Лариса Рейснер является также автором исторических оч
ерков о декабристах и пьесы «Атлантида», опубликованной в 1913 году.

Я уверена, что у горничной Коллонтай, Рагнер, квартира была обставлена бо
лее комфортабельно, за исключением книг, конечно.
…А вот служебный кабинет был в другом стиле. Светлые стены увешаны фотог
рафиями. В простенке между окнами Ц портрет Владимира Ильича Ленина. Та
кая необычная фотография: лицо гладко выбрито, умную усмешку не скрывают
усы и борода, и под высоким лбом особенно привлекают внимание темные гла
за. Фотография 1910 года в Париже. Именно тогда Александра Михайловна метал
ась и искала свой путь Ц с кем идти и решила: с большевиками, с Ильичем. Но р
ешение это пришло не сразу. Она находилась в плену обаяния личности Геор
гия Валентиновича Плеханова. Его фотография висит между книжными шкафа
ми… Старые добрые друзья и единомышленники: Клара Цеткин, Роза Люксембур
г, Карл Либкнехт. Александра Михайловна несколько лет работала в германс
кой социал-демократической партии, в левом крыле ее… Лаура и Поль Лафарг
и. С дочерью Маркса Лаурой и ее мужем Полем Лафаргом Александра Михайлов
на подружилась в Париже в годы эмигрантских скитаний… В комиссарской ку
ртке Яков Михайлович Свердлов… Надежда Константиновна Крупская… Алекс
ей Максимович Горький… Анатолий Васильевич Луначарский… Джон Рид… Бер
нард Шоу, изображенный карикатуристом Леем в виде боксерской перчатки. Ф
ритьоф Нансен… Август Стриндберг… Соратники, друзья, добрые знакомые. По
чти на каждой фотографии Ц автограф.
Одна стена в кабинете занята книжными шкафами. Здесь пухлые в желтом кар
тонном переплете томики первого издания собрания сочинений Ленина с мн
огочисленными закладками. Большая справочная библиотека по вопросам м
еждународного права, дипломатических отношений, книги видных государс
твенных деятелей мира. Энциклопедия Брокгауза и Ефрона. Сочинения Пушки
на, Гоголя, Некрасова, Гёте, Гейне, Шиллера, Шекспира, Мольера, Бальзака, Ибс
ена, Стриндберга. Многоязычная библиотека говорит о том, что владелец ее
Ц полиглот с широким кругом интересов. Александра Михайловна читает вс
е только в подлиннике.
На полу ковер неброских тонов, с протоптанной дорожкой от дверей к столу,
подарок Серго Орджоникидзе.
В полированной поверхности письменного стола отражается хрустальная в
аза. В ней всегда свежие розы золотистых оттенков. К чайным розам у Алекса
ндры Михайловны страсть с юных лет. Большой перекидной календарь испещр
ен пометками не только на день сегодняшний, но и на много дней вперед. В не
м Александра Михайловна записывает памятные даты: дни рождения членов с
оветской колонии, своих друзей, чтобы вовремя поздравить, национальные п
раздники иностранных государств, предстоящие приемы. В маленькой изящн
ой конторке Ц стопки нарезанной бумаги, конверты, остро отточенные кара
ндаши, визитные карточки. В особом отделении Ц письма, требующие ответа,
впрочем, это отделение к вечеру освобождается. В обычае Александры Михай
ловны отвечать на письма, от кого бы они ни поступили, в тот же день. Делика
тно тикают настольные часы в деревянной оправе. Каждая вещь всегда на св
оем месте, можно найти ощупью. Даже в самые бурные дни деятельности совет
ского посла на столе образцовый порядок.
Письменный стол стоит торцом к окну. С левой стороны от рабочего жестког
о кресла Ц тяжелая портьера. И мало кто знает, что за портьерой скрываетс
я продолговатое зеркало и полочка под ним с расческой, пудреницей, губно
й помадой, духами, карандашом для бровей. Секретарь докладывает об очере
дном посетителе и знает, что надо помедлить минутку, пока Александра Мих
айловна отвернет портьеру, взглянет в зеркало, проведет расческой по чел
ке, обмахнет лицо пуховкой, проконтролирует себя Ц не слишком ли усталы
й вид.
…О нарядах Коллонтай писали газеты, и Александра Михайловна смеялась до
слез, читая о драгоценных фамильных шиншиллах, в которые досужие журнали
сты превратили ее шубу из канадской кошки, или о фамильных бриллиантах. Н
ет слов, Александра Михайловна была одета элегантно, чуть-чуть модно и из
моды выбирала только то, что ей шло, нравилось. У нее был свой, «коллонтайс
кий» стиль во всем. Тонкие руки не соответствовали несколько располневш
ей с годами фигуре, но пышные рукава, перехваченные в нескольких местах л
ентами, воротник «а-ля Медичи» превращали скромное строгое платье в кор
олевское.
Александра Михайловна не признавала вязаных кофт. «Это старушечье одея
ние», Ц говорила она, и, если в квартире или кабинете было прохладно, она н
абрасывала на плечи накидку, сделанную, очевидно, из старого бархатного
платья и опушенную по краям беличьим или кроличьим мехом.
Она умела носить вещи и часто очень тактично давала советы нашим женщина
м на этот счет. Скажем, придет машинистка на работу в платье из парчи. Алек
сандра Михайловна скажет: «Весьма милое платье, очень вам идет, но дело в т
ом, что в этой стране принято носить на работу или костюм, или свитер небле
стящий. Понимаете, мы должны приспосабливаться к местным обычаям. Хотя и
в нашей стране вы вряд ли наденете такое платье на работу». Она охотно дав
ала советы, что сделать, как сшить, и говорила. «Модно то, что вам к лицу, мод
но то, что скрывает какие-то недостатки в фигуре». И женщины на всяких соб
раниях, приемах, праздничных вечерах ловили взгляды Коллонтай, и каждой
она умело подсказывала, что «хорошо», что «лучше», не говоря о том, что пло
хо.
Любимые духи Александры Михайловны были «Суар де Пари», и в свои семьдес
ят лет она пользовалась духами, карандашом для бровей, губной помадой, пу
дрой, но только «чуть-чуть».
Александра Михайловна всегда подбирала к своему костюму шляпу и потом с
идела и подправляла ее, тоже «чуть-чуть». То снимет лишний цветок, то вуал
етку повяжет иначе, вместо перышка приколет булавку под цвет платья, опу
стит ниже поля или, наоборот, поднимет. Я не раз заставала ее за этим занят
ием, и это было ее единственное рукоделие.
Кухонную стряпню она не любила. К еде относилась равнодушно. Утром чашка
не очень крепкого чая с крохотной булочкой, кусочком сливочного масла и
чайной ложкой мармелада. Обед самый неприхотливый, но зато к пятичасовом
у чаю всегда ждала от посольской поварихи Анны Ивановны меренги, или бул
очку с тмином, или какой-то новый, изобретенный Анной Ивановной кекс. Вече
рний чай называла пиршеством, хотя это «пиршество» составляло всего одн
о небольшое пирожное. На ужин простокваша и ломоть черного хлеба.
В посольстве на приемах, как обычно, гостям предлагался коктейль, о котор
ом в дипкорпусе подшучивали, и часто всякие безалкогольные напитки назы
вали «коктейль а-ля мадам Коллонтай». Застолье в советском посольстве в
сегда, а особенно во время войны, было скромным. И если у американского пос
ла к обеду подавалась фаршированная индейка и зимой свежая клубника, Але
ксандра Михайловна потчевала гостей вкусно, но не перегружая излишней п
ищей и не дурманя голову алкоголем. Сервировку стола она брала на себя. Дл
я этого в буфете у нее был набор всевозможных фигурок, ваз. Посередине сто
ла могли быть поставлены низкие вазы с цветами, или фарфоровые статуэтки
, или шахматные фигуры Ц изделия и подарки художников-стеклодувов с фар
форовых заводов, палехских мастеров, резчиков по дереву, кости и других у
мельцев.
Я была свидетелем, когда Александра Михайловна указывала хозяйственни
ку развесить в столовой тарелки, которые она получала в подарок в первые
годы революции от рабочих фарфоро-стекольных заводов. «Повесьте, пожалу
йста, Ц говорила она, Ц вот эту». «Тарелка будет висеть, Ц продолжала он
а, Ц как раз напротив американского посланника Джонсона». На тарелке бы
ли изображены серп и молот, а по краю написано: «Кто не работает, тот не ест
». «Он поймет намек, что давно уже пора открыть второй фронт». А против анг
лийского посланника сэра Виктора Маллета она распорядилась повесить т
арелку с надписью: «Царствию рабочих и крестьян не будет конца». И при это
м с усмешкой добавила: «Говорят, Маллет принялся изучать русский язык. Ес
ли не поймет, я ему переведу».
Александра Михайловна гордится тем, что ни одной государственной копей
ки на официальные подарки она не тратит: посылает дипломатам и государст
венным деятелям цветы, которые дарят ей.
…Коллонтай собирается на обед к английскому послу и осматривает многоч
исленные корзины с цветами. Цветы в посольстве всегда в изобилии Ц в кор
зинах, в вазах. Их присылают Александре Михайловне союзные дипломаты, шв
едские общественные деятели, писатели, художники Ц по всякому поводу и
без повода, просто в знак почитания и признательности.
«Пошлите сэру Виктору Маллету вот эту, Ц говорит она секретарше, указыв
ая на золоченую корзину с ландышами и крокусами, Ц только замените там к
арточку на мою визитную». И шофер отвозит корзину в английское посольств
о.
Вскоре в кабинете Коллонтай раздается телефонный звонок. Говорит сэр Ви
ктор. «Мадам министр, неужели я огорчил вас Ц прислал цветы, которые вам н
е понравились, и вы их мне вернули». Александра Михайловна молниеносно н
аходится: «О, что вы, сэр Виктор! Мне так понравилась ваша очаровательная к
орзина, что я заказала точную копию». Ц «Целую ваши руки и восхищаюсь ваш
им искусством», Ц отвечает посланник Маллет.

…В 9 часов утра Александра Михайловна спускается из своей квартиры в раб
очий кабинет. По стуку каблуков на лестнице дежурная охрана посольства с
веряет свои часы. И уже слышится звонкий, удивительно мелодичный и молод
ой голос: «Доброе утро! Вы не забыли, что сегодня приезжают дипкурьеры? При
готовлена ли для них комната? Очень хорошо. Спасибо… Анна Ивановна, чем эт
о вам удалось так отчистить медные заслонки, сверкают, как на военном кор
абле. Да? Великолепно, но к этому порошку нужны еще и золотые руки… Алексан
др Николаевич, поручите перевести статьи, отмеченные мною синим каранда
шом. В первую очередь из «Хувудстагбладет» и «Обсервера».
Александра Михайловна приходит к себе в кабинет, по пути в приемной чуть
задерживается перед трюмо. Зеркало отражает среднего роста женщину в те
мном платье, о котором не скажешь «строгое». Какая-то деталь Ц брошка, бе
лая кружевная подпушка под воротником, а главное, рукава придавали всегд
а нарядный и элегантный вид. Платьев не так много, а рукавов к ним нескольк
о пар. Можно скомбинировать целый гардероб, отдать чуть-чуть дань моде, ди
пломатическому протоколу.
Голова увенчана слегка вьющимися подстриженными волосами, в которых по
блескивают серебряные нити, высокий выпуклый лоб прикрывает челка.
На шее неизменная тоненькая золотая цепочка, к которой прикреплен лорне
т.
Очки? Да, она ими пользовалась, когда сидела одна в кабинете и писала, но… «
Очки больно давят на переносицу, очки можно забыть, потерять, лорнет же вс
егда при себе, а впрочем, Ц смеется Александра Михайловна, Ц не люблю я о
чков, не идут они мне».
Внимание собеседника приковывали глаза Александры Михайловны, большие
, чуть скошенные складочками век, очень синие глаза, не поблекшие даже в пр
еклонные годы. И над ними, как два чутких крыла, густые темные надломленны
е брови. Ни один портрет не мог передать этих глаз, освещенных большой мыс
лью, то по-матерински ласковых и чуть грустных, то лукавых и веселых, то гр
озовых. Но никогда их не заволакивало безразличие, равнодушие.
Рядом с ней не уживались будни, скука. Живая, темпераментная, веселая, она
не любила даже на официальных приемах чинных и монотонных разговоров, вс
егда взрывала чопорную напыщенность остроумным словом. И никто так не ум
ел смеяться и наслаждаться смехом, как Коллонтай. Смеялась она звонко, от
крыто, душевно.
Александра Михайловна обладала редким даром быть доступной, находить к
онтакт с каждым человеком. В настольном календаре рядом с записью «обед
у сэра Виктора Маллета» отмечен день рождения жены инженера торгпредст
ва Ц послать открытку. Внимательна ко всем. С ней легко и просто и шоферу,
и школьнику, и какой-нибудь старушке, пришедшей в посольство справиться
о сыне, живущем в Советском Союзе. С первых слов пропадали у человека сков
анность, смущение. Она умела не подавлять, а возвышать человека.
Тяжело приходилось с ней иностранным дипломатам, сановникам, промышлен
никам. Сидит, бывало, в приемной какой-нибудь банкир, ворочающий миллиона
ми, курит сигарету за сигаретой, поглядывает на часы. И, когда стрелка приб
лижается к той минуте, на которую назначена аудиенция, начинает сдувать
с себя пылинки, нервно поправляет галстук, одергивает полы пиджака, весь
подбирается и перед самыми дверями старается отдышаться, чтобы не внест
и табачного дыма в кабинет.
Как-то я сидела у Александры Михайловны и докладывала ей о ходе работы в п
ресс-бюро. Она посмотрела запись в календаре, отвернула обшлаг, глянула н
а часы и сказала:
Ц Через пару минут ко мне придет Генеральный консул оккупированной Бел
ьгии. Его эмигрантское правительство в Лондоне. Вы оставайтесь здесь. Эт
от визит вежливости продлится не более пяти минут, и мы с вами продолжим…

В назначенное время порог кабинета переступил высокий элегантный стар
ик. Представился. Александра Михайловна сразу завязывает разговор не о п
огоде, не о театре, как принято на таких приемах, а о жгучем вопросе объеди
нения сил против фашизма, о втором фронте.
Затем незаметно взглянула на часы Ц неуловимое, одной ей свойственное д
вижение, означающее, что аудиенция закончена.
А старый консул замялся. У него еще личный вопрос. Он извлекает из нагрудн
ого кармана небольшую фотографию на плотном картоне, протягивает ее Але
ксандре Михайловне.
Она вскидывает лорнет:
Ц Как? Это моя фотография. Здесь мне, наверное, лет семнадцать, но у меня не
т такой. Откуда она у вас?
Консул широко улыбается:
Ц О, мадам, с тех пор прошло более полувека, а точнее Ц пятьдесят три года
. Ваш папа был тогда начальником иностранного отдела русского генеральн
ого штаба. Я был всего адъютантом у нашего военного атташе. Вы иногда появ
лялись на балах.
Ц Да, но это бывало редко, я уже тогда бежала от светской жизни.
Ц Я же был на каждом балу, искал вас. Имел Дерзость посылать вам цветы, час
ами ходил возле вашего дома в надежде увидеть вас. Перед отъездом из Росс
ии мне посчастливилось купить у фотографа этот ваш портрет. И сейчас, ког
да мое правительство предложило мне пост Генерального консула, я просил
направить меня в Швецию, зная, что вы здесь. Я всю жизнь следил за вами. Чита
л ваши статьи и книги о рабочих, о социалистическом движении, не понимал в
ас. Когда узнал, что вы стали министром большевистского правительства, п
росто ужаснулся. Мне казалось, что вам уготована другая судьба. Увы, долже
н признаться, что в числе многих я не верил в прочность Советского госуда
рства. Сожалел о вас. А теперь пришел к вам, чтобы низко поклониться и выск
азать свое восхищение и глубокую признательность вам, вашей стране, ваше
му народу, который выносит на своих плечах судьбу нашей планеты.
Александра Михайловна протягивает консулу руку. Ц В большой жизни каки
е только дороги не перекрещиваются, какие только встречи не происходят.

Консул ушел. Александра Михайловна сидит, задумавшись, постукивает лорн
етом по столу, улыбается своей далекой юности. Рассказывает мне, что тогд
а, в семнадцать лет, она шла вместе с отцом, стуча каблуками о торцы, прислу
шиваясь к звяканью шпор позади нее. О, юность! Жалеет ли она о ней? Нет. Кажда
я пора жизни по-своему прекрасна, неповторима, и, умудренная опытом больш
ой жизни, старость тоже красива, если только каждый день заполнен забота
ми о чем-то большом, когда некогда оглянуться назад, а смотришь все время
вперед. Тогда и старость отстает, не может угнаться за мудростью.
Вспоминается день 7 ноября 1943 года. В посольстве готовятся к приему. Прибуд
ут шведские официальные лица и дипломаты союзных стран, а также стран, с к
оторыми у Советского Союза существуют дипломатические отношения. Но яп
онский и болгарский посланники на общий прием прийти не могут. Япония и Б
олгария в состоянии войны с США и Великобританией, а с Советским Союзом с
охраняют дипломатические отношения.
Александра Михайловна предлагает мне помочь ей «занять» японского, а за
тем и болгарского посланника. Первым приходит поздравить с национальны
м праздником японский посланник. Входя, он низко кланяется, широко улыба
ется и поздравляет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44