.. По нашим расчетам не менее
половины существующих сельских поселков, где проживает до 30% населения,
со временем должны быть ликвидированы или превращены в пункты сезонного
пользования, а население их должно быть организованно переселено в
перспективные села".
Невежественные заявления антирусских теоретиков по сути дела являлись
призывами к погрому русской деревни. Сселение крестьян из "неперспективных"
в "перспективные" села фактически вело к бегству крестьян из деревни вообще.
Молодежь почти полностью отправлялась в город, а в "перспективную" деревню
переезжали только пожилые люди. Само собой сокращались приусадебные
участки, уменьшалось количество домашнего скота. Если в 50-х годах в личном
хозяйстве крестьян было 19 млн. коров, то в 1964 году снизилось до 13 млн., а к
середине 80-х -до 10 млн.
Приведу типичный рассказ очевидца о том, к каким последствиям привели
старинное русское село Грибцово (Вологодская область) "научные" идеи
антирусских реформаторов:
"Была в Грибцове пекарня. Ежедневно обеспечивала свежим хлебом все деревни
сельсовета. Закрыли пекарню, стали завозить хлеб из райцентра, сначала три раза
в неделю, а, к примеру, перед первомайскими праздниками - вообще на неделю
вперед. И мало того, что хлеб черствеет, он еще и плохо выпеченный. Всегда
хуже, чем тот, которым торгуют в районном центре. Беден ассортиментом и наш
единственный на 27 деревень магазин... Редко заглядывают к нам механики
телевизионных ателье: только когда по деревням накопятся пять-шесть
требующих ремонта телевизоров. Вот и ждешь неделями. Нелегко у нас починить
и стиральную машину, и заказать в районной мастерской пальто, обувь.
...Урезывают нам всякое обслуживание, и в том числе культурное. Лекции в
сельском доме культуры теперь бывают раз в полгода, а остальное время только
кино. И вполне понятно, что молодежь по-своему, "ногами", реагирует! За
последние восемь лет население сельсовета, и в основном за счет молодежи,
убавилось с 560 человек до 325. Из трех школ закрыли две начальные. Да и
школа - восьмилетка. Грибцово, имевшее когда-то до 300 учеников, теперь
насчитывает 50. Закрылась школа, детей отправляют в интернат, а следом,
глядишь, и родители уехали, и ферма закрывается.
А что это значит - ушел человек с земли? Это значит, что из производителя
сельскохозяйственной продукции он автоматически превращается в потребителя.
А земля, с таким трудом отвоеванная, мало-помалу выпадает из оборота. Больно
смотреть, как возле брошенных деревень зарастают кустарником, выходят из
сельскохозяйственного оборота земли, добытые, что называется, потом. Сколько
участков пашни вокруг Грибцова превратилось в малопродуктивные сенокосы,
да сколько лесных, некогда богатых травой полян заросло кустарником, снова
ушло под лес. В целом в Сокольском районе за непродолжительное время
сократилось сельское население вдвое и главным образом за счет таких, как мы
- "неперспективных". И стоит ли удивляться, что валовое производство
сельскохозяйственной продукции по району тоже сократилось, вдвое
уменьшилось число сельских жителей и во всей Вологодской области, в которой
таких сельсоветов, как Грибцовский, несколько сотен".
Всего в результате политики сселения "неперспективных" деревень было
уничтожено более 138 тыс. сельских населенных пунктов, доведены до
нищеты и вымирания миллионы русских крестьян, необратимо подорвана
корневая основа русской деревни, выведены из оборота миллионы гектаров
сельскохозяйственных угодий. В середине 70-х годов советские "ученые" (вроде
Т. Заславской) планировали из 149 тыс. сел и деревень только одного
"Нечерноземья" "оставить в живых" 29 тыс., остальные же "ликвидировать, как
неперспективные".
Ослабленное десятилетиями бессмысленных экспериментов, ограбленное и
разоренное русское сельское хозяйство для своего восстановления теперь уже
требовало огромных финансовых средств и капитальных затрат, однако реальные
потребности села обеспечивались на 4050%, тем самым еще сильнее усугубляя
катастрофическое положение крестьян. По расчетам специалистов для
нормального развития сельского хозяйства капитальных вложений на 1966-1970
годы требовалось 58,9 млрд. руб., а в партийных директивах стояла цифра 41,0,
выделено же было по годовым планам 35,4 млрд. руб., фактически освоено лишь
33,7. Недостаток финансирования сказался прежде всего на строительстве дорог
и жилья на селе. В ответ на просьбы министра сельского хозяйства председатель
Госплана СССР Н.К. Байбаков отвечал: "Что ты... все ходишь и денег просишь.
Тебе хлеб нужен, скажи сколько, и я куплю тебе 10, 100 пароходов с хлебом".
Такова была хозяйственная логика руководителя главного экономического
органа страны. Байбаков считал, что вкладывать деньги в сельское хозяйство
невыгодно из-за снижения фондоотдачи. Выгодно, полагал он, вкладывать
деньги в разработку и добычу природных ископаемых и нефти, продавать их за
рубеж и покупать там необходимые продукты.
Закупки зерна за рубежом начались с 1957 года. Но при Хрущеве они были
сравнительно невелики. С середины 60-х годов ситуация меняется. Закупки
зарубежного зерна входят в систему и становятся плановыми. На них расходуется
значительная часть золотого запаса государства. Всего же на импорт зерна в
послевоенные годы было истрачено 12 тыс. т золота.
Страна, которая в начале XX века была житницей Европы, в 60-80-е годы
становится самым крупным импортером зерна в мире. Рост ввоза зерна из-за
рубежа в Россию осуществлялся следующим образом :
1965-1970 годы 15 млн. тонн
1970-1975 годы 69 млн. тонн
1975-1980 годы 119 млн. тонн
1980-1985 годы 170 млн. тонн
В девятой пятилетке на закупки зерна за рубежом было истрачено 5 млрд. руб., в
десятой -15, а в одиннадцатой - 35.
Катастрофический упадок сельского хозяйства, оскудение русского села,
разорение крестьянства происходили в 70-е годы параллельно с глубокими
кризисными явлениями в промышленности. Здесь доминантой всех
экономических проблем стала неконтролируемая монополизация
промышленного производства и фактическая потеря планомерной управляемости
им. Существовавшая система централизованного руководства экономикой давала
постоянные сбои, а управление внутри монополизированных отраслей,
зависящих от финансирования, снабжения и сбыта из центра, не позволяло
самостоятельно решать хозяйственные вопросы и регулировать межотраслевые
связи.
Монополизация промышленности в 60-70-е годы достигла предела. Несколько
сотен министерств монополизировали производство в своей отрасли. В рамках
этих сверхмонополий работало около 2,5 тыс. крупных предприятий, являвшихся
полными монополистами по выпуску того или иного вида промышленной
продукции.
Не имея конкуренции, монополии превращались в замкнутые системы, интересы
которых ставились выше интересов обществ и рядового потребителя. Полностью
контролируя потребительский рынок, где их товары являлись дефицитом,
монополии были даже заинтересованы сохранять рынок не полностью
удовлетворенным, ибо это позволяло им навязывать потребителю товары низкого
качества по дорогой цене и в бедном ассортименте. Замкнутость монополий на
самих себя затрудняла развитие специализации, комбинирования и
кооперирования производства, вела к ослаблению территориальных и
производственных связей между предприятиями разных отраслей, даже если они
располагались в одной области или промышленном центре, вызывала
многочисленные нерациональные перевозки из одного конца страны в другой.
Монополизация промышленной деятельности в СССР сочеталась с гигантской
концентрацией промышленной продукции на крупных предприятиях. Огромные
заводы и фабрики считались вершиной прогресса. Им предоставлялись лучшие
условия снабжения, новейшее оборудование и все это, как правило, в ущерб
развитию средних и небольших предприятий. Чрезмерная концентрация
производства и гигантизм многих предприятий делали их структуры
громоздкими и неповоротливыми для управления и планирования,
маловосприимчивыми к постоянному внедрению нововведений и обновлению
продукции.
В начале 80-х годов в СССР 3/4 промышленной продукции производилось на
предприятиях с численностью занятых более 1000 человек (в США
соответственно лишь 34%) и только 26% - на средних и небольших (в США
66%). Низкий удельный вес небольших предприятий (2% производимой
продукции, а в США 20%) делал структуру советской промышленности негибкой
по отношению к меняющимся условиям технического развития, не позволял
должным образом реагировать на изменение потребительского спроса.
Монополистический характер развития советской экономики не мог бы
осуществляться так "успешно" без создания своего рода инфраструктуры по
обслуживанию монополий, главными звеньями которой стали Госплан,
Министерство финансов, Госснаб, Госкомцен и Госкомстат. Возникла эта
инфраструктура еще в конце 20-х-30-е годы, а в 60-70-е можно говорить о
полном ее сращении с монополистическими министерствами.
Госплан. Собственно, планирование хозяйственной деятельности той или иной
отрасли осуществлялось министерствами-монополиями. Сам Госплан, имея
много функций, прежде всего выполнял главную регулировал деятельность
монополий для обеспечения гарантированного сбыта их продукции, а нередко
просто навязывания потребителю негодной и ненужной продукции.
Министерство финансов осуществляло мобилизацию финансовых ресурсов для
расточительного развития монополий за счет фонда потребления населения.
Средства, сэкономленные на развитии человека, вкладывались в основные
производственные фонды, в производство ради производства.
Госснаб ведал "бесплатным" снабжением монополий материальными и
капитальными ресурсами. В этих условиях усилия руководителей направлялись,
прежде всего, не на их экономию, а на стремление их "достать" и "выбить",
конечно, опираясь на влиятельность своего ведомства. Для монополии "не было
страшно", что огромное количество материальных ценностей оседало мертвым
грузом на складах. В 80-х годах на складах предприятий лежали в запасах без
движения материалы, сырье и готовые изделия на общую сумму 470 млрд. руб.,
то есть половина годового промышленного производства.
Усиление монополизации промышленности и мощи промышленных министерств
подрывало возможности централизованного управления экономикой.
Постепенно теряя управление народным хозяйством, и прежде всего
промышленностью, советские руководители не могли уже остановить опасный
процесс, при котором монополизированная промышленность стала работать в
большей степени на воспроизводство самой себя - на выпуск оборудования и
технических средств - и в меньшей степени на обеспечение жизненных нужд
людей. Удельный вес производства средств производства в общем объеме
продукции возрос с 61% в годы Сталина до 75% в середине 80-х.
В результате значительно отстали сферы экономики, связанные с обслуживанием
человека и социальной инфраструктурой. Если в начале 80-х годов
фондовооруженность в материальном производстве СССР находилась на уровне
США 1965 года, то непроизводственные фонды (просвещение, здравоохранение,
жилищное хозяйство) на душу населения - на уровне 1947-1948 годов.
Занятость в отраслях, ориентированных на обслуживание человека
(непроизводственная сфера плюс торговля), составляла в СССР 37% всех
занятых против 64% в США.
Планирование народного хозяйства превращалось в фикцию, ибо постоянные
корректировки планов в течение года стали принятой системой. Уже с начала
года руководители ведомств просили пересмотра плановых заданий. И так
квартал за кварталом. Настоящей ответственности за выполнение плана уже не
было, многие добивались снижения плана уже в последние сроки его
выполнения.
В результате всего этого происходило не только снижение темпов
экономического роста, но и катастрофически ухудшалась управляемость
народным хозяйством.
Результаты выполнения пятилетних плановых заданий по производству
важнейших видов продукции
Средний
плановый
среднегодовой
темп прироста
(%)
Средний
среднегодовой
фактический
темп прироста
(%)
Процент
выполнения
плановых
заданий
IV пятилетка
(1946-1950)
26,6
23,3
88
VI пятилетка
(1956-1960)
15,3
11,4
74
VII пятилетка
(1961-1965)
11,6
8,7
75
VIII пятилетка
(1966-1970)
9,1
5,8
64
IX пятилетка
(1971-1975)
6,5
4,6
70
Х пятилетка
(1976-1980)
4,5
2,5
55
Если при Сталине план являлся действительно директивой, выполнение которой
было обязательно, то в 50-70-е годы характер его изменился. Оставаясь на бумаге
законом, план во многих случаев просто игнорировался. Если в сталинское время
процент выполнения государственных планов в экономике составлял 88, то к 70-
м годам упал до 55. Таким образом, в последние годы правления Брежнева с
большой натяжкой можно было говорить о действительной плановой экономике,
так как реально государственная программа обеспечивалась только наполовину.
Как отмечал Н.К. Байбаков: "Когда-то полновластная роль Политбюро в
экономической политике страны при Брежневе стала из года в год ослабевать.
Многочисленные решения и постановления в большинстве своем не
выполнялись". Не сумев решить экономические проблемы за счет внутренних
источников, советское руководство пытается выйти из положения за счет
внешних - продажи за границу природных ресурсов, покупки за рубежом
недостающих стране продовольствия и оборудования. Впервые за все время
существования СССР страна начала брать кредиты у западных банков.
Набирались они понемногу, достигнув к 80-м годам около 20 млрд. долл., и в
этом тоже проявлялась слабость власти. Обращаясь к председателю Госплана,
А.Н. Косыгин не раз говорил: "Николай (Н.К. Байбаков. О.П.), как хочешь, где
хочешь ищи, но я ни в коем случае не допущу, чтобы мы были должниками
западных стран". Тем не менее кредиты все-таки брали.
Конечно, самой позорной страницей советской экономики тех лет стала продажа
природных ресурсов за границу. Ресурсы эти требовались самой русской
промышленности (многие были дефицитные), их продажа на Запад усиливала его
и ставила под угрозу экономическое будущее России. Вместо того чтобы
перестраивать промышленность, ориентируя ее на переработку собственных
ресурсов, советское руководство выбирает "легкое сиюминутное получение
валюты за счет благополучия завтрашних поколений россиян". Большая часть
валюты, полученной за продажу российских энергоносителей и сырья, тратилась
на покупку у Запада устаревшего оборудования (более совершенную технику
западные правительства запрещали продавать), оплату западных поставок зерна,
а также предметов роскоши для семей высшего и среднего эшелонов власти.
За 1974-1989 годы только нефти и нефтепродуктов было отправлено за границу
на 176 млрд. долл. Кроме того, ежегодно продавалось не менее 200 т золота. К
середине 80-х годов ежегодная сумма проданных природных ресурсов достигала
60 млрд. руб. в год.
Неравноправные экономические отношения СССР с Западом - "сырье и
энергоресурсы на технику" - вели к неизбежному отставанию советской
промышленности. В результате, если в 50-60-е годы технологическое
оборудование в советской электронной промышленности было почти сплошь
отечественное, то в 70-80-е - импортное. Из-за особенностей экономической
политики Запада СССР мог покупать для этой отрасли в основном только
устаревшие образцы, использование которых обрекало страну на
технологическое отставание.
Заметно падало качество продукции. Особенно это ощущалось в ухудшении
качества продовольствия. Право, данное предприятиям, самостоятельно
планировать свою деятельность и получать часть прибыли многие использовали
как лазейку для скрытого повышения цен на свою продукцию. Вместо того чтобы
повышать эффективность производства и более экономно использовать ресурсы,
производственники стали понижать качество. Например, при тех же
материальных ресурсах мясокомбинаты производили больше колбасы, добавляя
в продукт недопустимое количество крахмала, воды и разных заменителей.
Проверка, проведенная Госпланом во второй половине 70-х годов, показала, что
примерно половина прироста товарооборота достигалась за счет ухудшения
качества и скрытого повышения цен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147
половины существующих сельских поселков, где проживает до 30% населения,
со временем должны быть ликвидированы или превращены в пункты сезонного
пользования, а население их должно быть организованно переселено в
перспективные села".
Невежественные заявления антирусских теоретиков по сути дела являлись
призывами к погрому русской деревни. Сселение крестьян из "неперспективных"
в "перспективные" села фактически вело к бегству крестьян из деревни вообще.
Молодежь почти полностью отправлялась в город, а в "перспективную" деревню
переезжали только пожилые люди. Само собой сокращались приусадебные
участки, уменьшалось количество домашнего скота. Если в 50-х годах в личном
хозяйстве крестьян было 19 млн. коров, то в 1964 году снизилось до 13 млн., а к
середине 80-х -до 10 млн.
Приведу типичный рассказ очевидца о том, к каким последствиям привели
старинное русское село Грибцово (Вологодская область) "научные" идеи
антирусских реформаторов:
"Была в Грибцове пекарня. Ежедневно обеспечивала свежим хлебом все деревни
сельсовета. Закрыли пекарню, стали завозить хлеб из райцентра, сначала три раза
в неделю, а, к примеру, перед первомайскими праздниками - вообще на неделю
вперед. И мало того, что хлеб черствеет, он еще и плохо выпеченный. Всегда
хуже, чем тот, которым торгуют в районном центре. Беден ассортиментом и наш
единственный на 27 деревень магазин... Редко заглядывают к нам механики
телевизионных ателье: только когда по деревням накопятся пять-шесть
требующих ремонта телевизоров. Вот и ждешь неделями. Нелегко у нас починить
и стиральную машину, и заказать в районной мастерской пальто, обувь.
...Урезывают нам всякое обслуживание, и в том числе культурное. Лекции в
сельском доме культуры теперь бывают раз в полгода, а остальное время только
кино. И вполне понятно, что молодежь по-своему, "ногами", реагирует! За
последние восемь лет население сельсовета, и в основном за счет молодежи,
убавилось с 560 человек до 325. Из трех школ закрыли две начальные. Да и
школа - восьмилетка. Грибцово, имевшее когда-то до 300 учеников, теперь
насчитывает 50. Закрылась школа, детей отправляют в интернат, а следом,
глядишь, и родители уехали, и ферма закрывается.
А что это значит - ушел человек с земли? Это значит, что из производителя
сельскохозяйственной продукции он автоматически превращается в потребителя.
А земля, с таким трудом отвоеванная, мало-помалу выпадает из оборота. Больно
смотреть, как возле брошенных деревень зарастают кустарником, выходят из
сельскохозяйственного оборота земли, добытые, что называется, потом. Сколько
участков пашни вокруг Грибцова превратилось в малопродуктивные сенокосы,
да сколько лесных, некогда богатых травой полян заросло кустарником, снова
ушло под лес. В целом в Сокольском районе за непродолжительное время
сократилось сельское население вдвое и главным образом за счет таких, как мы
- "неперспективных". И стоит ли удивляться, что валовое производство
сельскохозяйственной продукции по району тоже сократилось, вдвое
уменьшилось число сельских жителей и во всей Вологодской области, в которой
таких сельсоветов, как Грибцовский, несколько сотен".
Всего в результате политики сселения "неперспективных" деревень было
уничтожено более 138 тыс. сельских населенных пунктов, доведены до
нищеты и вымирания миллионы русских крестьян, необратимо подорвана
корневая основа русской деревни, выведены из оборота миллионы гектаров
сельскохозяйственных угодий. В середине 70-х годов советские "ученые" (вроде
Т. Заславской) планировали из 149 тыс. сел и деревень только одного
"Нечерноземья" "оставить в живых" 29 тыс., остальные же "ликвидировать, как
неперспективные".
Ослабленное десятилетиями бессмысленных экспериментов, ограбленное и
разоренное русское сельское хозяйство для своего восстановления теперь уже
требовало огромных финансовых средств и капитальных затрат, однако реальные
потребности села обеспечивались на 4050%, тем самым еще сильнее усугубляя
катастрофическое положение крестьян. По расчетам специалистов для
нормального развития сельского хозяйства капитальных вложений на 1966-1970
годы требовалось 58,9 млрд. руб., а в партийных директивах стояла цифра 41,0,
выделено же было по годовым планам 35,4 млрд. руб., фактически освоено лишь
33,7. Недостаток финансирования сказался прежде всего на строительстве дорог
и жилья на селе. В ответ на просьбы министра сельского хозяйства председатель
Госплана СССР Н.К. Байбаков отвечал: "Что ты... все ходишь и денег просишь.
Тебе хлеб нужен, скажи сколько, и я куплю тебе 10, 100 пароходов с хлебом".
Такова была хозяйственная логика руководителя главного экономического
органа страны. Байбаков считал, что вкладывать деньги в сельское хозяйство
невыгодно из-за снижения фондоотдачи. Выгодно, полагал он, вкладывать
деньги в разработку и добычу природных ископаемых и нефти, продавать их за
рубеж и покупать там необходимые продукты.
Закупки зерна за рубежом начались с 1957 года. Но при Хрущеве они были
сравнительно невелики. С середины 60-х годов ситуация меняется. Закупки
зарубежного зерна входят в систему и становятся плановыми. На них расходуется
значительная часть золотого запаса государства. Всего же на импорт зерна в
послевоенные годы было истрачено 12 тыс. т золота.
Страна, которая в начале XX века была житницей Европы, в 60-80-е годы
становится самым крупным импортером зерна в мире. Рост ввоза зерна из-за
рубежа в Россию осуществлялся следующим образом :
1965-1970 годы 15 млн. тонн
1970-1975 годы 69 млн. тонн
1975-1980 годы 119 млн. тонн
1980-1985 годы 170 млн. тонн
В девятой пятилетке на закупки зерна за рубежом было истрачено 5 млрд. руб., в
десятой -15, а в одиннадцатой - 35.
Катастрофический упадок сельского хозяйства, оскудение русского села,
разорение крестьянства происходили в 70-е годы параллельно с глубокими
кризисными явлениями в промышленности. Здесь доминантой всех
экономических проблем стала неконтролируемая монополизация
промышленного производства и фактическая потеря планомерной управляемости
им. Существовавшая система централизованного руководства экономикой давала
постоянные сбои, а управление внутри монополизированных отраслей,
зависящих от финансирования, снабжения и сбыта из центра, не позволяло
самостоятельно решать хозяйственные вопросы и регулировать межотраслевые
связи.
Монополизация промышленности в 60-70-е годы достигла предела. Несколько
сотен министерств монополизировали производство в своей отрасли. В рамках
этих сверхмонополий работало около 2,5 тыс. крупных предприятий, являвшихся
полными монополистами по выпуску того или иного вида промышленной
продукции.
Не имея конкуренции, монополии превращались в замкнутые системы, интересы
которых ставились выше интересов обществ и рядового потребителя. Полностью
контролируя потребительский рынок, где их товары являлись дефицитом,
монополии были даже заинтересованы сохранять рынок не полностью
удовлетворенным, ибо это позволяло им навязывать потребителю товары низкого
качества по дорогой цене и в бедном ассортименте. Замкнутость монополий на
самих себя затрудняла развитие специализации, комбинирования и
кооперирования производства, вела к ослаблению территориальных и
производственных связей между предприятиями разных отраслей, даже если они
располагались в одной области или промышленном центре, вызывала
многочисленные нерациональные перевозки из одного конца страны в другой.
Монополизация промышленной деятельности в СССР сочеталась с гигантской
концентрацией промышленной продукции на крупных предприятиях. Огромные
заводы и фабрики считались вершиной прогресса. Им предоставлялись лучшие
условия снабжения, новейшее оборудование и все это, как правило, в ущерб
развитию средних и небольших предприятий. Чрезмерная концентрация
производства и гигантизм многих предприятий делали их структуры
громоздкими и неповоротливыми для управления и планирования,
маловосприимчивыми к постоянному внедрению нововведений и обновлению
продукции.
В начале 80-х годов в СССР 3/4 промышленной продукции производилось на
предприятиях с численностью занятых более 1000 человек (в США
соответственно лишь 34%) и только 26% - на средних и небольших (в США
66%). Низкий удельный вес небольших предприятий (2% производимой
продукции, а в США 20%) делал структуру советской промышленности негибкой
по отношению к меняющимся условиям технического развития, не позволял
должным образом реагировать на изменение потребительского спроса.
Монополистический характер развития советской экономики не мог бы
осуществляться так "успешно" без создания своего рода инфраструктуры по
обслуживанию монополий, главными звеньями которой стали Госплан,
Министерство финансов, Госснаб, Госкомцен и Госкомстат. Возникла эта
инфраструктура еще в конце 20-х-30-е годы, а в 60-70-е можно говорить о
полном ее сращении с монополистическими министерствами.
Госплан. Собственно, планирование хозяйственной деятельности той или иной
отрасли осуществлялось министерствами-монополиями. Сам Госплан, имея
много функций, прежде всего выполнял главную регулировал деятельность
монополий для обеспечения гарантированного сбыта их продукции, а нередко
просто навязывания потребителю негодной и ненужной продукции.
Министерство финансов осуществляло мобилизацию финансовых ресурсов для
расточительного развития монополий за счет фонда потребления населения.
Средства, сэкономленные на развитии человека, вкладывались в основные
производственные фонды, в производство ради производства.
Госснаб ведал "бесплатным" снабжением монополий материальными и
капитальными ресурсами. В этих условиях усилия руководителей направлялись,
прежде всего, не на их экономию, а на стремление их "достать" и "выбить",
конечно, опираясь на влиятельность своего ведомства. Для монополии "не было
страшно", что огромное количество материальных ценностей оседало мертвым
грузом на складах. В 80-х годах на складах предприятий лежали в запасах без
движения материалы, сырье и готовые изделия на общую сумму 470 млрд. руб.,
то есть половина годового промышленного производства.
Усиление монополизации промышленности и мощи промышленных министерств
подрывало возможности централизованного управления экономикой.
Постепенно теряя управление народным хозяйством, и прежде всего
промышленностью, советские руководители не могли уже остановить опасный
процесс, при котором монополизированная промышленность стала работать в
большей степени на воспроизводство самой себя - на выпуск оборудования и
технических средств - и в меньшей степени на обеспечение жизненных нужд
людей. Удельный вес производства средств производства в общем объеме
продукции возрос с 61% в годы Сталина до 75% в середине 80-х.
В результате значительно отстали сферы экономики, связанные с обслуживанием
человека и социальной инфраструктурой. Если в начале 80-х годов
фондовооруженность в материальном производстве СССР находилась на уровне
США 1965 года, то непроизводственные фонды (просвещение, здравоохранение,
жилищное хозяйство) на душу населения - на уровне 1947-1948 годов.
Занятость в отраслях, ориентированных на обслуживание человека
(непроизводственная сфера плюс торговля), составляла в СССР 37% всех
занятых против 64% в США.
Планирование народного хозяйства превращалось в фикцию, ибо постоянные
корректировки планов в течение года стали принятой системой. Уже с начала
года руководители ведомств просили пересмотра плановых заданий. И так
квартал за кварталом. Настоящей ответственности за выполнение плана уже не
было, многие добивались снижения плана уже в последние сроки его
выполнения.
В результате всего этого происходило не только снижение темпов
экономического роста, но и катастрофически ухудшалась управляемость
народным хозяйством.
Результаты выполнения пятилетних плановых заданий по производству
важнейших видов продукции
Средний
плановый
среднегодовой
темп прироста
(%)
Средний
среднегодовой
фактический
темп прироста
(%)
Процент
выполнения
плановых
заданий
IV пятилетка
(1946-1950)
26,6
23,3
88
VI пятилетка
(1956-1960)
15,3
11,4
74
VII пятилетка
(1961-1965)
11,6
8,7
75
VIII пятилетка
(1966-1970)
9,1
5,8
64
IX пятилетка
(1971-1975)
6,5
4,6
70
Х пятилетка
(1976-1980)
4,5
2,5
55
Если при Сталине план являлся действительно директивой, выполнение которой
было обязательно, то в 50-70-е годы характер его изменился. Оставаясь на бумаге
законом, план во многих случаев просто игнорировался. Если в сталинское время
процент выполнения государственных планов в экономике составлял 88, то к 70-
м годам упал до 55. Таким образом, в последние годы правления Брежнева с
большой натяжкой можно было говорить о действительной плановой экономике,
так как реально государственная программа обеспечивалась только наполовину.
Как отмечал Н.К. Байбаков: "Когда-то полновластная роль Политбюро в
экономической политике страны при Брежневе стала из года в год ослабевать.
Многочисленные решения и постановления в большинстве своем не
выполнялись". Не сумев решить экономические проблемы за счет внутренних
источников, советское руководство пытается выйти из положения за счет
внешних - продажи за границу природных ресурсов, покупки за рубежом
недостающих стране продовольствия и оборудования. Впервые за все время
существования СССР страна начала брать кредиты у западных банков.
Набирались они понемногу, достигнув к 80-м годам около 20 млрд. долл., и в
этом тоже проявлялась слабость власти. Обращаясь к председателю Госплана,
А.Н. Косыгин не раз говорил: "Николай (Н.К. Байбаков. О.П.), как хочешь, где
хочешь ищи, но я ни в коем случае не допущу, чтобы мы были должниками
западных стран". Тем не менее кредиты все-таки брали.
Конечно, самой позорной страницей советской экономики тех лет стала продажа
природных ресурсов за границу. Ресурсы эти требовались самой русской
промышленности (многие были дефицитные), их продажа на Запад усиливала его
и ставила под угрозу экономическое будущее России. Вместо того чтобы
перестраивать промышленность, ориентируя ее на переработку собственных
ресурсов, советское руководство выбирает "легкое сиюминутное получение
валюты за счет благополучия завтрашних поколений россиян". Большая часть
валюты, полученной за продажу российских энергоносителей и сырья, тратилась
на покупку у Запада устаревшего оборудования (более совершенную технику
западные правительства запрещали продавать), оплату западных поставок зерна,
а также предметов роскоши для семей высшего и среднего эшелонов власти.
За 1974-1989 годы только нефти и нефтепродуктов было отправлено за границу
на 176 млрд. долл. Кроме того, ежегодно продавалось не менее 200 т золота. К
середине 80-х годов ежегодная сумма проданных природных ресурсов достигала
60 млрд. руб. в год.
Неравноправные экономические отношения СССР с Западом - "сырье и
энергоресурсы на технику" - вели к неизбежному отставанию советской
промышленности. В результате, если в 50-60-е годы технологическое
оборудование в советской электронной промышленности было почти сплошь
отечественное, то в 70-80-е - импортное. Из-за особенностей экономической
политики Запада СССР мог покупать для этой отрасли в основном только
устаревшие образцы, использование которых обрекало страну на
технологическое отставание.
Заметно падало качество продукции. Особенно это ощущалось в ухудшении
качества продовольствия. Право, данное предприятиям, самостоятельно
планировать свою деятельность и получать часть прибыли многие использовали
как лазейку для скрытого повышения цен на свою продукцию. Вместо того чтобы
повышать эффективность производства и более экономно использовать ресурсы,
производственники стали понижать качество. Например, при тех же
материальных ресурсах мясокомбинаты производили больше колбасы, добавляя
в продукт недопустимое количество крахмала, воды и разных заменителей.
Проверка, проведенная Госпланом во второй половине 70-х годов, показала, что
примерно половина прироста товарооборота достигалась за счет ухудшения
качества и скрытого повышения цен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147