Если двигаться от дома к дому
, от ближайшего до самого отдаленного, первым окажется тот, где живет деву
шка в темных очках, вторым Ц старик с черной повязкой и наконец третьим
Ц первый слепец. Направятся они, без сомнения, именно этим маршрутом, пот
ому что девушка в темных очках уже попросила, чтобы ее, как только будет мо
жно, сопроводили домой: Уж и не знаю, как там мои, сказала она, и ее непритвор
ное беспокойство доказывает, как же, в сущности, неосновательны, узколоб
ы и зашорены рассуждения тех, кто отрицает саму возможность существован
ия сильных чувств, в том числе и дочерней любви, у людей, к сожалению, весьм
а и весьма многочисленных, которые ведут несколько беспорядочный с точк
и зрения общественной морали образ жизни. Посвежело, если не похолодало,
пожару мало что осталось жечь, и тепла, идущего с пепелища, уже не хватает
для обогрева тех, кто стоит поодаль от ворот, то есть жене доктора и ее спо
движникам. Они сидят тесной кучкой, три женщины и мальчик посередке, трое
мужчин вокруг, и если бы кто увидел, сказал бы, что они будто и на свет родил
ись такими, а и вправду кажутся единым существом, с единым дыханием, да и ч
увством голода тоже. Один за другим они засыпают, верней, погружаются в не
глубокий сон, из которого время от времени вынуждены выныривать, потому
что другие слепцы, очнувшись от собственной сонной одури, поднимаются и
сомнамбулами бродят, спотыкаясь, в этом разоре и хаосе, а кое-кто и пристр
аивается рядом, да и то сказать, не все ли равно, здесь ли спать или еще где.
Совсем рассвело, и над развалинами вились теперь только слабые струйки д
ыма, да и то недолго, потому что пошел дождь, мелкий, моросящий, но упорный, з
арядивший всерьез, и поначалу он никак не мог добраться до обугленной зе
мли, на лету исходя паром, но стараний своих не оставлял, известное дело, к
апля не только камень точит, а и раскаленную головню погасит, а рифму для э
той поговорки пусть подберет кто-нибудь еще. Кое-кто из присутствующих л
ишен, похоже, не только зрения, а и разума, ибо как иначе объяснить тот изви
листый логический ход, по которому они пришли к выводу, что в дождь столь в
ожделенной еды не привезут. И не было решительно никакой возможности вто
лковать им, что, если неправильна сама посылка, не может быть верным и закл
ючение, или объяснить, что времени-то всего ничего, даже для завтрака рано
, они в отчаянье катались по земле, плакали: Дождь идет, еды не привезут, нет
-нет, не привезут, и, ах ты, господи, прямо хоть открывай тут новую психушку
взамен сгоревшей.
А тот слепец, что ночью наткнулся на их лежбище и остался там ночевать, утр
ом не встал. Скорчившись так, словно пытался удержать где-то у живота посл
еднее тепло, он не шевелился, и припустивший с неожиданной силой дождь бы
л ему нипочем. Умер, сказала жена доктора, а нам бы лучше идти отсюда, пока е
ще силы есть. С трудом, шатаясь от головокружения, цепляясь друг за друга,
поднялись, выстроились вереницей, и впереди пошла та, у кого глаза видят, з
а нею Ц те, у кого нет, девушка в темных очках, старик с черной повязкой, кос
оглазый мальчик, жена первого слепца, сам первый слепец, а замкнул шестви
е доктор. Избранный ими путь ведет в центр города, но жена доктора хочет пр
ежде всего и как можно скорей найти пристанище для всех, кто идет за ней, а
сама она, устроив их, пойдет раздобывать еды. Улицы пустынны, то ли рано ещ
е, то ли из-за дождя, усиливающегося с каждой минутой. Повсюду мусор, двери
некоторых магазинов нараспашку, но большинство закрыты, и непохоже, чтоб
ы внутри кто-то был, ни звука не доносится оттуда. Жена доктора подумала, ч
то хорошо было бы завести своих спутников куда-нибудь в магазин, что ли, т
олько, конечно, сначала надо хорошенько запомнить название улицы и номер
дома, чтобы потом не потерять их. Она остановилась, сказала девушке в темн
ых очках: Тихо, не шевелитесь, и принялась вглядываться в стеклянную двер
ь аптеки, ибо ей показалось, что там, внутри, на полу кто-то лежит. Постучала
, одна из фигур шевельнулась, еще раз постучала, и тогда медленно приподня
лись еще какие-то люди, и кто-то из них повернул голову в ту сторону, откуда
доносился этот звук. Жена доктора поняла: Слепые, может быть, это семейств
о аптекаря, но почему они здесь, если так, почему не у себя дома, где, наверно
, можно расположиться с большими удобствами, чем на голом полу, разве что о
храняют свое заведение, но от кого, да и зачем охранять товар, который може
т и спасти, и убить. Отошла, заглянула в двери другого магазина и там тоже у
видела людей на полу, мужчин, женщин, детей, кое-кто из них вроде бы собирал
ся выйти, и вот вытянул из-за двери руку, сказал: Дождь. Сильный, спросили из
нутри. Сильный, надо бы переждать, и мужчина, а это был мужчина, стоял в двух
шагах от жены доктора, не замечая ее, отчего она и вздрогнула, вдруг услыша
в: Доброе утро, ибо давно уже отвыкла от этих слов, и не только потому, что ут
ра в карантине добрыми не бывают по определению, а еще и потому, что никто
не мог бы с уверенностью определить, утро на дворе, день или вечер, и если с
лепцы, являя собой противоречие только что сказанному, просыпались боле
е или менее одновременно и по утрам, то лишь по причине того, что ослепли в
се же сравнительно недавно и еще не совсем утратили ощущение смены дня и
ночи, сна и яви. Мужчина сказал: Льет, а потом: Вы кто. Я не отсюда. Еду ищете. Д
а, мы уже четверо суток не ели. Как вы узнали, что четыре. Подсчитала. Вы одна
. Со мной муж и еще несколько человек. Сколько именно. Всего семеро. Если ду
маете остаться здесь, то сразу предупреждаю, не выйдет, нас и так слишком м
ного. Да нет, мы мимо проходили. И откуда. Нас интернировали сразу после на
чала эпидемии. А-а, карантин, знаю, не помогло. Почему вы это сказали. И что ж
е, вас выпустили. Там случился пожар, и мы поняли, что солдаты, которые нас с
терегли, исчезли. И вышли. Да. Эти солдаты, наверно, ослепли самыми последн
ими, мы все здесь слепые. Все, весь город, вся страна. А если кто и видит, то мо
лчит. А почему вы не живете у себя дома. Потому что не знаем, где наши дома. К
ак не знаете. Можно подумать, вы знаете. Я, и тут жена доктора, собиравшаяся
было сказать, что как раз и направляется домой с мужем и остальными, хотел
и только подкрепиться чем-нибудь, со всей очевидностью поняла, что отнын
е вышедший из дому человек может лишь по чудесному стечению обстоятельс
тв вернуться обратно, и времена теперь другие, это раньше слепец всегда в
праве был рассчитывать на помощь прохожего, который и через дорогу перев
едет, и, если почему-либо нарушен обычный маршрут, наставит на путь истинн
ый: Я, я, пролепетала она, знаю только, что далеко отсюда. Но найти сама не см
ожете. Нет. Ну вот, и со мной случилась такая же история, со мной и со всеми о
стальными, а вам, столько времени просидевшим в карантине, многому тепер
ь придется учиться, вы ведь и не знаете, как просто можно теперь остаться н
а улице. Не понимаю. Сейчас все ходят кучками, стайками, как мы, а иначе нель
зя, так вот, чтобы не отбиться от своих, люди вынуждены отправляться на пои
ски пропитания все вместе, ну и дома, значит, никого не оставляем, и если вс
е же удастся чудом каким-то вернуться, обнаруживаем, что квартира уже зан
ята другой семьей, которая тоже заблудилась в городе, и вот так мы и ходим
друг за другом по кругу, поначалу даже драки случались, но потом, и довольн
о даже скоро, мы поняли, что у нас, у слепцов, по сути, нет ничего, что можно бы
ло бы назвать своим, ну, кроме того, что на себе носим. Решение, может быть, в
том, чтобы засесть в каком-нибудь продовольственном магазине, тогда, по к
райней мере, пока не кончатся запасы, не нужно будет выходить. У того, кто т
ак поступит, не будет больше ни одной спокойной минутки, и это еще самое ма
лое, говорю самое малое, потому что слышал, что какие-то люди именно так и с
делали, засели, заперлись на все замки, задвинули все щеколды, но с запахом
-то съестного совладать невозможно, еда, она-то ведь пахнет, и снаружи ста
ли собираться те, кто тоже хотел кушать, и когда они поняли, что им не откро
ют, взяли да и подожгли лавку, святое дело, я сам-то не видел, мне рассказыва
ли, но в любом случае Ц святое дело, и с тех пор, насколько я знаю, на такое н
икто больше не решался. А в домах-то, в квартирах живут люди. Ну а почему бы
им не жить, живут, конечно, уж не знаю, сколько народу прошло через мой дом, к
оторый я, наверно, никогда больше не увижу, но вы сами-то посудите, при наши
х обстоятельствах гораздо удобнее располагаться на первых этажах, в маг
азинах там, лавках, складах, тогда не нужно подниматься и спускаться по ле
стницам. Дождь перестал, сказала жена доктора. Дождь перестал, повторил м
ужчина, обращаясь к тем, кто сидел внутри. При этих словах они поднялись, с
обрали свои пожитки, рюкзаки, чемоданчики, баулы, мешки матерчатые и плас
тиковые, словно отправлялись в экспедицию, да так оно и было, в экспедицию
за пропитанием, и, когда поочередно покидали магазин, жена доктора замет
ила, что они вообще недурно экипированы, хоть, конечно, цвета не всегда был
и подобраны со вкусом и гармонировали друг с другом, да и брюки одному был
и так коротки, что доставали только до лодыжек, а другому столь длинны, что
подворачивать приходилось, однако же, случись мороз, он был бы путникам н
естрашен, иные из мужчин были в плащах и пальто, две женщины Ц в длинных ш
убах, вот зонтиков ни у кого не было, неудобно, наверно, с ними управляться,
да и глаз можно выколоть. Группа, человек в пятнадцать, ушла. А на улице поя
вились другие, попадались и одиночки, отойдя к стене, справляли утреннюю
нужду мужчины, а женщины предпочитали спрятаться за брошенный автомоби
ль. Здесь и там на мостовой виднелись размолотые дождем экскременты.
Жена доктора вернулась к своим, которые не иначе как по наитию сбились в к
учу под навесом кондитерской, откуда пахло скисшими сливками и еще какой
-то гнилью. Пошли, сказала она, я нашла прекрасное место, и повела их в магаз
ин, только что покинутый охотниками, за продовольствием. Внутри все оста
лось в сохранности, потому что торговали там не съестным и не одеждой, а хо
лодильниками, стиральными и посудомоечными машинами, электрическими п
литами и микроволновыми печками, пылесосами, миксерами, блендерами и еще
тысячей волшебных приспособлений, призванных облегчать жизнь. Пахло зд
есь, впрочем, чрезвычайно скверно, и потому незапятнанная белизна бытово
й техники казалась нелепой. Располагайтесь и отдыхайте, сказала жена док
тора, а я пойду промыслю какой-нибудь еды, не знаю, где она мне попадется, бл
изко ли, далеко, так что ждите меня терпеливо, если кто захочет войти, гово
рите, что место занято, и этого будет достаточно, чтобы они ушли, тут тепер
ь так принято. Я с тобой, сказал доктор. Нет, лучше мне одной, надо понять, ка
к жить теперь, когда, насколько я понимаю, ослепли все. Ну, стало быть, сказа
л старик с черной повязкой, мы словно бы и не покидали свою психушку. Никак
ого сравнения даже и быть не может, мы же можем идти, куда захотим, и с пропи
танием как-нибудь разрешится, с голоду не умрем, вот только бы еще одежду
раздобыть, срам смотреть, какими вы все оборванцами ходите, и в значитель
ной степени слова эти относятся к ней самой, ибо она по пояс едва ли не гол
ая. Она поцеловала доктора на прощанье, почувствовав в этот миг, как толкн
улась в сердце боль. Пожалуйста, я очень тебя прошу, ни в коем случае не ухо
ди отсюда, даже если кто-то сюда вломится, а если вас выставят отсюда, хоть
я и не верю, что такое случится, но все же, на всякий случай, мало ли что, так в
от, не отходите далеко от дверей и, главное, держитесь все вместе, пока не п
риду. Она оглядела их сквозь слезы, застилавшие глаза, вот они все стоят пе
ред ней и зависят от нее, как малые дети Ц от матери. Как же они тут без меня
-то, подумала она, не сообразив, что тут теперь все такие, и ничего, живут ка
к-то, и надо самой ослепнуть, чтобы понять, что человек привыкает ко всему,
особенно если он уже не вполне человек, но даже если еще и не совсем дошел
до такой кондиции, вот, например, этот косенький мальчуган, который уже та
к давно не спрашивает, где мама. Она вышла на улицу, обернулась, запомнила
номер дома и что написано на вывеске, теперь осталось еще узнать, как назы
вается улица, табличка должна быть на углу, неизвестно ведь, как далеко за
ведут ее поиски пропитания и какими будут они, может быть, в три двери прид
ется толкнуться, а может быть, в триста три, а заблудиться нельзя, не у кого
спросить дорогу, те, кто раньше видел, теперь ослеп, а она хоть и видит, да не
знает, где находится. Выглянуло солнце, заиграло в лужах на замусоренной
мостовой, видней сделалась пробившаяся меж плит трава. Людей прибавилос
ь. Как же они ориентируются, поразилась жена доктора. Да никак, бродят непо
далеку от домов, вытянув руки, постоянно налетают друг на друга, словно му
равьи на узкой дорожке, и когда такое происходит, не слышится возгласов п
ротеста, да и вообще ничего не слышится, им нет необходимости говорить, во
т одна семейка отделилась от стены, поравнялась с другой семейкой, идуще
й навстречу, разминулась с ней, пошла дальше, до следующей встречи. Время о
т времени останавливаются, обнюхивают двери, не пахнет ли чем съестным, в
се равно каким, и бегут своей дорогой, вот свернули за угол, скрылись из ви
ду, а на их месте возникли другие, и непохоже, что они обрели искомое. Жена д
октора может двигаться куда проворнее, ибо не тратит время на то, чтобы, за
йдя в магазин, убедиться, что это не продовольственный, но очень скоро пон
имает, что задача ей выпала не из легких, немногие бакалеи и гастрономы, по
павшиеся ей, были уже выметены дочиста и напоминали выеденную кожуру, пу
стую скорлупу.
Она уже очень далеко от того места, где оставила мужа и остальных, и много
пришлось исходить переулков, улиц, проспектов, площадей, чтобы вдруг ока
заться перед супермаркетом. Внутри было то же, что и везде, пустые прилавк
и, разбитые витрины, слонялись слепцы, по большей части на четвереньках, ш
арили рукой по грязному полу, ища, не подвернется ли под нее что-нибудь пр
игодное к употреблению, например, консервная банка, выдержавшая натиск т
ех, кто пытался вскрыть ее, или упаковка чего-нибудь, все равно чего, или, ск
ажем, картофелина, пусть даже раздавленная, или буханка хлеба, пусть даже
окаменевшая. Жена доктора подумала: Обязательно что-нибудь да отыщется,
ведь такой огромный магазин. Один из слепцов, вскрикнув, поднялся на ноги,
осколок разбитой бутылки вонзился ему в колено, и кровь уже залила всю но
гу. Его окружили: Что такое, что, что случилось, а он отвечал плаксиво: Стекл
о, стекло в коленку засадил. В какую. В левую. Слепая наклонилась: Осторожн
о, тут, наверно, еще есть, сама, смотри, не обрежься, чтобы ощупать больное ме
сто. Вот он, осколочек, ишь, торчком стоит еще, прочие слепцы расхохотались
: Скорей давай пользуйся, пока торчком, а она, сложив большой палец с указа
тельным на манер пинцета, чему никого учить не надо, удалила осколок, пото
м перевязала колено извлеченной из заплечного мешка тряпицей и в тон общ
ему веселью отпустила собственную шуточку: Вот и все, у него вообще, навер
но, недолго торчит, и все опять засмеялись, пострадавший же ответил, разви
вая тему: Ладно, никто покуда еще не жаловался, и, надо полагать, в этой груп
пе супругов не имелось, никого, по крайней мере, не смутили эти вольные и ф
ривольные намеки, а может быть, наоборот, здесь как раз и подобрались супр
ужеские пары, да нет, вряд ли, супруги все же такие речи прилюдно не ведут. Ж
ена доктора огляделась по сторонам, но все, что было съедобного, давно уж о
своили и присвоили другие, отстояв свое пинками, чаще всего приходившими
ся по воздуху, и тычками, попадавшими иной раз не в соперника, а в союзника,
так что предмет разбирательства падал, бывало, на пол и ждал, когда на него
наткнется кто-нибудь еще. Ну, здесь мне не отломится, подумала она, примен
ив выражение не из своего лексикона и тем самым лишний раз доказав, что пр
ирода и сила обстоятельств весьма влияют на лексику, и тут на память нево
льно приходит тот полковник, что в ответ на предложение сдаться обозвал
предлагающего дерьмом, благодаря чему с грядущих поколений тех, кто сыпл
ет этим словом направо и налево, причем в ситуациях куда менее опасных, сн
имается обвинение в невоспитанности. Нет, не отломится, и совсем уж было с
обралась уйти, как вдруг ее осенила счастливая мысль, да не сама собой, а н
аверняка по воле провидения: Но ведь здесь должен быть склад, не тот больш
ой, который, кажется, называется базой, она, наверно, где-нибудь у черта на р
огах, а здешний, при магазине, где лежит запас продуктов более или менее дл
ительного хранения, и, воодушевленная этой мыслью, двинулась на поиски з
аветной и наверняка закрытой двери, ведущей в сокровищницу, однако двери
все были настежь, а за ними встречали ее все то же запустение и все те же сл
епцы, роющиеся в бесполезном мусоре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
, от ближайшего до самого отдаленного, первым окажется тот, где живет деву
шка в темных очках, вторым Ц старик с черной повязкой и наконец третьим
Ц первый слепец. Направятся они, без сомнения, именно этим маршрутом, пот
ому что девушка в темных очках уже попросила, чтобы ее, как только будет мо
жно, сопроводили домой: Уж и не знаю, как там мои, сказала она, и ее непритвор
ное беспокойство доказывает, как же, в сущности, неосновательны, узколоб
ы и зашорены рассуждения тех, кто отрицает саму возможность существован
ия сильных чувств, в том числе и дочерней любви, у людей, к сожалению, весьм
а и весьма многочисленных, которые ведут несколько беспорядочный с точк
и зрения общественной морали образ жизни. Посвежело, если не похолодало,
пожару мало что осталось жечь, и тепла, идущего с пепелища, уже не хватает
для обогрева тех, кто стоит поодаль от ворот, то есть жене доктора и ее спо
движникам. Они сидят тесной кучкой, три женщины и мальчик посередке, трое
мужчин вокруг, и если бы кто увидел, сказал бы, что они будто и на свет родил
ись такими, а и вправду кажутся единым существом, с единым дыханием, да и ч
увством голода тоже. Один за другим они засыпают, верней, погружаются в не
глубокий сон, из которого время от времени вынуждены выныривать, потому
что другие слепцы, очнувшись от собственной сонной одури, поднимаются и
сомнамбулами бродят, спотыкаясь, в этом разоре и хаосе, а кое-кто и пристр
аивается рядом, да и то сказать, не все ли равно, здесь ли спать или еще где.
Совсем рассвело, и над развалинами вились теперь только слабые струйки д
ыма, да и то недолго, потому что пошел дождь, мелкий, моросящий, но упорный, з
арядивший всерьез, и поначалу он никак не мог добраться до обугленной зе
мли, на лету исходя паром, но стараний своих не оставлял, известное дело, к
апля не только камень точит, а и раскаленную головню погасит, а рифму для э
той поговорки пусть подберет кто-нибудь еще. Кое-кто из присутствующих л
ишен, похоже, не только зрения, а и разума, ибо как иначе объяснить тот изви
листый логический ход, по которому они пришли к выводу, что в дождь столь в
ожделенной еды не привезут. И не было решительно никакой возможности вто
лковать им, что, если неправильна сама посылка, не может быть верным и закл
ючение, или объяснить, что времени-то всего ничего, даже для завтрака рано
, они в отчаянье катались по земле, плакали: Дождь идет, еды не привезут, нет
-нет, не привезут, и, ах ты, господи, прямо хоть открывай тут новую психушку
взамен сгоревшей.
А тот слепец, что ночью наткнулся на их лежбище и остался там ночевать, утр
ом не встал. Скорчившись так, словно пытался удержать где-то у живота посл
еднее тепло, он не шевелился, и припустивший с неожиданной силой дождь бы
л ему нипочем. Умер, сказала жена доктора, а нам бы лучше идти отсюда, пока е
ще силы есть. С трудом, шатаясь от головокружения, цепляясь друг за друга,
поднялись, выстроились вереницей, и впереди пошла та, у кого глаза видят, з
а нею Ц те, у кого нет, девушка в темных очках, старик с черной повязкой, кос
оглазый мальчик, жена первого слепца, сам первый слепец, а замкнул шестви
е доктор. Избранный ими путь ведет в центр города, но жена доктора хочет пр
ежде всего и как можно скорей найти пристанище для всех, кто идет за ней, а
сама она, устроив их, пойдет раздобывать еды. Улицы пустынны, то ли рано ещ
е, то ли из-за дождя, усиливающегося с каждой минутой. Повсюду мусор, двери
некоторых магазинов нараспашку, но большинство закрыты, и непохоже, чтоб
ы внутри кто-то был, ни звука не доносится оттуда. Жена доктора подумала, ч
то хорошо было бы завести своих спутников куда-нибудь в магазин, что ли, т
олько, конечно, сначала надо хорошенько запомнить название улицы и номер
дома, чтобы потом не потерять их. Она остановилась, сказала девушке в темн
ых очках: Тихо, не шевелитесь, и принялась вглядываться в стеклянную двер
ь аптеки, ибо ей показалось, что там, внутри, на полу кто-то лежит. Постучала
, одна из фигур шевельнулась, еще раз постучала, и тогда медленно приподня
лись еще какие-то люди, и кто-то из них повернул голову в ту сторону, откуда
доносился этот звук. Жена доктора поняла: Слепые, может быть, это семейств
о аптекаря, но почему они здесь, если так, почему не у себя дома, где, наверно
, можно расположиться с большими удобствами, чем на голом полу, разве что о
храняют свое заведение, но от кого, да и зачем охранять товар, который може
т и спасти, и убить. Отошла, заглянула в двери другого магазина и там тоже у
видела людей на полу, мужчин, женщин, детей, кое-кто из них вроде бы собирал
ся выйти, и вот вытянул из-за двери руку, сказал: Дождь. Сильный, спросили из
нутри. Сильный, надо бы переждать, и мужчина, а это был мужчина, стоял в двух
шагах от жены доктора, не замечая ее, отчего она и вздрогнула, вдруг услыша
в: Доброе утро, ибо давно уже отвыкла от этих слов, и не только потому, что ут
ра в карантине добрыми не бывают по определению, а еще и потому, что никто
не мог бы с уверенностью определить, утро на дворе, день или вечер, и если с
лепцы, являя собой противоречие только что сказанному, просыпались боле
е или менее одновременно и по утрам, то лишь по причине того, что ослепли в
се же сравнительно недавно и еще не совсем утратили ощущение смены дня и
ночи, сна и яви. Мужчина сказал: Льет, а потом: Вы кто. Я не отсюда. Еду ищете. Д
а, мы уже четверо суток не ели. Как вы узнали, что четыре. Подсчитала. Вы одна
. Со мной муж и еще несколько человек. Сколько именно. Всего семеро. Если ду
маете остаться здесь, то сразу предупреждаю, не выйдет, нас и так слишком м
ного. Да нет, мы мимо проходили. И откуда. Нас интернировали сразу после на
чала эпидемии. А-а, карантин, знаю, не помогло. Почему вы это сказали. И что ж
е, вас выпустили. Там случился пожар, и мы поняли, что солдаты, которые нас с
терегли, исчезли. И вышли. Да. Эти солдаты, наверно, ослепли самыми последн
ими, мы все здесь слепые. Все, весь город, вся страна. А если кто и видит, то мо
лчит. А почему вы не живете у себя дома. Потому что не знаем, где наши дома. К
ак не знаете. Можно подумать, вы знаете. Я, и тут жена доктора, собиравшаяся
было сказать, что как раз и направляется домой с мужем и остальными, хотел
и только подкрепиться чем-нибудь, со всей очевидностью поняла, что отнын
е вышедший из дому человек может лишь по чудесному стечению обстоятельс
тв вернуться обратно, и времена теперь другие, это раньше слепец всегда в
праве был рассчитывать на помощь прохожего, который и через дорогу перев
едет, и, если почему-либо нарушен обычный маршрут, наставит на путь истинн
ый: Я, я, пролепетала она, знаю только, что далеко отсюда. Но найти сама не см
ожете. Нет. Ну вот, и со мной случилась такая же история, со мной и со всеми о
стальными, а вам, столько времени просидевшим в карантине, многому тепер
ь придется учиться, вы ведь и не знаете, как просто можно теперь остаться н
а улице. Не понимаю. Сейчас все ходят кучками, стайками, как мы, а иначе нель
зя, так вот, чтобы не отбиться от своих, люди вынуждены отправляться на пои
ски пропитания все вместе, ну и дома, значит, никого не оставляем, и если вс
е же удастся чудом каким-то вернуться, обнаруживаем, что квартира уже зан
ята другой семьей, которая тоже заблудилась в городе, и вот так мы и ходим
друг за другом по кругу, поначалу даже драки случались, но потом, и довольн
о даже скоро, мы поняли, что у нас, у слепцов, по сути, нет ничего, что можно бы
ло бы назвать своим, ну, кроме того, что на себе носим. Решение, может быть, в
том, чтобы засесть в каком-нибудь продовольственном магазине, тогда, по к
райней мере, пока не кончатся запасы, не нужно будет выходить. У того, кто т
ак поступит, не будет больше ни одной спокойной минутки, и это еще самое ма
лое, говорю самое малое, потому что слышал, что какие-то люди именно так и с
делали, засели, заперлись на все замки, задвинули все щеколды, но с запахом
-то съестного совладать невозможно, еда, она-то ведь пахнет, и снаружи ста
ли собираться те, кто тоже хотел кушать, и когда они поняли, что им не откро
ют, взяли да и подожгли лавку, святое дело, я сам-то не видел, мне рассказыва
ли, но в любом случае Ц святое дело, и с тех пор, насколько я знаю, на такое н
икто больше не решался. А в домах-то, в квартирах живут люди. Ну а почему бы
им не жить, живут, конечно, уж не знаю, сколько народу прошло через мой дом, к
оторый я, наверно, никогда больше не увижу, но вы сами-то посудите, при наши
х обстоятельствах гораздо удобнее располагаться на первых этажах, в маг
азинах там, лавках, складах, тогда не нужно подниматься и спускаться по ле
стницам. Дождь перестал, сказала жена доктора. Дождь перестал, повторил м
ужчина, обращаясь к тем, кто сидел внутри. При этих словах они поднялись, с
обрали свои пожитки, рюкзаки, чемоданчики, баулы, мешки матерчатые и плас
тиковые, словно отправлялись в экспедицию, да так оно и было, в экспедицию
за пропитанием, и, когда поочередно покидали магазин, жена доктора замет
ила, что они вообще недурно экипированы, хоть, конечно, цвета не всегда был
и подобраны со вкусом и гармонировали друг с другом, да и брюки одному был
и так коротки, что доставали только до лодыжек, а другому столь длинны, что
подворачивать приходилось, однако же, случись мороз, он был бы путникам н
естрашен, иные из мужчин были в плащах и пальто, две женщины Ц в длинных ш
убах, вот зонтиков ни у кого не было, неудобно, наверно, с ними управляться,
да и глаз можно выколоть. Группа, человек в пятнадцать, ушла. А на улице поя
вились другие, попадались и одиночки, отойдя к стене, справляли утреннюю
нужду мужчины, а женщины предпочитали спрятаться за брошенный автомоби
ль. Здесь и там на мостовой виднелись размолотые дождем экскременты.
Жена доктора вернулась к своим, которые не иначе как по наитию сбились в к
учу под навесом кондитерской, откуда пахло скисшими сливками и еще какой
-то гнилью. Пошли, сказала она, я нашла прекрасное место, и повела их в магаз
ин, только что покинутый охотниками, за продовольствием. Внутри все оста
лось в сохранности, потому что торговали там не съестным и не одеждой, а хо
лодильниками, стиральными и посудомоечными машинами, электрическими п
литами и микроволновыми печками, пылесосами, миксерами, блендерами и еще
тысячей волшебных приспособлений, призванных облегчать жизнь. Пахло зд
есь, впрочем, чрезвычайно скверно, и потому незапятнанная белизна бытово
й техники казалась нелепой. Располагайтесь и отдыхайте, сказала жена док
тора, а я пойду промыслю какой-нибудь еды, не знаю, где она мне попадется, бл
изко ли, далеко, так что ждите меня терпеливо, если кто захочет войти, гово
рите, что место занято, и этого будет достаточно, чтобы они ушли, тут тепер
ь так принято. Я с тобой, сказал доктор. Нет, лучше мне одной, надо понять, ка
к жить теперь, когда, насколько я понимаю, ослепли все. Ну, стало быть, сказа
л старик с черной повязкой, мы словно бы и не покидали свою психушку. Никак
ого сравнения даже и быть не может, мы же можем идти, куда захотим, и с пропи
танием как-нибудь разрешится, с голоду не умрем, вот только бы еще одежду
раздобыть, срам смотреть, какими вы все оборванцами ходите, и в значитель
ной степени слова эти относятся к ней самой, ибо она по пояс едва ли не гол
ая. Она поцеловала доктора на прощанье, почувствовав в этот миг, как толкн
улась в сердце боль. Пожалуйста, я очень тебя прошу, ни в коем случае не ухо
ди отсюда, даже если кто-то сюда вломится, а если вас выставят отсюда, хоть
я и не верю, что такое случится, но все же, на всякий случай, мало ли что, так в
от, не отходите далеко от дверей и, главное, держитесь все вместе, пока не п
риду. Она оглядела их сквозь слезы, застилавшие глаза, вот они все стоят пе
ред ней и зависят от нее, как малые дети Ц от матери. Как же они тут без меня
-то, подумала она, не сообразив, что тут теперь все такие, и ничего, живут ка
к-то, и надо самой ослепнуть, чтобы понять, что человек привыкает ко всему,
особенно если он уже не вполне человек, но даже если еще и не совсем дошел
до такой кондиции, вот, например, этот косенький мальчуган, который уже та
к давно не спрашивает, где мама. Она вышла на улицу, обернулась, запомнила
номер дома и что написано на вывеске, теперь осталось еще узнать, как назы
вается улица, табличка должна быть на углу, неизвестно ведь, как далеко за
ведут ее поиски пропитания и какими будут они, может быть, в три двери прид
ется толкнуться, а может быть, в триста три, а заблудиться нельзя, не у кого
спросить дорогу, те, кто раньше видел, теперь ослеп, а она хоть и видит, да не
знает, где находится. Выглянуло солнце, заиграло в лужах на замусоренной
мостовой, видней сделалась пробившаяся меж плит трава. Людей прибавилос
ь. Как же они ориентируются, поразилась жена доктора. Да никак, бродят непо
далеку от домов, вытянув руки, постоянно налетают друг на друга, словно му
равьи на узкой дорожке, и когда такое происходит, не слышится возгласов п
ротеста, да и вообще ничего не слышится, им нет необходимости говорить, во
т одна семейка отделилась от стены, поравнялась с другой семейкой, идуще
й навстречу, разминулась с ней, пошла дальше, до следующей встречи. Время о
т времени останавливаются, обнюхивают двери, не пахнет ли чем съестным, в
се равно каким, и бегут своей дорогой, вот свернули за угол, скрылись из ви
ду, а на их месте возникли другие, и непохоже, что они обрели искомое. Жена д
октора может двигаться куда проворнее, ибо не тратит время на то, чтобы, за
йдя в магазин, убедиться, что это не продовольственный, но очень скоро пон
имает, что задача ей выпала не из легких, немногие бакалеи и гастрономы, по
павшиеся ей, были уже выметены дочиста и напоминали выеденную кожуру, пу
стую скорлупу.
Она уже очень далеко от того места, где оставила мужа и остальных, и много
пришлось исходить переулков, улиц, проспектов, площадей, чтобы вдруг ока
заться перед супермаркетом. Внутри было то же, что и везде, пустые прилавк
и, разбитые витрины, слонялись слепцы, по большей части на четвереньках, ш
арили рукой по грязному полу, ища, не подвернется ли под нее что-нибудь пр
игодное к употреблению, например, консервная банка, выдержавшая натиск т
ех, кто пытался вскрыть ее, или упаковка чего-нибудь, все равно чего, или, ск
ажем, картофелина, пусть даже раздавленная, или буханка хлеба, пусть даже
окаменевшая. Жена доктора подумала: Обязательно что-нибудь да отыщется,
ведь такой огромный магазин. Один из слепцов, вскрикнув, поднялся на ноги,
осколок разбитой бутылки вонзился ему в колено, и кровь уже залила всю но
гу. Его окружили: Что такое, что, что случилось, а он отвечал плаксиво: Стекл
о, стекло в коленку засадил. В какую. В левую. Слепая наклонилась: Осторожн
о, тут, наверно, еще есть, сама, смотри, не обрежься, чтобы ощупать больное ме
сто. Вот он, осколочек, ишь, торчком стоит еще, прочие слепцы расхохотались
: Скорей давай пользуйся, пока торчком, а она, сложив большой палец с указа
тельным на манер пинцета, чему никого учить не надо, удалила осколок, пото
м перевязала колено извлеченной из заплечного мешка тряпицей и в тон общ
ему веселью отпустила собственную шуточку: Вот и все, у него вообще, навер
но, недолго торчит, и все опять засмеялись, пострадавший же ответил, разви
вая тему: Ладно, никто покуда еще не жаловался, и, надо полагать, в этой груп
пе супругов не имелось, никого, по крайней мере, не смутили эти вольные и ф
ривольные намеки, а может быть, наоборот, здесь как раз и подобрались супр
ужеские пары, да нет, вряд ли, супруги все же такие речи прилюдно не ведут. Ж
ена доктора огляделась по сторонам, но все, что было съедобного, давно уж о
своили и присвоили другие, отстояв свое пинками, чаще всего приходившими
ся по воздуху, и тычками, попадавшими иной раз не в соперника, а в союзника,
так что предмет разбирательства падал, бывало, на пол и ждал, когда на него
наткнется кто-нибудь еще. Ну, здесь мне не отломится, подумала она, примен
ив выражение не из своего лексикона и тем самым лишний раз доказав, что пр
ирода и сила обстоятельств весьма влияют на лексику, и тут на память нево
льно приходит тот полковник, что в ответ на предложение сдаться обозвал
предлагающего дерьмом, благодаря чему с грядущих поколений тех, кто сыпл
ет этим словом направо и налево, причем в ситуациях куда менее опасных, сн
имается обвинение в невоспитанности. Нет, не отломится, и совсем уж было с
обралась уйти, как вдруг ее осенила счастливая мысль, да не сама собой, а н
аверняка по воле провидения: Но ведь здесь должен быть склад, не тот больш
ой, который, кажется, называется базой, она, наверно, где-нибудь у черта на р
огах, а здешний, при магазине, где лежит запас продуктов более или менее дл
ительного хранения, и, воодушевленная этой мыслью, двинулась на поиски з
аветной и наверняка закрытой двери, ведущей в сокровищницу, однако двери
все были настежь, а за ними встречали ее все то же запустение и все те же сл
епцы, роющиеся в бесполезном мусоре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37