.. короче, писательский одноразовый, растягиваешь
удовольствие, сколько можешь, потому что впереди Ц один мусорный бачок.
Лусса, Калиньяк и Готье уже ждут. Юный Готье бледнеет при виде Превосходн
ого Джулиуса, и не зря, так как этот тут же пытается уткнуться мордой ему в
промежность, прежде чем я успеваю призвать его к порядку. Джулиуса так и т
янет к нему. И какой такой исключительный запах может испускать этот ста
ршеклассник-вундеркинд от издательского дела. Калиньяк, директор по про
дажам, со своими сальными шуточками заправского регбиста идет открыват
ь окно, чтобы проветрить помещение после Джулиусовых восторгов. Разобра
вшись с Готье, Джулиус Превосходный удостаивает облизывания руку Луссы,
как бы убеждая меня в правильности приоритетов в выборе друзей.
Ц Так, можем садиться, Ц провозглашает Королева Забо.
Совет министров всегда начинается у нее этой фразой: «Так, можем садитьс
я». Не «Присаживайтесь», не «Салют, парни, ну что, катит сегодня?», нет, всегд
а одно и то же: «Так, можем садиться».
Что мы и делаем, слегка поскрипев стульями.
Ц Малоссен, при слове «Вавилон» что приходит вам на ум?
Можно считать заседание открытым.
Ц Вавилон? Я вижу башню, Ваше Величество, первую высотку человечества, то
лпы, стекающиеся со всех концов света в одну воронку, уставшие от бесконе
чных скитаний и возводящие это подобие Эмпайр-стейт-билдинга, чтобы наб
иться туда, как селедки в бочку.
Она улыбается. Королева Забо улыбается и говорит:
Ц Неплохо, Малоссен. А теперь, если перед этим чудом вавилонским постави
ть инициалы: Ж. Л. В., о чем вы подумаете?
Ц Ж. Л. В.? Наш родной Ж. Л. В.? Наш печатный станок бестселлеров? Наша несушка
золотыми чернильницами? Это имя напоминает мне о моих сестрах.
Ц Как это?
Ц О Кларе и Терезе, моих сестрах.
Ну и о Лауне, третьей, медсестре. Ж. Л. В. Ц их любимый автор. Когда Лауна позн
акомилась с Лораном, этим айболитом, ее будущим мужем, я освободил им свою
комнату, они прыгнули в койку и засели там без малого на год. Целый год люб
ви по двадцать пять часов в сутки. Любви и чтения. Каждое утро я относил им
наверх дневной паек, и каждый вечер Клара и Тереза приносили обратно гря
зные тарелки и прочитанные книжки. Иногда они задерживались. И так как у н
их всегда полно своих незаконченных дел, я карабкался за ними и заставал
обеих, устроившихся посередке между двумя старшими, в то время как Лауна
читала вслух пространные отрывки из Ж. Л. В.:
Не успела няня Софья выйти с
маленьким Акселем-Жюлем, как Таня и Сергей в едином порыве бросились в об
ъятья друг к другу, радуясь долгожданной встрече. На часах восемнадцать
двенадцать. Еще три минуты, и Сергей пройдет большинством голосов в Наци
ональную Баллистическую Компанию.
Это и есть Ж. Л. Вавилонский (для читателей Ц просто Ж. Л. В.), лакомый кусочек
, который любители употребляют с утренним какао, Ж. Л. В., отрада новоявленн
ой Эммы Бовари, над которым она засыпает каждый вечер. И потом, это львиная
доля всей печатной продукции издательства «Тальон», наш общий хлеб.
Ц Четырнадцать миллионов читателей на каждую книгу, Малоссен!
Ц Которым плевать на ваше мнение...
Ц Что дает нам пятьдесят шесть миллионов, если умножить на четыре Ц коэ
ффициент повторных изданий, Ц подхватывает Калиньяк, который внезапно
подключил все свои системы питания.
Ц В двадцати семи странах на четырнадцати языках, Ц уточняет Готье.
Ц Не говоря уже о советском рынке, который только еще начинает нами осва
иваться, перестройка и все дела...
Ц Я взялся переводить его на китайский, Ц заключает мой приятель Лусса
и добавляет с ноткой безысходности в голосе, Ц не словом единым... в жизни
кроме литературы еще и коммерция существует, наивный ты дурачок.
Разумеется, и финансовые показатели довольно значительные. И все это в о
сновном благодаря счастливой находке Королевы Забо: анонимность автор
а. И в самом деле, никто, кроме Ее Величества, даже из сидящих за этим столом
, не знает, кто скрывается за инициалами Ж. Л. В. Издательство «Тальон» такж
е никак не представлено на глянцевых обложках. Три заглавные буквы курси
вом вверху титульного листа, Ж. Л. В. , и три строчные внизу, ж.
л. в. , под этим подразумевается, что Ж. Л. В. издает себя сам, что его гени
й не зависит ни от кого Ц этакий «селф-мейд мен» , похожий на св
оих героев, хозяин сам себе и печатному обороту, сам построил свою башню и
с самого верха поплевывает на Всевышнего. Лучше чем псевдоним, больше че
м имя, Ж. Л. В. состоит из трех больших букв, читаемых на любом языке. Патроне
сса тут же заважничала, выпятив грудь (или то, что у нее на этом месте) колес
ом:
Ц Дети мои, секрет Ц это топливо мифа. Все эти финансовые магнаты, котор
ых описывают романы Ж. Л. В., задают себе один и тот же вопрос: кто он? Кто може
т так хорошо их знать, чтобы так подробно их описывать? Это уравнивающее в
сех любопытство доходит до самых широких слоев мелких торговцев и весьм
а ощутимо в финансовом отношении, уж поверьте мне.
Цифры взвиваются как знамена.
Ц Почти двести миллионов экземпляров продано с 1972 года, Малоссен. Кофе?
Ц Охотно.
Ц Готье, кофе Малоссену Ц у вас есть монетки?
Горсть медяков в глотку автомату. Пар, клокотание, сахарный песок.
Ц Появление следующей книги Ж. Л. В. мы собираемся предвосхитить сокруши
тельным ударом.
Ц Сокрушительным ударом, Ваше Величество?
Ц Мы раскроем, кто он такой!
Не стоит противоречить начальнице, когда она в таком воодушевлении.
Ц Прекрасная мысль. И кто он, Ж. Л. В.?
Выжидающее молчание.
Ц Допивайте ваш кофе, Малоссен, а то захлебнетесь ненароком.
Стоит ли выходить на сцену, если постановка никуда не годится? А искусств
о постановки, господа, Ц одна из бесчисленного множества черт, отличающ
их человека от животного: не правда ли? Ожидается, что я упаду со стула, узн
ав, кто он, этот плодовитый Ж. Л. В.? Что ж, нацепим маску жадного нетерпения. К
онечно, не до такой степени, чтобы ошпарить себе глотку кипятком. Подслас
тим, для начала. Слишком сладко... Сидя за одним столом со мной, они терпелив
о ждут. Они смотрят на меня, а я вновь вижу бедняжку Клару два (или три?) года
назад, читающую тайком фуфло Ж. Л. В., в то время как я пытался приобщить ее к
Гоголю; Клару, вскакивающую, пряча книгу, и себя, сгорающего от стыда: мне н
еловко застать ее врасплох, противно орать на Лауну и Лорана, строить из с
ебя саму рассудительность, умник несчастный... Да читай, что хочешь, Кларин
етта, все, что попадется на глаза, не беспокойся о старшем брате, это не его
дело Ц составлять список твоих развлечений, жизнь сама просеет через ме
лкое сито твои маленькие слабости.
Так. Кофе допили.
Ц И кто же он, Ж. Л. В.?
Они еще раз переглянулись.
Ц Это вы, Малоссен.
11
Когда я возвращаюсь домой, Клара еще спит, Ясмина рядом, напевает, а Жюли г
отовит. Этот факт стоит подчеркнуть: я впервые вижу Жюли за плитой. Журнал
исткам, особенно таким, как она, редко случается готовить. Они приучены ск
орее к тушенке, чем к телятине в чесночном соусе. Жюли постоянно приходит
ся перекусывать на ходу, чтобы не потерять мир из виду. Если бы в прошлом г
оду ее так здорово не потрепали (сломанная в трех местах нога, двусторонн
ее воспаление легких, к тому же наркотиками накачали до полусмерти), в нас
тоящий момент она точно пощипывала бы себе горошек где-нибудь в субтроп
ических зарослях, пытаясь разобраться, кто кого мочит, с каким успехом и к
уда это всех нас приведет... К великому счастью, из рук разбойников, которы
е так круто с ней обошлись, я получил мою Жюли, озабоченную в основном попр
авкой собственного здоровья и изготовлением моего счастья.
Итак, Жюли готовит. Колдует, склонившись над медной кастрюлькой, в которо
й булькают сладкие кратеры рыжего сиропа. Она помешивает, чтобы не прист
авало к стенкам. Одно это движение кисти, передаваясь через согнутую в ло
кте руку, дугу плеча, изгиб спины, заставляет плавно покачиваться ее бедр
а. Вынужденное бездействие этих нескольких месяцев очаровательно окру
глило ее формы. Раньше платье не обтягивало так аппетитно ее фигуру. Когд
а она без покровов, темные следы от ожогов превращают ее в леопарда. В одеж
де она Ц все та же моя Жюли, как и три года назад, когда я выбрал ее себе, ни с
екунды не сомневаясь. Ее тяжелая грива (как сказал бы Ж. Л. В.), золотистая ос
ень ее взгляда, изящество ее кистей, легких, как крылья, львиные нотки ее г
олоса, ее бедра и ее грудь, Ц словом, вся она настолько мною завладела, что
если мне и предназначена какая-нибудь женщина, то это именно она и никака
я другая. Плоть и кровь. Женщина, которую я люблю, прежде всего Ц животное,
совершенное воплощение млекопитающего, стопроцентная самка. И так как я
любимчик Венеры, то и внутренний мир моей избранницы оказался под стать
ее внешней красоте: у Жюли прекрасная душа. Ее сердце открыто всему миру. Д
а что там миру, каждой букашке, которая его населяет. Жюли любит Клару, Жюл
и любит Жереми и Малыша, Жюли любит Терезу, Жюли любит Лауну, Жюли любит Ве
рден Ц да, да, и Верден тоже, Ц наконец, Жюли любит Джулиуса. Жюли меня люб
ит, что уж там говорить.
Итак, оказывается, Жюли умеет готовить. Вы скажете, это лишнее? Забодай мен
я комар! Все женские журналы вам это подтвердят: путь к сердцу мужчины леж
ит через его желудок.
Ц Пирог с розовым сиропом, Бенжамен.
Ц С розовым? Ц удивляется Жереми, он отродясь такого не видел.
Ц Это рецепт моего отца. Наш дом в Веркоре утопал в штокрозах. До самого т
ого дня, когда мой папа-губернатор решил пустить их в дело.
Джулиус Ц большой дока по этой части, у него уже слюнки текут в предвкуше
нии лакомства; Малыш так истомился, что стекла его очков запотели от напр
яга, под конец и весь дом превратился в сплошную штокрозу, утопающую в соб
ственном соку.
Ц Но, Жюли, тебе не кажется, что сейчас не до пирогов? Клара в трауре, думае
шь?..
(Малоссен и приличия...) Да, я на самом деле задал этот вопрос. Жюли бросает в
ответ, даже не обернувшись:
Ц Ты, что же, ничего не заметил, Бенжамен? Послушай, как поет Ясмина.
В детской Ясмина все еще поет, держа за руку Клару, которая все еще спит. Но
в напеве уже нет печали. И тень улыбки гуляет по лицу Клары.
Ц К тому же Ясмина принесла нам кускус.
***
Мы уплетаем кускус Ясмины и пирог Жюли, пока старый Тянь кормит с рожка Ве
рден. С рождением Верден старый Тянь стал безруким. Теперь он вынужден об
ходиться одной рукой, вторая занята Верден. Разменяв седьмой десяток, он
сделал для себя открытие, свойственное скорее молодым людям: быть отцом
значит быть безруким.
Мы трапезничаем под музыкальное сопровождение Ясмины, которая своими п
еснями отгоняет призрак Сент-Ивера.
Маленький кусочек спокойствия.
Тщательное пережевывание.
И все же что-то тревожит Жереми. Это у него на лбу написано. А когда у Жереми
по лицу можно читать с такой легкостью, готовься к худшему.
Ц Что-то не так, Жереми?
Я спросил наобум, зная, что он ответит: «Нет, ничего».
Ц Нет, ничего.
Извольте. Напряженная работа вилками, потом Тереза попытала счастья:
Ц Жереми, может, все-таки скажешь, что с тобой, а?
Голос у нее с самого рождения был резкий, без интонаций, и под стать ему Ц
характер: неприступная Тереза, в постоянной обороне, заводится с пол-обо
рота, всегда напряженная, как натянутая струна.
Ц Что пристала, я же у тебя не спрашиваю твой гороскоп!
Тереза и Жереми Ц образец братской любви. Друг друга не переносят, но гот
овы снести друг за друга что угодно. В тот день, когда Жереми подкоптился,
как цыпленок, на пожаре в своем лицее, впервые у меня на глазах с Терезой с
лучился припадок, вызванный ее собственной профессиональной несостоят
ельностью: «Куда я смотрела, Бенжамен, как же я не смогла этого предсказат
ь!» Она рвала на себе волосы, в буквальном смысле, как в каком-нибудь русск
ом романе. Ее худые руки рассекали воздух, как мельничные крылья: «К чему т
огда все это?» Она махнула на свои астрологические книги, гадальные карт
ы, амулеты, талисманы. Сомнение... Впервые в жизни! А однажды, после киносеан
са (мы ходили смотреть «Муссон» Ц историю парня, который в начале пьет од
но виски, а в конце Ц одну воду), Жереми мне и говорит: «Будь я мужчиной, то е
сть если бы я не был ее братом, я бы выбрал Терезу». Он, вероятно, прочел в мо
ем взгляде вопрос, так как тут же добавил: «Она классная, эта девчонка». И п
отом, по дороге домой: «Как по-твоему, Бенжамен, парни что, совсем дураки, не
видят, какая она классная, Тереза?»
Короче, сейчас Жереми не по себе.
И вот как раз за пирогом в розовом сиропе Малыш, протирая стекла очков, спо
койно заявляет:
Ц А я знаю.
Я спросил:
Ц Что ты знаешь, Малыш?
Ц Знаю, что с ним, с Жереми.
Ц Только пикни!
Бесполезно. Кроме его собственных кошмаров, Малыша ничто не может испуга
ть.
Ц Он думает, будет ли Тянь рассказывать нам «Фею Карабину» сегодня вече
ром.
Все оторвались от пирога и посмотрели в сторону Тяня. Не стоит недооцени
вать беллетристику. Особенно когда она щедро приправлена реальностью, к
ак, например, «Фея Карабина» в устах старого Тяня. Приторная пилюля, от кот
орой мы не можем отказаться даже в худшие моменты нашей жизни. При одной м
ысли о том, что неприятность с Сент-Ивером лишит его очередной порции ска
зки на ночь, Жереми чувствовал себя таким обездоленным, что чуть не падал
в обморок. Я поймал взгляд старого Тяня и в нагрузку к нему Ц взгляд Верде
н, которая стреляла всегда в том же направлении, и незаметно кивнул.
Ц Да, Ц ответил старый Тянь, Ц но сегодня последняя серия.
Ц О нет! Черт, уже?
Облегчение и раздражение пробежали друг за другом вприпрыжку по лицу Же
реми.
Ц И потом, там совсем немного осталось, Ц безжалостно продолжал Тянь,
Ц даже на вечер не хватит.
Ц А потом? Что ты будешь рассказывать нам потом?
Это интересовало не только Жереми, в каждом взгляде стоял вопрос.
И кажется, именно в тот момент, во время этой мучительной паузы, сидя за ст
олом в кругу семьи, я решился. Должно быть, я сказал себе, что если я сейчас ж
е не найду какой-нибудь выход, если Тяню больше нечего будет рассказыват
ь, случится худшее Ц то, против чего я, как ответственный воспитатель (да,
да!), призван бороться: всеобщее оцепенение, гипнотические флюиды голубо
го экрана Ц и конец, телик навечно!
Итак, принимая во внимание потерянный взгляд Жереми, слезы, стоящие в гла
зах Малыша, немую тревогу Терезы и не забывая, что скоро еще и Клара просне
тся, я внезапно принял единственно возможное решение:
Ц После «Феи Карабины» Тянь будет читать нам один за другим семь толсте
нных романов, шесть-семь тысяч страниц как минимум!
Ц Семь тысяч!
Радость Малыша, недоверие Жереми.
Ц Так же здоровско, как «Фея»?
Ц Какое там. Гораздо лучше!
Жереми посмотрел на меня долгим внимательным взглядом, так обычно смотр
ят на фокусника, пытаясь понять, как это он изловчился превратить виолон
чель в рояль.
Ц Да что ты! И кто же их написал?
А я в ответ:
Ц Я и написал.
12
Ц Я, Ваше Величество?
Ц Да, вы, если согласитесь.
Ц Соглашусь на что?
Она посмотрела на Готье, потом сказала:
Ц Готье...
Юный Готье открыл свой школьный ранец, разложил бумажки и, прежде чем впл
отную приступить к делу, сухо заявил:
Ц В двух словах, Малоссен, Ж. Л. В. процветает, но все же отмечается некотор
ый спад продаж за рубежом.
Ц А во Франции мы не поднимаемся выше трех-четырех сотен тысяч.
У Калиньяка нет ни старого ранца, ни счетной машинки, зато у него на плечах
большая голова с памятью гасконца, правда дырявая.
Ц Можно было бы еще на несколько лет пустить все на самотек, Малоссен, но
это не наш стиль работы.
Ц К тому же (пытается исправиться Готье) в Европе для нас открывается обш
ирный рынок.
Сострадательная Забо сжалилась:
Ц Нам предстоит хорошенько раскрутить его новый роман. У нас исключите
льный план, Малоссен.
Я же, понятное дело, возвращаюсь к вопросу, который больше всего меня инте
ресует:
Ц Скажите наконец, кто такой Ж. Л. В.? Коллективное авторство?
Тогда Королева Забо пускает в ход свой излюбленный прием. Подается всей
своей щуплой грудной клеткой в сторону Луссы и говорит:
Ц Лусса, объясни ему.
Лусса единственный из ее подчиненных, с которым она на «ты». Нет, конечно,
не из-за цвета его кожи, а из давней дружбы, с детских лет. Их отцы Ц один сл
ишком черный, другой слишком белый, соответственно, Ц пробавлялись в бы
лые времена старым тряпьем. «Мы учились читать на одной помойке».
Ц Ладно. Не кипятись, дурачок, и слушай внимательно.
***
И давай мне объяснять, что Ж. Л. В.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
удовольствие, сколько можешь, потому что впереди Ц один мусорный бачок.
Лусса, Калиньяк и Готье уже ждут. Юный Готье бледнеет при виде Превосходн
ого Джулиуса, и не зря, так как этот тут же пытается уткнуться мордой ему в
промежность, прежде чем я успеваю призвать его к порядку. Джулиуса так и т
янет к нему. И какой такой исключительный запах может испускать этот ста
ршеклассник-вундеркинд от издательского дела. Калиньяк, директор по про
дажам, со своими сальными шуточками заправского регбиста идет открыват
ь окно, чтобы проветрить помещение после Джулиусовых восторгов. Разобра
вшись с Готье, Джулиус Превосходный удостаивает облизывания руку Луссы,
как бы убеждая меня в правильности приоритетов в выборе друзей.
Ц Так, можем садиться, Ц провозглашает Королева Забо.
Совет министров всегда начинается у нее этой фразой: «Так, можем садитьс
я». Не «Присаживайтесь», не «Салют, парни, ну что, катит сегодня?», нет, всегд
а одно и то же: «Так, можем садиться».
Что мы и делаем, слегка поскрипев стульями.
Ц Малоссен, при слове «Вавилон» что приходит вам на ум?
Можно считать заседание открытым.
Ц Вавилон? Я вижу башню, Ваше Величество, первую высотку человечества, то
лпы, стекающиеся со всех концов света в одну воронку, уставшие от бесконе
чных скитаний и возводящие это подобие Эмпайр-стейт-билдинга, чтобы наб
иться туда, как селедки в бочку.
Она улыбается. Королева Забо улыбается и говорит:
Ц Неплохо, Малоссен. А теперь, если перед этим чудом вавилонским постави
ть инициалы: Ж. Л. В., о чем вы подумаете?
Ц Ж. Л. В.? Наш родной Ж. Л. В.? Наш печатный станок бестселлеров? Наша несушка
золотыми чернильницами? Это имя напоминает мне о моих сестрах.
Ц Как это?
Ц О Кларе и Терезе, моих сестрах.
Ну и о Лауне, третьей, медсестре. Ж. Л. В. Ц их любимый автор. Когда Лауна позн
акомилась с Лораном, этим айболитом, ее будущим мужем, я освободил им свою
комнату, они прыгнули в койку и засели там без малого на год. Целый год люб
ви по двадцать пять часов в сутки. Любви и чтения. Каждое утро я относил им
наверх дневной паек, и каждый вечер Клара и Тереза приносили обратно гря
зные тарелки и прочитанные книжки. Иногда они задерживались. И так как у н
их всегда полно своих незаконченных дел, я карабкался за ними и заставал
обеих, устроившихся посередке между двумя старшими, в то время как Лауна
читала вслух пространные отрывки из Ж. Л. В.:
Не успела няня Софья выйти с
маленьким Акселем-Жюлем, как Таня и Сергей в едином порыве бросились в об
ъятья друг к другу, радуясь долгожданной встрече. На часах восемнадцать
двенадцать. Еще три минуты, и Сергей пройдет большинством голосов в Наци
ональную Баллистическую Компанию.
Это и есть Ж. Л. Вавилонский (для читателей Ц просто Ж. Л. В.), лакомый кусочек
, который любители употребляют с утренним какао, Ж. Л. В., отрада новоявленн
ой Эммы Бовари, над которым она засыпает каждый вечер. И потом, это львиная
доля всей печатной продукции издательства «Тальон», наш общий хлеб.
Ц Четырнадцать миллионов читателей на каждую книгу, Малоссен!
Ц Которым плевать на ваше мнение...
Ц Что дает нам пятьдесят шесть миллионов, если умножить на четыре Ц коэ
ффициент повторных изданий, Ц подхватывает Калиньяк, который внезапно
подключил все свои системы питания.
Ц В двадцати семи странах на четырнадцати языках, Ц уточняет Готье.
Ц Не говоря уже о советском рынке, который только еще начинает нами осва
иваться, перестройка и все дела...
Ц Я взялся переводить его на китайский, Ц заключает мой приятель Лусса
и добавляет с ноткой безысходности в голосе, Ц не словом единым... в жизни
кроме литературы еще и коммерция существует, наивный ты дурачок.
Разумеется, и финансовые показатели довольно значительные. И все это в о
сновном благодаря счастливой находке Королевы Забо: анонимность автор
а. И в самом деле, никто, кроме Ее Величества, даже из сидящих за этим столом
, не знает, кто скрывается за инициалами Ж. Л. В. Издательство «Тальон» такж
е никак не представлено на глянцевых обложках. Три заглавные буквы курси
вом вверху титульного листа, Ж. Л. В. , и три строчные внизу, ж.
л. в. , под этим подразумевается, что Ж. Л. В. издает себя сам, что его гени
й не зависит ни от кого Ц этакий «селф-мейд мен» , похожий на св
оих героев, хозяин сам себе и печатному обороту, сам построил свою башню и
с самого верха поплевывает на Всевышнего. Лучше чем псевдоним, больше че
м имя, Ж. Л. В. состоит из трех больших букв, читаемых на любом языке. Патроне
сса тут же заважничала, выпятив грудь (или то, что у нее на этом месте) колес
ом:
Ц Дети мои, секрет Ц это топливо мифа. Все эти финансовые магнаты, котор
ых описывают романы Ж. Л. В., задают себе один и тот же вопрос: кто он? Кто може
т так хорошо их знать, чтобы так подробно их описывать? Это уравнивающее в
сех любопытство доходит до самых широких слоев мелких торговцев и весьм
а ощутимо в финансовом отношении, уж поверьте мне.
Цифры взвиваются как знамена.
Ц Почти двести миллионов экземпляров продано с 1972 года, Малоссен. Кофе?
Ц Охотно.
Ц Готье, кофе Малоссену Ц у вас есть монетки?
Горсть медяков в глотку автомату. Пар, клокотание, сахарный песок.
Ц Появление следующей книги Ж. Л. В. мы собираемся предвосхитить сокруши
тельным ударом.
Ц Сокрушительным ударом, Ваше Величество?
Ц Мы раскроем, кто он такой!
Не стоит противоречить начальнице, когда она в таком воодушевлении.
Ц Прекрасная мысль. И кто он, Ж. Л. В.?
Выжидающее молчание.
Ц Допивайте ваш кофе, Малоссен, а то захлебнетесь ненароком.
Стоит ли выходить на сцену, если постановка никуда не годится? А искусств
о постановки, господа, Ц одна из бесчисленного множества черт, отличающ
их человека от животного: не правда ли? Ожидается, что я упаду со стула, узн
ав, кто он, этот плодовитый Ж. Л. В.? Что ж, нацепим маску жадного нетерпения. К
онечно, не до такой степени, чтобы ошпарить себе глотку кипятком. Подслас
тим, для начала. Слишком сладко... Сидя за одним столом со мной, они терпелив
о ждут. Они смотрят на меня, а я вновь вижу бедняжку Клару два (или три?) года
назад, читающую тайком фуфло Ж. Л. В., в то время как я пытался приобщить ее к
Гоголю; Клару, вскакивающую, пряча книгу, и себя, сгорающего от стыда: мне н
еловко застать ее врасплох, противно орать на Лауну и Лорана, строить из с
ебя саму рассудительность, умник несчастный... Да читай, что хочешь, Кларин
етта, все, что попадется на глаза, не беспокойся о старшем брате, это не его
дело Ц составлять список твоих развлечений, жизнь сама просеет через ме
лкое сито твои маленькие слабости.
Так. Кофе допили.
Ц И кто же он, Ж. Л. В.?
Они еще раз переглянулись.
Ц Это вы, Малоссен.
11
Когда я возвращаюсь домой, Клара еще спит, Ясмина рядом, напевает, а Жюли г
отовит. Этот факт стоит подчеркнуть: я впервые вижу Жюли за плитой. Журнал
исткам, особенно таким, как она, редко случается готовить. Они приучены ск
орее к тушенке, чем к телятине в чесночном соусе. Жюли постоянно приходит
ся перекусывать на ходу, чтобы не потерять мир из виду. Если бы в прошлом г
оду ее так здорово не потрепали (сломанная в трех местах нога, двусторонн
ее воспаление легких, к тому же наркотиками накачали до полусмерти), в нас
тоящий момент она точно пощипывала бы себе горошек где-нибудь в субтроп
ических зарослях, пытаясь разобраться, кто кого мочит, с каким успехом и к
уда это всех нас приведет... К великому счастью, из рук разбойников, которы
е так круто с ней обошлись, я получил мою Жюли, озабоченную в основном попр
авкой собственного здоровья и изготовлением моего счастья.
Итак, Жюли готовит. Колдует, склонившись над медной кастрюлькой, в которо
й булькают сладкие кратеры рыжего сиропа. Она помешивает, чтобы не прист
авало к стенкам. Одно это движение кисти, передаваясь через согнутую в ло
кте руку, дугу плеча, изгиб спины, заставляет плавно покачиваться ее бедр
а. Вынужденное бездействие этих нескольких месяцев очаровательно окру
глило ее формы. Раньше платье не обтягивало так аппетитно ее фигуру. Когд
а она без покровов, темные следы от ожогов превращают ее в леопарда. В одеж
де она Ц все та же моя Жюли, как и три года назад, когда я выбрал ее себе, ни с
екунды не сомневаясь. Ее тяжелая грива (как сказал бы Ж. Л. В.), золотистая ос
ень ее взгляда, изящество ее кистей, легких, как крылья, львиные нотки ее г
олоса, ее бедра и ее грудь, Ц словом, вся она настолько мною завладела, что
если мне и предназначена какая-нибудь женщина, то это именно она и никака
я другая. Плоть и кровь. Женщина, которую я люблю, прежде всего Ц животное,
совершенное воплощение млекопитающего, стопроцентная самка. И так как я
любимчик Венеры, то и внутренний мир моей избранницы оказался под стать
ее внешней красоте: у Жюли прекрасная душа. Ее сердце открыто всему миру. Д
а что там миру, каждой букашке, которая его населяет. Жюли любит Клару, Жюл
и любит Жереми и Малыша, Жюли любит Терезу, Жюли любит Лауну, Жюли любит Ве
рден Ц да, да, и Верден тоже, Ц наконец, Жюли любит Джулиуса. Жюли меня люб
ит, что уж там говорить.
Итак, оказывается, Жюли умеет готовить. Вы скажете, это лишнее? Забодай мен
я комар! Все женские журналы вам это подтвердят: путь к сердцу мужчины леж
ит через его желудок.
Ц Пирог с розовым сиропом, Бенжамен.
Ц С розовым? Ц удивляется Жереми, он отродясь такого не видел.
Ц Это рецепт моего отца. Наш дом в Веркоре утопал в штокрозах. До самого т
ого дня, когда мой папа-губернатор решил пустить их в дело.
Джулиус Ц большой дока по этой части, у него уже слюнки текут в предвкуше
нии лакомства; Малыш так истомился, что стекла его очков запотели от напр
яга, под конец и весь дом превратился в сплошную штокрозу, утопающую в соб
ственном соку.
Ц Но, Жюли, тебе не кажется, что сейчас не до пирогов? Клара в трауре, думае
шь?..
(Малоссен и приличия...) Да, я на самом деле задал этот вопрос. Жюли бросает в
ответ, даже не обернувшись:
Ц Ты, что же, ничего не заметил, Бенжамен? Послушай, как поет Ясмина.
В детской Ясмина все еще поет, держа за руку Клару, которая все еще спит. Но
в напеве уже нет печали. И тень улыбки гуляет по лицу Клары.
Ц К тому же Ясмина принесла нам кускус.
***
Мы уплетаем кускус Ясмины и пирог Жюли, пока старый Тянь кормит с рожка Ве
рден. С рождением Верден старый Тянь стал безруким. Теперь он вынужден об
ходиться одной рукой, вторая занята Верден. Разменяв седьмой десяток, он
сделал для себя открытие, свойственное скорее молодым людям: быть отцом
значит быть безруким.
Мы трапезничаем под музыкальное сопровождение Ясмины, которая своими п
еснями отгоняет призрак Сент-Ивера.
Маленький кусочек спокойствия.
Тщательное пережевывание.
И все же что-то тревожит Жереми. Это у него на лбу написано. А когда у Жереми
по лицу можно читать с такой легкостью, готовься к худшему.
Ц Что-то не так, Жереми?
Я спросил наобум, зная, что он ответит: «Нет, ничего».
Ц Нет, ничего.
Извольте. Напряженная работа вилками, потом Тереза попытала счастья:
Ц Жереми, может, все-таки скажешь, что с тобой, а?
Голос у нее с самого рождения был резкий, без интонаций, и под стать ему Ц
характер: неприступная Тереза, в постоянной обороне, заводится с пол-обо
рота, всегда напряженная, как натянутая струна.
Ц Что пристала, я же у тебя не спрашиваю твой гороскоп!
Тереза и Жереми Ц образец братской любви. Друг друга не переносят, но гот
овы снести друг за друга что угодно. В тот день, когда Жереми подкоптился,
как цыпленок, на пожаре в своем лицее, впервые у меня на глазах с Терезой с
лучился припадок, вызванный ее собственной профессиональной несостоят
ельностью: «Куда я смотрела, Бенжамен, как же я не смогла этого предсказат
ь!» Она рвала на себе волосы, в буквальном смысле, как в каком-нибудь русск
ом романе. Ее худые руки рассекали воздух, как мельничные крылья: «К чему т
огда все это?» Она махнула на свои астрологические книги, гадальные карт
ы, амулеты, талисманы. Сомнение... Впервые в жизни! А однажды, после киносеан
са (мы ходили смотреть «Муссон» Ц историю парня, который в начале пьет од
но виски, а в конце Ц одну воду), Жереми мне и говорит: «Будь я мужчиной, то е
сть если бы я не был ее братом, я бы выбрал Терезу». Он, вероятно, прочел в мо
ем взгляде вопрос, так как тут же добавил: «Она классная, эта девчонка». И п
отом, по дороге домой: «Как по-твоему, Бенжамен, парни что, совсем дураки, не
видят, какая она классная, Тереза?»
Короче, сейчас Жереми не по себе.
И вот как раз за пирогом в розовом сиропе Малыш, протирая стекла очков, спо
койно заявляет:
Ц А я знаю.
Я спросил:
Ц Что ты знаешь, Малыш?
Ц Знаю, что с ним, с Жереми.
Ц Только пикни!
Бесполезно. Кроме его собственных кошмаров, Малыша ничто не может испуга
ть.
Ц Он думает, будет ли Тянь рассказывать нам «Фею Карабину» сегодня вече
ром.
Все оторвались от пирога и посмотрели в сторону Тяня. Не стоит недооцени
вать беллетристику. Особенно когда она щедро приправлена реальностью, к
ак, например, «Фея Карабина» в устах старого Тяня. Приторная пилюля, от кот
орой мы не можем отказаться даже в худшие моменты нашей жизни. При одной м
ысли о том, что неприятность с Сент-Ивером лишит его очередной порции ска
зки на ночь, Жереми чувствовал себя таким обездоленным, что чуть не падал
в обморок. Я поймал взгляд старого Тяня и в нагрузку к нему Ц взгляд Верде
н, которая стреляла всегда в том же направлении, и незаметно кивнул.
Ц Да, Ц ответил старый Тянь, Ц но сегодня последняя серия.
Ц О нет! Черт, уже?
Облегчение и раздражение пробежали друг за другом вприпрыжку по лицу Же
реми.
Ц И потом, там совсем немного осталось, Ц безжалостно продолжал Тянь,
Ц даже на вечер не хватит.
Ц А потом? Что ты будешь рассказывать нам потом?
Это интересовало не только Жереми, в каждом взгляде стоял вопрос.
И кажется, именно в тот момент, во время этой мучительной паузы, сидя за ст
олом в кругу семьи, я решился. Должно быть, я сказал себе, что если я сейчас ж
е не найду какой-нибудь выход, если Тяню больше нечего будет рассказыват
ь, случится худшее Ц то, против чего я, как ответственный воспитатель (да,
да!), призван бороться: всеобщее оцепенение, гипнотические флюиды голубо
го экрана Ц и конец, телик навечно!
Итак, принимая во внимание потерянный взгляд Жереми, слезы, стоящие в гла
зах Малыша, немую тревогу Терезы и не забывая, что скоро еще и Клара просне
тся, я внезапно принял единственно возможное решение:
Ц После «Феи Карабины» Тянь будет читать нам один за другим семь толсте
нных романов, шесть-семь тысяч страниц как минимум!
Ц Семь тысяч!
Радость Малыша, недоверие Жереми.
Ц Так же здоровско, как «Фея»?
Ц Какое там. Гораздо лучше!
Жереми посмотрел на меня долгим внимательным взглядом, так обычно смотр
ят на фокусника, пытаясь понять, как это он изловчился превратить виолон
чель в рояль.
Ц Да что ты! И кто же их написал?
А я в ответ:
Ц Я и написал.
12
Ц Я, Ваше Величество?
Ц Да, вы, если согласитесь.
Ц Соглашусь на что?
Она посмотрела на Готье, потом сказала:
Ц Готье...
Юный Готье открыл свой школьный ранец, разложил бумажки и, прежде чем впл
отную приступить к делу, сухо заявил:
Ц В двух словах, Малоссен, Ж. Л. В. процветает, но все же отмечается некотор
ый спад продаж за рубежом.
Ц А во Франции мы не поднимаемся выше трех-четырех сотен тысяч.
У Калиньяка нет ни старого ранца, ни счетной машинки, зато у него на плечах
большая голова с памятью гасконца, правда дырявая.
Ц Можно было бы еще на несколько лет пустить все на самотек, Малоссен, но
это не наш стиль работы.
Ц К тому же (пытается исправиться Готье) в Европе для нас открывается обш
ирный рынок.
Сострадательная Забо сжалилась:
Ц Нам предстоит хорошенько раскрутить его новый роман. У нас исключите
льный план, Малоссен.
Я же, понятное дело, возвращаюсь к вопросу, который больше всего меня инте
ресует:
Ц Скажите наконец, кто такой Ж. Л. В.? Коллективное авторство?
Тогда Королева Забо пускает в ход свой излюбленный прием. Подается всей
своей щуплой грудной клеткой в сторону Луссы и говорит:
Ц Лусса, объясни ему.
Лусса единственный из ее подчиненных, с которым она на «ты». Нет, конечно,
не из-за цвета его кожи, а из давней дружбы, с детских лет. Их отцы Ц один сл
ишком черный, другой слишком белый, соответственно, Ц пробавлялись в бы
лые времена старым тряпьем. «Мы учились читать на одной помойке».
Ц Ладно. Не кипятись, дурачок, и слушай внимательно.
***
И давай мне объяснять, что Ж. Л. В.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32