Меня спас тогда обломок о
т кормы нашего ушедшего в небытие корабля. А вот если придется плавать в Б
аренцевом море, Ц с грустью добавил он, Ц не приведи Дева Мария. Пять мин
ут в ледяной воде, и, если Даже спасут, ноги и руки… чик-чик… Ц Доктор Чарлз
сделал выразительный жест, вроде бы отрубая себе руки и ноги.
Ц Так что же такое конвой? Ц нетерпеливо повторила я свой вопрос.
Ц Извольте.
И он объяснил, что сейчас в Глазго и на базе Лах-Ю формируется конвой и око
нчательно собирается в Рейкьявике в заливе Хваль-фиорд. Транспортные па
роходы, груженные танками, пушками, самолетами, консервами, зерном, медик
аментами, всем, что американцы поставляют Красной Армии по ленд-лизу
Ленд-лиз
(англ.) Ц система передачи США взаймы союзникам по антигитлер
овской коалиции в период войны вооружения, припасов, продовольствия, раз
личных товаров и услуг.
. Таких пароходов насчитывается в одном конвое до шестидесяти. Это
преимущественно английские корабли, среди них Ц старые, изношенные, но
застрахованные. Поэтому расстаются с ними не жалеючи.
Для охраны конвой сопровождают военные суда Великобритании Ц крейсер,
миноносцы, торпедные катера, авианосец. Их задача Ц отразить нападение
на конвой как гитлеровских субмарин, так и бомбардировщиков с воздуха.
Доктор Чарлз окинул меня критическим взглядом и сказал:
Ц Напрасно, миссис, вы пустились в это путешествие.
Ц Неужели и вы думаете, что женщина на корабле может принести несчастье?
Ц удивилась я.
Ц Я убежден, что пребывание на корабле в конвое приносит неприятности с
амой женщине. Ее место на земле. В одном только я готов согласиться с немца
ми: кирхен, киндер унд кюхен (церковь, дети и кухня) Ц ее океан. Нельзя наруш
ать веками сложившиеся традиции.
Ц Мне кажется, война нарушила все эти условности. И в вашей стране я виде
ла многих женщин в военной форме, Ц убежденно сказала я.
Спустя несколько дней в порт прибыл советский консул, чтобы проводить на
ш конвой и следовавших на одном из военных кораблей советских дипкурьер
ов.
Караван собрался в водах Северной Атлантики. Теперь это был большой отря
д кораблей, растянувшийся на много миль по морю. Даже в ясную погоду не вид
но было его конца и края. Вокруг каравана сновали быстрые миноносцы, стор
ожевые корабли словно вглядывались в морскую даль своими наклонными ма
чтами. Авианосец, как на раскрытой ладони, нес на себе двенадцать самолет
ов.
На флагманском корабле помещался командный пункт с адмиралом во главе
Ц командиром конвоя. На одном из транспортных судов располагался коман
дный пункт командора Ц начальника транспортов. Сигнальщики на высоких
мачтах с биноклями, флажками и свистками просматривали море, передавали
команды.
Конвой шел противолодочным зигзагом: по сигналу с флагманского корабля
все пароходы резко меняли курс каждые 15 Ц 20 минут, чтобы сорвать возможны
е атаки вражеских подводных лодок.
Я вышла на палубу. Порой налетал мокрый снег, или, как называют его моряки,
снежный заряд, и тогда с кормы не был даже виден нос своего корабля.
На пароходе шла размеренная напряженная жизнь. Доктор Чарлз предложил с
пуститься с палубы в кают-компанию.
Ц Не то схватите насморк, Ц сказал он, Ц и доставите мне много хлопот.
Пароход стало сильно качать. В кают-компании ленч подавали, вставляя тар
елки в глубокие гнезда. Я еле держалась на стуле, есть мне расхотелось. Я т
олько старалась не упасть.
Ц Какой ужасный шторм! Ц сказала я с отчаянием.
В кают-компании раздался дружный смех.
Ц Это далеко не шторм, Ц сказал капитан. Ц Всего четыре балла. Хотя в эт
ом море и такой ветер разводит порядочную волну. Настоящие штормы еще вп
ереди.
Я спустилась к себе в каюту. В коридоре меня, как булавку к магниту, прикле
ивало то к одной переборке, то перебрасывало к другой. Еле добралась до ко
йки.
Пришел доктор Чарлз и предложил прикрепить меня к койке ремнями. Я отказ
алась.
Ц Напрасно. Хорошая волна вас сбросит, и вы будете кататься по полу.
Я подчинилась.
Море разыгралось не на шутку. Меня выворачивало наизнанку. Очень раздраж
ала моя черно-бурая лиса, которая висела на стене, она раскачивалась и под
прыгивала. Казалось, она смеется надо мной своими стеклянными глазами. В
от ее хвост пополз вверх по переборке до самого потолка, а морда продолжа
ет издеваться.
Ветер все глубже подкапывался под пароход, вычерпывал воду то из-под одн
ого борта, то из-под другого, и было ощущение, что корабль проваливается в
пучину по какой-то чертовой лестнице. Качка как зубная боль, к ней все вре
мя прислушиваешься и с напряжением ждешь, когда же она оставит тебя в пок
ое.
Я вцепилась обеими руками в бортик, боясь свалиться с койки. «Неужели не б
удет конца этому терзанию? Ненавижу штормовое море, да простят меня моря
ки…»
К вечеру рев ветра стих. Шторм словно с головой зарылся вглубь и теперь ра
скачивал пароход откуда-то изнутри, от самого дна. Белые барашки исчезли.
Море не вздыбливалось волнами, а покрылось огромными впадинами, с гладки
ми, отполированными боками, а внутри впадин все пузырилось, кипело, ревел
о, не в силах угомониться.
Свирепый шторм сменился мертвой зыбью, изматывающей и корабли, и людей.
Аварийная тревога заставила меня сжаться в комок. Что это? Собралась с си
лами и решила добраться до кают-компании. По пути увидела старшего механ
ика мистера Стивена, который, громыхая по трапу, бежал к капитанскому мос
тику, крича: «Танки, танки…»
Сирена аварийной тревоги продолжала выть. По трапам сыпались матросы, ко
чегары, радисты, коки. Никто ни о чем не спрашивал, все понимали Ц в трюме б
еда, с крепления сорвался танк.
Ломами, лопатами, топорами и просто голыми руками моряки отдраивали смер
зшийся брезент, прикрывавший трюм. Работали лихорадочно и, слыша грохот
там, внутри трюма, думали об одном Ц успеть укротить чудовище.
А я стояла и чувствовала свою беспомощность, ненужность. Я ничем не могла
помочь этим людям, сумевшим быстро забраться в трюм и закрепить сорвавши
йся танк, грозивший изнутри протаранить корабль…
Утром на безоблачном небе взошло солнце. Было оно бледное, затянутое дым
кой, словно и его измотал шторм.
…Морозный тихий день. Я вышла на верхнюю палубу и ахнула. Корабли не были п
охожи на те, что вышли из порта. По морю плыли сказочные хрустальные дворц
ы, сверкая на солнце бело-голубыми блестками. Мачты и тросы обросли ледян
ой бахромой сосулек. Палубные надстройки покрылись ледяным панцирем.
Ц Как красиво! Ц невольно воскликнула я.
Ц О, миссис, Ц покачал головой боцман, Ц это коварная красота. Сколько т
онн льда висит на такелаже, приросло к палубам. Кораблям идти опасно…
Я поняла, что проштрафилась со своими эмоциями.
Матросы срубали лед. Сверкающие брызги летели вокруг. Сбитые глыбы льда
сползали за борт.
…Около девяти часов вечера я поднималась по трапу в кают-компанию к ужин
у. Встала на ступеньку и не успела перешагнуть на другую, как неимоверной
силы взрыв сбросил меня с лестницы. Можно было подумать, что само море рас
кололось до дна. На секунду свет погас. Я поспешила наверх, где слышались г
ромкие взволнованные голоса. Навстречу мне шел стюард Мэтью.
Ц О, миссис, это торпеда в наш корабль. Вы свою шлюпку знаете?
Я не успела ответить: грохнул второй взрыв.
Я очутилась на палубе и увидела красную ракету, взмывшую вверх, и на ее фон
е черный силуэт разломившегося корабля. Со зловещим свистом в кипящую пу
чину моря опускались порознь нос и корма.
Ц Слава Богу, не в наш корабль. Видите, у нас спускают шлюпки, кое-кого спа
сти еще можно…
В кают-компанию собрались, словно ничего не произошло. Принесли ящики с в
иски. Началась попойка. Пили виски, не разбавляя водой. И каждый вертел пер
ед лицом какой-то предмет: кто птичье перо, кто заячью лапку, кто куколку и
ли статуэтку. Спешили своими амулетами отвести беду…
С моря доносились взрывы.
Ц Глубинные бомбы, Ц сказал доктор Чарлз. Ц Их сбрасывают наши военны
е корабли, чтоб поразить немецкие подводные лодки.
Ц Но эти бомбы поражают главным образом рыбу, Ц сыронизировал Мэтью.
Ц Сейчас море покрыто слоем глушеной рыбы. А субмарину не так-то легко по
разить.
Разговор подхватил доктор Чарлз и поведал мне удивительную историю.
В маленьком шотландском городе на берегу Северного моря жил часовых дел
мастер. Много лет жил. Звали его онкел Питер, дядюшка Питер. Откуда и когда
он приехал в этот город, никто не помнил, но главную улицу города невозмож
но было представить без маленькой мастерской, в окне которой всегда видн
елась согбенная фигура дядюшки Питера с круглой лысиной на затылке и неи
зменной лупой в глазу.
Дядюшка Питер жил один, работал с утра до позднего вечера. Часто после обе
да он шел прогуляться на парусной яхте в море, чтобы размять затекшие мыш
цы, проветрить легкие свежим морским воздухом. В этом случае он оставлял
на подоконнике записку: «Ушел в море, вернусь в 14.30». Клиенты ценили аккурат
ность дядюшки Питера.
Особенно часто заглядывали к часовщику моряки. Дядюшка Питер мог отремо
нтировать часы, побывавшие в морской соленой воде и, казалось, неисправи
мо испорченные. Он мог оценить хронометр, купленный в любом порту мира. У н
его была своя страсть, или, как говорят англичане, хобби Ц коллекциониро
вание часов. И часы, начиная от крохотных, вделанных в дамский перстень, и
кончая большими напольными башенками, заполняли его маленькую чистень
кую комнату.
Когда в Европе началась война, дядюшка Питер освободил от часов самое ви
дное место на стене и прикрепил плакат: «Молчи, тебя слушает враг!» Теперь
часто он вовсе отказывался брать деньги с моряков, особенно с военных, по
дводников, минеров. «Самое главное, Ц советовал дядюшка Питер, Ц не доп
ускать в свои базы германские субмарины, чтобы они не нанесли ущерба сла
вному британскому военно-морскому флоту». И моряки заверяли, что дядюшк
а Питер может быть спокоен: только что поставили донные мины и противоло
дочные сети на подходах к порту и оставили секретный фарватер для своих
кораблей…
В один из октябрьских дней 1939 года произошло что-то непонятное. У двери час
овщика собрались клиенты. Окно было завешено, на занавеске записка: «Уше
л прогуляться в море. Буду в 12.00».
Часы на ратуше отзвонили двенадцать раз, но дядюшки Питера не было. Стали
стучать в дверь, звонить. Дядюшка не откликался. Позвали полисмена. Взлом
али дверь. На голой стене комнаты вместо плаката «Молчи, тебя слушает вра
г!» висел портрет Гитлера. Все часы были разбиты, исковерканы. Кто учинил т
акой погром, уничтожил плоды труда многих лет?
Люди недоумевали. И только позже узнали, что в это время дядюшка Питер был
на борту фашистской субмарины. В руках у командира подводной лодки была
карта английских минных заграждений на подходах к военно-морской базе С
капа-Флоу. Карту изготовил и передал своим хозяевам старый немецкий шпи
он дядюшка Питер. Фашистская субмарина на заданной глубине прошла по тай
ным проходам и торпедировала английские военно-морские корабли. «Дядюш
ка Питер» принимал поздравления от команды германской подводной лодки
с «блестящим завершением операции»…
…Всю ночь слышались разрывы глубинных бомб. И всю ночь я просидела в кают-
компании в шубе, шапке, с расшнурованными башмаками. Так велел капитан, пр
едупредив, что, попав в воду, надо первым Делом сбросить башмаки, а то они п
отянут на дно. И все время я старалась запомнить путь к шлюпке № 4, в которую
я должна была сесть, если наш пароход будет торпедирован.
На палубу страшно было выйти, но мне хотелось понять, почему мы так медлен
но стали двигаться и нас бгоняют другие корабли. Поняла это, услышав разг
овор капитана со старшим механиком. Механик убеждал капитана, что с угле
м все в порядке и что это «сумасшествие остаться одним в море без всякой з
ащиты. Нельзя идти на верную гибель». Капитан ответил ему резко: «Я знаю, ч
то делаю. Объясните матросам, что отстаем потому, что плохой уголь. Машины
не в состоянии работать на полную мощность».
Действительно, остаться в море одним страшно. Но доктор Чарлз заверил ме
ня, что капитан знает, что делает, и по секрету сообщил, что в трюмах нашего
парохода не только танки, но и боеприпасы, снаряды, патроны, динамит… Неме
цкие субмарины прорвались внутрь каравана. С утра, как обычно, может нача
ться бомбежка, на конвой обрушатся с воздуха немецкие бомбардировщики. Н
аш пароход может взорваться даже не от прямого попадания, а от детонации.
Поэтому лучше отстать от каравана и остаться одному. Так вернее. Сейчас о
хота идет против всего конвоя, и немцы не будут отвлекать силы на наш паро
ход.
Ц Капитан умница, Ц сказал доктор. Ц Мы догоним конвой Ц он идет проти
володочным курсом, а мы идем прямым и пройдем в три раза быстрее.
…В эту ночь, кроме меня, на пароходе наверняка никто не спал. Я же не ведала
об опасности. А смерть в железном рогатом шлеме ходила вокруг корабля. По
рой терлась шершавой щекой о борт, покачивалась на пологой волне. Днем я с
тала невольным свидетелем разговора капитана со своими помощниками. Па
роход попал на минное поле. Это были мины, очевидно сброшенные с германск
их самолетов в море, а возможно, сорванные штормом с якорей и теперь разгу
ливающие по волнам.
Заметили их на рассвете. Срочно была усилена вахта, команда приведена в б
оевую готовность. Матросы, вооружившись баграми, биноклями, свистками, л
ежали на палубе у фальшборта и зорко вглядывались в волны. От резкого зво
нка впередсмотрящего все превращались в слух и зрение.
Матросы, завидев рогатую гостью, осторожненько отводили ее баграми, и ог
ромная чугунная голова медленно уходила за корму, покачивая рогами. Матр
осы бегали по палубе на цыпочках, говорили вполголоса. Я не видела такой т
ревоги даже во время торпедной атаки. Матросы, не стесняясь меня, высказы
вали самые страшные прогнозы, что, мол, стоит такой мине стукнуться как сл
едует о борт корабля, как сработают взрыватели и двести пятьдесят килогр
аммов взрывчатки разнесут судно вдребезги.
Я холодела от ужаса, лучше б не знать.
С наступлением темноты капитан приказал заглушить машины и положил кор
абль в дрейф. С обоих бортов на воду были спущены шлюпки, матросы вглядыва
лись в черные волны Ц не покажется ли страшная морда мины, а завидев ее кр
углую шишковатую макушку на волне, протягивали багры и самыми ласковыми
словами провожали ее за корму, а вслед пускали страшные ругательства. Ут
ром, когда на востоке обозначилась бледная полоска рассвета, вахтенный с
игнальщик доложил, что море спокойно, мин не видно…
Спустя два дня между островами Шпицберген и Медвежьим мы снова примкнул
и к каравану и увидели наши советские военные корабли, которые приняли т
ранспортные суда под свою охрану.
Да, советские военные корабли перепахали Баренцево море, охраняя конвои
, спасая английские и американские экипажи с гибнущих и погибших транспо
ртных кораблей. Высматривали каждый плотик, каждый обломок, за который м
ог ухватиться тонущий.
Еще мили две хода Ц и видны Мурманские сопки. Шестнадцать суток позади. К
араван втягивается в горло Кольского полуострова.
Я с трудом перевожу на английский команды лоцмана: «Восемнадцать метров
…», «Трави якорную Цепь…» Опускаю непереводимый с обеих сторон морской ж
аргон, стараюсь как можно быстрее превратить Метры в футы.
Здравствуй, причал родной земли!
Глава 25. Горбушка хлеба
Мурманск. Почти весь день ушел на организацию причалов и якорных стоянок
для пароходов. Капитан Эндрю попросил меня быть переводчиком у советско
го лоцмана и в благодарность за дружеское участие и добрую компанию в по
ходе подарил мне цветную мозаику Ц фигурные кубики для взрослых. Храню
их до сих пор.
Матросы помогли мне перенести вещи в гостиницу. Было начало марта 1944 года.
Над Мурманском уже на несколько часов появлялось солнце. Оно освещало мр
ачную картину разрушенного города. Руины, руины, руины…
И все же город жил. Торговали магазины. Сновали прохожие. Гуляли влюбленн
ые парочки. Маршировали солдаты. Инвалиды на костылях в бушлатах и тельн
яшках. Это они изведали «купание» в Баренцевом море, где теряли руки и ног
и. Фронтовой город.
Вечерним поездом я отправилась в Москву. Пассажиров было мало. Моим сосе
дом по купе оказался капитан 2-го ранга с девочкой, вид которой меня пораз
ил. Голубая прозрачность лица и не по-детски печальные глаза. «Больная де
вочка», Ц решила я.
Поезд отправился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
т кормы нашего ушедшего в небытие корабля. А вот если придется плавать в Б
аренцевом море, Ц с грустью добавил он, Ц не приведи Дева Мария. Пять мин
ут в ледяной воде, и, если Даже спасут, ноги и руки… чик-чик… Ц Доктор Чарлз
сделал выразительный жест, вроде бы отрубая себе руки и ноги.
Ц Так что же такое конвой? Ц нетерпеливо повторила я свой вопрос.
Ц Извольте.
И он объяснил, что сейчас в Глазго и на базе Лах-Ю формируется конвой и око
нчательно собирается в Рейкьявике в заливе Хваль-фиорд. Транспортные па
роходы, груженные танками, пушками, самолетами, консервами, зерном, медик
аментами, всем, что американцы поставляют Красной Армии по ленд-лизу
Ленд-лиз
(англ.) Ц система передачи США взаймы союзникам по антигитлер
овской коалиции в период войны вооружения, припасов, продовольствия, раз
личных товаров и услуг.
. Таких пароходов насчитывается в одном конвое до шестидесяти. Это
преимущественно английские корабли, среди них Ц старые, изношенные, но
застрахованные. Поэтому расстаются с ними не жалеючи.
Для охраны конвой сопровождают военные суда Великобритании Ц крейсер,
миноносцы, торпедные катера, авианосец. Их задача Ц отразить нападение
на конвой как гитлеровских субмарин, так и бомбардировщиков с воздуха.
Доктор Чарлз окинул меня критическим взглядом и сказал:
Ц Напрасно, миссис, вы пустились в это путешествие.
Ц Неужели и вы думаете, что женщина на корабле может принести несчастье?
Ц удивилась я.
Ц Я убежден, что пребывание на корабле в конвое приносит неприятности с
амой женщине. Ее место на земле. В одном только я готов согласиться с немца
ми: кирхен, киндер унд кюхен (церковь, дети и кухня) Ц ее океан. Нельзя наруш
ать веками сложившиеся традиции.
Ц Мне кажется, война нарушила все эти условности. И в вашей стране я виде
ла многих женщин в военной форме, Ц убежденно сказала я.
Спустя несколько дней в порт прибыл советский консул, чтобы проводить на
ш конвой и следовавших на одном из военных кораблей советских дипкурьер
ов.
Караван собрался в водах Северной Атлантики. Теперь это был большой отря
д кораблей, растянувшийся на много миль по морю. Даже в ясную погоду не вид
но было его конца и края. Вокруг каравана сновали быстрые миноносцы, стор
ожевые корабли словно вглядывались в морскую даль своими наклонными ма
чтами. Авианосец, как на раскрытой ладони, нес на себе двенадцать самолет
ов.
На флагманском корабле помещался командный пункт с адмиралом во главе
Ц командиром конвоя. На одном из транспортных судов располагался коман
дный пункт командора Ц начальника транспортов. Сигнальщики на высоких
мачтах с биноклями, флажками и свистками просматривали море, передавали
команды.
Конвой шел противолодочным зигзагом: по сигналу с флагманского корабля
все пароходы резко меняли курс каждые 15 Ц 20 минут, чтобы сорвать возможны
е атаки вражеских подводных лодок.
Я вышла на палубу. Порой налетал мокрый снег, или, как называют его моряки,
снежный заряд, и тогда с кормы не был даже виден нос своего корабля.
На пароходе шла размеренная напряженная жизнь. Доктор Чарлз предложил с
пуститься с палубы в кают-компанию.
Ц Не то схватите насморк, Ц сказал он, Ц и доставите мне много хлопот.
Пароход стало сильно качать. В кают-компании ленч подавали, вставляя тар
елки в глубокие гнезда. Я еле держалась на стуле, есть мне расхотелось. Я т
олько старалась не упасть.
Ц Какой ужасный шторм! Ц сказала я с отчаянием.
В кают-компании раздался дружный смех.
Ц Это далеко не шторм, Ц сказал капитан. Ц Всего четыре балла. Хотя в эт
ом море и такой ветер разводит порядочную волну. Настоящие штормы еще вп
ереди.
Я спустилась к себе в каюту. В коридоре меня, как булавку к магниту, прикле
ивало то к одной переборке, то перебрасывало к другой. Еле добралась до ко
йки.
Пришел доктор Чарлз и предложил прикрепить меня к койке ремнями. Я отказ
алась.
Ц Напрасно. Хорошая волна вас сбросит, и вы будете кататься по полу.
Я подчинилась.
Море разыгралось не на шутку. Меня выворачивало наизнанку. Очень раздраж
ала моя черно-бурая лиса, которая висела на стене, она раскачивалась и под
прыгивала. Казалось, она смеется надо мной своими стеклянными глазами. В
от ее хвост пополз вверх по переборке до самого потолка, а морда продолжа
ет издеваться.
Ветер все глубже подкапывался под пароход, вычерпывал воду то из-под одн
ого борта, то из-под другого, и было ощущение, что корабль проваливается в
пучину по какой-то чертовой лестнице. Качка как зубная боль, к ней все вре
мя прислушиваешься и с напряжением ждешь, когда же она оставит тебя в пок
ое.
Я вцепилась обеими руками в бортик, боясь свалиться с койки. «Неужели не б
удет конца этому терзанию? Ненавижу штормовое море, да простят меня моря
ки…»
К вечеру рев ветра стих. Шторм словно с головой зарылся вглубь и теперь ра
скачивал пароход откуда-то изнутри, от самого дна. Белые барашки исчезли.
Море не вздыбливалось волнами, а покрылось огромными впадинами, с гладки
ми, отполированными боками, а внутри впадин все пузырилось, кипело, ревел
о, не в силах угомониться.
Свирепый шторм сменился мертвой зыбью, изматывающей и корабли, и людей.
Аварийная тревога заставила меня сжаться в комок. Что это? Собралась с си
лами и решила добраться до кают-компании. По пути увидела старшего механ
ика мистера Стивена, который, громыхая по трапу, бежал к капитанскому мос
тику, крича: «Танки, танки…»
Сирена аварийной тревоги продолжала выть. По трапам сыпались матросы, ко
чегары, радисты, коки. Никто ни о чем не спрашивал, все понимали Ц в трюме б
еда, с крепления сорвался танк.
Ломами, лопатами, топорами и просто голыми руками моряки отдраивали смер
зшийся брезент, прикрывавший трюм. Работали лихорадочно и, слыша грохот
там, внутри трюма, думали об одном Ц успеть укротить чудовище.
А я стояла и чувствовала свою беспомощность, ненужность. Я ничем не могла
помочь этим людям, сумевшим быстро забраться в трюм и закрепить сорвавши
йся танк, грозивший изнутри протаранить корабль…
Утром на безоблачном небе взошло солнце. Было оно бледное, затянутое дым
кой, словно и его измотал шторм.
…Морозный тихий день. Я вышла на верхнюю палубу и ахнула. Корабли не были п
охожи на те, что вышли из порта. По морю плыли сказочные хрустальные дворц
ы, сверкая на солнце бело-голубыми блестками. Мачты и тросы обросли ледян
ой бахромой сосулек. Палубные надстройки покрылись ледяным панцирем.
Ц Как красиво! Ц невольно воскликнула я.
Ц О, миссис, Ц покачал головой боцман, Ц это коварная красота. Сколько т
онн льда висит на такелаже, приросло к палубам. Кораблям идти опасно…
Я поняла, что проштрафилась со своими эмоциями.
Матросы срубали лед. Сверкающие брызги летели вокруг. Сбитые глыбы льда
сползали за борт.
…Около девяти часов вечера я поднималась по трапу в кают-компанию к ужин
у. Встала на ступеньку и не успела перешагнуть на другую, как неимоверной
силы взрыв сбросил меня с лестницы. Можно было подумать, что само море рас
кололось до дна. На секунду свет погас. Я поспешила наверх, где слышались г
ромкие взволнованные голоса. Навстречу мне шел стюард Мэтью.
Ц О, миссис, это торпеда в наш корабль. Вы свою шлюпку знаете?
Я не успела ответить: грохнул второй взрыв.
Я очутилась на палубе и увидела красную ракету, взмывшую вверх, и на ее фон
е черный силуэт разломившегося корабля. Со зловещим свистом в кипящую пу
чину моря опускались порознь нос и корма.
Ц Слава Богу, не в наш корабль. Видите, у нас спускают шлюпки, кое-кого спа
сти еще можно…
В кают-компанию собрались, словно ничего не произошло. Принесли ящики с в
иски. Началась попойка. Пили виски, не разбавляя водой. И каждый вертел пер
ед лицом какой-то предмет: кто птичье перо, кто заячью лапку, кто куколку и
ли статуэтку. Спешили своими амулетами отвести беду…
С моря доносились взрывы.
Ц Глубинные бомбы, Ц сказал доктор Чарлз. Ц Их сбрасывают наши военны
е корабли, чтоб поразить немецкие подводные лодки.
Ц Но эти бомбы поражают главным образом рыбу, Ц сыронизировал Мэтью.
Ц Сейчас море покрыто слоем глушеной рыбы. А субмарину не так-то легко по
разить.
Разговор подхватил доктор Чарлз и поведал мне удивительную историю.
В маленьком шотландском городе на берегу Северного моря жил часовых дел
мастер. Много лет жил. Звали его онкел Питер, дядюшка Питер. Откуда и когда
он приехал в этот город, никто не помнил, но главную улицу города невозмож
но было представить без маленькой мастерской, в окне которой всегда видн
елась согбенная фигура дядюшки Питера с круглой лысиной на затылке и неи
зменной лупой в глазу.
Дядюшка Питер жил один, работал с утра до позднего вечера. Часто после обе
да он шел прогуляться на парусной яхте в море, чтобы размять затекшие мыш
цы, проветрить легкие свежим морским воздухом. В этом случае он оставлял
на подоконнике записку: «Ушел в море, вернусь в 14.30». Клиенты ценили аккурат
ность дядюшки Питера.
Особенно часто заглядывали к часовщику моряки. Дядюшка Питер мог отремо
нтировать часы, побывавшие в морской соленой воде и, казалось, неисправи
мо испорченные. Он мог оценить хронометр, купленный в любом порту мира. У н
его была своя страсть, или, как говорят англичане, хобби Ц коллекциониро
вание часов. И часы, начиная от крохотных, вделанных в дамский перстень, и
кончая большими напольными башенками, заполняли его маленькую чистень
кую комнату.
Когда в Европе началась война, дядюшка Питер освободил от часов самое ви
дное место на стене и прикрепил плакат: «Молчи, тебя слушает враг!» Теперь
часто он вовсе отказывался брать деньги с моряков, особенно с военных, по
дводников, минеров. «Самое главное, Ц советовал дядюшка Питер, Ц не доп
ускать в свои базы германские субмарины, чтобы они не нанесли ущерба сла
вному британскому военно-морскому флоту». И моряки заверяли, что дядюшк
а Питер может быть спокоен: только что поставили донные мины и противоло
дочные сети на подходах к порту и оставили секретный фарватер для своих
кораблей…
В один из октябрьских дней 1939 года произошло что-то непонятное. У двери час
овщика собрались клиенты. Окно было завешено, на занавеске записка: «Уше
л прогуляться в море. Буду в 12.00».
Часы на ратуше отзвонили двенадцать раз, но дядюшки Питера не было. Стали
стучать в дверь, звонить. Дядюшка не откликался. Позвали полисмена. Взлом
али дверь. На голой стене комнаты вместо плаката «Молчи, тебя слушает вра
г!» висел портрет Гитлера. Все часы были разбиты, исковерканы. Кто учинил т
акой погром, уничтожил плоды труда многих лет?
Люди недоумевали. И только позже узнали, что в это время дядюшка Питер был
на борту фашистской субмарины. В руках у командира подводной лодки была
карта английских минных заграждений на подходах к военно-морской базе С
капа-Флоу. Карту изготовил и передал своим хозяевам старый немецкий шпи
он дядюшка Питер. Фашистская субмарина на заданной глубине прошла по тай
ным проходам и торпедировала английские военно-морские корабли. «Дядюш
ка Питер» принимал поздравления от команды германской подводной лодки
с «блестящим завершением операции»…
…Всю ночь слышались разрывы глубинных бомб. И всю ночь я просидела в кают-
компании в шубе, шапке, с расшнурованными башмаками. Так велел капитан, пр
едупредив, что, попав в воду, надо первым Делом сбросить башмаки, а то они п
отянут на дно. И все время я старалась запомнить путь к шлюпке № 4, в которую
я должна была сесть, если наш пароход будет торпедирован.
На палубу страшно было выйти, но мне хотелось понять, почему мы так медлен
но стали двигаться и нас бгоняют другие корабли. Поняла это, услышав разг
овор капитана со старшим механиком. Механик убеждал капитана, что с угле
м все в порядке и что это «сумасшествие остаться одним в море без всякой з
ащиты. Нельзя идти на верную гибель». Капитан ответил ему резко: «Я знаю, ч
то делаю. Объясните матросам, что отстаем потому, что плохой уголь. Машины
не в состоянии работать на полную мощность».
Действительно, остаться в море одним страшно. Но доктор Чарлз заверил ме
ня, что капитан знает, что делает, и по секрету сообщил, что в трюмах нашего
парохода не только танки, но и боеприпасы, снаряды, патроны, динамит… Неме
цкие субмарины прорвались внутрь каравана. С утра, как обычно, может нача
ться бомбежка, на конвой обрушатся с воздуха немецкие бомбардировщики. Н
аш пароход может взорваться даже не от прямого попадания, а от детонации.
Поэтому лучше отстать от каравана и остаться одному. Так вернее. Сейчас о
хота идет против всего конвоя, и немцы не будут отвлекать силы на наш паро
ход.
Ц Капитан умница, Ц сказал доктор. Ц Мы догоним конвой Ц он идет проти
володочным курсом, а мы идем прямым и пройдем в три раза быстрее.
…В эту ночь, кроме меня, на пароходе наверняка никто не спал. Я же не ведала
об опасности. А смерть в железном рогатом шлеме ходила вокруг корабля. По
рой терлась шершавой щекой о борт, покачивалась на пологой волне. Днем я с
тала невольным свидетелем разговора капитана со своими помощниками. Па
роход попал на минное поле. Это были мины, очевидно сброшенные с германск
их самолетов в море, а возможно, сорванные штормом с якорей и теперь разгу
ливающие по волнам.
Заметили их на рассвете. Срочно была усилена вахта, команда приведена в б
оевую готовность. Матросы, вооружившись баграми, биноклями, свистками, л
ежали на палубе у фальшборта и зорко вглядывались в волны. От резкого зво
нка впередсмотрящего все превращались в слух и зрение.
Матросы, завидев рогатую гостью, осторожненько отводили ее баграми, и ог
ромная чугунная голова медленно уходила за корму, покачивая рогами. Матр
осы бегали по палубе на цыпочках, говорили вполголоса. Я не видела такой т
ревоги даже во время торпедной атаки. Матросы, не стесняясь меня, высказы
вали самые страшные прогнозы, что, мол, стоит такой мине стукнуться как сл
едует о борт корабля, как сработают взрыватели и двести пятьдесят килогр
аммов взрывчатки разнесут судно вдребезги.
Я холодела от ужаса, лучше б не знать.
С наступлением темноты капитан приказал заглушить машины и положил кор
абль в дрейф. С обоих бортов на воду были спущены шлюпки, матросы вглядыва
лись в черные волны Ц не покажется ли страшная морда мины, а завидев ее кр
углую шишковатую макушку на волне, протягивали багры и самыми ласковыми
словами провожали ее за корму, а вслед пускали страшные ругательства. Ут
ром, когда на востоке обозначилась бледная полоска рассвета, вахтенный с
игнальщик доложил, что море спокойно, мин не видно…
Спустя два дня между островами Шпицберген и Медвежьим мы снова примкнул
и к каравану и увидели наши советские военные корабли, которые приняли т
ранспортные суда под свою охрану.
Да, советские военные корабли перепахали Баренцево море, охраняя конвои
, спасая английские и американские экипажи с гибнущих и погибших транспо
ртных кораблей. Высматривали каждый плотик, каждый обломок, за который м
ог ухватиться тонущий.
Еще мили две хода Ц и видны Мурманские сопки. Шестнадцать суток позади. К
араван втягивается в горло Кольского полуострова.
Я с трудом перевожу на английский команды лоцмана: «Восемнадцать метров
…», «Трави якорную Цепь…» Опускаю непереводимый с обеих сторон морской ж
аргон, стараюсь как можно быстрее превратить Метры в футы.
Здравствуй, причал родной земли!
Глава 25. Горбушка хлеба
Мурманск. Почти весь день ушел на организацию причалов и якорных стоянок
для пароходов. Капитан Эндрю попросил меня быть переводчиком у советско
го лоцмана и в благодарность за дружеское участие и добрую компанию в по
ходе подарил мне цветную мозаику Ц фигурные кубики для взрослых. Храню
их до сих пор.
Матросы помогли мне перенести вещи в гостиницу. Было начало марта 1944 года.
Над Мурманском уже на несколько часов появлялось солнце. Оно освещало мр
ачную картину разрушенного города. Руины, руины, руины…
И все же город жил. Торговали магазины. Сновали прохожие. Гуляли влюбленн
ые парочки. Маршировали солдаты. Инвалиды на костылях в бушлатах и тельн
яшках. Это они изведали «купание» в Баренцевом море, где теряли руки и ног
и. Фронтовой город.
Вечерним поездом я отправилась в Москву. Пассажиров было мало. Моим сосе
дом по купе оказался капитан 2-го ранга с девочкой, вид которой меня пораз
ил. Голубая прозрачность лица и не по-детски печальные глаза. «Больная де
вочка», Ц решила я.
Поезд отправился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44