Ц Дуй вуци, во лай вань лэ. (Извини, я припозднился.)
Плохо не то, что ваш собеседник не отвечает вам, а что уже отчаиваешься и д
остучаться до него.
Ц Во лэйлэ... (Я устал...)
Лусса никогда бы не подумал, что дружба может до такой степени походить н
а супружеские отношения. И поскольку он был поглощен этими мыслями, он не
сразу заметил новое приспособление, появившееся на теле Малоссена.
Ц Та мень гей ни фан де чжэ гэ синь жи цзи ци хеньпяо лян! (Какой
забавный аппарат тебе тут прицепили!)
Он напоминал шоссейную развязку, подвешенную над кроватью Бенжамена, со
всякими вентилями, регуляторами температуры, тончайшими мембранами, пе
реплетающейся, как паутина, системой трубочек, по которым переливалась к
ровь Малоссена, вырисовывая загадочные узоры.
Ц Чжэ ши шеньме, если поточнее? (Что это такое, если поточнее?) Ре
шили подать тебя под новым соусом?
Лусса наобум взглянул на энцефалограмму. Нет, Бенжамен по-прежнему не от
вечал.
Ц Что ж. Это ничего, у меня для тебя отличная новость, в кои-то веки.


***

Отличная новость заключалась всего в нескольких словах: Лусса только чт
о закончил переводить на китайский один из романов Ж. Л. В. Ц «Ребенок, кот
орый умел считать».
Ц Я прекрасно знаю, что тебе все равно и что этот роман ты даже не открыва
л, но не забывай, что тебе продолжает капать один процент со всех продаж (1%),
каким бы там коматозником ты ни был. Так вот, «Тальон» выпустил этот роман
для китайцев, которые живут здесь, но вместе с тем и для всех остальных, ко
торые, как ты знаешь, на редкость многочисленны. Хочешь, я расскажу тебе эт
у историю? В двух словах... Слушай... Это история маленькой продавщицы супа и
з Гонконга, которая умеет считать на своих счетах быстрее, чем все другие
дети, быстрее даже, чем взрослые, чем ее собственный отец, который гордитс
я ею, воспитал ее как мальчика и назвал Сяо Бао («Маленькое Сокровище»). До
гадываешься, что было дальше? Нет? Ну, так вот. Папашу на первых же страница
х убирает какая-то местная мафия, которая захотела подмять под себя всю т
орговлю китайским супом. За следующие пятьсот страниц девчонка сколачи
вает себе состояние и на тридцати последних мстит за своего отца, прибра
в к рукам все международные компании, размещенные на территории Гонконг
а, и все это Ц с помощью только своих детских счетов. Так-то. Чистейший Ж. Л.
В., как видишь. Либеральный реализм стучится в дверь пробуждаю
щегося Китая.
Малоссен в жидком виде циркулировал по трубочкам, обвивавшим его тело. О
чем он думал, понять было невозможно. Лусса с Казаманса воспользовался э
тим, чтобы оседлать своего любимого конька:
Ц Тебе было бы интересно взглянуть, как я перевел, скажем... первые пятьде
сят страниц, а?
В который раз, не дожидаясь ответа, Лусса с Казаманса вытащил пачку грано
к из своего пальто и пустился в путь:
Ц Сы ван ши чжэ сянъ дэ синь чэн...
Вздох.
Ц Если бы ты знал, как я намучился с этой фразой. Надо же было Шаботту нача
ть с описания смерти отца, ему продырявили горло вьетнамским арбалетом,
одной из тех отравленных стрел, которые применяются в охоте на тигра, пре
дставляешь? И чтобы одной фразой передать идею судьбы и натянутую тетиву
лука, Шаботт пишет: «Смерть Ц процесс прямолинейный».
Лусса покачал головой, подчеркивая свое сомнение.
Ц Смерть Ц процесс прямолинейный... да... я решил перевести буквально:
«Сы ван ши чжэ сянъ дэ синь чэн»... да... но китаец наверняка предпо
чел бы какую-нибудь перифразу... С другой стороны, это как раз краткая прям
ая фраза, нет? Смерть Ц процесс прямолинейный. Разве что слово
«прямолинейный» ее растягивает, есть в этом какая-то роковая медлительн
ость, сама судьба, ни больше ни меньше, напоминание о том, что все там будем,
даже те, кто бежит быстрее остальных; зато эта растянутость прилагательн
ого компенсируется краткостью существительного «процесс», оно как буд
то подгоняет всю фразу... медленное ускорение... это уже и в самом деле китай
ский образ мысли... Я только думаю, правильно ли я сделал, переведя ее буква
льно... Что ты об этом думаешь?

37

Что я об этом думаю, Лусса?.. Я думаю, что если бы ты прочел мне эту фразу неск
олько месяцев назад, я бы ни за что не полез в шкуру Ж. Л. В. и эта несчастная п
уля двадцать второго калибра, выпущенная в упор, оказалась бы в чьей-нибу
дь другой голове. Что я об этом думаю, Лусса... Я думаю, что если бы ты прочел м
не ее хотя бы в тот день, когда этот дикарь из каменного века разносил мой
кабинет, Ц помнишь? Ц так вот, Шаботт был бы сейчас жив, и Готье тоже. Кали
ньяк был бы цел и невредим, а моя Жюли лежала бы в моей постели. О, Лусса, Лус
са, почему самые тяжелые удары судьба наносит нам рукой наших лучших дру
зей? Почему ты прочитал мне ее сегодня, именно в этот вечер, когда я почти о
кончательно решил бросить все свои клеточки и отбыть в дальние края? Есл
и бы ты пришел ко мне в самом начале со своими переводческими сомнениями,
которые в любом случае достойны уважения, я не стал бы спорить с тобой по э
тому поводу; если бы ты сел за мой стол и спросил меня: «Смерть Ц проц
есс прямолинейный, как бы ты перевел это на китайский, дурачок, буква
льно или зашел бы с другой стороны?»; если бы при этом ты назвал мне заглав
ие этой книжки, «Ребенок, который умел считать», псевдоним автора Ц Ж. Л. В.
и в придачу имя Шаботта, скрывающегося под этим псевдонимом, я ответил бы
тебе: «Вымой свои кисти, Лусса, разложи иероглифы по полочкам у себя в голо
ве и не переводи ты эту чушь». Тогда, задетый за живое, как часто пишут в кни
жках, ты спросил бы меня: «Это еще почему, дурачок?» На что я бы тебе ответил
: «Потому что, переводя этот роман, ты бы сделался литературным вором, оказ
ался бы причастным к самой мерзкой краже, какую только можно представить
». Ц «Да что ты!» Ты отпустил бы свое обычное «да что ты!», и в твоих зеленых
глазах запрыгали бы веселые чертики. (Я уже говорил, какие у тебя замечате
льные глаза, зеленые на черном, самый выразительный взгляд на всей этой р
азноцветной планете?) «Да что ты!» Да, Лусса. Грязная кража, но сработано вс
е чисто, в мировом масштабе, ты понимаешь, что я хочу сказать. Замысел был с
овершенный, все продумано до последней детали, малейшие шероховатости т
щательно отшлифовывались, правовые гарантии на любом уровне, не пробьеш
ь. Преступление века, в котором, кстати, все мы увязли по уши: от этой грязи в
ек не отмоешься. Всех нас опустили на дно: ни о чем не подозревающих Забо, К
алиньяка, тебя, меня, «Тальон»...
Ты бы спокойно все это выслушал, так же спокойно отвез меня к Амару, спокой
но выставил перед нами наши бравые пушки сиди-брахима, и вот тогда, когда
никто не смог бы нам помешать, ты все так же спокойно спросил бы меня:
Ц Ну нагородил, дурачок, что это еще за история с кражей?
И я бы сказал тебе чистую правду:
Ц Шаботт Ц это не Ж. Л. В.
Ц Нет?
Ц Нет.
Тогда бы ты по своему обыкновению замолчал, точно.
Ц Значит, Шаботт Ц не Ж. Л. В.?
Потом ты бы немножко поразмышлял вслух.
Ц Ты хочешь сказать, что Шаботт не писал «Ребенка, который умел считать»?

Ц Именно, Лусса, как, впрочем, и «Властелина денег», и «Последнего поцелу
я на Уолл-стрит», и «Золотого дна», и «Доллара», и «Дочери иены», и романа «И
меть»...
Ц Шаботт не написал ни одной из этих книг?
Ц Ни строчки.
Ц На него кто-то пашет?
Ц Нет.
И вот тогда на твоей физиономии, Лусса, правда засияла бы совершенно новы
м светом: так встает солнце, открывая взору нехоженые земли.
Ц Он украл у кого-то все эти книжки?
Ц Да.
Ц Того человека уже нет?
Ц Да нет, жив-здоров.
И наконец, ты задал бы этот неизбежный вопрос:
Ц Ты знаешь его, дурачок?
Ц Да.
Ц Кто же это?


***

Это, Лусса, тот, кто всадил мне пулю между глаз. Высокий блондин, редкий кра
савчик неопределенного возраста, нечто вроде Дориана Грея, очень похож н
а героев Ж. Л. В., которые, рано созрев, так и остаются до конца жизни молодым
и. Они выглядят на свой возраст до десяти лет, в тридцать они уже на вершин
е славы, а кажется, что им только вчера исполнилось пятнадцать; в шестьдес
ят их принимают за любовников их дочерей, а в восемьдесят они все так же мо
лоды, красивы и рвутся в бой. Герой Ж. Л. В., одним словом. Вечно молодой, вечно
красивый поборник либерального реализма. Вот на кого похож то
т парень, который стрелял в меня. У него, бедняги, были на то свои причины, по
тому что именно он написал те романы, авторство которых я себе присвоил, с
троя из себя этакого надутого индюка. Да, Лусса, он убрал меня вместо Шабот
та, Шаботту я был нужен именно для этого. А тот подумал, что это я
его ободрал, он навел на меня свой оптический прицел, спустил курок. Вот и
все. Я сделал свое дело.
Что же до того, почему эта фраза «Смерть Ц процесс прямолинейный» послу
жила мне ключом к разгадке, почему у меня из головы нейдет этот парень, с т
ех пор как ты прочел мне ее (а я-то все пытался вспомнить, откуда она, с того
самого дня, когда верзила разнес на части мой кабинет), Ц что до всего это
го, то ты извини меня, Лусса, объяснять все сначала сейчас было бы слишком
долго, слишком утомительно.
Видишь ли, в настоящий момент я полностью поглощен своей смертью. Знаю, зн
аю, когда говоришь об этом вот так, от первого лица, появляются сомнения в
искренности заявления. Но если хорошенько поразмыслить, то как раз и пол
учится, что умирают всегда в первом лице единственного числа. И с этим, при
знаю, довольно сложно согласиться. Юнцы, которые бесстрашно уходят на во
йну, говорят о себе в третьем лице. На Берлин! Nach Paris! Аллах акбар! Вм
есто себя они посылают на смерть свой энтузиазм, думая, что это кто-то тре
тий, а он, этот третий, весь из их плоти и крови. Они умирают, так ничего и не п
оняв, а их первое лицо поглощается извращенными идеями таких, как Шаботт.

Я умираю, Лусса, я умираю и так просто тебе об этом и говорю. Устройство, кот
орым ты так восхищался, наверное, в самом деле стоит того. Это искусственн
ая почка, последнее слово техники. Они поставили мне ее вместо почек, моих
почек, которые спер у меня Бертольд. (Какой-то там несчастный случай, паре
нь с девушкой разбились на мотоцикле, парень впилился спиной в поребрик
тротуара, почки Ц к чертям. Ему необходимы были две почки. Срочно. Бертоль
д взял мои.) Я умираю, как и многие другие, кому повезло встретиться с благо
детелем человечества, Бертольдом! И если бы только почки... Ты и понятия не
имеешь, Лусса, сколько всего можно понатаскать из тела за несколько неде
ль, и никто этого даже не заметит! Твои близкие все так же навещают тебя, тв
ои прозорливые, ясновидящие родственники Ц Терезы, Малыши, Ц и что они в
идят? Только то, что я еще дышу. Мешок с костями, который опустошают у них по
д носом, но этот мешок все же остается их братом. «Бенжамен умрет в возраст
е девяноста трех лет...» С такими темпами... интересно, что от меня останется
к тому времени? Ноготь разве что? А Клара, Тереза, Жереми и Лауна, Верден и Ма
лыш так и будут приходить навещать этот ноготь. Я не шучу, Лусса. Вот увиди
шь, ты сам в скором времени будешь приходить к одному ногтю. Ты упрямо буде
шь учить его китайскому, разговаривать с ним о своей Изабель, читать хоро
шую литературу, потому что все вы, и ты, и моя семья, с недавних пор вы приход
ите сюда не из-за брата, а из-за братства; ты навещаешь не друга ( фэн ю
по-китайски), а саму дружбу (юи), не бренное тело призывает в
ас в больницу, а вечные чувства. И тогда, неизбежно, бдительность притупля
ется, мы больше не задаем медицинских вопросов, мы молча проглатываем об
ъяснения живодеров («да, знаете, у него оказались некоторые проблемы с по
чками, пришлось подключить ему систему гемодиализа»), и друг в полном вос
торге от новой игрушки: «Какой забавный аппарат тебе тут прицепили!» А ка
к взвыли мои почки, когда Бертольд за ними полез, Ц это тоже было забавно,
по-твоему?
Всё, Лусса, я совершенно серьезно собрался умирать, мне надоело, что меня р
астаскивают по кусочкам, и вот тебе, пожалуйста, я опять засуетился; но, че
рт тебя побери, ты, что же, считаешь в порядке вещей, что у меня вырезают обе
почки, чтобы какой-то маменькин сынок, который захотел выпендриться пер
ед подружкой, прокатив ее на своем драндулете, мог и дальше спокойно себе
отливать, когда ему приспичит? Тебе кажется справедливым, что
у меня, который принципиально не хотел сдавать на водительские права, ко
торый ненавидит рокеров, этих чудовищ на колесах (сами Ц камикадзе, все п
оголовно, еще и угрожают жизни моих малышей), так вот, ты находишь нормальн
ым, что у меня заберут и мои легкие, да, легкие Ц следующие по списку у Берт
ольда! Ц чтобы вставить их какому-то биржевому магнату, который заработ
ал себе рак, куря одну за другой и заставляя в придачу задыхаться всех окр
ужающих? У меня, который в рот не брал сигареты! У меня, который если и душит
, то только сам себя!.. Если бы еще мой конец пришили какому-нибудь идеально
му любовнику, потерявшему свой в слишком бурных амурных играх, или хотя б
ы сняли кожу с ягодиц для реставрации щечек какой-нибудь красотки в духе
Боттичелли, я бы слова не сказал; но, Лусса, по странной иронии судьбы меня
обдирают для мародеров... Да, Лусса, меня обдирают, обдирают живьем, кусок з
а куском, заменяя их по ходу дела разными механизмами, которые вы принима
ете за меня и которые вы теперь и навещаете вместо меня; я умираю, Лусса, по
тому что, несмотря на миллиарды лет эволюции, каждая моя клеточка умирае
т Ц перестает верить в эту эволюцию и умирает, и я каждый раз умираю с ним
и, умирает мое «я», исчезает первое лицо, поэтическая строка растворяетс
я в небытии...

38

«Я не верю женщинам, которые молчат». Вот что говорил себе инспектор Ван Т
янь, сидя уже целый час напротив женщины, которая молчала.
Ц Мадам не говорит уже шестнадцать лет, месье. Мадам не говорит и не слыш
ит вот уже шестнадцать лет.
Ц Я не верю женщинам, которые молчат, Ц ответил инспектор Ван Тянь скро
мному Антуану, метрдотелю в доме почившего министра Шаботта.
Ц Я пришел к госпоже Назаре Квиссапаоло Шаботт.
Ц Мадам не принимает, месье, мадам не разговаривает, мадам уже шестнадца
ть лет ничего не слышит и не говорит.
Ц А кто вам сказал, что я пришел ее слушать?
Инспектор Ван Тянь решил придерживаться простой логики. Если это не Жюли
убила Шаботта, значит, это был кто-то другой. А если это так, то надо начина
ть расследование с нуля. Точкой отсчета в любом расследовании является о
кружение жертвы. Прежде всего, домашние: они, как правило, и оказываются и
точкой отсчета, и местом прибытия. Восемьдесят процентов всех мокрых дел
приходится на семейные драмы. Да, да! Семья убивает в четыре раза чаще, чем
так называемые преступники, никуда не денешься.
Ц С чего вы взяли, что я пришел с ней говорить?
Итак, вся семья министра Шаботта сводилась к одной девяностолетней немо
й старухе, его матери, госпоже Назаре Квиссапаоло Шаботт, которую и в само
м деле уже лет двадцать никто не видел.
Ц Я пришел на нее посмотреть.


***

Ну что ж, посмотреть так посмотреть. Сначала она показалась ему какой-то г
рудой пыли, скопившейся за долгие годы в одном из углов этой громадной ко
мнаты. Полумрак, едва пробивающиеся отблески света, и там, в углу, у окна, эт
а груда пыли, которая оказалась живой. Она, вероятно, рассыпалась бы, стоил
о Тяню хлопнуть дверью. Он на цыпочках прошел через всю комнату. Вблизи гр
уда пыли превратилась в кучу ветхого тряпья Ц старье, каким обычно заве
шивают фамильные гарнитуры. Но впечатление все то же: нечто, что забыли зд
есь со времени последней уборки. К тому же комната была пустой, почти. Кров
ать под балдахином, шаткий стул рядом с кроватью да эта груда покрывал у о
кна.
Тянь взял стул Ц черная спинка инкрустирована золотом Ц и совершенно б
есшумно поставил его между окном и тем, что оставалось от госпожи Назаре
Квиссапаоло Шаботт. Взгляд, которым старуха воззрилась на Тяня, подтверж
дал самую пессимистичную статистику, касающуюся семейных преступлений
. В ее глазах скопилось столько злобы, что этого хватило бы, чтобы истребит
ь и самую многочисленную семью. Взгляд, способный пронзить насквозь и ис
пепелить правнука еще во чреве матери. Тянь понял, что пришел не зря. Стару
ха отвела глаза и встретила стальной взгляд Верден. И Тянь, который никог
да и ничего не скрывал от глаз ребенка, который каждое утро брился перед н
ей в чем мать родила, который ежедневно прогуливался с ней по кладбищу Пе
р-Лашез (мраморные пальцы, торчащие из могил, профили, вдавленные в гранит
...), Тянь, который спокойно подставлялся вместе с ней под пули убийцы, этот с
амый Тянь впервые постиг, что такое сомнения воспитателя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32