Ц Я принадлежу к редкому виду, Ц усмехнулся Николас, бережно пряча лист
ок с печатью. Ц Однако солнце давно уже встало, нам нужно идти.
Ц В Лакнию… Ц проговорил Топорик полуутвердительно-полувопроситель
но, повернувшись туда, где синели на горизонте вершины Северных гор.
Ц Пешком? Ц ужаснулся Матей. Ц Господин э-э-э… Николас… Мы не можем идт
и пешком. В конце концов, это недостойно вас! И меня тоже. Предлагаю вернут
ься назад, в первой же деревеньке взять лошадей, повозку, еды и питья. Пить
я, кстати, побольше, это очень важно в путешествии. И мне неплохо было бы пр
иодеться. Согласен на дорожную сутану, башмаки из доброй свиной кожи и по
дбитый мехом плащ. Ведь граждане Империи обязаны представлять императо
рским посланникам и его спутникам все необходимое, так?
Ц Так, Ц сказал Николас, Ц конечно, так. Только обратно мы не пойдем. Моя
миссия…
Ц Императорские указы говорят о том, что миссии посланников секретны, и
я не желаю ничего знать больше! Ц воскликнул проповедник, зажимая уши.
Ц Секретны и безотлагательны, Ц согласился Николас. Ц Поэтому мы пойд
ем вперед. Селение, где ты, святой отец, прожил пять месяцев, ведь недалеко?

Ц Господин!.. Ц охнул отец Матей. Ц Местные крестьяне императорских ук
азов не читают, они… вы же сами могли видеть… вчера ночью… Они же нас чуть
не… И теперь они… Как бы они ни были глупы и невежественны, они понимают, ч
то, если оставят нас в живых, снова явятся войска, дабы дать им живительную
воду веры не при помощи слов, но при помощи стали и огня! Я удивляюсь, почем
у они до сих еще не вернулись!
И Топорик глянул на «посланника» удивленно и испуганно.
Ц Тем более, Ц сурово завершил разговор Николас. Ц Мой долг гражданин
а, верного слуги Императора и Святой Церкви Ц разъяснить заблуждающимс
я истину. Показывай дорогу, святой отец.

Это оказалось неожиданно простым делом Ц разъяснять заблуждающимся и
стину. Подозрительно простым делом. Крестьяне, не пререкаясь, отдали пут
никам все, что им требовалось: трех кобыл, маленьких, жилистых и черных, ка
к воронье перо; полмешка вяленого мяса, связку съедобных корешков и пару
бурдюков с водой, правда, солоноватой и густо смешанной с песком и пылью. П
ока Николас и Топорик стояли среди молчаливо суетящихся крестьян, многи
е из которых несли на себе явные следы ночного сражения, отец Матей пробр
ался в свою хижину Ц она одиноко возвышалась среди голой степи. Жилища с
амих халийцев не были заметны с расстояния нескольких шагов. В этих мест
ах принято было селиться в землянках, таких просторных, что там помещали
сь даже загоны для скота. Подобный способ существования был единственно
приемлемым для халийских степей, где крестьяне выживали не столько за сч
ет собственного труда, сколько за счет набегов на соседние поселения. Зд
есь, в степи, видимость была прекрасной на много тысяч шагов. Самый острый
глаз не отличил бы скудные огородишки, укрытые за каменными валунами, от
обычной степной растительности, а огонь халийцы разжигали только по ноч
ам, пряча его под землей, выпуская наружу лишь дым, который в сумерках был
неразличим.
Ц Я готов, господин! Ц провозгласил проповедник, появляясь из своей хиж
ины.
Теперь, одетый в монашескую рясу с капюшоном Ц крест и панагия с Богород
ицей поверх рясы, Ц он выглядел строже и внушительней. На лице его несура
зно темнело странное сооружение Ц два мутноватых стеклышка, соединенн
ые между собой изогнутой проволочкой. Сооружение возлежало на носу и кре
пилось на ушах такими же проволочными зигзагами. В руках священник держа
л небольшой узелок и глиняный кувшин с горлышком, запечатанным сургучом
. Топорик, увидев преобразившегося проповедника, открыл рот и не удержал
ся от поклона. А Николас еще раз внутренне одобрил свое решение взять свя
щенника с собой. В конце концов, тот уже успел Ц хоть и нечаянно Ц оказат
ь ему неоценимую помощь. Эта идея с «посланником» и «миссией» Николасу о
чень понравилось. Так будет много легче пробраться через все заставы, ус
троенные Императором в Северных горах, за которыми затаился бунтовщик и
отступник граф Пелип со своим Братством.
Крестьяне рассосались кто куда. Топорик отлепился от бедра Николаса, а с
ам Николас расслабленно опустил руки. Разжал пальцы, и сюрикены, прятавш
иеся меж его пальцев, упали обратно в мешочек. Стало тихо, лишь из-под земл
и время от времени доносились сдавленные голоса. Николас прямо здесь тща
тельно обследовал провиант. Мясо и вода не внушали опасения; мясо пахло м
ясом, а вода Ц водой. Корешки исходили слабо-терпким ароматом, незнакомы
м, потому Николас решил не рисковать и оставил их на земле.
Когда ярко-желтое солнце сдвинулось с зенита, они Уже двигались дальше н
а север, покачиваясь на лошадиных крупах. Отроги Северных гор, приближая
сь, тускнели и темнели, утрачивая свою небесную синеву. Травы становилос
ь все меньше, а валунов Ц больше, среди них встречались такие большие, что
приходилось ненадолго менять направление, чтобы их объехать.
К вечеру заметно похолодало. Николас набросил на себя черный плащ из гру
бой дерюги, спутники последовали его примеру. Эти плащи крестьяне принес
ли вместе с провизией, хотя Николас и не просил у них одежды.
«Странно, Ц думал он, Ц естественно было бы ждать от них сопротивления,
отмщения или хотя бы подвоха, но все обошлось слишком легко… Даже не потр
удились отравить мясо и воду… Очень странно… Может быть, подвох ждет впе
реди?..»
Они ехали уже без малого семь часов и ни разу не наткнулись на засаду. Тепе
рь засады можно было не опасаться Ц крестьяне не смогли бы передать соо
бщение на таком расстоянии, да и передавать его было некому. Халийцы жили
небольшими селениями, жили розно, селения не поддерживали дружественны
х отношений.

Ц А она… Она тоже была… как ты? Ц после долгого молчания заговорил снов
а Янас.
Ц Катлина? Ц невольно усмехнулся Николас. Ц Нет, что ты… Мне кажется, я
единственный эльвар в вашем… в нашем… в этом мире. Последний из выживших.

Разговор их начался сам собой. Николас заговорил первым. На его вопросы м
альчик поначалу отвечал неохотно, путался от смущения, но очень скоро пе
рестал дичиться и, наверное, сам не заметил, как выложил Николасу о себе вс
е: и про папеньку, и про кума Иоста, и про маменьку, и про Лесное Братство, и п
ро Братство Висельников, и даже пройдоху Ганса Коротконогого не обошел.
Затем настала очередь самого Николаса. Отец Матей ехал позади них, покач
иваясь на лошадином крупе, прихлебывал из кувшина самогон и напевал себе
под нос что-то косноязычно-развеселое. Вряд ли его сейчас интересовало ч
то-либо, помимо самогона.
Николас припоминал вслух все события своей жизни, начиная от осознания с
амого себя в пылающей повозке, с грохотом несущейся по каменистой дороге
, и заканчивая резней в доме-башне отца Лансама Ц словно бы не для мальчи
ка, а для себя самого. Никогда и никому он не рассказывал историю своей жиз
ни. Только, пожалуй, Катлине… Где-то на середине рассказа он на мгновение
прервался, опомнившись, и вдруг заметил, как блестят глаза мальчика. Янас
слушал его с раскрытым ртом, не перебивая. Ни тени недоверия не было на его
лице.
«Впрочем, это неудивительно, Ц подумал тогда Николас. Ц Все дети любят
сказки… Будь он лет на пять постарше, он бы ни за что не поверил мне. Хотя… О
н ведь видел меня без одежды…»
Ц А другие? Ц спросил вдруг Янас.
Ц Что?
Ц Ну, кроме тебя… Остался ли кто-то еще? Помнишь, там, в канализации… безли
кие… Кто они? Я никогда о таких не слышал.
Ц Я тоже. Мне трудно говорить об этом. Я совсем ничего не помню. Только ино
гда… всплывают какие-то картинки… Огромное озеро, куда вливается множес
тво рек… озеро кипит… и день и ночь над ним стоит дымка из водяной пыли. Ка
жется, оно называется Стремительные Водовороты. Скалы… На их вершинах го
лубой лед сверкает под утренним солнцем так, что невозможно смотреть… Я
не знаю: воспоминания это или сновидения, но… Но я знаю одно Ц Потемье пре
красно!
Ц Прекрасно? Люди говорят, что это Ц ужасный мир.

Мальчик помотал головой. Как и все жители Империи, он слышал легенду о Пот
емье. Когда-то, когда Врата Потемья были открыты, создания оттуда посещал
и земли людей, похищая некрещеные души. Давая им иную, нечеловеческую пло
ть. Такие были обречены на тоскливое существование между двумя мирами Ц
меж Потемьем и миром людей. Но Герлемон Святоборец закрыл Врата. Запечат
ал их навсегда.
Ц Потемье прекрасно… Ц помолчав, повторил Николас, будто совсем не слу
шал мальчика.
Ц Я… не совсем понимаю. Нет, я не про души. Я про тебя… Зачем ты здесь? Какой-
то смысл в том, что тебя… изгнали?
Николас мгновенно обернулся к мальчику Ц так быстро, что тот не успел оп
устить глаза.
Ц Я никогда об этом не думал, Ц выговорил Николас. Ц Изгнали… Меня Ц из
гнали… Какой может быть смысл в моем изгнании? Я здесь совсем один. Ты пони
маешь, что это такое Ц когда ты совсем один?!
Последние слова вырвались из него словно сами собой. Впервые Николас под
умал о том, что очень нескоро оправится от гибели Катлины. А Топорик помед
лил немного и ответил:
Ц Это я понимаю…
Ц Я… Ц не в силах остановиться, продолжал Николас, Ц будто осколок, зал
етевший сюда из былых времен, существо без прошлого и будущего. Я стану са
мим собой лишь тогда, когда найду то место, где есть такие, как я. Ц Тут он н
аконец заставил себя замолчать.
Как странно! Все, о чем он думал бесконечно долгое время, оказывается, укла
дывается всего в несколько фраз…
Кажется, Янас хотел спросить еще о чем-то, но, глянув на потемневшее, словн
о заострившееся лицо Николаса, ничего спрашивать не стал. И Николас ниче
го больше не говорил.
Закончив разговор и погрузившись в себя, он неожиданно понял, что его до с
их пор не отпустила больно стягивавшая все тело настороженность. Зато от
ец Матей, вдосталь нахлебавшийся самогона, ободрился настолько, чтоприш
порил свою лошадку, пустив ее вскачь.
Ц А давайте вернемся! Ц предложил он, поравнявшись с Николасом. Ц Госп
один императорский посланник, давайте вернемся, а?
Ц Не болтай ерунды!
Ц Я буду учить их! Ц кричал священник, хватаясь руками за лошадиную гри
ву. Ц И на этот раз семя упадет в благодатную почву! Вы видите: они поняли,
что за прегрешения их ждет расплата не только на небе, но уже и на земле. Та
кого смирения я никогда не читал на лицах этого дикого народа! Вы, господи
н, как архангел с карающим мечом, пришли и преподали им урок! Раньше они го
ворили, что Христос был просто дурак, что не использовал свою силу во благ
о себе и своему роду; вы не поверите, но они даже смеялись над ним! А сейчас,
когда они убедились в том, что Господь-вседержитель печется о верных сво
их слугах, спасая их из лап смерти, что он может не только быть милостивым,
но и направлять свой гнев на нечестивцев, они переменятся! Я это чувствую!
Давайте, господин, вернемся! И осеним Халию святым крестом!.. Всю Халию!
Начало темнеть. Николас подхлестнул свою лошадь, но через несколько мину
т придержал ее. Священник и мальчик безнадежно отстали. У крестьян не наш
лось седел и подходящей упряжи, так что всадникам пришлось Держаться на
голых крупах, и если для Николаса это не составляло большого труда, то его
спутники прилагали все усилия, чтобы не упасть.
Еще через час стало ясно, что даже к ночи они не доберутся к подножию гор. Н
адо было останавливаться на ночлег где-нибудь неподалеку, тем более что
лошади явно устали. Топорик, хоть и не жаловался, но уже кренился со своего
скакуна то на один бок, то на другой, а отец Матей громогласно сообщал, что
хотя дух его крепок, но тело нуждается в отдыхе и иссыхает, а на скаку пить
из кувшина очень трудно.
Скомандовав продолжать путь, Николас пустил лошадь вскачь Ц он намерев
ался проехать вперед и поискать место для ночлега. Далеко обогнав мальчи
ка и проповедника, он остановился Ц у подножия зажегся огонек. Присмотр
евшись, Николас понял, что костер горит на сторожевой вышке.
Застава!
До нее всего пару часов езды, может, и того меньше. Если б они оказались зде
сь засветло, они бы заметили ее раньше. Потрогав у себя на груди бумагу с п
ечатью, Николас на минуту задумался.
Гарнизоны северных застав составляли лакнийские рейтары. Эти наемники
были отличными воинами, умелыми наездниками, обладали почти невероятно
й выносливостью и свято чтили свой кодекс чести. Они по праву считались л
учшими воинами в Империи. Нанимаясь на службу, они присягали Императору
и долг перед ним ставили превыше серебра, которым казна оплачивала их ус
луги. Другое дело, что северяне никогда не поступали в армию поодиночке: о
ни нанимались целыми кланами и подчинялись исключительно старейшинам
рода, которые, в свою очередь, ориентировались на приказы имперских арме
йских генералов.
Не подай ему проповедник идею насчет «посланника», Николас предпочел бы
обойти заставу стороной, но теперь решил двигаться прямо. У него была бум
ага с личной печатью Императора Ц бумага, несмотря на то что на ней напис
ано, вполне сойдет за высочайшее разрешение следовать в закрытые земли:
здесь, на заставе у подножия Северных гор, вряд ли можно найти кого-то, вла
деющего грамотой. Лакнийцы Ц те, кто ступил на путь воина, испокон веков з
нали лишь одно ремесло Ц военное, они даже оружия себе не ковали, покупая
или отбирая его у кого только можно; все остальные умения, в особенности у
мение читать и писать, открыто презирали.
Николас ударил кобылу пятками. Проскакав полтысячи шагов, он почувствов
ал чье-то присутствие неподалеку и потянул лошадь за уши, заставляя оста
новиться. Ветер донес до него запах пота, металлическое бряцанье и негро
мкий перестук копыт. Должно быть, патруль с заставы обходил окрестности…
Так и есть Ц Николас, проехав чуть вперед, различил в сумраке светлые сил
уэты всадников. Восемь всадников Ц насчитал Николас Ц на белых конях.
Он пришпорил лошадь и медленно двинулся прямо на них.

ГЛАВА 3

Прежде чем он успел окликнуть патруль, его кобыла, почуяв лакнийских ска
кунов, заржала. Налетевший неожиданно ветер тряхнул сумрачное степное н
ебо, обнажив полную луну, Ц в ее свете Николас увидел, как рейтары развор
ачивают к нему коней.
Он подозревал, что в императорской армии существует система паролей или
специальных приветствий, поэтому не стал искушать судьбу и просто молча
поднял обе безоружные руки вверх. Рейтары, подстегнув коней, поскакали е
му навстречу. Они не отреагировали на его знак, будто вовсе не заметили: на
скаку они выстроились подковой, словно готовясь, догнав, окружить Никол
аса. Заскрипели рычаги арбалетов Ц это арьергард приготовился стрелят
ь; рейтары, мчавшиеся впереди, опустили пики.
Такого Николас не ожидал.
Никаких вопросов, никаких переговоров, никакого предупреждения Ц патр
ульные почему-то увидели в нем врага, которого необходимо немедленно ун
ичтожить. Восемь против одного! Лакнийцы всегда чтили традицию честного
поединка, и сейчас их поведение просто ошеломило Николаса.
Он рванул лошадиную гриву, повернул кобылу и с силой пришпорил ее по муск
улистым бокам. Визгливо заржав от боли, она метнулась назад.
Через несколько секунд Николас обернулся Ц лакнийцы неотвратимо наст
игали его. Еще минута, и «подкова» превратится в «клещи». Он еще раз пришпо
рил лошадь, хлестнул ее открытой ладонью по шее. Коротконогая степная ко
былка могла бы потягаться в гонке с северными белогривыми скакунами, не
будь она измучена многочасовым переходом. Да еще эта поклажа… По бокам л
ошади стучали два мешка, связанные друг с другом недлинной веревкой; в од
ном из мешком помещалась шкатулка с эльваррумом, в другом Ц вяленое мяс
о и бурдюки с водой.
Острия пик приближались, угрожающе покачиваясь. Круглые металлические
шлемы и кольчуги рейтаров сверкали ярче лунного света. Патруль был уже т
ак близко, что Николас отчетливо видел рукояти тяжелых двуручных мечей з
а спинами передних воинов. Где-то совсем рядом, может быть, вон за тем поло
гим холмиком бредут сюда лошадки отца Матея и Янаса.
Коротко и упруго треснули тетивы арбалетов. Николас распластался по спи
не кобылы. Две стрелы свистнули над ним, третья вскользь рассекла левое п
лечо, четвертая под острым углом влетела ему в спину, оцарапав ребро и про
нзив легкое. Почувствовав кровь во рту, Николас выругался. Что происходи
т, черт возьми? Неужели Император отдал приказ уничтожать всякого, кто хо
тя бы на тысячу шагов приблизится к заставе?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34