Второй, в штатском, тот, что мерил шагами тр
отуар перед резиденцией Шаботта, сел за руль фургончика. Сирены, визг шин
со второй передачи, две полицейские машины конвоируют главную улику.
Очевидно, у Мосси и Араба были те же намерения, что и у австрийки.
Ц Но этот трюк с продавцами сосисок Ц не слишком удачная идея, ребята.
Альмут Бернхарт, может быть, и дальше выражала бы свои сожаления, если бы п
еред дверью министра не затормозил черный «мерседес». Пока швейцар запи
хивал в багажник два чемодана, шофер придерживал дверцу, пропуская подпр
ыгивающего Шаботта, который нырнул в машину, как в большую кровать. Швейц
ар возвратился к своим дверям, шофер сел за руль. Альмут Бернхарт достала
револьвер и повернула ключ зажигания.
Удар был несильным, но достаточным, чтобы «мерседес» остановился, а авст
рийка выскочила из своей «ауди», громко причитая:
Ц Mein Gott! Mein Gott! Schauen Sie doch mal! (Бог мой! Вы только посмотрите!)
Она указывала пальцем на помятое крыло своей машины, но подоспевший шофе
р «мерседеса» уже без всяких церемоний наставил на нее свой револьвер.
Ц Hilfe! Ц закричала учительница. Ц Hilfe! (Помогите! Помог
ите!)
Тут вмешался министр Шаботт:
Ц Спрячьте оружие, Антуан, это уж слишком.
Потом, обращаясь к женщине:
Ц Entschuldigen Sie, Madame. (Прошу нас извинить, сударыня.)
И опять шоферу:
Ц Сядьте за руль, Антуан, и отгоните ее машину, самолет не будет ждать мен
я до бесконечности.
Шофер забрался в «Ауди-80». Пока он сдавал назад, скрежеща помятым железом,
Шаботт протянул свою визитку оторопевшей австрийке.
Ц Ich habe es eilig, Madame. (Сейчас мне некогда, сударыня.)
Ц Ich auch , Ц ответила Альмут Бернхарт. (Мне тоже.)
Но вместо визитки в ее вытянутой руке был внушительных размеров револьв
ер. В самом деле громадный. И не думая шутить, сказала:
Ц Steigen Sie hinein, oder Sie sind tot. (Садитесь, или вы покойник.)
***
Первое, что пришло в голову шоферу Антуану, когда он вышел из «Ауди-80» и уви
дел удаляющийся «мерседес», была мысль, что Шаботт, его хозяин, в очередно
й раз побил все рекорды скорости. Шофер Антуан вправе был гордиться свои
м патроном: что касается женщин, никто не мог с ними управляться быстрее Ш
аботта.
23
Мать возмущалась:
Ц Уму непостижимо, ну сделайте хоть что-нибудь, наконец!
Один из двух полицейских, тот, что помоложе, смотрел на ребенка. Ребенок, м
аленькая девочка, смотрела остекленевшими от ужаса глазами себе под ног
и: там лежал человек, мертвый. Как бы ни просила мамаша, делать уже было неч
его.
Ц В наши дни и в самом деле убивают на каждом шагу!
Мамаша начала всех парить уже с раннего утра.
Ц Во всяком случае, здесь не место для убийства!
Хоть и был новичком, тот, что помоложе, на трупы он уже насмотрелся. Однако
послушать ему было что: его всего три недели назад перевели в Пасси.
Ц Это немыслимо , Ц кудахтала мамаша, Ц бежим себе спокойно,
никого не трогаем, и на? тебе Ц девятилетний ребенок спотыкается о
троп!
(Мамаша все округляла, даже трупы.)
Ц Это ненормально !
Мать была очень даже ничего, и девчушка, несмотря на ужас в глазах, очарова
тельна. Обе Ц в одинаковых костюмах, яркие, фосфоресцирующие повязки на
лбу. Ну, просто светлячки. Или, скорее, шаровые молнии, принимая во внимани
е обстоятельства. Нет, он вовсе не был циником, тот, что помоложе, он находи
л женщину привлекательной, вот и все. Лес вокруг дышал утренней росой.
Ц Здесь живет уже третье поколение нашей семьи, я с детства сюда хожу,
никогда не видела ничего подобного!
«А я вот всего три года на службе, Ц думал тот, что помоложе, Ц и уже пятьд
есят четыре раза сталкивался с этим самым, „подобным”».
Деревья не перестали расти, а трава зеленеть, и старший все так же первым д
елом осматривал карманы убитого. Бумажник, кредитки, документы.
О черт!
Он вскочил как ошпаренный, с удостоверением личности в руках.
О черт!
Как будто все неприятности, которых он так старательно пытался избегать
за всю свою долгую службу рядового полицейского, свалились ему на голову
в этом замечательном лесочке.
Ц Что, что еще случилось? Ц встревожилась мамаша.
Старший посмотрел на нее, будто не замечая, или словно видел ее в первый ра
з, или, наконец, как если бы собирался спросить у нее совета, или, это уж совс
ем последнее, точно только что проснулся. Потом сказал:
Ц Не двигаться, ничего не трогать. Я должен предупредить Большой дом.
Так он называл главное управление на набережной Орфевр. Он был очень опы
тный полицейский, старый служака, ждал отставки, как лошадь Ц конюшни. Он
бы с великим удовольствием обошелся без этого «тропа». Тяжелым шагом он
направился к полицейскому фургону.
Ц Я надеюсь, вы не собираетесь продержать меня здесь целый де
нь! Идем, моя хорошая...
Но хорошая не трогалась с места. Хорошая не могла оторвать глаз от мертве
ца. От маленькой синеватой дырочки в затылке Ц волосы, порыжевшие в этом
месте от выстрела, вились вокруг, как маленькая корона.
Молодой вдруг спросил себя, кто оказывается более травмирован
(мамашино словечко): ребенок, который видит труп взрослого, или взрос
лый, который находит мертвого ребенка? И так как ответ все время ускольза
л от него, он опять посмотрел на синеватую дырочку в венце обуглившихся в
олос и сказал вслух, но себе самому:
Ц Приговорили.
Потом добавил:
Ц Чисто сработано.
Ц Прошу вас... Ц взмолилась женщина.
Она говорила курсивом, старательно выводя каждое слово, как будто сама с
ебя переводила.
***
Когда в кабинете дивизионного комиссара Аннелиза зазвонил телефон, он к
ак раз переворачивал триста двадцатую страницу «Властелина денег». Это
была история эмигранта в третьем поколении Филиппа Агуэльтена. Ему на ро
ду было написано выгребать всю жизнь мусор из бачков, но однажды его посе
тила счастливая мысль собирать и реализовывать отходы парижского бомо
нда, а потом и всех столиц мира. Если в начале он был прикован к своей тележ
ке мусорщика, то через две сотни страниц он уже занимал главенствующее п
оложение на рынке валют и своей безграничной властью регулировал курс о
бмена Ц отсюда и название романа. Он, не раздумывая, женится на шведке неб
есной красоты, воспитанной в лучших традициях старой Европы (красавица б
ыла уже замужем, и он безжалостно разрушил ее брак, разорив ее мужа), и дари
т ей сына, который рождается в дебрях Амазонки, в ненастную ночь, когда мес
тным индейцам должен был явиться посланец небес...
Дивизионный комиссар Аннелиз был подавлен.
Накануне, перед тем как уйти, Элизабет приготовила ему три термоса кофе. «
Спасибо, дорогая Элизабет, мне это очень пригодится», Ц и комиссар Аннел
из, отложив с сожалением то, что занимало его в тот момент (а именно Ц спор
Боссюэ с Фенелоном по поводу квиетизма госпожи Гийон
Квиетизм Ц религио
зное учение XVII века, доводящее идеал пассивного подчинения воле Бога (так
называемая чистая любовь) до требования быть безразличным к собственно
му спасению. Во Франции эту мистическую доктрину поддерживали госпожа Г
ийон и прелат Фенелон, работы которого спровоцировали широкую полемику
по этому вопросу. Ярыми противниками квиетизма выступили епископ Боссю
э и госпожа де Ментенон, которые, прибегнув к интригам и использовав свое
влияние на короля Людовика XIV, добились того, что Фенелон был отлучен от це
ркви, а госпожа Гийон оказалась в Бастилии.
), погрузился в чтение «Властелина денег» с энтузиазмом миниатюрис
та, которого послали, по меньшей мере, штукатурить стены какого-нибудь сп
ортивно-концертного комплекса.
Но комиссар был человек самоотверженный, с деловым подходом, помноженны
м в данных обстоятельствах на его профессиональную злость.
Дивизионный комиссар Аннелиз винил лично себя за ту пулю, что продырявил
а череп Малоссена. Двадцать второй калибр убойной силы, выпущенная с явн
ым намерением уложить на месте. Не он ли отправил Малоссена навстречу эт
ой пуле, пытаясь развязать себе руки в этом следствии по делу Сент-Ивера?
Следствии, которое не продвинулось ни на йоту, о чем он и сообщил вчера мин
истру Шаботту. Наоборот, оно еще больше запуталось: новой дирекции не уда
валось усмирить заключенных, в результате Ц еще один труп, на этот раз из
числа самих осужденных, виновному удалось бежать. Полное фиаско. Малоссе
н, вмешайся он, и то не смог бы больше все испортить. Лик мученика Малоссен
а преследовал его на страницах бредового романа Ж. Л. В. Аннелизу нравился
этот парень. Он слово в слово припомнил их первый разговор. Три года уже ми
нуло. Три года с того вечера, когда инспектор Карегга в своей бессменной к
уртке авиатора уложил на маленьком диванчике в кабинете комиссара этог
о несчастного Малоссена, основательно потрепанного его коллегами по ра
боте. Когда тот очнулся, первое, на что он обратил внимание, был тот самый д
иван.
Ц Почему эти диваны «рекамье» такие жесткие?
Ц Потому что победители теряют власть, если спят на мягких кушетках, гос
подин Малоссен, Ц ответил дивизионный комиссар Аннелиз.
Ц Они ее теряют в любом случае, Ц огрызнулся Малоссен.
И добавил, скрипя всем телом:
Ц Кушетка времени.
Аннелизу понравился этот парень. Он подумал тогда о своем зяте, дотошном
выпускнике политехнического института, который во время семейных обед
ов только и делал, что пояснял и дополнял каждую свою реплику, чем окончат
ельно сбивал всех с толку... Нет, Аннелиз вовсе не желал такого зятя, как Мал
оссен... к тому же... да, в любом случае Ц только не это; но иногда его зять вел
себя совсем как Малоссен...
Увы! Уж какой есть... правда, путаник страшный.
Вот Малоссен никогда не напускал туману. Тем легче достала его пуля межд
у глаз.
Итак, дивизионный комиссар Аннелиз как раз читал «Властелина денег», ког
да зазвонил телефон: дежурный комиссариата в Пасси сообщил ему о смерти
Шаботта.
Ц Пулевое ранение, господин комиссар.
«Начинается», Ц подумал Аннелиз.
Ц В Булонском лесу, на тропинке, что огибает нижний пруд, господин комисс
ар.
«Совсем недалеко от его дома», Ц заметил Аннелиз.
Ц Его обнаружила маленькая девочка, когда они вместе с матерью, как всег
да по утрам, делали пробежку.
«Вытаскивать ребенка на утренние пробежки!» Ц подумал дивизионный ком
иссар с явной неприязнью к этой мамаше.
Ц Мы ничего не трогали, только оградили место происшествия, Ц отчитыва
лся дежурный.
«Предупредить начальство, Ц подумал комиссар, положив трубку. Ц Беда с
этим начальством... Боссюэ свернул шею Фенелону, а Ментенон отправила Гий
он в Бастилию...»
Ц С квиетизмом придется подождать, Ц пробубнил себе под нос дивизионн
ый комиссар Аннелиз.
Он набирал номер своего непосредственного начальника.
***
Инспекторов было четверо, из числа наиболее подкованных и выдержанных и
з всего главного управления. Их примерные жены давным-давно, как только с
темнело, отправились спать. Задержанных было всего двое: высокий негр по
кличке Длинный Мосси и араб, поперек себя шире, с рыжими вихрами, огненные
отсветы которых в свете прожекторов вполне оправдывали тот факт, что все
четверо инспекторов были в солнцезащитных очках. Его звали Симон. Пятый
полицейский держался в стороне и помалкивал. Это был неприметный вьетна
мец, вылитый Хо Ши Мин, на груди у которого в кожаном конверте висел младен
ец с испепеляющим взглядом. И те, и другие избегали смотреть в сторону вье
тнамца с ребенком.
Ц Ладно, парни, начнем все сначала, Ц сказал один из инспекторов.
Ц Нам спешить некуда, Ц заметил другой, в рубашке из материала, чем-то на
поминавшего туалетную бумагу.
Ц Да нам вообще все равно, Ц вяло произнес третий.
Ц Начнем, Ц сказал четвертый, бросив пустой стаканчик рядом с переполн
енной корзиной.
Мосси и Симон в восьмой раз просклоняли свои имена и имена всех предков, в
плоть до девятого колена, в общем, кого помнили. Араб отвечал улыбаясь. А м
ожет, это только так казалось из-за щели между передними зубами. Длинный М
осси был мрачен.
Ц Так почему же ситроеновский фургон?
Ц Ну так сардельки ведь, Ц отозвался Мосси.
Ц Вы собирались торговать сардельками? На улице Помп? Это в шестнадцато
м-то округе?
Ц Ну и что, продают же в Бельвиле всякие деликатесы, Ц встрял Араб.
Ц Без лицензии ничего нигде не продают, Ц отрезал один из полицейских.
Ц Но почему же тогда у вас было закрыто окно?
Ц Еще рано было открываться, Ц пояснил Араб.
Ц Богатые поздно встают, Ц добавил Мосси.
Ц Не позже, чем остальные, Ц не удержался один из инспекторов.
Ц Ну, извините, Ц съязвил Араб, Ц не рассчитали.
Ц Поговори еще.
Ц Сардельки на улице Помп, как вам это нравится?
Ц Да, ну и что? Ц не сдавался Мосси.
Ц Селим-Добряк Ц слышали о таком?
Ц Нет.
Ц Разговор немых с глухими: каждый о своем.
Ц Марокканец, боксер в легком весе: не знаете?
Ц Нет.
Селима-Добряка нашли мертвым после презентации во Дворце спорта в Берси
. Мерзкое зрелище: весь скукожился, как раздавленный паук на стене душево
й.
Ц И Гиббона не знаете?
Ц Нет.
Ц Высокий такой, худощавый, с дубинкой все время таскается, даже мух ею л
упит?
Ц Мы с такими не знаемся.
Ц А русский?
Ц Какой русский?
Ц Приятель этих двоих, здоровяк такой.
Ц У нас свои приятели, других не ищем.
Ц Вы там были, в Берси?
Ц Ну да! Там же был Малоссен, бедняга!
Ц Гиббон, Добряк и русский тоже там были.
Они там и остались. Та же паучья смерть.
Ц Нет, мы их не знаем.
Спасатели сначала подумали, что их задавили в толпе. Но скрюченные тела, п
осиневшие, почти черные лица... нет, здесь другое.
Ц Слушайте, Ц приступил наконец один из инспекторов, Ц с этими тремя м
олодчиками расправились вы вместе с Бен Тайебом. Нам бы хотелось знать: п
очему?
Ц Ни с кем мы не расправлялись, господин инспектор.
Судебному медику пришлось немного покопаться, но в конце концов он обнар
ужил след от укола на шее у каждого из троих пострадавших. А вскрытие пока
зало: инъекция раствора каустической соды в мозжечок.
Ц Мо и Симон...
Все обернулись. Говорил маленький вьетнамец. Он не сдвинулся с места. Он т
ак и стоял, прислонившись к стене. Под младенцем дожидалось своего часа с
лужебное оружие. У них на двоих было четыре глаза и голос Габена.
Ц Эти трое что-то сделали Малоссену, раз вам пришлось их успокоить?
Ц Малоссен с такими не имел дела, Ц сказал Мосси.
Верно, это из-за пронзительного взгляда ребенка Мосси заговорил. Сл
ишком быстро. Тянь единственный это заметил. Остальные уже готовил
и свои вопросы.
Ц Что вы делали в том фургоне на улице Помп?
Ц Сардельками торговали, Ц ответил Араб.
Ц Я скажу вам, что произошло, Ц не вытерпел наконец один из четверых. Ц
Вы готовили диверсию в вашем чертовом фургоне, а пока мы вас пасли, кто-то
другой снял Шаботта.
Ц Шаботта? Ц переспросил Симон.
Ц Вам это так просто не сойдет.
Ц Вот видишь, Ц сказал Мосси с грустью в голосе, Ц годами проворачивал
и делишки Ц и ничего, а только решили взяться за ум Ц и пожалуйста... Я тебя
предупреждал, Симон.
Ц Так, начнем все сначала, Ц сказал кто-то.
24
И я еще бросила его, устроив сцену! Жюли проснулась в холодном п
оту. Она только что видела во сне, как она стоит над Бенжаменом и упрекает
его за то, во что он превратился, требуя, чтобы он стал самим собой... Прямо м
ать-настоятельница, склонившаяся над распростертым телом одержимого д
ьяволом!
И он, зажатый у нее между коленями, с вопиющим неверием в глазах, жалкий до
отвращения, как доверчивый зверь, попавший в ловушку. Они только что зани
мались любовью.
Она затянула петлю: «Ты никогда не был самим собой!»
Вопросы собственного «я»...
Она принадлежала к этому поколению... Вера в собственное «я», святая обяза
нность иметь ясный рассудок. И главное, не быть лохом! Главное! Это Ц смер
тный грех! «Быть на службе у реальности, постоянно!» Идиотка... еще и лгунья
в придачу...
Она облачилась в тогу профессиональной догмы. На самом деле, упрекая его
за безответственность, за то, что он повесил себе на шею детей своей матер
и, за работу, где только и требовалось, что подставлять другую щеку, она кр
ичала совсем другое: а именно, что она хотела, чтобы он принадлежал ей одно
й, хотела иметь своих, своих собственных детей от него. В сущности, это был
а банальная вспышка супружеской ревности. «Журналист на службе у реальн
ости, говоришь...» Ее понесло, как блудную дочь, вынужденную вернуться в ро
дные пенаты, как бесстрашную рыцаршу фотокамеры и пера, которая запанико
вала, разменяв четвертый десяток. Только это и ничего больше: она требова
ла, чтобы Малоссен из ее авианосца превратился в семейное гнездо, ее гнез
до, вот и все.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
отуар перед резиденцией Шаботта, сел за руль фургончика. Сирены, визг шин
со второй передачи, две полицейские машины конвоируют главную улику.
Очевидно, у Мосси и Араба были те же намерения, что и у австрийки.
Ц Но этот трюк с продавцами сосисок Ц не слишком удачная идея, ребята.
Альмут Бернхарт, может быть, и дальше выражала бы свои сожаления, если бы п
еред дверью министра не затормозил черный «мерседес». Пока швейцар запи
хивал в багажник два чемодана, шофер придерживал дверцу, пропуская подпр
ыгивающего Шаботта, который нырнул в машину, как в большую кровать. Швейц
ар возвратился к своим дверям, шофер сел за руль. Альмут Бернхарт достала
револьвер и повернула ключ зажигания.
Удар был несильным, но достаточным, чтобы «мерседес» остановился, а авст
рийка выскочила из своей «ауди», громко причитая:
Ц Mein Gott! Mein Gott! Schauen Sie doch mal! (Бог мой! Вы только посмотрите!)
Она указывала пальцем на помятое крыло своей машины, но подоспевший шофе
р «мерседеса» уже без всяких церемоний наставил на нее свой револьвер.
Ц Hilfe! Ц закричала учительница. Ц Hilfe! (Помогите! Помог
ите!)
Тут вмешался министр Шаботт:
Ц Спрячьте оружие, Антуан, это уж слишком.
Потом, обращаясь к женщине:
Ц Entschuldigen Sie, Madame. (Прошу нас извинить, сударыня.)
И опять шоферу:
Ц Сядьте за руль, Антуан, и отгоните ее машину, самолет не будет ждать мен
я до бесконечности.
Шофер забрался в «Ауди-80». Пока он сдавал назад, скрежеща помятым железом,
Шаботт протянул свою визитку оторопевшей австрийке.
Ц Ich habe es eilig, Madame. (Сейчас мне некогда, сударыня.)
Ц Ich auch , Ц ответила Альмут Бернхарт. (Мне тоже.)
Но вместо визитки в ее вытянутой руке был внушительных размеров револьв
ер. В самом деле громадный. И не думая шутить, сказала:
Ц Steigen Sie hinein, oder Sie sind tot. (Садитесь, или вы покойник.)
***
Первое, что пришло в голову шоферу Антуану, когда он вышел из «Ауди-80» и уви
дел удаляющийся «мерседес», была мысль, что Шаботт, его хозяин, в очередно
й раз побил все рекорды скорости. Шофер Антуан вправе был гордиться свои
м патроном: что касается женщин, никто не мог с ними управляться быстрее Ш
аботта.
23
Мать возмущалась:
Ц Уму непостижимо, ну сделайте хоть что-нибудь, наконец!
Один из двух полицейских, тот, что помоложе, смотрел на ребенка. Ребенок, м
аленькая девочка, смотрела остекленевшими от ужаса глазами себе под ног
и: там лежал человек, мертвый. Как бы ни просила мамаша, делать уже было неч
его.
Ц В наши дни и в самом деле убивают на каждом шагу!
Мамаша начала всех парить уже с раннего утра.
Ц Во всяком случае, здесь не место для убийства!
Хоть и был новичком, тот, что помоложе, на трупы он уже насмотрелся. Однако
послушать ему было что: его всего три недели назад перевели в Пасси.
Ц Это немыслимо , Ц кудахтала мамаша, Ц бежим себе спокойно,
никого не трогаем, и на? тебе Ц девятилетний ребенок спотыкается о
троп!
(Мамаша все округляла, даже трупы.)
Ц Это ненормально !
Мать была очень даже ничего, и девчушка, несмотря на ужас в глазах, очарова
тельна. Обе Ц в одинаковых костюмах, яркие, фосфоресцирующие повязки на
лбу. Ну, просто светлячки. Или, скорее, шаровые молнии, принимая во внимани
е обстоятельства. Нет, он вовсе не был циником, тот, что помоложе, он находи
л женщину привлекательной, вот и все. Лес вокруг дышал утренней росой.
Ц Здесь живет уже третье поколение нашей семьи, я с детства сюда хожу,
никогда не видела ничего подобного!
«А я вот всего три года на службе, Ц думал тот, что помоложе, Ц и уже пятьд
есят четыре раза сталкивался с этим самым, „подобным”».
Деревья не перестали расти, а трава зеленеть, и старший все так же первым д
елом осматривал карманы убитого. Бумажник, кредитки, документы.
О черт!
Он вскочил как ошпаренный, с удостоверением личности в руках.
О черт!
Как будто все неприятности, которых он так старательно пытался избегать
за всю свою долгую службу рядового полицейского, свалились ему на голову
в этом замечательном лесочке.
Ц Что, что еще случилось? Ц встревожилась мамаша.
Старший посмотрел на нее, будто не замечая, или словно видел ее в первый ра
з, или, наконец, как если бы собирался спросить у нее совета, или, это уж совс
ем последнее, точно только что проснулся. Потом сказал:
Ц Не двигаться, ничего не трогать. Я должен предупредить Большой дом.
Так он называл главное управление на набережной Орфевр. Он был очень опы
тный полицейский, старый служака, ждал отставки, как лошадь Ц конюшни. Он
бы с великим удовольствием обошелся без этого «тропа». Тяжелым шагом он
направился к полицейскому фургону.
Ц Я надеюсь, вы не собираетесь продержать меня здесь целый де
нь! Идем, моя хорошая...
Но хорошая не трогалась с места. Хорошая не могла оторвать глаз от мертве
ца. От маленькой синеватой дырочки в затылке Ц волосы, порыжевшие в этом
месте от выстрела, вились вокруг, как маленькая корона.
Молодой вдруг спросил себя, кто оказывается более травмирован
(мамашино словечко): ребенок, который видит труп взрослого, или взрос
лый, который находит мертвого ребенка? И так как ответ все время ускольза
л от него, он опять посмотрел на синеватую дырочку в венце обуглившихся в
олос и сказал вслух, но себе самому:
Ц Приговорили.
Потом добавил:
Ц Чисто сработано.
Ц Прошу вас... Ц взмолилась женщина.
Она говорила курсивом, старательно выводя каждое слово, как будто сама с
ебя переводила.
***
Когда в кабинете дивизионного комиссара Аннелиза зазвонил телефон, он к
ак раз переворачивал триста двадцатую страницу «Властелина денег». Это
была история эмигранта в третьем поколении Филиппа Агуэльтена. Ему на ро
ду было написано выгребать всю жизнь мусор из бачков, но однажды его посе
тила счастливая мысль собирать и реализовывать отходы парижского бомо
нда, а потом и всех столиц мира. Если в начале он был прикован к своей тележ
ке мусорщика, то через две сотни страниц он уже занимал главенствующее п
оложение на рынке валют и своей безграничной властью регулировал курс о
бмена Ц отсюда и название романа. Он, не раздумывая, женится на шведке неб
есной красоты, воспитанной в лучших традициях старой Европы (красавица б
ыла уже замужем, и он безжалостно разрушил ее брак, разорив ее мужа), и дари
т ей сына, который рождается в дебрях Амазонки, в ненастную ночь, когда мес
тным индейцам должен был явиться посланец небес...
Дивизионный комиссар Аннелиз был подавлен.
Накануне, перед тем как уйти, Элизабет приготовила ему три термоса кофе. «
Спасибо, дорогая Элизабет, мне это очень пригодится», Ц и комиссар Аннел
из, отложив с сожалением то, что занимало его в тот момент (а именно Ц спор
Боссюэ с Фенелоном по поводу квиетизма госпожи Гийон
Квиетизм Ц религио
зное учение XVII века, доводящее идеал пассивного подчинения воле Бога (так
называемая чистая любовь) до требования быть безразличным к собственно
му спасению. Во Франции эту мистическую доктрину поддерживали госпожа Г
ийон и прелат Фенелон, работы которого спровоцировали широкую полемику
по этому вопросу. Ярыми противниками квиетизма выступили епископ Боссю
э и госпожа де Ментенон, которые, прибегнув к интригам и использовав свое
влияние на короля Людовика XIV, добились того, что Фенелон был отлучен от це
ркви, а госпожа Гийон оказалась в Бастилии.
), погрузился в чтение «Властелина денег» с энтузиазмом миниатюрис
та, которого послали, по меньшей мере, штукатурить стены какого-нибудь сп
ортивно-концертного комплекса.
Но комиссар был человек самоотверженный, с деловым подходом, помноженны
м в данных обстоятельствах на его профессиональную злость.
Дивизионный комиссар Аннелиз винил лично себя за ту пулю, что продырявил
а череп Малоссена. Двадцать второй калибр убойной силы, выпущенная с явн
ым намерением уложить на месте. Не он ли отправил Малоссена навстречу эт
ой пуле, пытаясь развязать себе руки в этом следствии по делу Сент-Ивера?
Следствии, которое не продвинулось ни на йоту, о чем он и сообщил вчера мин
истру Шаботту. Наоборот, оно еще больше запуталось: новой дирекции не уда
валось усмирить заключенных, в результате Ц еще один труп, на этот раз из
числа самих осужденных, виновному удалось бежать. Полное фиаско. Малоссе
н, вмешайся он, и то не смог бы больше все испортить. Лик мученика Малоссен
а преследовал его на страницах бредового романа Ж. Л. В. Аннелизу нравился
этот парень. Он слово в слово припомнил их первый разговор. Три года уже ми
нуло. Три года с того вечера, когда инспектор Карегга в своей бессменной к
уртке авиатора уложил на маленьком диванчике в кабинете комиссара этог
о несчастного Малоссена, основательно потрепанного его коллегами по ра
боте. Когда тот очнулся, первое, на что он обратил внимание, был тот самый д
иван.
Ц Почему эти диваны «рекамье» такие жесткие?
Ц Потому что победители теряют власть, если спят на мягких кушетках, гос
подин Малоссен, Ц ответил дивизионный комиссар Аннелиз.
Ц Они ее теряют в любом случае, Ц огрызнулся Малоссен.
И добавил, скрипя всем телом:
Ц Кушетка времени.
Аннелизу понравился этот парень. Он подумал тогда о своем зяте, дотошном
выпускнике политехнического института, который во время семейных обед
ов только и делал, что пояснял и дополнял каждую свою реплику, чем окончат
ельно сбивал всех с толку... Нет, Аннелиз вовсе не желал такого зятя, как Мал
оссен... к тому же... да, в любом случае Ц только не это; но иногда его зять вел
себя совсем как Малоссен...
Увы! Уж какой есть... правда, путаник страшный.
Вот Малоссен никогда не напускал туману. Тем легче достала его пуля межд
у глаз.
Итак, дивизионный комиссар Аннелиз как раз читал «Властелина денег», ког
да зазвонил телефон: дежурный комиссариата в Пасси сообщил ему о смерти
Шаботта.
Ц Пулевое ранение, господин комиссар.
«Начинается», Ц подумал Аннелиз.
Ц В Булонском лесу, на тропинке, что огибает нижний пруд, господин комисс
ар.
«Совсем недалеко от его дома», Ц заметил Аннелиз.
Ц Его обнаружила маленькая девочка, когда они вместе с матерью, как всег
да по утрам, делали пробежку.
«Вытаскивать ребенка на утренние пробежки!» Ц подумал дивизионный ком
иссар с явной неприязнью к этой мамаше.
Ц Мы ничего не трогали, только оградили место происшествия, Ц отчитыва
лся дежурный.
«Предупредить начальство, Ц подумал комиссар, положив трубку. Ц Беда с
этим начальством... Боссюэ свернул шею Фенелону, а Ментенон отправила Гий
он в Бастилию...»
Ц С квиетизмом придется подождать, Ц пробубнил себе под нос дивизионн
ый комиссар Аннелиз.
Он набирал номер своего непосредственного начальника.
***
Инспекторов было четверо, из числа наиболее подкованных и выдержанных и
з всего главного управления. Их примерные жены давным-давно, как только с
темнело, отправились спать. Задержанных было всего двое: высокий негр по
кличке Длинный Мосси и араб, поперек себя шире, с рыжими вихрами, огненные
отсветы которых в свете прожекторов вполне оправдывали тот факт, что все
четверо инспекторов были в солнцезащитных очках. Его звали Симон. Пятый
полицейский держался в стороне и помалкивал. Это был неприметный вьетна
мец, вылитый Хо Ши Мин, на груди у которого в кожаном конверте висел младен
ец с испепеляющим взглядом. И те, и другие избегали смотреть в сторону вье
тнамца с ребенком.
Ц Ладно, парни, начнем все сначала, Ц сказал один из инспекторов.
Ц Нам спешить некуда, Ц заметил другой, в рубашке из материала, чем-то на
поминавшего туалетную бумагу.
Ц Да нам вообще все равно, Ц вяло произнес третий.
Ц Начнем, Ц сказал четвертый, бросив пустой стаканчик рядом с переполн
енной корзиной.
Мосси и Симон в восьмой раз просклоняли свои имена и имена всех предков, в
плоть до девятого колена, в общем, кого помнили. Араб отвечал улыбаясь. А м
ожет, это только так казалось из-за щели между передними зубами. Длинный М
осси был мрачен.
Ц Так почему же ситроеновский фургон?
Ц Ну так сардельки ведь, Ц отозвался Мосси.
Ц Вы собирались торговать сардельками? На улице Помп? Это в шестнадцато
м-то округе?
Ц Ну и что, продают же в Бельвиле всякие деликатесы, Ц встрял Араб.
Ц Без лицензии ничего нигде не продают, Ц отрезал один из полицейских.
Ц Но почему же тогда у вас было закрыто окно?
Ц Еще рано было открываться, Ц пояснил Араб.
Ц Богатые поздно встают, Ц добавил Мосси.
Ц Не позже, чем остальные, Ц не удержался один из инспекторов.
Ц Ну, извините, Ц съязвил Араб, Ц не рассчитали.
Ц Поговори еще.
Ц Сардельки на улице Помп, как вам это нравится?
Ц Да, ну и что? Ц не сдавался Мосси.
Ц Селим-Добряк Ц слышали о таком?
Ц Нет.
Ц Разговор немых с глухими: каждый о своем.
Ц Марокканец, боксер в легком весе: не знаете?
Ц Нет.
Селима-Добряка нашли мертвым после презентации во Дворце спорта в Берси
. Мерзкое зрелище: весь скукожился, как раздавленный паук на стене душево
й.
Ц И Гиббона не знаете?
Ц Нет.
Ц Высокий такой, худощавый, с дубинкой все время таскается, даже мух ею л
упит?
Ц Мы с такими не знаемся.
Ц А русский?
Ц Какой русский?
Ц Приятель этих двоих, здоровяк такой.
Ц У нас свои приятели, других не ищем.
Ц Вы там были, в Берси?
Ц Ну да! Там же был Малоссен, бедняга!
Ц Гиббон, Добряк и русский тоже там были.
Они там и остались. Та же паучья смерть.
Ц Нет, мы их не знаем.
Спасатели сначала подумали, что их задавили в толпе. Но скрюченные тела, п
осиневшие, почти черные лица... нет, здесь другое.
Ц Слушайте, Ц приступил наконец один из инспекторов, Ц с этими тремя м
олодчиками расправились вы вместе с Бен Тайебом. Нам бы хотелось знать: п
очему?
Ц Ни с кем мы не расправлялись, господин инспектор.
Судебному медику пришлось немного покопаться, но в конце концов он обнар
ужил след от укола на шее у каждого из троих пострадавших. А вскрытие пока
зало: инъекция раствора каустической соды в мозжечок.
Ц Мо и Симон...
Все обернулись. Говорил маленький вьетнамец. Он не сдвинулся с места. Он т
ак и стоял, прислонившись к стене. Под младенцем дожидалось своего часа с
лужебное оружие. У них на двоих было четыре глаза и голос Габена.
Ц Эти трое что-то сделали Малоссену, раз вам пришлось их успокоить?
Ц Малоссен с такими не имел дела, Ц сказал Мосси.
Верно, это из-за пронзительного взгляда ребенка Мосси заговорил. Сл
ишком быстро. Тянь единственный это заметил. Остальные уже готовил
и свои вопросы.
Ц Что вы делали в том фургоне на улице Помп?
Ц Сардельками торговали, Ц ответил Араб.
Ц Я скажу вам, что произошло, Ц не вытерпел наконец один из четверых. Ц
Вы готовили диверсию в вашем чертовом фургоне, а пока мы вас пасли, кто-то
другой снял Шаботта.
Ц Шаботта? Ц переспросил Симон.
Ц Вам это так просто не сойдет.
Ц Вот видишь, Ц сказал Мосси с грустью в голосе, Ц годами проворачивал
и делишки Ц и ничего, а только решили взяться за ум Ц и пожалуйста... Я тебя
предупреждал, Симон.
Ц Так, начнем все сначала, Ц сказал кто-то.
24
И я еще бросила его, устроив сцену! Жюли проснулась в холодном п
оту. Она только что видела во сне, как она стоит над Бенжаменом и упрекает
его за то, во что он превратился, требуя, чтобы он стал самим собой... Прямо м
ать-настоятельница, склонившаяся над распростертым телом одержимого д
ьяволом!
И он, зажатый у нее между коленями, с вопиющим неверием в глазах, жалкий до
отвращения, как доверчивый зверь, попавший в ловушку. Они только что зани
мались любовью.
Она затянула петлю: «Ты никогда не был самим собой!»
Вопросы собственного «я»...
Она принадлежала к этому поколению... Вера в собственное «я», святая обяза
нность иметь ясный рассудок. И главное, не быть лохом! Главное! Это Ц смер
тный грех! «Быть на службе у реальности, постоянно!» Идиотка... еще и лгунья
в придачу...
Она облачилась в тогу профессиональной догмы. На самом деле, упрекая его
за безответственность, за то, что он повесил себе на шею детей своей матер
и, за работу, где только и требовалось, что подставлять другую щеку, она кр
ичала совсем другое: а именно, что она хотела, чтобы он принадлежал ей одно
й, хотела иметь своих, своих собственных детей от него. В сущности, это был
а банальная вспышка супружеской ревности. «Журналист на службе у реальн
ости, говоришь...» Ее понесло, как блудную дочь, вынужденную вернуться в ро
дные пенаты, как бесстрашную рыцаршу фотокамеры и пера, которая запанико
вала, разменяв четвертый десяток. Только это и ничего больше: она требова
ла, чтобы Малоссен из ее авианосца превратился в семейное гнездо, ее гнез
до, вот и все.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32