Немного посовещавшись и решив, что тянуть нечего, троица двинулась в направлении воинской части, ориентируясь по выросшим вдали армейским антеннам и локаторам какой-то причудливой формы. КПП они увидели еще метров с трехсот. Сразу почувствовав волнение и какую-то неуверенность, компания замедлила шаг и к пропускному пункту подошла с некоторой опаской, словно ожидая, что их немедленно арестуют, сразу догадавшись, зачем сюда пожаловали такие гости. Вышедший на крыльцо молоденький белобрысый паренек с туго затянутым на талии ремнем, молча смотрел на их приближение.
— Салага, — уверенно определил Голова, сообщая об этом сквозь зубы.
— С чего ты взял? — удивилась Светлана. — Ты что, прорицатель?
— Видали, как ремень на брюхе затянут? Точно, первый год только служит, — охотно пояснил Голованов, радуясь, что хоть в какой-то области знает больше, чем его спутники. — Я, когда в армию призывали, все про эти дела разнюхал. И про дедовщину, и все такое прочее.
— Что ж не призвали-то? — поинтересовалась девушка. — Сейчас может здесь и служил бы.
— Да так… — уклонился от ответа Голованов. Не рассказывать же им, что его забраковал невропатолог. — Такие люди в тылу нужны, — вовремя вспомнил он старую прибаутку.
Тем временем они уже почти вплотную приблизились к небольшому домику контрольно-пропускного пункта и Умник, решивший придерживаться хорошо себя зарекомендовавшей версии о брате, бодро произнес:
— Привет, служивый! Я к Сидорову приехал, как бы нам его вызвать? Брательник это мой, — пояснил он солдату, сразу же уставившемуся на Светлану и не сводившему с нее глаз.
— Сидорову? — переспросил белобрысый, с трудом оторвавшись от созерцания женских ног. — Так тот же уволился полгода назад, — удивился он. — Поздновато ты приехал, неужто не знал?
Чертыхнувшись про себя, что выбрал такую распространенную фамилию и представив, какая путаница произошла бы, если б этот Сидоров еще продолжал служить, Умник, изображая растерянность, продолжил:
— Да нет, мой только что призвался. В мае… А того как звали-то? Сергеем? Нет, моего брательника Сашкой кличут.
— А может вы часть перепутали? — предположил белобрысый, помаргивая белесыми ресницами.
— Да нет, ну как же перепутали? — заволновался Умник, хлопая себя по карманам и делая вид, как будто старательно что-то ищет. — У меня и письмо его с адресом… Вот незадача! Куда-то запропастилось… Нет, ну я же помню, деревня Плотично. Ну точно же, ну…
— Вот уж не знаю, — протянул белобрысый и оглянувшись крикнул:
— Халилов! Можно тебя на минутку?
Из двери КПП показалась заспанная физиономия еще одного служивого. У этого ремень, в отличие от товарища, болтался где-то в районе промежности.
— Чего тебе, салабон? — с раздражением спросил он, но увидев Светлану, замолчал и вперился узкими заспанными глазками в ее пупок, а затем так посмотрел на ноги, что взгляд белобрысого по сравнению с его казался взглядом невинного младенца. Девушка, покраснев и окончательно смутившись, даже поспешила спрятаться за спиной Колесникова, который уже проклинал себя за то, что выбрал роль брата несуществующего Сидорова — пусть бы Голованов как главарь и отдувался. Узнав, что ребята ищут Сидорова, боец уверенно произнес:
— Нет, он уже уволился. Да он и не Сашей вовсе был, Серегой его звали… И услышав звук звякнувших в сумке бутылок, моментально сориентировавшись, предложил:
— Пойдемте в лесок, ребята, я вам одно классное местечко покажу, где можно посидеть, поговорить… Там все и обсудим. А здесь лучше не торчать — офицер появится, погонит вас прочь. Жутко у нас часть секретная, — важно добавил он и, расправив грудь, со значением посмотрел на Светлану.
Встречаться с офицером в планы троих путешественников не входило, поэтому они поспешно двинулись в сторону, указанную Халиловым, причем последний, пропустив их вперед, постарался пристроиться прямиком за девушкой, на ходу продолжая любоваться понравившимися ему ногами. Углубившись в лесок, окружавший территорию части практически со всех сторон, компания встала в удобном месте на полянке, которую удачно обрамляли кусты, не пропускающие ветра, и которую щедро прогревало солнце. На краю полянки даже имелся какой-то шалаш и было сооружено нечто вроде лавочек из подручных средств рядом с ним.
— Вот оно, это самое место, — объявил Халилов. — Про него начальство пока еще не разнюхало. Тут мы порой отдыхаем, когда на территории части надоест — хоть какая-то свобода, все не за забором. — Он кивнул на старый перекосившийся забор, опоясывающий место его службы и скривился. — И те, кто приезжает к своим, тоже, не рисуясь перед командирами, могут здесь с нашими повидаться. — Он искоса поглядывал на сумку Умника, в которой минуту назад уловил манящий звон.
— Но раз мой брательник не здесь служит, то я даже не знаю… — развел тот руками, изображая растерянность. — Что ж нам тогда тут делать-то?
— А чего вам, отдохнете с дороги, — сладкоголосой сиреной принялся заливаться служивый. — Природа, свежий воздух, то-се… Тут и позагорать можно, — торопливо добавил он, втайне надеясь, что девушка разденется и он сможет получше рассмотреть ее фигуру.
— Точно, Умник… То есть, я хотел сказать, точно, Серега! — подхватил Голова, подыгрывая Халилову. — Куда нам спешить? Доставай! — Он ткнул пальцем в сумку, висящую у подельника на плече.
Тот достал бутылку, стакан, пару плавленных сырков. Наполняя стакан, он стал пускать его по кругу. Выпив свою долю, Халилов с сожалением посмотрел на остававшиеся в сумке бутылки, которые успел ухватить своим цепким взглядом.
— Эх, жаль, — горестно вздохнул он, — больше нельзя.
— Чего так? — поинтересовался Умник. — Отцы командиры усекут?
— Ну да, — подтвердил Халилов, закусывая кусочком плавленного сырка. — Вечером на развод, не хочу нажираться.
— Что еще за развод? — игриво поинтересовалась Светлана, которой Голова успел незаметно шепнуть что-то на ухо.
Увидев воздействие ее чар на этого воина, он велел охмурять его дальше — тот как нельзя лучше годился для роли осведомителя, источника информации. — Ты что, с женой разводишься?
— Да ты что! — засмеялся Халилов, обрадованный вниманием понравившейся ему девушки, и важно пояснил:
— В караул я заступаю.
— Что за караул такой? А в гости к вам можно прийти? — продолжала выпытывать та, вспомнив, что именно о каком-то карауле все время упоминали Голова с Умником. — Я никогда не видела этих… Как их? Часовых, да?
— Ну, почти, — ответил Халилов, обрадованный тем, что девушка напрашивается как раз на то, что он сам хотел предложить новым знакомым — прийти к нему в гости в караульное помещение. Там он и растолкует ей всю разницу между часовым и караульным. И все это под водочку, которая так соблазнительно булькает в сумке. А может даже удастся завлечь девушку в комнату отдыхающей смены, где четыре топчана стоят в полной боевой готовности. Кстати, надо будет выяснить, кем она приходится этим двоим…
— В общем так… — начал он деловой разговор. — Хотите в гости? Увидеть, как проходят трудовые будни доблестных защитников Отечества? — В ответ вся троица одинаково энергично закивала головами. — Тогда часиков в одиннадцать подходите к дырке в заборе. Вон она. — Он показал рукой чуть поодаль. — Я вас там буду ждать. Раньше никак нельзя, — пояснил он, увидев вытянувшиеся лица своих новых знакомых, — надо выждать, пока все успокоится. А к одиннадцати дежурный офицер домой втихаря уматывает домой, в казарме уже все отбились — в общем, самое время. Может даже и пострелять получится. Будет очень весело, не пожалеете!
Собственно, ни о какой стрельбе и речи идти не могло, но ему во что бы то ни стало надо было уговорить этих ребят с водкой и красивой девушкой прийти в гости. А как их еще можно заставить прождать до вечера?
— Ладно, — буркнул Голова. — Посмотрим. — Хотя приглашение как нельзя лучше соответствовало их планам проникнуть в караульное помещение, на всякий случай приходилось делать вид, что они идут на сделанное им предложение не очень-то охотно. — Посмотрим, — повторил он. — Если только не надоест тут торчать.
— Кстати, а ты же на КПП вроде дежуришь? — поинтересовался наблюдательный Умник, имевший кое-какое представление о разных там нарядах, дежурствах и прочих тонкостях воинской службы. — Как же ты еще и в караул заступаешь?
— Да нет, — отмахнулся Халилов, — на КПП я от прапорщика нашего прятался. Есть у нас один такой отвратный бульбаш, Лагодич этой суки фамилия. Совсем озверел, кусок, чтоб ему… А там он вовек не додумается меня искать. Ладно, пора бы мне уже и в казарме объявиться. До встречи! — Он кинул на девушку многозначительный взгляд и направился к указанной им дыре в заборе.
— А Светка-то наша здорово ему покатила, а, Умник? — развеселился Голованов, любивший поподкалывать Колесникова по этому поводу и злясь, что теперь не имеет никаких прав на эту оборзевшую, как он считал, потаскушку. — Не ревнуешь?
— Было бы к кому, — процедил тот сквозь зубы, не желая разговаривать на эту тему, а Светлана, хмыкнув, спросила:
— Ты бы Голова, подумал, что мы будем до одиннадцати делать? Карты-то взять хоть кто додумался?
Естественно, карты никто не захватил — кто ж мог предвидеть все возможные варианты?.. Сначала, расстелив на траве захваченный Умником брезент, они позагорали, раздевшись до трусов — отклонив при этом предложение Головы снять с себя абсолютно все. Светлана вообще оставила даже майку, скинув только кроссовки и шорты — у нее не было лифчика и она совсем не желала выслушивать непременно последовавшие бы шутки Голованова по поводу ее маленькой груди…
К шести часам дня ожидание сделалось просто нестерпимым, равно как и жара от поднявшегося в зенит солнца. Были прочитаны от корки до корки пара пожелтевших от старости газет, случайно завалявшихся в сумке Умника, пересказаны все пришедшие на ум анекдоты, выслушаны байки Головы, как он в детстве убежал из дома и якобы устроился юнгой где-то на черноморском флоте — в общем, делать было решительно нечего.
Изнывая от безделья, Голованов предложил отправиться в шалаш спать, ведь оставалось как-то убить еще целых пять часов.
После того, как Светлана с Сергеем отказались, обрадовавшись возможности побыть наконец наедине, тот, махнув рукой, отправился в шалаш один. Когда через некоторое время оттуда раздался его богатырский храп, Умник вскочил, подкрался поближе и, убедившись, что тот действительно спит, разметавшись на разложенном внутри сене, прижал палец к губам и поманил Свету пальцем, указав ей в сторону лесной чащи. Та, мгновенно сообразив, что он задумал, охотно вскочила и подхватив кусок брезента, на котором только что лежала, осторожно ступая босыми ногами, стала пробираться в сторону, указанную Сергеем. Тот также бесшумно двинулся за ней вслед…
Проснувшись примерно через час от настойчивых позывов переполненного мочевого пузыря, Голованов, вертя головой по сторонам и с недоумением разглядывая пожухшие ветки, нависшие над ним, долго не мог сообразить, где находится. Наконец, разом все вспомнив и чертыхнувшись, он выбрался наружу.
Выпрямившись во весь рост у входа в шалаш, он потянулся, разминая затекшие члены, затем отошел к ближайшему дереву и принялся с шумом мочиться, норовя при этом своей мощно бьющей желтой струей непременно попасть по муравьям, опрометчиво проложившим здесь свою тропу… Поежившись от холодного ветерка, вдруг промчавшегося по поляне, он взглянул на часы.
А где эти херовы молодожены? — подумал он с оттенком злости.
— Если бы не хлебаная любовь этого долбаного Ромео, ставшего в последнее время чересчур борзым, они вдвоем драли бы сейчас эту сучку во все щели, и время пролетело бы вмиг. Сама проститутка, кстати, оборзела не меньше. Но ладно, еще придет мой час, я им обоим устрою…
Стараясь ступать как можно тише, он отправился на поиски сладкой парочки, вызывающей у него в последнее время изрядное раздражение. Сделав вокруг поляны несколько кругов, постепенно расширяя их радиус, Голова с неудовольствием сообразил, что лес слишком большой и вряд ли ему удастся так легко их найти. Жаль, — подумал он, усмехаясь. — Сейчас бы напугать их как следует… — Чем они сейчас занимаются, он догадывался. — Стали бы от испуга сиамскими близнецами, говорят такое бывает…
Уже собравшись ни с чем повернуть восвояси, он вдруг остановился, услышав из-за расположенных прямо перед ним густых кустов какие-то непонятные звуки. Осторожно, на цыпочках, стараясь не наступать на сучки, он стал тихо подкрадываться к источнику шума…
Через несколько шагов Голованов уже точно распознал, что таинственные звуки — это всего лишь характерные женские стоны и удивился, как это он не догадался сразу. Осторожно выглянув из-за укрывавшего его дерева, он увидел двух любовников, слившихся в единое целое, которые, до конца отдаваясь своей страсти на расстеленном куске брезента, не замечали ничего вокруг. Да ведь им все до лампочки! Я бы мог подойти и запросто помочиться прямо на них, и хрена бы они чего заметили!.. — с завистью подумал Голова и вдруг обнаружил, что от увиденного его трусы вздыбились под напором члена, также упрямо требовавшего своего. Поддавшись какому-то мимолетному порыву, он приспустил трусы и не отрывая жадного взгляда от широко раскинутых, согнутых в коленях женских ног, от ягодиц Сергея, совершающих частые ритмичные толчки, неожиданно для самого себя плотно обхватил член вспотевшей ладонью и стараясь попадать в такт двум занимающимся любовью молодым людям, принялся совершать дерганые движения, мгновенно отозвавшиеся сладостью в предельно переполненной, ноющей от желания облегчиться мошонке. Через непродолжительное время, словно находясь в каком-то в состоянии гипноза от увиденного, так и не оторвавшись ни на миг от созерцания женских ног, теперь нашедших свое место на вздыбившейся спине Сергея, почувствовав неудержимый позыв в головке своего детородного органа, он под негромкие стоны девушки оросил ладонь липкой влагой, с облегчением вырвавшейся на свободу…
С трудом опомнившись и чувствуя дрожь усталости в только что находившихся в напряжении коленях, Голова, внезапно устыдившись того, что его могут увидеть, уже почти не скрываясь рванул обратно к шалашу, впопыхах слегка перепутав направление. На его счастье, кульминация у Сергея со Светой наступила чуть позже и они, так и не заметив, что только что являлись объектом пристального наблюдения чужих глаз, лежали рядом на промокшем от пота брезенте полностью опустошенные, не в силах разомкнуть своих страстных объятий…
Когда счастливые влюбленные, нежно обнимаясь, вернулись к шалашу, Голова, уже окончательно уверившийся, что замеченным в позорных действиях он не был, попыхивая сигаретой, грубо спросил:
— Ну что, потерлись малость?
— Не твое дело, — отбрил его Умник.
— Как это не мое? — притворно возмутился Голованов. — Светке скоро перед солдатиками выступать, а у нее вон — все трусы мокрые. Твоя работа? — И увидев, что та, поддавшись на провокацию, автоматически взглянула вниз, оглушительно заржал.
— Дурак! — коротко бросила девушка и для большей наглядности покрутила пальцем у виска, однако цели своей Голова добился — ее щеки стали пунцовыми от смущения.
— Ладно, — миролюбиво продолжил тот, довольный, что не был уличен в своих проделках за стволом дерева. — Давайте-ка лучше прикинем, как в гостях у служивых вести себя будем…
Поскольку троица заранее договорилась не пить перед предстоящей операцией — как бы не было трудно от этого удержаться, — к оговоренному времени они дожидались Халилова в условленном месте совершенно трезвыми. Тот, явившийся на место из проема в заборе минут на десять позже них, был несколько разочарован этим фактом — он надеялся, что компания ко времени встречи будет изрядно на взводе и ему, быть может, удастся сблизиться с понравившейся девушкой, когда та окончательно захмелеет.
— Ну что? — негромко спросил он, стараясь не выдать своего разочарования. — Пойдем? У нас все тихо, никаких обломов не предвидится, — добавил он, опять скрываясь в проломе.
Вскоре они тихо подходили к воротам караульного городка, расположившегося почти сразу за забором. Там их поприветствовал открывший дверь смуглый ефрейтор, предвкушавший скорую выпивку и поэтому встретивший гостей с такой радостью, словно те были его закадычными друзьями.
Войдя в караульное помещение, трое с интересом осмотрелись. Умник, которому подходило время призываться в армию, старался вникать во все детали, которые могли бы ему пригодиться в дальнейшем.
В караулке им представился и сделал шутливый доклад начальник караула старший сержант Лешуков. Прикинув, где разместиться, чтобы им никто не мешал, он решил, что устроить гулянку лучше в комнате отдыхающей смены — ее окна выходили во двор городка, в то время как в окно комнаты бодрствующей смены мог заглянуть любой, проходивший мимо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90