Но вот мне ты никогда не снилась, возразила жена первого слепца, а я тож
е вижу, что ты красива. И это только лишний раз доказывает, что слепота Ц б
лагодеяние для уродливых. Ты не уродлива. Да в сущности нет, вот разве толь
ко годы. Сколько тебе лет, спросила девушка в темных очках. К пятидесяти по
дходит. Как моей матери. А она. Что она. По-прежнему красивая. Раньше была лу
чше. Да, это бывает, такое происходит с каждой из нас, когда-то мы были лучше
. Есть у слов такое свойство Ц не являть, а скрывать, цепляются они одно за
другое и друг за друга и будто сами не знают, куда хотят идти, но вот из-за д
вух-трех или четырех, внезапно сорвавшихся и таких самих по себе простых,
ну, личное местоимение, наречие и глагол, ну, прилагательное, необоримое в
олнение вдруг проступит холодком по спине, мурашками по коже, слезами на
глазах, и вот пошла трещинами, стала крошиться прочнейшая конструкция чу
вств, да, бывает, что сдают нервы, сдают неприступные свои позиции, а ведь о
ни столько выдерживали, они все выдерживали, словно в них стальной серде
чник, недаром же говорится: У жены доктора стальные нервы, и вот она, жена д
октора, вдруг заливается слезами, хлынувшими от личного местоимения, нар
ечия и глагола, прилагательного, от, подумать только, грамматических кат
егорий, от обозначений, точно таких же, как и эти женщины, ну, другие, неопре
деленные местоимения, которые, прослезившись, тоже обнялись, как слова в
предложении, три грации нагишом под дождем, а дождь все льет. Но ведь такие
минуты вечно не длятся, и так уж больше часа эти женщины стоят здесь, пора
бы уж и озябнуть, и: Я озябла, сказала наконец девушка в темных очках. С одеж
дой уже ничего больше нельзя сделать, обувь более или менее отчистилась,
теперь время вымыться самим, и они намыливают друг другу головы, трут спи
ны и смеются, как дано смеяться только девочкам, игравшим в саду в жмурки в
ту пору, когда не были еще слепыми. Уже совсем рассвело, и солнце сначала в
ыглянуло из-за плеча мира и только потом снова юркнуло за тучу. Дождь все
льет, но уже не с такой силой. Прачки вошли на кухню, вытерлись и растерлис
ь купальными махровыми простынями, которые жена доктора достала из шкаф
а в ванной, и кожа от стирального порошка нельзя сказать, чтобы стала благ
оуханна, но что поделаешь, если мыло извели в мгновенье ока, за неимением г
ербовой пишут на простой, нет легавой Ц охотятся с ангорской, и вот након
ец они оделись, рай остался там, на балконе, и вместо превратившегося в мок
рую тряпку халата жена доктора впервые за много лет надела платье в цвет
ах и листьях и сделалась самой красивой из трех.
Когда вернулись в столовую, оказалось, что старик с черной повязкой уже н
е спит, а сидит на диване. Сидит, обхватив голову руками, запустив пальцы в
густую седину, кустящуюся вокруг лысины на затылке и на висках, сидит так
напряженно и застыло, словно хочет собрать ускользающие мысли или же, на
против, не дать им лезть в голову. Он услышал шаги, он знал, откуда они пришл
и и что делали там, откуда пришли, а знал не потому, что к нему вдруг вернуло
сь зрение, и он, на цыпочках ступая, подкрался и, как те, другие старцы, подсм
атривал в щелочку да не за одной, а сразу за тремя купающимися Сусаннами, н
ет, он остался слеп, но все же постоял у двери на кухню и оттуда слышал все, ч
то говорилось на балконе, слышал смех, и плеск, и шум дождя, и вдыхал аромат
мыла, а потом вернулся на свой диван и стал думать о том, что в мире еще, оказ
ывается, есть жизнь, и стал спрашивать себя, найдется ли хоть краешек этой
жизни ему. Жена доктора сказала: Женщины уже вымылись, очередь за мужчина
ми, и старик с черной повязкой спросил: Дождь-то идет еще, Да, еще идет, и в ка
стрюлях на балконе есть вода. Раз так, я предпочел бы вымыться в лохани, ск
азал старик, причем так, словно предъявлял сертификат о своем почтенном
возрасте, словно объяснял: Я из того времени, когда еще не говорили ванна,
но исключительно Ц лохань, и добавил: Если можно, конечно, обещаю нигде не
напачкать и на пол не надрызгать, постараюсь, по крайней мере. В таком слу
чае я принесу воду в ванную. Помогу. Я справлюсь и одна. Но я же не калека, до
лжен же и от меня быть какой-то прок. Ну, в таком случае идем. На балконе жен
а доктора придвинула поближе тяжеленную, доверху полную бадью. Вот, бери
сь, сказала старику, направляя его руку. Давай, и они подняли бадью: Хорошо,
что ты решил помочь, одна бы я не справилась. Знаешь такую поговорку: Стары
й конь борозды не испортит. Это, кажется, только половина. Ну да, но глубоко
и не вспашет. Ты, я смотрю, философ. Да нет, просто я старик. Они опрокинули б
адью в ванну, и жена доктора вспомнила, что в ящичке у нее лежит начатый ку
сок мыла. Она вложила его в руку старику: Будешь благоухать, не то что мы, мо
жешь не экономить, еда, глядишь, и кончится, но мыла в магазинах сколько уг
одно. Спасибо. Только смотри, не поскользнись, хочешь, позову мужа, он тебе
поможет. Нет, я уж лучше сам. Ну, смотри, дело твое, да, и вот еще что, вот здесь,
под рукой у тебя, Ц машинка, бритва и помазок, если захочешь подровнять б
ороду. Спасибо. Жена доктора вышла. Старик с черной повязкой снял пижаму, п
о счастливому жребию доставшуюся ему при распределении одежды, и очень о
сторожно залез в ванну. Вода была холодная, да и той мало, не больше, чем на л
адонь, она покрывала дно ванны, да, ни в какое сравнение не идет это убогое
бултыхание с тем, как три женщины, ликуя, подставляли тела под щедро хлещу
щие с небес струи. Старик с черной повязкой опустился на колени, глубоко в
здохнул, набрал в сложенные ковшиком ладони и плеснул на себя воду, от кот
орой перехватило дыхание. Быстро, чтоб не замерзнуть, растер ее по всему т
елу и принялся методично и последовательно намыливать плечи, руки, грудь
, живот, лобок, гениталии, промежность: Хуже зверя, подумал он, потом худые б
едра и так дошел до обросших какой-то корой ступней. Оставил их в пене, что
бы отмокли немножко, и, сказав: Голову надо вымыть, поднял руки к затылку, ч
тобы снять повязку: Тебе тоже мытье не повредит, и дал ей соскользнуть в во
ду, намочил и намылил голову, и вот, весь в белой пене, стоял человек посред
и всеобщей белой слепоты, где никто не смог бы его найти, но если он подума
л так, то ошибся, потому что в этот миг почувствовал, как чьи-то руки прикос
нулись к его спине, собрали хлопья пены с плеч, с груди, растерли ее по лопа
ткам, причем так медленно, словно хотели компенсировать свою слепоту суг
убой тщательностью. Он хотел спросить: Кто это, но не смог, язык не поверну
лся, и дрожь пронизала все его тело, но не от холода, а руки продолжали мягк
о и бережно мыть его, и женщина не сказала: Я Ц жена первого слепца, я Ц жен
а доктора, я Ц девушка в темных очках, но вот они завершили свою работу, уш
ли, и в тишине еле слышно щелкнула захлопнувшаяся дверь, а старик с черной
повязкой остался стоять в одиночестве и на коленях, словно вымаливая как
ую-то милость, и дрожа, дрожа. Кто же это был, спрашивал он себя, и разум подс
казывал, что это могла быть только жена доктора, кому ж еще, как не ей, всеоб
щей защитнице, кормилице, радетельнице, оказать ему еще и это скромное вн
имание, так говорил ему разум, но старик не верил ему. И все дрожал, сам не зн
ая, от холода или от волнения. Отыскал на дне свою черную повязку, сложил е
е вдвое, крепко потер один край о другой, выжал, водрузил на место, ибо с нею
чувствовал себя не таким голым. Когда, чистый и душистый, вошел он в столов
ую, жена доктора сказала: Ну, наконец-то есть у нас и вымытый, выбритый мужч
ина, и чуть погодя тоном человека, вспомнившего о том, что надо было бы сде
лать, да не сделано, добавила: Ах, спину тебе потереть забыла. Старик с черн
ой повязкой промолчал в ответ и только подумал, что правильно поступил, н
е поверив разуму.
Остатки продовольствия скормили косоглазому мальчику, всем прочим при
дется подождать нового подвоза. В домашних закромах имеется несколько б
анок компота, сухофрукты, сахар, сколько-то галет, сколько-то сухарей, но э
ти припасы будут пущены в ход лишь в самом крайнем случае, ибо ежедневное
пропитание и добываться должно ежедневно, и если, не дай бог, экспедиция в
ернется ни с чем, то вот тогда Ц да, тогда каждому по две галеты и по ложечк
е компота: Есть персиковый, есть клубничный, тебе какого, стакан воды, по п
олтора орешка, пируй, ни в чем себе не отказывай. Жена первого слепца заяви
ла, что она бы тоже не прочь пойти за продуктами, и трое Ц вовсе не много дл
я такого дела, тем более что двое, хоть и слепые, пригодятся в качестве нос
ильщиков, и, кроме того, она бы хотела наведаться к себе домой, учитывая, чт
о это не так уж и далеко, посмотреть, что там делается, занята ли квартира, и
если занята, то кем, может быть, вселились туда соседи по дому, у которых ра
зрослось семейство за счет родственников, понаехавших из провинции, спа
сающихся от вспыхнувшей в их деревне эпидемии слепоты, известно ведь, чт
о в городе Ц совсем не те возможности. И отправились втроем, облачившись
в то, что еще нашлось дома из носильных вещей, а выстиранным придется дожи
даться хорошей погоды. Небо по-прежнему хмурится, но дождя нет. Если улица
идет под уклон, вода сгоняет мусор, сгребает его в кучки, очищая большую ч
асть мостовой. Хоть бы дожди зарядили надолго, сказала жена доктора, солн
це в нашем положении Ц это хуже не придумаешь, все начнет гнить и вонять.
Мы ощущаем вонь, потому что сами вымылись, ответила жена первого слепца, и
муж согласился с нею, хоть и беспокоился, не простудится ли после мытья хо
лодной водой. На улицах Ц толпы слепцов, торопящихся, пока сухо, поискать
себе пропитания и справить нужду, что, как ни мало ели они и пили, до сих пор
требовалось им. Бродят во множестве собаки, вынюхивая добычу, роются в му
соре, вот одна пронесла в зубах дохлую крысу, и, надо сказать, этот редчайш
ий случай объяснить можно лишь исключительно обильными и продолжитель
ными дождями, столько воды хлынуло, затопляя подвал, где не в добрый час ок
азалась крыса, что умение плавать не помогло. Слезный пес шел, не смешивая
сь с былыми товарищами по своре и охоте, его выбор сделан, но он не из тех, кт
о ждет, пока накормят, глядите, уже жует чего-то, эти горы мусора таят в себе
невероятные сокровища, поищи, поройся Ц и отыщется. Первому слепцу и его
жене тоже представится случай поискать, порыться, но только в памяти, и ко
е-что там найти, ибо теперь они уже накрепко затвердили четыре угла, нет, н
е дома, где живут, там углов несравненно больше, а те, которые послужат им ч
етырьмя сторонами света, слепцам ведь совершенно не важно, где север, где
юг, запад или там восток, им нужно лишь, чтобы их щупающие руки подтверждал
и, что они не сбились с пути, это в прежние времена, находясь в меньшинстве,
ходили они с белыми тростями, и постоянное постукиванье палочки по земле
и по стенам домов помогало установить и распознать маршрут, а вот в наше в
ремя, когда слепы все, тонуло бы оно в общем перестуке и было бы менее чем п
олезно, не говоря уж о том, что погруженный в собственную белизну, окружен
ный ею слепец усомнился бы, что вообще что-то держит в руке. У собак, как изв
естно, помимо того, что именуется инстинктом, есть и другие способы ориен
тироваться, и они, будучи близоруки, не слишком полагаются на зрение, и бла
годаря носу, рыщущему далеко впереди глаз, неизменно попадают туда, куда
хотят, и раз уж слезный пес на всякий случай поочередно задрал ногу на все
четыре стороны света, то бишь угла, можно быть уверенным, что, случись ему
когда-нибудь заблудиться, ветерок возьмет на себя труд доставить его до
мой. По дороге жена доктора оглядывала улицы, отыскивая продовольственн
ые лавки, чтобы пополнить убыль в припасах. Но сказать, что они опустошены
и выметены дочиста, нельзя лишь потому, что в бакалеях еще имелась фасоль
или турецкий горох, которые не пользуются успехом по причине своей прина
длежности к огородным культурам, требующим длительной варки, а та, в свою
очередь, невозможна без воды и огня, а где ж я тебе их возьму. Жена доктора х
оть была не особо подвержена весьма характерной мании употребления пос
ловиц и поговорок, однако кое-что из золотых крупиц народной мудрости за
стряло у нее в памяти, в доказательство чего и были набиты два мешка фасол
ью и горохом: Бери негодное, найдешь потребное, говаривала ее бабушка, и, в
конце концов, варить ведь их можно будет в той же воде, в какой вымачивали,
а что останется, перестанет быть водой и сделается похлебкой. Ибо не толь
ко в природе бывает иной раз так, что не все теряется и кое-что все же испол
ьзуется.
Вопрос о том, зачем понадобилось переть на себе мешки с фасолью, горохом и
всем, что попалось под руку, если такой дальний путь предстоит еще до улиц
ы, где живут здесь присутствующие первый слепец и его жена, может прозвуч
ать исключительно из уст человека, в жизни не знавшего ни в чем недостачи
или нехватки. Хоть камушек, да в дом, любила повторять все та же бабушка, и ж
аль, не добавляла: Хоть вокруг света, а домой, ибо примерно такой беспример
ный подвиг совершали эти трое, направляясь к дому самой длинной дорогой.
Где мы, спросил первый слепец, а скажет ему где жена доктора, благо у нее ес
ть глаза, он же ответит на это: Знаете, а ведь я здесь ослеп, вот на этом пере
крестке, у светофора. Неужели на этом самом. Да. Вот на этом самом месте. Что
ты говоришь. Даже вспоминать не хочется, как это было, сидел ослепший, заку
поренный в машине, люди орали, чего, мол, стал, дай проехать, а я в отчаянии к
ричал, что ничего не вижу, пока не появился этот, ну, тот, и не доставил меня
домой. Бедный, сказала жена первого слепца, он уж никогда больше не будет у
гонять машины. Мысль о том, что сами когда-нибудь умрем, так непереносима
для нас, что мы стараемся всегда подыскать оправдания для мертвых, сказа
ла жена доктора, это, наверно, потому, что загодя просим простить нас, когд
а придет наш черед. А мне по-прежнему все это представляется сном, сказала
жена первого слепца, мне как будто снится, что я ослепла. Когда я сидел дом
а и ждал тебя, мне тоже казалось, что все это сон, сказал ее муж. Они уже поки
нули перекресток, на котором случилось это происшествие, и теперь подним
аются по лабиринту узеньких улочек, жена доктора плохо знает эти места, н
о первый слепец не заблудится, она читает ему таблички с названиями улиц,
а он командует: Налево, направо, и вот наконец: Вот наша улица, дом по левой с
тороне, почти посередине. Какой номер, спросила жена доктора, а он не помни
т: Ну, что ты будешь делать, вылетело из головы и все, сказал он, и это было ск
верное предзнаменование, если уж номер собственного дома забыли, значит
, сон занял место памяти, интересно, далеко ли мы зайдем по этой дорожке. Хо
рошо хоть, что на этот раз обошлось, жена первого слепца взяла обязанност
и гида на себя, и вот уже прозвучали желанные цифры, обошлось, да притом бе
з того, чтобы первый слепец хвастался своим умением определять нужную дв
ерь магией ощупи, превратив белую трость в волшебную палочку, тронул раз
Ц железо, тронул второй Ц дерево, а еще раза три-четыре Ц и вот он, полный
чертеж, сомнений нет, это здесь. Вошли, с женою доктора во главе: Какой этаж
, спросила она. Третий, ответил первый слепец, и память не так уж ослабела, к
ак могло бы показаться, одно забывается, что ж поделаешь, другое помнится,
вот, к примеру, как, уже слепым, вошел он в эту самую дверь и: Какой этаж, спро
сил его человек, тогда еще не укравший у него машину, и он ответил: Третий, и
лишь в том разница, что сейчас поднимаются они не на лифте, а по невидимым
ступеням лестницы, одновременно и темной, и сияющей, для кого как, и трудно
тому, кто не слеп, обходиться без электричества, или без солнца, или без св
ечного огарка, но глаза жены доктора уже привыкли к полумгле, и на полдоро
ге поднимающиеся сталкиваются с двумя женщинами, слепыми, разумеется, ко
торые спускаются откуда-то сверху, может быть, и с третьего этажа, но никт
о ничего не спрашивает, видно, и в самом деле соседи теперь не те, что прежд
е были.
Дверь закрыта. Как быть, спросила жена доктора. Постучали раз, другой, трет
ий: Нет никого, произнес кто-то из них в тот самый миг, когда дверь отворила
сь, и промедление не должно удивлять нас, не может же находящийся в глубин
е квартиры слепец бегом бежать на зов и стук, спрашивать: Кто здесь, чем мо
гу служить, осведомился возникший на пороге человек, по манерам, виду и ин
тонациям культурный, основательный, вежливый. Сказал первый слепец: Я жи
л здесь. А-а, ответил тот и спросил: С вами еще кто-нибудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37