Они не представляли
интереса даже для Гильдии.
Тем не менее - и это было самым важным - там обитали и коренные
жители, они селились на севере, где климат для пришельцев был слишком
суровым. Считали, что у них есть какое-то грозное оружие чтобы защищаться
от налетчиков из порта.
Главное, что у них существовала стройная религиозная система,
важнейшим атрибутом которой было поднесение даров их божеству. Войти к ним
в доверие можно было лишь подарив их богу что-нибудь замечательное.
Подобные подарки позволяли дарителю несколько дней находиться в их городе.
Мой отец любил рассказывать истории, которые якобы произошли с
людьми, с которыми он познакомился, работая экспертом-оценщиком в Гильдии.
Я не сомневался, что некоторые из них были пересказом его собственного
жизненного опыта. Он настолько подробно рассказывал об одном приключении
на Сорорисе, что теперь я мог использовать эти сведения, чтобы взять
реванш за фиаско на Лоргале.
Добытые мной куски дзорана должны были поразить обитателей Сорориса,
потому что они никогда не видели таких камней. Что если самый крупный из
них я подарю храму, а остальные предложу тем, кто захочет сделать подобные
дары сам? Я не знал, что смогу получить взамен. Но герой рассказа моего
отца ушел оттуда с невиданным ранее зеленым камнем. Потому что сорорисиане
отличались тем, что торговали честно.
Этот план был настолько невероятным, что мог прийти в голову только
действительно отчаявшемуся человеку. Но мое поражение и необходимость
утвердиться в своей независимости от Иита заставили меня решиться на него.
Допив кофе, я пошел к компьютеру в штурманской рубке и запросил код
Сорориса, загадав: если ответа не будет, я восприму это как указание свыше
о том, что в этом риске нет никакого шанса на удачу.
Рызк внимательно наблюдал за мной пока я дожидался ответа компьютера.
И когда, несмотря на мои сомнения, на небольшом экране появились ряды
цифр, он громко прочитал:
- Сектор 5, VI, Бездорожье-11. Во имя Асты-Ивисты, где это находится?
И что это?
Теперь я решился.
- Это место, куда мы теперь направляемся. Если бы он знал о нем, я бы
еще сомневался. - Сорорис.

6
- Где твои боевые лазеры и защитные экраны?
Рызк обратился ко мне таким тоном, каким, по моему, разговаривают с
заведомо слабоумными людьми. Он даже окинул взглядом приборную панель как
бы разыскивая там управление вооружением. Он вел себя так уверенно, что я
невольно посмотрел туда вслед за ним - что, конечно, имело бы смысл, если
бы с корабля не было снято все то, о чем рассказывали многочисленные рубцы
на корпусе.
- Ну, а если ты безоружен, - возмущенно продолжал он, - то не
переводи энергию на то, чтобы добраться до Сорориса, а лучше взорви
двигатели и покончи с нами здесь - если не понимаешь, что будет с тем
безумцем, который рискнет туда сунуться. Это тюрьма, а не планета, и те,
кто угодил на нее, чтобы выбраться оттуда, возьмут приступом любой
корабль. Как только мы сядем в их порту, судно сразу же будет полным-полно
пассажиров.
- Мы не будем туда опускаться - то есть, корабль не опустится.
Я продумал все далеко вперед, придерживаясь весьма подробного
рассказа отца о том как его "друг" однажды побывал на планете.
- У нас есть спасательная шлюпка. Если оборудовать ее устройством для
возвращения, то один человек вполне может опуститься на ней.
Рызк посмотрел на меня. Он молчал довольно долго и его ответ
прозвучал уклончиво.
- Там опасно задерживаться даже на орбите. У них может оказаться
перестроенный катер для нападения на корабли. И потом - кто спустится и
зачем?
- Я спущусь... в Сорнуф.
Как можно старательнее я произнес название этого города, хотя,
конечно, правильно проговорить это сочетание гласных и согласных звуков
было выше возможностей органов речи человека. Коренные жители Сорориса
были гуманоидами, но они произошли не от терранских колонистов и даже не
от мутировавшей терранской колонии.
- Храмовые сокровища!
Быстрота, с которой он разгадал мои планы, лишний раз напомнило мне,
что вольные торговцы знают свое дело и знакомы с жизнью народов самых
разных планет.
- Это уже делали, - сказал я, хотя и отдавал себе отчет в том, что,
возможно, слишком полагаюсь на рассказ отца.
- Для того, чтобы попасть в Сорнуф, - будто размышляя вслух,
продолжал Рызк, - нужно выйти на полярную орбиту, значит мы останемся в
стороне от путей, ведущих в действующий порт. Что касается спасательной
шлюпки - да, ее можно переделать так, чтобы она возвратилась на судно. Вот
только, - он повел плечами, - в космосе не часто занимаются подобными
делами.
- Ты сможешь это сделать? - настаивал я.
Честно говоря, я не технарь и моих познаний явно недостаточно для
такой работы. Но если бы Рызк не знал, как это сделать, я бы все равно
рискнул и попытался бы добраться до Сорнуфа даже более опасным способом.
- Попробую, - неохотно проворчал он.
Большего мне и не нужно было. Сама жизнь заставляла вольных торговцев
знать и уметь гораздо больше обыкновенных пилотов. На флоте обязанности
членов экипажа строго распределены, в то время как на судах, работающих
вне линий, при необходимости каждому приходится выполнять самые разные
работы.
Спасательная шлюпка строилась для этого корабля, и она могла взять на
борт до пяти пассажиров. Поэтому она была такой просторной. Уверенно, с
видом человека, которому привычна такая работа, Рызк снял приборную панель
и пробормотал, что переделать ее будет проще, чем он предполагал.
Неожиданно я осознал, что, как и на Лоргале, Иит ничего не советовал
и не комментировал. И это немного обеспокоило меня и показалось дурным
предзнаменованием. Неужели Иит обнаружил в моем сознании стремление к
самостоятельности? Если так, то знал ли он, к чему это могло привести? До
сих пор я не видел границ возможностей его телепатического таланта. Всякий
раз, когда я начинал думать, что уже все о нем знаю, он, как это было на
Тебе, демонстрировал что-нибудь новенькое. А что если, обладая даром
прорицания, он позволял мне зайти так далеко, откуда выручить сможет
только он, чтобы таким образом, раз и навсегда доказать, что мы не
равноправные партнеры, что хозяин он, а я лишь его слуга? Он без
объяснений закрыл свое сознание. Кроме того, он не приходил в шлюз, где мы
с Рызком - я неуклюже пытался ему помочь - готовили шлюпку к посещению
враждебного мира в котором у меня был слабый шанс на удачную сделку. Я
начал подумывать и о том, что, возможно, Иит вовлек меня в изощренную
игру, целью которой было сделать меня более упорным, чтобы я смог
доказать, что мне по плечу самостоятельно, без его помощи, продумать и
осуществить выигрышный ход.
Правда, я понимал, что многому научился именно у Иита, и теперь это
тоже раздражало меня. Мне очень понравилось использовать для маскировки
гипномаску, и я упорно практиковался в изменении своей внешности. После
регулярных тренировок воли и сознания я обнаружил, что могу легко
создавать и сколько угодно долго удерживать небольшие, подобные шраму,
иллюзии. Но более глубокие изменения, например, создание нового лица,
получались не так просто. И мне приходилось тяжело работать для того,
чтобы хотя бы на некоторое время создать неприметное в уличной толпе лицо
с размытыми, неясными чертами. Раньше мне помогал Иит, и я почти не верил,
что когда-нибудь смогу выполнить такую работу самостоятельно.
По словам Иита, в основе всех доступных мне достижений лежали
тренировки, а времени для тренировок у меня было вполне достаточно, и
установленное на полке в каюте зеркало служило мне поводырем в успехах и
неудачах.
У меня теплилась надежда, что, замаскировавшись таким способом, я в
любом порту смогу улизнуть от постовых Гильдии. Едва ли на Сорорисе были
их люди, но в случае удачи, если я добуду что-нибудь ценное, чтобы продать
свои трофеи, мне придется появиться на какой-нибудь внутренней планете.
Новые неоцененные камни продавались только на аукционах для ведущих
торговцев. Проданные с рук, такие камни считались подозрительными, и по
доносу их могли конфисковать (при этом доносчик получал проценты от
конечной продажной цены). Даже если они были честно добыты на какой-нибудь
неизвестной планете это не имело значения - контрабандой их делало то, что
за них не был заплачен налог с аукционной продажи.
Так что во время полета я или неумело помогал Рызку, или, уставившись
в зеркало, пытался увидеть в нем незнакомое лицо.
Точность нашего выхода из гиперпространства в систему Сорориса вновь
продемонстрировала мастерство Рызка, и я в который раз задумался о том,
что же привело его в трущобы Окрестностей. Здесь было три планеты, две из
них были мертвые - растрескавшиеся каменные шары без атмосферы,
расположенные так близко к солнцу, что экипаж любого опустившегося туда
корабля изжарился бы как на сковородке.
В противоположность им, Сорорис был планетой морозов и только
экваториальная область соответствовала здесь стандартам моего вида и
подходила для жизни. К северу и югу от этой полосы планета была покрыта
ледниками, и лишь в немногих местах в этот ледяной покров вторгалась
открытая земля. В одной из таких прогалин, довольно далеко от разбросанных
вокруг космодрома поселений и должен был находиться Сорнуф.
Пока я упаковывал все, что могло понадобиться для посещения
затерявшегося во льдах города, Рызк вывел корабль на полярную орбиту
Сорориса. Ввести необходимые координаты в автопилот шлюпки тоже было
заботой Рызка. От автоматики будет зависеть мое благополучное приземление
неподалеку от Сорнуфа и возможность возвращения на корабль, причем
последнее было менее вероятно.
Если бы опасения Рызка оправдались и на космодроме нашелся бы
переоборудованный катер, на котором достаточно безрассудный пилот
попытался бы взять корабль на абордаж, "Обгоняющему ветер" пришлось бы,
уклоняясь от нападения, сменить орбиту. В этом случае Рызк должен был
сообщить мне о нападении, и я был бы вынужден задержаться на планете до
тех пор, пока корабль не вернется на прежнюю орбиту, чтобы встретить
шлюпку в запрограммированной точке.
Я с удвоенной тщательностью проверил свое снаряжение, как будто, пока
мы были в гиперпространстве, не проверял его не менее десяти раз. Я
запасся небольшим пакетом с едой, который выручил бы меня, если бы местная
пища оказалась для меня несъедобной, "переводчиком", передатчиком для
связи с Рызком и, конечно, взял камни с Лоргала. У меня не было никакого
оружия, даже парализатора. С Тебы я ничего не смог вывезти. До тех пор,
пока мне не удастся разжиться каким-нибудь местным оружием, я мог
надеяться лишь на знание приемов самообороны.
В динамике интеркома заскрипел голос Рызка, который сообщил о том,
что мы прибыли, и я в последний раз перепроверил снаряжение. Иит
растянулся на кровати и, по-видимому, спал, как это последнее время бывало
каждый раз, когда я заходил в каюту. Обиделся ли он на меня или просто
стал безразличным к моим делам? Крохотный росток беспокойства, вызванного
его непонятным равнодушием ко мне быстро перерастал в серьезную тревогу,
мне не хотелось внизу на планете в одиночку испытывать собственную
находчивость.
Я не решился уйти просто так. Охлаждение в наших отношениях почему-то
беспокоило меня, и я с трудом удерживался от того, чтобы попросить его о
совете. Я не выдержал и направил ему мысль.
- Я улетаю...
Это было ясно и без моего объяснения и прозвучало глупо.
Иит медленно открыл глаза.
- Желаю удачи.
Он лишь слегка приподнял голову, как будто не желая полностью
просыпаться.
- Пользуйся своими задними глазами так же, как и передними.
Он закрыл свои собственные глаза и оборвал контакт.
"Задними так же, как и передними"... я шел к шлюпке и, герметизируя
за собой двери раздраженно пытался понять смысл этих слов. Устроившись в
гамаке, я сообщил Рызку о готовности к вылету и едва не потерял сознание,
когда аварийная катапульта вышвырнула спасательную шлюпку в пространство.
Пока приборы ориентировались в пространстве и разыскивали ближайшую
планету, я лежал и пытался предусмотреть возможные неожиданности. Я провел
с Иитом очень много времени и теперь мне было непривычно оказаться в
космосе без него. Я почувствовал, что, несмотря на бунт, мне все же не
хватало его.
В то же время меня переполняло пьянящее возбуждение от того, что я
отбросил излишнюю рассудительность и предпринял опасное и полностью
самостоятельное путешествие. Но сейчас мне некогда было размышлять. Шлюпка
перешла в режим торможения, и я понимал, что скоро окажусь на планете, где
должен быть готов к неожиданностям, которые потребуют всего моего
внимания.
Шлюпка приземлилась в начале одного из узких ущелий, своими
очертаниями напоминавших следы от вонзившихся в лед когтей. Возможно,
ледники покрывавшие Сорорис, начинали таять, и эти долины были первым
результатом этого процесса. Буквально со всех сторон живо текли ручьи,
слившиеся возле шлюпки в довольно широкий поток. Но мороз был так силен,
что моему лицу стало больно от соприкосновения с холодным воздухом. Я
захлопнул забрало шлема, запер люк шлюпки и, взяв снаряжение, пошел по
хрустящему под ботинками моего скафандра перемешанному со льдом песку.
Если расчеты Рызка были правильны, мне нужно было лишь спуститься по
этому ущелью до того места, где оно переходило в похожую на ладонь долину
от которой отходили другие узкие, растянувшиеся в северном направлении,
ущелья и откуда я должен был увидеть стены Сорнуфа. С этого места
единственной путеводной нитью оставался рассказ моего отца. Лишь теперь я
понял, как исчерпывающе подробно он описывал местность, так, будто хотел,
чтобы я получше запомнил его рассказ. Тогда только я охотно слушал все его
истории, а мои молочные брат и сестра были невнимательны и явно скучали.
"Передо мной на фоне городской стены виднелся храм богини льда
Дзииты, - рассказывал отец. - Дзиита не главное божество Сорориса, но у
нее много почитателей и с ее помощью можно попасть к жрецам основных
храмов города. Я сказал "она", потому что это живая женщина, которую
местные жители считают земной частью духа льда, и относятся к ней как к
сверхъестественному созданию, даже телом отличающемуся от своих
почитателей."
Подойдя к тому месту, которое описывал отец, я действительно увидел
стены города, а неподалеку - храм Дзииты.
Я приземлился на рассвете и только сейчас тонкие, едва теплые,
солнечные лучи заискрились, отразившись от угрожающе нависшей надо мной
высокой ледяной стены. Около храма не было никаких признаков жизни, и я с
тревогой подумал, не оставили ли Дзииту в полном одиночестве те, кто
поклонялся ей много лет назад, когда ее посетил пришелец.
Эти тревоги рассеялись, когда я подошел ближе к каменному, покрытому
сиявшим льдом зданию. Храм в форме усеченного конуса по размерам
приближался к "Обгоняющему ветер". Снаружи здание окружали ряды столов,
которые представляли собой вытесанные изо льда плиты толщиной с руку,
лежавшие на толстых цилиндрических опорах из того же замерзшего вещества.
На столешницах были вырезаны просьбы почитателей Дзииты; некоторые надписи
уже почти исчезли под слоями нового льда, другие, совсем свежие, были
покрыты тонким слоем замерзающей поверх них влаги.
На столах лежали меховые изделия, пища, стебли каких-то почерневших
от мороза растений. Казалось, что Дзиита никогда не пользуется этими
приношениями и оставляет их, чтобы они вмерзали в растущие ледяные столы.
Я прошел между двумя такими ледяными столами, направляясь к
единственному отверстию в закругленной стене храма ко входу, открытому для
ветра и мороза. То, что я увидел, ободрило меня: отец рассказывал об этом
подвешенном в портале гонге. Я поднял руку и ударил в него рукой очень
легко, но гул, которым он отозвался на мое прикосновение, казалось, достиг
ледника за моей спиной.
"Переводчик" был со мной, и я начал свою речь - мне пришлось
импровизировать, потому что о ритуале приветствия в отцовской истории
ничего не говорилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115