Здесь, признавался Молотов Сталину, "кое-что намечалось".

По поручению Сталина Молотов прорабатывал вопрос о переходе Босфора и
Дарданелл под контроль России. Вначале это предполагалось провести как
совместное осуществление управления этими проливами СССР и Турцией.
Сталин хотел оформить это через ООН. Как позднее рассказывал Молотов,
Сталин говорил ему: "Давай, нажимай! В порядке совместного владения". Я ему:
"Не дадут" - "А ты потребуй". Была даже сделана попытка ввести туда
советские военно-морские силы. Однако момент был упущен: когда советские
корабли вошли в проливы, там уже стояли английские суда.
У Сталина были попытки изменить и южные границы. Одно время он
поддерживал претензии Азербайджана на увеличение его территории за счет
Ирана. Грузия претендовала на район, примыкающий к Батуми, потому что в
этом турецком районе когда-то жило грузинское население. Однако впоследствии
Сталин отказался от этой, по сути дела, авантюры, которая привела бы к
созданию очагов нестабильности на южных границах.
После войны Сталин пытается взять под советский контроль некоторые
территории африканского континента для организации там советской военной
базы. Таким местом избирается Ливия, в которой существовало национально-
освободительное движение и границы которой не имели твердого контура. На
одном из совещаний министров иностранных дел Молотов поставил вопрос о
том, чтобы территории Ливии отвести под советский контроль. Однако
предложение это вызвало бурю ненависти со стороны западных стран, не
желавших пустить Россию на африканский континент. Молотов позднее
признавался, что в мыслях у Сталина было и вернуть России Аляску, так как срок
ее столетней аренды Соединенными Штатами заканчивался в 1967 году.
В глазах народа победа над Германией и национальные реформы, проводимые
им после войны, необыкновенно возвысили Сталина. Он стал восприниматься
как безусловно русский национальный вождь, подобный Александру Невскому,
Петру I, Минину и Пожарскому, Суворову и Кутузову. И сам Сталин чувствовал
себя русским национальным вождем. До войны роль Сталина в фильмах играл
грузинский актер Геловани. Однако после войны Сталин посчитал, что
грузинский актер "страдает национальной ограниченностью" и не вполне
отвечает образу общерусского лидера. Он заявил министру кинематографии
Большакову: "У Геловани сильный грузинский акцент. Разве у меня такой
акцент? Подумайте о подходящем актере на роль товарища Сталина. Лучше
всего из русских". Выбор пал на выдающегося русского актера Алексея
Дикого. Сталин его одобрил. Современник вспоминает, как Сталин хвалил
артиста Дикого за то, что тот, исполняя роль вождя в спектакле Малого театра,
не имитировал грузинского акцента и этим показал, что "товарищ Сталин
принадлежит Русскому народу и великой русской культуре".
К началу 50-х годов Сталин стал в некотором смысле "Самодержцем
всероссийским", хотя и лишенным православной лигитимности, но все же
опирающегося на широкие патриотические чувства многих русских людей.
Несколько упрощенно, но Сталин понимал роль Царя и царской власти в России.
Еще в 20-е годы за ужином на квартире С.М. Кирова Сталин на реплику хозяина,
что, дескать, трудно жить без Ленина, но у нас есть, мол, ЦК, Политбюро и они
придают уверенность в успехе, сказал: "Да, это все верно - партия, ЦК,
Политбюро. Но учтите...веками народ в России был под Царем. Русский народ -
царист. Русский народ, русские мужики привыкли, чтобы во главе был кто-то
один".
Сталин придавал большое значение созданию правдивого фильма об Иване
Грозном. В верной трактовке этого образа видел возможность в художественной
форме рассказать, почему он, Сталин, поступал так круто и жестоко со своими
политическими противниками. Оправдание жестокости - в благе Русского
государства, в обеспечении его независимости от иностранного влияния. На
встрече с режиссером Эйзенштейном и артистом Черкасовым в феврале 1947
года по поводу необходимости переделки второй серии фильма "Иван Грозный"
он изложил свое понимание личности Ивана Грозного, совершенно очевидно
рассматривая его как ключ к объяснению многих своих поступков. "Мудрость
Ивана Грозного, - объяснял им Сталин, - состояла в том, что он стоял на
национальной точке зрения и иностранцев в свою страну не пускал, ограждая
страну от проникновения иностранного влияния". Сталин настаивал на том,
чтобы в фильме было показано, почему Иван Грозный должен был быть
жестоким. По его мнению, одна из ошибок Ивана Грозного состояла в том, что
он "не дорезал пять крупных феодальных семейств. Если бы он эти пять
боярских семейств уничтожил бы, то вообще не было бы Смутного времени...
Нужно было быть еще решительнее".
Сталин решительно высказался за бережное отношение к отечественной истории,
против космополитического нигилизма и деятелей культуры вроде Демьяна
Бедного. "Когда мы передвигали памятник Минину и Пожарскому ближе к храму
Василия Блаженного, - говорил Сталин, - Демьян Бедный протестовал и писал
о том, что памятник надо вообще выбросить и вообще надо забыть о Минине и
Пожарском. В ответ на это письмо я назвал его "Иваном, не помнящим родства".
Историю мы выбрасывать не можем...".
Весьма характерно, что, провожая своих гостей после беседы, Сталин пожелал
им удачи в создании фильма и попрощался со словами "Помогай Бог!"
Из этой беседы Сталин вынес недоверчивое отношение к возможности
Эйзенштейна дать правильную, на его взгляд, трактовку образа Ивана Грозного.
Поэтому он предлагает создать ряд новых фильмов о выдающихся русских
государственных деятелях - Александре Невском, Петре I, Дмитрии Донском,
Суворове, Кутузове. Предполагалось создание и другого фильма об Иване
Грозном, который было решено поручить Пырьеву.
Приблизившись вплотную к идее Православного Самодержавия, Сталин, вместе
с тем, не сумел окончательно перешагнуть границу космополитической системы,
созданной его предшественниками. Осознав роль и великую миссию Русского
народа, он не смог практически воссоздать ту государственную конструкцию,
которая бы наиболее полно отвечала представлениям и традициям Русского
народа.
Дав возможность Русской Церкви существовать и развиваться, Сталин создал
вокруг нее множество ограничений. Формируя из партии национальную русскую
силу, он не смог довести ее реформу до конца, в результате чего значительная
часть коммунистов (и не только евреи) по-прежнему оставались космополитами.
И наконец серьезным балластом для него по-прежнему оставалось его
ближайшее окружение, состоявшее в значительной степени из людей, которым
были чужды интересы Русского народа. Это обрекало Сталина на одиночество, а
Россию после его смерти - на отсутствие продолжателей сталинских
национальных реформ на пользу Русского народа.
Такие деятели его ближайшего окружения, как, например, Берия, Маленков,
Хрущев, Каганович, пытались извратить и самое понятие патриотизм, придавая
ему искусственное понимание некоего советского патриотизма, якобы не
связанного с национальным сознанием и представляющего собой чувства
гордости и любви к "самой прогрессивной социальной системе в мире".
Соответственным образом такие "патриоты" предлагали свои "патриотические"
программы. Так, например, Каганович после войны носился с предложением
переименовать Москву в город Сталин. Сам вождь против этого резко возражал.
Тот же Каганович выступил за официальное введение наряду с понятием
"ленинизм" еще и понятие "сталинизм".
А для многих партийных участников патриотического движения идейная позиция
основывалась не столько на понимании ценностей Русской цивилизации, сколько
на осознании ее противников, и прежде всего еврейского большевизма, который
в понятиях того времени носил название троцкизма. Ненависть к троцкистам
была ненавистью к врагам Родины. Однако это справедливое чувство не было
плодотворным и творческим, так как в большинстве случаев не опиралось на
православное мировоззрение и вековые традиции Русского народа.
Поднявшись на недосягаемую высоту в понимании национальных задач России,
Сталин, вместе с тем, до конца своих дней оставался в плену космополитической
утопии о коммунистическом обществе и в этом смысле поклонение ему
коммунистов всех стран было неподдельным чувством.
В глазах многих коммунистов мира Сталин был не только безусловным гением
из гениев, он стал живым воплощением идеи и мечты о новом обществе. Это
поклонение перед Сталиным, перед всем советским приобрело огромные
масштабы. Как писал бывший югославский коммунист Джилас: "Среди
коммунистов были люди с развитым чувством прекрасного, знающие литературу
и философию, но мы все с энтузиазмом воспринимали не только идеи Сталина,
но и то, с каким "совершенством" он их формулировал. Я сам много раз говорил
о кристальной ясности его стиля, о глубине его логики и об актуальности его
комментариев так, будто они были проявлением высшей мудрости".
Как в свое время Ленин назначал сроки "построения коммунистического
общества" к 40-м годам, так и Сталин после войны назвал свои сроки. "Я считаю,
- говорил Сталин, - начальная или первая ступень коммунизма практически
начнется тогда, когда мы начнем раздавать населению хлеб задаром... если не
будет международных осложнений, а я под ними понимаю только войну, я
думаю, что это наступит в 1960 году".
Преувеличивая выносливость и силу Русского народа, Сталин ставил перед ним
утопическую задачу. Социальные эксперименты по строительству
коммунистического общества, инерцию которых в себе он не сумел преодолеть,
истощали и без того ослабленный с 1917 года, и особенно в войну, потенциал
Русской нации.
Глава 25
Возвышение Русской Церкви. - Поместный Собор. - Избрание нового
Патриарха. - Прибытие митрополита Илии. - Политика Сталина в
отношении Православия. - Закат атеизма. - Ликвидация Брестской унии. -
Осуждение экуменизма.
Превращение России в сверхдержаву на началах добра и справедливости
фактически меняло и ее статус среди православных государств. Как в свое время
Константинопольский Престол был объявлен первым среди других Престолов за
его местоположение "Второго Рима" - Константинополя, откуда правил
Вселенский Царь - Византийский Император, так и после дарованной Богом
великой победы русского оружия Московский Патриарх мог справедливо
претендовать на первенство в Православном мире. Претензии эти опирались на
мотивировку канонов II и IV Вселенских Соборов, которые выдвигали
Константинопольского Патриарха именно как епископа Нового Рима;
следовательно, с утратой политического положения своих городов Патриархи
могли в будущем утратить и свое первенство чести. Есть основание
утверждать, что вопрос этот обсуждался между Сталиным и Патриархом
Сергием. В последней опубликованной статье Патриарх Сергий намекал на
возможность рассмотрения в ближайшее время вопроса о переводе Московского
Патриаршего Престола на первое место по диптиху. Такое заявление в то время
могло появиться, разумеется, лишь после согласования с И. В. Сталиным,
имевшим на Константинополь свои виды. "...На практике, - писал
Святейший, - всякая группа людей, чтобы планомерно и успешно делать какое-
нибудь общее дело, обыкновенно возглавляется кем-нибудь одним в качестве
руководителя. Как будто в этом направлении развивалось исторически и внешнее
устройство Церкви. Первоначальные ячейки - маленькие, однако, фактически
ни от кого не зависимые епископы - постепенно объединились в группы:
епархии, митрополии, экзархаты и т.д., пока не образовали из себя пять
патриархатов, рядом с которыми явились крупные объединения в виде
национальных Церквей. Во главе каждой церковной группы непременно стоит
один из епископов, которого остальные епископы группы "должны почитать яко
главу и ничего превышающего их власть не творити без его рассуждения" (Апп.
пр. 34). Пожалуй, не будет ничего нарушающего описанный ход развития
церковной жизни и неприемлемого и в том, если бы и всю вселенскую земную
Церковь когда-нибудь возглавил тоже единый руководитель или предстоятель в
качестве, например, председателя Вселенского Собора, но, конечно, не
Наместника Христова, а только в качестве главы церковной иерархии, а также и в
том, если таким возглавителем окажется епископ какой-нибудь всемирной
столицы".
Однако противодействие западных стран, помешавшее России установить
державный контроль над Константинополем и проливами, отодвинуло решение
этой задачи на неопределенный срок.
31 января 1945 года в московском храме Воскресения в Сокольниках открылся
Поместный Собор, в котором участвовало 47 епископов, в том числе
митрополиты: Алексий, Николай, Иоанн, Вениамин (Федченков) - митрополит
Северной Америки и Аляски; 87 клириков и 38 мирян. Главными задачами
Собора стали утверждение "Положения об управлении Русской Православной
Церковью" и избрание Патриарха.
Новое "Положение" усилило иерархический строй церковного управления,
предоставляя дополнительные полномочия Патриарху, епархиальным архиереям
и настоятелям приходов. Созыв епархиального собрания и епархиального совета
оставлялся на усмотрение епархиального архиерея, который, как известно, был
зависим в этом от органов советской власти. Настоятели приходов назначались
архиереем и были ответственны перед ним.
На Поместном Соборе новым Патриархом был избран митрополит
Ленинградский и Новгородский Алексий. На его интронизации 4 февраля 1945
года в Елоховском соборе Москвы митрополит Киевский Иоанн сказал: "Быть
кормчим Русской Церкви в переживаемое нами время, в период великих
мировых событий, - это подвиг исключительного значения. На твои рамена
возлагается величайшее бремя. Дай Бог, чтобы дух Святейшего Сергия,
витающий в этом святом храме, почил на тебе обильно и помогал бы тебе быть
истинным хранителем апостольских преданий и вести неуклонно корабль нашей
Церкви по избранному почившим пути во славу Божию и во благо нашей
дорогой Родины". В апреле 1945 года Патриарх Алексий был принят Сталиным.
На встрече обсуждались вопросы, связанные с патриотической деятельностью
Церкви, расширением духовного образования и церковно-издательского дела.
В 1947 году Сталин исполнил свое обещание, данное митрополиту Ливанскому
Илии, и пригласил его в Россию. Как справедливо полагают православные,
Сталин побоялся не исполнить указания Божией Матери, ибо все пророчества,
переданные митрополитом Ливанским в начале войны, сбылись. Перед
приездом гостя Сталин вызвал владыку Алексия, ставшего тогда уже
Патриархом, и спросил: "Чем может отблагодарить мирополита Илию Русская
Церковь?" Святейший предложил подарить митрополиту Ливанскому икону
Казанской Божией Матери, крест с драгоценностями и панагию, украшенную
драгоценными каменьями из всех областей страны, чтобы вся Россия участвовала
в этом подарке. По распоряжению Сталина самые искусные ювелиры изготовили
панагию и крест. Митрополит Илия прибыл в Москву, встретили его
торжественно. На церемонии-встрече ему преподнесли икону, крест и панагию.
Как он был растроган! Он говорил, что всю войну день и ночь молился о
спасении России. "Я счастлив, - сказал владыка Илия, - что мне довелось стать
свидетелем возрождения Православной Веры на Святой Руси и увидеть, что
Господь и Божия Матерь не оставили вашу страну, а напротив - почтили ее
особым Благоволением. С великой благодарностью принимаю эти дары от всей
земли Русской как память о любимой мною стране и ее народе. Желаю вам,
дорогие мои, и надеюсь, что по словам великого святого земли Российской -
преподобного Серафима Саровского - вы посреди лета запоете "Христос
Воскресе!" Вот радость-то будет по всей земле великой". Тогда же
Правительство наградило его Сталинской премией за помощь нашей стране во
время Великой Отечественной войны.
В послевоенные годы открываются тысячи приходов во всех епархиях, в
особенности в Белоруссии и Малороссии. Если в 1946 году Русская
Церковь.имела 10 544 прихода, то через три года их число увеличилось до 14
477. В Пасху 1946 года вновь возобновились богослужения в Троице-Сергиевой
Лавре. Начали работу Московская и Ленинградская духовные академии, а также
8 духовных семинарий, ежегодно рукополагались сотни священников. При
Московской Патриархии был образован Отдел внешних церковных сношений,
первым председателем которого стал митрополит Крутицкий и Коломенский
Николай (Ярушевич), который одновременно редактировал "Журнал Московской
Патриархии", превратив его в центр духовного просвещения тысяч русских
людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147