- Науч. ред.)
[+54] Т. Н. Грановский. Собрание сочинение, 4-е изд. Москва,
1900 с. 378
[+55] Там же, с. 379.
[+56] Столетие со дня рождения В. Г. Васильевского отмечалось в
1938 г. См.: A. A. Vaslliev. My Reminiscences of V. G.
Vasilievsky; G. Ostrogorsky. G. Vasilievsky as Byzantinologist
and Creator of Modern Russian Byzantology. Обе статьи см.:
Annales de I'lnstitut Kondakov, vol. XI, 1940, c. 207-214,
227-235. Очень хорошая статья о Васильевском и значении его
трудов появилось в "Историческом журнале" за 1944 г. Автор - В.
С. Лебедев.
[+57] См., однако, посмертное издание сочинений Н. П. Кондакова
"Наброски и заметки по истории средневекового искусства и
культуры" (Прага, 1929, III, с. 455).
[+58] В 1926 г. английский историк Н. X. Бейнз писал: "Вся
литература о землевладении и налогах весьма специфична, и
лучшее, что в данной области есть, написано по-русски" (N. Н.
Baynes. The Byzantine Empire. London, New York, 1926, p. 248).
[+59] "История Восточно-Римской, или Константинопольской,
империи", введение.
[+60] Ф. И. Успенский. История Византийской империи, т. 1, с.
XII.
[+61] Там же, с. 46-47.
[+62] Там же, с. XIV.
[+63] Ф. И. Успенский. История Византийской империи, т. 1, с.
47-48.
[+64] Там же, с. 16.
[+65] Там же, с. 39.
[+66] Там же, с. 39-40.
[+67] Там же, с. 40.
[+68] Он умер в Москве в 1917 году.
[+69] Н. 1. Bell. The Decay of a Civilization. - Journal of
Egyptian Archaeology, vol. X, 1924, pp. 201-216.
Примечания научного редактора
[*9] Здесь А. А. Васильев сообщает об английском переводе этой
работы. В данном издании представляется более важным отметить
для русского читателя наличие русского перевода: Ш. Диль.
История Византийской империи. Пер. с франц. А. Е. Романской под
ред. и с предисл. Б. Т. Горянова. М., 1948.
[*10] История работы Э. Штайна сложна. Написана она была
по-немецки, однако на немецком языке существует лишь первый том
работы -Geschichte des Spatromischen Reiches. Bd. 1. Wien, 1928.
По принципиальным соображениям политического характера Э. Штайн
отказался от продолжения публикации на немецком языке. В
результате работа была издана полностью только по-французски.
Второй том работы - это А.. А. Васильев отмечает - был издан в
1949 г. под заголовком "Histoire du Bas-Empire". Через семь лет
после второго американского издания работы А. А. Васильева, в
1959 г., на французском языке под тем же заглавием был издан и
первый том "Истории поздней империи" Э. Штайна.
[*11] А. И. Герцен. Былое и думы. Части 6-8. М., 1982, с.
379-380.
[*12] П. Я. Чаадаев. Философические письма. Письмо первое,
второе. Цит. по изданию: Россия глазами русского. Чаадаев,
Леонтьев, Соловьев. Отв. ред. А. Ф. Замалеев. СПб., 1991, с. 30.
Во втором письме (там же, с. 39) высказана та же мысль, но с
большей силой и без прямого упоминания Византии. Отметим также,
что А. А. Васильев цитирует в английском переводе только первое
из этих предложений. Между тем, мысль П. Я. Чаадаева без второй
фразы непонятна: бедствия России начались с отдаления от
Западной Европы после принятия православия и окончательного
раскола Церкви.
[*13] Несколько ранее, в 1911 г., А. А. Васильев опубликовал на
страницах "Журнала Министерства народного просвещения" подробную
рецензию на первый том "Истории Византии" Ю. А. Кулаковского.
При корректной словесной форме эта рецензия была резко
отрицательной по своей сути, ибо А. А. Васильев тщательно
проанализировал и выявил все крупные и мелкие недочеты
рецензируемого тома, каковых, особенно последних, в
дореволюционном издании Ю. А. Кулаковского действительно немало.
Остается только гадать, что именно привело к изменению взглядов
А. А. Васильева на сочинение Ю. А. Кулаковского. Видимо, дело в
особенностях характера А. А. Васильева. (О рецензии А. А.
Васильева см. подробно: А. Г. Грушевой. Ю. А. Кулаковский
(1855-1919) и его "История Византии". - В кн.: Ю. А.
Кулаковский. История Византии. Том 1. 395- 518 гг. СПб.:
"Алетейя", 1996, с. 488-440; И. В. Куклина. А. А. Васильев:
"труды и дни" ученого в свете неизданной переписки. - В кн.:
Архивы русских византинистов в Санкт-Петербурге. СПб., 1995, с.
327).
[*14] В соответствующем месте русской версии есть абзац, не
включенный А. А. Васильевым в последующие издания. Между тем,
для характеристики отношения А. А. Васильева к Ф. И. Успенскому
эти слова представляются важными: "Итак, целью автора является
дать читателю в общедоступном изложении "продуманную и тщательно
взвешенную систему" в области истории Византии, что должно
сослужить большую службу для русского самосознания. Надо
сказать, что автор не решил этой поставленной себе трудной и
сложной задачи" (А. А. Васильев. Лекции по истории Византии...
с. 36).
[*15] В соответствующем месте русской версии (А. А. Васильев.
Лекции по истории Византии... с. 38-40) помещен большой раздел,
не включавшийся автором в последующие издания - "Вопрос о
постановке византиноведения в России". Причина, заставившая А.
А. Васильева отказаться от воспроизведения этого текста в
переработанных изданиях, понятна. Заявленный вопрос интересен
только для русского читателя. Именно Поэтому в данном издании
этот текст приводится.
[*16] А также проанализирована в предисловии к настоящему
изданию.
[*17] Время жизни А. А. Васильева.
[*18] В соответствующем месте русской версии А. А. Васильев
отмечает, что существует русский перевод работы Байе - СПб.,
1888 (А. А. Васильев. Лекции по истории Византии... с. 42).
ГЛАВА ВТОРАЯ
Империя от времен Константина до Юстиниана Великого
Константин Великий и христианство
Культурный и религиозный кризис, который Римская империя
переживала в IV веке, является одним из самых важных моментов,
какие когда-либо переживала всемирная история. Древняя языческая
культура столкнулась с христианством, которое, будучи признано
Константином Великим в начале IV века, было объявлено в конце
того же века Феодосием Великим религией господствующей, религией
государственной. Могло казаться, что эти два столкнувшиеся
элемента, исходя из совершенно противоположных точек зрения,
никогда не смогут найти путей для соглашения и будут исключать
друг друга. Однако действительность показала иное. Христианство
и языческий эллинизм слились, мало-помалу, одно целое и создали
христианско-греко-восточную культуру, которая и получила
название византийской культуры. Центром последней сделалась
новая столица Римской империи - Константинополь.
Главное значение в деле создания нового положения вещей в
империи принадлежит Константину Великому. При нем христианство
впервые стало на твердую почву официального признания; в него
прежняя языческая империя стала превращаться в империю
христианскую.
Обычно обращение народов или государств в христианство
происходило в истории на первых шагах их исторической жизни, их
государственного бытия, когда прошлое таких народов не создало
еще твердых, установившихся основ или создало некоторые основы в
грубых, примитивных образах и формах. Переход в подобном случае
от грубого язычества к христианству не мог порождать в вроде или
государстве глубокого кризиса. Не то представлял собой V век в
истории Римской империи. Империя, обладавшая многовековой
мировой культурой, достигшая совершенных для своего времени форм
государственности, имевшая, таким образом, за собой великое
прошлое, с идеями и воззрениями которого население сжилось и
сроднилось, - эта империя, претворяясь в IV веке в государство
христианское, т. е. вступая на путь противоречия с прошлым, а
иногда и полного его отрицания, должна была пережить в высшей
степени острый и тяжелый кризис. Очевидно, древний языческий
мир, по крайней мере в области религиозной, более уже не
удовлетворял народных потребностей. Народились новые запросы,
новые желания, которые, в силу целого ряда сложных и
многообразных причин, смогло удовлетворить христианство.
Если с моментом подобного исключительного по своей важности
кризиса связывается какое-либо историческое лицо, сыгравшее в
нем выдающуюся роль, то в исторической науке по вопросу о нем,
конечно, появляется целая литература, стремящаяся оценить
значение этого лица в данный период времени и проникнуть в
тайники его духовной жизни. Для IV века таким лицом явился
Константин Великий. Константин родился в городе Наисс (в
настоящий момент - Ниш). Со стороны отца, Констанция Хлора,
Константин принадлежал, вероятно, к иллирийскому роду. Мать его,
Елена, была христианкой, ставшей потом Св. Еленой. Она совершила
паломничество в Палестину, где, согласно традиции, она нашла
Крест, на котором распяли Христа. [+1] Когда в 305 году
Диоклетиан и Максимиан, согласно установленному ими положению,
сложили с себя императорское звание и удалились в частную жизнь,
августами сделались Галерий на Востоке и Констанций, отец
Константина, на Западе. Но в следующем году Констанций умер в
Британии, и подчиненные ему войска провозгласили его сына
Константина августом. В это время против Галерия вспыхнуло
неудовольствие в Риме, где восставшее население и войско
провозгласили императором, вместо Галерия, Максенция, сына
сложившего с себя императорские полномочия Максимиана. К сыну
присоединился престарелый Максимиан, принявший снова
императорский сан. Настала эпоха междоусобной войны, во время
которой умерли Максимиан и Галерий. Наконец, Константин,
соединившись с одним из новых августов Лицинием, разбил в
решительной битве недалеко от Рима Максенция, который во время
бегства утонул в Тибре. Оба императора-победители, Константин и
Лициний, съехались в Милане, где и обнародовали знаменитый
Миланский эдикт, о котором речь будет
ниже. Согласие между императорами продолжалось, однако,
недолго. Между ними разгорелась борьба, которая привела к полной
победе Константина. В 324 году Лициний был убит, и Константин
стал единодержавным государем Римской империи.
Двумя событиями из времени правления Константина, имевшими
первостепенное значение для всей последующей истории, являются
официальное признание христианства и перенесение столицы с
берегов Тибра на берега Босфора, из древнего Рима в "Новый Рим",
т. е. Константинополь.
При изучении положения христианства в эпоху Константина
исследователи обращали особенное внимание на два вопроса: на
"обращение" Константина и на Миланский эдикт. [+2]
"Обращение" Константина
В обращении Константина историков и богословов особенно
интересовал вопрос о причинах обращения. Почему Константин
склонился в пользу христианства? Должно ли в данном случае
видеть лишь акт политической мудрости Константина, который
сматривал христианство как одно из средств для достижения
политических целей, ничего общего с христианством не имевших?
Или Константин перешел на сторону христианства путем внутреннего
убеждения? Или, наконец, в процессе обращения Константина на
него оказывали влияние как политические мотивы, как и его
внутренние, склонявшиеся к христианству убеждения?
Главное затруднение в решении этого вопроса заключается в тех
противоречивых сведениях, которые оставили нам в данной области
источники. Константин в изображении христианского писателя
епископа Евсевия, например, совершенно непохож на Коннстантина
под пером языческого писателя Зосима. Поэтому историки, работая
над Константином, находили богатую почву для привнесения в
данный запутанный вопрос своих предвзятых точек зрения.
Французский историк Буасье (G. Boissier) в своем сочинении
"Падение язычества" пишет: "К несчастью, когда мы имеем дело с
великими людьми, которые играют первые роли в истории, и
пытаемся изучить их жизнь и отдать себе отчет в их образе
действий, то мы с трудом удовлетворяемся самыми естественными
объяснениями. Так как они имеют репутацию людей необыкновенных,
то мы никогда не хотим верить, чтобы они действовали так же, как
все. Мы ищем скрытых причин для самых простых их действий,
приписываем им утонченность соображений, глубокомыслие,
вероломство, о которых они и не помышляли. Это и случилось с
Константином; заранее составилось такое убеждение, что этот
ловкий политик захотел нас обмануть, что чем с большим жаром он
предавался делам веры и объявлял себя искренне верующим, тем
более пытались предполагать, что он был индифферентист, скептик,
который, в сущности, не заботился ни о каком культе и который
предпочитал тот культ, из которого он думал извлечь наиболее
выгод". [+3]
В течение долгого времени большое влияние оказывали на мнение о
Константине скептические суждения известного немецкого историка
Якоба Буркхардта, высказанные в его блестяще написанном
сочинении "Время Константина Великого" (1-е изд. в 1853 г.). В
его представлении Константин, гениальный человек, охваченный
честолюбием и стремлением к власти, приносил в жертву все для
исполнения своих мировых планов. "Часто пытаются, - пишет
Буркхардт, - проникнуть в религиозное сознание Константина и
начертать картину предполагаемых изменений в его религиозных
воззрениях. Это - совершенно напрасный труд. Относительно
гениального человека, которому честолюбие и жажда власти не
оставляют спокойного часа, не может быть и речи о христианстве и
язычестве, о сознательной религиозности или нерелигиозности;
такой человек по существу совершенно безрелигиозен
(unreligios)... Если он, хоть одно мгновение, подумает о своем
истинном религиозном сознании, то это будет фатализм". Этот
"убийственный эгоист", поняв, что в христианстве заключается
мировая сила, пользовался им именно с этой точки зрения, в чем
заключается великая заслуга Константина. Но последний давал
определенные гарантии и язычеству. Какой-либо системы у этого
непоследовательного человека напрасно было бы искать; была лишь
случайность. Константин - "эгоист в пурпуровом одеянии, который
все, что делает и допускает, направляет к возвышению своей
собственной власти". Сочинение Евсевия "Жизнеописание
Константина", являющееся одним из главных источников для его
истории, совершенно недостоверно. [+4] Вот в немногих словах
суждение Буркхардта о Константине, не оставлявшее, как видно,
никакого места для религиозного обращения императора.
Исходя из других оснований, немецкий богослов Гарнак в своем
исследовании "Проповедь и распространение христианства в первые
три века" [*1] (1-е изд. в 1892, 2-е изд. в 1906 г.) приходит к
аналогичным выводам. Изучив положение христианства в отдельных
провинциях Империи и признавая невозможность определить число
христиан в точных цифрах, Гарнак заключает, что христиане,
будучи к IV веку уже довольно многочисленными и представляя
собой значительный фактор в государстве, тем не менее не
составляли еще большинства населения. Но, по замечанию Гарнака,
численная сила и влияние не везде совпадают друг с другом:
меньшее число может пользоваться очень сильным влиянием, если
оно опирается на руководящие классы, и большое число может мало
значить, если оно состоит из низших слоев общества или, главным
образом, из сельского населения. Христианство было городской
религией: чем больше город, тем крупнее - вероятно, также
относительно - число христиан. Это было необычайным
преимуществом. Но вместе с тем христианство проникло в большом
числе провинций уже глубоко и в деревню: это мы точно знаем
относительно большинства малоазиатских провинций и далее
относительно Армении, Сирии и Египта, относительно части
Палестины и также Северной Африки.
Разделив все провинции Империи на четыре разряда по степени
большего или меньшего распространения в них христианства и
рассмотрев данный вопрос в каждом из четырех разрядов, Гарнак
приходит к заключению, что главный центр христианской церкви в
начале IV века был в Малой Азии. Константин до своего отъезда в
Галлию много лет жил в Никомедии при дворе Диоклетиана.
Малоазиатские впечатления сопровождали его в Галлию и
превратились в ряд политических соображений, которые привели к
решительным заключениям: он мог опереться на твердые и сильные
церковь и епископат. Праздный вопрос о том, одержала ли бы
победу церковь без Константина. Какой-либо Константин должен был
бы прийти; только с каждым десятилетием становилось бы легче
быть тем Константином. Во всяком случае, победа христианства во
всей Малой Азии была уже решена до времени Константина; в других
же областях она была хорошо подготовлена. Не было нужды ни в
каком особенном озарении, ни в каком небесном призыве к войне,
чтобы осуществить на деле то, что уже было готово. Нужен был
только проницательный и сильный политик, который бы в то же
время имел внутреннее влечение к религиозным переживаниям. Таким
человеком был Константин. Его гениальностью было ясное
распознание и верное понимание того, что должно было случиться.
[+5]
Как видно, в представлении Гарнака Константин является только
гениальным политиком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
[+54] Т. Н. Грановский. Собрание сочинение, 4-е изд. Москва,
1900 с. 378
[+55] Там же, с. 379.
[+56] Столетие со дня рождения В. Г. Васильевского отмечалось в
1938 г. См.: A. A. Vaslliev. My Reminiscences of V. G.
Vasilievsky; G. Ostrogorsky. G. Vasilievsky as Byzantinologist
and Creator of Modern Russian Byzantology. Обе статьи см.:
Annales de I'lnstitut Kondakov, vol. XI, 1940, c. 207-214,
227-235. Очень хорошая статья о Васильевском и значении его
трудов появилось в "Историческом журнале" за 1944 г. Автор - В.
С. Лебедев.
[+57] См., однако, посмертное издание сочинений Н. П. Кондакова
"Наброски и заметки по истории средневекового искусства и
культуры" (Прага, 1929, III, с. 455).
[+58] В 1926 г. английский историк Н. X. Бейнз писал: "Вся
литература о землевладении и налогах весьма специфична, и
лучшее, что в данной области есть, написано по-русски" (N. Н.
Baynes. The Byzantine Empire. London, New York, 1926, p. 248).
[+59] "История Восточно-Римской, или Константинопольской,
империи", введение.
[+60] Ф. И. Успенский. История Византийской империи, т. 1, с.
XII.
[+61] Там же, с. 46-47.
[+62] Там же, с. XIV.
[+63] Ф. И. Успенский. История Византийской империи, т. 1, с.
47-48.
[+64] Там же, с. 16.
[+65] Там же, с. 39.
[+66] Там же, с. 39-40.
[+67] Там же, с. 40.
[+68] Он умер в Москве в 1917 году.
[+69] Н. 1. Bell. The Decay of a Civilization. - Journal of
Egyptian Archaeology, vol. X, 1924, pp. 201-216.
Примечания научного редактора
[*9] Здесь А. А. Васильев сообщает об английском переводе этой
работы. В данном издании представляется более важным отметить
для русского читателя наличие русского перевода: Ш. Диль.
История Византийской империи. Пер. с франц. А. Е. Романской под
ред. и с предисл. Б. Т. Горянова. М., 1948.
[*10] История работы Э. Штайна сложна. Написана она была
по-немецки, однако на немецком языке существует лишь первый том
работы -Geschichte des Spatromischen Reiches. Bd. 1. Wien, 1928.
По принципиальным соображениям политического характера Э. Штайн
отказался от продолжения публикации на немецком языке. В
результате работа была издана полностью только по-французски.
Второй том работы - это А.. А. Васильев отмечает - был издан в
1949 г. под заголовком "Histoire du Bas-Empire". Через семь лет
после второго американского издания работы А. А. Васильева, в
1959 г., на французском языке под тем же заглавием был издан и
первый том "Истории поздней империи" Э. Штайна.
[*11] А. И. Герцен. Былое и думы. Части 6-8. М., 1982, с.
379-380.
[*12] П. Я. Чаадаев. Философические письма. Письмо первое,
второе. Цит. по изданию: Россия глазами русского. Чаадаев,
Леонтьев, Соловьев. Отв. ред. А. Ф. Замалеев. СПб., 1991, с. 30.
Во втором письме (там же, с. 39) высказана та же мысль, но с
большей силой и без прямого упоминания Византии. Отметим также,
что А. А. Васильев цитирует в английском переводе только первое
из этих предложений. Между тем, мысль П. Я. Чаадаева без второй
фразы непонятна: бедствия России начались с отдаления от
Западной Европы после принятия православия и окончательного
раскола Церкви.
[*13] Несколько ранее, в 1911 г., А. А. Васильев опубликовал на
страницах "Журнала Министерства народного просвещения" подробную
рецензию на первый том "Истории Византии" Ю. А. Кулаковского.
При корректной словесной форме эта рецензия была резко
отрицательной по своей сути, ибо А. А. Васильев тщательно
проанализировал и выявил все крупные и мелкие недочеты
рецензируемого тома, каковых, особенно последних, в
дореволюционном издании Ю. А. Кулаковского действительно немало.
Остается только гадать, что именно привело к изменению взглядов
А. А. Васильева на сочинение Ю. А. Кулаковского. Видимо, дело в
особенностях характера А. А. Васильева. (О рецензии А. А.
Васильева см. подробно: А. Г. Грушевой. Ю. А. Кулаковский
(1855-1919) и его "История Византии". - В кн.: Ю. А.
Кулаковский. История Византии. Том 1. 395- 518 гг. СПб.:
"Алетейя", 1996, с. 488-440; И. В. Куклина. А. А. Васильев:
"труды и дни" ученого в свете неизданной переписки. - В кн.:
Архивы русских византинистов в Санкт-Петербурге. СПб., 1995, с.
327).
[*14] В соответствующем месте русской версии есть абзац, не
включенный А. А. Васильевым в последующие издания. Между тем,
для характеристики отношения А. А. Васильева к Ф. И. Успенскому
эти слова представляются важными: "Итак, целью автора является
дать читателю в общедоступном изложении "продуманную и тщательно
взвешенную систему" в области истории Византии, что должно
сослужить большую службу для русского самосознания. Надо
сказать, что автор не решил этой поставленной себе трудной и
сложной задачи" (А. А. Васильев. Лекции по истории Византии...
с. 36).
[*15] В соответствующем месте русской версии (А. А. Васильев.
Лекции по истории Византии... с. 38-40) помещен большой раздел,
не включавшийся автором в последующие издания - "Вопрос о
постановке византиноведения в России". Причина, заставившая А.
А. Васильева отказаться от воспроизведения этого текста в
переработанных изданиях, понятна. Заявленный вопрос интересен
только для русского читателя. Именно Поэтому в данном издании
этот текст приводится.
[*16] А также проанализирована в предисловии к настоящему
изданию.
[*17] Время жизни А. А. Васильева.
[*18] В соответствующем месте русской версии А. А. Васильев
отмечает, что существует русский перевод работы Байе - СПб.,
1888 (А. А. Васильев. Лекции по истории Византии... с. 42).
ГЛАВА ВТОРАЯ
Империя от времен Константина до Юстиниана Великого
Константин Великий и христианство
Культурный и религиозный кризис, который Римская империя
переживала в IV веке, является одним из самых важных моментов,
какие когда-либо переживала всемирная история. Древняя языческая
культура столкнулась с христианством, которое, будучи признано
Константином Великим в начале IV века, было объявлено в конце
того же века Феодосием Великим религией господствующей, религией
государственной. Могло казаться, что эти два столкнувшиеся
элемента, исходя из совершенно противоположных точек зрения,
никогда не смогут найти путей для соглашения и будут исключать
друг друга. Однако действительность показала иное. Христианство
и языческий эллинизм слились, мало-помалу, одно целое и создали
христианско-греко-восточную культуру, которая и получила
название византийской культуры. Центром последней сделалась
новая столица Римской империи - Константинополь.
Главное значение в деле создания нового положения вещей в
империи принадлежит Константину Великому. При нем христианство
впервые стало на твердую почву официального признания; в него
прежняя языческая империя стала превращаться в империю
христианскую.
Обычно обращение народов или государств в христианство
происходило в истории на первых шагах их исторической жизни, их
государственного бытия, когда прошлое таких народов не создало
еще твердых, установившихся основ или создало некоторые основы в
грубых, примитивных образах и формах. Переход в подобном случае
от грубого язычества к христианству не мог порождать в вроде или
государстве глубокого кризиса. Не то представлял собой V век в
истории Римской империи. Империя, обладавшая многовековой
мировой культурой, достигшая совершенных для своего времени форм
государственности, имевшая, таким образом, за собой великое
прошлое, с идеями и воззрениями которого население сжилось и
сроднилось, - эта империя, претворяясь в IV веке в государство
христианское, т. е. вступая на путь противоречия с прошлым, а
иногда и полного его отрицания, должна была пережить в высшей
степени острый и тяжелый кризис. Очевидно, древний языческий
мир, по крайней мере в области религиозной, более уже не
удовлетворял народных потребностей. Народились новые запросы,
новые желания, которые, в силу целого ряда сложных и
многообразных причин, смогло удовлетворить христианство.
Если с моментом подобного исключительного по своей важности
кризиса связывается какое-либо историческое лицо, сыгравшее в
нем выдающуюся роль, то в исторической науке по вопросу о нем,
конечно, появляется целая литература, стремящаяся оценить
значение этого лица в данный период времени и проникнуть в
тайники его духовной жизни. Для IV века таким лицом явился
Константин Великий. Константин родился в городе Наисс (в
настоящий момент - Ниш). Со стороны отца, Констанция Хлора,
Константин принадлежал, вероятно, к иллирийскому роду. Мать его,
Елена, была христианкой, ставшей потом Св. Еленой. Она совершила
паломничество в Палестину, где, согласно традиции, она нашла
Крест, на котором распяли Христа. [+1] Когда в 305 году
Диоклетиан и Максимиан, согласно установленному ими положению,
сложили с себя императорское звание и удалились в частную жизнь,
августами сделались Галерий на Востоке и Констанций, отец
Константина, на Западе. Но в следующем году Констанций умер в
Британии, и подчиненные ему войска провозгласили его сына
Константина августом. В это время против Галерия вспыхнуло
неудовольствие в Риме, где восставшее население и войско
провозгласили императором, вместо Галерия, Максенция, сына
сложившего с себя императорские полномочия Максимиана. К сыну
присоединился престарелый Максимиан, принявший снова
императорский сан. Настала эпоха междоусобной войны, во время
которой умерли Максимиан и Галерий. Наконец, Константин,
соединившись с одним из новых августов Лицинием, разбил в
решительной битве недалеко от Рима Максенция, который во время
бегства утонул в Тибре. Оба императора-победители, Константин и
Лициний, съехались в Милане, где и обнародовали знаменитый
Миланский эдикт, о котором речь будет
ниже. Согласие между императорами продолжалось, однако,
недолго. Между ними разгорелась борьба, которая привела к полной
победе Константина. В 324 году Лициний был убит, и Константин
стал единодержавным государем Римской империи.
Двумя событиями из времени правления Константина, имевшими
первостепенное значение для всей последующей истории, являются
официальное признание христианства и перенесение столицы с
берегов Тибра на берега Босфора, из древнего Рима в "Новый Рим",
т. е. Константинополь.
При изучении положения христианства в эпоху Константина
исследователи обращали особенное внимание на два вопроса: на
"обращение" Константина и на Миланский эдикт. [+2]
"Обращение" Константина
В обращении Константина историков и богословов особенно
интересовал вопрос о причинах обращения. Почему Константин
склонился в пользу христианства? Должно ли в данном случае
видеть лишь акт политической мудрости Константина, который
сматривал христианство как одно из средств для достижения
политических целей, ничего общего с христианством не имевших?
Или Константин перешел на сторону христианства путем внутреннего
убеждения? Или, наконец, в процессе обращения Константина на
него оказывали влияние как политические мотивы, как и его
внутренние, склонявшиеся к христианству убеждения?
Главное затруднение в решении этого вопроса заключается в тех
противоречивых сведениях, которые оставили нам в данной области
источники. Константин в изображении христианского писателя
епископа Евсевия, например, совершенно непохож на Коннстантина
под пером языческого писателя Зосима. Поэтому историки, работая
над Константином, находили богатую почву для привнесения в
данный запутанный вопрос своих предвзятых точек зрения.
Французский историк Буасье (G. Boissier) в своем сочинении
"Падение язычества" пишет: "К несчастью, когда мы имеем дело с
великими людьми, которые играют первые роли в истории, и
пытаемся изучить их жизнь и отдать себе отчет в их образе
действий, то мы с трудом удовлетворяемся самыми естественными
объяснениями. Так как они имеют репутацию людей необыкновенных,
то мы никогда не хотим верить, чтобы они действовали так же, как
все. Мы ищем скрытых причин для самых простых их действий,
приписываем им утонченность соображений, глубокомыслие,
вероломство, о которых они и не помышляли. Это и случилось с
Константином; заранее составилось такое убеждение, что этот
ловкий политик захотел нас обмануть, что чем с большим жаром он
предавался делам веры и объявлял себя искренне верующим, тем
более пытались предполагать, что он был индифферентист, скептик,
который, в сущности, не заботился ни о каком культе и который
предпочитал тот культ, из которого он думал извлечь наиболее
выгод". [+3]
В течение долгого времени большое влияние оказывали на мнение о
Константине скептические суждения известного немецкого историка
Якоба Буркхардта, высказанные в его блестяще написанном
сочинении "Время Константина Великого" (1-е изд. в 1853 г.). В
его представлении Константин, гениальный человек, охваченный
честолюбием и стремлением к власти, приносил в жертву все для
исполнения своих мировых планов. "Часто пытаются, - пишет
Буркхардт, - проникнуть в религиозное сознание Константина и
начертать картину предполагаемых изменений в его религиозных
воззрениях. Это - совершенно напрасный труд. Относительно
гениального человека, которому честолюбие и жажда власти не
оставляют спокойного часа, не может быть и речи о христианстве и
язычестве, о сознательной религиозности или нерелигиозности;
такой человек по существу совершенно безрелигиозен
(unreligios)... Если он, хоть одно мгновение, подумает о своем
истинном религиозном сознании, то это будет фатализм". Этот
"убийственный эгоист", поняв, что в христианстве заключается
мировая сила, пользовался им именно с этой точки зрения, в чем
заключается великая заслуга Константина. Но последний давал
определенные гарантии и язычеству. Какой-либо системы у этого
непоследовательного человека напрасно было бы искать; была лишь
случайность. Константин - "эгоист в пурпуровом одеянии, который
все, что делает и допускает, направляет к возвышению своей
собственной власти". Сочинение Евсевия "Жизнеописание
Константина", являющееся одним из главных источников для его
истории, совершенно недостоверно. [+4] Вот в немногих словах
суждение Буркхардта о Константине, не оставлявшее, как видно,
никакого места для религиозного обращения императора.
Исходя из других оснований, немецкий богослов Гарнак в своем
исследовании "Проповедь и распространение христианства в первые
три века" [*1] (1-е изд. в 1892, 2-е изд. в 1906 г.) приходит к
аналогичным выводам. Изучив положение христианства в отдельных
провинциях Империи и признавая невозможность определить число
христиан в точных цифрах, Гарнак заключает, что христиане,
будучи к IV веку уже довольно многочисленными и представляя
собой значительный фактор в государстве, тем не менее не
составляли еще большинства населения. Но, по замечанию Гарнака,
численная сила и влияние не везде совпадают друг с другом:
меньшее число может пользоваться очень сильным влиянием, если
оно опирается на руководящие классы, и большое число может мало
значить, если оно состоит из низших слоев общества или, главным
образом, из сельского населения. Христианство было городской
религией: чем больше город, тем крупнее - вероятно, также
относительно - число христиан. Это было необычайным
преимуществом. Но вместе с тем христианство проникло в большом
числе провинций уже глубоко и в деревню: это мы точно знаем
относительно большинства малоазиатских провинций и далее
относительно Армении, Сирии и Египта, относительно части
Палестины и также Северной Африки.
Разделив все провинции Империи на четыре разряда по степени
большего или меньшего распространения в них христианства и
рассмотрев данный вопрос в каждом из четырех разрядов, Гарнак
приходит к заключению, что главный центр христианской церкви в
начале IV века был в Малой Азии. Константин до своего отъезда в
Галлию много лет жил в Никомедии при дворе Диоклетиана.
Малоазиатские впечатления сопровождали его в Галлию и
превратились в ряд политических соображений, которые привели к
решительным заключениям: он мог опереться на твердые и сильные
церковь и епископат. Праздный вопрос о том, одержала ли бы
победу церковь без Константина. Какой-либо Константин должен был
бы прийти; только с каждым десятилетием становилось бы легче
быть тем Константином. Во всяком случае, победа христианства во
всей Малой Азии была уже решена до времени Константина; в других
же областях она была хорошо подготовлена. Не было нужды ни в
каком особенном озарении, ни в каком небесном призыве к войне,
чтобы осуществить на деле то, что уже было готово. Нужен был
только проницательный и сильный политик, который бы в то же
время имел внутреннее влечение к религиозным переживаниям. Таким
человеком был Константин. Его гениальностью было ясное
распознание и верное понимание того, что должно было случиться.
[+5]
Как видно, в представлении Гарнака Константин является только
гениальным политиком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73