— Кажется, в ногу! — возликовал он на какой-то миг, но его мысли сейчас же вновь сбились на идиота пахана. — Неужели тот решил устроить засаду на Мышастого? Да вроде нет, иначе он поставил бы меня в известность. Но кто же тогда стрелял? Просто идиотизм какой-то… — Заметив, как чья-то рука периодически мелькает в разбитом стекле черной „бээмвэшки“, он сделал несколько выстрелов по дверце, за которой укрылся этот полудурок. — Вроде затих, — удовлетворенно подумал он, меняя обойму. — Или нет? Точно, затих, сволочь…»
Обнаружив, что осталось совсем мало соратников, бандит из бригады Бодрова по кличке Волчара все же решил кинуть гранату. Он не хотел до поры до времени использовать эту последнюю возможность, зная, что в таком случае перепадет и своим, уж слишком скученно все расположились, но теперь ему все стало безразлично. Пуля зацепила ногу и он чувствовал, что стремительно теряет кровь — слишком много и слишком быстро, чтобы надеяться на счастливый для себя исход. А тем более, их все равно осталось слишком мало, потому что в какой-то момент по ним начали лупить сзади, из-за забора, и теперь бодровцы оказались меж двух огней — особняком Мышастого и его же автомашинами — такой уж дурацкий вышел расклад. «Дурак этот Бодров, сам сдох как собака и остальных на дурную смерть привел. Ведь этот мудак и в армии, небось, не служил — выбрать такую позицию… Да тут ведь все идиоты, — с запозданием дошло до него. Куда я попал?.. Получайте же, суки! — Он знал, что если еще немного промедлит, у него не останется сил для этого броска. — И нашим, и вашим! — Он сорвал чеку, и наполовину выбравшись из своего укрытия, уже не задумываясь о том, что его может еще раз зацепить, метнул гранату как можно дальше — прочь от себя. — Жрите! — Еще до разрыва своей гранаты его все же ударило пулей в грудь, отбросив назад, под машину, и последней его мыслью было:
— Жаль, нет у меня второй! Я бы вас всех, козлов, положил…»
— А ну, мудаки! — заорал Мышастый, потихоньку придя в себя после того, как его столь удачно миновали предназначавшиеся ему первые три пули. — Что расселись? Вперед, мать вашу! — Его слегка посеченное осколками лицо выглядело весьма впечатляюще. По щекам стекала кровь, которую он в горячке и не думал вытирать, разбрызгивая ее по сторонам и наводя ужас на окружающих. — Вперед, я кому сказал! — Он дал пинка Скелету, а второму из его четверки, которая после первых же выстрелов в полном составе примчалась обратно в дом, приставил к уху пистолет. — Ну! — Для придания бодрости он теперь чувствительно пристукнул того стволом по затылку и вся четверка, боязливо озираясь, рванула к забору, где залегла, стреляя через щели между досками. — То-то же, ублюдки! — Мышастый повернулся к Бугаю, который все порывался броситься в самую гущу сражения:
— А ты наоборот, стой здесь, Афанасьевич! Хоть один нормальный человек будет рядом! И вообще, тебе и так досталось. — Он имел в виду наспех перевязанное плечо телохранителя, которое кто-то из скелетовских воинов неумело перемотал разорванной на лоскуты простыней. Бугая слегка зацепило после того, как он сам вроде подстрелил кого-то, ринувшись к окну после обстрела своего шефа. — Нет, ну надо же, каков подлец! — кипел благородным негодованием Мышастый. — «Выходи, Антон! Вот он я! Я хочу тебя видеть!» — вслух передразнил он кривлянье Бодрова. — А сам, скотина, снайпера в кустах подсадил! Ну, козел! Жаль, что этого мудака, кажется, уже пришили. Я бы ему сам, собственноручно кишки наружу выпустил! Подлец! — Мышастый сообразил, что Бодрова не стало, как только замолчал его телефон. После нескольких бесплодных попыток докричаться до Бодрова он и понял, что тому, кажется, настал конец. Вот и хорошо. От подобных идиотов надо избавляться. И как только он, Мышастый, мог общаться с ним такое долгое время и не замечать, что тот такой потрясающий мудак? Просто фантастика!.. — А другие мудаки где? Воловиков с Желябовым? — вдруг вспомнил он.
— Недавно в лес рванули, — невозмутимо ответил Бугай.
— А что ж ты раньше мне не сказал? — удивился Мышастый.
— Так а на хрена они здесь нужны? — тоже удивился боцман. — Я гляжу, они оба через окно с задней стороны выпрыгнули, и ну чесать к лесу! А сам подумал: да и хрен с вами, на кой ляд вы тут нужны?
— Подожди, подожди… Так они что, так и рванули, в чем были? — недоверчиво уточнил Мышастый. — В ментовской форме и халате?
— Ну да! — подтвердил телохранитель.
— Ой, не могу! Ну, умора! — затрясся от хохота Мышастый. — Они ведь так и до города без остановки добегут! Да уж!.. Натерпелись тут небось страху-то! На всю жизнь теперь впечатлений хватит! — Он весело хохотал и никак не мог остановиться, очевидно, смех был результатом нервного перенапряжения. — Ну, цирк!.. Ничего, ничего, — ему наконец, удалось взять себя в руки, — впредь им будет хорошая наука. А то привыкли, понимаешь, коньячок, да из рюмочек. Порох для мужчины тоже бывает полезно понюхать.
— Дайте я вам хоть пластырем залеплю, — предложил Бугай.
— Ну, давай, — согласился наконец Мышастый. — Он осторожно выглянул в окно, стараясь хоть краешком глаза ухватить картину стихающего боя. — А что, Афанасьевич, конец им, правда?
— Конец! — подтвердил тот, закончив приводить шефа в порядок и запросто высовываясь в то же самое окно. — Точно, конец! Их там с гулькин член уже осталось, всего пара человек. Наших, правда, тоже, — мрачно добавил он.
— Ничего, — не унывал Мышастый, — новых наберем! А этим я… То есть, семьям их… Компенсирую, в общем.
— Святое дело! — повеселев, подтвердил Бугай…
Двое бодровских боевиков, кое-как ухитрившихся улизнуть из столь неожиданно разгоревшегося пекла, доползли, наконец, до леса и, выпрямившись уже во весь рост, не таясь, побежали, описывая широкий полукруг и стараясь держаться от особняка подальше. Где-то в той стороне по их прикидкам должна была проходить дорога.
— Слушай, а может, надо было как-то по-другому? — спросил один, стриженный боксерским ежиком высокий парень у другого, небольшого росточка, а также не выделяющегося мускулатурой. Сочтя, что убежали на достаточно большое расстояние, они перешли на обычный шаг и дыхание у обоих потихоньку восстановилось.
— Да как по-другому-то? — огрызнулся второй. — По-другому — это означает валяться там сейчас с дыркой в голове или где-нибудь еще, как это уже произошло с большинством из наших. Да и кто теперь предъявит нам претензии? Бодрова уже нет — все, спекся пьяный говнюк. — Это слово он произнес с видимым удовольствием, очевидно, оно долго вызревало в его душе, но произнести его, не опасаясь за свое здоровье, стало возможным только сейчас, когда тот был мертв. Некому нам претензии предъявлять-то, ты это понимаешь? Если и останется кто живой, в чем лично я сильно сомневаюсь, то мы с тобой отбрешемся — врет он все, никуда мы не убегали, или скажем, что без сознания, оглушенные валялись… Слышал, как граната рванула? То-то же! Вот и иди, вернись, если хочешь, может там еще и вторую специально для тебя попридержали.
— Все равно, мне как-то не по себе, — еще колебался высокий. — Тем более, что далеко не все здесь оказались. Много наших не приехало. Здесь ведь только те, кого удалось быстро собрать. Так что найдется, кому предъявлять претензии. Еще как предъявят.
— Это тебе только так кажется, — заверил его щуплый. — Собственно, вся наша бригада уже давно держалась лишь на старом авторитете да на честном слове. Все уже давным-давно развалилось. Ты вот скажи мне, были у нас хоть какие-то дела за последнее время? Громкие, с разборками и всем прочим? Вот то-то же. Это только сегодня наш урод водки пережрал, да ни с того ни с сего взбеленился. Повоевать вдруг решил, придурок. Да еще именно там, где все мирно можно было решить. Да что там говорить, вечно у него через задницу все шло.
— Ну, вообще-то, может ты и прав, — понемногу успокаиваясь, пробормотал высокий и вдруг схватился за пистолет:
— Тише, вроде идет кто-то…
Наперерез им двигались две мужские фигуры. Возбужденно переговариваясь, незнакомцы с треском продирались сквозь заросли низкорослого кустарника, ничуть не заботясь о тишине.
— Ба! — не веря своим глазам, прошептал низкорослый. — Да это же мент, поганец. — Не размышляя, он вскинул руку и сейчас же ударило два выстрела. Высокий дернулся было его остановить, но опоздал.
— На хрена ты их? — зло спросил он товарища, испуганно озираясь. — А если этот мент здесь не один? Если где-то поблизости засада?
— Да брось ты, какая еще на хрен, засада? — Стрелявший рассмеялся, однако пистолет прятать не спешил, и тоже настороженно зыркал глазами по сторонам. — Пойдем лучше, глянем.
Они подошли к двум мужчинам, к несчастью для себя подвернувшимся им под руку. У одного из упавших — очевидно врача, одетого в белый халат — уже остекленели глаза. Точно посередине лба у него зияла маленькая аккуратная дырочка. Милицейский капитан еще пытался что-то произнести, умоляюще глядя на них. Пуля попала ему в шею.
— Что-что? — презрительно переспросил низкорослый, наклоняясь к нему.
— Я… мэр… города… — едва слышно прошелестел неслушающимися губами Воловиков. — Не… не стреляйте.
Низкорослый звонко рассмеялся и выстрелил ему в лоб, в точности как и тому, в белом халате.
— Ну совсем заврался, ментяра! — Он брезгливо сплюнул в траву и повернулся к товарищу:
— Заговариваться начал. — Присев на корточки, он уже ловко обшаривал карманы обоих. — Ого, с каких это пор менты с мобильниками разгуливать стали?
— подивился он, извлекая сотовый телефон из бокового кармана милицейского кителя. — Зарплату, что ли, козлам повысили?
— А может это и не мент вовсе? — предположил высокий.
Он поглядывал на своего мародерствующего товарища неодобрительно.
— Да брось ты всякими пустяками голову себе засорять, — усмехнулся малыш. — Мент, не мент… А кто он по-твоему?
Действительно мэр города, что ли? — Он опять рассмеялся. — Нет, ну я не могу. Мэр!.. На-ка вот лучше, держи! Твоя доля.
— Он отбросил пустой бумажник в кусты, и ловко поделив извлеченные оттуда купюры, половину протянул длинному:
— Не густо, конечно, но на кабак нам с тобой хватит. Заодно и нервы свои там подлечишь.
Длинный, больше не споря, охотно принял деньги и дальше они зашагали уже значительно веселее. «Действительно, хрен с ними со всеми… — думал он. — Надо приучаться жить попроще, вот в точности как Малек. — Никаких тебе комплексов, все у него прекрасно… — Неожиданные деньги приятно грели карман.
— А может, тут не только на кабак, может, еще и на девочек хватит? — гадал он. — Эх, хорошо бы зацепить вот такую, чтоб настоящая дама, как секретарша этого Мышастого. Красивая девица… Эх, и живут же люди! Дерет ее, небось, как только в штанах зачешется. И куда она, кстати, подевалась? Неужто убило в этой мясорубке? Жаль, такая классная девка была…
Нет, на такую шикарную, денег, пожалуй, не хватит, — все же решил он. — Ну ничего, сейчас любая сгодится — самое главное, что вообще удалось выбраться живым из такой передряги…» И он даже бодро засвистел какой-то веселый мотивчик…
— Эй, мужики, помощь не требуется? — весело выкрикнул Сергей, выходя на полянку первым.
Сейчас же отпрянув от Тани, словно ее хрупкое девичье тело подобно разряжающемуся конденсатору внезапно выдало скопившийся в ней мощный электрический заряд, двое мордоворотов замешкались на мгновенье, не зная, какие действия произвести в первую очередь — спрятать свои возбужденно торчащие и единственные, когда-либо имевшиеся у них орудия производства, или же хвататься за другое оружие, о котором они беспечно позабыли во время своего приятного времяпрепровождения.
Сергей с удивлением отметил, что у шишковатого, оказывается, и инструмент, подобно голове — весь какой-то бугристый, шишковатый, а уж размеров, так и вообще… «Да ведь этот идиот попросту шариков под кожу напихал! — запоздало догадался он. — Но все равно, такие слоновьи габариты…»
— Что такое? Вы кто такие? — растерянно вопрошал шишковатый, с огорчением осознавая, что за оружием тянуться уже поздно — на них смотрели два пистолета, которые находились в руках уверенных в себе ребят, на плече одного из которых болтался еще и «Калашников».
— Руки, руки! — строго произнес Чиж, заметив, что оба, сделав выбор, разом потянулись к тому, природному оружию, быстро обмякшему от страха и теперь вполне мирно покачивающемуся между ног. Лишь у шишковатого его шишковатый же дружок еще предпринимал слабые попытки сопротивления, сдуваясь весьма неохотно, какими-то неравномерными скачками, как бы протестуя против неслыханного произвола. Какая наглость — вытащить его из такого уютненького гостеприимного местечка!.. Александр, так же как и Сергей, какое-то время с удивлением оценивал внушительные габариты этого чудо-оружия. — Так и стоять, не застегиваясь! — приказал он без тени улыбки на лице.
Таня, медленно поднимавшаяся с коленей, после произведенной на ее тело атаки еще ничего толком не соображала, только ошарашено смотрела на неожиданных избавителей, и вдруг, узнав, радостно бросилась на шею Чижу, стремясь заключить его в объятия. Решив воспользоваться такой, как им ошибочно показалось, благоприятной возможностью, двое мордоворотов одновременно попытались схватиться уже за настоящее оружие, но тут же упали, сраженные двумя точными выстрелами Сергея — Чижу Таня перекрыла линию огня. Внезапно позабыв о своем намерении, девушка резко остановилась, и оглянувшись, широко раскрытыми глазами смотрела на двух своих насильников, лежавших неподвижно. Теперь уже бывших насильников.
— Ты… ты их убил?.. — заплетающимся языком спросила она, и с трудом оторвав от них взгляд, перевела его на настороженно оглядывающегося по сторонам Сергея.
— А что с ними нужно было делать? — нехотя буркнул тот.
— Поздороваться? Или вообще, может ты бы предпочла, чтобы мы к ним присоединились? — Он говорил с женщиной намеренно грубо, чтобы привести ее в чувство. Он ясно видел, что у нее назревает истерика. — Так как бы ты хотела? — А Чиж, на мгновенье опередив готовый сорваться с Таниных губ крик, дважды резко ударил ее ладонью по щекам.
— За что? — Задохнувшись от обиды, девушка заплакала. — Сначала они меня избили, а теперь вот еще и вы… — Ее плечи затряслись, она размазывала слезы по щекам, покрытым румянцем от превентивных действий Александра.
— А, значит, они тебя избили… То-то я смотрю, у тебя лицо в крови, да и носик, кажется, набок свернут. — Сергей, убедившись, что Танина истерика вроде бы сошла на нет, оторвал ее руки от лица, рассматривая разбитый нос. Его расчет оказался верным. Мгновенно позабыв о только что изнасиловавших ее бандитах, которые ныне являлись клиентами похоронного бюро, молодая женщина принялась ощупывать свой нос, который действительно был свернут набок и, возможно, даже сломан ударом ладони Шишковатого.
— Да что же это? — прошептала Таня и тут же отдернула руку:
— Ой, как больно!
— Все, пойдем! — Сергей подхватил девушку под руку и быстро потащил сквозь заросли кустов. Чиж поспешил за ними.
— Сейчас сюда могут нагрянуть! На наши выстрелы, понимаешь?
— объяснил он на бегу еле поспевающей за ним Тане.
— Мне неудобно бежать! Потише! — взмолилась та. — Мне очень больно, он, кажется, повредил мне… ну, там… растянул, — призналась она. — И еще… и еще у меня одна туфля потерялась! — совсем неожиданно закончила девушка, запросто перепрыгнув на другую тему. Действительно, как тут же убедился, посмотрев на ее ноги, Сергей, она бежала в одной туфле-лодочке.
— А где она, вторая? — будто бы на полном серьезе поинтересовался он судьбой Таниной «лодочки», на самом же деле лишь желая отвлечь девушку от мыслей о только что произошедшем на ее глазах убийстве, хоть убиты были всего лишь два подонка, от мыслей о сломанном носе и, кажется, растянутом кое-чем еще, в чем она только что призналась.
— А вторая туфля у этого ужасного Бодрова в машине осталась… — благодаря серьезности тона приняв вопрос Сергея за чистую монету, ответила женщина и опять всхлипнула.
— Что, так туфлю жалко? — почему-то весело поинтересовался сзади Чиж.
На сей раз Таня не ответила — что они могли понять, эти всего лишь мужчины, пусть даже симпатичные и смелые. Да, туфлю ей было тоже жалко, как и пришедшую в негодность блузку, ведь деньги за каждую купленную вещь ей приходилось по полной программе отрабатывать на давно опостылевшей работе, да еще и тут ей добавили… И где им понять, что туфля — только предлог пожаловаться, гораздо хуже потерянной туфли было то чувство омерзения от произошедшего с ней в машине и здесь, на поляне. Ведь она не какая-нибудь там, что бы о ней кто ни думал…
— Не вешай нос, Танюха! — приободрил ее Сергей, заметив, что молодая женщина удрученно замолчала. — Сейчас тебя спрячем, будешь в безопасности!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90