Комната же самого начкара была слишком тесной для такой большой компании.
Сосчитав общее количество человек, Голова мрачно подумал, что девяти оставшихся бутылок для такой шоблы будет явно маловато. С некоторым опозданием до него дошло, что хотя бы несколько бутылок нужно было начинить чем-нибудь наподобие снотворного. К тому же выводу пришел и Умник, насчитавший шесть человек. Еще двое уже находились на постах.
Короче, шесть человек на два поста, начкар и разводящий — тот самый ефрейтор, что открывал им ворота, — да нас трое.
Надо позаботиться, чтобы всем хватило, — подумал он, а вслух спросил:
— Мужики, а за добавкой в случае чего есть куда сгонять? Вдруг горючего окажется маловато.
Начкар, старший сержант Лешуков, здоровенный детина с узкими глазками-щелочками, заплывшими жиром, весело ответил:
— В любой момент зашлем салагу в деревню, за самогоном — всего и делов-то.
— Тогда, может, сразу и зашлем? — предложил Умник. — Я привык, чтобы все было на мази, а не дергаться в последний момент, когда все уже бухие будем, — пояснил он свою мысль.
— Ну, — рассмеялся Лешуков, выпроваживавший в этот момент двух заспанных бойцов из комнаты отдыхающей смены, — во-первых, салабонам мы пить не дадим. Во-вторых…
— Нет! — решительно перебивая начальника караула, вмешалась в разговор Светлана. — Я не согласна! Это вы без меня тут играйте в свои дурацкие игры. Деды, салаги и прочее… А сегодня у нас все будут равны! Как насчет желания дамы? — кокетливо добавила она, слегка пристукнув об пол ножкой.
— Закон! — со всей серьезностью подтвердил Лешуков, уже давно оценивший гибкую фигурку сразу понравившейся ему девушки. — Как прикажете, мадемуазель, так и будет. Сегодня вы наш командир! — Он склонился перед ней в шутовском поклоне, облобызав Светлане руку и не подозревая, что такое заявление девушкой было сделано неспроста. Троице было необходимо, чтобы напились абсолютно все, иначе их план не сработает, поэтому они и отвели Свете ведущую роль. И поведение Лешукова уже подтверждало правильность выбранной ими линии.
Рассевшись на топчанах в комнате отдыхающей смены, соорудив между ними импровизированный стол, составив для этого несколько армейских табуреток, участники застолья расположились двумя группами, лицом друг к другу. На табуретках разложили плавленые сырки, батоны хлеба, кусок нарезанной ломтиками колбасы и несколько железных солдатских кружек, две из которых наполнили водой из бачка, стоявшего здесь же, в караульном помещении. Собственно, злоумышленники еще до сих пор не видели никакого оружия, которое вроде бы находилось в комнате начкара составленным в пирамиду, но интересоваться им сразу, не вызвав при этом подозрений, было слишком рискованно.
— Ну, за знакомство! — провозгласил нехитрый тост старший сержант Лешуков, вскочив на ноги и призывно поглядывая на Светлану. Армейская кружка в его мощном кулаке казалась игрушечной. Участники пиршества дружно отхлебнули водку огромными глотками и столь же дружно потянулись к закуске.
— Э, нет, мальчики, так не пойдет! — капризно заявила девушка, заметив, что двое из компании не допили до конца. — В общем, так! — продолжила она как можно кокетливее, — объявляю привила поведения за нашим столом… Все пьют одинаково, не пропуская ни единого захода. Кто-то сейчас же пойдет еще за самогоном. По прибытии — ему штрафную. Командую здесь я! — теперь уже с наигранной грозностью добавила она. — А своим заместителем назначаю старшего лейтенанта Лешукова. Он будет следить за выполнением того распорядка, что я установила. Выполняйте! — Она со значением посмотрела начкару в глаза.
— Есть! — с готовностью вскочил присевший было Лешуков.
— Только я старший сержант, — поправил он девушку, но по его расплывшейся в улыбке физиономии видно было, что он очень польщен. — Пока сержант… — с нажимом добавил он и опять галантно склонившись, поцеловал девушке руку, при этом словно невзначай коснувшись ее голого колена.
Халилов, как-то сразу затерявшийся среди множества новых лиц и видя, что Лешуков перехватил инициативу и теперь девушки ему не видать, как своих ушей, несколько приуныл, решив отыграться хотя бы на водке… Тем временем Голова отсчитал необходимую сумму денег и гонец уже скрылся в темноте, направляясь в деревню за самогоном к какой-то бабе Дусе… Еще через некоторое время ефрейтор-разводящий привел с поста двух новых бойцов взамен с неохотой убывших, и те, при виде банкета с участием женского пола, недоверчиво выпучили глаза. Их тут же одарили штрафными кружками алкоголя…
Еще через час раскрасневшийся, расстегнутый до пупа Лешуков, пьяно покачиваясь и шумно срыгивая после каждой выпитой кружки, по-хозяйски скользя потной рукой по ногам Светы, доверительно говорил ей, пытаясь при этом сплевывать в сторону крошки прилипших к мясистым губам плавленых сырков:
— Скоро я увольняюсь, поедем ко мне в Крылово — это под Калинином, там у меня хозяйство… Света, ты не думай, я человек серьезный… — И загибая пальцы, похожие на средних размеров сардельки, брызгая слюной, перечислял:
— Восемь свиней, два десятка кур, коза, корова, теплый сортир, коза, восемь свиней…
— Свиньи уже были! Не обманывай честных девушек! — перебила его Света и погрозила ему пальчиком. Она уже находилась в состоянии среднего подпития.
Лешуков тупо уставился на нее, потеряв ускользающую нить какой-то важной мысли. Затем икнул и водрузив лапу девушке на плечо, привлек к себе, горячо зашептав ей в ухо:
— Ты знаешь, мне ведь совсем скоро старшину дадут, я их тогда всех в бараний рог… Если тебя кто обидит… — И не договорив, неожиданно взревел:
— Халилов! Халилов, мать твою!..
— Отрубился давно Халилов, — заплетающимся языком ответил паренек, который совсем недавно вернулся с поста, а сейчас уже с трудом сохранял равновесие, изо всех сил стараясь удержаться на самом краешке топчана.
— А ты почему здесь? — пьяно допытывался Лешуков, щуря на него и без того узенькие щелочки поросячих глазок. — Бросил пост, скотина! Да я тебя!.. Под трибунал у меня пойдешь, салага!..
Ефрейтор-разводящий, уже давно свернувшийся калачиком на одном из двух спаренных топчанов, находящихся поодаль, попытался присесть, но его сапоги, измазанные глиной, не дотянувшись до пола уперлись в лицо лежащего там бойца.
— Он сменился… — еле ворочая языком насилу выговорил ефрейтор. — Я его… сам … лично…
— Тебя тоже в бараний рог! — не успокаиваясь, продолжал бушевать старший сержант и вдруг, вспомнив про Светлану, понизил голос и продолжил обыденно, словно и не отвлекался от задушевного с ней разговора:
— Я для тебя все что хошь сделаю… Я чемпион военного округа по вольной борьбе… Кого хошь в раз заломаю! А вот любого, кого скажешь, щас ка-а-ак швырану! Да об стену, об стену швырану-то! Силенка, вишь, имеется… — Он с гордостью продемонстрировал девушке здоровеннный бицепс и не дождавшись от нее ответа, вдруг опять взревел, подобно разъяренному быку:
— Хочешь, сейчас пойду, да этому хренову майору морду набью?! — Он попытался встать, но завалился назад — центр тяжести, размещавшийся в грузном седалище, не позволил ему оторваться от топчана. — В твою честь набью, Светлана! За свою невесту я и не такое могу!
Этот майор у меня знаешь, где! А во где! — Он с силой сжал громадный багровый кулак и сунул его девушке под нос. Та испуганно отпрянула. — Все равно набью! — ревел он, багровея теперь лицом и бешено пуча глаза. — Майор! Майор!.. Чесноков! Чеснок, мать твою так!..
— Тише! Тише же ты! — пытались угомонить его Голова с Умником. В их планы вовсе не входила встреча с офицерским составом, а ведь на такой шум мог прийти кто угодно. Они были относительно трезвы, хоть и прикидывались захмелевшими наравне с другими. Пока все шло в соответствии с задуманным планом — куда там солдатам было равняться с ними, когда они выпивали почти каждый день! И после первых же кружек, когда спиртное уже всем ударило в голову, два прохиндея только делали вид, что пьют, держа ситуацию под контролем. Оставалось выждать совсем немного и в караулке не останется ни одного трезво-бодрствующего бойца. Почти весь личный состав уже спал где придется, держался только сам Лешуков, оправдывая свое высокое сержантское звание, еще один паренек, имени которого никто не запомнил, да вернувшийся с поста воин, который уже с полчаса балансировал на самом краю топчана, словно готовился к сдаче экзамена в цирковое училище на эквилибриста.
Наблюдая за Лешуковым, Умник вовсю потешался, не испытывая при этом ни грамма ревности — к кому, к этому борову, что ли? Тем более, что все это было необходимо для дела. Его не раздражало даже то, что лапы начкара в данный момент вовсю тискали Светлану — пусть порезвится напоследок, недолго ему уже осталось… А старший сержант тем временем нашел новую благодатную для него тему:
— В общем так, ребята… — невнятно говорил он, пропуская некоторые согласные. — Идите служить ко мне, я за вас похлопочу… Мне такие бойцы как вы — во как нужны! — Он резанул себя по горлу ладонью руки. — А что, спиртное вы держите хорошо… А это ведь для нашей службы самое главное…
— пустился в рассуждения Лешуков. — Пойдете ко мне во взвод, будем в караул вместе ходить, водку жрать, баб… — Он запнулся и тупо уставился на Свету. — Вот ей, — он ткнул девушку пальцем в грудь, — я младшего сержанта дам сразу, без лишних базаров, станет моим замом. Будем с ней спать в начкарке, то-се… — Он обшарил ее с головы до ног оценивающим взглядом и добавил, уже в который раз меняя на ходу тему:
— Ест она мало, всего половинкой плавленого сырка закусила, да и по фигуре вижу… Мне такие нужны. Работящая, будет свинок моих кормить… Поедешь в Крылово?
Неожиданно из комнаты начкара раздался громкий сигнал с пульта связи с постами, перебив недовольно нахмурившегося Лешукова в самом важном для него месте. Кое-как поднявшись, цепляясь за дверные косяки, он грузно протопал к себе и с трудом нашарив нужную кнопку, прорычал:
— Ну, что там?
Из динамика, еле пробиваясь сквозь оглушительный треск помех, раздался голос часового:
— Лешуков, сколько можно? Меняй давай!
— Будешь стоять, я сказал! — Кулак разгневанного начкара с силой обрушился на пульт, корежа панель с какими-то тумблерами и мигающими лампочками, и через секунду он уже орал из своей комнаты:
— Младший сержант Светлана! Ко мне!
Умник слегка подтолкнул девушку в бок, всучил ей кружку, в которой плескалась водка и показал на выход:
— Вперед!
Света поднялась и нетвердо держась на ногах, поплелась в комнату начальника караула. Лешуков, развалившийся на своем топчане, увидев появившуюся в дверях девушку, поманил ее пальцем и приняв из ее рук кружку, усадил рядом с собой. Затем залпом выпил всю водку и рыгнув, с силой бросил опустевшую посудину куда-то в угол комнаты, под канцелярский стол.
Подошедшие к дверям Голова с Умником осторожно заглянули в комнату и замерли, с трудом переводя дыхание — напротив топчана, где сидели Лешуков со Светой, у стены расположилась оружейная пирамида с карабинами — то, за чем они сюда приехали, их единственная цель… Лешуков, обнимая слегка упирающуюся девушку и пытаясь привлечь ее к себе, с пьяной строгостью взглянул на появившиеся в дверном проеме физиономии и произнес, грозя пухлым пальцем:
— Э-э, нет, братцы! Я вас сюда не вызывал! Видите, мы тут с девушкой… Тет-а-тет, как по уставу положено… — Но, тут же переменив мнение, сконцентрировавшись и расправив грудь, громко приказал:
— Отставить! Кругом! Ко мне! Смирно!
Никуда и не думавшие уходить ребята зашли в комнату и присели на край топчана, со стороны Светланы.
Лешуков, тыча рукой в пирамиду с карабинами, принялся бахвалиться теперь на новую тему:
— Видали? Все мое! Кто сунется, враз мозги вышибу! — И уже в который раз, вспомнив про какого-то ненавистного ему майора, взревел:
— Майор! Расстреляю ж, мать твою!.. — Затем его грузное тело неожиданно обмякло — видимо последний глоток алкоголя потихоньку добрался до серых клеток и, завалившись на Светлану, Лешуков захрапел, пуская изо рта пузырьки слюны.
Девушка, брезгливо сморщившись, попыталась сбросить с себя его тушу, но удалось ей это только с помощью подоспевших Умника с Головой.
— Кажись, все готовы… — тихо произнес Голованов. — Умник, иди проверь!
Тот вышел в соседнюю комнату и быстро вернувшись, сообщил:
— Нормалек! Один там пытается встать, но вряд ли у него что получится. — И, прислушавшись к доносившимся звукам возни, добавил:
— Пусть барахтается. — При этом он не отрываясь смотрел на вожделенные карабины.
Голова, уже стоящий возле пирамиды, кивнул и осторожно, с каким-то неожиданно охватившим его трепетным чувством взял в руки крайний из них. Любовно погладив гладкий деревянный приклад, он произнес:
— Вот они, голубчики… — И тут же перешел на деловой тон:
— Все будем брать или как?
— Нам нужно пять, — кивнул Умник. — А тут восемь — на три больше, херня какая… Унесем!
Сейчас же, не теряя ни секунды, они принесли сумку, расстелили два куска брезента и аккуратно, под аккомпанемент безмятежного храпа начкара уложили карабины, тоже предварительно разбив их на две равные кучки. Затем, завернув их в брезент и плотно перевязав припасенной веревкой, прикинули получившиеся свертки на вес:
— Тяжелые, суки!.. — И только когда уже совсем было собрались на выход, Голова вдруг вспомнил:
— Идиоты! А патроны-то, патроны!
Чертыхнувшись, они бросились снимать кожаные подсумки с патронами с ремней спящих солдат. Некоторых пришлось переворачивать, кто-то пьяно упирался и дело несколько подзатянулось. Наконец все восемь подсумков, сменив хозяев, перекочевали в спортивную сумку гостей. Голова вспомнил о выпивке и на всякий случай прихватил оставшуюся бутылку самогона. Сумку доверили нести Светлане. Взвалив на плечо не столько тяжелый, сколько неудобный сверток, довольный Голова скомандовал:
— Вперед! — И они вышли на свежий воздух…
Выбравшись с территории части в лес и прикинув направление, друзья зашагали по сырой траве, с трудом ориентируясь в сгустившихся сумерках. Пройдя безостановочно порядка полутора часов, подгоняемые страхом возможной погони, они окончательно выдохлись и еще через какое-то время еле волочили ноги. Первой не выдержала Светлана. Сбросив с плеча на землю давно опостылевшую ей тяжеленную сумку, она решительно заявила:
— Хватит с меня! Давайте передохнем!
Голова, поначалу хотевший было напомнить девчонке, кто здесь командир, все-таки решил не начинать неминуемо последовавшую бы перепалку, так как чувствовал, что и сам валится от усталости с ног. Присев прямо на свертки с карабинами, ерзая на жестких углах каких-то металлических деталей, Умник пробормотал:
— Холодно, черт! Надо было потеплей одеться…
Света, у которой от холода уже давно стучали зубы, потеснее прильнула к своему парню, тут же приобнявшему ее за плечи, а Голова неожиданно вспомнил:
— Во блин! У нас же бутылка есть!
Мгновенно извлеченная из сумки бутылка самогона была не мешкая запущена по кругу.
— Ну и гадость! — скривилась девушка, сделав глоток.
— Не хочешь, не пей! — Голова выхватил у нее бутылку и отпил изрядное количество.
Затем последовала очередь Умника… После второго круга бутылка опустела и он разочаровано зашвырнул ее в кусты.
— Надо было еще взять, — вздохнул он. — Там еще одна или две недопитых стояли…
Никто ему не ответил. Света вспомнила про брюки и извлекла их со дна сумки, куда положила свой пакет. Тут же стянув шорты, она принялась переодеваться, не стесняясь ребят — комары зверски искусали ей все ноги. Даже Голова, уставший и продрогший не меньше других, не стал комментировать такое событие, в другое время не оставшееся бы без его пристального внимания.
— Слушайте, — заговорила Света, закончив переодевание, — а собственно, где дорога? Неужели мы за два часа не прошли этих несчастных трех, или сколько там, километров?.. — Умника с Головой уже давно занимал этот вопрос и им пришлось признать, что они заблудились. — Тоже мне, мужики, — презрительно фыркнула девушка, — ну и что мы теперь будем делать?
— Пойдем дальше, — решил Голова, отбрасывая в сторону докуренную сигарету и вновь взваливая на себя нелегкие обязанности командира. — Куда-нибудь да выйдем…
Но лишь к утру, когда давно рассвело, они услышали далеко в стороне гул проезжающей автомашины… Тут же изменив направление, через полчаса они уже подходили к грунтовой дороге. Расположившись на всякий случай за кустами таким образом, чтобы можно было в любой момент нырнуть в спасительное укрытие зелени, они стали ожидать подходящий транспорт.
— Нам нужен грузовик, — заявил Голованов, пытаясь прикурить последнюю отсыревшую сигарету. — В легковушку не влезем, в автобусе светиться нельзя… — И выругался:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Сосчитав общее количество человек, Голова мрачно подумал, что девяти оставшихся бутылок для такой шоблы будет явно маловато. С некоторым опозданием до него дошло, что хотя бы несколько бутылок нужно было начинить чем-нибудь наподобие снотворного. К тому же выводу пришел и Умник, насчитавший шесть человек. Еще двое уже находились на постах.
Короче, шесть человек на два поста, начкар и разводящий — тот самый ефрейтор, что открывал им ворота, — да нас трое.
Надо позаботиться, чтобы всем хватило, — подумал он, а вслух спросил:
— Мужики, а за добавкой в случае чего есть куда сгонять? Вдруг горючего окажется маловато.
Начкар, старший сержант Лешуков, здоровенный детина с узкими глазками-щелочками, заплывшими жиром, весело ответил:
— В любой момент зашлем салагу в деревню, за самогоном — всего и делов-то.
— Тогда, может, сразу и зашлем? — предложил Умник. — Я привык, чтобы все было на мази, а не дергаться в последний момент, когда все уже бухие будем, — пояснил он свою мысль.
— Ну, — рассмеялся Лешуков, выпроваживавший в этот момент двух заспанных бойцов из комнаты отдыхающей смены, — во-первых, салабонам мы пить не дадим. Во-вторых…
— Нет! — решительно перебивая начальника караула, вмешалась в разговор Светлана. — Я не согласна! Это вы без меня тут играйте в свои дурацкие игры. Деды, салаги и прочее… А сегодня у нас все будут равны! Как насчет желания дамы? — кокетливо добавила она, слегка пристукнув об пол ножкой.
— Закон! — со всей серьезностью подтвердил Лешуков, уже давно оценивший гибкую фигурку сразу понравившейся ему девушки. — Как прикажете, мадемуазель, так и будет. Сегодня вы наш командир! — Он склонился перед ней в шутовском поклоне, облобызав Светлане руку и не подозревая, что такое заявление девушкой было сделано неспроста. Троице было необходимо, чтобы напились абсолютно все, иначе их план не сработает, поэтому они и отвели Свете ведущую роль. И поведение Лешукова уже подтверждало правильность выбранной ими линии.
Рассевшись на топчанах в комнате отдыхающей смены, соорудив между ними импровизированный стол, составив для этого несколько армейских табуреток, участники застолья расположились двумя группами, лицом друг к другу. На табуретках разложили плавленые сырки, батоны хлеба, кусок нарезанной ломтиками колбасы и несколько железных солдатских кружек, две из которых наполнили водой из бачка, стоявшего здесь же, в караульном помещении. Собственно, злоумышленники еще до сих пор не видели никакого оружия, которое вроде бы находилось в комнате начкара составленным в пирамиду, но интересоваться им сразу, не вызвав при этом подозрений, было слишком рискованно.
— Ну, за знакомство! — провозгласил нехитрый тост старший сержант Лешуков, вскочив на ноги и призывно поглядывая на Светлану. Армейская кружка в его мощном кулаке казалась игрушечной. Участники пиршества дружно отхлебнули водку огромными глотками и столь же дружно потянулись к закуске.
— Э, нет, мальчики, так не пойдет! — капризно заявила девушка, заметив, что двое из компании не допили до конца. — В общем, так! — продолжила она как можно кокетливее, — объявляю привила поведения за нашим столом… Все пьют одинаково, не пропуская ни единого захода. Кто-то сейчас же пойдет еще за самогоном. По прибытии — ему штрафную. Командую здесь я! — теперь уже с наигранной грозностью добавила она. — А своим заместителем назначаю старшего лейтенанта Лешукова. Он будет следить за выполнением того распорядка, что я установила. Выполняйте! — Она со значением посмотрела начкару в глаза.
— Есть! — с готовностью вскочил присевший было Лешуков.
— Только я старший сержант, — поправил он девушку, но по его расплывшейся в улыбке физиономии видно было, что он очень польщен. — Пока сержант… — с нажимом добавил он и опять галантно склонившись, поцеловал девушке руку, при этом словно невзначай коснувшись ее голого колена.
Халилов, как-то сразу затерявшийся среди множества новых лиц и видя, что Лешуков перехватил инициативу и теперь девушки ему не видать, как своих ушей, несколько приуныл, решив отыграться хотя бы на водке… Тем временем Голова отсчитал необходимую сумму денег и гонец уже скрылся в темноте, направляясь в деревню за самогоном к какой-то бабе Дусе… Еще через некоторое время ефрейтор-разводящий привел с поста двух новых бойцов взамен с неохотой убывших, и те, при виде банкета с участием женского пола, недоверчиво выпучили глаза. Их тут же одарили штрафными кружками алкоголя…
Еще через час раскрасневшийся, расстегнутый до пупа Лешуков, пьяно покачиваясь и шумно срыгивая после каждой выпитой кружки, по-хозяйски скользя потной рукой по ногам Светы, доверительно говорил ей, пытаясь при этом сплевывать в сторону крошки прилипших к мясистым губам плавленых сырков:
— Скоро я увольняюсь, поедем ко мне в Крылово — это под Калинином, там у меня хозяйство… Света, ты не думай, я человек серьезный… — И загибая пальцы, похожие на средних размеров сардельки, брызгая слюной, перечислял:
— Восемь свиней, два десятка кур, коза, корова, теплый сортир, коза, восемь свиней…
— Свиньи уже были! Не обманывай честных девушек! — перебила его Света и погрозила ему пальчиком. Она уже находилась в состоянии среднего подпития.
Лешуков тупо уставился на нее, потеряв ускользающую нить какой-то важной мысли. Затем икнул и водрузив лапу девушке на плечо, привлек к себе, горячо зашептав ей в ухо:
— Ты знаешь, мне ведь совсем скоро старшину дадут, я их тогда всех в бараний рог… Если тебя кто обидит… — И не договорив, неожиданно взревел:
— Халилов! Халилов, мать твою!..
— Отрубился давно Халилов, — заплетающимся языком ответил паренек, который совсем недавно вернулся с поста, а сейчас уже с трудом сохранял равновесие, изо всех сил стараясь удержаться на самом краешке топчана.
— А ты почему здесь? — пьяно допытывался Лешуков, щуря на него и без того узенькие щелочки поросячих глазок. — Бросил пост, скотина! Да я тебя!.. Под трибунал у меня пойдешь, салага!..
Ефрейтор-разводящий, уже давно свернувшийся калачиком на одном из двух спаренных топчанов, находящихся поодаль, попытался присесть, но его сапоги, измазанные глиной, не дотянувшись до пола уперлись в лицо лежащего там бойца.
— Он сменился… — еле ворочая языком насилу выговорил ефрейтор. — Я его… сам … лично…
— Тебя тоже в бараний рог! — не успокаиваясь, продолжал бушевать старший сержант и вдруг, вспомнив про Светлану, понизил голос и продолжил обыденно, словно и не отвлекался от задушевного с ней разговора:
— Я для тебя все что хошь сделаю… Я чемпион военного округа по вольной борьбе… Кого хошь в раз заломаю! А вот любого, кого скажешь, щас ка-а-ак швырану! Да об стену, об стену швырану-то! Силенка, вишь, имеется… — Он с гордостью продемонстрировал девушке здоровеннный бицепс и не дождавшись от нее ответа, вдруг опять взревел, подобно разъяренному быку:
— Хочешь, сейчас пойду, да этому хренову майору морду набью?! — Он попытался встать, но завалился назад — центр тяжести, размещавшийся в грузном седалище, не позволил ему оторваться от топчана. — В твою честь набью, Светлана! За свою невесту я и не такое могу!
Этот майор у меня знаешь, где! А во где! — Он с силой сжал громадный багровый кулак и сунул его девушке под нос. Та испуганно отпрянула. — Все равно набью! — ревел он, багровея теперь лицом и бешено пуча глаза. — Майор! Майор!.. Чесноков! Чеснок, мать твою так!..
— Тише! Тише же ты! — пытались угомонить его Голова с Умником. В их планы вовсе не входила встреча с офицерским составом, а ведь на такой шум мог прийти кто угодно. Они были относительно трезвы, хоть и прикидывались захмелевшими наравне с другими. Пока все шло в соответствии с задуманным планом — куда там солдатам было равняться с ними, когда они выпивали почти каждый день! И после первых же кружек, когда спиртное уже всем ударило в голову, два прохиндея только делали вид, что пьют, держа ситуацию под контролем. Оставалось выждать совсем немного и в караулке не останется ни одного трезво-бодрствующего бойца. Почти весь личный состав уже спал где придется, держался только сам Лешуков, оправдывая свое высокое сержантское звание, еще один паренек, имени которого никто не запомнил, да вернувшийся с поста воин, который уже с полчаса балансировал на самом краю топчана, словно готовился к сдаче экзамена в цирковое училище на эквилибриста.
Наблюдая за Лешуковым, Умник вовсю потешался, не испытывая при этом ни грамма ревности — к кому, к этому борову, что ли? Тем более, что все это было необходимо для дела. Его не раздражало даже то, что лапы начкара в данный момент вовсю тискали Светлану — пусть порезвится напоследок, недолго ему уже осталось… А старший сержант тем временем нашел новую благодатную для него тему:
— В общем так, ребята… — невнятно говорил он, пропуская некоторые согласные. — Идите служить ко мне, я за вас похлопочу… Мне такие бойцы как вы — во как нужны! — Он резанул себя по горлу ладонью руки. — А что, спиртное вы держите хорошо… А это ведь для нашей службы самое главное…
— пустился в рассуждения Лешуков. — Пойдете ко мне во взвод, будем в караул вместе ходить, водку жрать, баб… — Он запнулся и тупо уставился на Свету. — Вот ей, — он ткнул девушку пальцем в грудь, — я младшего сержанта дам сразу, без лишних базаров, станет моим замом. Будем с ней спать в начкарке, то-се… — Он обшарил ее с головы до ног оценивающим взглядом и добавил, уже в который раз меняя на ходу тему:
— Ест она мало, всего половинкой плавленого сырка закусила, да и по фигуре вижу… Мне такие нужны. Работящая, будет свинок моих кормить… Поедешь в Крылово?
Неожиданно из комнаты начкара раздался громкий сигнал с пульта связи с постами, перебив недовольно нахмурившегося Лешукова в самом важном для него месте. Кое-как поднявшись, цепляясь за дверные косяки, он грузно протопал к себе и с трудом нашарив нужную кнопку, прорычал:
— Ну, что там?
Из динамика, еле пробиваясь сквозь оглушительный треск помех, раздался голос часового:
— Лешуков, сколько можно? Меняй давай!
— Будешь стоять, я сказал! — Кулак разгневанного начкара с силой обрушился на пульт, корежа панель с какими-то тумблерами и мигающими лампочками, и через секунду он уже орал из своей комнаты:
— Младший сержант Светлана! Ко мне!
Умник слегка подтолкнул девушку в бок, всучил ей кружку, в которой плескалась водка и показал на выход:
— Вперед!
Света поднялась и нетвердо держась на ногах, поплелась в комнату начальника караула. Лешуков, развалившийся на своем топчане, увидев появившуюся в дверях девушку, поманил ее пальцем и приняв из ее рук кружку, усадил рядом с собой. Затем залпом выпил всю водку и рыгнув, с силой бросил опустевшую посудину куда-то в угол комнаты, под канцелярский стол.
Подошедшие к дверям Голова с Умником осторожно заглянули в комнату и замерли, с трудом переводя дыхание — напротив топчана, где сидели Лешуков со Светой, у стены расположилась оружейная пирамида с карабинами — то, за чем они сюда приехали, их единственная цель… Лешуков, обнимая слегка упирающуюся девушку и пытаясь привлечь ее к себе, с пьяной строгостью взглянул на появившиеся в дверном проеме физиономии и произнес, грозя пухлым пальцем:
— Э-э, нет, братцы! Я вас сюда не вызывал! Видите, мы тут с девушкой… Тет-а-тет, как по уставу положено… — Но, тут же переменив мнение, сконцентрировавшись и расправив грудь, громко приказал:
— Отставить! Кругом! Ко мне! Смирно!
Никуда и не думавшие уходить ребята зашли в комнату и присели на край топчана, со стороны Светланы.
Лешуков, тыча рукой в пирамиду с карабинами, принялся бахвалиться теперь на новую тему:
— Видали? Все мое! Кто сунется, враз мозги вышибу! — И уже в который раз, вспомнив про какого-то ненавистного ему майора, взревел:
— Майор! Расстреляю ж, мать твою!.. — Затем его грузное тело неожиданно обмякло — видимо последний глоток алкоголя потихоньку добрался до серых клеток и, завалившись на Светлану, Лешуков захрапел, пуская изо рта пузырьки слюны.
Девушка, брезгливо сморщившись, попыталась сбросить с себя его тушу, но удалось ей это только с помощью подоспевших Умника с Головой.
— Кажись, все готовы… — тихо произнес Голованов. — Умник, иди проверь!
Тот вышел в соседнюю комнату и быстро вернувшись, сообщил:
— Нормалек! Один там пытается встать, но вряд ли у него что получится. — И, прислушавшись к доносившимся звукам возни, добавил:
— Пусть барахтается. — При этом он не отрываясь смотрел на вожделенные карабины.
Голова, уже стоящий возле пирамиды, кивнул и осторожно, с каким-то неожиданно охватившим его трепетным чувством взял в руки крайний из них. Любовно погладив гладкий деревянный приклад, он произнес:
— Вот они, голубчики… — И тут же перешел на деловой тон:
— Все будем брать или как?
— Нам нужно пять, — кивнул Умник. — А тут восемь — на три больше, херня какая… Унесем!
Сейчас же, не теряя ни секунды, они принесли сумку, расстелили два куска брезента и аккуратно, под аккомпанемент безмятежного храпа начкара уложили карабины, тоже предварительно разбив их на две равные кучки. Затем, завернув их в брезент и плотно перевязав припасенной веревкой, прикинули получившиеся свертки на вес:
— Тяжелые, суки!.. — И только когда уже совсем было собрались на выход, Голова вдруг вспомнил:
— Идиоты! А патроны-то, патроны!
Чертыхнувшись, они бросились снимать кожаные подсумки с патронами с ремней спящих солдат. Некоторых пришлось переворачивать, кто-то пьяно упирался и дело несколько подзатянулось. Наконец все восемь подсумков, сменив хозяев, перекочевали в спортивную сумку гостей. Голова вспомнил о выпивке и на всякий случай прихватил оставшуюся бутылку самогона. Сумку доверили нести Светлане. Взвалив на плечо не столько тяжелый, сколько неудобный сверток, довольный Голова скомандовал:
— Вперед! — И они вышли на свежий воздух…
Выбравшись с территории части в лес и прикинув направление, друзья зашагали по сырой траве, с трудом ориентируясь в сгустившихся сумерках. Пройдя безостановочно порядка полутора часов, подгоняемые страхом возможной погони, они окончательно выдохлись и еще через какое-то время еле волочили ноги. Первой не выдержала Светлана. Сбросив с плеча на землю давно опостылевшую ей тяжеленную сумку, она решительно заявила:
— Хватит с меня! Давайте передохнем!
Голова, поначалу хотевший было напомнить девчонке, кто здесь командир, все-таки решил не начинать неминуемо последовавшую бы перепалку, так как чувствовал, что и сам валится от усталости с ног. Присев прямо на свертки с карабинами, ерзая на жестких углах каких-то металлических деталей, Умник пробормотал:
— Холодно, черт! Надо было потеплей одеться…
Света, у которой от холода уже давно стучали зубы, потеснее прильнула к своему парню, тут же приобнявшему ее за плечи, а Голова неожиданно вспомнил:
— Во блин! У нас же бутылка есть!
Мгновенно извлеченная из сумки бутылка самогона была не мешкая запущена по кругу.
— Ну и гадость! — скривилась девушка, сделав глоток.
— Не хочешь, не пей! — Голова выхватил у нее бутылку и отпил изрядное количество.
Затем последовала очередь Умника… После второго круга бутылка опустела и он разочаровано зашвырнул ее в кусты.
— Надо было еще взять, — вздохнул он. — Там еще одна или две недопитых стояли…
Никто ему не ответил. Света вспомнила про брюки и извлекла их со дна сумки, куда положила свой пакет. Тут же стянув шорты, она принялась переодеваться, не стесняясь ребят — комары зверски искусали ей все ноги. Даже Голова, уставший и продрогший не меньше других, не стал комментировать такое событие, в другое время не оставшееся бы без его пристального внимания.
— Слушайте, — заговорила Света, закончив переодевание, — а собственно, где дорога? Неужели мы за два часа не прошли этих несчастных трех, или сколько там, километров?.. — Умника с Головой уже давно занимал этот вопрос и им пришлось признать, что они заблудились. — Тоже мне, мужики, — презрительно фыркнула девушка, — ну и что мы теперь будем делать?
— Пойдем дальше, — решил Голова, отбрасывая в сторону докуренную сигарету и вновь взваливая на себя нелегкие обязанности командира. — Куда-нибудь да выйдем…
Но лишь к утру, когда давно рассвело, они услышали далеко в стороне гул проезжающей автомашины… Тут же изменив направление, через полчаса они уже подходили к грунтовой дороге. Расположившись на всякий случай за кустами таким образом, чтобы можно было в любой момент нырнуть в спасительное укрытие зелени, они стали ожидать подходящий транспорт.
— Нам нужен грузовик, — заявил Голованов, пытаясь прикурить последнюю отсыревшую сигарету. — В легковушку не влезем, в автобусе светиться нельзя… — И выругался:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90