И все-таки промахнулся.
Скоро он совсем лежал на диване бесчувственным, пуская из рта пузыри и си
вушные волны. А Женькина мать сморкалась и размазывала слезы по напудрен
ному лицу. И говорила, что всегда так: она придет домой, руки разъело, все су
ставы скрипят. А он себе расспался на диване, ботинки на подушке. Вокруг на
плевано, накурено, насорено… Не дом, а свинюшник. А с похмелья еще драться
лезет, деньги забирает. Нигде двух недель не работал. Зарплату раз в год пр
инесет, тридцатку вшивую, потом год тычет, вилки из дому тащит, одежду прод
ает… Родного сына портфель пропил… Сколько лет дома не был, думала, или сг
инул уже, или ума набрался. Я, говорит, на золоте самородками ворочал… Хоть
бы зернышко семье привез! Только диван заблевал…
Диван был Женькин. Женька уже начал позевывать и потирать глаза. Класть е
го можно было куда-нибудь под стол или окно.
Ц И ведь невиноватого посадят, Ц вернулась Женькина мать в тряпкой и ст
ала зло подтирать с диванной обшивки, а заодно и с Пашкиной щеки. Ц Вот со
сед Ц ангел по сравнению с ним, а под статью подвели, как теленка! А этому и
роду хоть бы пятнадцать суток раз врезали… Все как с гуся вода.
Мысленно доктор Рыжиков сказал: тогда напишите в прокуратуру и суд, что с
осед Ц ангел, спасите человека от пожизненной больницы… И даже очень за
душевно попросил. Но вслух вышло совсем другое:
Ц Может, пусть Женя ко мне пойдет, а? Повторим алгебру…
Но Женька, вцепившись в брючину отца, сонно покрутил головой… Его уже был
о не отодрать.
44
Другой человек, даже самый упорядоченный, шаг в шаг отмеряющий путь от до
ма до работы и обратно, и то вдруг, пораженный, обнаружит себя совсем в нео
жиданном месте и в неожиданной роли. Например, пострадавшим в больнице и
ли свидетелем в милиции. С кем-то реже, с кем-то чаще, но от заносов никому н
е уйти.
Тут можно отчаянно сопротивляться, стараясь всеми силами вернуться в св
ой законопаченный мир и свой несгибаемый желоб. Можно махнуть рукой и пл
ыть по течению, предав на волю бытия все, предписанное планами жизни. Все в
едут себя по-разному.
Доктор Петрович то и дело обнаруживал себя вместо родной палаты или опер
ационной то в кабинете судьи, то за одним столом с бродяжкой, то где-нибуд
ь в горстрое, где начальник СМУ тыкал пальцем в очередной акт или протоко
л за семнадцатью подписями и совсем уже просяще заглядывал ему в глаза. И
ногда он пристраивался на улице и, бросая окурки в чернеющие сугробы, гов
орил, что доктор Рыжиков навесил ему этот грех, доктор Рыжиков должен его
и снять. Доктор Рыжиков говорил, что, пожалуйста, он согласен. Крайний жал
ему руку и проникновенно прощался. Однако через пару дней возникал снова
с новым доказательством. И снова вел куда-то, и снова его просящим глазам
нельзя было отказать…
…Теперь доктор Петрович долго и упорно куда-то стучался. Дом был крепкий,
выносливый, ворота дубовые, как из прошлого века. Сначала за ними только л
аяли разными голосами собаки. Потом заскрипела дверь, зашаркали шаги, зв
якнул замок.
Ц Кто еще там? Чего надо? Ц Голос сердитый, сонный.
Ц Расплатиться! Ц крикнул гость сквозь дерево ворот.
Ц Я вот тебе расплачусь, собак спущу! Ц В такой полночный час незваных и
наче и не встречают в таких домах.
Ц Откройте, я деньги принес! Ц крикнул доктор Петрович.
На деньги что-то среагировало, но только через цепочку.
Ц Какие еще деньги? Кто сейчас деньги носит?
Ц За помидоры, Ц терпеливо сказал доктор Рыжиков. Ц Вы помидоры прине
сли нам. И огурцы.
Ц А-а… Утром нельзя, что ли?
Ц Утром нельзя.
Ц А-а… Ну давай. Сколько?
Ц А сколько вы принесли? Цена какая?
Ц Он еще спрашивает! Мало ли мы кому носили, всех помнить, что ли? Семь рубл
ей за килограмм, мы заранее говорим…
Ц Вот ваши двадцать рублей! И остатки!
Ц Давай… А кто это ты такой? Чтой-то в темноте не разберу. А остатки Ц что
за остатки такие? Не понравились, что ли?
Ц Врач Рыжиков. Ц Доктор Рыжиков повесил на ручку авоську.
Ц Доктор, что ли?
Ц Доктор.
Ц Из больницы?
Ц Из больницы. До свидания.
Ц Доктор из больницы? Да куда вы, постойте! Мы вам не за деньги! Постойте!
Калитка загремела по-настоящему, за доктором Рыжиковым устремились шаг
и.
Ц Постойте, куда вы? Недоразумение! Мы вам в подарок, в благодарность! Сво
им трудом выращенное! И еще собрались принести! Деньги-то заберите!
Настойчивая рука стала совать деньги в карман доктора Рыжикова. Доктор Р
ыжиков стал отдирать и отталкивать ее от себя. Некоторая борьба на ночно
й улице, прерывистое дыхание, невидимые бумажки шурша упали в подмерзшую
грязь. Доктор поддал ходу, пока погоня отвлеклась щупаньем колеи. Это поз
волило ему сделать решающий отрыв вдоль по Питерской.
Но утром первым, кто стоял у порога, была эта погоня. С разобиженным лицом
и видом попранного благородства.
Ц Настоящие куркули, Ц тихонько сказал Сулейман. Ц Пока с рукой было н
еясно, жались, а как стала прирастать, забегали. Чтобы следили лучше.
Отец девочки с приделанной кистью держал две базарные сумки.
Ц Обидели вы нас, Ц с глубоким чувством сказал он. Ц За благодарность…
Видит бог, доктору Рыжикову было до боли жалко заветной магнитофонной дв
адцатки. Всегда она вылетала некстати Ц то кому-то ботинки, то комбинашк
у, то спортивный костюм. И тут, когда он совсем изготовился сделать подсеч
ку, свалились эти помидоры. Еще хорошо, что семейка не сожрала все подноше
ние, а честно оставила ему его долю, которую он увидел в кухне на холодном
окне. Помидоры и огурцы в самом конце зимы! Вполне понятно, почему никому н
ичего в голову не пришло, сразу стали радостно жрать. Сердце ныло и скрипе
ло, а что делать? Получил удовольствие Ц плати.
Ц Ну если вы не хотите, то деткам вашим, Ц уговаривал отец, предусмотрит
ельно выведенный для этого позорящего разговора во двор, подальше от чес
тных человеческих ушей. Ц Да что это вы смешной какой, что это, взятка, что
ли? Своими руками все выращено, за ваш же честный труд благодарность…
Ц Нет, Ц сказал доктор Рыжиков грустно. Ц Покупать мне не по карману, а
так Ц нет…
Ц Да что вы боитесь, взятка это, что ли? Такое все берут, не думайте! Чистая
благодарность родительская! Ц Он искренне совал доктору Рыжикову сумк
у в руки, приговаривая, что это не деньги и не хрустали. Ц Ну по гос-то цене
можно, товарищ доктор? Пятнадцать рублей за кило, пожалуйста, платите, есл
и хотите… То есть копеек…
Ц Понимаете, Ц сказал доктор Петрович как можно задушевней, Ц есть ве
щи, которые вообще делать нельзя. Не запрещается, а просто нельзя.
Ц Да что тут нельзя! Ц прижал его к стенке отец. Ц Это дело ничье, только
мое и ваше, я свой труд кому хочу, тому дарю…
«Нельзя брать ни иголки с чужой беды, Ц должен был сказать доктор Рыжико
в, Ц тем более если за нее платят зарплату. А без зарплаты тем более. Иначе
мир, с таким трудом и болью налаживающийся, рухнет. Неужели это требует об
ъяснений? С удовольствия можно, черт с ним. Если хотите. Это тоже для желаю
щих. Но с беды надо отрубать руки. Хотя кому-то не такая мебель тоже кажетс
я бедой. Ну, в общем, если все сидят без помидор, то почему у меня они должны
быть, если я их не выращиваю или не могу купить за мои среднеинтеллигентс
кие заработки? Это и есть вымогательство. Вымогать благодарность».
Вслух он сказал:
Ц Нет…
Ц Ну больным-то возьмите, больным хоть раздайте! У вас вон люди перевяза
нные, без овощей чахнут!
Доктор Рыжиков представил, как Туркутюков и старенький аптекарь, Жанна и
маленькая девочка с раздвинутым черепом сочно едят помидоры. Это было з
аманчиво. Они-то ни в чем не повинны, подумал он.
Ц Вот вы и отнесите своей дочке, Ц нашел он соломоново решение, Ц и сами
с ней раздайте больным…
После этого пришел еще родитель. Еще один отец девочки. Доктор Рыжиков ск
репя сердце приготовился отпихиваться от благодарностей, но этот родит
ель ему строго сказал:
Ц А какое вы имели право делать эту операцию?
У девочки дело шло к снятию швов, она давно гуляла в коридоре, и доктора Ры
жикова вопрос озадачил.
Ц Как какое? Ц всмотрелся он в недобрые глаза счастливого родителя.
Ц Вы на собаке ее делали?
Ц Как Ц на собаке? Ц спросил доктор Петрович.
Ц Это новая операция, Ц упорно сказал отец. Ц Положено сначала на соба
ке.
Он был инспектор ГАИ и хорошо разбирался, где что положено.
Ц Это не новая, Ц полез за листком доктор Рыжиков. Ц Это модификация сп
особа Арендта-Козырева, который давно всем известен.
Пятью четкими линиями он нарисовал одноэтапную двустороннюю декомпрес
сивную краниотомию костно-пластическим способом при краниостенозе.
Инспектор посмотрел на рисунок еще подозрительней.
Ц А почему не делали по способу этого Козырева? Все люди делают, а вы не де
лаете? Не умеете, что ли?
Ц Понимаете, Ц терпение доктора Рыжикова только начиналось, Ц во-пер
вых, поперечный разрез косметичнее. Женская прическа его совсем закроет
, рубца не видно… Ц Карандаш доктора Рыжикова наложил на рубец довольно
элегантную прическу. Ц Во-вторых, когда череп растет, лоскуты вот так пр
ужинят и могут шов потом раздвинуть. А если вместо этого сделать крест-на
крест, кожу поперек, а череп вдоль, давление будет вразрез, и шву ничего не
грозит. Голова себе спокойно развивается…
Инспектор хрипловато вздохнул. На рисунке все было красиво. Гораздо крас
ивее, чем на забинтованной голове девочки. Но все-таки его грызла какая-т
о мышь. Где эта мышь сидела, доктор Рыжиков мог только отдаленно догадыва
ться.
Ц Но ведь положено сначала на собаках? Ц с инспекторским упорством спр
осил отец.
Ц А кто вам сказал? Ц спросил и его доктор Рыжиков. Не очень, правда, реши
тельно…
Ц Все говорят… Ц мрачновато отрезал отец пути к первоисточнику.
Ц Ну как все? Ц чисто по-рыжиковски вздохнул доктор Рыжиков. Ц Все так
сказать не могут… Вот спросите у товарищей.
Инспектор с сомнением посмотрел на Чикина и Сулеймана.
Ц Это ваши… Они не скажут…
Ц Понимаете, если бы мы начали сначала упражняться на собаках, девочка б
ы уже ослепла. Невозвратимо. Смотрите, разве она хуже себя чувствует?
Инспектор устремил задумчивый взгляд на девочку, играющую в коридоре с к
уклой. У куклы была забинтована голова.
Ц Это серьезный авар, Ц сказал Сулейман вслед ушедшему инспектору. Ц
Еще может прийти.
…Не считая того, что в тот самый миг, когда пальцы доктора Рыжикова осторо
жно подбирались под надпиленный кусочек девочкиного черепа, чтобы, подн
апрягшись, отломить его и дать первую свободу замурованному узнику Ц мо
згу, в этот момент в дверь всунулась Валерия и не своим голосом сказала: «П
апа, Танька под автобус попала!» Давно она не называла его папой.
Прибора, который определил бы, насколько дрогнули пальцы доктора Рыжико
ва, в природе нет. Но кроме первого ему предстояло со всей аккуратностью н
адломить еще шесть кусочков Ц так, чтобы не отломить от основания, но и сд
елать свободно раздвигающимися. Шесть маленьких калиток из царства дик
ой головной боли, выдавливающей изнутри глаза, если так можно выразиться
.
Ошибка умненькой и высокомерной Валерии заключалась в том, что, вместо т
ого чтобы сразу сказать главное, что Танька жива, она остановилась выжда
ть, как отзовется на первую часть информации доктор Рыжиков.
Все камни, брошенные жизнью в его сердце, попадали туда как раз во время оп
ераций. Это уж как автомат завелся у Валеры Малышева.
На операции гнойного воспаления, или, выражаясь по ученому, абсцесса моз
га, ему срывающимся голосом сказали, что его отец, старый местный фельдше
р Петр Терентьевич Рыжиков, сын, в свою очередь, фельдшера еще земской бол
ьницы Терентия Рыжикова, умер в своем кресле с книгой «Тиль Уленшпигель»
на опухших коленях. Окно было открыто, и Елизавета Фроловна сразу поняла
это по тому, как насыпало на Петра Терентьевича мелких желтых яблоневых
листьев. Да еще, бывает, делаешь вид, что не слышишь, особенно если только н
ащупаешь зондом жировой кокон абсцесса, и думаешь, как бы его не проткнут
ь и не залить гноем мозговые извилины, а тебя прямо за халат тянут: «Юрий П
етрович, ваш отец умер!» Будто ты должен побросать инструмент в разверну
тую черепную коробку, воздеть к потолку руки и броситься вон. Вот часа три
и притворяешься глухим.
Он поправлял голову одному Леньке Завидову, который выпал со второго эта
жа общежития в азарте подглядывания в душевую женского общежития, когда
усердный гонец, задыхаясь от чувств, донес, что его мать Елизавета Фролов
на Рыжикова скончалась, отболев мышечной дистрофией, болезнью, странной
для садовода и объяснимой только с точки зрения неизлечимой тоски по уше
дшему другу всей жизни. «Юрий Петрович! Лизавета Фроловна умерла!» «Ой, дя
денька, только не уходите!» Ц промычал Ленька Завидов, маявшийся под мес
тным наркозом и ловивший чутким ухом все вокруг.
Как по заказу, на операцию доктору Рыжикову принесли и даже прочитали вс
лух телеграмму, что его жена Ц бывшая, правда, на данный момент, Ц утонул
а в Черном море от столкновения двух моторных лодок с отдыхающими. Этот с
лучай с пятью жертвами, трое в одной лодке и двое в другой, до сих пор перес
казывают на том курортном берегу как прошлогоднее ужасное происшестви
е. Телеграмма гласила: «Сашей случилось несчастье выезжайте телом ялтин
ский морг». Как будто он должен был бросить вскрытые шейные позвонки с по
чти что каменным кольцом между ними вместо упругого хрящика и броситься
за телом в ялтинский морг. Так человек, который увез его живую жену от него
в Ялту, возвращал украденное. Синего ялтинского неба и лазурного моря он
так и не заметил, потому что бегал по хилым предприятиям города-курорта в
поисках листового цинка. Потом еще нужен был газосварщик высокого разря
да, но курортников было много, а газосварщиков мало. Ялта есть Ялта. Потом
билет на самолет, да не один, а его и одного-то не было на десять дней вперед
. Вернее, целых три Ц доктор Рыжиков сначала думал, что гроб с телом прово
зят в багаже как груз, но оказалось, что как пассажира с двумя билетами. Од
но мертвое тело шло за двух живых пассажиров. А срок хранения в морге исте
кал, хотя ялтинский морг по оснащению не чета нашему старому, хладокомби
нат, а не морг. Все равно или сегодня вывози, или здесь хорони. Ни дня отсроч
ки.
После одного такого случая, когда другой, правда, хирург от вести, что его
дочь на вступительных завалила математику, пришил конским волосом желу
док к диафрагме, появился приказ по больнице, запрещавший сообщать хирур
гу во время операции посторонние новости. Приказ был зачитан в ротах, бат
альонах, в эскадрильях и на кораблях. Доктор Петрович облегченно вздохну
л, полагая, что теперь-то ничего не случится, и вот на тебе: Танька Ц под ав
тобус!
Доктор Рыжиков попросил добавить мочевины, чтобы мозг не ошарашило внез
апным резким освобождением, осторожно поднатужился и надломил пластин
ку. Туда-сюда покачал ее, убеждаясь, что она с одной стороны достаточно пр
ужинит, с другой Ц не отломилась совсем. И, убедившись, сказал:
Ц Какое же колесо у автобуса больше пострадало?
Это значило: не тяни, дура, кота за нервы, жива или нет?
Ц Тебе бы шуточки шутить, Ц обиделась Валерия, Ц а она в «Скорой» с поло
манной ногой!
Сразу стало ясно, что Танька не в анатомичке с оторванной головой.
Ц Наконец-то! Ц как о долгожданном вздохнул доктор Рыжиков, укладывая
первую пластинку и с характерным костным хрустом принимаясь за вторую.
Ц Хоть ноги выпрямят, а то произрастает кривоножка…
Серьезный авар еще два раза пришел и ушел. Доктор Петрович еще два раза об
ъяснил. Все, что смог. Кроме того, что не смог. Какой, например, такой нежной
страстью могла воспылать мать троих дочерей, и одной почти взрослой, к ар
тисту из приезжего театра, неправдоподобно сладкому герою-любовнику, по
сле первой насквозь фальшивой пьесы, от которой любого стошнит… «Куда ты
, дурочка, Ц говорил он печально, поливая цветы на могилке или подкрашива
я железный заборчик. Ц С опущенным животом, венами на ногах… Все думаешь
, что жизнь испорчена, нужно снова начать… Строишь из себя девочку…»
Ц Но ведь положено сначала на собаках, Ц говорил ему напоследок серьез
ный инспектор, перед тем как уйти.
Ц Серьезный авар, Ц с уважением говорил Сулейман. Ц Еще придет.
Но в следующий раз вместо авара пришел робкий мальчик. Мальчику было хол
одно, но он терпеливо стоял у двери, пока доктор Рыжиков его не заметил и н
е спросил, что ему надо. Мальчик сказал, что Жанну Исакову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Скоро он совсем лежал на диване бесчувственным, пуская из рта пузыри и си
вушные волны. А Женькина мать сморкалась и размазывала слезы по напудрен
ному лицу. И говорила, что всегда так: она придет домой, руки разъело, все су
ставы скрипят. А он себе расспался на диване, ботинки на подушке. Вокруг на
плевано, накурено, насорено… Не дом, а свинюшник. А с похмелья еще драться
лезет, деньги забирает. Нигде двух недель не работал. Зарплату раз в год пр
инесет, тридцатку вшивую, потом год тычет, вилки из дому тащит, одежду прод
ает… Родного сына портфель пропил… Сколько лет дома не был, думала, или сг
инул уже, или ума набрался. Я, говорит, на золоте самородками ворочал… Хоть
бы зернышко семье привез! Только диван заблевал…
Диван был Женькин. Женька уже начал позевывать и потирать глаза. Класть е
го можно было куда-нибудь под стол или окно.
Ц И ведь невиноватого посадят, Ц вернулась Женькина мать в тряпкой и ст
ала зло подтирать с диванной обшивки, а заодно и с Пашкиной щеки. Ц Вот со
сед Ц ангел по сравнению с ним, а под статью подвели, как теленка! А этому и
роду хоть бы пятнадцать суток раз врезали… Все как с гуся вода.
Мысленно доктор Рыжиков сказал: тогда напишите в прокуратуру и суд, что с
осед Ц ангел, спасите человека от пожизненной больницы… И даже очень за
душевно попросил. Но вслух вышло совсем другое:
Ц Может, пусть Женя ко мне пойдет, а? Повторим алгебру…
Но Женька, вцепившись в брючину отца, сонно покрутил головой… Его уже был
о не отодрать.
44
Другой человек, даже самый упорядоченный, шаг в шаг отмеряющий путь от до
ма до работы и обратно, и то вдруг, пораженный, обнаружит себя совсем в нео
жиданном месте и в неожиданной роли. Например, пострадавшим в больнице и
ли свидетелем в милиции. С кем-то реже, с кем-то чаще, но от заносов никому н
е уйти.
Тут можно отчаянно сопротивляться, стараясь всеми силами вернуться в св
ой законопаченный мир и свой несгибаемый желоб. Можно махнуть рукой и пл
ыть по течению, предав на волю бытия все, предписанное планами жизни. Все в
едут себя по-разному.
Доктор Петрович то и дело обнаруживал себя вместо родной палаты или опер
ационной то в кабинете судьи, то за одним столом с бродяжкой, то где-нибуд
ь в горстрое, где начальник СМУ тыкал пальцем в очередной акт или протоко
л за семнадцатью подписями и совсем уже просяще заглядывал ему в глаза. И
ногда он пристраивался на улице и, бросая окурки в чернеющие сугробы, гов
орил, что доктор Рыжиков навесил ему этот грех, доктор Рыжиков должен его
и снять. Доктор Рыжиков говорил, что, пожалуйста, он согласен. Крайний жал
ему руку и проникновенно прощался. Однако через пару дней возникал снова
с новым доказательством. И снова вел куда-то, и снова его просящим глазам
нельзя было отказать…
…Теперь доктор Петрович долго и упорно куда-то стучался. Дом был крепкий,
выносливый, ворота дубовые, как из прошлого века. Сначала за ними только л
аяли разными голосами собаки. Потом заскрипела дверь, зашаркали шаги, зв
якнул замок.
Ц Кто еще там? Чего надо? Ц Голос сердитый, сонный.
Ц Расплатиться! Ц крикнул гость сквозь дерево ворот.
Ц Я вот тебе расплачусь, собак спущу! Ц В такой полночный час незваных и
наче и не встречают в таких домах.
Ц Откройте, я деньги принес! Ц крикнул доктор Петрович.
На деньги что-то среагировало, но только через цепочку.
Ц Какие еще деньги? Кто сейчас деньги носит?
Ц За помидоры, Ц терпеливо сказал доктор Рыжиков. Ц Вы помидоры прине
сли нам. И огурцы.
Ц А-а… Утром нельзя, что ли?
Ц Утром нельзя.
Ц А-а… Ну давай. Сколько?
Ц А сколько вы принесли? Цена какая?
Ц Он еще спрашивает! Мало ли мы кому носили, всех помнить, что ли? Семь рубл
ей за килограмм, мы заранее говорим…
Ц Вот ваши двадцать рублей! И остатки!
Ц Давай… А кто это ты такой? Чтой-то в темноте не разберу. А остатки Ц что
за остатки такие? Не понравились, что ли?
Ц Врач Рыжиков. Ц Доктор Рыжиков повесил на ручку авоську.
Ц Доктор, что ли?
Ц Доктор.
Ц Из больницы?
Ц Из больницы. До свидания.
Ц Доктор из больницы? Да куда вы, постойте! Мы вам не за деньги! Постойте!
Калитка загремела по-настоящему, за доктором Рыжиковым устремились шаг
и.
Ц Постойте, куда вы? Недоразумение! Мы вам в подарок, в благодарность! Сво
им трудом выращенное! И еще собрались принести! Деньги-то заберите!
Настойчивая рука стала совать деньги в карман доктора Рыжикова. Доктор Р
ыжиков стал отдирать и отталкивать ее от себя. Некоторая борьба на ночно
й улице, прерывистое дыхание, невидимые бумажки шурша упали в подмерзшую
грязь. Доктор поддал ходу, пока погоня отвлеклась щупаньем колеи. Это поз
волило ему сделать решающий отрыв вдоль по Питерской.
Но утром первым, кто стоял у порога, была эта погоня. С разобиженным лицом
и видом попранного благородства.
Ц Настоящие куркули, Ц тихонько сказал Сулейман. Ц Пока с рукой было н
еясно, жались, а как стала прирастать, забегали. Чтобы следили лучше.
Отец девочки с приделанной кистью держал две базарные сумки.
Ц Обидели вы нас, Ц с глубоким чувством сказал он. Ц За благодарность…
Видит бог, доктору Рыжикову было до боли жалко заветной магнитофонной дв
адцатки. Всегда она вылетала некстати Ц то кому-то ботинки, то комбинашк
у, то спортивный костюм. И тут, когда он совсем изготовился сделать подсеч
ку, свалились эти помидоры. Еще хорошо, что семейка не сожрала все подноше
ние, а честно оставила ему его долю, которую он увидел в кухне на холодном
окне. Помидоры и огурцы в самом конце зимы! Вполне понятно, почему никому н
ичего в голову не пришло, сразу стали радостно жрать. Сердце ныло и скрипе
ло, а что делать? Получил удовольствие Ц плати.
Ц Ну если вы не хотите, то деткам вашим, Ц уговаривал отец, предусмотрит
ельно выведенный для этого позорящего разговора во двор, подальше от чес
тных человеческих ушей. Ц Да что это вы смешной какой, что это, взятка, что
ли? Своими руками все выращено, за ваш же честный труд благодарность…
Ц Нет, Ц сказал доктор Рыжиков грустно. Ц Покупать мне не по карману, а
так Ц нет…
Ц Да что вы боитесь, взятка это, что ли? Такое все берут, не думайте! Чистая
благодарность родительская! Ц Он искренне совал доктору Рыжикову сумк
у в руки, приговаривая, что это не деньги и не хрустали. Ц Ну по гос-то цене
можно, товарищ доктор? Пятнадцать рублей за кило, пожалуйста, платите, есл
и хотите… То есть копеек…
Ц Понимаете, Ц сказал доктор Петрович как можно задушевней, Ц есть ве
щи, которые вообще делать нельзя. Не запрещается, а просто нельзя.
Ц Да что тут нельзя! Ц прижал его к стенке отец. Ц Это дело ничье, только
мое и ваше, я свой труд кому хочу, тому дарю…
«Нельзя брать ни иголки с чужой беды, Ц должен был сказать доктор Рыжико
в, Ц тем более если за нее платят зарплату. А без зарплаты тем более. Иначе
мир, с таким трудом и болью налаживающийся, рухнет. Неужели это требует об
ъяснений? С удовольствия можно, черт с ним. Если хотите. Это тоже для желаю
щих. Но с беды надо отрубать руки. Хотя кому-то не такая мебель тоже кажетс
я бедой. Ну, в общем, если все сидят без помидор, то почему у меня они должны
быть, если я их не выращиваю или не могу купить за мои среднеинтеллигентс
кие заработки? Это и есть вымогательство. Вымогать благодарность».
Вслух он сказал:
Ц Нет…
Ц Ну больным-то возьмите, больным хоть раздайте! У вас вон люди перевяза
нные, без овощей чахнут!
Доктор Рыжиков представил, как Туркутюков и старенький аптекарь, Жанна и
маленькая девочка с раздвинутым черепом сочно едят помидоры. Это было з
аманчиво. Они-то ни в чем не повинны, подумал он.
Ц Вот вы и отнесите своей дочке, Ц нашел он соломоново решение, Ц и сами
с ней раздайте больным…
После этого пришел еще родитель. Еще один отец девочки. Доктор Рыжиков ск
репя сердце приготовился отпихиваться от благодарностей, но этот родит
ель ему строго сказал:
Ц А какое вы имели право делать эту операцию?
У девочки дело шло к снятию швов, она давно гуляла в коридоре, и доктора Ры
жикова вопрос озадачил.
Ц Как какое? Ц всмотрелся он в недобрые глаза счастливого родителя.
Ц Вы на собаке ее делали?
Ц Как Ц на собаке? Ц спросил доктор Петрович.
Ц Это новая операция, Ц упорно сказал отец. Ц Положено сначала на соба
ке.
Он был инспектор ГАИ и хорошо разбирался, где что положено.
Ц Это не новая, Ц полез за листком доктор Рыжиков. Ц Это модификация сп
особа Арендта-Козырева, который давно всем известен.
Пятью четкими линиями он нарисовал одноэтапную двустороннюю декомпрес
сивную краниотомию костно-пластическим способом при краниостенозе.
Инспектор посмотрел на рисунок еще подозрительней.
Ц А почему не делали по способу этого Козырева? Все люди делают, а вы не де
лаете? Не умеете, что ли?
Ц Понимаете, Ц терпение доктора Рыжикова только начиналось, Ц во-пер
вых, поперечный разрез косметичнее. Женская прическа его совсем закроет
, рубца не видно… Ц Карандаш доктора Рыжикова наложил на рубец довольно
элегантную прическу. Ц Во-вторых, когда череп растет, лоскуты вот так пр
ужинят и могут шов потом раздвинуть. А если вместо этого сделать крест-на
крест, кожу поперек, а череп вдоль, давление будет вразрез, и шву ничего не
грозит. Голова себе спокойно развивается…
Инспектор хрипловато вздохнул. На рисунке все было красиво. Гораздо крас
ивее, чем на забинтованной голове девочки. Но все-таки его грызла какая-т
о мышь. Где эта мышь сидела, доктор Рыжиков мог только отдаленно догадыва
ться.
Ц Но ведь положено сначала на собаках? Ц с инспекторским упорством спр
осил отец.
Ц А кто вам сказал? Ц спросил и его доктор Рыжиков. Не очень, правда, реши
тельно…
Ц Все говорят… Ц мрачновато отрезал отец пути к первоисточнику.
Ц Ну как все? Ц чисто по-рыжиковски вздохнул доктор Рыжиков. Ц Все так
сказать не могут… Вот спросите у товарищей.
Инспектор с сомнением посмотрел на Чикина и Сулеймана.
Ц Это ваши… Они не скажут…
Ц Понимаете, если бы мы начали сначала упражняться на собаках, девочка б
ы уже ослепла. Невозвратимо. Смотрите, разве она хуже себя чувствует?
Инспектор устремил задумчивый взгляд на девочку, играющую в коридоре с к
уклой. У куклы была забинтована голова.
Ц Это серьезный авар, Ц сказал Сулейман вслед ушедшему инспектору. Ц
Еще может прийти.
…Не считая того, что в тот самый миг, когда пальцы доктора Рыжикова осторо
жно подбирались под надпиленный кусочек девочкиного черепа, чтобы, подн
апрягшись, отломить его и дать первую свободу замурованному узнику Ц мо
згу, в этот момент в дверь всунулась Валерия и не своим голосом сказала: «П
апа, Танька под автобус попала!» Давно она не называла его папой.
Прибора, который определил бы, насколько дрогнули пальцы доктора Рыжико
ва, в природе нет. Но кроме первого ему предстояло со всей аккуратностью н
адломить еще шесть кусочков Ц так, чтобы не отломить от основания, но и сд
елать свободно раздвигающимися. Шесть маленьких калиток из царства дик
ой головной боли, выдавливающей изнутри глаза, если так можно выразиться
.
Ошибка умненькой и высокомерной Валерии заключалась в том, что, вместо т
ого чтобы сразу сказать главное, что Танька жива, она остановилась выжда
ть, как отзовется на первую часть информации доктор Рыжиков.
Все камни, брошенные жизнью в его сердце, попадали туда как раз во время оп
ераций. Это уж как автомат завелся у Валеры Малышева.
На операции гнойного воспаления, или, выражаясь по ученому, абсцесса моз
га, ему срывающимся голосом сказали, что его отец, старый местный фельдше
р Петр Терентьевич Рыжиков, сын, в свою очередь, фельдшера еще земской бол
ьницы Терентия Рыжикова, умер в своем кресле с книгой «Тиль Уленшпигель»
на опухших коленях. Окно было открыто, и Елизавета Фроловна сразу поняла
это по тому, как насыпало на Петра Терентьевича мелких желтых яблоневых
листьев. Да еще, бывает, делаешь вид, что не слышишь, особенно если только н
ащупаешь зондом жировой кокон абсцесса, и думаешь, как бы его не проткнут
ь и не залить гноем мозговые извилины, а тебя прямо за халат тянут: «Юрий П
етрович, ваш отец умер!» Будто ты должен побросать инструмент в разверну
тую черепную коробку, воздеть к потолку руки и броситься вон. Вот часа три
и притворяешься глухим.
Он поправлял голову одному Леньке Завидову, который выпал со второго эта
жа общежития в азарте подглядывания в душевую женского общежития, когда
усердный гонец, задыхаясь от чувств, донес, что его мать Елизавета Фролов
на Рыжикова скончалась, отболев мышечной дистрофией, болезнью, странной
для садовода и объяснимой только с точки зрения неизлечимой тоски по уше
дшему другу всей жизни. «Юрий Петрович! Лизавета Фроловна умерла!» «Ой, дя
денька, только не уходите!» Ц промычал Ленька Завидов, маявшийся под мес
тным наркозом и ловивший чутким ухом все вокруг.
Как по заказу, на операцию доктору Рыжикову принесли и даже прочитали вс
лух телеграмму, что его жена Ц бывшая, правда, на данный момент, Ц утонул
а в Черном море от столкновения двух моторных лодок с отдыхающими. Этот с
лучай с пятью жертвами, трое в одной лодке и двое в другой, до сих пор перес
казывают на том курортном берегу как прошлогоднее ужасное происшестви
е. Телеграмма гласила: «Сашей случилось несчастье выезжайте телом ялтин
ский морг». Как будто он должен был бросить вскрытые шейные позвонки с по
чти что каменным кольцом между ними вместо упругого хрящика и броситься
за телом в ялтинский морг. Так человек, который увез его живую жену от него
в Ялту, возвращал украденное. Синего ялтинского неба и лазурного моря он
так и не заметил, потому что бегал по хилым предприятиям города-курорта в
поисках листового цинка. Потом еще нужен был газосварщик высокого разря
да, но курортников было много, а газосварщиков мало. Ялта есть Ялта. Потом
билет на самолет, да не один, а его и одного-то не было на десять дней вперед
. Вернее, целых три Ц доктор Рыжиков сначала думал, что гроб с телом прово
зят в багаже как груз, но оказалось, что как пассажира с двумя билетами. Од
но мертвое тело шло за двух живых пассажиров. А срок хранения в морге исте
кал, хотя ялтинский морг по оснащению не чета нашему старому, хладокомби
нат, а не морг. Все равно или сегодня вывози, или здесь хорони. Ни дня отсроч
ки.
После одного такого случая, когда другой, правда, хирург от вести, что его
дочь на вступительных завалила математику, пришил конским волосом желу
док к диафрагме, появился приказ по больнице, запрещавший сообщать хирур
гу во время операции посторонние новости. Приказ был зачитан в ротах, бат
альонах, в эскадрильях и на кораблях. Доктор Петрович облегченно вздохну
л, полагая, что теперь-то ничего не случится, и вот на тебе: Танька Ц под ав
тобус!
Доктор Рыжиков попросил добавить мочевины, чтобы мозг не ошарашило внез
апным резким освобождением, осторожно поднатужился и надломил пластин
ку. Туда-сюда покачал ее, убеждаясь, что она с одной стороны достаточно пр
ужинит, с другой Ц не отломилась совсем. И, убедившись, сказал:
Ц Какое же колесо у автобуса больше пострадало?
Это значило: не тяни, дура, кота за нервы, жива или нет?
Ц Тебе бы шуточки шутить, Ц обиделась Валерия, Ц а она в «Скорой» с поло
манной ногой!
Сразу стало ясно, что Танька не в анатомичке с оторванной головой.
Ц Наконец-то! Ц как о долгожданном вздохнул доктор Рыжиков, укладывая
первую пластинку и с характерным костным хрустом принимаясь за вторую.
Ц Хоть ноги выпрямят, а то произрастает кривоножка…
Серьезный авар еще два раза пришел и ушел. Доктор Петрович еще два раза об
ъяснил. Все, что смог. Кроме того, что не смог. Какой, например, такой нежной
страстью могла воспылать мать троих дочерей, и одной почти взрослой, к ар
тисту из приезжего театра, неправдоподобно сладкому герою-любовнику, по
сле первой насквозь фальшивой пьесы, от которой любого стошнит… «Куда ты
, дурочка, Ц говорил он печально, поливая цветы на могилке или подкрашива
я железный заборчик. Ц С опущенным животом, венами на ногах… Все думаешь
, что жизнь испорчена, нужно снова начать… Строишь из себя девочку…»
Ц Но ведь положено сначала на собаках, Ц говорил ему напоследок серьез
ный инспектор, перед тем как уйти.
Ц Серьезный авар, Ц с уважением говорил Сулейман. Ц Еще придет.
Но в следующий раз вместо авара пришел робкий мальчик. Мальчику было хол
одно, но он терпеливо стоял у двери, пока доктор Рыжиков его не заметил и н
е спросил, что ему надо. Мальчик сказал, что Жанну Исакову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45