Марти направлялся к Малоссенам. Марти собирался поговорить с этой де
вчонкой с глазу на глаз и объяснить ей, что на этот раз ничего не выйдет, с е
е братом кончено, совсем, что ее звезды больше не понадобятся и что ей, нев
озмутимой Терезе, лучше бы спуститься на землю и не лезть, куда не просят.
Когда пуля входит в мозг, как чайная ложка в яйцо в мешочек, будь ты хоть тр
ижды Тереза Малоссен, все равно нет ни одного шанса, ни одного, чтобы поруб
ленное на куски мясо срослось обратно в целый бифштекс.
Ц Привет, доктор. Садитесь с нами обедать.
Ему открыл Жереми. Мальчик весь сиял, а бывшая мелочная лавка благоухала
добрым кускусом. Марти и двух секунд не понадобилось, чтобы понять, что, бл
агодаря Терезе, все здесь пребывают в таком настроении, как будто Бенжам
ен подхватил бронхит и на пару дней задержался в больнице Святого Людови
ка.
Ц А у Джулиуса не было припадка.
Ц И мне не снились кошмары, Ц добавил Малыш в розовых очках.
Они цеплялись за какие-то приметы.
Даже Клара улыбалась Марти. «Никакой озабоченности по поводу своей бере
менности», Ц подумал он.
И Марти отказался от намерения поговорить с Терезой, проглотил тарелку к
ускуса, не обращая внимания на исходящего слюной пса, умоляюще положивше
го морду ему на колени, и решил не откладывать свою поездку в Японию.
***
На следующий день он все-таки пошел на нелегкое дело Ц уговорить своего
Бертольда. Он даже пригласил его в «Клозри де Лила»
«Клозри де Лила» Ц одно из
самых шикарных и дорогих кафе Парижа.
, чтобы попытаться убедить не отключать Малоссена. Они заняли столи
к Ленина, которому удавались и не такие заковыристые дела.
Ц Послушайте, Бертольд, не стоит отключать Малоссена, он еще может из это
го выкарабкаться.
На закуску подали гусиную печень по-гасконски, а в бокалах искрился янта
рный сотерн.
Ц На что вы надеетесь? Ц спросил Бертольд с набитым ртом.
Ц Моя надежда Ц это вы, Бертольд.
Ц Да что вы?
Бертольд пил сотерн большими глотками, как если бы куда-то торопился.
Ц Вы гениальный хирург, Бертольд.
Ц Это верно. Передайте-ка мне паштет.
«Бог мой, паштет, Ц подумал Марти, Ц так обозвать деликатесну
ю гусиную печень».
Ц Вы самый выдающийся.
Принимая и это, Бертольд наполнил свой бокал и подозвал проходившего мим
о официанта, протягивая ему пустую бутылку.
Ц В ваших руках, Ц продолжал Марти, Ц и телеграфный столб мог бы обогат
иться разумом Эдисона.
Ц А при чем здесь Малоссен?
Ц Очень просто, Бертольд: если такой тупица, как вы, может обладать подоб
ными блестящими способностями, значит, в природе все возможно и Малоссен
может поправиться.
Содержимое стакана миновало голову пригнувшегося Марти, облив сидевше
го за соседним столиком сюрреалиста, который закатил скандал века.
***
Чемодан Марти уже был собран. Самые свежие выводы, касающиеся его исслед
ований по гематологии, аккуратно разложены по полочкам у него в голове. Н
е то чтобы у него была уйма времени, но все же он решил заехать в больницу. Т
огда-то он и натолкнулся на Бертольда, припертого к стене, со скальпелем у
горла. Он прошел через палату, взял скальпель из рук Жереми и отвесил ему
две мощные оплеухи. Потом обратился к Бертольду:
Ц В конце концов, может быть, именно этого аргумента вам недоставало.
И он преспокойно отправился в Японию, совершенно уверенный, что Бертольд
не отключит Малоссена.
28
Инспектор Карегга взлетел на шестой этаж и оказался перед нужной дверью
как раз в тот момент, когда дивизионный комиссар Аннелиз давал отбой у вх
ода в церковь Св. Роха. Инспектор Карегга удивленно ухмыльнулся. Шеф как б
удто слышал каждый его шаг. Карегга пересек улицу Сент-Оноре и стал подни
маться по лестнице, все шесть этажей Ц на одной скорости. Стрельба прекр
атилась ровно в тот миг, когда он достиг заветной двери. Браво! Лучшего пат
рона не найти. Прижавшись к стене с оружием в руках, он ждал, когда откроет
ся дверь.
Карегга не хотел трогать Жюли Коррансон... Во-первых, она была женщина. Во-в
торых, она была женщина Малоссена. Карегга, как и его патрон, симпатизиров
ал Малоссену. Три года назад он вытащил его из переделки. В прошлом году он
помог инспектору Пастору доказать его невиновность. Ради Малоссена сто
ило быть хорошим легавым. Нет, Карегга не станет ее добивать. В конце концо
в, эта Коррансон всего лишь пыталась отомстить за своего мужчину. Сам он б
ыл влюблен в одну юную эстетку, Кароль. Интересно, смогла бы его Кароль пре
вратить Париж в кровавое месиво, если бы у нее отняли ее Карегга? (Может бы
ть, но только после одиннадцати. Раньше она не вставала.) Карегга стал прис
лушиваться, что происходит за дверью. Теоретически, если Коррансон еще б
ыла жива, она должна была воспользоваться передышкой, чтобы выбраться из
комнаты и убежать по коридору. Весь этот шквал огня нужен был только для о
дного: чтобы стрелок залег пластом и не высовывался. Таким образом, он не м
ог ни показаться в окне, ни приблизиться к двери из-за пуль, которые отска
кивали рикошетом от потолка, а в это время отряд блокировал выход. Карегг
а был сам себе команда. Он предпочитал справляться один. Вот он и блокиров
ал выход. Если Коррансон высунется, он, конечно, не будет стрелять на пораж
ение. Если только по ногам или по рукам, смотря как она будет держать оружи
е. Однако очень может быть, что инспектор Ван Тянь ее убил. Карегга видел, к
ак он стрелял. Последнее время Тянь не вылезал из тира (это вообще было люб
имое развлечение в Доме на набережной). Не только из-за малышки, которая п
овисла на нем, как макака, упавшая с дерева, но также и из-за его манеры стре
лять. И до того, как появился ребенок, Тянь, упражняясь в стрельбе, опустош
ал все запасы Главного управления. Никто не стрелял так, как он. Мишень пос
ле его стрельбы представляла собой одну черную дыру с обрывками картона
по краям. Этот человек был в одном лице и стрелок, и ствол, и пуля, и мишень. П
осмотришь на него Ц и мурашки по спине бегут. Не говоря уже о его реакции.
Вот он с пустыми руками, не успеешь глазом моргнуть: уже взял кого-то на му
шку, секунда Ц разрядил всю обойму. И потом калибр тоже нешуточный. Всё Ц
тристапятидесятые, неподъемные. Рука неподвижна. Какая-то мистическая
сила возвращает ее каждый раз после отдачи в прежнее положение. А с этой м
алявкой, которая впилась в него, как клещ, он смотрелся еще более впечатля
юще. Тянь специально для нее смастерил наушники, в которых она была похож
а на огромную муху. Он таскал ее повсюду в кожаном конверте, который заодн
о прикрывал его кобуру. Получалось, что девчушка со злобным взглядом рев
ностно охраняет оружие Тяня. Чтобы достать револьвер из кобуры, он молни
еносным движением левой руки отбрасывает ребенка за спину. А пока другой
рукой он выхватывает оружие и прицеливается, ребенок Ц уже из-за его спи
ны высовывает голову над правым плечом вьетнамца, взгляд Ц на линии при
цела. Полицейские, все, кто там был, полагали, что в городской общественной
санитарной службе вряд ли одобрили бы происходящее. Но этими предположе
ниями и ограничились. Они смотрели, как Тянь стреляет. И хотя большинство
из них были слишком молоды и не застали ужасов Дьенбьенфу, они всё больше
убеждались, что это действительно был настоящий кошмар.
В комнате Ц ни звука. Карегга оторвался от стены и на мгновение застыл на
против двери. «На счет „три” я ломаю дверь». «Три»: резким толчком ноги Кар
егга выбивает замок, оказывается в центре комнаты, и дверь захлопывается
за ним.
Комната была пуста. Набита всякой всячиной, как базар в Бейруте, но там ник
ого не было. Никого, только кровь. Капли крови сверкали на стекле окна. Два
пальца торчали из стены. Да, пуля раздробила убийце кисть руки, вырвав из н
ее два пальца. Как бы в насмешку, два пальца торчали в форме победной буквы
«V». Но главное: недавнего посетителя и след простыл. Остались только три
женских парика на полу («Парики, Ц сказал себе инспектор Карегга, Ц я та
к и думал») и обломки ружья с оптическим прицелом. Высокоточный карабин, с
ломанный посередине. «Свинлей» двадцать второго калибра. Пальцы Ц от ру
ки, державшей ствол.
***
Ц Ни хао, дурачок. (Здравствуй, дурачок.)
Лусса с Казаманса регулярно посещал Малоссена.
Ц Во ши. (Это я.)
Каждый день, ровно в девять тридцать утра.
Ц Чжень жэ! Хао же! в твоей каморке... (Ну и жара в твоей каморке...)
Он сел и сразу весь обмяк.
Ц На улице тоже тянь цюй хэнъ мэнь. (На улице тоже духота.)
Дежурный вопрос, так, для порядка:
Ц Нинь шэнь ти хао ма, сегодня? (Как дела сегодня?)
Аппарат, подсоединенный к голове, отвечал ему ровной зеленой полосой без
начала и конца, безнадежный прямой ответ.
Ц Неважно, Ц продолжал Лусса, Ц во хэнъ гаосин цзянъ дао нинь.
(Я очень рад тебя видеть.)
И в самом деле, он не хотел бы обнаружить кровать пустой.
Ц У меня тоже во тоудун (у меня тоже голова разламывается), все
та же несчастная мигрень, не иначе!
Он говорил с ним по-китайски, но старательно все переводил. Он вбил себе в
голову обучить его китайскому. («Знаешь, дурачок, Бельвиль скоро станет с
овсем китайским, говорят, во сне лучше запоминаешь... если ты закончишь ког
да-нибудь свой тихий час, так хоть не зря потратишь такую уйму времени».)
Ц Представь себе, твоя подружка задумала нас всех перестрелять, ей каже
тся, что это мы виноваты в твоей смерти.
Он разговаривал с ним как с «церебрально-живым», не допуская и мысли, что
обращается к мертвецу.
Ц И заметь, она не так уж неправа. Но наша вина, так сказать, опосредованна
я, не прямая, ты это поймешь.
Лусса с Казаманса находился в здравом рассудке. Он не собирался воскреша
ть мертвых. Но он, вместе с Гюго (тем, который Виктор), был убежден, что умерш
ие Ц весьма осведомленные собеседники.
Ц Женщина за тебя мстит, представляешь! Мне такая честь никогда не выпад
ет.
В ответ Ц та же зеленая прямая.
Ц Из-за меня, скорее, повесились бы. Я не тот, за кого мстят, а тот, кого нака
зывают: понимаешь?
Медицина и дышала вместо Малоссена.
Ц Твоя Жюли уже вывела из строя Шаботта, Готье и, сегодня утром, Калиньяк
а. Правда, Калиньяк легко отделался Ц ранением в плечо и в ногу. Остальное
, надо думать, отложили на потом. Твой друг Тянь стрелял в нее, но только два
пальца отхватил.
Медицина подпитывала Малоссена скупо, по капле.
Ц За себя я не боюсь, ты меня знаешь, ну, если только слегка, в разумных пре
делах. Но я не хотел бы, чтобы она убила Изабель.
Медицина была подключена к невосполнимо пустому черепу Малоссена. Она у
моляла откликнуться.
Ц Слушай, ты не мог бы похлопотать за Изабель? Шепнешь на ушко своей Жюли
... а?
Дело в том, что, не будучи уже никем, мертвые кажутся нам способными на все.
Ц Потому что Изабель, видишь ли, дурачок, Изабель... и потом, Бог свидетель,
сколько ты с ней ругался...
Лусса подыскивал слова. Китайские слова и их братьев-близнецов в перево
де.
Ц Изабель... Изабель это невинность... клянусь тебе... сама невинность с бол
ьшой буквы, вава иньТ эр, дитя, маленькая девочка, которая гроз
ит нам пальчиком.
Лусса говорил, сердце его рыдало, голос его дрожал.
Ц Это единственное преступление в ее жизни, клянусь тебе ее же бесценно
й головой: угрожать бескрайнему миру своим крошечным пальчиком, сущее ди
тя, говорю тебе...
Тем вечером, в начале восьмого, Лусса с Казаманса предпринял попытку защ
ищать дело Королевы Забо перед Малоссеном, который, по его мнению, занима
л самую выгодную позицию из всех обвинителей, чтобы вынести ей оправдате
льный приговор.
Ц Хочешь, я расскажу тебе ее историю? Нашу историю?
(...)
Ц Да?
(...)
Ц Что ж, слушай внимательно. История Королевы Забо, рассказанная ее негр
ом Луссой с Казаманса.
29
МАЛЕНЬКАЯ ТОРГОВКА ПРОЗОЙ
История Королевы Забо, рассказанная ее негром Луссой с Казаманса
(Лирическое отступление)
Королева Забо Ц это сказочная принцесса, «из тех, из настоящих, дурачок».
Она покинула свой ручей, чтобы взойти на престол бумажного королевства.
И вовсе не родители, а мусорные бачки привили ей страсть к книге. И не в биб
лиотеках выучилась она читать, а по газетным обрывкам. Она единственный
издатель в Париже, которому помогло взобраться на трон именно практичес
кое знание предмета, а не отвлеченные разглагольствования, которые обыч
но этому сопутствуют.
Нужно видеть, как она закрывает глаза, раздувает ноздри, вдыхает запахи б
иблиотеки, все разом, и, принюхавшись, безошибочно определяет местополож
ение пяти сигнальных экземпляров на чистой рисовой «японской» бумаге в
углу на полке, ломящейся под весом всяких там «верже», «ван-гельдеров» и н
евзрачных «альфа». Она никогда не ошибалась. Она распределяла их по запа
ху, у каждого переплета Ц свой: никчемное тряпье, добротное полотно, проч
ный джут, фибровый хлопок, абака...
Лусса любил поиграть с ней в это. Это был их маленький секрет. Они оставали
сь вдвоем у Изабель, Лусса завязывал ей глаза, надевал ей рукавицы и подсо
вывал какой-нибудь том под нос. Изабель ничего не знала об этих книгах, он
а не могла ни увидеть их, ни прикоснуться к ним. Работало только ее обоняни
е:
Ц О Лусса, прекрасный выбор, отличная бумага, голландская, высшей пробы...
клей: как же, его превосходительства «Тессье»... а краска, если только я не о
шибаюсь, краска... постой-ка...
Благодаря своему невероятно чуткому носу она отделяла воздушный запах
типографской краски от тяжелого, «животного» запаха клея и объявляла од
ин за другим ее составляющие, пока наконец не находила ускользнувшее из
памяти имя того кудесника, что делал когда-то раньше эту чудо-краску, и да
же называла точную дату изготовления.
Иногда она позволяла себе пальнуть металлической дробью своего смеха.
Ц Хотел меня подловить, негодник, переплет-то позже сделали... Кожа на два
дцать лет моложе. Что ж, Лусса, неплохо придумано, только ты, похоже, забыл, с
кем дело имеешь.
И тут же выдавала и название фабрики, где сделали бумагу, и имя единственн
ого печатника, который использовал этот набор составляющих, и название к
ниги, и имя автора, и год издания.
Иногда Лусса проверял, что скажут пальцы Изабель. Он снимал с нее рукавиц
ы. Затыкал ей ноздри ватой и наблюдал, как руки Изабель прикасаются к лист
ам:
Ц Бумага рыхлая, не дышит, поры забиты, точно пожелтеет, можешь мне повер
ить; через восемьдесят лет внуки детей, на которых нам с тобой не повезло,
возьмут в руки книжку со страницами, желтыми, как айва, желтуха над ними уж
е работает.
Вместе с тем она не была против стареющей бумаги, из древесного волокна, н
апример. Она, конечно, разбиралась в подобного рода вещах, но снобом ее ник
ак не назовешь. Ее трогало то, что книги тоже смертны. Она старела вместе с
ними. Она никогда не пускала под нож, никогда не выбрасывала ни одного экз
емпляра. Тому, что раз появилось на этот свет, она давала спокойно умереть.
***
Лусса сгорал от нетерпения доказать свою правоту у постели Малоссена.
Ц Как, по-твоему, такая женщина, которой жалко даже избавиться от несчас
тной брошюрки, могла послать тебя на смерть, а? Вот ты ей это и объясни, твое
й Жюли.
Но Жюли нужно было объяснить и еще кое-что, и объяснять пришлось бы доволь
но долго, чтобы она смогла понять Изабель. Нужно было вернуться к той ночи
, когда Лусса повстречался с ней. Нужно было вновь оказаться в той депресс
ии тридцатых, когда вся Европа подыхала с голоду, и в то же время короли ше
лка и книжные маньяки, шейхи высокой моды и принцы-библиофилы предавали
сь каждый своей страсти как ни в чем не бывало, с обоих концов социальной л
естницы, нижние ступени которой спускались в мрачную ночь мусорных бачк
ов.
Впрочем, мусорные бачки редко бывали полными в ту голодную пору. Выбрасы
вали мало, подбирали почти все, что выбрасывали, стояли насмерть за свою д
обычу. Все войны вырастают из одной аксиомы: мусорные бачки не терпя
т пустоты. В Левалуа мусорные ведра берут приступом Ц и вот Европа в
огне. А еще хотят, чтобы войны были чистыми...
Первые армии Второй мировой состояли из батальонов старьевщиков, хлюпа
ющих по грязи, с застывшим взглядом и крючьями, зажатыми в кулаке. («Можешь
себе представить, какие шрамы оставляли эти крючья, дурачок...») Обитатели
сточных канав небольшими отрядами вырастали из мостовых, и на заре пере
довые звенья старьевщиков с проломленными черепами оказывались засуну
тыми в пустые мусорные бачки. И эти стычки Ц детские игрушки по сравнени
ю с настоящими битвами, которые разворачивались на свалках Сен-Дени, Бис
етра или Обервилье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
вчонкой с глазу на глаз и объяснить ей, что на этот раз ничего не выйдет, с е
е братом кончено, совсем, что ее звезды больше не понадобятся и что ей, нев
озмутимой Терезе, лучше бы спуститься на землю и не лезть, куда не просят.
Когда пуля входит в мозг, как чайная ложка в яйцо в мешочек, будь ты хоть тр
ижды Тереза Малоссен, все равно нет ни одного шанса, ни одного, чтобы поруб
ленное на куски мясо срослось обратно в целый бифштекс.
Ц Привет, доктор. Садитесь с нами обедать.
Ему открыл Жереми. Мальчик весь сиял, а бывшая мелочная лавка благоухала
добрым кускусом. Марти и двух секунд не понадобилось, чтобы понять, что, бл
агодаря Терезе, все здесь пребывают в таком настроении, как будто Бенжам
ен подхватил бронхит и на пару дней задержался в больнице Святого Людови
ка.
Ц А у Джулиуса не было припадка.
Ц И мне не снились кошмары, Ц добавил Малыш в розовых очках.
Они цеплялись за какие-то приметы.
Даже Клара улыбалась Марти. «Никакой озабоченности по поводу своей бере
менности», Ц подумал он.
И Марти отказался от намерения поговорить с Терезой, проглотил тарелку к
ускуса, не обращая внимания на исходящего слюной пса, умоляюще положивше
го морду ему на колени, и решил не откладывать свою поездку в Японию.
***
На следующий день он все-таки пошел на нелегкое дело Ц уговорить своего
Бертольда. Он даже пригласил его в «Клозри де Лила»
«Клозри де Лила» Ц одно из
самых шикарных и дорогих кафе Парижа.
, чтобы попытаться убедить не отключать Малоссена. Они заняли столи
к Ленина, которому удавались и не такие заковыристые дела.
Ц Послушайте, Бертольд, не стоит отключать Малоссена, он еще может из это
го выкарабкаться.
На закуску подали гусиную печень по-гасконски, а в бокалах искрился янта
рный сотерн.
Ц На что вы надеетесь? Ц спросил Бертольд с набитым ртом.
Ц Моя надежда Ц это вы, Бертольд.
Ц Да что вы?
Бертольд пил сотерн большими глотками, как если бы куда-то торопился.
Ц Вы гениальный хирург, Бертольд.
Ц Это верно. Передайте-ка мне паштет.
«Бог мой, паштет, Ц подумал Марти, Ц так обозвать деликатесну
ю гусиную печень».
Ц Вы самый выдающийся.
Принимая и это, Бертольд наполнил свой бокал и подозвал проходившего мим
о официанта, протягивая ему пустую бутылку.
Ц В ваших руках, Ц продолжал Марти, Ц и телеграфный столб мог бы обогат
иться разумом Эдисона.
Ц А при чем здесь Малоссен?
Ц Очень просто, Бертольд: если такой тупица, как вы, может обладать подоб
ными блестящими способностями, значит, в природе все возможно и Малоссен
может поправиться.
Содержимое стакана миновало голову пригнувшегося Марти, облив сидевше
го за соседним столиком сюрреалиста, который закатил скандал века.
***
Чемодан Марти уже был собран. Самые свежие выводы, касающиеся его исслед
ований по гематологии, аккуратно разложены по полочкам у него в голове. Н
е то чтобы у него была уйма времени, но все же он решил заехать в больницу. Т
огда-то он и натолкнулся на Бертольда, припертого к стене, со скальпелем у
горла. Он прошел через палату, взял скальпель из рук Жереми и отвесил ему
две мощные оплеухи. Потом обратился к Бертольду:
Ц В конце концов, может быть, именно этого аргумента вам недоставало.
И он преспокойно отправился в Японию, совершенно уверенный, что Бертольд
не отключит Малоссена.
28
Инспектор Карегга взлетел на шестой этаж и оказался перед нужной дверью
как раз в тот момент, когда дивизионный комиссар Аннелиз давал отбой у вх
ода в церковь Св. Роха. Инспектор Карегга удивленно ухмыльнулся. Шеф как б
удто слышал каждый его шаг. Карегга пересек улицу Сент-Оноре и стал подни
маться по лестнице, все шесть этажей Ц на одной скорости. Стрельба прекр
атилась ровно в тот миг, когда он достиг заветной двери. Браво! Лучшего пат
рона не найти. Прижавшись к стене с оружием в руках, он ждал, когда откроет
ся дверь.
Карегга не хотел трогать Жюли Коррансон... Во-первых, она была женщина. Во-в
торых, она была женщина Малоссена. Карегга, как и его патрон, симпатизиров
ал Малоссену. Три года назад он вытащил его из переделки. В прошлом году он
помог инспектору Пастору доказать его невиновность. Ради Малоссена сто
ило быть хорошим легавым. Нет, Карегга не станет ее добивать. В конце концо
в, эта Коррансон всего лишь пыталась отомстить за своего мужчину. Сам он б
ыл влюблен в одну юную эстетку, Кароль. Интересно, смогла бы его Кароль пре
вратить Париж в кровавое месиво, если бы у нее отняли ее Карегга? (Может бы
ть, но только после одиннадцати. Раньше она не вставала.) Карегга стал прис
лушиваться, что происходит за дверью. Теоретически, если Коррансон еще б
ыла жива, она должна была воспользоваться передышкой, чтобы выбраться из
комнаты и убежать по коридору. Весь этот шквал огня нужен был только для о
дного: чтобы стрелок залег пластом и не высовывался. Таким образом, он не м
ог ни показаться в окне, ни приблизиться к двери из-за пуль, которые отска
кивали рикошетом от потолка, а в это время отряд блокировал выход. Карегг
а был сам себе команда. Он предпочитал справляться один. Вот он и блокиров
ал выход. Если Коррансон высунется, он, конечно, не будет стрелять на пораж
ение. Если только по ногам или по рукам, смотря как она будет держать оружи
е. Однако очень может быть, что инспектор Ван Тянь ее убил. Карегга видел, к
ак он стрелял. Последнее время Тянь не вылезал из тира (это вообще было люб
имое развлечение в Доме на набережной). Не только из-за малышки, которая п
овисла на нем, как макака, упавшая с дерева, но также и из-за его манеры стре
лять. И до того, как появился ребенок, Тянь, упражняясь в стрельбе, опустош
ал все запасы Главного управления. Никто не стрелял так, как он. Мишень пос
ле его стрельбы представляла собой одну черную дыру с обрывками картона
по краям. Этот человек был в одном лице и стрелок, и ствол, и пуля, и мишень. П
осмотришь на него Ц и мурашки по спине бегут. Не говоря уже о его реакции.
Вот он с пустыми руками, не успеешь глазом моргнуть: уже взял кого-то на му
шку, секунда Ц разрядил всю обойму. И потом калибр тоже нешуточный. Всё Ц
тристапятидесятые, неподъемные. Рука неподвижна. Какая-то мистическая
сила возвращает ее каждый раз после отдачи в прежнее положение. А с этой м
алявкой, которая впилась в него, как клещ, он смотрелся еще более впечатля
юще. Тянь специально для нее смастерил наушники, в которых она была похож
а на огромную муху. Он таскал ее повсюду в кожаном конверте, который заодн
о прикрывал его кобуру. Получалось, что девчушка со злобным взглядом рев
ностно охраняет оружие Тяня. Чтобы достать револьвер из кобуры, он молни
еносным движением левой руки отбрасывает ребенка за спину. А пока другой
рукой он выхватывает оружие и прицеливается, ребенок Ц уже из-за его спи
ны высовывает голову над правым плечом вьетнамца, взгляд Ц на линии при
цела. Полицейские, все, кто там был, полагали, что в городской общественной
санитарной службе вряд ли одобрили бы происходящее. Но этими предположе
ниями и ограничились. Они смотрели, как Тянь стреляет. И хотя большинство
из них были слишком молоды и не застали ужасов Дьенбьенфу, они всё больше
убеждались, что это действительно был настоящий кошмар.
В комнате Ц ни звука. Карегга оторвался от стены и на мгновение застыл на
против двери. «На счет „три” я ломаю дверь». «Три»: резким толчком ноги Кар
егга выбивает замок, оказывается в центре комнаты, и дверь захлопывается
за ним.
Комната была пуста. Набита всякой всячиной, как базар в Бейруте, но там ник
ого не было. Никого, только кровь. Капли крови сверкали на стекле окна. Два
пальца торчали из стены. Да, пуля раздробила убийце кисть руки, вырвав из н
ее два пальца. Как бы в насмешку, два пальца торчали в форме победной буквы
«V». Но главное: недавнего посетителя и след простыл. Остались только три
женских парика на полу («Парики, Ц сказал себе инспектор Карегга, Ц я та
к и думал») и обломки ружья с оптическим прицелом. Высокоточный карабин, с
ломанный посередине. «Свинлей» двадцать второго калибра. Пальцы Ц от ру
ки, державшей ствол.
***
Ц Ни хао, дурачок. (Здравствуй, дурачок.)
Лусса с Казаманса регулярно посещал Малоссена.
Ц Во ши. (Это я.)
Каждый день, ровно в девять тридцать утра.
Ц Чжень жэ! Хао же! в твоей каморке... (Ну и жара в твоей каморке...)
Он сел и сразу весь обмяк.
Ц На улице тоже тянь цюй хэнъ мэнь. (На улице тоже духота.)
Дежурный вопрос, так, для порядка:
Ц Нинь шэнь ти хао ма, сегодня? (Как дела сегодня?)
Аппарат, подсоединенный к голове, отвечал ему ровной зеленой полосой без
начала и конца, безнадежный прямой ответ.
Ц Неважно, Ц продолжал Лусса, Ц во хэнъ гаосин цзянъ дао нинь.
(Я очень рад тебя видеть.)
И в самом деле, он не хотел бы обнаружить кровать пустой.
Ц У меня тоже во тоудун (у меня тоже голова разламывается), все
та же несчастная мигрень, не иначе!
Он говорил с ним по-китайски, но старательно все переводил. Он вбил себе в
голову обучить его китайскому. («Знаешь, дурачок, Бельвиль скоро станет с
овсем китайским, говорят, во сне лучше запоминаешь... если ты закончишь ког
да-нибудь свой тихий час, так хоть не зря потратишь такую уйму времени».)
Ц Представь себе, твоя подружка задумала нас всех перестрелять, ей каже
тся, что это мы виноваты в твоей смерти.
Он разговаривал с ним как с «церебрально-живым», не допуская и мысли, что
обращается к мертвецу.
Ц И заметь, она не так уж неправа. Но наша вина, так сказать, опосредованна
я, не прямая, ты это поймешь.
Лусса с Казаманса находился в здравом рассудке. Он не собирался воскреша
ть мертвых. Но он, вместе с Гюго (тем, который Виктор), был убежден, что умерш
ие Ц весьма осведомленные собеседники.
Ц Женщина за тебя мстит, представляешь! Мне такая честь никогда не выпад
ет.
В ответ Ц та же зеленая прямая.
Ц Из-за меня, скорее, повесились бы. Я не тот, за кого мстят, а тот, кого нака
зывают: понимаешь?
Медицина и дышала вместо Малоссена.
Ц Твоя Жюли уже вывела из строя Шаботта, Готье и, сегодня утром, Калиньяк
а. Правда, Калиньяк легко отделался Ц ранением в плечо и в ногу. Остальное
, надо думать, отложили на потом. Твой друг Тянь стрелял в нее, но только два
пальца отхватил.
Медицина подпитывала Малоссена скупо, по капле.
Ц За себя я не боюсь, ты меня знаешь, ну, если только слегка, в разумных пре
делах. Но я не хотел бы, чтобы она убила Изабель.
Медицина была подключена к невосполнимо пустому черепу Малоссена. Она у
моляла откликнуться.
Ц Слушай, ты не мог бы похлопотать за Изабель? Шепнешь на ушко своей Жюли
... а?
Дело в том, что, не будучи уже никем, мертвые кажутся нам способными на все.
Ц Потому что Изабель, видишь ли, дурачок, Изабель... и потом, Бог свидетель,
сколько ты с ней ругался...
Лусса подыскивал слова. Китайские слова и их братьев-близнецов в перево
де.
Ц Изабель... Изабель это невинность... клянусь тебе... сама невинность с бол
ьшой буквы, вава иньТ эр, дитя, маленькая девочка, которая гроз
ит нам пальчиком.
Лусса говорил, сердце его рыдало, голос его дрожал.
Ц Это единственное преступление в ее жизни, клянусь тебе ее же бесценно
й головой: угрожать бескрайнему миру своим крошечным пальчиком, сущее ди
тя, говорю тебе...
Тем вечером, в начале восьмого, Лусса с Казаманса предпринял попытку защ
ищать дело Королевы Забо перед Малоссеном, который, по его мнению, занима
л самую выгодную позицию из всех обвинителей, чтобы вынести ей оправдате
льный приговор.
Ц Хочешь, я расскажу тебе ее историю? Нашу историю?
(...)
Ц Да?
(...)
Ц Что ж, слушай внимательно. История Королевы Забо, рассказанная ее негр
ом Луссой с Казаманса.
29
МАЛЕНЬКАЯ ТОРГОВКА ПРОЗОЙ
История Королевы Забо, рассказанная ее негром Луссой с Казаманса
(Лирическое отступление)
Королева Забо Ц это сказочная принцесса, «из тех, из настоящих, дурачок».
Она покинула свой ручей, чтобы взойти на престол бумажного королевства.
И вовсе не родители, а мусорные бачки привили ей страсть к книге. И не в биб
лиотеках выучилась она читать, а по газетным обрывкам. Она единственный
издатель в Париже, которому помогло взобраться на трон именно практичес
кое знание предмета, а не отвлеченные разглагольствования, которые обыч
но этому сопутствуют.
Нужно видеть, как она закрывает глаза, раздувает ноздри, вдыхает запахи б
иблиотеки, все разом, и, принюхавшись, безошибочно определяет местополож
ение пяти сигнальных экземпляров на чистой рисовой «японской» бумаге в
углу на полке, ломящейся под весом всяких там «верже», «ван-гельдеров» и н
евзрачных «альфа». Она никогда не ошибалась. Она распределяла их по запа
ху, у каждого переплета Ц свой: никчемное тряпье, добротное полотно, проч
ный джут, фибровый хлопок, абака...
Лусса любил поиграть с ней в это. Это был их маленький секрет. Они оставали
сь вдвоем у Изабель, Лусса завязывал ей глаза, надевал ей рукавицы и подсо
вывал какой-нибудь том под нос. Изабель ничего не знала об этих книгах, он
а не могла ни увидеть их, ни прикоснуться к ним. Работало только ее обоняни
е:
Ц О Лусса, прекрасный выбор, отличная бумага, голландская, высшей пробы...
клей: как же, его превосходительства «Тессье»... а краска, если только я не о
шибаюсь, краска... постой-ка...
Благодаря своему невероятно чуткому носу она отделяла воздушный запах
типографской краски от тяжелого, «животного» запаха клея и объявляла од
ин за другим ее составляющие, пока наконец не находила ускользнувшее из
памяти имя того кудесника, что делал когда-то раньше эту чудо-краску, и да
же называла точную дату изготовления.
Иногда она позволяла себе пальнуть металлической дробью своего смеха.
Ц Хотел меня подловить, негодник, переплет-то позже сделали... Кожа на два
дцать лет моложе. Что ж, Лусса, неплохо придумано, только ты, похоже, забыл, с
кем дело имеешь.
И тут же выдавала и название фабрики, где сделали бумагу, и имя единственн
ого печатника, который использовал этот набор составляющих, и название к
ниги, и имя автора, и год издания.
Иногда Лусса проверял, что скажут пальцы Изабель. Он снимал с нее рукавиц
ы. Затыкал ей ноздри ватой и наблюдал, как руки Изабель прикасаются к лист
ам:
Ц Бумага рыхлая, не дышит, поры забиты, точно пожелтеет, можешь мне повер
ить; через восемьдесят лет внуки детей, на которых нам с тобой не повезло,
возьмут в руки книжку со страницами, желтыми, как айва, желтуха над ними уж
е работает.
Вместе с тем она не была против стареющей бумаги, из древесного волокна, н
апример. Она, конечно, разбиралась в подобного рода вещах, но снобом ее ник
ак не назовешь. Ее трогало то, что книги тоже смертны. Она старела вместе с
ними. Она никогда не пускала под нож, никогда не выбрасывала ни одного экз
емпляра. Тому, что раз появилось на этот свет, она давала спокойно умереть.
***
Лусса сгорал от нетерпения доказать свою правоту у постели Малоссена.
Ц Как, по-твоему, такая женщина, которой жалко даже избавиться от несчас
тной брошюрки, могла послать тебя на смерть, а? Вот ты ей это и объясни, твое
й Жюли.
Но Жюли нужно было объяснить и еще кое-что, и объяснять пришлось бы доволь
но долго, чтобы она смогла понять Изабель. Нужно было вернуться к той ночи
, когда Лусса повстречался с ней. Нужно было вновь оказаться в той депресс
ии тридцатых, когда вся Европа подыхала с голоду, и в то же время короли ше
лка и книжные маньяки, шейхи высокой моды и принцы-библиофилы предавали
сь каждый своей страсти как ни в чем не бывало, с обоих концов социальной л
естницы, нижние ступени которой спускались в мрачную ночь мусорных бачк
ов.
Впрочем, мусорные бачки редко бывали полными в ту голодную пору. Выбрасы
вали мало, подбирали почти все, что выбрасывали, стояли насмерть за свою д
обычу. Все войны вырастают из одной аксиомы: мусорные бачки не терпя
т пустоты. В Левалуа мусорные ведра берут приступом Ц и вот Европа в
огне. А еще хотят, чтобы войны были чистыми...
Первые армии Второй мировой состояли из батальонов старьевщиков, хлюпа
ющих по грязи, с застывшим взглядом и крючьями, зажатыми в кулаке. («Можешь
себе представить, какие шрамы оставляли эти крючья, дурачок...») Обитатели
сточных канав небольшими отрядами вырастали из мостовых, и на заре пере
довые звенья старьевщиков с проломленными черепами оказывались засуну
тыми в пустые мусорные бачки. И эти стычки Ц детские игрушки по сравнени
ю с настоящими битвами, которые разворачивались на свалках Сен-Дени, Бис
етра или Обервилье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32