Марти и Жюли вернулись, здорово. Что до меня здесь ты перес
тарался, но все же, спасибо, думаете обо мне, это приятно; но главное не в это
м, Жереми, самый лучший подарок еще впереди. Как могло случиться, что все в
ы, здоровые, на своих человечьих ногах, со своими ушами, своими глазами, ши
роко раскрытыми, такие живые и, следовательно, такие чуткие, как же получа
ется, что вы проходите все время мимо самого главного, сейчас, когда все мо
жно предвидеть? Почему я первый все сразу замечаю, я, от которого осталась
разве что оболочка прежнего Бенжамена, а ты, Жереми, ты что же не слышишь, к
ак бьется второе сердце Клары?
Клара сейчас родит!
Жюли, Хадуш, Ясмина! Клара сейчас начнет рожать!
Марти! Доктор! У моей сестры сейчас начнутся схватки!
И ее маленький обитатель напуган, как зайчонок, послушали бы вы, как бьетс
я его сердечко! Кормили, выхаживали, холили, лелеяли целых девять месяцев,
и вдруг ему надо прыгать без страховки, без парашюта на заминированное п
оле! Почти то же самое, что увидеть, как на вас летит пуля двадцать второго
калибра, выпущенная в упор. Бергсон был прав: в том, что касается прибывающ
его и уходящего, оба они слышат тот же трубный глас и у них обоих от этого д
уша в пятки уходит, рождаться или умирать Ц один хрен, приправленный ядр
еным перцем, для тех, кому это в новинку. Радикальная смена привычек. Челов
ек Ц привязчивое животное, но всегда найдется секатор, чтобы обрезать в
се его привязи.
Марти, доктор, я знаю, моя семья несколько надоедлива, но если бы вы могли у
делить нам еще немного времени, чтобы встретить маленького лихача моей К
лары, я был бы вам весьма благодарен, правда; мне кажется, ему было бы не так
страшно, знаете, всякие там опасения, как бы не родился с тремя ногами или
шестью ушами. Вы гуманный человек, и если гуманист введет его в этот мир, э
то придаст ему нравственных сил, не так уж мало для начинающего, ведь они н
аперечет на этом свете, настоящие-то гуманисты...
***
Он заявил о себе тихим обмороком своей мамочки. Она, и без того бледная, вд
руг побелела как снег. Вздохнула.
Ц Клара!
Но Клара уже лежит на руках у полицейского в куртке, доктор командует «сю
да, скорее», и все племя в количестве двадцати трех человек ринулось всле
д за Марти по коридорам больницы (двадцати двух, если быть точным Ц Жюли о
сталась у постели Бенжамена), которые равномерно разворачивают перед ни
ми свой лабиринт, так до самого операционного стола, где все и начинается.
Клара очнулась, доктор, закатав рукава, отправляется навстречу новой жиз
ни, и все племя стягивается плотным кольцом, как регбисты вокруг мяча, зна
тная куча-мала, все толкаются и сопят вместе с Кларой. Это оттого, что в пос
ледние месяцы они все втянулись в ее ритм жизни, делали глубокий вдох и вы
дох, дышали учащенно или задерживали дыхание, все до последнего принимал
и в этом участие. Робкие предупредительные наскоки крайних, сомневающих
ся в жизни, более уверенный напор тех, кто впервые вдохнул полной грудью, к
ак Королева Забо («что я выпускаю? совсем из ума выжила...»), и выдохнул так, ч
то голова чуть не вылетела, как пробка из бутылки, можно подумать, она тоже
рожала, только не человека, книгу; вдыхающие Ц Мосси, задерживающие дыха
ние Ц Араб, и выдыхающие Ц сам дивизионный комиссар Аннелиз («ладно, мож
ет быть, завтра удастся отдохнуть...»). Лейла, Нурдин, Жереми и Малыш снуют во
круг этой спаянной груды тел с беззаботностью запасных игроков, пытаясь
угадать, откуда появится мяч, чтобы сразу наброситься на него. Здесь всё...
Но мяч пролетает высоко над их головами...
Его победно хватают руки доктора Марти.
И все Ц врассыпную, отходят, обернувшись, готовясь к подаче, чтобы лучше в
идеть, как доктор повернет ход игры.
Обычное появление нового человечка, и, как обычно, это ни на что не похоже.
Прежде всего, это не кричит.
И это смотрит. Всем становится даже как-то не по себе, что смотр
ят не они, а на них.
И это не выказывает ни малейшего испуга.
Оно, скорее, задумчиво. Как будто спрашивает себя, что все эти сп
ортсмены здесь забыли.
Потом вдруг решает подарить их улыбкой.
Редкое зрелище Ц улыбка новорожденного. Обычно приходится немного под
ождать, пока он соизволит улыбнуться, то есть пока у него не появятся перв
ые иллюзии. А этот Ц нет, улыбается сразу после свистка к началу игры. И ул
ыбка его замечательно сочетается со всем остальным. Остальное Ц это Кла
ра Малоссен и Кларанс Сент-Ивер. Это округлая мордашка Клары и челка Клар
анса, это смесь блондинистого Сент-Ивера и смуглых Малоссенов, это однов
ременно Ц приглушенная матовость и светлый блеск, это только что появил
ось на свет и уже так внимательно, так заботливо старается никого не обид
еть недостатком своего внимания, не забыть ни отца, ни мать в аккуратном р
аспределении опознавательных черт... Но что крепче всего соединяет внима
тельную мечтательность Клары и вдумчивую энергию Кларанса, так это улыб
ка Ц ничего особенного, просто одна губа свободнее, чем другая, маленьки
й веселый маячок в этом хмуром собрании слишком серьезных людей, всем св
оим видом показывает, что, в конце концов, ребята, не так уж все страшно... вс
е будет хорошо... вот увидите...
Ц Это ангел, Ц произносит Жереми.
И потом, поразмыслив, добавляет:
Ц Так его и назовем.
Ц Ангел? Ты хочешь назвать его Ангелом?
Жереми всегда всем дает имена.
Тереза всегда спорит.
Ц Нет, Ц говорит Жереми, Ц мы назовем его «Это-Ангел».
Ц В одно слово? «Этоангел»?
Ц Нет, каждое слово с большой буквы.
Ц «Это-Ангел»?
Ц Это-Ангел.
***
То, что произошло дальше (когда Клара заснула, а доктор Марти положил млад
енца в колыбель), призвано было круто изменить судьбу инспектора Ван Тян
я. Словно чтобы опробовать имя, которое навсегда пристало к нему, Эт
о-Ангел грациозно, по-сентиверовски, взмахнул локоном и тоже заснул
, совсем как ангел складывает свои крылышки. «Ангелы засыпают, как только
опустятся на землю», Ц заметил Жереми. Фраза упала в неподвижную тишину.
Это походило на какое-то оцепенение или на одновременное всеобщее погру
жение в воспоминания. Никто даже не пошевелился. Именно этот момент Верд
ен выбрала, чтобы засуетиться в своем кожаном конверте. Старый Тянь поду
мал, что малышка устала, и хотел успокоить ее, погладив по голове. Но Верде
н сухо отстранила руку инспектора и, решительно вцепившись в края кожано
го мешка, заработала локтями, пока совсем не вылезла из своего кокона. Тян
ь едва успел подхватить ее, чтобы она не вывалилась на пол. Но, ловко изогн
ув маленькое тельце, она увернулась от него и решительным, немного неров
ным шагом направилась к колыбели. Когда она достигла кроватки, посмотрел
а на спящего ребенка и наконец повернулась к собравшимся, всем стало ясн
о, что никакая сила не сможет оторвать ее от нового сторожевого поста. «Ве
рден ходит, Ц подумал Жереми, Ц не забыть сообщить Бенжамену, что Верде
н уже ходит». Между тем инспектор Ван Тянь бесшумно подался назад. Три шаг
а, и он в коридоре.
Он шел к выходу. Тихое разрешение от бремени инспектора Ван Тяня никому н
е доставило хлопот.
47
Настоящее время изъявительного наклонения ничего не выражало для Крем
ера. Чтобы убедиться в этом, ему и одной ночи, проведенной в том доме в Верк
оре, было слишком много. После отъезда женщин он устроился за своим рабоч
им столом, но слова не шли ему на ум. И что еще хуже, само желание найти эти с
лова его покинуло. Совершенно опустошенный, он уставился на чистый лист.
Такого с ним никогда еще не случалось.
Нельзя сказать, чтобы эта праздность не нравилась ему. Сначала она даже з
аинтриговала его, как все, что могло его удивить. «В сущности, настоящее вр
емя индикатива ничего для меня не значит». Но желание писать в прошедшем
тоже, кажется, прошло: «Впрочем, прошедшее Ц тоже». Он так и просидел за ст
олом весь день до поздней ночи. Когда дубовая рощица за окном превратила
сь в сплошную непроницаемую стену, он отправился спать. Ему показалось, ч
то кровать куда-то проваливается под ним. «В будущем? Нет, об этом даже дум
ать не стоит». При одной мысли, что он мог бы написать что-то в будущем врем
ени, его разобрал дикий хохот, от чего даже кровать затряслась. Он вскинул
руки перед собой, чтобы не упасть, но ощущение падения не исчезло. Валик в
изголовье, в который уперлись его пальцы, точно так же ходил ходуном, как и
все вокруг. Он решил, что лучше будет скатиться на пол. «Скорее слезть с эт
ой дырявой посудины». Напрасно. Пол тоже раскачивался. «Вот так, начнешь м
енять времена и земля уходит из-под ног...» Он вдруг совершенно отчетливо
представил себе эскалатор, по которому мчался с бешеной скоростью проти
в движения, не продвигаясь ни на йоту. Цепляясь за ускользающий полог кро
вати, за угол уходящего из-под рук стола, за ненадежную спинку стула, он на
конец сумел подняться, сначала на одно колено, а потом и на обе ноги. Больш
е не качает. «Стою. Земле нужны перпендикуляры».
Он завернулся в перину и вышел посидеть на лавке, поставленной снаружи, у
входа на кухню. Выцветшая от непогоды доска, лежащая на нескольких плоск
их камнях. «Ничего. Держится». Прислонившись к неровной стене дома, он зад
умался, и в мыслях его промелькнула Королева Забо, которая забила ему гол
ову этими временами. Они вытеснили все остальное. Все сводилось в одну вр
еменную точку. «Не к настоящему, а к одному мгновению, что не одно и то же». С
вет полумесяца венцом ложился на штокрозы. Кремеру вдруг захотелось узн
ать, что скрывается там, в глубине этого ночного пейзажа. Он сбросил перин
у и, вооружившись косой, свисавшей с балки сарая, ринулся на невидимого не
приятеля. Над кроватью хозяйки он видел фотографию человека в белом мунд
ире в гуще этих диких зарослей. В потоках лунного света голый Кремер брос
ился на подмогу губернатору. Красавица, должно быть, очень любила губерн
атора. Методично срезая косой высокие стебли, Кремер вдруг почувствовал
себя причастным к этой, столь непоследовательной любви, которой красави
ца дарила мужчин своей жизни. Она позволила сорнякам задушить свои чувст
ва. (Королева как-то говорила об этом: паразитирующие лианы обвились вокр
уг кровати Малоссена... медицинская растительность.) За плотными рядами ш
токроз вставала непроходимая стена крапивы. Кремер косил до самого утра
. Солнце так и застигло его: голый, «на своих двоих», равномерно сгибаясь и
разгибаясь вслед за косой, он сметал последние растения, которые в предс
мертной агонии нещадно жгли его стопы и лодыжки.
Он оделся. Налил свежего молока в блюдце для ужа. Бросил туда щепотку крас
ных зерен, которыми травили полевок на чердаке. Одиночество Ц это пытка,
от которой прирученных животных следует избавлять.
Он прошел дубовую рощу насквозь, до самых границ соседней усадьбы. Когда
почтальон зашел в дом, чтобы оставить почту, он незаметно проскользнул з
а руль его желтого грузовичка.
В Гренобле он сел в скорый на Париж.
В Париже он отправился на метро прямо в Люксембургский сад.
***
В Люксембургском саду человек с тремя пальцами копал под кустом.
Ц Ты ищешь клад?
Человек обернулся. Двое малышей лет четырех-семи Ц он не умел определят
ь детский возраст Ц с любопытством наблюдали за ним.
Ц Нет, пасхальное яйцо.
Мальчишка пожал плечами, его сестра Ц тоже.
Ц Пасха была на прошлые каникулы, Ц возразил мальчик.
Ц И потом, яйца надо искать в своем саду, Ц подхватила девочка, Ц а не в Л
юксембургском.
Ц Яйца можно искать где угодно, Ц ответил человек с тремя пальцами, Ц п
оэтому их и находят везде и в любое время года.
Ц Тебе помочь? Ц спросила девочка, у которой было ведерко и совок.
Ц Хорошо бы, Ц ответил человек с тремя пальцами.
Он показал им статую метрах в десяти и каштан с другой стороны.
Ц Ты, Ц сказал он девочке, Ц будешь копать под деревом, а ты Ц рядом с эт
ой статуей.
Дети копали очень старательно, но яиц не нашли. «Так я и знал», «Так я и знал
а», Ц одновременно подумали они про себя. Когда же они прибежали сказать
ему, что он ошибся, человек с тремя пальцами уже исчез. На его месте была ям
ка, на дне которой Ц полиэтиленовый пакет.
Ц Сам-то нашел, Ц сказала девочка.
***
В такси, по дороге в больницу Святого Людовика, Кремер осмотрел револьве
р, осторожно, так, чтобы он не попал в зеркало заднего вида. Прекрасное раб
очее состояние. Даже блестит. Красивое оружие, отец Каролины любил такое.
«Смит-вессон», хромированные накладки. Когда крутишь барабан, раздается
мягкое пощелкивание. Напоминает звук закрываемой неспешным жестом две
рцы шикарной машины. Даже в таком тоненьком пакете он прекрасно сохранил
ся. «А вы знаете, что пластик Ц это французское изобретение?» Кремер-стар
ший обожал эту историю. Он часто рассказывал ее за столом. «Его открыл оди
н молодой француз Ц Анри Прео, с Севера, ему и тридцати не было. Только вот
не повезло парню, связался с какими-то сволочами, которые продали втихую
его секрет американцам. Прео так и не удалось отстоять свой патент».
«Ему и тридцати не было». Идеальный сын Кремера-старшего всегд
а был смышлен не по годам. Кремер подумал, сколько могло быть Малоссену Ц
вторая любовь красавицы, Ц когда он свалил его во Дворце спорта. Сколько
бы ни было, с того вечера это больше не имело значения. Малоссен стал жертв
ой мгновения, когда эта пуля впилась ему в голову. Кома. Королев
а как-то описала это печальное зрелище. «Теперь я смогу его увидеть», Ц о
тветила красавица. Кремер не сомневался, что и он сможет его увидеть. Она п
оступала лучше, чем остальные. Она была из тех женщин, что проводят всю ост
авшуюся жизнь у изголовья жертвы мгновения. Но Кремер освободит Малоссе
на и его красавицу, как он освободил губернатора и ужа. Потом он сам освобо
дится от этого вечного мгновения, когда уносили комочек его плоти, когда
умирали Каролина, близнецы, Сент-Ивер, пианист, Шаботт и Готье, Ц ведь про
сто невозможно не суметь растворить этот маленький кусочек сахара в чаш
ке с кипятком!
Ц Вы врач? Ц спросил шофер такси.
Ц Я медбрат, Ц ответил Кремер, чтобы объяснить, почему он в белом халате.
Ц А...
Ц Вы знаете, Ц сказал Кремер, когда шофер остановил машину и объявил сч
ет, Ц вы знаете, мои романы разошлись тиражом в двести двадцать пять милл
ионов экземпляров!
Ц Да? Ц отозвался шофер.
Ц Я начал в ранней молодости, Ц продолжал Кремер, протягивая банкноту в
двести франков.
И добавил:
Ц Пожалуйста, сдачи не надо.
***
Он не ошибся. Она была там; склонившись у изголовья Малоссена, она держала
в своей руке руку Малоссена, положив голову на грудь Малоссену; ее красив
ая голова Ц волосы у нее уже успели отрасти Ц оказалась в кружеве щупал
ец, присосавшихся к телу Малоссена. Она не слышала, как Кремер проник в пал
ату. Она как будто заснула, подобрав под себя ноги и грациозно согнув спин
у, чтобы быть ближе к Малоссену.
Он не хотел ее будить.
Он взвел курок, стараясь не нарушить глубокой тишины.
48
Ц Кремер!
По привычке Тянь отбросил назад конверт маленькой Верден, чтобы достать
свое оружие. Но так как конверт был пуст, то поддался неожиданно легко. Мгн
овенное замешательство, вызванное удивлением, позволило Кремеру оберн
уться и выстрелить. Оба револьвера рявкнули одновременно.
Инспектор Ван Тянь прожил эту вспышку вечности со смешанным чувством пр
офессионального раздражения (хороший полицейский не должен попадаться
на привычке), недоверчивого восхищения (несомненно, предсказание старух
и Шаботт исполнилось слово в слово: Верден его покинула, и он только что уб
ил убийцу ее сына), признательности по отношению к Кремеру (который, одолж
ив ему свинца своей пули, освобождал его от бесконечной агонии ожидавшей
его отставки), огромного облегчения (ему не придется чахнуть в трауре по В
ерден) и светлой надежды (если Жервеза не дала маху со своим уходом в монаш
ки, то он теперь точно проснется в объятиях Жанины, там, наверху, на мягких
перинах у Господа Бога). Прибавьте к этому некоторое удовлетворение от т
ого, что он в нужный момент проходил мимо палаты Бенжамена, и уверенность,
что Бенжамен, как и положено, дотянет до девяноста трех лет, при условии, ч
то он, Тянь, успеет выпустить вторую пулю в голову Кремеру, который имел в
этом крайнюю необходимость.
Три выстрела, последовавших один за другим, разнеслись по всем коридорам
необъятной больницы, достигнув ушей племени Малоссенов, многоголовое с
ущество которого не замедлило появиться на пороге палаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
тарался, но все же, спасибо, думаете обо мне, это приятно; но главное не в это
м, Жереми, самый лучший подарок еще впереди. Как могло случиться, что все в
ы, здоровые, на своих человечьих ногах, со своими ушами, своими глазами, ши
роко раскрытыми, такие живые и, следовательно, такие чуткие, как же получа
ется, что вы проходите все время мимо самого главного, сейчас, когда все мо
жно предвидеть? Почему я первый все сразу замечаю, я, от которого осталась
разве что оболочка прежнего Бенжамена, а ты, Жереми, ты что же не слышишь, к
ак бьется второе сердце Клары?
Клара сейчас родит!
Жюли, Хадуш, Ясмина! Клара сейчас начнет рожать!
Марти! Доктор! У моей сестры сейчас начнутся схватки!
И ее маленький обитатель напуган, как зайчонок, послушали бы вы, как бьетс
я его сердечко! Кормили, выхаживали, холили, лелеяли целых девять месяцев,
и вдруг ему надо прыгать без страховки, без парашюта на заминированное п
оле! Почти то же самое, что увидеть, как на вас летит пуля двадцать второго
калибра, выпущенная в упор. Бергсон был прав: в том, что касается прибывающ
его и уходящего, оба они слышат тот же трубный глас и у них обоих от этого д
уша в пятки уходит, рождаться или умирать Ц один хрен, приправленный ядр
еным перцем, для тех, кому это в новинку. Радикальная смена привычек. Челов
ек Ц привязчивое животное, но всегда найдется секатор, чтобы обрезать в
се его привязи.
Марти, доктор, я знаю, моя семья несколько надоедлива, но если бы вы могли у
делить нам еще немного времени, чтобы встретить маленького лихача моей К
лары, я был бы вам весьма благодарен, правда; мне кажется, ему было бы не так
страшно, знаете, всякие там опасения, как бы не родился с тремя ногами или
шестью ушами. Вы гуманный человек, и если гуманист введет его в этот мир, э
то придаст ему нравственных сил, не так уж мало для начинающего, ведь они н
аперечет на этом свете, настоящие-то гуманисты...
***
Он заявил о себе тихим обмороком своей мамочки. Она, и без того бледная, вд
руг побелела как снег. Вздохнула.
Ц Клара!
Но Клара уже лежит на руках у полицейского в куртке, доктор командует «сю
да, скорее», и все племя в количестве двадцати трех человек ринулось всле
д за Марти по коридорам больницы (двадцати двух, если быть точным Ц Жюли о
сталась у постели Бенжамена), которые равномерно разворачивают перед ни
ми свой лабиринт, так до самого операционного стола, где все и начинается.
Клара очнулась, доктор, закатав рукава, отправляется навстречу новой жиз
ни, и все племя стягивается плотным кольцом, как регбисты вокруг мяча, зна
тная куча-мала, все толкаются и сопят вместе с Кларой. Это оттого, что в пос
ледние месяцы они все втянулись в ее ритм жизни, делали глубокий вдох и вы
дох, дышали учащенно или задерживали дыхание, все до последнего принимал
и в этом участие. Робкие предупредительные наскоки крайних, сомневающих
ся в жизни, более уверенный напор тех, кто впервые вдохнул полной грудью, к
ак Королева Забо («что я выпускаю? совсем из ума выжила...»), и выдохнул так, ч
то голова чуть не вылетела, как пробка из бутылки, можно подумать, она тоже
рожала, только не человека, книгу; вдыхающие Ц Мосси, задерживающие дыха
ние Ц Араб, и выдыхающие Ц сам дивизионный комиссар Аннелиз («ладно, мож
ет быть, завтра удастся отдохнуть...»). Лейла, Нурдин, Жереми и Малыш снуют во
круг этой спаянной груды тел с беззаботностью запасных игроков, пытаясь
угадать, откуда появится мяч, чтобы сразу наброситься на него. Здесь всё...
Но мяч пролетает высоко над их головами...
Его победно хватают руки доктора Марти.
И все Ц врассыпную, отходят, обернувшись, готовясь к подаче, чтобы лучше в
идеть, как доктор повернет ход игры.
Обычное появление нового человечка, и, как обычно, это ни на что не похоже.
Прежде всего, это не кричит.
И это смотрит. Всем становится даже как-то не по себе, что смотр
ят не они, а на них.
И это не выказывает ни малейшего испуга.
Оно, скорее, задумчиво. Как будто спрашивает себя, что все эти сп
ортсмены здесь забыли.
Потом вдруг решает подарить их улыбкой.
Редкое зрелище Ц улыбка новорожденного. Обычно приходится немного под
ождать, пока он соизволит улыбнуться, то есть пока у него не появятся перв
ые иллюзии. А этот Ц нет, улыбается сразу после свистка к началу игры. И ул
ыбка его замечательно сочетается со всем остальным. Остальное Ц это Кла
ра Малоссен и Кларанс Сент-Ивер. Это округлая мордашка Клары и челка Клар
анса, это смесь блондинистого Сент-Ивера и смуглых Малоссенов, это однов
ременно Ц приглушенная матовость и светлый блеск, это только что появил
ось на свет и уже так внимательно, так заботливо старается никого не обид
еть недостатком своего внимания, не забыть ни отца, ни мать в аккуратном р
аспределении опознавательных черт... Но что крепче всего соединяет внима
тельную мечтательность Клары и вдумчивую энергию Кларанса, так это улыб
ка Ц ничего особенного, просто одна губа свободнее, чем другая, маленьки
й веселый маячок в этом хмуром собрании слишком серьезных людей, всем св
оим видом показывает, что, в конце концов, ребята, не так уж все страшно... вс
е будет хорошо... вот увидите...
Ц Это ангел, Ц произносит Жереми.
И потом, поразмыслив, добавляет:
Ц Так его и назовем.
Ц Ангел? Ты хочешь назвать его Ангелом?
Жереми всегда всем дает имена.
Тереза всегда спорит.
Ц Нет, Ц говорит Жереми, Ц мы назовем его «Это-Ангел».
Ц В одно слово? «Этоангел»?
Ц Нет, каждое слово с большой буквы.
Ц «Это-Ангел»?
Ц Это-Ангел.
***
То, что произошло дальше (когда Клара заснула, а доктор Марти положил млад
енца в колыбель), призвано было круто изменить судьбу инспектора Ван Тян
я. Словно чтобы опробовать имя, которое навсегда пристало к нему, Эт
о-Ангел грациозно, по-сентиверовски, взмахнул локоном и тоже заснул
, совсем как ангел складывает свои крылышки. «Ангелы засыпают, как только
опустятся на землю», Ц заметил Жереми. Фраза упала в неподвижную тишину.
Это походило на какое-то оцепенение или на одновременное всеобщее погру
жение в воспоминания. Никто даже не пошевелился. Именно этот момент Верд
ен выбрала, чтобы засуетиться в своем кожаном конверте. Старый Тянь поду
мал, что малышка устала, и хотел успокоить ее, погладив по голове. Но Верде
н сухо отстранила руку инспектора и, решительно вцепившись в края кожано
го мешка, заработала локтями, пока совсем не вылезла из своего кокона. Тян
ь едва успел подхватить ее, чтобы она не вывалилась на пол. Но, ловко изогн
ув маленькое тельце, она увернулась от него и решительным, немного неров
ным шагом направилась к колыбели. Когда она достигла кроватки, посмотрел
а на спящего ребенка и наконец повернулась к собравшимся, всем стало ясн
о, что никакая сила не сможет оторвать ее от нового сторожевого поста. «Ве
рден ходит, Ц подумал Жереми, Ц не забыть сообщить Бенжамену, что Верде
н уже ходит». Между тем инспектор Ван Тянь бесшумно подался назад. Три шаг
а, и он в коридоре.
Он шел к выходу. Тихое разрешение от бремени инспектора Ван Тяня никому н
е доставило хлопот.
47
Настоящее время изъявительного наклонения ничего не выражало для Крем
ера. Чтобы убедиться в этом, ему и одной ночи, проведенной в том доме в Верк
оре, было слишком много. После отъезда женщин он устроился за своим рабоч
им столом, но слова не шли ему на ум. И что еще хуже, само желание найти эти с
лова его покинуло. Совершенно опустошенный, он уставился на чистый лист.
Такого с ним никогда еще не случалось.
Нельзя сказать, чтобы эта праздность не нравилась ему. Сначала она даже з
аинтриговала его, как все, что могло его удивить. «В сущности, настоящее вр
емя индикатива ничего для меня не значит». Но желание писать в прошедшем
тоже, кажется, прошло: «Впрочем, прошедшее Ц тоже». Он так и просидел за ст
олом весь день до поздней ночи. Когда дубовая рощица за окном превратила
сь в сплошную непроницаемую стену, он отправился спать. Ему показалось, ч
то кровать куда-то проваливается под ним. «В будущем? Нет, об этом даже дум
ать не стоит». При одной мысли, что он мог бы написать что-то в будущем врем
ени, его разобрал дикий хохот, от чего даже кровать затряслась. Он вскинул
руки перед собой, чтобы не упасть, но ощущение падения не исчезло. Валик в
изголовье, в который уперлись его пальцы, точно так же ходил ходуном, как и
все вокруг. Он решил, что лучше будет скатиться на пол. «Скорее слезть с эт
ой дырявой посудины». Напрасно. Пол тоже раскачивался. «Вот так, начнешь м
енять времена и земля уходит из-под ног...» Он вдруг совершенно отчетливо
представил себе эскалатор, по которому мчался с бешеной скоростью проти
в движения, не продвигаясь ни на йоту. Цепляясь за ускользающий полог кро
вати, за угол уходящего из-под рук стола, за ненадежную спинку стула, он на
конец сумел подняться, сначала на одно колено, а потом и на обе ноги. Больш
е не качает. «Стою. Земле нужны перпендикуляры».
Он завернулся в перину и вышел посидеть на лавке, поставленной снаружи, у
входа на кухню. Выцветшая от непогоды доска, лежащая на нескольких плоск
их камнях. «Ничего. Держится». Прислонившись к неровной стене дома, он зад
умался, и в мыслях его промелькнула Королева Забо, которая забила ему гол
ову этими временами. Они вытеснили все остальное. Все сводилось в одну вр
еменную точку. «Не к настоящему, а к одному мгновению, что не одно и то же». С
вет полумесяца венцом ложился на штокрозы. Кремеру вдруг захотелось узн
ать, что скрывается там, в глубине этого ночного пейзажа. Он сбросил перин
у и, вооружившись косой, свисавшей с балки сарая, ринулся на невидимого не
приятеля. Над кроватью хозяйки он видел фотографию человека в белом мунд
ире в гуще этих диких зарослей. В потоках лунного света голый Кремер брос
ился на подмогу губернатору. Красавица, должно быть, очень любила губерн
атора. Методично срезая косой высокие стебли, Кремер вдруг почувствовал
себя причастным к этой, столь непоследовательной любви, которой красави
ца дарила мужчин своей жизни. Она позволила сорнякам задушить свои чувст
ва. (Королева как-то говорила об этом: паразитирующие лианы обвились вокр
уг кровати Малоссена... медицинская растительность.) За плотными рядами ш
токроз вставала непроходимая стена крапивы. Кремер косил до самого утра
. Солнце так и застигло его: голый, «на своих двоих», равномерно сгибаясь и
разгибаясь вслед за косой, он сметал последние растения, которые в предс
мертной агонии нещадно жгли его стопы и лодыжки.
Он оделся. Налил свежего молока в блюдце для ужа. Бросил туда щепотку крас
ных зерен, которыми травили полевок на чердаке. Одиночество Ц это пытка,
от которой прирученных животных следует избавлять.
Он прошел дубовую рощу насквозь, до самых границ соседней усадьбы. Когда
почтальон зашел в дом, чтобы оставить почту, он незаметно проскользнул з
а руль его желтого грузовичка.
В Гренобле он сел в скорый на Париж.
В Париже он отправился на метро прямо в Люксембургский сад.
***
В Люксембургском саду человек с тремя пальцами копал под кустом.
Ц Ты ищешь клад?
Человек обернулся. Двое малышей лет четырех-семи Ц он не умел определят
ь детский возраст Ц с любопытством наблюдали за ним.
Ц Нет, пасхальное яйцо.
Мальчишка пожал плечами, его сестра Ц тоже.
Ц Пасха была на прошлые каникулы, Ц возразил мальчик.
Ц И потом, яйца надо искать в своем саду, Ц подхватила девочка, Ц а не в Л
юксембургском.
Ц Яйца можно искать где угодно, Ц ответил человек с тремя пальцами, Ц п
оэтому их и находят везде и в любое время года.
Ц Тебе помочь? Ц спросила девочка, у которой было ведерко и совок.
Ц Хорошо бы, Ц ответил человек с тремя пальцами.
Он показал им статую метрах в десяти и каштан с другой стороны.
Ц Ты, Ц сказал он девочке, Ц будешь копать под деревом, а ты Ц рядом с эт
ой статуей.
Дети копали очень старательно, но яиц не нашли. «Так я и знал», «Так я и знал
а», Ц одновременно подумали они про себя. Когда же они прибежали сказать
ему, что он ошибся, человек с тремя пальцами уже исчез. На его месте была ям
ка, на дне которой Ц полиэтиленовый пакет.
Ц Сам-то нашел, Ц сказала девочка.
***
В такси, по дороге в больницу Святого Людовика, Кремер осмотрел револьве
р, осторожно, так, чтобы он не попал в зеркало заднего вида. Прекрасное раб
очее состояние. Даже блестит. Красивое оружие, отец Каролины любил такое.
«Смит-вессон», хромированные накладки. Когда крутишь барабан, раздается
мягкое пощелкивание. Напоминает звук закрываемой неспешным жестом две
рцы шикарной машины. Даже в таком тоненьком пакете он прекрасно сохранил
ся. «А вы знаете, что пластик Ц это французское изобретение?» Кремер-стар
ший обожал эту историю. Он часто рассказывал ее за столом. «Его открыл оди
н молодой француз Ц Анри Прео, с Севера, ему и тридцати не было. Только вот
не повезло парню, связался с какими-то сволочами, которые продали втихую
его секрет американцам. Прео так и не удалось отстоять свой патент».
«Ему и тридцати не было». Идеальный сын Кремера-старшего всегд
а был смышлен не по годам. Кремер подумал, сколько могло быть Малоссену Ц
вторая любовь красавицы, Ц когда он свалил его во Дворце спорта. Сколько
бы ни было, с того вечера это больше не имело значения. Малоссен стал жертв
ой мгновения, когда эта пуля впилась ему в голову. Кома. Королев
а как-то описала это печальное зрелище. «Теперь я смогу его увидеть», Ц о
тветила красавица. Кремер не сомневался, что и он сможет его увидеть. Она п
оступала лучше, чем остальные. Она была из тех женщин, что проводят всю ост
авшуюся жизнь у изголовья жертвы мгновения. Но Кремер освободит Малоссе
на и его красавицу, как он освободил губернатора и ужа. Потом он сам освобо
дится от этого вечного мгновения, когда уносили комочек его плоти, когда
умирали Каролина, близнецы, Сент-Ивер, пианист, Шаботт и Готье, Ц ведь про
сто невозможно не суметь растворить этот маленький кусочек сахара в чаш
ке с кипятком!
Ц Вы врач? Ц спросил шофер такси.
Ц Я медбрат, Ц ответил Кремер, чтобы объяснить, почему он в белом халате.
Ц А...
Ц Вы знаете, Ц сказал Кремер, когда шофер остановил машину и объявил сч
ет, Ц вы знаете, мои романы разошлись тиражом в двести двадцать пять милл
ионов экземпляров!
Ц Да? Ц отозвался шофер.
Ц Я начал в ранней молодости, Ц продолжал Кремер, протягивая банкноту в
двести франков.
И добавил:
Ц Пожалуйста, сдачи не надо.
***
Он не ошибся. Она была там; склонившись у изголовья Малоссена, она держала
в своей руке руку Малоссена, положив голову на грудь Малоссену; ее красив
ая голова Ц волосы у нее уже успели отрасти Ц оказалась в кружеве щупал
ец, присосавшихся к телу Малоссена. Она не слышала, как Кремер проник в пал
ату. Она как будто заснула, подобрав под себя ноги и грациозно согнув спин
у, чтобы быть ближе к Малоссену.
Он не хотел ее будить.
Он взвел курок, стараясь не нарушить глубокой тишины.
48
Ц Кремер!
По привычке Тянь отбросил назад конверт маленькой Верден, чтобы достать
свое оружие. Но так как конверт был пуст, то поддался неожиданно легко. Мгн
овенное замешательство, вызванное удивлением, позволило Кремеру оберн
уться и выстрелить. Оба револьвера рявкнули одновременно.
Инспектор Ван Тянь прожил эту вспышку вечности со смешанным чувством пр
офессионального раздражения (хороший полицейский не должен попадаться
на привычке), недоверчивого восхищения (несомненно, предсказание старух
и Шаботт исполнилось слово в слово: Верден его покинула, и он только что уб
ил убийцу ее сына), признательности по отношению к Кремеру (который, одолж
ив ему свинца своей пули, освобождал его от бесконечной агонии ожидавшей
его отставки), огромного облегчения (ему не придется чахнуть в трауре по В
ерден) и светлой надежды (если Жервеза не дала маху со своим уходом в монаш
ки, то он теперь точно проснется в объятиях Жанины, там, наверху, на мягких
перинах у Господа Бога). Прибавьте к этому некоторое удовлетворение от т
ого, что он в нужный момент проходил мимо палаты Бенжамена, и уверенность,
что Бенжамен, как и положено, дотянет до девяноста трех лет, при условии, ч
то он, Тянь, успеет выпустить вторую пулю в голову Кремеру, который имел в
этом крайнюю необходимость.
Три выстрела, последовавших один за другим, разнеслись по всем коридорам
необъятной больницы, достигнув ушей племени Малоссенов, многоголовое с
ущество которого не замедлило появиться на пороге палаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32