Я вижу. Из тех, кто бы
л там, одни это уже знали и молчали, другие с давних пор терзались сомнения
ми, которые теперь, стало быть, подтвердились, но совершенно неожиданным
оказалось отчуждение третьих, можно себе представить, какое бы в другое
время тут началось смятение, какие посыпались бы вопросы, как развязалис
ь бы языки: Почему тебе одной удалось избегнуть общей участи, что за капли
закапываешь ты в глаза, дай мне адрес твоего врача, выведи меня из этого уз
илища, хотя, если вдуматься, и не было в этом отчуждении ничего неожиданно
го, потому что сейчас уже все равно, в смерти все одинаково слепы. Но и впра
вду нельзя было дальше оставаться в таком положении, даже защититься неч
ем, потому что и железяки остались у двери в третью палату, а кулаками не м
ного навоюешь. Под водительством жены доктора убитых вынесли на крыльцо
и на лунном свету, под млечной белизной небесного тела, оставили их тела, б
елые снаружи, черные наконец-то внутри. Разойдемся все по своим палатам, с
казал старик с черной повязкой, потом посмотрим, что тут можно будет пред
принять. И никто не обратил внимание на то, сколь безумны эти слова. Слепцы
не стали делиться по принадлежности и происхождению, встретились и позн
акомились по дороге, одни пошли в левое крыло, другие Ц в правое, и вот туд
а вместе пришли жена доктора и та, что сказала: Куда ты, туда и я, но не эта мы
сль сидела сейчас у нее в голове, а совсем противоположная, но говорить об
этом она не хотела, ибо не все клятвы исполняются Ц когда по душевной сла
бости, а когда и под воздействием высшей силы, которую мы порой забываем п
ринять в расчет.
Минул час, луна уже высоко, голод и страх отгоняют сон, и никто в палатах не
спит. Но дело не только в том, что есть хочется и страшно. Еще, быть может, не
улеглось возбуждение от недавнего боя, пусть и проигранного вчистую и с
такими ужасными потерями, или в воздухе что-то такое, не определимое слов
ами, но слепцов снедает беспокойство. Никто не осмеливается выйти в кори
дор, и внутренность каждой палаты поразительно напоминает улей, где жужж
ат одни трутни, есть такие поразительно неосновательные существа, как из
вестно, мало приспособленные к соблюдению порядка, к исполнению хоть как
ого-никакого устава, ни в малейшей степени не задумывающиеся о будущем, х
отя в отношении слепцов, людей, и без того обиженных судьбой, несправедли
во было бы применять понятия трутень или паразит, ибо на чем им тут парази
тировать, за счет каких рабочих пчел жить, смешно, ей-богу, и вообще поакку
ратней бы надо со сравнениями, больно уж легко слетают они с языка. Впроче
м, нет правила без исключения, что в очередной раз нашло себе подтвержден
ие и здесь, в лице некой женщины, которая, чуть только успев войти к себе в п
алату, вторую в правом крыле, принялась рыться в своем тряпье и рылась до т
ех пор, пока не отыскала какой-то маленький предмет, а отыскав, зажала его
в ладони, как бы для того, чтобы спрятать от посторонних глаз, давние привы
чки, дело известное, держатся прочно, даже когда приходит такой день и час
, когда мы считаем, что их и вовсе уже нет. Но и здесь, где полагалось бы всем
быть за одного, а одному за всех, видели мы, как сильные жестоко вырывают х
леб изо рта у слабых, а вот теперь увидим и эту женщину, которая пронесла с
юда в сумочке зажигалку, умудрилась не потерять ее во всей этой свалке и н
еразберихе, и уж так она над нею дрожит, так трясется, словно это непременн
ое условие ее выживания, и не подумает даже, не вспомнит, что, быть может, кт
о-то из ее товарищей по несчастью сберег последнюю сигаретку, а покурить
не может, потому что, сколько ни спрашивай: Огонька не найдется, Ц огоньк
а не найдется. И теперь уж никогда. Женщина вышла, не сказав ни слова, ни про
щайте, ни пока, и вот проходит она пустым коридором, мимо дверей в первую п
алату, и никто там не заметил ее, вот пересекает вестибюль, где лунный свет
очертил и расцветил стоящую на каменных плитах упаковку молока, а женщи
на уже в левом крыле, и опять коридор, но путь ей лежит в самую его глубину, в
дальний его конец, прямо иди, не заблудишься. Да и потом, она слышит голоса,
идет на их зов, не верьте, никто ее не зовет, это, так сказать, фигура речи, до
носится до нее лишь гвалт и гомон в последней палате, где бандиты сладко п
ьют и вкусно едят по случаю победы, уж простите намеренное преувеличение
, не будем забывать, что все на свете относительно, просто едят и пьют, что е
сть, и, конечно, всем прочим очень бы хотелось разделить с ними трапезу, но
в данном случае и око не видит, и зуб неймет, между ними и пиршественным ст
олом восемь кроватей и заряженный пистолет. Женщина стоит на коленях у д
вери, перегороженной этими самыми кроватями, и потихоньку подтягивает к
себе одеяло с самой нижней, потом со следующей, потом с третьей, а выше ей н
е дотянуться, но это уже не важно, бикфордовы шнуры протянуты, остается то
лько огонь поднести. Она еще помнит, куда покрутить колесико, чтобы пламя
стало длинным, ну и вот он, маленький клинок огня, подрагивает, как острие
ножниц. Она начинает сверху, пламя усердно лижет грязную ткань, и та након
ец занялась, затлела, теперь среднюю, теперь нижнюю, и женщина чувствует п
отрескиванье и запах паленого волоса, надо бы поосторожней, она здесь за
тем, чтобы разжечь этот костер, а не взойти на него, он уготован другим, и сл
ышит доносящиеся изнутри крики, и в этот миг подумала: А если у них есть во
да, а если сумеют потушить, и заползла под нижнюю койку, повела зажигалкой
вдоль всего матраса, вдоль и поперек, здесь и там, и очажки пламени вдруг с
тали расти и множиться, и сливаться воедино, превращаясь в сплошную огне
нную завесу, еще пронеслась по ней бесполезная струя воды, обрушилась на
женщину, но поздно, ибо она теперь, чтобы веселей горело, подкинула в косте
рок собственное тело. Интересно, что там внутри, войти да взглянуть никто,
конечно, не осмелится, но ведь зачем-то же дано человеку воображение, вот
и давайте представим себе, как огонь резво скачет по койкам, с одной на дру
гую, будто хочет полежать на всех разом, и это ему удается, а бандиты, извед
я впустую и бесцельно свой скудный запас воды, теперь пытаются дотянутьс
я до окон, вскакивают, балансируя, на спинки кроватей, до которых еще не до
брался огонь, а он как раз и добрался, и они обрываются вниз, падают, а огонь
за ними, и от жара уже с треском лопаются оконные стекла, и со свистом ворв
авшийся в палату свежий воздух раздувает пламя, ах, да еще, конечно, звучат
крики ярости и страха, вопли боли и муки, и здесь следует особо отметить, ч
то звучат они все тише и слабей, а вот женщина с зажигалкой, например, вооб
ще уже давно молчит.
К этому времени по задымленным коридорам бежали в панике и другие слепцы
. Пожар, пожар, кричали они, и можно было убедиться воочию, до чего же скверн
о продумано и организовано размещение людей в этой, называйте, как хотит
е, клинике для душевнобольных, психиатрической больнице, сумасшедшем до
ме, посмотрите, ведь каждая из кроватей сама собой, со всеми своими замысл
оватыми железяками, превращается в настоящий капкан, представьте, какие
ужасающие последствия проистекут от того, что в палате на сорок душ, не сч
итая тех, кто спит на полу, предусмотрена только одна дверь, ведь если огон
ь подберется с этой стороны и перекроет выход, никто не выберется. К счаст
ью, как неоднократно уже бывало в истории человечества, случается, что не
счастье несет с собою благо, реже, конечно, говорится о том, что и благо нес
ет с собой несчастье, есть в нашем мире такое вот противоречие, ибо об одно
м постоянно упоминают, про другое позабывают, ну а в нашем случае благом о
казалось то, что на каждую палату предусмотрено вот именно что по одной д
вери, благодаря чему, то есть благом этим одаривая, огонь, в котором сгорел
и бандиты, так долго бушевал в их палате, не вырываясь наружу, так что если
бы не всеобщее смятение и паника, не пришлось бы, глядишь, скорбеть по друг
им погибшим. Потому что в этой пресловутой панике очень многие слепцы бы
ли насмерть затоптаны, задавлены, в стены вмазаны, такое вот действие она
производит, таков ее, можно сказать, природный эффект, когда дает себя зна
ть животное начало, да и растительное было бы не лучше, деревья с травой, б
удьте уверены, вели бы себя так же, не будь у них корней, так крепко и цепко в
росших в почву, а любопытное, надо полагать, зрелище являл бы собой бегущи
й от пожара лес. Внутренний двор был в полной мере использован в качестве
убежища теми слепцами, которые догадались открыть окна в коридоре и выск
очили наружу. Иные, выпрыгнув, теряли равновесие, оступались и падали, пла
кали и вопили, чем, впрочем, занимаются и сейчас, хоть и находятся в безопа
сности, относительной, разумеется, но будем все же уповать, что, когда прог
орит и рухнет крыша, а в небо, как из жерла вулкана, ударит столб пламени и г
орящей черепицы, огонь не вздумает переметнуться на кроны деревьев. В пр
авом крыле царит не меньший страх, потому что слепцу только дай учуять за
пах дыма, и он тотчас решит, будто горит где-то рядом, что вовсе не так, и в од
но мгновение коридор оказался забит людьми, и если не найдется кому наве
сти тут порядок, худо нам всем придется. Кто-то вспомнил, что жена доктора
покуда еше зрячая, да где же она, раздались голоса, пусть скажет, что проис
ходит, куда нам идти, где она, я здесь, только сейчас сумела выбраться из па
латы, и произошло это из-за косоглазого мальчугана, спрятался так, что ник
ак не найдешь, но теперь уже он здесь, здесь, я мертвой хваткой вцепилась в
него, пришлось силой разжимать мне пальцы, а другой рукой я держу руку муж
а, а следом идет девушка в темных очках, а за ней, куда иголка, туда и нитка, с
тарик с черной повязкой, а дальше первый слепец и его жена, все мы рядом, де
ржимся вместе, сбились плотно, как сосновая шишка, которую даже такому жа
ру не расколоть. Между тем кое-кто из здешних слепцов последовал примеру
обитателей левого крыла и выскочил во внутренний двор, они не могут виде
ть, что большая часть здания с той стороны уже обращена в сплошной костер,
но чувствуют, каким раскаленным воздухом веет, какой обжигающий ветер ду
ет оттуда, где кровля покуда еще держится, но листья на деревьях медленно
сворачиваются от жара. Тогда кто-то крикнул: Да что мы тут застряли, почем
у не выходим наружу, а ответ, долетевший из этого моря голов, дан был буква
льно в двух словах: Там солдаты, однако: Лучше от пули помереть, чем изжари
ться заживо, возразил старик с черной повязкой, и чувствовалось Ц челов
ек знает, что говорит, а может быть, его устами говорит сейчас та женщина с
зажигалкой, кому не выпало легкой смерти от последней пули, выпущенной с
лепым счетоводом. Сказала тогда жена доктора: Дайте-ка я поговорю с солда
тами, не может быть, чтобы они оставили нас умирать вот так, у солдат ведь т
оже есть сердце. И, ведомые надеждой на это, слепцы образовали узкий прохо
д, по которому двинулась жена доктора, увлекая за собой своих. Дым застила
л ей глаза, так что вскоре она станет слепей своих подопечных. С трудом сум
ели втиснуться в вестибюль. Двери были высажены, слепцы, прятавшиеся там,
быстро поняли, что место небезопасно, захотели выйти, поднаперли, но друг
ие сопротивлялись как могли, то есть очень упорно, ибо в них еще сидел стра
х попасться на глаза солдатам, однако и они сдались, почувствовав, что ого
нь совсем близко, прав оказался старик с черной повязкой, лучше от пули по
мереть. От пули так от пули, за этим, судя по всему, дело не станет, жена докт
ора сумела наконец выбраться на крыльцо, причем оказалась практически п
олуголой, потому что обе руки у нее были заняты, и нечем, стало быть, оборон
яться от тех, кто хотел присоединиться к ее маленькой группе, пробивавше
йся вперед, вскочить, так сказать, на подножку отходящего поезда, и вот, на
верно, вытаращатся солдаты, когда она предстанет перед ними, выставив на
поглядение едва прикрытые груди. И уже не луна освещала обширное пустое
пространство между крыльцом и воротами, а неистово полыхающее зарево по
жара. Жена доктора закричала: Пожалуйста, пожалуйста, ради всего, что вам д
орого, дайте нам выйти, не стреляйте. Никто не отозвался. Прожектор по-пре
жнему не горел, у ворот не видно было ни одной фигуры. Одолевая страх, жена
доктора сошла вниз еще на две ступеньки. Что там, спросил муж, но она не отв
етила, ибо не могла поверить своим глазам. Спустилась с крыльца и двинула
сь к воротам, по-прежнему ведя за собой косоглазого мальчика, мужа и всю п
рочую компанию, и теперь уже последние сомнения отпали, солдаты ушли, или
их увезли, потому что они, да, и они тоже ослепли, и наконец-то слепы стали в
се.
Дальше, вероятно, для простоты, все произошло одновременно, то есть жена д
октора объявила громогласно и во всеуслышание, что все свободны, с чудов
ищным грохотом, взметнув во все стороны языки пламени, обрушилась крыша
левого крыла, с криками устремились к воротам слепцы, не все, правда, потом
у что из тех, кто был внутри, одних растерли о стены, из других ногами замес
или бесформенное кровавое тесто, а высоко взвившееся пламя охватило все
здание, чтобы все это обратить в пепел. Ворота распахнуты настежь, безумц
ы выходят.
Говорят слепцу: Ты свободен, отворилась дверь, отделявшая тебя от мира, св
ободен, тебе говорят, иди, а он не идет, застыл в страхе посреди улицы, и он, и
все прочие, не знают, куда идти, потому что и сравнить даже нельзя жизнь в у
порядоченном и рационально обустроенном лабиринте, каким по определен
ию является сумасшедший дом, с тем, чтобы бродить без поводыря в лице чело
века или собаки, если, конечно, у собаки есть лицо, по лабиринту безумному
и дикому, в который обратился город, и память здесь никакое не подспорье, и
бо способна показать лишь образы тех или иных мест, но отнюдь не пути, к ни
м ведущие. И вот, у пылающего здания больницы, ощущая на лицах живые волны
жара, слепцы и воспринимают это как нечто, до известной степени их оберег
ающее, нечто, заменившее стены, то есть одновременно и лишающее свободы, и
дарующее безопасность. Они держатся кучно, они жмутся друг к другу, как ов
цы, и никому не хочется стать овцой заблудшей, потому что заранее известн
о, что никакой пастырь искать ее не пойдет. Пожар мало-помалу утихает, мес
то действия теперь вновь освещено не заревом, а луной, и слепцы впадают в б
еспокойство, ибо нельзя же торчать здесь: До скончания века, говорит один
из них. Кто-то спрашивает, день сейчас на дворе или ночь, и причина столь не
уместной любознательности выясняется очень быстро: А вот интересно, еду
-то привезут или нет, может быть, опять задержались, мало ли что случилось,
так уж бывало раньше. Так ведь солдат нет. Ну и что, их могли увести, потому ч
то стали не нужны. Не понял. Ну, потому что, к примеру, угроза заражения мино
вала. Или потому что придумали лекарство от нашей болезни. Хорошо бы. Ваши
бы речи. Так что делать-то будем. Я лично останусь здесь до утра. А как ты уз
наешь, что утро. По солнцу, по теплу его лучей. А если пасмурно. Столько часо
в пройдет, и в конце концов утро придет. Иные слепцы, измучившись, уселись
прямо на землю, иные, ослабев еще больше, просто упали, причем кое-кто Ц в о
бморок, может быть, ночной холод приведет их в чувство, но не вызывает сомн
ений, что, когда сыграют побудку, разбудит она далеко не всех несчастных, и
бо иные дотянули только до этой вот минуты, как тот марафонец, который рух
нул замертво за три метра до финиша, хотя, в сущности, о какой жизни нельзя
сказать, что она не оборвалась прежде срока. Для тех слепцов, которые сиде
ли или лежали, ожидаючи, когда солдаты, а не солдаты, так еще кто-нибудь, ну,
вот, скажем, хоть красный крест, принесут еды и обеспечат иные удобства, не
обходимые для жизни, разочарование наступит чуточку позже, вот и вся раз
ница. А если кто-нибудь здесь уверовал, что открыли средство от нашей слеп
оты, то даже и он не кажется от этого счастливей.
Но жена доктора сочла и своим сказала, что лучше бы дождаться утра, исходя
из других соображений: Сейчас самое неотложное дело Ц еду найти, а в поте
мках это будет нелегко. А ты понимаешь хоть приблизительно, где мы находи
мся, спросил доктор. Более или менее. Далеко от нашего дома. Порядочно. Дру
гие тоже пожелали узнать, на каком расстоянии они от своих домов, приняли
сь сыпать адресами, жена доктора отвечала с учетом неизбежной погрешнос
ти, а косоглазый мальчуган никак не мог вспомнить, где живет, да и неудивит
ельно, он ведь уже давно перестал звать маму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
л там, одни это уже знали и молчали, другие с давних пор терзались сомнения
ми, которые теперь, стало быть, подтвердились, но совершенно неожиданным
оказалось отчуждение третьих, можно себе представить, какое бы в другое
время тут началось смятение, какие посыпались бы вопросы, как развязалис
ь бы языки: Почему тебе одной удалось избегнуть общей участи, что за капли
закапываешь ты в глаза, дай мне адрес твоего врача, выведи меня из этого уз
илища, хотя, если вдуматься, и не было в этом отчуждении ничего неожиданно
го, потому что сейчас уже все равно, в смерти все одинаково слепы. Но и впра
вду нельзя было дальше оставаться в таком положении, даже защититься неч
ем, потому что и железяки остались у двери в третью палату, а кулаками не м
ного навоюешь. Под водительством жены доктора убитых вынесли на крыльцо
и на лунном свету, под млечной белизной небесного тела, оставили их тела, б
елые снаружи, черные наконец-то внутри. Разойдемся все по своим палатам, с
казал старик с черной повязкой, потом посмотрим, что тут можно будет пред
принять. И никто не обратил внимание на то, сколь безумны эти слова. Слепцы
не стали делиться по принадлежности и происхождению, встретились и позн
акомились по дороге, одни пошли в левое крыло, другие Ц в правое, и вот туд
а вместе пришли жена доктора и та, что сказала: Куда ты, туда и я, но не эта мы
сль сидела сейчас у нее в голове, а совсем противоположная, но говорить об
этом она не хотела, ибо не все клятвы исполняются Ц когда по душевной сла
бости, а когда и под воздействием высшей силы, которую мы порой забываем п
ринять в расчет.
Минул час, луна уже высоко, голод и страх отгоняют сон, и никто в палатах не
спит. Но дело не только в том, что есть хочется и страшно. Еще, быть может, не
улеглось возбуждение от недавнего боя, пусть и проигранного вчистую и с
такими ужасными потерями, или в воздухе что-то такое, не определимое слов
ами, но слепцов снедает беспокойство. Никто не осмеливается выйти в кори
дор, и внутренность каждой палаты поразительно напоминает улей, где жужж
ат одни трутни, есть такие поразительно неосновательные существа, как из
вестно, мало приспособленные к соблюдению порядка, к исполнению хоть как
ого-никакого устава, ни в малейшей степени не задумывающиеся о будущем, х
отя в отношении слепцов, людей, и без того обиженных судьбой, несправедли
во было бы применять понятия трутень или паразит, ибо на чем им тут парази
тировать, за счет каких рабочих пчел жить, смешно, ей-богу, и вообще поакку
ратней бы надо со сравнениями, больно уж легко слетают они с языка. Впроче
м, нет правила без исключения, что в очередной раз нашло себе подтвержден
ие и здесь, в лице некой женщины, которая, чуть только успев войти к себе в п
алату, вторую в правом крыле, принялась рыться в своем тряпье и рылась до т
ех пор, пока не отыскала какой-то маленький предмет, а отыскав, зажала его
в ладони, как бы для того, чтобы спрятать от посторонних глаз, давние привы
чки, дело известное, держатся прочно, даже когда приходит такой день и час
, когда мы считаем, что их и вовсе уже нет. Но и здесь, где полагалось бы всем
быть за одного, а одному за всех, видели мы, как сильные жестоко вырывают х
леб изо рта у слабых, а вот теперь увидим и эту женщину, которая пронесла с
юда в сумочке зажигалку, умудрилась не потерять ее во всей этой свалке и н
еразберихе, и уж так она над нею дрожит, так трясется, словно это непременн
ое условие ее выживания, и не подумает даже, не вспомнит, что, быть может, кт
о-то из ее товарищей по несчастью сберег последнюю сигаретку, а покурить
не может, потому что, сколько ни спрашивай: Огонька не найдется, Ц огоньк
а не найдется. И теперь уж никогда. Женщина вышла, не сказав ни слова, ни про
щайте, ни пока, и вот проходит она пустым коридором, мимо дверей в первую п
алату, и никто там не заметил ее, вот пересекает вестибюль, где лунный свет
очертил и расцветил стоящую на каменных плитах упаковку молока, а женщи
на уже в левом крыле, и опять коридор, но путь ей лежит в самую его глубину, в
дальний его конец, прямо иди, не заблудишься. Да и потом, она слышит голоса,
идет на их зов, не верьте, никто ее не зовет, это, так сказать, фигура речи, до
носится до нее лишь гвалт и гомон в последней палате, где бандиты сладко п
ьют и вкусно едят по случаю победы, уж простите намеренное преувеличение
, не будем забывать, что все на свете относительно, просто едят и пьют, что е
сть, и, конечно, всем прочим очень бы хотелось разделить с ними трапезу, но
в данном случае и око не видит, и зуб неймет, между ними и пиршественным ст
олом восемь кроватей и заряженный пистолет. Женщина стоит на коленях у д
вери, перегороженной этими самыми кроватями, и потихоньку подтягивает к
себе одеяло с самой нижней, потом со следующей, потом с третьей, а выше ей н
е дотянуться, но это уже не важно, бикфордовы шнуры протянуты, остается то
лько огонь поднести. Она еще помнит, куда покрутить колесико, чтобы пламя
стало длинным, ну и вот он, маленький клинок огня, подрагивает, как острие
ножниц. Она начинает сверху, пламя усердно лижет грязную ткань, и та након
ец занялась, затлела, теперь среднюю, теперь нижнюю, и женщина чувствует п
отрескиванье и запах паленого волоса, надо бы поосторожней, она здесь за
тем, чтобы разжечь этот костер, а не взойти на него, он уготован другим, и сл
ышит доносящиеся изнутри крики, и в этот миг подумала: А если у них есть во
да, а если сумеют потушить, и заползла под нижнюю койку, повела зажигалкой
вдоль всего матраса, вдоль и поперек, здесь и там, и очажки пламени вдруг с
тали расти и множиться, и сливаться воедино, превращаясь в сплошную огне
нную завесу, еще пронеслась по ней бесполезная струя воды, обрушилась на
женщину, но поздно, ибо она теперь, чтобы веселей горело, подкинула в косте
рок собственное тело. Интересно, что там внутри, войти да взглянуть никто,
конечно, не осмелится, но ведь зачем-то же дано человеку воображение, вот
и давайте представим себе, как огонь резво скачет по койкам, с одной на дру
гую, будто хочет полежать на всех разом, и это ему удается, а бандиты, извед
я впустую и бесцельно свой скудный запас воды, теперь пытаются дотянутьс
я до окон, вскакивают, балансируя, на спинки кроватей, до которых еще не до
брался огонь, а он как раз и добрался, и они обрываются вниз, падают, а огонь
за ними, и от жара уже с треском лопаются оконные стекла, и со свистом ворв
авшийся в палату свежий воздух раздувает пламя, ах, да еще, конечно, звучат
крики ярости и страха, вопли боли и муки, и здесь следует особо отметить, ч
то звучат они все тише и слабей, а вот женщина с зажигалкой, например, вооб
ще уже давно молчит.
К этому времени по задымленным коридорам бежали в панике и другие слепцы
. Пожар, пожар, кричали они, и можно было убедиться воочию, до чего же скверн
о продумано и организовано размещение людей в этой, называйте, как хотит
е, клинике для душевнобольных, психиатрической больнице, сумасшедшем до
ме, посмотрите, ведь каждая из кроватей сама собой, со всеми своими замысл
оватыми железяками, превращается в настоящий капкан, представьте, какие
ужасающие последствия проистекут от того, что в палате на сорок душ, не сч
итая тех, кто спит на полу, предусмотрена только одна дверь, ведь если огон
ь подберется с этой стороны и перекроет выход, никто не выберется. К счаст
ью, как неоднократно уже бывало в истории человечества, случается, что не
счастье несет с собою благо, реже, конечно, говорится о том, что и благо нес
ет с собой несчастье, есть в нашем мире такое вот противоречие, ибо об одно
м постоянно упоминают, про другое позабывают, ну а в нашем случае благом о
казалось то, что на каждую палату предусмотрено вот именно что по одной д
вери, благодаря чему, то есть благом этим одаривая, огонь, в котором сгорел
и бандиты, так долго бушевал в их палате, не вырываясь наружу, так что если
бы не всеобщее смятение и паника, не пришлось бы, глядишь, скорбеть по друг
им погибшим. Потому что в этой пресловутой панике очень многие слепцы бы
ли насмерть затоптаны, задавлены, в стены вмазаны, такое вот действие она
производит, таков ее, можно сказать, природный эффект, когда дает себя зна
ть животное начало, да и растительное было бы не лучше, деревья с травой, б
удьте уверены, вели бы себя так же, не будь у них корней, так крепко и цепко в
росших в почву, а любопытное, надо полагать, зрелище являл бы собой бегущи
й от пожара лес. Внутренний двор был в полной мере использован в качестве
убежища теми слепцами, которые догадались открыть окна в коридоре и выск
очили наружу. Иные, выпрыгнув, теряли равновесие, оступались и падали, пла
кали и вопили, чем, впрочем, занимаются и сейчас, хоть и находятся в безопа
сности, относительной, разумеется, но будем все же уповать, что, когда прог
орит и рухнет крыша, а в небо, как из жерла вулкана, ударит столб пламени и г
орящей черепицы, огонь не вздумает переметнуться на кроны деревьев. В пр
авом крыле царит не меньший страх, потому что слепцу только дай учуять за
пах дыма, и он тотчас решит, будто горит где-то рядом, что вовсе не так, и в од
но мгновение коридор оказался забит людьми, и если не найдется кому наве
сти тут порядок, худо нам всем придется. Кто-то вспомнил, что жена доктора
покуда еше зрячая, да где же она, раздались голоса, пусть скажет, что проис
ходит, куда нам идти, где она, я здесь, только сейчас сумела выбраться из па
латы, и произошло это из-за косоглазого мальчугана, спрятался так, что ник
ак не найдешь, но теперь уже он здесь, здесь, я мертвой хваткой вцепилась в
него, пришлось силой разжимать мне пальцы, а другой рукой я держу руку муж
а, а следом идет девушка в темных очках, а за ней, куда иголка, туда и нитка, с
тарик с черной повязкой, а дальше первый слепец и его жена, все мы рядом, де
ржимся вместе, сбились плотно, как сосновая шишка, которую даже такому жа
ру не расколоть. Между тем кое-кто из здешних слепцов последовал примеру
обитателей левого крыла и выскочил во внутренний двор, они не могут виде
ть, что большая часть здания с той стороны уже обращена в сплошной костер,
но чувствуют, каким раскаленным воздухом веет, какой обжигающий ветер ду
ет оттуда, где кровля покуда еще держится, но листья на деревьях медленно
сворачиваются от жара. Тогда кто-то крикнул: Да что мы тут застряли, почем
у не выходим наружу, а ответ, долетевший из этого моря голов, дан был буква
льно в двух словах: Там солдаты, однако: Лучше от пули помереть, чем изжари
ться заживо, возразил старик с черной повязкой, и чувствовалось Ц челов
ек знает, что говорит, а может быть, его устами говорит сейчас та женщина с
зажигалкой, кому не выпало легкой смерти от последней пули, выпущенной с
лепым счетоводом. Сказала тогда жена доктора: Дайте-ка я поговорю с солда
тами, не может быть, чтобы они оставили нас умирать вот так, у солдат ведь т
оже есть сердце. И, ведомые надеждой на это, слепцы образовали узкий прохо
д, по которому двинулась жена доктора, увлекая за собой своих. Дым застила
л ей глаза, так что вскоре она станет слепей своих подопечных. С трудом сум
ели втиснуться в вестибюль. Двери были высажены, слепцы, прятавшиеся там,
быстро поняли, что место небезопасно, захотели выйти, поднаперли, но друг
ие сопротивлялись как могли, то есть очень упорно, ибо в них еще сидел стра
х попасться на глаза солдатам, однако и они сдались, почувствовав, что ого
нь совсем близко, прав оказался старик с черной повязкой, лучше от пули по
мереть. От пули так от пули, за этим, судя по всему, дело не станет, жена докт
ора сумела наконец выбраться на крыльцо, причем оказалась практически п
олуголой, потому что обе руки у нее были заняты, и нечем, стало быть, оборон
яться от тех, кто хотел присоединиться к ее маленькой группе, пробивавше
йся вперед, вскочить, так сказать, на подножку отходящего поезда, и вот, на
верно, вытаращатся солдаты, когда она предстанет перед ними, выставив на
поглядение едва прикрытые груди. И уже не луна освещала обширное пустое
пространство между крыльцом и воротами, а неистово полыхающее зарево по
жара. Жена доктора закричала: Пожалуйста, пожалуйста, ради всего, что вам д
орого, дайте нам выйти, не стреляйте. Никто не отозвался. Прожектор по-пре
жнему не горел, у ворот не видно было ни одной фигуры. Одолевая страх, жена
доктора сошла вниз еще на две ступеньки. Что там, спросил муж, но она не отв
етила, ибо не могла поверить своим глазам. Спустилась с крыльца и двинула
сь к воротам, по-прежнему ведя за собой косоглазого мальчика, мужа и всю п
рочую компанию, и теперь уже последние сомнения отпали, солдаты ушли, или
их увезли, потому что они, да, и они тоже ослепли, и наконец-то слепы стали в
се.
Дальше, вероятно, для простоты, все произошло одновременно, то есть жена д
октора объявила громогласно и во всеуслышание, что все свободны, с чудов
ищным грохотом, взметнув во все стороны языки пламени, обрушилась крыша
левого крыла, с криками устремились к воротам слепцы, не все, правда, потом
у что из тех, кто был внутри, одних растерли о стены, из других ногами замес
или бесформенное кровавое тесто, а высоко взвившееся пламя охватило все
здание, чтобы все это обратить в пепел. Ворота распахнуты настежь, безумц
ы выходят.
Говорят слепцу: Ты свободен, отворилась дверь, отделявшая тебя от мира, св
ободен, тебе говорят, иди, а он не идет, застыл в страхе посреди улицы, и он, и
все прочие, не знают, куда идти, потому что и сравнить даже нельзя жизнь в у
порядоченном и рационально обустроенном лабиринте, каким по определен
ию является сумасшедший дом, с тем, чтобы бродить без поводыря в лице чело
века или собаки, если, конечно, у собаки есть лицо, по лабиринту безумному
и дикому, в который обратился город, и память здесь никакое не подспорье, и
бо способна показать лишь образы тех или иных мест, но отнюдь не пути, к ни
м ведущие. И вот, у пылающего здания больницы, ощущая на лицах живые волны
жара, слепцы и воспринимают это как нечто, до известной степени их оберег
ающее, нечто, заменившее стены, то есть одновременно и лишающее свободы, и
дарующее безопасность. Они держатся кучно, они жмутся друг к другу, как ов
цы, и никому не хочется стать овцой заблудшей, потому что заранее известн
о, что никакой пастырь искать ее не пойдет. Пожар мало-помалу утихает, мес
то действия теперь вновь освещено не заревом, а луной, и слепцы впадают в б
еспокойство, ибо нельзя же торчать здесь: До скончания века, говорит один
из них. Кто-то спрашивает, день сейчас на дворе или ночь, и причина столь не
уместной любознательности выясняется очень быстро: А вот интересно, еду
-то привезут или нет, может быть, опять задержались, мало ли что случилось,
так уж бывало раньше. Так ведь солдат нет. Ну и что, их могли увести, потому ч
то стали не нужны. Не понял. Ну, потому что, к примеру, угроза заражения мино
вала. Или потому что придумали лекарство от нашей болезни. Хорошо бы. Ваши
бы речи. Так что делать-то будем. Я лично останусь здесь до утра. А как ты уз
наешь, что утро. По солнцу, по теплу его лучей. А если пасмурно. Столько часо
в пройдет, и в конце концов утро придет. Иные слепцы, измучившись, уселись
прямо на землю, иные, ослабев еще больше, просто упали, причем кое-кто Ц в о
бморок, может быть, ночной холод приведет их в чувство, но не вызывает сомн
ений, что, когда сыграют побудку, разбудит она далеко не всех несчастных, и
бо иные дотянули только до этой вот минуты, как тот марафонец, который рух
нул замертво за три метра до финиша, хотя, в сущности, о какой жизни нельзя
сказать, что она не оборвалась прежде срока. Для тех слепцов, которые сиде
ли или лежали, ожидаючи, когда солдаты, а не солдаты, так еще кто-нибудь, ну,
вот, скажем, хоть красный крест, принесут еды и обеспечат иные удобства, не
обходимые для жизни, разочарование наступит чуточку позже, вот и вся раз
ница. А если кто-нибудь здесь уверовал, что открыли средство от нашей слеп
оты, то даже и он не кажется от этого счастливей.
Но жена доктора сочла и своим сказала, что лучше бы дождаться утра, исходя
из других соображений: Сейчас самое неотложное дело Ц еду найти, а в поте
мках это будет нелегко. А ты понимаешь хоть приблизительно, где мы находи
мся, спросил доктор. Более или менее. Далеко от нашего дома. Порядочно. Дру
гие тоже пожелали узнать, на каком расстоянии они от своих домов, приняли
сь сыпать адресами, жена доктора отвечала с учетом неизбежной погрешнос
ти, а косоглазый мальчуган никак не мог вспомнить, где живет, да и неудивит
ельно, он ведь уже давно перестал звать маму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37