И вестибюле, по всем приметам Ц пустом, доктор сказал: Больше так
ого случая не представится. Вы о чем, спросил его спутник. Он приставил мне
пистолет вот сюда, к шее, можно было попытаться вырвать его. Рискованно. Д
а не очень, я ведь знал, где ствол, а он мои руки видеть не мог. Ну и. Ну и вот, я у
верен, что в ту секунду из нас двоих он был слепее, чем я, жаль, не подумал об
этом или подумал, но не решился. А потом, спросил первый слепец. Что потом. Н
у, предположим, вы и в самом деле вырвали бы у него пистолет, не думаю, что вы
сумели бы пустить его в ход. Сумел бы, будь я уверен, что это решит вопрос. А
вы не уверены. Пожалуй, нет. Тогда лучше, чтобы оружие было у них, по крайней
мере, пока они на нас не нападают. Угроза оружием Ц это уже нападение. Есл
и бы вы завладели его пистолетом, началась бы настоящая война и мы едва ли
унесли оттуда ноги. Вы правы, сказал доктор, я притворюсь, что принял в рас
чет все эти соображения. И еще, доктор, вы должны помнить о том, что сказали
мне совсем недавно. И что же я сказал. Сказали Ц что-то должно случиться. У
же случилось, да я этим не воспользовался. Нет, не это, будет другое.
Когда же, войдя в палату, они должны были предъявить, сколь мало припасено
для общего стола, нашлись такие, кто их стал винить в этой скудости, спраши
вать, почему, мол, не потребовали больше, ибо для того их обоих и выбрали пр
едставителями всего сообщества. Доктору пришлось объяснять, как было де
ло, упоминать о незрячем счетоводе, о грубой несдержанности человека с п
истолетом и, естественно, о самом пистолете. Тогда недовольные несколько
снизили тон, а потом и вовсе признали, что защита интересов палаты переда
на в надежные руки. Раздали пайки, причем кое-кто не преминул, разумеется,
заметить, что мало все же лучше, чем ничего, а, кроме того, по времени судя, у
же скоро и обед. Плохо только, если мы разделим судьбу той коняги, которую
хозяин приучал не есть и совсем уж было приучил, но тут она и околела, заме
тил кто-то. Остальные бледно улыбнулись в ответ, а еще кто-то сказал: Кстат
и, неглупо придумано, если только коняга эта, околевая, не знала, что околе
ет.
Старик с черной повязкой вовремя сообразил, что его портативный радиопр
иемник, как в силу хрупкости своего корпуса, так и благодаря имеющимся св
едениям о продолжительности его полезной жизни, не должен и не может быт
ь занесен в список ценностей, подлежащих обмену на еду, рассудив, что, буде
т ли этот прибор действовать, зависит, во-первых, от того, есть ли внутри ба
тарейки, а во-вторых, от их долговечности. По хриплому подвыву голосов, ещ
е исходящему из него, можно предположить, что век его будет недолог и часы
сочтены. Однако старик с черной повязкой решил прекратить коллективные
прослушивания еще и потому, что слепцы из третьей палаты левого крыла мо
гли, внезапно нагрянув, высказать на этот счет иное мнение, руководствуя
сь не столько материальной ценностью этого пластмассового ящичка, кото
рая определялась величинами, стремящимися к нулю, сколько, так сказать, с
июминутной пользой, а вот она как раз была велика неимоверно, не говоря уж
о высокой степени вероятности того, что где имеется один по крайней мере
пистолет, там и батарейки найдутся. И объявил старик с черной повязкой, чт
о отныне будет слушать свое радио сам, один, под одеялом, а если услышит чт
о-нибудь интересное, расскажет всем. Девушка в темных очках просила, прав
да, дать ей послушать музыку, ну хоть немножко, просто чтоб не забыть, на чт
о это похоже, однако старик остался неумолим и сказал, что гораздо важней
знать, что происходит в мире, а если кому нужна музыка, то пусть слушает ее
в собственной своей голове, ибо зачем-то ведь дана человеку память. Прав,
прав был старик с черной повязкой, ибо музыка, звучавшая из приемника, цар
апала душу, как способно царапать только тяжкое, постыдное воспоминание
, и потому в ожидании выпуска новостей он уменьшал звук до предела. Потом п
рибавлял немного, навострял ухо, чтобы не пропустить ни слова. А уж потом с
воими словами пересказывал услышанное ближайшим соседям, а те Ц своим,
и так вот медленно, от кровати к кровати, обходили новости палату, неизбеж
но искажаясь от передачи к передаче, потому что важность сообщений подче
ркивалась или затушевывалась в зависимости от того, насколько оптимист
ично был настроен каждый из этих живых трансляторов. И продолжалось так
до тех пор, пока однажды не смолкли слова и старик с черной повязкой не обн
аружил, что сказать ему нечего. Но не потому, что сели наконец батарейки ил
и испортилось что-то в приемнике, нет, опыт прожитой жизни, да и не только е
го собственной, с исчерпывающей полнотой показал, что над временем никто
не властен, машинки этой хватит ненадолго, и кто-то должен наконец замолч
ать прежде, чем смолкнет она. Весь день, первый день, прожитый под пятой зл
одеев, старик с черной повязкой на глазу принимал и передавал новости, па
собственному разумению опровергая бодрую брехню официальных прогнозо
в и сообщений, и вот сейчас, к ночи, высунув наконец голову из-под одеяла, пр
ислушивался к хрипам, в которые из-за слабого электропитания превращалс
я голос диктора, как вдруг голос этот сорвался на крик: Я ослеп, сменившийс
я тяжелым ударом по микрофону, чередой неразборчивых звуков, нечленораз
дельных восклицаний и наконец глухой тишиной. Единственная станция, кот
орую здесь, в клинике, мог утлыми своими силами уловить приемник, замолча
ла. Но еще долго старик с черной повязкой прижимал ухо к безмолвной короб
очке, словно ожидая, что голос вернется и выпуск продолжится. Впрочем, он д
огадывался, он знал наверное, что не будет этого. Белая болезнь поразила н
е одного лишь диктора. Как пламя, бегущее по запальному шнуру, стремитель
но и неуклонно настигала она одного за другим всех, кто был в студии. Тогда
старик с черной повязкой швырнул приемник об пол. Если бы, почуяв утаенны
е драгоценности, явились сюда злодеи, то нашли бы здесь подтверждение то
му, что совершенно правильно сделали, не включив портативные транзистор
ы в список ценных вещей. Старик с черной повязкой натянул на голову одеял
о, чтобы поплакать без помехи.
Залитая грязновато-желтым светом слабых лампочек палата постепенно по
гружалась в глубокий сон, чему весьма способствовала кормежка, отныне пр
оисходящая трижды в день, что раньше бывало далеко не всегда, чтобы не ска
зать Ц только изредка. Вели так и дальше пойдет, придем мы в очередной раз
к выводу, что и в самом злом зле, как искру Ц в золе, возможно отыскать толи
ку добра, достаточную, чтобы сносить эти тяготы и беды, по отношению же к т
екущей ситуации это означает, что, вопреки первым тревожным предчувстви
ям, концентрация продовольствия в одних руках с последующим его распред
елением опять же из одного источника имеет и свои положительные стороны
, что бы там ни твердили неисправимые идеалисты, которые по-прежнему пред
почли бы бороться за жизнь сами, собственными средствами, даже если в рез
ультате такого упорства им и придется посидеть не жрамши. Не обременяя с
ебя раздумьями о том, что ждет их завтра, не утруждая себя напоминанием о т
ом, что кто вперед платит, тому не катит, а кто платит вперед, тому не прет, б
ольшинство обитателей всех палат крепко уснуло. А меньшинство, отчаявши
сь найти достойный выход из этого постыдного положения, тоже мало-помал
у засыпает, взлелеяв перед сном надежду на пришествие светлого будущего
, где житься будет не вольнее, так хоть сытнее. И в первой палате правого кр
ыла бессонной оставалась только жена доктора. Лежа на койке, она вспомин
ала слова мужа о том, как ему вдруг показалось, что среди слепых злодеев ес
ть один зрячий и его со временем могут использовать как соглядатая и лаз
утчика. Забавно, что больше они на эту тему не говорили, словно доктору и в
голову не пришло, что собственная его жена тоже пока еще не утратила зрен
ия. Вспомнила об этом она сама, но промолчала, не захотела произносить оче
видное: То, чего он не сможет, смогу я. Что именно, спросил бы доктор, притвор
яясь, что не понял. И теперь, уставившись на висящие над головой ножницы, ж
ена доктора сама себя спрашивала: Что толку от того, что я вижу. Толк в том, ч
то познала ужас, который никогда прежде не смогла бы даже вообразить, тол
к в том, что желала ослепнуть, вот и все. Она осторожно приподнялась в кров
ати, села. Через проход спали девушка в темных очках и косоглазый мальчуг
ан. Заметила, что койки их стоят очень близко одна к другой, наверняка это
девушка в темных очках придвинула их вплотную, чтобы оказаться рядом с м
альчиком, если надо будет утешить его, утереть ему слезы, пролитые по исче
знувшей матери. Как же я-то не сообразила сдвинуть кровати, подумала она,
мы спали бы вместе, и я не боялась бы постоянно, что он свалится во сне, взгл
янула на мужа, который спал тяжелым сном человека, умученного вконец. Она
не успела сказать ему, что, оказывается, прихватила из дому ножницы и смож
ет теперь подстричь ему бороду, ибо с такой работой справится и слепая, ес
ли, конечно, не будет щелкать лезвиями у самой кожи. И тотчас нашла тому, чт
о не сказала, прекрасное объяснение: Все мужчины выстроятся в очередь, и я
буду целыми днями стричь им бороды. Она развернулась, спустила ноги на по
л, нашарила туфли. Хотела было надеть, но вдруг остановилась, мотнула голо
вой и бесшумно отставила их под кровать. Вышла в проход и медленно двинул
ась между кроватями к двери. Босые ступни липли к загаженному полу, но она
знала, что снаружи, в коридоре, будет еще хуже, и намного. Огляделась по сто
ронам, чтобы убедиться, что никто из слепцов не проснулся, хотя не имело ни
малейшего значения, спит или бодрствует один, другой или хоть вся палата,
раз идет она совершенно бесшумно, а если бы даже и не бесшумно, все равно, к
акая разница, всякому известно, как требовательны бывают естественные п
отребности, которые времени для удовлетворения не выбирают, ну, и в общем,
не хотелось бы только, чтоб проснувшийся муж успел спросить: Куда идешь, в
опрос, который вкупе с другим: Где была, мужчины задают чаще всего. Одна из
слепых полусидела в кровати, прижавшись спиной к низкому изголовью, уста
вив невидящий взгляд в стену, и не почувствовала ее присутствия рядом. Же
на доктора на миг задержалась, боясь тронуть эту невидимую ниточку, паря
щую в воздухе, как будто это прикосновение могло оборвать ее непоправимо
, навсегда. Как бы уловив легчайшее дуновение, слепая подняла и сейчас же в
яло опустила руку, довольно и того, что храп соседей не дает уснуть. Жена д
октора пошла дальше, ускоряя шаги по мере приближения к двери. Прежде чем
двинуться к вестибюлю, оглядела коридор, куда выходили палаты этого крыл
а, а дальше, в глубине, находились уборные, потом кухня и наконец столовая.
Вдоль стен расположились несколько слепцов, которым не хватило кровате
й, хотя это лишь следствие того, что им прежде всего не хватило силы и наст
ырности ввязаться в борьбу за эту самую кровать, ввязаться и победить, а м
ожет быть, они при штурме просто оказались позади. В десяти метрах лежал, в
двинувшись меж разведенных ног слепой, слепой, оба, вероятно, относились
к числу людей стеснительных и старались делать свое дело как можно тише,
однако не требовался особо изощренный слух, чтобы понять, чем они занима
ются, тем более что наставал миг, когда уже невмоготу сдерживать вскрики
и стоны, неразборчивое бормотание, лепет и прочие внятные признаки того,
что они весьма близки к тому, чтобы завершить, или, если угодно, кончить. Же
на доктора постояла немного, глядя на эту пару, и не потому, что позавидова
ла им, благо имела мужа, а от мужа удовлетворение, нет, а руководствуясь чу
вством иной природы, объяснить которое сама затруднилась бы, и чувство э
то было близко то ли к симпатии: Не обращайте на меня внимания, продолжайт
е, я тоже знаю, что это такое, думала она, то ли к состраданию: Даже если бы эт
от миг высшего наслаждения продолжался всю вашу жизнь, никогда вам двоим
не стать единым существом. Слепые, уже разъединясь, лежали теперь рядом, н
о все еще держались за руки, они были молоды и, вероятно, влюблены, может бы
ть, пошли в кино и там ослепли, а может быть, чудесная случайность свела их
здесь, но как же тогда они узнали друг друга, что за вопрос, по голосу, разум
еется, не только ведь голос крови не нуждается в глазах, любви, которая, ка
к принято говорить, слепа, тоже есть что сказать. Но скорей всего, обоих сх
ватили одновременно, так что руки их сплелись не сейчас, а были сплетены с
самого начала.
А собственные руки жена доктора со вздохом поднесла к глазам, пришлось э
то сделать, потому что вдруг все расплылось перед ними, однако она не испу
галась, ибо знала, это всего лишь слезы. Потом пошла дальше. Оказавшись в в
естибюле, направилась к выходу во двор. Выглянула. За воротами был свет, и,
черный против света, виднелся силуэт часового. В домах на другой стороне
улицы все окна были темные. Вышла на площадку крыльца. Это нестрашно. Солд
ат, если и заметит ее, будет стрелять, только когда она, спустившись по сту
пенькам, пойдет дальше, не остановится после оклика и оборвет еще одну не
видимую нитку, которой часовой как бы обозначил границу поста и меру сво
ей безопасности. Успев привыкнуть к неумолчному шуму в палате, жена докт
ора поразилась тишине, которая словно бы заполнила пространство, принад
лежащее отсутствующему человечеству, что в полном составе исчезло, оста
вив свет у ворот больницы и часового, призванного охранять его, ее и кучку
мужчин и женщин, которые не могут видеть. Она села на крыльце, привалясь сп
иной к двери, так же, как сидела в кровати та слепая, и так же устремила взгл
яд перед собой. Ночь была холодная, вдоль фасада посвистывал ветер, и каза
лось невероятным, что он еще есть на свете, что ночью может быть темно, и он
а не сказала себе, но подумала о слепцах, для которых белый день длится кру
глые сутки. На свету возник еще один силуэт, наверно, смена пришла: Без про
исшествий, скажет солдат, отправляясь спать в палатку на весь остаток но
чи, и невдомек ему и всем, что происходит за этой дверью, наверно, и выстрел
ов слышно не было, такой пистолет тихо бьет. А ножницы Ц еще тише, подумал
а жена доктора. Она не спросила себя, откуда вдруг приплыла эта мысль, а то
лько удивилась, что так долго медлило первое слово, прежде чем появиться,
так неспешно возникли следующие, и что ей показалось, будто вся фраза уже
находилась здесь раньше, здесь, то есть неизвестно где, и только слов, ее с
оставляющих, не хватало, подобно тому, как тело, растянувшись в постели, на
ходит удобную вогнутость, уже давно приготовленную ему самим намерение
м в эту самую постель лечь. Солдат подошел к воротам, и, хоть стоял против с
вета, жена доктора заметила, что он смотрит в ее сторону, внимание его прив
лекла, наверно, фигура на крыльце, но в такой темноте не увидишь женщину, к
оторая сидит на каменном крыльце, обхватив руками колени и опустив на ни
х голову, и тогда солдат направил в ту сторону луч фонаря и убедился, что д
а, так и есть, это женщина, она поднималась во весь рост так же медленно, как
чуть раньше проникала в ее сознание мысль о ножницах, чего солдат, разуме
ется, знать не мог в отличие от того, что боится этой фигуры, которая вроде
бы вовеки не распрямится, и спросил себя, не надо ли поднять тревогу, но ту
т же решил, не надо, это всего лишь женщина и к тому же далеко, но на всякий с
лучай, мало ли что, надо бы взять ее на прицел, но для этого пришлось постав
ить фонарь, и тут от неловкого движения сноп ярчайшего света ударил ему п
рямо в глаза и будто обжег сетчатку, ослепив на мгновение, а показалось, чт
о навсегда. Когда солдат вновь обрел способность видеть, женщина уже исч
езла, лишив его возможности сказать смене: Без происшествий.
А жена доктора уже в левом флигеле, в коридоре, и он выведет ее к третьей па
лате. И здесь слепцы тоже спят на полу, и таких здесь больше, чем в правом кр
ыле. Она идет медленно и бесшумно, чувствует, как ступни прилипают к полу.
Заглядывает в двери двух первых палат и находит то, что и ожидала, Ц очер
тания фигур под одеялами, слепца, который никак не может уснуть и с отчаян
ьем говорит об этом под прерывистые переливы соседского храпа. Ну а запа
х, окутывающий все, ее не удивляет, так пахнет во всем здании и от нее самой,
от ее тела, от одежды, которую носит. Свернув за угол, она попадает в тот отр
езок коридора, где расположена третья палата, и останавливается. У двере
й и здесь стоит часовой, слепец с дубинкой в руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
ого случая не представится. Вы о чем, спросил его спутник. Он приставил мне
пистолет вот сюда, к шее, можно было попытаться вырвать его. Рискованно. Д
а не очень, я ведь знал, где ствол, а он мои руки видеть не мог. Ну и. Ну и вот, я у
верен, что в ту секунду из нас двоих он был слепее, чем я, жаль, не подумал об
этом или подумал, но не решился. А потом, спросил первый слепец. Что потом. Н
у, предположим, вы и в самом деле вырвали бы у него пистолет, не думаю, что вы
сумели бы пустить его в ход. Сумел бы, будь я уверен, что это решит вопрос. А
вы не уверены. Пожалуй, нет. Тогда лучше, чтобы оружие было у них, по крайней
мере, пока они на нас не нападают. Угроза оружием Ц это уже нападение. Есл
и бы вы завладели его пистолетом, началась бы настоящая война и мы едва ли
унесли оттуда ноги. Вы правы, сказал доктор, я притворюсь, что принял в рас
чет все эти соображения. И еще, доктор, вы должны помнить о том, что сказали
мне совсем недавно. И что же я сказал. Сказали Ц что-то должно случиться. У
же случилось, да я этим не воспользовался. Нет, не это, будет другое.
Когда же, войдя в палату, они должны были предъявить, сколь мало припасено
для общего стола, нашлись такие, кто их стал винить в этой скудости, спраши
вать, почему, мол, не потребовали больше, ибо для того их обоих и выбрали пр
едставителями всего сообщества. Доктору пришлось объяснять, как было де
ло, упоминать о незрячем счетоводе, о грубой несдержанности человека с п
истолетом и, естественно, о самом пистолете. Тогда недовольные несколько
снизили тон, а потом и вовсе признали, что защита интересов палаты переда
на в надежные руки. Раздали пайки, причем кое-кто не преминул, разумеется,
заметить, что мало все же лучше, чем ничего, а, кроме того, по времени судя, у
же скоро и обед. Плохо только, если мы разделим судьбу той коняги, которую
хозяин приучал не есть и совсем уж было приучил, но тут она и околела, заме
тил кто-то. Остальные бледно улыбнулись в ответ, а еще кто-то сказал: Кстат
и, неглупо придумано, если только коняга эта, околевая, не знала, что околе
ет.
Старик с черной повязкой вовремя сообразил, что его портативный радиопр
иемник, как в силу хрупкости своего корпуса, так и благодаря имеющимся св
едениям о продолжительности его полезной жизни, не должен и не может быт
ь занесен в список ценностей, подлежащих обмену на еду, рассудив, что, буде
т ли этот прибор действовать, зависит, во-первых, от того, есть ли внутри ба
тарейки, а во-вторых, от их долговечности. По хриплому подвыву голосов, ещ
е исходящему из него, можно предположить, что век его будет недолог и часы
сочтены. Однако старик с черной повязкой решил прекратить коллективные
прослушивания еще и потому, что слепцы из третьей палаты левого крыла мо
гли, внезапно нагрянув, высказать на этот счет иное мнение, руководствуя
сь не столько материальной ценностью этого пластмассового ящичка, кото
рая определялась величинами, стремящимися к нулю, сколько, так сказать, с
июминутной пользой, а вот она как раз была велика неимоверно, не говоря уж
о высокой степени вероятности того, что где имеется один по крайней мере
пистолет, там и батарейки найдутся. И объявил старик с черной повязкой, чт
о отныне будет слушать свое радио сам, один, под одеялом, а если услышит чт
о-нибудь интересное, расскажет всем. Девушка в темных очках просила, прав
да, дать ей послушать музыку, ну хоть немножко, просто чтоб не забыть, на чт
о это похоже, однако старик остался неумолим и сказал, что гораздо важней
знать, что происходит в мире, а если кому нужна музыка, то пусть слушает ее
в собственной своей голове, ибо зачем-то ведь дана человеку память. Прав,
прав был старик с черной повязкой, ибо музыка, звучавшая из приемника, цар
апала душу, как способно царапать только тяжкое, постыдное воспоминание
, и потому в ожидании выпуска новостей он уменьшал звук до предела. Потом п
рибавлял немного, навострял ухо, чтобы не пропустить ни слова. А уж потом с
воими словами пересказывал услышанное ближайшим соседям, а те Ц своим,
и так вот медленно, от кровати к кровати, обходили новости палату, неизбеж
но искажаясь от передачи к передаче, потому что важность сообщений подче
ркивалась или затушевывалась в зависимости от того, насколько оптимист
ично был настроен каждый из этих живых трансляторов. И продолжалось так
до тех пор, пока однажды не смолкли слова и старик с черной повязкой не обн
аружил, что сказать ему нечего. Но не потому, что сели наконец батарейки ил
и испортилось что-то в приемнике, нет, опыт прожитой жизни, да и не только е
го собственной, с исчерпывающей полнотой показал, что над временем никто
не властен, машинки этой хватит ненадолго, и кто-то должен наконец замолч
ать прежде, чем смолкнет она. Весь день, первый день, прожитый под пятой зл
одеев, старик с черной повязкой на глазу принимал и передавал новости, па
собственному разумению опровергая бодрую брехню официальных прогнозо
в и сообщений, и вот сейчас, к ночи, высунув наконец голову из-под одеяла, пр
ислушивался к хрипам, в которые из-за слабого электропитания превращалс
я голос диктора, как вдруг голос этот сорвался на крик: Я ослеп, сменившийс
я тяжелым ударом по микрофону, чередой неразборчивых звуков, нечленораз
дельных восклицаний и наконец глухой тишиной. Единственная станция, кот
орую здесь, в клинике, мог утлыми своими силами уловить приемник, замолча
ла. Но еще долго старик с черной повязкой прижимал ухо к безмолвной короб
очке, словно ожидая, что голос вернется и выпуск продолжится. Впрочем, он д
огадывался, он знал наверное, что не будет этого. Белая болезнь поразила н
е одного лишь диктора. Как пламя, бегущее по запальному шнуру, стремитель
но и неуклонно настигала она одного за другим всех, кто был в студии. Тогда
старик с черной повязкой швырнул приемник об пол. Если бы, почуяв утаенны
е драгоценности, явились сюда злодеи, то нашли бы здесь подтверждение то
му, что совершенно правильно сделали, не включив портативные транзистор
ы в список ценных вещей. Старик с черной повязкой натянул на голову одеял
о, чтобы поплакать без помехи.
Залитая грязновато-желтым светом слабых лампочек палата постепенно по
гружалась в глубокий сон, чему весьма способствовала кормежка, отныне пр
оисходящая трижды в день, что раньше бывало далеко не всегда, чтобы не ска
зать Ц только изредка. Вели так и дальше пойдет, придем мы в очередной раз
к выводу, что и в самом злом зле, как искру Ц в золе, возможно отыскать толи
ку добра, достаточную, чтобы сносить эти тяготы и беды, по отношению же к т
екущей ситуации это означает, что, вопреки первым тревожным предчувстви
ям, концентрация продовольствия в одних руках с последующим его распред
елением опять же из одного источника имеет и свои положительные стороны
, что бы там ни твердили неисправимые идеалисты, которые по-прежнему пред
почли бы бороться за жизнь сами, собственными средствами, даже если в рез
ультате такого упорства им и придется посидеть не жрамши. Не обременяя с
ебя раздумьями о том, что ждет их завтра, не утруждая себя напоминанием о т
ом, что кто вперед платит, тому не катит, а кто платит вперед, тому не прет, б
ольшинство обитателей всех палат крепко уснуло. А меньшинство, отчаявши
сь найти достойный выход из этого постыдного положения, тоже мало-помал
у засыпает, взлелеяв перед сном надежду на пришествие светлого будущего
, где житься будет не вольнее, так хоть сытнее. И в первой палате правого кр
ыла бессонной оставалась только жена доктора. Лежа на койке, она вспомин
ала слова мужа о том, как ему вдруг показалось, что среди слепых злодеев ес
ть один зрячий и его со временем могут использовать как соглядатая и лаз
утчика. Забавно, что больше они на эту тему не говорили, словно доктору и в
голову не пришло, что собственная его жена тоже пока еще не утратила зрен
ия. Вспомнила об этом она сама, но промолчала, не захотела произносить оче
видное: То, чего он не сможет, смогу я. Что именно, спросил бы доктор, притвор
яясь, что не понял. И теперь, уставившись на висящие над головой ножницы, ж
ена доктора сама себя спрашивала: Что толку от того, что я вижу. Толк в том, ч
то познала ужас, который никогда прежде не смогла бы даже вообразить, тол
к в том, что желала ослепнуть, вот и все. Она осторожно приподнялась в кров
ати, села. Через проход спали девушка в темных очках и косоглазый мальчуг
ан. Заметила, что койки их стоят очень близко одна к другой, наверняка это
девушка в темных очках придвинула их вплотную, чтобы оказаться рядом с м
альчиком, если надо будет утешить его, утереть ему слезы, пролитые по исче
знувшей матери. Как же я-то не сообразила сдвинуть кровати, подумала она,
мы спали бы вместе, и я не боялась бы постоянно, что он свалится во сне, взгл
янула на мужа, который спал тяжелым сном человека, умученного вконец. Она
не успела сказать ему, что, оказывается, прихватила из дому ножницы и смож
ет теперь подстричь ему бороду, ибо с такой работой справится и слепая, ес
ли, конечно, не будет щелкать лезвиями у самой кожи. И тотчас нашла тому, чт
о не сказала, прекрасное объяснение: Все мужчины выстроятся в очередь, и я
буду целыми днями стричь им бороды. Она развернулась, спустила ноги на по
л, нашарила туфли. Хотела было надеть, но вдруг остановилась, мотнула голо
вой и бесшумно отставила их под кровать. Вышла в проход и медленно двинул
ась между кроватями к двери. Босые ступни липли к загаженному полу, но она
знала, что снаружи, в коридоре, будет еще хуже, и намного. Огляделась по сто
ронам, чтобы убедиться, что никто из слепцов не проснулся, хотя не имело ни
малейшего значения, спит или бодрствует один, другой или хоть вся палата,
раз идет она совершенно бесшумно, а если бы даже и не бесшумно, все равно, к
акая разница, всякому известно, как требовательны бывают естественные п
отребности, которые времени для удовлетворения не выбирают, ну, и в общем,
не хотелось бы только, чтоб проснувшийся муж успел спросить: Куда идешь, в
опрос, который вкупе с другим: Где была, мужчины задают чаще всего. Одна из
слепых полусидела в кровати, прижавшись спиной к низкому изголовью, уста
вив невидящий взгляд в стену, и не почувствовала ее присутствия рядом. Же
на доктора на миг задержалась, боясь тронуть эту невидимую ниточку, паря
щую в воздухе, как будто это прикосновение могло оборвать ее непоправимо
, навсегда. Как бы уловив легчайшее дуновение, слепая подняла и сейчас же в
яло опустила руку, довольно и того, что храп соседей не дает уснуть. Жена д
октора пошла дальше, ускоряя шаги по мере приближения к двери. Прежде чем
двинуться к вестибюлю, оглядела коридор, куда выходили палаты этого крыл
а, а дальше, в глубине, находились уборные, потом кухня и наконец столовая.
Вдоль стен расположились несколько слепцов, которым не хватило кровате
й, хотя это лишь следствие того, что им прежде всего не хватило силы и наст
ырности ввязаться в борьбу за эту самую кровать, ввязаться и победить, а м
ожет быть, они при штурме просто оказались позади. В десяти метрах лежал, в
двинувшись меж разведенных ног слепой, слепой, оба, вероятно, относились
к числу людей стеснительных и старались делать свое дело как можно тише,
однако не требовался особо изощренный слух, чтобы понять, чем они занима
ются, тем более что наставал миг, когда уже невмоготу сдерживать вскрики
и стоны, неразборчивое бормотание, лепет и прочие внятные признаки того,
что они весьма близки к тому, чтобы завершить, или, если угодно, кончить. Же
на доктора постояла немного, глядя на эту пару, и не потому, что позавидова
ла им, благо имела мужа, а от мужа удовлетворение, нет, а руководствуясь чу
вством иной природы, объяснить которое сама затруднилась бы, и чувство э
то было близко то ли к симпатии: Не обращайте на меня внимания, продолжайт
е, я тоже знаю, что это такое, думала она, то ли к состраданию: Даже если бы эт
от миг высшего наслаждения продолжался всю вашу жизнь, никогда вам двоим
не стать единым существом. Слепые, уже разъединясь, лежали теперь рядом, н
о все еще держались за руки, они были молоды и, вероятно, влюблены, может бы
ть, пошли в кино и там ослепли, а может быть, чудесная случайность свела их
здесь, но как же тогда они узнали друг друга, что за вопрос, по голосу, разум
еется, не только ведь голос крови не нуждается в глазах, любви, которая, ка
к принято говорить, слепа, тоже есть что сказать. Но скорей всего, обоих сх
ватили одновременно, так что руки их сплелись не сейчас, а были сплетены с
самого начала.
А собственные руки жена доктора со вздохом поднесла к глазам, пришлось э
то сделать, потому что вдруг все расплылось перед ними, однако она не испу
галась, ибо знала, это всего лишь слезы. Потом пошла дальше. Оказавшись в в
естибюле, направилась к выходу во двор. Выглянула. За воротами был свет, и,
черный против света, виднелся силуэт часового. В домах на другой стороне
улицы все окна были темные. Вышла на площадку крыльца. Это нестрашно. Солд
ат, если и заметит ее, будет стрелять, только когда она, спустившись по сту
пенькам, пойдет дальше, не остановится после оклика и оборвет еще одну не
видимую нитку, которой часовой как бы обозначил границу поста и меру сво
ей безопасности. Успев привыкнуть к неумолчному шуму в палате, жена докт
ора поразилась тишине, которая словно бы заполнила пространство, принад
лежащее отсутствующему человечеству, что в полном составе исчезло, оста
вив свет у ворот больницы и часового, призванного охранять его, ее и кучку
мужчин и женщин, которые не могут видеть. Она села на крыльце, привалясь сп
иной к двери, так же, как сидела в кровати та слепая, и так же устремила взгл
яд перед собой. Ночь была холодная, вдоль фасада посвистывал ветер, и каза
лось невероятным, что он еще есть на свете, что ночью может быть темно, и он
а не сказала себе, но подумала о слепцах, для которых белый день длится кру
глые сутки. На свету возник еще один силуэт, наверно, смена пришла: Без про
исшествий, скажет солдат, отправляясь спать в палатку на весь остаток но
чи, и невдомек ему и всем, что происходит за этой дверью, наверно, и выстрел
ов слышно не было, такой пистолет тихо бьет. А ножницы Ц еще тише, подумал
а жена доктора. Она не спросила себя, откуда вдруг приплыла эта мысль, а то
лько удивилась, что так долго медлило первое слово, прежде чем появиться,
так неспешно возникли следующие, и что ей показалось, будто вся фраза уже
находилась здесь раньше, здесь, то есть неизвестно где, и только слов, ее с
оставляющих, не хватало, подобно тому, как тело, растянувшись в постели, на
ходит удобную вогнутость, уже давно приготовленную ему самим намерение
м в эту самую постель лечь. Солдат подошел к воротам, и, хоть стоял против с
вета, жена доктора заметила, что он смотрит в ее сторону, внимание его прив
лекла, наверно, фигура на крыльце, но в такой темноте не увидишь женщину, к
оторая сидит на каменном крыльце, обхватив руками колени и опустив на ни
х голову, и тогда солдат направил в ту сторону луч фонаря и убедился, что д
а, так и есть, это женщина, она поднималась во весь рост так же медленно, как
чуть раньше проникала в ее сознание мысль о ножницах, чего солдат, разуме
ется, знать не мог в отличие от того, что боится этой фигуры, которая вроде
бы вовеки не распрямится, и спросил себя, не надо ли поднять тревогу, но ту
т же решил, не надо, это всего лишь женщина и к тому же далеко, но на всякий с
лучай, мало ли что, надо бы взять ее на прицел, но для этого пришлось постав
ить фонарь, и тут от неловкого движения сноп ярчайшего света ударил ему п
рямо в глаза и будто обжег сетчатку, ослепив на мгновение, а показалось, чт
о навсегда. Когда солдат вновь обрел способность видеть, женщина уже исч
езла, лишив его возможности сказать смене: Без происшествий.
А жена доктора уже в левом флигеле, в коридоре, и он выведет ее к третьей па
лате. И здесь слепцы тоже спят на полу, и таких здесь больше, чем в правом кр
ыле. Она идет медленно и бесшумно, чувствует, как ступни прилипают к полу.
Заглядывает в двери двух первых палат и находит то, что и ожидала, Ц очер
тания фигур под одеялами, слепца, который никак не может уснуть и с отчаян
ьем говорит об этом под прерывистые переливы соседского храпа. Ну а запа
х, окутывающий все, ее не удивляет, так пахнет во всем здании и от нее самой,
от ее тела, от одежды, которую носит. Свернув за угол, она попадает в тот отр
езок коридора, где расположена третья палата, и останавливается. У двере
й и здесь стоит часовой, слепец с дубинкой в руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37