Он писал, что обе его Родины Ц и Советский Союз, и К
итай Ц одинаково ему близки и дороги и так как он не успел стать членом ВЛ
КСМ в Москве, то вступил в комсомол в Пекине.
А потом письма перестали приходить. Почти два года Мордвиновы не знали, ч
то с их воспитанником, где он. Они с тревогой следили за авантюрой, громко
названной в Пекине «культурной революцией». Мордвиновы понимали, что жи
знь Миши в опасности. Что, кроме ненависти, могли испытывать к нему маоист
ы, которые всеми силами старались подорвать дружбу советского и китайск
ого народов?
Позднее сын Г. И. Мордвинова Б. Г. Мордвинов принял меры по поиску своего пр
иемного брата и его матери. Ответ пришел через много лет, только в 1988 году.

Уважаемый Баррикадо Георги
евич!
Извините, что только сегодня пишу вам письмо. Вы уже не надеялись по
лучить его! Хотя я вам не писала, но о вашей просьбе никогда не забывала! Но
я пошла по неверному пути, начиная поиски с Харбина, Тайюанъцзе, а нужно бы
ло начинать с Пекина. Но слава Богу, сегодня я вам могу сообщить, что женщи
на, которую вы разыскиваете, жива! Мать Лю Цзиньмо старая и больная женщин
а (у нее плохо с сердцем), но у нее светлый ум и хорошая память. Она вас всех п
омнит по именам, помнит вашу маму и встречи в Союзе. Она была очень тронута
, что вы не забыли ее, и до сих пор считает себя обязанной за помощь, которую
оказала ваша семья ей в трудное время. Она попросила написать вам от ее им
ени и передать вам привет. Ей пришлось очень много пережить. Как вы догады
вались, она перестала вам писать по полит, соображениям. А потом она была в
опале и много лет провела в тюрьме. После «культ, революции» ее реабилити
ровали и она даже занимала ответственный пост на радио, но сейчас она на п
енсии, не работает. Когда я ее разыскала, она находилась в доме отдыха, под
Пекином, где проводит большую часть времени, лишь изредка возвращаясь в
город. Она мне рассказала и о печальной судьбе Лю Цзиньмо. Он действитель
но погиб во время «культ, революции», тогда он был студентом авиационног
о института. Он покончил жизнь самоубийством. Но это вынужденная смерть.
Горько об этом писать, но это было очень трудное время для многих хороших
людей. После освобождения матери его, «мертвого», тоже реабилитировали.
Знаю, как вас все это расстроит, но я должна вам все это рассказать. Сейчас
Лу Цзи-нъжу живет вместе с приемным сыном. У нее один внук. Условия у нее оч
ень хорошие, она просит вас не беспокоиться и, наоборот, очень беспокоитс
я о вашей матери, спрашивает, надо ли ей чем-нибудь помочь? Вот видите, как в
се в жизни интересно! Она совсем недавно, года три, четыре, работала в одно
й организации с моим мужем! А в городе живет буквально в двух шагах от меня
! Это, наверное, ваша удача, что вы «вышли» на меня! Конечно, я просто шучу. Ну
вот, Баррикаде Георгиевич, вашу просьбу я выполнила, но все равно очень из
виняюсь, что лишь сегодня села вам писать. Если вы захотите ей написать, то
лучше пишите на мое имя, я ей передам. Она считает, что так будет лучше. Она
старый человек, и слишком тяжелое время ей пришлось пережить, поэтому ей
можно простить некоторые странности.
Передавайте привет вашим родным!
До свидания.
Чжао Шуйлянъ (Ира)
9 мая 1988 г.»

Василий Петрович Рощин до 1930 года работал под прикрытием сотрудника КВЖД
, затем в центральном аппарате. В 1932 году был командирован в Германию, где з
анимался организацией работы с нелегалами. В 1935 году его перевели в Вену в
качестве резидента. Осенью 1943 года был назначен резидентом в Стокгольме,
где и принял дела у 3. И. Рыбкиной. После окончания войны работал в Финлянди
и.
О своей работе в Швеции В. П. Рощин писал: «Во вторую мировую войну в Швеции
у власти находилось социал-демократическое правительство, которое воз
главлял Пер Альбин Гансен. Можно себе представить всю сложность обстано
вки в Швеции во время войны. В начальный период войны шведам приходилось
считаться с возможностью победы Германии, и в условиях возраставшего на
цистского давления шведское правительство пропустило через свою терри
торию немецкие войска в Финляндию, допускало поставку в Германию страте
гического сырья и продукции промышленности. После Сталинградской битв
ы изменившаяся обстановка позволила шведам внести коррективы в свою по
литику, причем в сторону англо-американского курса.
В 1943 году мне довелось допрашивать в числе других военнопленных полковни
ка Шильдкнехта, который до направления под Сталинград работал в генерал
ьном штабе и ведал Швецией. Он показал, что вначале немецкий генштаб гото
вился оккупировать Швецию. С этой целью уже были разработаны подробные п
ланы. Однако стратегическая предосторожность немецкого командования в
озобладала, и Швеция сохранила свой суверенитет.
Осенью 1943 года я был направлен в Швецию. Я прибыл в Стокгольм на английском
«Либерейторе» в ноябре 1943 года. Работа в Швеции, в тот период особенно, суще
ственно отличалась от работы в большинстве других стран Европы уже тем,
что нужно было использовать все возможности для поддержки шведского не
йтралитета, развития дружеских связей со шведской общественностью. Это
определяло и подход к оперативной работе. Поскольку главная опасность д
ля нейтралитета Швеции исходила от Германии, то задача резидентуры сост
ояла в первую очередь в том, чтобы обеспечивать агентурное наблюдение за
Германией и оккупированными ею Норвегией и Данией. Радиосвязь была одно
сторонней: резидентура принимала телеграммы из Москвы, а для отправки по
льзовалась шведским телеграфом. Радиопередатчики практически не приме
няли.
Задачи резидентуры диктовались потребностями военного времени: исполь
зовать пребывание в Швеции для получения политической информации по Ге
рмании, а также Дании, Норвегии и Финляндии. Учитывая, что страна наводнен
а агентурой немецких спецслужб, много внимания приходилось уделять сов
етской колонии в Швеции и лагерям наших интернированных военных моряко
в.
Особенности шведского нейтралитета создавали для деятельности советс
ких загранучреждений и жизни их сотрудников крайне неблагоприятную об
становку. Первое, что бросилось в глаза с самого начала работы в этой стра
не, так это строгое полицейское наблюдение за нашими учреждениями. Навер
но, это можно и нужно было понять ввиду грозившей стране опасности. И все ж
е мы не переставали удивляться подобным парадоксам. Например, состояние
м взаимоотношений социал-демократического правительства и полиции. Мы
задавали себе вопрос, кто, собственно, определяет политику. В силе и влиян
ии полиции сомневаться не приходилось. Нам было известно, что лидеры шве
дской социал-демократии, по крайней мере в тот период, находились под нео
слабным контролем политической полиции, телефоны их прослушивались, ко
рреспонденция перлюстрировалась, все контакты фиксировались.
Полицейское наблюдение велось фактически за всеми сотрудниками. Оно на
чиналось у здания посольства или у квартир сотрудников и осуществлялос
ь непрерывно.
Такого пристального наблюдения за сотрудниками Других иностранных пре
дставительств в Стокгольме не велось. Не было его и за персоналом немецк
ого посольства, в котором только по дипломатическому списку насчитывал
ось несколько сот человек.
Подслушивание телефонных разговоров и установка радиозакладок носили
в те годы в Швеции такой массовый характер, что мы не удивлялись, если, нап
ример, находили закладку на кухне, в машине, ванной и других неудобных для
бесед местах. Складывалось впечатление, что эти же проблемы мучали англи
чан. Однажды на небольшом коктейле в доме английского советника я увидел
, как хозяин в который раз вытащил микрофон, спрятанный в днище бара. Он не
скрывал от присутствующих своего возмущения, приписывая микрофонное в
торжение в его жизнь длинной руке немецких спецслужб. В этом была больша
я доля правды. Впрочем, к такому пристальному наблюдению привыкли и счит
ались с ним как с неизбежностью. Бушевавшая в Европе война не могла не ска
заться на обстановке в нейтральной Швеции.
После предельно сложной и напряженной оперативной работы в Германии и А
встрии в Швеции мне пришлось активно заниматься развитием связей с обще
ственностью и в области культуры. С различными просьбами шли не только ш
веды, но и норвежцы, датчане, поляки, болгары.
События в Советском Союзе в канун войны способствовали распространени
ю антисоветизма и шпиономании в Швеции. Шведские власти использовали на
ши промахи для нагнетания в стране шпиономании и постоянного напоминан
ия населению, что их главный враг Ц русские. Это проявление неприязненн
ых чувств к русским существовало в большей или меньшей степени со времен
Петра I, казаки которого пытались дойти пешком по льду до Стокгольма, но н
е дошли. Антирусские настроения мы ощущали повсюду ежеминутно, начиная о
т посещения послом министров и до контактов с простыми шведами в городск
ом транспорте. Местная пресса постоянно подогревала русофобию. Корни эт
их настроений были заложены в глубокой истории, а последние годы перед в
ойной и начало войны никак не способствовали их смягчению.
Хорошая и довольно многочисленная агентура, завербованная еще в предво
енные годы, работала по линии экономической разведки. В резидентуре таку
ю агентуру не считали особенно ценной, потому что в военное время актуал
ьной была другая информация. Но работа с такого рода агентурой была необ
ходима для получения не только торгово-экономической ин формации, облег
чавшей заключение соглашений и сделок со Швецией, но и документальных да
нных об использовании шведской экономики для военных нужд Германии.
Война внесла большие коррективы в разведывательную работу, ставшую одн
ой из важных форм активной борьбы с нацизмом. Люди самых различных взгля
дов и политических убеждений, часто далекие от коммунистической и даже с
оциал-демократической идеологии считали своим высшим человеческим до
лгом включиться в битву. Сотрудничество с разведкой страны, принявшей на
себя самое тяжелое бремя борьбы с гитлеризмом, представлялось вполне ес
тественным. В отношениях со многими слово «разведка» даже не произносил
ось. Наши друзья свои действия представляли как наиболее доступное учас
тие в общей борьбе.
В числе таких верных помощников в Швеции на протяжении всех лет войны бы
л американец Скотт, обративший на себя внимание еще в предвоенные годы, к
огда он, прогрессивный иностранный специалист, работал в Советском Союз
е. Постепенно Скотт стал искренним другом нашей страны. Второй раз он при
езжал в СССР в качестве корреспондента нескольких американских газет.

Все это облегчило контакт со Скоттом в Стокгольме. Одним из самых больши
х его достижений была поездка по нашей просьбе в Финляндию. Как известны
й журналист и как гражданин страны, не воевавшей с Финляндией, он был прин
ят там великолепно и на самом высоком уровне. Провел обстоятельные бесед
ы с премьер-министром, практически со всеми министрами, с политическими
и военными деятелями, руководителями политических партий, находящихся
в оппозиции. Все финские собеседники Скотта были исключительно доверчи
вы и необычайно откровенны с ним. Он представил нам подробнейшее сообщен
ие о своих впечатлениях, раскрыв в том числе полную безнадежность положе
ния Финляндии, воевавшей «не на правильной стороне».
На территории Швеции в то время находились значительные норвежские вое
нные формирования, большие контингенты политических эмигрантов, часть
правительственных органов и министерств. Эти эмигрантские формировани
я ратовали за совместное со шведами освобождение оккупированной Норве
гии. Два года продолжались политические дискуссии. Временами казалось, ч
то достигнута какая-то договоренность. Началась ускоренная военная под
готовка, учебные походы, маневры.
Однако в правительственных кругах превалировало мнение, что шведское в
торжение может последовать лишь после того, как оккупационная армия буд
ет деморализована и начнет разлагаться. И шведы стали ждать такого момен
та, но так и не дождались. Немецкая оккупационная армия в Норвегии капиту
лировала вместе со всей гитлеровской армией.
Об этих политических перипетиях наша резидентура подробно информирова
ла Центр. Одной из задач, поставленных Центром перед резидентурой, было п
олучение информации о сепаратных переговорах союзников по антигитлеро
вской коалиции с немцами. Одновременно Центр предупреждал о недопустим
ости поддаться на удочку самим, если немцы будут искать с нами контакты д
ля подобных переговоров. А именно через нейтральную Швецию немцы усилен
но пытались установить связи с советскими политическими кругами.
Когда Коллонтай, будучи тяжело больной, находилась в одной из больниц дл
я дипломатического состава вблизи Стокгольма, в гостинице, расположенн
ой рядом с больницей, поселился специально направленный Гиммлером для к
онтактов с русскими немец, хорошо говоривший по-русски и происходивший,
как удалось выяснить, из Литвы. Он зарегистрировался как Клаус. Нескольк
о раз посетил советское посольство в Стокгольме, оставляя письменные об
ращения, в которых содержались завуалированные идеи о необходимости се
паратных мирных переговоров с СССР через его посредничество. Такие пред
ложения в то время носили явно провокационный характер и были рассчитан
ы прежде всего на то, чтобы ухудшить наши отношения с союзниками. Об этом р
езидентура регулярно информировала Центр. В результате советское прав
ительство неоднократно уведомляло о зондаже правительства союзных дер
жав. Одновременно оно подавало пример, как нужно союзникам поступать в а
налогичном случае в Швейцарии, где, как сообщала наша агентура, уже начал
ись тайные переговоры между немцами и американцами.
Вообще в Швеции в годы войны велись самые разные сепаратные переговоры.
Пожалуй, наиболее интересными были тайные консультации между Всемирно
й сионистской организацией и американскими сионистскими центрами, с од
ной стороны, и представителями фашистской Германии Ц с другой. Американ
ские сионисты, как докладывали источники, намеревались организовать вы
езд состоятельных лиц еврейской национальности, среди которых были вид
ные представители деловых кругов, именно в Швецию, а не в Соединенные Шта
ты, как предпочитали влиятельные шведские круги».
В этой книге нельзя обойти вниманием и начальника разведки П. В. Фитина. З.
В. Зарубина в наших продолжительных беседах вспоминала:
«Ну что я могу сказать о Павле Михайловиче Фитине. Очень немногое.
Я знала Павла Михайловича как начальника разведки. Одно время мой отец б
ыл у него заместителем. Его уважали как человека внимательного, доброго.
По образованию он агроном, до работы в органах госбезопасности редактир
овал сельскохозяйственный журнал. Во всяком случае, Фитин по характеру
Ц не Деканозов и не Амаяк Кабулов. Он хотел не только служить, но старался
постичь секреты профессионального мастерства ветеранов. Без нужды не н
аступал на их самолюбие. Как молодая сотрудница, я это чувствовала, потом
у что одно время работала у него. Он видел во мне не только молодого коллег
у, но и дочь Василия Михайловича Зарубина, ценил династийность, семейств
енность в хорошем понимании этого слова.
Его жизнь тоже претерпела много изменений и сложностей. После войны он б
ыл, по непонятным причинам, начальником Свердловского управления госуд
арственной безопасности, затем уволен и с этой должности. И вот какие пар
адоксы преподносит жизнь. Уйдя на пенсию, он вернулся в Москву и работал д
иректором фотокомбината Советского общества дружбы с зарубежными стра
нами. Его устроил на эту работу Николай Александрович Попов. Когда вышла
книга П. С. Судоплатова «Показания нежелательного свидетеля», мне позвон
ил Николай Александрович и сказал: «Что пишет Судоплатов о Фитине, разве
это было так?!» Я тоже считаю, что не все можно публиковать, не надо без нужд
ы обижать людей. Забывчивость, неточность бьет больно. И обидно. Либо мы мо
лчим, либо говорим правду. Да и то до конца правда вряд ли нужна. Все, что с н
ами произошло Ц это наше горе, наша трагедия, но от этого мы не стали мень
ше любить свою Родину».
Жив и здоров еще один коллега 3. И. Воскресенской Ц бывший старший консуль
тант председателя ГКБ генерал-лейтенант Сергей Александрович Кондраш
ев. Перед вами строки из его воспоминаний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44