Значит, я была не права. Значит, это не была нежная любовь, о которой я думала, что она пронесет меня на своих крыльях спокойно и ровно через всю жизнь. Видимо, за подобную любовь придется платить.
Картер сам был поражен. Он плакал и прижимал меня, и гладил мои волосы, и без конца просил прощения. В конце концов я положила руку на его рот и ухитрилась улыбнуться.
– Любой, кто подслушивал бы у замочной скважины, подумал бы, что ты выпорол меня плеткой-девятихвосткой.
– Примерно так я и поступил. Именно таким жестоким я был. Я знаю, через что ты прошла со своим мужем, я знаю, чего ты боялась все эти годы, и тем не менее я, можно сказать, изнасиловал тебя. Принудил… Энди, клянусь перед Богом, я не знаю, что такое вселилось в меня.
– Забудь, Картер, – проговорила я, огорченная его страданиями. – Если незначительный излишек страсти – это самое худшее, через что нам когда-либо придется пройти, то мы с тобой счастливые люди. Я слишком сильно отреагировала. Это я должна извиниться перед тобой. Все произошло так внезапно и… Именно в этом причина, поверь.
– Могу представить себе. Я обошелся с тобой, как со шлюхой. Ты, наверно, подумала, что я все это время был тайным садистом, наподобие жестокого подонка Колхауна. Я обещаю тебе, что такого никогда впредь не случится. Ты не создана для излишеств подобного рода.
Я вспомнила ночь холода, звезд и огня костра, смеющуюся, кричащую любовь на постели из меха под первобытным деревом, бесстыдную наготу и невозможность сдерживать свои чувства. Мне казалось, что я снова расплачусь – на сей раз о двойной потере, и я затолкнула воспоминания так глубоко, как только могла. У меня были свои планы, и дикой природе с танцующим пламенем костра не оставалось в них места. Я изгоню ее окончательно. Я сумею сделать это и сделаю.
Назавтра Картер должен был лететь в Атланту на два дня для получения каких-то письменных показаний. Он завел разговор об отмене или изменении расписания вечеринок, но я не позволила ему сделать это.
– Меня тошнит до смерти от вечеров, и никто не будет ждать, что я приду без тебя, – уверяла я. – И мне нужно провести некоторое время наедине с Хил. Поезжай, а мы будем ожидать кануна Нового года. Разлука будет полезна нам обоим.
– Она не будет полезна мне, – заявил Картер несчастным голосом. – С каждым днем я все больше и больше хочу провести остаток жизни с тобой. И мне кажется, что в последнее время я совершал самые ужасные поступки, которые могут только отпугнуть тебя. Мне не хочется оставлять тебя с тенью этой убийственной ночи, которая висит над нами.
– Убийственной ночи не было, – сказала я, подталкивая Картера к двери. – Это пустяк, зеро, нуль. Отправляйся и заработай немного денег. Мне никогда не приходило в голову подцепить нищего.
Даже в шутку я не могла заставить себя произнести вместо „подцепить" слова „выйти замуж".
Глава 9
Занятия в школе у Хилари начинались в понедельник после Нового года, а мой колледж начинал работать только через две недели после него. В первый раз после того, как мы приехали в Пэмбертон, у нас с дочерью появилось свободное время, простирающееся перед нами, как чистый, только что выпавший снег.
Я завела разговоры о походах по магазинам, чтобы купить школьную одежду, о посещении музеев, концертов и галерей, о возвращении Хилари на конюшню, чтобы подогнать отставание в занятиях по выездке, о езде на Питтипэт.
– Козий ручей. Ты обещала. – Хилари даже не подняла головы от книги по стрельбе из лука, которую взяла в библиотеке.
И мы поехали.
– Ну как, приятели, весело прошло ваше Рождество? – спросил Том, целуя Хилари в щеку и мимоходом пожимая мое плечо.
Том носил Эрла, как горжетку вокруг шеи, – погода опять прояснилась, и стало холодно. Мисси, блея, топала за ним и, увидев Хилари, побежала к ней, напоминая детскую лошадку-качалку. Белое морозное дыхание вырывалось из ее ноздрей.
– Спасибо, прекрасно, – ответила я на вопрос Тома.
– Нет, я скучала без тебя, – заявила Хил. – Что ты делал? На обед была индейка? Ты и твои сыновья стреляли из лука?
„Стреляли из моего лука?" – висело невысказанное в жестком чистом воздухе.
– Да, у меня была индейка, дикая индейка. Но мальчики так и не смогли приехать. Скретч, мистер Кармоди и я съели их порцию и были довольны.
– Мне очень жаль, Том, – сказала я. Гнев против Пэт Дэбни бился у меня в груди.
– Мне тоже, – ответил он. – Но я поехал в город и провел с ними несколько часов в рождественскую ночь. А затем отвез их в аэропорт Атланты. Они уехали в свою школу. Мальчики были очень огорчены, что не смогли побывать в лесу. Мне тоже очень жаль. Пэт, по существу, глупая женщина. Когда они станут достаточно взрослыми, чтобы принимать самостоятельные решения, они будут приезжать на Козий ручей так часто, как только смогут. Я могу подождать. А она окажется одинокой старухой.
– А пока здесь есть я, – заметила Хил.
– Пока и всегда есть ты, принцесса Хилари, – проговорил Том, крепко обнимая ее худенькие плечики. – О'кей. Сходи в дом и принеси рабочие куртки – они лежат на спинке дивана. Передвижная школа Дэбни по лесоведению открывается сегодня.
На той неделе мы ездили на Козий ручей каждое утро, и каждый день Том учил нас чему-то новому о лесе, реке и болоте Биг Сильвер. Утро отводилось для походов по местности. Во время одного из них Том научил нас, как распознавать, собирать и готовить растения, чтобы поддерживать свою жизнь в условиях дикой природы. Он научил нас делать веревки, утварь и даже одежду из волокна растений. Мы сделали яму для приготовления пищи и испекли дикую спаржу, луковицы и стебли тростникового проса, амарант, корни репейника и рогоз.
– Можно выжить в глуши при наличии зарослей рогоза, – объяснял Том. – Можно есть его корни, побеги, семена и пыльцу. Листья прекрасно подходят для плетения, а пух с початка является незаменимой прокладной для одеял и спальных мешков. Это замечательное растение, помогающее выжить в приречных болотах.
Мы пили чай из плодов шиповника и ели пеммикан, который Том достал из кармана. Кушанье было приготовлено из высушенной оленины, размельченной вместе с ягодами, – довольно приятный, темный, дикий вкус и удивительно сытная еда.
Мы собирали растения, которые, как уверял Том, являются болотной аптечкой: корни лопуха для мазей и промывания ран, коровяк, жженые листья которого помогают при застое в легких, крапиву для чая, останавливающего понос, дикий лук, отгоняющий насекомых, тысячелистник для остановки кровотечений, заживления воспалительных процессов и от зубной боли.
– Есть множество других растений, используемых в тяжелых случаях. Скретч утверждает, что может вылечить воспаление легких, серьезные септические заражения и даже рак, если захватить его на ранней стадии. Старик спас коз от довольно тяжелых и неприятных болезней. Но эту сторону дела я оставляю ему. Он остался единственным из старожилов, которые знали, что это за растения и где их искать. В другие времена Скретч был бы великим, знаменитым знахарем.
В одно из наших посещений Козьего ручья Том научил нас простейшим приемам подманивания звуками диких обитателей болота Биг Сильвер. Он рассказал нам о доисторическом происхождении способов выслеживания и подманивания дичи, об охотничьих уловках, существовавших в разные времена, о методах привлечения животных звуками, запахом, манками. Он обучил нас „языку" животных, обитающих в южных болотах. Объяснил, какие эмоции проявляются в звуковых сигналах: голод, страх, сексуальные ощущения, простая и присущая всем животным потребность в общении и безопасности, мощный материнский инстинкт, гнев… Том научил нас распознавать признаки того, что животное, которое мы хотели приманить, находится поблизости. Он показал множество способов скрывать себя и свои движения, чтобы приблизиться на нужное расстояние к зверю. Он научил нас использовать ветер, высоту солнца, время дня и пору года, характер местности, показал, как маскировать запах человеческого тела, и рассказал о привычках и повадках разного зверья.
– И все это нужно только для того, чтобы мы смогли приблизиться к живому существу настолько близко, чтобы убить его, – горько заметила я. Мне казалось, что обладание всеми этими знаниями было как-то неприлично, словно в игре против наивного животного ты пользовался целой колодой крапленых карт.
– Даже зная все это, в самый удачный ваш или мой день, проведенный в лесу, любое животное все равно более быстро, бесшумно, более осторожно, более хитро и инициативно, чем мы, – возразил Том. – Это не такое уж неравное состязание. И именно поэтому я не допускаю охотников с ружьями на свою землю. Если кто-то может подобраться достаточно близко, чтобы сделать точный выстрел из лука, то он заслуживает свою индейку или оленя. Кроме того, было время, и оно было не так уж давно, когда ваша жизнь полностью зависела от знания всех этих вещей.
– Но это было когда-то, – не сдавалась я.
– Вполне возможно, что это может потребоваться и теперь, – стоял на своем он. – В лесу случаются вещи, которые не происходят больше нигде. Времена меняются.
Глупо и непростительно бродить по лесам и не знать все, что можно о них знать.
– Неужели все это в самом деле действует? – Глаза Хилари сияли. – Ты правда можешь подозвать животное и оно придет?
– Ну что ж, попробуем, – пожал плечами Том Дэбни. Мы сидели в лучах солнца на краю приречного болота, простиравшегося от берегов Козьего ручья до Биг Сильвер. Оно надвигалось на нас непроницаемой стеной зелени даже в середине зимы, окружало реку и продолжалось на многие мили по другой ее стороне.
Мы сидели, прислонившись спинами к стволам дубов, а под нами лежал войлок опавших листьев с бледно-золотистыми крапинками увядшего папоротника-орляка, не далее десяти ярдов от нас начинался настоящий лес. Утро выдалось безветренным и спокойным. Какое-то время я не слышала песен птиц и трескотни белок. Даже Эрл, обычно шныряющий по лесу, свернулся в полосатое кольцо около Хилари и заснул на солнышке. Судя по высоте солнца, было около полудня.
Некоторое время Том смотрел на лес, затем поднес руки ко рту и издал звук – странный, не похожий на звуки, издаваемые человеком. Древний призыв, что-то близкое к „чок-чок-чок". Почему-то мне он показался беспокойным. Том подождал несколько минут и повторил звук. Затем сложил руки и закрыл глаза. Казалось, он задремал. Когда Хилари беспокойно задвигалась, повернувшись к нему, Том поднял руку и жестом показал, чтобы она успокоилась и сидела тихо. Мы ждали.
Я уже приготовилась закончить эту неподвижную сцену, похожую на эпизод шарады, и предложить ланч, когда огромный бронзовый индюк, самый крупный из всех, когда-либо виденных мной, вырос на краю леса и остановился, глядя на нас. Он насторожился и принялся вертеть головой из стороны в сторону, а затем повернулся и с важным видом лениво удалился обратно в чащу. Вокруг было так тихо, что все могло бы показаться миражом, красивым видением.
– О Том, блестяще! – воскликнула Хилари. – Мама, ты видела?
– Конечно, видела, – ответила я, чувствуя, что, не желая того, очарована увиденным. – Он был просто чудовищен. Том, я не могу поверить, что все твои приемы могут действовать так успешно.
– Не всегда успешно, – усмехнулся наш друг. – Я случайно узнал, что вверх по ручью сейчас находятся несколько стай индеек и что все они молодые птицы. Я видел их в конце той недели. Молодняк склонен довольно часто теряться в лесу, а звуки, которые я издал, означают: „Я потерялся". Их не всегда используют для подманивания опытных птиц или самок. Для самок нужно применять в некотором роде дерзкий, самоуверенный звук, и то обычно только осенью. Весной требуется другой призыв, что-то вроде „приди и возьми меня, парень". А малышей подзывают тан: „ки-ки-ки".
– А почему ты не кулдыкал? – спросила Хил.
– Потому что индюки кулдыкают только весной, когда секс поднимает свою опасно-безобразную голову. – Том усмехнулся, глядя на девочку. – Покулдыкай в другое время – и ты выгонишь его из леса. То же самое произойдет, если ты крикнешь что-то вроде „пат-пат". Это всеобщий сигнал индюков, означающий: „А ну-ка, убираемся отсюда ко всем чертям".
– Ты издал этот звук только при помощи рта? – спросила Хилари. – Смогу я сделать так же?
– Конечно, если потренируешься. Вообще-то существуют сотни приспособлений для подманивания индюков, но я не считаю, что они эффективны. Каждый индюк имеет свой индивидуальный голос, а применение манка, выпускаемого промышленностью, подобно попытке подманить индейку-янки южным произношением. Иногда птица бывает так обижена и оскорблена, что просто не отвечает на подобный зов. Я предпочитаю изучать своих птиц и приспосабливать свой голос под их звуки.
– А как с оленями? Примани мне оленя! – попросила девочка.
– Оленя приманить практически невозможно. Они не издают много звуков, – объяснил Том. – Они похрюкивают, кашляют, фукают и пыхтят, скребутся о деревья, а молодые оленята блеют, но, по сути, у них нет своего языка, они не разговаривают. А вот в сезон оленьих боев их можно расшевелить. Сезон охоты на оленей совпадает с периодом спаривания и боев за самку, поэтому звук стучащих рогов неотразим для многих крупных самцов. Звук этот заставляет их думать, что поблизости какие-то выскочки сражаются друг с другом и готовятся захватить его дамочек. Поэтому самцы часто выскакивают, готовые к атаке, на звук стучащих рогов. Для этого способа подманивания нужно иметь набор высушенных и промасленных палок. Но по мне лучший способ – это спрятаться и ждать. Или выслеживать, подкрадываться. Вот это другое дело. Курс повышенной сложности.
– Когда мы сможем им заняться?
– Скоро. Примерно через неделю, если у тебя будет хорошо получаться с луком.
Я посмотрела на Тома:
– Никакой охоты, Том. Это абсолютно исключено. Никакой стрельбы по животным из этого лука.
– А я и не имел в виду охоту. Просто у меня есть правило: не брать с собой выслеживать животное тех, кто недостаточно знаком с луком и стрелами. Очень редко попадаются звери, которых необходимо подстрелить.
– Змеи? – Кожа на моей шее покрылась мурашками.
– Иногда и они, хотя не в это время года. Не думаю, что они нам попадутся. Другое. Одичавшие свиньи, например. Страдающие или умирающие животные. Нельзя оставлять страдающее животное. Если у вас нет с собой оружия, то придется добивать его камнем, или палкой, или собственными руками. Могу вас уверить, такой случай забыть нельзя.
Глаза Хилари стали темными и большими. Я слегка кивнула Тому. Он хотел что-то сказать, но в этот момент Хилари заявила:
– Нет, мама. Том прав. Будет ужасно просто уйти прочь.
Я не стала продолжать этот разговор, и мы пошли на ланч.
После полудня мы практиковались в стрельбе из лука. К концу недели Хилари действовала так умело, что Том больше не стоял за ее спиной, а сидел на земле между Хил и мишенью и просто наблюдал. Часто он кивал головой, а временами улыбался.
Мои успехи не были столь же блестящими. Главным образом я преодолела смущение от того, что занимаю жалкое второе место после моего десятилетнего ребенка. Но, очевидно, я не могла постичь суть этого дела, не могла постичь слияние факторов и переменных величин, которое проявилось у Хилари и сделало ее прирожденным стрелком. Я была нетерпелива и смущалась, а через несколько дней у меня появилась, несмотря на кожаный предохранитель от стрел, такая зловещая коллекция синяков цвета фуксии и шафрана на левой руке, что Том заставил меня сделать перерыв на некоторое время. Я протестовала, но в глубине души была рада.
– Ты вся закручена в узлы, как пень кипариса, – проговорил на последнем уроке Том, стоя у меня за спиной. Его руки легко скользнули по моей шее и плечам, обхватили талию и попытались поставить мой корпус в нужную позицию. – Если ты расслабишься и позволишь расслабиться своим мускулам, у тебя получится намного лучше. Еще очень поможет, если ты все же откроешь глаза.
Я почувствовала легкое щекотание на шее от его дыхания и теплый запах, запах древесного дыма, пота, теплого тела, запах кожи и солнца, запутавшегося в его густых чистых темных волосах.
И в самом деле я была скована в движениях, похожа на окаменелое дерево, а близость этого мужчины сделала меня окостеневшей и неподвижной, его прикосновение грозило просто выбить мои руки и колени из суставов. Я не позволяла себе глубоко дышать, и в конце концов мое дыхание стало поверхностным, легким и неглубоким, и я почувствовала головокружение. Ладони и подмышки стали влажными, несмотря на холод наступающих сумерек, а в паху вновь повернулось что-то жаркое.
– У меня получилось бы лучше, если бы ты не крутился рядом. – Мой голос был высоким и глупым, и я не только услышала, но и почувствовала его тихое хихиканье.
– Возможно, у нас обоих получилось бы лучше, – произнес Том, и я поняла, что он тоже ощущал тонкое серебряное лезвие напряжения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68