Но чуть что пойдет не так, вы все в момент начинаете шмалять по машине, только целиться чтоб у меня на совесть, понятно? Не зря же я столько денег угробил на ваше обучение в тире! — уже в который раз попрекнул Голова свою команду непомерно большими расходами из общака, пущенными не на святое дело — не на водку. — Так что, показывайте теперь класс! Вот как раз поэтому-то Сокол, как лучший стрелок, Умник, будут здесь. Ну, а Мелкий вам так, для довеска, все равно с него нигде никакого толку нет, а отсюда он может хотя бы случайно кого зацепит… Ну, всем теперь ясно, зачем вы трое взяли карабины?
— Нет. Зачем? — заупорствовал Мелкий, обиженный тем, что его обозвали «довеском».
— Во, дура! — Пахан удивленно покачал головой. — У него дальность стрельбы и точность получше будут, чем у обреза. Я слыхал, из такого вот СКС-а рельс можно запросто прошибить, так что из «Жигуля» в случае чего, решето должно получиться.
— Ну уж, прямо-таки рельс… — буркнул Мелкий, чтобы хоть как-то показать, что и он имеет право подавать голос.
— А зачем по машине стрелять? — спросил Умник. То, что возможно придется стрелять по двум тетушкам, ему активно не нравилось. — Ведь там две бабы, да шофер. Они вам с Дрыном и так все отдадут, да еще и с поклоном.
— Ну, мало ли, — нехотя процедил Голова. — Знаешь, я твоей бля… Ну, в общем, Светке этой… не очень-то доверяю. Может, там вовсе и не бабы, а мужики-охранники с пушками. Вот. Короче, мы с Дрыном тогда сразу сдергиваем, а вы вовсю шмаляете. Понятно? Пошли, Дрын, спустимся вниз.
Остановившись у входа, двое нервно закурили, настраиваясь на предстоящее.
— Очко не играет? — поинтересовался Голова, озираясь вокруг.
— Да есть немного, — честно признался подельник. — Но больше из-за того, что там деньжищ куча, — тут же поспешил добавить он, чтобы пахан не вздумал заподозрить его в трусости. — Да, слушай, — вдруг вспомнил он, — а ты что, со Светкой действительно делиться надумал? Сколько ты обещал ей за наводку отвалить?
— Вот еще! — презрительно фыркнул Голова. — Еще чего не хватало — делиться честно заработанным с какой-то прошмандовкой. Так, посулил просто. Пусть эта профура своей дыркой на жизнь зарабатывает. Это ведь у нас с тобой нечем, а ей стоит только эту свою штуку кому-нибудь подставить — и нормалек! — Оба весело заржали. — Или, пусть наш Умник своим заработанным с нею поделится, — продолжал бурчать Голова, которого до сих пор злил факт, что такую хорошую телку увели у него из под носа. — Он ведь теперь трет эту костлявую проститутку единолично, вот и пусть… Нам-то с тобой что? — На самом деле у Головы давно созрел еще один, свой личный план — не делиться не только со Светланой, а вообще ни с кем. Зачем, если можно оставить всю добычу себе? Поэтому он и решил устроить дележ на полигоне, без свидетелей, а уж там — как кому повезет… — Ладно, — он бросил взгляд на часы и выкинул докуренную сигарету, — иди-ка быстренько, предупреди, чтоб не стояли у окон. Мелкому пинков надавай, пусть получше мышей ловит. Поедут скоро…
Еще несколько томительных минут они с Дрыном как на иголках ожидали появления почтовиков, напряженно вглядываясь в поворот, из-за которого должна была показаться машина. Голове нравилось, что дорога тихая. За все время, что они здесь находились, по ней прошло всего несколько машин, а прохожих сейчас вообще не было видно. Что пришлось бы положить кого-нибудь лишнего, окажись улица более людной — на то ему было начхать, но вот лишние глаза и уши… Когда послышался шум приближающейся легковушки, он судорожно сжал локоть Дрына и впился глазами в поворот, готовясь в любую секунду дать команду к действию. И когда, наконец, машина показалась, он уже едва не проорал сигнал к наступлению, но в следующее мгновение, отпрянув обратно в дверной проем, втащил за собой также ничего не понимающего подельника.
— Что за херня такая творится? — пораженно прошептал Голова, глядя, как выскочившая из-за поворота легковая автомашина затормозила чуть поодаль, а следом за ней показалась еще одна и, заложив крутой вираж, тоже остановилась, заблокировав дорогу. Из них повыскакивали угрожающего вида мужчины, у каждого из которых под легкими куртками что-то заметно оттопыривалось. — Мать моя женщина! — тихо произнес он, догадавшись, зачем здесь появились вооруженные ребята, судя по внешнему виду, настоящие бандиты, которых он насчитал аж пять человек. — Они пришли за тем же, что и мы! Твою мать!
Что теперь делать? — Взглянув на Дрына, у которого отвисла челюсть, он понял, что этот тугодум ему сейчас не советчик.
Дрын всегда был лишь хорошим исполнителем, не более. — Стой здесь и не вздумай высовываться! — шепнул ему Голова и, стараясь ступать как можно тише, бросился по лестнице вверх. — Все меняется… — быстро заговорил он, подбежав к нервно оглянувшимся на него подельникам. — Да сиди же ты, сука! — Он зло дернул вниз попытавшегося приподняться Мелкого. — Хочешь, чтобы нас засекли и продырявили в один момент? Что, не дошло до сих пор, кто это такие?.. Значит так, — соображал он на ходу, — пусть они трясут почтовиков, мы пока сидим тихо. А как только они отберут у тех капусту, тогда мы накроем уже их, ясно?
— По почтовикам уже не надо палить? — трясясь от страха, спросил Мелкий. Он так ничего и не понял.
— Черт, жалко времени нет, а то бы я тебе, козлу, понавтыкал… — зло прошипел Голова, еле сдерживаясь, чтобы не врезать тому по стучащим от испуга зубам. — Умник, будешь здесь за старшего — объясни ему, что к чему. Стрелять только после нас с Дрыном. Понятно? — И убедившись, что тот, кажется, схватил все на лету, пихнул Сокола в бок:
— Да не трясись ты тоже, зараза, соберись же!..
— Дрын, шмаляем по этим, понял? Только дождемся, пока они отберут бабки. — Тот кивнул. Он уже слегка отошел от столбняка, в который впал при неожиданно изменившейся обстановке. — В общем, делай, как я. Так, а ну тихо… Кажись, начинается… — Голова осторожно высунулся из-за двери.
Из-за поворота показалась машина почтовиков, которая сразу же резко затормозила, чуть не упершись в старый, добитый «Жигуленок-двойку», который, очевидно, сыграв свою роль завала, должен был остаться на поле брани. К остановившейся машине тут же рванули четверо притаившихся за «двойкой» бандитов, на ходу вытаскивая оружие. Пятый, стоя чуть в стороне, контролировал ситуацию. В руках он держал невесть откуда появившийся «Калашников».
— Стоять!.. Бабки!.. — Крики бегущих сразу же утонули в грохоте выстрелов — один из них дважды попал в грудь пытавшемуся воспользоваться своим автоматом милиционеру. Сквозь продырявленное лобовое стекло, мгновенно покрывшееся паутиной трещин, было видно, как судорожно дергается побледневший шофер, пытаясь достать зацепившийся за что-то пистолет. Один из нападавших, приблизившись к машине с его стороны, выстрелил в мужчину в упор, через проем опущенного бокового стекла. За грохотом выстрелов истеричные крики женщин, пытающихся забиться под заднее сиденье, почти не были слышны. Четыре дверцы почтовой автомашины были вскрыты подбежавшей четверкой боевиков почти одновременно, и вот уже одна из женщин, получив удар рукоятью пистолета по голове, обливаясь кровью, затихла на полу. У второй один из нападавших, среднего роста крепыш, отчаянно дергал из рук сумку, которая, распахнувшись во время борьбы, демонстрировала в открывшемся чреве запечатанный банковский мешок, из-за которого были убиты уже по меньшей мере двое.
— Отдай, сука! — Крепыш, не выдержав, выстрелил ей прямо в лицо и у женщины, которая не выпускала сумку просто от того, что была парализована страхом, а не от желания спасти деньги, бессильно разжались мгновенно залившиеся обильно хлынувшей кровью руки. Все это время три пары мужских рук с лихорадочной быстротой пихали и поворачивали неподвижно лежащие в машине тела — бандиты старались понять, не упустили ли они в суматохе еще какой-либо добычи. Крепыш вскинул сумку над головой, продемонстрировав отнятое спокойно наблюдавшему со стороны человеку с автоматом, бывшему у них, очевидно, за старшего, и тот, удовлетворенно кивнув, крикнул:
— Все, уходим!
Едва бандиты бросились в обратную сторону, направляясь к своей оставленной чуть поодаль белой «шестерке», раздался второй крик со стороны старого дома, который только что казался таким тихим и безопасным — главарь грабившей шайки несколько раз пробегал взглядом по его окнам с давно выбитыми стеклами, но ничего угрожающего для них так и не заметил.
— Мочи! Мочи их, братва! — истошно заорал Голова, и показывая пример, сделал три или четыре беспорядочных, почти неприцельных выстрела, произведенных в основном лишь в качестве сигнала к нападению.
Из двух окон второго этажа незамедлительно раздался довольно слаженный залп из трех карабинов, после которого сразу двое из убегающих мужчин упали — Сокол попал в грудь старшему, которого тут же отбросило назад с широко раскинувшимися в падении руками, из которых вывалился автомат, а рядом упал крепыш с сумкой в руках. У него быстро набухала кровью штанина. Оставшиеся трое, с лицами, на которых проступило смешанное со страхом удивление, лихорадочно озирались, выискивая глазами источник столь неожиданно прозвучавших выстрелов. Заметив, что сумка с деньгами лежит возле скорчившегося крепыша, они растерянно остановились — без денег уходить было нельзя. Открыв ответную беспорядочную стрельбу из пистолетов, бандиты пытались разобраться, где вообще засели их противники. Через несколько секунд еще один из отстреливающейся троицы сначала опустился на колено, а затем упал, подкошенный сразу двумя пулями — одна угодила ему в живот, а вторая по касательной зацепила шею. В следующее мгновенье раздался почти не слышный в грохоте выстрелов злорадный крик Дрына:
— Есть, сука! — Это он, произведя пять выстрелов подряд, попал в долговязого мужчину, упорно пытавшегося добраться до денег. Когда тот упал с обагренной кровью головой, последний остававшийся невредимым бандит, уже не думая о добыче, рванул что было сил к своей машине, но, не пробежав и нескольких метров, тоже упал — пуля поразила его в плечо.
— Уходим! — заорал Голова, который в азарте боя расстрелял все десять патронов и даже не знал, попал он в кого-нибудь или нет. — Быстро! Уходим!.. — Он первым выскочил на улицу и сразу же бросился к деньгам. Подхватив сумку, он заметил, что крепыш, лежащий с простреленным или задетым пулей бедром, морщится от боли, но неотрывно смотрит на выбегающую из дома шайку цепким взглядом, словно стремится запечатлеть их в своей памяти навсегда. — На сука, получи!.. — Голова, направив ствол обреза ему в лицо, нажал спусковой крючок и только тогда, не услышав звука выстрела и взглянув на оружие, обнаружил, что затвор находится в оттянутом положении — пусто! — Добейте кто-нибудь эту падаль! — проорал он, стремительными скачками уносясь прочь, но никто из бежавших следом не прореагировал на его приказ — Сокол и Мелкий ухитрились в этот момент подобрать на бегу по пистолету из валявшихся на тротуаре, Дрын тоже хотел было завернуть за оружием к долговязому, которого он сам лично подстрелил, но тот лежал слишком далеко — не было времени, да и пистолет пришлось бы выдергивать из руки покойника с размозженной головой, а мертвых он боялся с детства. После убийства в лесу бомжа он лишь хвастался, что готов того хоть обмыть, на деле же все обстояло несколько иначе.
— Твою мать, быстрее же! — орал ему уже усевшийся в машину Голова. Из всей пятерки Дрын был самым классным водителем. — С минуты на минуту могут нагрянуть менты! — При упоминании о возможном появлении ментов, те, кто еще не успел залезть в машину, укомплектовались на редкость быстро, без жалоб на длинные карабины и мешающие локти соседей…
— Смотрите, смотрите, выстрелить бы этой любопытной харе прямо в рот, да жаль, патроны кончились, — задухарился Голова, когда они проезжали мимо какого-то старичка пенсионера. Тот действительно стоял с открытым ртом. Рот у него распахнулся сам собой при виде неожиданного зрелища произошедшего здесь побоища, когда он совершенно случайно завернул на улицу Красноармейскую.
— Голова, не тяни! — нетерпеливо бросил Дрын, когда они уже выезжали на оживленную улицу, приближаясь к центру города. Он сказал не оборачиваясь, внимательно контролируя ситуацию на дороге.
— А что такое? — прикинулся непонимающим Голованов, и тут же заорал на Мелкого:
— Да спрячь же ты карабин, мудак, вон ведь прохожих сколько!
— Да я… Да чего… — виновато забормотал тот, пытаясь как-то пристроить свое оружие. — Сокол, убери ногу!
— А ты вообще, завалил хоть одного, герой? — продолжал доставать его пахан, находясь в прекраснейшем настроении, хотя и про себя-то толком не знал, подстрелил кого-то или нет.
— Конечно попал! — уверенно заявил Мелкий, который после первых же выстрелов нырнул под окно и несколько раз пальнул, не высовывая головы, наугад. — Прямо в главаря с автоматом!
— Чего? — взревел взбешенный такой наглостью подельника Сокол. — Да это же я его завалил, ты, гнида! Ну погоди, вот дай только из машины вылезти, я тебе покажу, как чужое себе приписывать!
— Да я чего — я ничего, — пошел на попятную тот. — Просто я тоже в него целился. Вот и подумал…
— А вот из наших никого даже не зацепило! — похвастался Голованов. — Хороший у вас пахан, а? С таким командиром не пропадете, ребята…
— Так что там с бабками? — перебил его Дрын. — Голова, сколько мы взяли?
Тот принялся ковыряться в сумке, пытаясь вскрыть мешок:
— А, задолбал! Дайте кто нож, просто порежу его, на хрен, и все дела! — Ему тут же передали нож и Голова, прорезав плотную ткань мешка, извлек из него пачку зеленых купюр. — Вот они, родные! — радостно завопил он. — Гуляем, братва!
— А сколько их там? — спросил Сокол, не отрывая завороженного взгляда от руки пахана, небрежно размахивающей деньгами. От избытка чувств тот сунул пачку под нос Мелкому.
— На, нюхни, салага, настоящих бабок! Сколько, говоришь? До хера и больше — вот сколько! — наконец ответил он, заглянув в мешок. — Приедем, сосчитаем. Не здесь же, на виду у зевак.
— А куда мы, кстати, едем? — поинтересовался Умник. Ему совсем не нравилось, что пришлось стрелять в людей, пусть даже и таких же, как они сами, бандитов. Единственное, чего он сейчас желал — это немедленно забрать свою долю и на всех парах мчаться к Светке. В мыслях он уже продолжал ласкать ее податливое тело.
— На полигон, куда ж еще? — удивился Голова. — Там и оружие спрячем, и деньжата поделим. — Он тут же помрачнел, вспомнив про свою затею ни с кем не делиться, и погрузился в раздумья: пройдет ли все так, как он замыслил, удастся ли ему расправиться с остальными.
А дальше, как обычно бывало в компании после схлынувшего возбуждения, пошла веселая разноголосица:
— А я тому в грудак — бабах!.. А я этому в лоб — и он готов!.. А в ногу тому, шустрому, с деньгами — это ведь я залепил!.. Не гони, в грудак — это я его!.. — Лишь Умник молчал, хотя знал почти наверняка, что в ногу шустрому крепышу попал именно он. Он просто не понимал, чем тут можно хвастаться.
— Где бросим тачку? — уточнил Дрын. — Подальше от полигона?
— Да нет, гони прямо туда, — решил Голова и повернулся назад. — Ну, чего уставились?
— А что, — недоумевающе спросил Сокол, — конспирация нам больше не нужна?
— На хрен эту долбаную конспирацию! — поморщившись, заявил пахан. — Хорош, отконспирировались! — И пояснил свою мысль:
— Короче так, голуби мои сизокрылые… Разлетаемся в разные стороны. Делим бабки — и до свидания! Я, например, уже знаю, куда подамся. Нет, кто хочет — ради бога, пусть сидит на месте и дожидается, пока его кинут на нары.
Новость прозвучала для всех словно гром с ясного неба.
Стадные инстинкты каждого никак не могли такое воспринять.
Остаться одному? А кто же будет за них думать, командовать?
— Слишком много мы где засветились, — объяснил ошарашенным подельникам Голованов. — Менты, небось, и так уже землю носом роют, а после этих почтовиков совсем озвереют.
Те олухи, помимо теток, еще и одного ихнего завалили.
— Ну, одна тетка, может, и жива, — попробовал было заикнуться Мелкий, но его оборвало радостное ржание Головы:
— А ты бы остался жив, если б тебя такой дурой изо всех сил по башке шандарахнули? Давай, попробуем? — развеселился он. И вдруг вспомнил:
— Что ж того козла-то никто не добил?
Я ж вам орал, что у меня стрелялка кончилась.
— Да и хрен с ним, — вяло отреагировал Сокол, — пусть живет. — И, вспомнив о своем трофее, достал из-за пазухи пистолет.
— Ух ты! — восхитился Голова. Его глаза загорелись. — А ну, дай взглянуть! Классная вещица… — Повертев пистолет в руках, он нехотя вернул его Соколу. — А кто еще подобрал?
Мелкий упрямо молчал — он знал, что стоит ему только достать свою законную добычу, как главарь немедленно ее конфискует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90