маске и, стиснув его в объятиях, опрокину
л к чудовищным черным козлиным копытам…
Янас за год жизни, проведенный в Обжорном тупике, насмотрелся всякого, но
такой богомерзкой дряни наблюдать ему еще не приходилось. Мальчика заму
тилоЦ он укрыл лицо в ладонях, а когда снова открыл глаза, увидел колдуна
. Его под руки вели к деревянному истукану двое голых в козлиных масках. Ко
лдун выглядел спокойным, чуть заторможенным, будто он еще не до конца обр
ел власть над собственным давно окаменевшим телом, но желтые глаза ощупы
вали гомонящий шабаш с вполне осмысленной настороженностью.
Его усадили на выдавшийся далеко вперед кривой сук, выточенный в виде за
гнутого хвоста. Усевшись, колдун два раза мелко потряс головой и провел л
адонью по лицу, точно стряхивая что-то. Те, кто оказался ближе к нему, рухну
ли на колени.
Ц Просыпайся… Ц прошептал мальчик.
Ему вдруг подумалось, что, проснувшись окончательно, колдун сольется с б
езумной толпой, подумалось, что именно сюда он и направлялся (ведь Халия
Ц это, как ни крути, часть Лакнии!) и здесь, у этого жуткого истукана, ему са
мое место, а не среди людей; а он, Янас Топорик, десять дней был добровольны
м помощником нечистого, и, конечно, за такой страшный грех ему веки вечные
гореть в огненной геенне. Эта мысль обожгла мальчика. Не боясь больше, что
его заметят, он вскочил и повернулся, чтобы бежать. Но уже через несколько
шагов ударился головой в резко пахнущее вином, потом и кровью тело.
Человек в покосившейся и окровавленной сверху маске свиньи крепко держ
ал его за плечи. Топорик отчаянно рванулся Ц раз-другой, но свиномордый т
олько засмеялся. Тогда мальчик изо всех сил двинул его мыском сапога по к
оленной чашечке: этот прием не раз здорово помогал ему в частых потасовк
ах Висельников с городской стражей. Свиномордый вскрикнул, запрокинулс
я… Топорик бросился бежать, но поскользнулся на склоне. Поднимаясь, он ув
идел свиномордого, быстро хромавшего в его сторону. Он едва успел поднят
ься, вскрикнул, ни на что уже не надеясь, и свиномордый, приблизившись, уда
рил его Ц с полного размаха, очень сильно кулаком в лицо Ц как бьют взрос
лого человека, но не ребенка.
Янас не почувствовал боли. В его голове что-то горячо взорвалось, а потом
мир перевернулся кверху дном и утонул в ночной, переполненной факельным
и звездами темноте.
Николас отчаянно бился в темном нутре собственного тела. Какая мука Ц в
идеть все и ничего не мочь сделать. Удар вилами в бок пробудил его, но не см
ог разрушить вязких пут болезненного дурмана. И сознание, оживленное бол
ью, мало-помалу снова стало гаснуть. Его словно опять уносило в прошлое, и
еще дальше Ц в небытие… Наверное, вот так и умирают. Наверное, и Катлина в
от так же… Все видела, все понимала и ничего не могла сделать, кроме того, ч
тобы успеть крикнуть:
Ц Помогите!
Дурман разлетелся клочьями. Голос Катлины еще звучал в его ушах, когда на
Николаса со всех сторон хлынула звездная ночь. Он вдохнул холодный возду
х, и закашлялся и закричал, как новорожденный.
Шабаш ответил ему многоголосым воем.
От толпы несло вином и потом Ц женским и мужским. Но крепче всего, перебив
ая эти запахи, пахло чем-то сырым и холодным, неуловимо знакомым, но в то же
самое время совершенно чуждым.
Рядом с ним двое голых, те, что привели его сюда, суетились над большим меш
ком. Мешок чуть вздрагивал.
С противоположной стороны ложбины спускался, прихрамывая, свиномордый
Ц он нес на руках обмякшее тело. Николас направился туда, с каждым шагом о
щущая, как просыпается, покалывая изнутри ледяными иголочками, его сила.
Тех, кто падал перед ним на колени, он отшвыривал ударом ноги. Дальше идти
стало труднее. Завязнув в толпе пляшущих, Николас потерял из виду свином
ордого. Кто-то повис на его плече, визгливо вереща. Женщина с песьим лицом
… Николас поморщился от невыносимой винной вони и оттолкнул ее.
Ц Мальчик! Ц крикнул он, задрав голову вверх.
Как его зовут? Они вместе уже десять дней, а он до сих пор не знает его имени.
Ц Мальчик!
Крик взлетел и запутался в общем гаме.
Женщина, изрыгая малопонятные проклятия из неподвижной песьей пасти, сн
ова подобралась к нему. Схватила за руку и тянула вниз, в грязь. В ругани ее
проскальзывали умоляющие нотки. Николас вырвал руку и снова толкнул жен
щину Ц наверное, слишком сильно. Она врезалась в танцующую пару, все трое
упали, опрокинув еще кого-то. Николас пошел вперед, ладонями раздвигая ша
баш, как воду. Три раза ему пришлось бить кулаком тех, кто был чересчур нав
язчив: как это бывает после долгого, очень долгого сна, он не обрел еще дос
таточный контроль над своим телом Ц и, ударив последний раз, переборщил.
Человек в козлиной маске осел на землю со сломанной ключицей, но толпа не
раздалась в сторону, чтобы пропустить Николаса. Опьянение и неистовство
бешеного танца не позволяли участникам шабаша почувствовать страх. Впо
лне возможно, что многие не чувствовали и боли. Но вот на ярость Ц это Ник
олас знал давно Ц любая толпа способна всегда. На то она и толпа. Малейшая
неосторожность могла повернуть против него всех этих безумцев, но Никол
ас сейчас думал не об этом.
Тот, с переломанной ключицей, возмущенно вопя, прыгнул на спину Николасу.
Николас, не оборачиваясь, чуть сгорбился, встретив тяжелое тело острыми
клинками своего позвоночника. «Козел», истекая кровью из множества ран,
рухнул на землю, испустив единственный стон.
И этот стон послужил сигналом.
Обезумевшие люди набросились на Николаса, перед которым еще недавно опу
скались на колени, признавая в нем плоть от плоти того, кому они пришли сюд
а поклоняться.
Их было слишком много, и воспринимать каждого как отдельного противника
не имело смысла. Николас перекрестил на лице руки, выставив вооруженные
изогнутыми клинками локти, и крутанулся на пятках.
Один оборот, другой Ц шестеро повалились в грязь, зажимая страшные сече
ные раны. Вокруг стало посвободнее Ц теперь можно было бить прицельно. Д
важды он ударил обоими кулаками, один раз Ц стопой, с полного разворота. О
т этого удара ближайшего к нему переломило надвое Ц с хрипом, едва сочащ
имся из размозженной грудной клетки, он подлетел высоко в воздух и обруш
ился на головы стоящих позади. В сплошной человеческой стене обнаружилс
я прогал Ц там, кажется, мелькнул свинорылый: туда-то и метнулся Николас.
Над ним снова замаячили ветвистые рога чудовищного черного козла. На одн
ом из ответвлений судорожно извивалось щуплое тело… Уцепившись за возд
етое к небу копыто, готовился спрыгнуть на землю свиномордый.
Он обошел его по краю ложбины?
Николас ринулся к истукану, ожесточенно пробивая дорогу кулаками. Через
десяток шагов основная масса осталась позади, но несколько мужчин Ц они
, кажется, были пьяны менее других Ц опередили его и теперь преграждали е
му путь.
Они успели похватать оружие, сваленное у факелов. Двоих, бросившихся к не
му с ножами, он смел одновременным ударом обеих рук. Перехватил летящие в
него вилы, перекинул их в правую руку и, левой доставая из мешочка на поясе
сюрикен, обломил черенок о голову подвернувшегося брюхатого мужика в ло
шадиной маске. Увернулся от свистнувшего у лица топора, поймал в захват в
ооруженную топором руку и сломал ее о колено, как ломают древесную ветку.
Заоравшего от боли нападавшего он, стиснув поперек туловища, перевернул
вниз головой и с силой ударил о землю. Хрустнули шейные позвонки, и крик см
олк.
Теперь вокруг Николаса образовалось довольно широкое свободное простр
анство Ц впереди, у подножия черного истукана лежали в переломанных поз
ах трупы. Позади медленно отступали оставшиеся в живых. Николас метнул с
юрикен в ветвистые козлиные рога и тут же развернулся. Толпа колыхнулась
и подалась назад.
Стальная четырехконечная звездочка, свистнув сквозь темноту, рассекла
веревку. Тело, в этот момент дернувшееся особенно сильно, перевернулось
и шлепнулось у подножия деревянного истукана плашмя.
Николас облегченно выдохнул. И тут увидел свиномордого, который пытался
скрыться в сильно поредевшей, недоуменно копошащейся толпе. Он метнул вт
орой сюрикен почти наугад, и сразу услышал вопль.
Теперь можно было не торопиться. Он нагнулся, сунув пальцы за отвороты са
пог, и молниеносно выпрямился. Развел руки, демонстрируя сжатые в ладоня
х кинжалы.
Ц Как ты?! Ц не оборачиваясь, крикнул он мальчику.
Ц Хвала Пресвятой Деве… Ц ответил ему голос: сиплый, едва слышный, но со
вершенно очевидно принадлежащий взрослому мужчине, а не мальчику, Ц бл
агодарю тебя, господин…
В этот момент толпа, взревев, покатилась на Николаса. Он метнул один за дру
гим оба кинжала, проследил, как двое из передних рядов рухнули ничком, соз
дав сумятицу и порядочно затормозив движение остальных; повел плечами, р
азминая руки…
Изготовился. Но атака захлебнулась. Десятеро или девятеро, среди большин
ство которых были женщины, подвывая и выкрикивая ругательства, отступал
и к подъему из ложбины, оставляя на дне ее валявшиеся тут и там в грязи тру
пы. Раненых не было ни одного.
Удивленный такой резкой сменой настроения нападавших, Николас заозира
лся Ц и услышал позади нарастающий треск.
Спасаясь от опасности, которую не видел, но почувствовал ясно, он прыгнул
вперед и влево.
Совсем рядом с ним тяжко грохнул в грязь невидимый снаряд, холодные брыз
ги стегнули разгоряченное тело. И сразу что-то еще зашуршало сверху, расс
екая воздух, и Николас немедля перекатился еще дальше.
Снова тяжелый удар, сотрясший почву, и брызги в спину.
Тут же он вскочил.
Ц Бог ты мой… Ц просипел тот же голос.
Два массивных корневых отростка, выточенные в виде передних копыт грома
дного козла, подломившись у основания, опустились к земле; заостренными
концами они вонзились в грязь. Николас выхватил еще два сюрикена и, зажав
их между пальцами обеих рук, осторожно стал приближаться к покореженном
у истукану. Он не сводил с него глаз, лишь изредка подглядывая на собствен
ные следы в грязи. Вот тут он стоял Ц точно в это место ударило первое коп
ыто. Вот сюда он перекатился Ц туда ударило второе.
Это никак не могло быть случайностью, но и среди корней никого, кто мог бы
подрубить или подпилить «копыта», найти не удалось. Убедившись, что враг
ов поблизости нет, Николас спрятал стальные звездочки. Вокруг сильно пот
емнело Ц почти все факелы были сбиты во время схватки и захлебнулись в г
рязи; те же, что стояли за спиной истукана, повалило сотрясением почвы Ц к
огда падали тяжелые «копыта». Лишь один факел остался светить. Николас о
бернулся к тоненькому силуэту, скорчившемуся под задними копытами черн
ого козла.
Ц Боже всемогущий… Ц донеслось от силуэта. Ц Пресвятая Богородица, сл
авлю тебя за спасение недостойного раба твоего…
Одетый лишь в драные панталоны, низенький и тощий человечек с длинной вс
клокоченной бородой, под которой болтался обрывок удавки, вскинул глаза
на подходящего к нему Николаса и поспешно добавил:
Ц И вас, конечно, господин, тоже славлю…
Ц Ты это видел? Ц спросил Николас. Ц Они подпилили копыта!
Ц Что, господин? Какие копыта? Здесь такая темень, а в ушах у меня шумит от
проклятой удавки… Но, кажется, дикари разбежались?
Ц Где мальчик?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34