Но взгляни на ситуацию с противоположной стороны. Во что обхо
дится она каждому Иному, вынужденному, только ради того, чтобы приспособ
иться к окружающим его людским массам, вести замкнутый образ жизни, изо д
ня в день пребывая в атмосфере непонимания и предубежденности? И в то же с
амое время его уникальное могущество и таланты позволяют тем самым личн
остям, которые отворачиваются от него, пожинать плоды его трудов. Разве э
то справедливо? Взгляни на интеллектуальных гигантов прошлого, оставив
ших о себе память на бесчисленных страницах истории. Этим людям, мужчина
м и женщинам, продвигавшим цивилизацию вперед, приходилось бороться за с
вое выживание среди тех, кто обладал более низким уровнем развития, инст
инктивно не доверял им и остерегался их. Им, гигантам, приходилось изо дня
в день таиться от окружающих, стараясь не проявлять свою непохожесть на
них, чтобы не вызывать у этих заурядных людей чувства безотчетного страх
а. Испокон веков человеческое существо, отличающееся от себе подобных, п
одвергалось постоянной опасности. И если существует выбор: или множеств
о людей с легкостью несут вместе на своих плечах одного человека, или это
т один человек, пусть обладающий гораздо большим могуществом, чем любой
из них, должен, сгибаясь под тяжестью непосильного бремени, тащить за соб
ой все это множество, то какой из двух вариантов является более справедл
ивым?
Голова Хэла, под действием лихорадки и введенных ему препаратов, странно
кружилась. Зрительный образ притаившегося гиганта предстал в его созна
нии как некий гротеск.
Ц А зачем таиться? Ц спросил он.
Ц Зачем таиться? Ц Высоко над ним плыло смеющееся лицо Блейза. Ц Спрос
и сам себя об этом. Сколько тебе сейчас лет?
Ц Двадцать, Ц ответил Хэл.
Ц Двадцать, и ты все еще задаешь этот вопрос? С течением времени, становя
сь старше, разве ты не начал ощущать свою изолированность, отстраненност
ь от всех, кто тебя окружает? Разве не приходилось тебе в последнее время в
се чаще и чаще вмешиваться в ход событий, принимая решения, касающиеся не
только тебя, но и тех, кто находится рядом с тобой и кто не способен сам при
нимать подобные решения? Постепенно, но неуклонно брать на себя ответств
енность за происходящее, оказываясь в положении, когда только ты один по
нимаешь, что необходимо в данный момент для блага всех окружающих, и дела
ть это необходимое?
Блейз замолчал.
Ц Я уверен, ты понимаешь, о чем я говорю, Ц продолжал он после паузы. Ц Сн
ачала ты просто пытаешься посоветовать им, потому что не веришь Ц не хоч
ешь поверить, Ц что сами они настолько беспомощны. Однако постепенно ты
убеждаешься, что они, будучи способными совершать нужные действия по тво
им постоянным подсказкам, сами никогда не бывают в состоянии правильно о
ценить обстановку и в каждом конкретном случае самостоятельно делать и
менно то, что требуется. В конце концов тебе это надоедает, и ты просто бер
ешь руководство в свои руки. Ты начинаешь направлять события в правильно
е русло даже без их ведома и понимания, и эти недалекие люди искренне счит
ают, что все происходит естественным путем.
Блейз снова сделал паузу. Хэл, с трудом воспринимая происходящее, молча с
мотрел на него.
Ц Да, ты понимаешь, о чем я говорю, Ц повторил Блейз. Ц Ты уже столкнулся
с этим и начал чувствовать ширину и глубину пропасти, отделяющей тебя от
остального человечества. И поверь мне, что твое нынешнее ощущение с тече
нием времени станет еще более сильным и глубоким. И опыт, обогащающий тво
й более развитый и восприимчивый ум с такой быстротой, какую они даже не м
огут себе представить, будет все больше увеличивать эту пропасть, лежащу
ю между тобой и ими. Разумеется, ты испытаешь горькое сожаление о столь гл
убоком расхождении, но изменить ничего не сможешь. Нельзя вложить в них т
о, чего они никогда не сумеют воспринять, так же как обезьяны никогда не су
меют оценить великих произведений искусства. В конце концов, чтобы унять
свою внутреннюю боль, о которой они даже не подозревают, ты оборвешь посл
едние духовные связи с ними и предпочтешь жизнь в молчании, пустоте и пок
ое Ц это позволит тебе оставаться таким, какой ты есть, Ц единственным в
своем роде и обреченным на вечное одиночество.
Очевидно, Блейз сказал все, что хотел.
Ц Нет, Ц произнес через некоторое время Хэл. Он испытывал чувство отреш
енности, как человек, находящийся под воздействием сильных успокаивающ
их средств. Ц По такому пути я не смогу пойти.
Ц Тогда ты умрешь, Ц сообщил Блейз бесстрастным тоном. Ц В итоге ты, как
и подобные нам люди в прошлые века, позволишь им убить себя, просто прекра
тив предпринимать постоянные усилия, необходимые, чтобы защищаться от н
их. И тогда все уйдет в песок Ц и то, чем ты был, и то, чем ты мог бы стать.
Ц Значит, так оно и будет, Ц сказал Хэл. Ц Я не могу стать таким, как ты го
воришь.
Ц Возможно. Ц Блейз поднялся, кресло уплыло от него назад. Ц Но ты подож
ди немного, подумай. Жажда жизни сильнее, чем тебе кажется.
Он возвышался над койкой, глядя сверху вниз на Хэла.
Ц Я уже говорил тебе, в моих жилах течет и экзотская кровь. Ты думаешь, я не
бунтовал, когда впервые узнал, что собой представляю? Не отвергал того су
ществования, на которое меня обрекало одно лишь мое происхождение? Не го
ворил сам себе поначалу, что скорее предпочту существование затворника,
чем воспользуюсь своими способностями в целях, которые я считал тогда ам
оральными? Подобно тебе, я был готов платить любую цену, лишь бы окружающи
е не воспринимали меня как бога. Одна лишь мысль об этом вызывала у меня та
кое же отвращение, какое вызывает сейчас у тебя. Но потом я сумел понять, ч
то, став одним из руководителей, принесу людям не зло, а добро. Ты тоже пойм
ешь это Ц в конце концов.
Блейз повернулся и подошел к двери камеры.
Ц Открывайте! Ц крикнул он в коридор сквозь решетку.
Ц В данный момент совершенно не важно, Ц он снова повернулся к Хэлу; в ко
ридоре за дверью послышался нарастающий звук шагов, Ц какой выбор ты, по
твоему мнению, сделал для себя окончательно. Неизбежно наступит день, ко
гда тебе станет ясно, насколько неразумно ты сейчас поступил, предпочтя
остаться здесь, в этой камере, под надзором тех, кто в сравнении с тобой ли
шь незначительно превосходит уровень цивилизованных животных. В том, на
что ты сейчас сам себя обрекаешь, нет абсолютно никакой необходимости.
Блейз помолчал.
Ц Но это твой выбор, Ц продолжал он. Ц Поступай так, как считаешь нужным
, пока не начнешь видеть все в правильном свете. А когда это произойдет, от
тебя потребуется только одно. Скажи своим стражникам, что ты намерен обд
умать то, что услышал от меня. И тебя приведут ко мне, туда, где ты найдешь ую
т, свободу и дневной свет, где у тебя окажется достаточно времени, чтобы пр
ивести свои мысли в порядок в располагающей к этому обстановке. Необходи
мость заниматься нынешним уединенным самобичеванием целиком представ
ляет собой плод твоего собственного ума. И тем не менее я не лишаю тебя воз
можности предаваться этому занятию, в надежде, что вскоре тебя посетят г
ораздо более трезвые мысли.
Барбедж и его подчиненный уже были у двери камеры. Они открыли и распахну
ли ее. Блейз вышел, и дверь за ним захлопнулась. Хэл остался лежать один, в п
олной тишине.

Глава 33

Обессилевший, Хэл провалился в тяжелый сон без сновидений. Когда он снов
а пришел в себя, его колотил сильнейший озноб, волнами накатывающийся на
него, словно порывы осенней бури на одинокий, прильнувший к дереву увядш
ий листок.
Внутри камеры ничто не изменилось. С потолка лился все тот же неяркий све
т. За запертой дверью в коридоре стояла мертвая тишина. С усилием приподн
явшись в прежнее полусидячее положение, Хэл увидел сложенное в ногах пос
тели тонкое одеяло, дотянулся до него дрожащей рукой, схватил и закуталс
я в него до самого подбородка.
Ощущение того, что он чем-то укрылся, успокоило его на некоторое время, и о
н опять начал погружаться в забытье. Но тонкое одеяло, едва ли толще надет
ой на нем рубашки, почти не согревало, и озноб продолжал трясти его, как со
бака пойманную крысу. Хэл плотнее укутался одеялом и попытался подчинит
ь своей воле дрожащее тело, направив все внимание на точку, неимоверно уд
аленную в его сознании, и постаравшись полностью сосредоточиться на ней.

Прошло несколько минут, а ему все еще не удавалось осуществить свое наме
рение. Чтобы установить контроль сознания над телом, требовалась энерги
я, которой его измученному организму уже не хватало. Однако постепенно о
н начал одерживать победу над самим собой. Дрожь утихала, напряжение в мы
шцах спадало, все тело успокаивалось.
Хэл чувствовал, что его плоть по-прежнему стремится реагировать на прон
изывающий до костей холод. Но теперь он уже был в состоянии контролирова
ть это стремление и мог думать. Хэл открыл рот, чтобы заговорить, но вместо
слов услышал лишь собственный хрип. Затем ему удалось прочистить горло,
сделать глубокий вдох и громко крикнуть.
Ц Здесь холодно! Включите обогрев!
Никакого ответа.
Он крикнул снова. И снова не последовало никакой реакции; температура в к
амере оставалась прежней.
Хэл лежал, вслушиваясь в тишину, и у него в памяти всплыло приказание Блей
за прекратить надзор за камерой до тех пор, пока он не позовет охранников,
чтобы его выпустили. Значит, когда Блейз ушел, надзор за камерой наверняк
а возобновили, и, следовательно, кричать вовсе незачем. Сейчас его обязат
ельно кто-нибудь слышит, а возможно, и наблюдает за ним.
Он постарался завернуться поплотнее в одеяло, вынужденный преодолеват
ь стремление своего тела снова поддаться ознобу, и устремил взгляд в пот
олок.
Ц Я знаю, вы слышите меня, Ц заговорил он спокойным голосом, что стоило е
му немалых усилий. Ц Блейз Аренс приказал вам не причинять мне вреда, а з
десь я могу умереть от холода. Включите обогрев. Иначе я расскажу ему об эт
ом при нашей следующей встрече.
Он ждал.
По-прежнему никто не отвечал и не приходил. Он хотел было уже снова повтор
ить свое обращение, но потом подумал, что если на приставленных к нему охр
анников его слова не подействовали, то повторять их не имеет смысла, а есл
и подействовали, то повторение только ослабит впечатление от его угрозы.

Минут через десять он услышал шаги в коридоре. Перед решеткой двери появ
илась сухощавая прямая фигура в черной форме. Щелкнул замок, дверь откры
лась, и охранник вошел внутрь. Подняв глаза, Хэл увидел угловатое и угрюмо
е, словно высеченное из гранита, лицо Эмита Барбеджа.
Ц Лучше, если ты будешь знать, Ц произнес Барбедж. Его голос звучал как-т
о странно тихо, словно он говорил во сне. Хэл пристально смотрел на него.
Ц Да, я скажу тебе, Ц повторил Барбедж. В полумраке камеры его глаза свер
кали, как два отполированных кусочка антрацита.
Ц Я знаю тебя, Ц медленно проговорил он, глядя сверху вниз, и каждое его с
лово падало, словно капля ледяной воды, остужая разгоряченный мозг Хэла.

Ц Ты одной крови с теми демонами, что грядут перед Армагеддоном, который
теперь уже близок. Да, я вижу твое подлинное обличье, хотя некоторые не вид
ят. Вижу и твои стальные челюсти, и твою голову, похожую на голову огромног
о отвратительного пса. Коварное чудовище, ты притворился тогда, что спас
аешь мою жизнь от этого богоотступника, Сына Гнева, намеревавшегося прис
трелить меня на перевале. Ты хотел, чтобы я чувствовал себя твоим должник
ом и ты мог бы совратить меня, когда наконец окажешься, как сейчас, в руках
Избранных Господа.
Его голос зазвучал немного резче, но в то же время оставался негромким и б
есстрастным.
Ц Но я принадлежу к Избранным, и твое коварство бессильно против меня. Ве
ликий Учитель приказал мне следить, чтобы тебе никто ничего не сделал. Ни
чего тебе не сделаю и я. Но он не говорил о том, что нужно что-то делать для т
ебя. Таких, как ты, вечно пребывающих в богохульстве и грехе, незачем окруж
ать заботой и нежить. Поэтому ты можешь звать сколько хочешь, никто не при
дет к тебе и не отзовется. Температура в камере сейчас такая же, какой была
, когда тебя доставили в нее. Никто ее не менял и не станет менять. Если ты за
хочешь, свет можно убавить или прибавить, но все остальное останется пре
жним, сколько бы ты ни просил. Так что лежи как есть, смердячий пес сатаны.

Он повернулся и вышел. Дверь за ним захлопнулась, щелкнул замок. Хэл снова
остался один.
Он лежал неподвижно, стараясь сдерживать озноб, и мало-помалу необходим
ое для этого усилие становилось все меньше. И не столько благодаря тому, ч
то организм стал лучше подчиняться его воле, сколько из-за того, что у нег
о снова начал подниматься жар и температура тела стала расти. Когда он со
грелся, необходимость контролировать рефлексы ослабла, и он опять погру
зился в сон.
Но сон этот был беспокойным, неглубоким Внезапно проснувшись, Хэл почувс
твовал боль и сухость в горле, казалось, стоит только попытаться глотнут
ь, и в нем появится трещина. Его мучила такая сильная жажда, что он сумел, со
брав все свои силы, сползти с койки и встать на ноги. Шатаясь, добрел до умы
вальника, вделанного в стену рядом с унитазом, открыл кран и, наклонив гол
ову, стал жадными глотками ловить ледяную струю воды.
Но, сделав всего несколько глотков, он обнаружил, что не может больше пить
. Уже проглоченная вода, похоже, заполнила всю глотку и угрожала вызвать п
риступ тошноты. Добравшись до постели, Хэл рухнул на нее и мгновенно засн
ул Ц чтобы снова проснуться, как ему показалось, через несколько минут. И
та же безумная жажда снова подняла его и погнала к крану.
Опять он проделал на подгибающихся ногах нелегкий путь к умывальнику; и
опять после нескольких глотков как будто бы весь наполнился водой. Верну
вшись к койке, Хэл почувствовал, что теряет последние силы.
И тогда, дергая и толкая койку рывками то в одну, то в другую сторону, словн
о муравей, пытающийся сдвинуть с места мертвого жука во много раз тяжеле
е себя, он сумел в конце концов поставить ее рядом с умывальником и, свалив
шись на постель, тут же уснул.
Через какое-то не поддающееся определению время Ц казалось, всего чере
з несколько секунд, но на самом деле времени могло пройти и гораздо больш
е Ц он проснулся, утолил жажду и забылся в тревожном сне.
С этого момента началась критическая стадия болезни, в которой ритм его
существования задавался периодичностью сна. Хэл просыпался, пил и прова
ливался в сон, просыпался опять, чтобы напиться и заснуть… И так снова и сн
ова. А вокруг него стояла мертвая тишина, с потолка струился слабый свет, в
безмолвном коридоре за дверью не появлялись охранники, там вообще ничег
о не происходило.
Хэл понимал, что еще никогда в жизни болезнь не вцеплялась в него с такой я
ростью, как теперь, и где-то в глубине его сознания возникло незнакомое до
сих пор чувство тревоги. Периоды горячки чередовались с периодами сильн
ейшего озноба, при этом жар с каждым разом держался все дольше. Мало-помал
у болезнь полностью овладела им: ощущение леденящего холода, сопровожда
ющееся сильнейшей дрожью, сменялось жаром с нестерпимой головной болью
и мучительной жаждой, во время которой горло пропускало внутрь лишь неск
олько глотков воды; за периодами такого полубредового бодрствования сл
едовали моменты тяжелого, раздираемого кошмарами сна.
Хэл чувствовал, что инфекция одерживает верх над его жизненными силами.
Приступы озноба в конце концов полностью уступили место бредовому сост
оянию, которое можно было бы даже считать приятным по сравнению с прежни
ми ощущениями, если бы оно не таило в себе угрозу. Он понимал, что это призн
ак тяжелой формы лихорадки, но насколько тяжелой, он судить не мог. Головн
ые боли временами ослабевали, но дышать становилось все труднее, как буд
то нижнюю часть грудной клетки постепенно заполняло какое-то плотное ве
щество, оставляя свободным для вдыхаемого воздуха только небольшое про
странство, там, где расположены самые верхушки легких. Тогда Хэл занял си
дячее положение, несколько облегчающее процесс дыхания, и приблизитель
но в это же время он вовсе перестал спать. Время тянулось бесконечно, и пер
ед решетчатой дверью камеры по-прежнему никто не появлялся.
Хэл впервые вспомнил о приобретенном на Коби шахтерском хронометре, кот
орый ему возвратили в числе прочих личных вещей, когда вместе с Джейсоно
м Роу выпускали из Управления милиции в Цитадели, после того как дни высл
ушали обращение Блейза. Во время своего пребывания в партизанском отряд
е Хэл постоянно носил этот хронометр на запястье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54