Несмотря на ценность страдания в стратеги-
ческом плане, имеется один фактор, который говорит в
пользу мнения о том, что невротик хочет страдать: часто
он страдает больше, чем это обусловлено его стратеги-
ческой целью, склонен преувеличивать свое несчастье,
погружается в чувства беспомощности, горя и собст-
венной никчемности. Даже если мы уверены в том, что
он преувеличивает свои эмоции и что их нельзя прини-
мать всерьез, нас поражает тот факт, что разочарова-
ния, которые возникают в результате его противопо-
ложно направленных тенденций, бросают его в пучину
несчастья, непропорционального тому значению, кото-
рое имеет для него данная ситуация. При достижении
небольшого успеха он драматизирует положение, низ-
водя себя до неудачника. Если ему не удается отстоять
свою правоту, его самоуважение резко падает. Если во
время анализа ему приходится сталкиваться с неприят-
ной перспективой тщательной проработки новой про-
блемы, он впадает в абсолютную безнадежность. Нам
необходимо разобраться, почему он добровольно рас-
пространяет свое страдание за пределы стратегической
целесообразности.
В таком страдании нет каких-либо явных преиму-
ществ, которых можно достичь, нет аудитории, на кото-
рую можно произвести впечатление, с его помощью
нельзя завоевать сочувствие или достичь тайного тор-
жества, навязывая свою волю другим. Тем не менее оно
дает выгоду невротику, хотя и иного типа. Потерпеть
неудачу в любви, поражение в соперничестве, быть вы-
нужденным признать свою явную слабость или свой не-
достаток непереносимо для человека, имеющего столь
высокое представление о своей уникальности. Таким
образом, когда в собственных глазах он падает до пре-
дела, категории успеха и неудачи, превосходства и не-
полноценности перестают существовать; посредством
преувеличения боли, через растворение во всепоглоща-
ющем чувстве несчастья и никчемности обостренное
переживание отчасти утрачивает свою реальность, его
202
рана временно успокаивается, наркотизируется. В этом
процессе действует диалектический принцип, содержа-
щий философскую истину, что в определенной точке
количество переходит в качество. Конкретно он означа-
ет, что, хотя страдание болезненно, уход в чрезмерное
страдание может служить опиумом против боли.
Когда такой наркотический эффект преувеличенной
боли осознан, мы получаем дополнительную помощь в
нахождении понятных мотивов в мазохистских побуж-
дениях. Но все же остается вопрос о том, почему такое
страдание может давать удовлетворение, как это явно
имеет место в мазохистских перверсиях и фантазиях и,
как мы предполагаем, также имеет место при общих
невротических склонностях к страданию.
Для того чтобы ответить на этот вопрос, необходимо
вначале выделить общие для всех мазохистских наклон-
ностей элементы, или, точнее, то фундаментальное от-
ношение к жизни, которое лежит в основе таких тен-
денций. Когда они исследуются с этой точки зрения, их
общим знаменателем определенно является ощущение
внутренней слабости. Это чувство проявляется в отно-
шении к себе, к другим людям, к судьбе в целом. Кратко
оно может быть описано как глубинное ощущение соб-
ственной незначительности, или, скорее, ничтожности.
Например, ощущение себя тростинкой, открытой всем
ветрам; ощущение того, что ты находишься во власти
других, будучи всецело в их распоряжении, что прояв-
ляется в тенденции к сверхугодничеству и в защитном
чрезмерном упоре на самообладание и желании не сда-
ваться; ощущение своей зависимости от любви, распо-
ложения и суждения других людей, причем первое про-
является в чрезмерной любви и привязанности, вто-
рое - в чрезмерном страхе неодобрения: ощущение
того, что не в силах изменить что-либо в собственной
жизни, предоставляя другим нести за нее всю ответст-
венность: ощущение полной беспомощности перед
судьбой, проявляемое в негативном плане в ощущении
неминуемого рока, а в позитивном - в ожидании чуда:
ощущение невозможности существования без побуди-
тельных стимулов, средств и целей, задаваемых други-
ми людьми; ощущение себя воском в руках ваятеля. Как
еще должны мы понимать это ощущение внутренней
слабости? Является ли оно в конечном счете выражени-
ем отсутствия жизненной силы? В некоторых случаях
это, может быть, и так, но в целом различия в жизне-
способности среди невротиков ничуть не больше, чем
среди здоровых людей. Является ли оно простым след-
ствием базальной тревожности? Определенно тревож-
ность некоторым образом связана с этим ощущением,
но одна лишь тревожность могла бы вызвать противо-
положный эффект, побуждая человека стремиться и
достигать все большей силы и могущества ради собст-
венной безопасности.
Ответ заключается в том, что на самом деле такого
ощущения внутренней слабости вовсе нет. То, что
ощущается как слабость, является лишь результатом
склонности к слабости. Этот факт можно понять из
тех характерных черт, которые мы уже обсудили: в
собственных чувствах невротик бессознательно пре-
увеличивает свою слабость и упорно настаивает на
ней. Однако склонность невротика к слабости может
быть обнаружена не только при помощи логической
дедукции; очень часто она видна в действии. Нередко
пациенты убеждают себя в том, что у них органиче-
ское заболевание. Один из моих пациентов каждый
раз при столкновении с трудностями сознательно хо-
тел заболеть туберкулезом, лечь в санаторий, где бы о
нем целиком и полностью заботились. Если высказы-
вается какое-либо требование, первым импульсом,
возникающим у такого человека, является желание
уступить, а затем возникает противоположное жела-
ние во что бы то ни стало отказаться от уступки. В
ходе анализа самообвинения пациента часто возника-
ют в результате принятия им в качестве собственного
мнения критики, которую он предчувствует. Таким об-
разом пациент показывает свою готовность к заведо-
мой уступке еще до всякого суждения. Эта тенденция
слепо принимать руководящие указания, полагаться на
кого-либо, убегать от трудностей с беспомощным при-
званием: <Я не могу>, - вместо того чтобы восприни-
мать их как вызов, является дополнительным свиде-
тельством слабости.
Обычно страдания, обусловленные этими склонно-
стями к слабости, не приносят какого-либо сознатель-
ного удовлетворения, а, напротив, безотносительно к
той цели, которой они служат, определенно составляют
часть общего осознания невротиком своего несчастья.
Тем не менее эти склонности направлены на удовлетво-
рение, даже когда они не достигают его, по крайней
мере, внешне. Иногда можно наблюдать эту цель, а под-
час может показаться, что цель достигнута. Одна паци-
ентка отправилась за город навестить своих подруг, но
была разочарована приемом: подруги не только не
встретили ее, но некоторых из них не оказалось дома.
Ее охватили мучительные, тягостные чувства. Но вскоре
она ощутила, что погружается в чувство предельной
безысходности и одиночества, в ощущение, которое ко-
роткое время спустя она осознала как совершенно не-
соразмерное вызвавшему его событию. Такое погруже-
ние в ощущение горя не только успокаивало боль, но
воспринималось как определенно приятное.
Достижение удовлетворения встречается гораздо
чаще и гораздо очевиднее в таких сексуальных фан-
тазиях и перверсиях мазохистского характера, как
воображаемые изнасилования, избиения, уничтоже-
ния, порабощения или их действительное воплоще-
ние. На самом деле они представляют собой лишь
еще одно проявление той же самой общей склонно-
сти к слабости.
Достижение удовлетворения посредством погруже-
ния в горе является выражением общего принципа ня
хождения удовлетворения через потерю собственною:<
<Я> в чем-то большем посредством растворения своей
индивидуальности, путем избавления <Я> от сомнений.
конфликтов, болей, ограничений и изоляции Это то,
что Ницше называл освобождением от principiun
individuationis. Это то, что он имел в виду под <диони
сийским> началом, которое считал одним из базальныл
стремлений, свойственных человеческим существам .
противоположность тому, что он называл <аполлош.г.
ским> началом, которое работает в направлении актив-
ного преобразования и подчинения жизни. Рут Бече
дикт говорит о <дионисийских> началах в связи < "-
пытками вызвать экстатическое переживание и указ"
Эта интерпретация того вида удовлетворения, которое дос
тигается в мазохизме, в основе своей та же самая что к у
Э. Ф ромм а, цит. соч.
вает, сколь широко распространены эти начала среди
различных культур и сколь разнообразны формы их вы-
ражения.
Сам термин <дионисийский> взят из культов Диони-
сия в Греции. Они, так же как и более ранние фракий-
ские культы, преследовали ту же цель максимальной
стимуляции всех чувств - вплоть до стадии перехода в
галлюцинаторные состояния. Средствами вызывания
экстатических состояний были музыка, однообразный
ритм флейт, неистовые ночные пляски, одурманиваю-
щие напитки, сексуальная несдержанность - все, спо-
собствующее возникновению возбуждения и экстаза.
По всему миру распространены обычаи и культы, сле-
дующие тому же самому принципу: в групповой фор-
ме - в виде разгула в период праздников и в религиоз-
ном экстазе, и среди отдельных людей, ищущих забве-
ния в наркотиках. Боль также играет некоторую роль в
порождении <дионисийского> состояния. В некоторых
равнинных индейских племенах видения вызываются
посредством поста, отсечения части телесной плоти,
связывания человека в болезненной позе. В <солнечных
плясках> - одной из наиболее важных церемоний рав-
нинных индейцев - физические пытки были весьма
распространенным способом вызывания исступленных
экстатических переживаний. Флагеллянты в средние
века применяли избиение для вхождения в экстаз, ка-
ющиеся грешники в Нью-Мехико использовали для
этой цели колючки, битье, ношение тяжестей.
Хотя в этих культах выражение <дионисийских> на-
чал далеко от переживаний, принятых в нашей культу-
ре, они не полностью чужды нам. До некоторой степени
все мы знаем об удовлетворении, получаемом вследст-
вие <забытья>. Мы ощущаем его в процессе засыпания
Е. R о h d е. Psyche, the cult of souls and belief in immortality
among the Greeks (1925).
Сам термин <экстаз> буквально означает <быть вовне> или
<вне себя>.
L. Spier. The Sun Dance of the Plains Indians: Its
Development and Diffusion. - .Anthropological Papers of the
American Museum of Natural History, vol. 16, part 7 (New York,
1921).
после физического или умственного напряжения или
входя в наркоз. Тот же самый эффект может быть вы-
зван алкоголем. Одним из факторов, обусловливающих
использование алкоголя, определенно является снятие
внутренних запретов, другим - ослабление печали и
тревожности, но и в этом случае также первичное удов-
летворение, к которому стремятся, - это удовлетворе-
ние от забытья и утраты сдерживающих начал. Не мно-
го найдется людей, не знающих удовлетворения от
своей полной поглощенности каким-либо сильным чув-
ством, например любовью, музыкой, наслаждением
природой, энтузиазмом по поводу общего дела или сек-
суальным разгулом. Как можем мы объяснить явную
универсальность этих стремлений?
Несмотря на счастье, которое может подарить
жизнь, она в то же самое время полна неизбежных тра-
гедий. Даже если нет какого-либо особого страдания,
все же остаются старость, болезни и смерть. Говоря
еще более общим языком, человеческой жизни неотъ-
емлемо присуще то, что человек ограничен и изолиро-
ван: ограничен в том, что он может понять, достичь или
чем может насладиться, изолирован - потому что явля-
ется единственным в своем роде существом, отделен-
ным от своих ближних и от окружающей природы. В
действительности большая часть принятых в культуре
способов достижения забвения направлена на преодо-
ление этой индивидуальной ограниченности и изолиро-
ванности. Наиболее проницательное и прекрасное вы-
ражение это стремление получило в Упанишадах, в об-
разе рек, которые текут и, растворяясь в океане, теря-
ют свои названия и очертания. Растворяя себя в чем-то
большем, становясь частью большей сущности, человек
до определенной степени преодолевает свои границы,
как это выражено в Упанишадах: <Полностью растворя-
ясь, мы становимся частью творческого принципа Все-
ленной>. В этом, по-видимому, и состоит великое уте-
шение и удовлетворение, которое религия может пред-
ложить людям: теряя себя, они могут войти в единство
с Богом или природой. Такого же удовлетворения мож-
но достичь преданностью великому делу: полностью от-
давая себя ему, мы ощущаем единство с более великим
целым.
В нашей культуре мы более знакомы с противопо-
r
ложным отношением к собственной личности, с отно-
шением, которое подчеркивает и высоко оценивает
своеобразие и уникальность индивидуальности. Чело-
век в нашей культуре слишком сильно чувствует, что
его собственное <Я> - это отдельная сущность, от-
личная от внешнего мира или противоположная ему. Он
не только отстаивает свою индивидуальность, но и пол-
учает в этом громадное удовлетворение; он находит сча-
стье в развитии присущих ему потенциальных возмож-
ностей, овладевая собой и миром в процессе его актив-
ного покорения, занимаясь продуктивной деятельно-
стью и выполняя творческую работу. Об этом идеале
личного совершенствования Гёте сказал: <Высшее сча-
стье для человека - стать личностью>.
Но противоположная тенденция, которую мы об-
суждали, - тенденция пробиваться сквозь скорлупу
индивидуальности и освобождаться от ее ограничений
и изоляции - в равной степени глубочайшее и корен-
ное стремление человека и также чревато потенциаль-
ной способностью приносить удовлетворение. Ни одна
из этих тенденций сама по себе не является патологи-
ческой; как сохранение и развитие индивидуальности,
так и принесение индивидуальности в жертву являются
разумными целями при решении человеческих проблем.
Едва ли существует такой невроз, в котором тенден-
ция к избавлению от собственного <Я> не проявляется
в прямой форме. Она может проявляться в виде вооб-
ражаемого человеком ухода из собственного дома и
превращения в изгоя или в потере собственной лично-
сти; в отождествлении себя с литературным героем: в
чувстве, как это выразил один из пациентов, затерянно-
сти среди темноты и волн, в ощущении единения с тем-
нотой и волнами. Эта тенденция представлена в жела-
ниях быть загипнотизированным, в наклонности к мис-
тицизму, в чувстве нереальности, в чрезмерной потреб-
ности во сне, в соблазне заболеть, сойти с ума, умереть.
И как я упоминала ранее, общим знаменателем в мазо-
хистских фантазиях является чувство, что ты воск в ру-
ке мастера, лишенный всякой воли, всякой силы, пре-
доставленный в полное распоряжение другого. Конеч-
но, иное ее проявление обусловлено по-своему и имеет
собственный смысл. Например, чувство собственной
208
порабощенности может быть частью общей тенденции
ощущать себя жертвой и как таковое является защитой
от побуждений порабощать других, а также обвинени-
ем против других за то, что они не позволяют над собой
властвовать. Но одновременно с этим достоинством -
быть формой выражения защиты и враждебности -
оно имеет также и тайное позитивное достоинство -
признание собственной капитуляции.
Подчиняет ли невротик себя другому лицу или судь-
бе и каково бы ни было то страдание, которому он по-
зволяет захватить себя, - независимо от этого удовлет-
ворение, которого он ищет, состоит, по-видимому, в ос-
лаблении или стирании собственного индивидуального
<Я>. Тогда он прекращает быть активным действующим
лицом и превращается в объект, лишенный собственной
воли.
Когда мазохистские стремления интегрируются та-
ким образом в общий феномен стремления к освобож-
дению от индивидуального <Я>, тогда удовлетворение,
которого ищут или достигают, вследствие слабости и
страдания перестает быть странным, оно укладывается
в парадигму, которая вполне знакома. Тогда живучесть
мазохистских стремлений у невротиков объясняется
тем фактором, что они служат одновременно защитой
от тревожности и дают потенциальное или реальное
удовлетворение. Как мы видели, это удовлетворение
редко является реальным, за исключением сексуальных
фантазий или перверсий, даже если стремление к нему
составляет важный элемент в общих склонностях к сла-
бости и пассивности. Таким образом, встает последний
вопрос: почему невротик столь редко достигает забве-
ния и раскрепощенности, а следовательно, и удовлетво-
рения, которого ищет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
ческом плане, имеется один фактор, который говорит в
пользу мнения о том, что невротик хочет страдать: часто
он страдает больше, чем это обусловлено его стратеги-
ческой целью, склонен преувеличивать свое несчастье,
погружается в чувства беспомощности, горя и собст-
венной никчемности. Даже если мы уверены в том, что
он преувеличивает свои эмоции и что их нельзя прини-
мать всерьез, нас поражает тот факт, что разочарова-
ния, которые возникают в результате его противопо-
ложно направленных тенденций, бросают его в пучину
несчастья, непропорционального тому значению, кото-
рое имеет для него данная ситуация. При достижении
небольшого успеха он драматизирует положение, низ-
водя себя до неудачника. Если ему не удается отстоять
свою правоту, его самоуважение резко падает. Если во
время анализа ему приходится сталкиваться с неприят-
ной перспективой тщательной проработки новой про-
блемы, он впадает в абсолютную безнадежность. Нам
необходимо разобраться, почему он добровольно рас-
пространяет свое страдание за пределы стратегической
целесообразности.
В таком страдании нет каких-либо явных преиму-
ществ, которых можно достичь, нет аудитории, на кото-
рую можно произвести впечатление, с его помощью
нельзя завоевать сочувствие или достичь тайного тор-
жества, навязывая свою волю другим. Тем не менее оно
дает выгоду невротику, хотя и иного типа. Потерпеть
неудачу в любви, поражение в соперничестве, быть вы-
нужденным признать свою явную слабость или свой не-
достаток непереносимо для человека, имеющего столь
высокое представление о своей уникальности. Таким
образом, когда в собственных глазах он падает до пре-
дела, категории успеха и неудачи, превосходства и не-
полноценности перестают существовать; посредством
преувеличения боли, через растворение во всепоглоща-
ющем чувстве несчастья и никчемности обостренное
переживание отчасти утрачивает свою реальность, его
202
рана временно успокаивается, наркотизируется. В этом
процессе действует диалектический принцип, содержа-
щий философскую истину, что в определенной точке
количество переходит в качество. Конкретно он означа-
ет, что, хотя страдание болезненно, уход в чрезмерное
страдание может служить опиумом против боли.
Когда такой наркотический эффект преувеличенной
боли осознан, мы получаем дополнительную помощь в
нахождении понятных мотивов в мазохистских побуж-
дениях. Но все же остается вопрос о том, почему такое
страдание может давать удовлетворение, как это явно
имеет место в мазохистских перверсиях и фантазиях и,
как мы предполагаем, также имеет место при общих
невротических склонностях к страданию.
Для того чтобы ответить на этот вопрос, необходимо
вначале выделить общие для всех мазохистских наклон-
ностей элементы, или, точнее, то фундаментальное от-
ношение к жизни, которое лежит в основе таких тен-
денций. Когда они исследуются с этой точки зрения, их
общим знаменателем определенно является ощущение
внутренней слабости. Это чувство проявляется в отно-
шении к себе, к другим людям, к судьбе в целом. Кратко
оно может быть описано как глубинное ощущение соб-
ственной незначительности, или, скорее, ничтожности.
Например, ощущение себя тростинкой, открытой всем
ветрам; ощущение того, что ты находишься во власти
других, будучи всецело в их распоряжении, что прояв-
ляется в тенденции к сверхугодничеству и в защитном
чрезмерном упоре на самообладание и желании не сда-
ваться; ощущение своей зависимости от любви, распо-
ложения и суждения других людей, причем первое про-
является в чрезмерной любви и привязанности, вто-
рое - в чрезмерном страхе неодобрения: ощущение
того, что не в силах изменить что-либо в собственной
жизни, предоставляя другим нести за нее всю ответст-
венность: ощущение полной беспомощности перед
судьбой, проявляемое в негативном плане в ощущении
неминуемого рока, а в позитивном - в ожидании чуда:
ощущение невозможности существования без побуди-
тельных стимулов, средств и целей, задаваемых други-
ми людьми; ощущение себя воском в руках ваятеля. Как
еще должны мы понимать это ощущение внутренней
слабости? Является ли оно в конечном счете выражени-
ем отсутствия жизненной силы? В некоторых случаях
это, может быть, и так, но в целом различия в жизне-
способности среди невротиков ничуть не больше, чем
среди здоровых людей. Является ли оно простым след-
ствием базальной тревожности? Определенно тревож-
ность некоторым образом связана с этим ощущением,
но одна лишь тревожность могла бы вызвать противо-
положный эффект, побуждая человека стремиться и
достигать все большей силы и могущества ради собст-
венной безопасности.
Ответ заключается в том, что на самом деле такого
ощущения внутренней слабости вовсе нет. То, что
ощущается как слабость, является лишь результатом
склонности к слабости. Этот факт можно понять из
тех характерных черт, которые мы уже обсудили: в
собственных чувствах невротик бессознательно пре-
увеличивает свою слабость и упорно настаивает на
ней. Однако склонность невротика к слабости может
быть обнаружена не только при помощи логической
дедукции; очень часто она видна в действии. Нередко
пациенты убеждают себя в том, что у них органиче-
ское заболевание. Один из моих пациентов каждый
раз при столкновении с трудностями сознательно хо-
тел заболеть туберкулезом, лечь в санаторий, где бы о
нем целиком и полностью заботились. Если высказы-
вается какое-либо требование, первым импульсом,
возникающим у такого человека, является желание
уступить, а затем возникает противоположное жела-
ние во что бы то ни стало отказаться от уступки. В
ходе анализа самообвинения пациента часто возника-
ют в результате принятия им в качестве собственного
мнения критики, которую он предчувствует. Таким об-
разом пациент показывает свою готовность к заведо-
мой уступке еще до всякого суждения. Эта тенденция
слепо принимать руководящие указания, полагаться на
кого-либо, убегать от трудностей с беспомощным при-
званием: <Я не могу>, - вместо того чтобы восприни-
мать их как вызов, является дополнительным свиде-
тельством слабости.
Обычно страдания, обусловленные этими склонно-
стями к слабости, не приносят какого-либо сознатель-
ного удовлетворения, а, напротив, безотносительно к
той цели, которой они служат, определенно составляют
часть общего осознания невротиком своего несчастья.
Тем не менее эти склонности направлены на удовлетво-
рение, даже когда они не достигают его, по крайней
мере, внешне. Иногда можно наблюдать эту цель, а под-
час может показаться, что цель достигнута. Одна паци-
ентка отправилась за город навестить своих подруг, но
была разочарована приемом: подруги не только не
встретили ее, но некоторых из них не оказалось дома.
Ее охватили мучительные, тягостные чувства. Но вскоре
она ощутила, что погружается в чувство предельной
безысходности и одиночества, в ощущение, которое ко-
роткое время спустя она осознала как совершенно не-
соразмерное вызвавшему его событию. Такое погруже-
ние в ощущение горя не только успокаивало боль, но
воспринималось как определенно приятное.
Достижение удовлетворения встречается гораздо
чаще и гораздо очевиднее в таких сексуальных фан-
тазиях и перверсиях мазохистского характера, как
воображаемые изнасилования, избиения, уничтоже-
ния, порабощения или их действительное воплоще-
ние. На самом деле они представляют собой лишь
еще одно проявление той же самой общей склонно-
сти к слабости.
Достижение удовлетворения посредством погруже-
ния в горе является выражением общего принципа ня
хождения удовлетворения через потерю собственною:<
<Я> в чем-то большем посредством растворения своей
индивидуальности, путем избавления <Я> от сомнений.
конфликтов, болей, ограничений и изоляции Это то,
что Ницше называл освобождением от principiun
individuationis. Это то, что он имел в виду под <диони
сийским> началом, которое считал одним из базальныл
стремлений, свойственных человеческим существам .
противоположность тому, что он называл <аполлош.г.
ским> началом, которое работает в направлении актив-
ного преобразования и подчинения жизни. Рут Бече
дикт говорит о <дионисийских> началах в связи < "-
пытками вызвать экстатическое переживание и указ"
Эта интерпретация того вида удовлетворения, которое дос
тигается в мазохизме, в основе своей та же самая что к у
Э. Ф ромм а, цит. соч.
вает, сколь широко распространены эти начала среди
различных культур и сколь разнообразны формы их вы-
ражения.
Сам термин <дионисийский> взят из культов Диони-
сия в Греции. Они, так же как и более ранние фракий-
ские культы, преследовали ту же цель максимальной
стимуляции всех чувств - вплоть до стадии перехода в
галлюцинаторные состояния. Средствами вызывания
экстатических состояний были музыка, однообразный
ритм флейт, неистовые ночные пляски, одурманиваю-
щие напитки, сексуальная несдержанность - все, спо-
собствующее возникновению возбуждения и экстаза.
По всему миру распространены обычаи и культы, сле-
дующие тому же самому принципу: в групповой фор-
ме - в виде разгула в период праздников и в религиоз-
ном экстазе, и среди отдельных людей, ищущих забве-
ния в наркотиках. Боль также играет некоторую роль в
порождении <дионисийского> состояния. В некоторых
равнинных индейских племенах видения вызываются
посредством поста, отсечения части телесной плоти,
связывания человека в болезненной позе. В <солнечных
плясках> - одной из наиболее важных церемоний рав-
нинных индейцев - физические пытки были весьма
распространенным способом вызывания исступленных
экстатических переживаний. Флагеллянты в средние
века применяли избиение для вхождения в экстаз, ка-
ющиеся грешники в Нью-Мехико использовали для
этой цели колючки, битье, ношение тяжестей.
Хотя в этих культах выражение <дионисийских> на-
чал далеко от переживаний, принятых в нашей культу-
ре, они не полностью чужды нам. До некоторой степени
все мы знаем об удовлетворении, получаемом вследст-
вие <забытья>. Мы ощущаем его в процессе засыпания
Е. R о h d е. Psyche, the cult of souls and belief in immortality
among the Greeks (1925).
Сам термин <экстаз> буквально означает <быть вовне> или
<вне себя>.
L. Spier. The Sun Dance of the Plains Indians: Its
Development and Diffusion. - .Anthropological Papers of the
American Museum of Natural History, vol. 16, part 7 (New York,
1921).
после физического или умственного напряжения или
входя в наркоз. Тот же самый эффект может быть вы-
зван алкоголем. Одним из факторов, обусловливающих
использование алкоголя, определенно является снятие
внутренних запретов, другим - ослабление печали и
тревожности, но и в этом случае также первичное удов-
летворение, к которому стремятся, - это удовлетворе-
ние от забытья и утраты сдерживающих начал. Не мно-
го найдется людей, не знающих удовлетворения от
своей полной поглощенности каким-либо сильным чув-
ством, например любовью, музыкой, наслаждением
природой, энтузиазмом по поводу общего дела или сек-
суальным разгулом. Как можем мы объяснить явную
универсальность этих стремлений?
Несмотря на счастье, которое может подарить
жизнь, она в то же самое время полна неизбежных тра-
гедий. Даже если нет какого-либо особого страдания,
все же остаются старость, болезни и смерть. Говоря
еще более общим языком, человеческой жизни неотъ-
емлемо присуще то, что человек ограничен и изолиро-
ван: ограничен в том, что он может понять, достичь или
чем может насладиться, изолирован - потому что явля-
ется единственным в своем роде существом, отделен-
ным от своих ближних и от окружающей природы. В
действительности большая часть принятых в культуре
способов достижения забвения направлена на преодо-
ление этой индивидуальной ограниченности и изолиро-
ванности. Наиболее проницательное и прекрасное вы-
ражение это стремление получило в Упанишадах, в об-
разе рек, которые текут и, растворяясь в океане, теря-
ют свои названия и очертания. Растворяя себя в чем-то
большем, становясь частью большей сущности, человек
до определенной степени преодолевает свои границы,
как это выражено в Упанишадах: <Полностью растворя-
ясь, мы становимся частью творческого принципа Все-
ленной>. В этом, по-видимому, и состоит великое уте-
шение и удовлетворение, которое религия может пред-
ложить людям: теряя себя, они могут войти в единство
с Богом или природой. Такого же удовлетворения мож-
но достичь преданностью великому делу: полностью от-
давая себя ему, мы ощущаем единство с более великим
целым.
В нашей культуре мы более знакомы с противопо-
r
ложным отношением к собственной личности, с отно-
шением, которое подчеркивает и высоко оценивает
своеобразие и уникальность индивидуальности. Чело-
век в нашей культуре слишком сильно чувствует, что
его собственное <Я> - это отдельная сущность, от-
личная от внешнего мира или противоположная ему. Он
не только отстаивает свою индивидуальность, но и пол-
учает в этом громадное удовлетворение; он находит сча-
стье в развитии присущих ему потенциальных возмож-
ностей, овладевая собой и миром в процессе его актив-
ного покорения, занимаясь продуктивной деятельно-
стью и выполняя творческую работу. Об этом идеале
личного совершенствования Гёте сказал: <Высшее сча-
стье для человека - стать личностью>.
Но противоположная тенденция, которую мы об-
суждали, - тенденция пробиваться сквозь скорлупу
индивидуальности и освобождаться от ее ограничений
и изоляции - в равной степени глубочайшее и корен-
ное стремление человека и также чревато потенциаль-
ной способностью приносить удовлетворение. Ни одна
из этих тенденций сама по себе не является патологи-
ческой; как сохранение и развитие индивидуальности,
так и принесение индивидуальности в жертву являются
разумными целями при решении человеческих проблем.
Едва ли существует такой невроз, в котором тенден-
ция к избавлению от собственного <Я> не проявляется
в прямой форме. Она может проявляться в виде вооб-
ражаемого человеком ухода из собственного дома и
превращения в изгоя или в потере собственной лично-
сти; в отождествлении себя с литературным героем: в
чувстве, как это выразил один из пациентов, затерянно-
сти среди темноты и волн, в ощущении единения с тем-
нотой и волнами. Эта тенденция представлена в жела-
ниях быть загипнотизированным, в наклонности к мис-
тицизму, в чувстве нереальности, в чрезмерной потреб-
ности во сне, в соблазне заболеть, сойти с ума, умереть.
И как я упоминала ранее, общим знаменателем в мазо-
хистских фантазиях является чувство, что ты воск в ру-
ке мастера, лишенный всякой воли, всякой силы, пре-
доставленный в полное распоряжение другого. Конеч-
но, иное ее проявление обусловлено по-своему и имеет
собственный смысл. Например, чувство собственной
208
порабощенности может быть частью общей тенденции
ощущать себя жертвой и как таковое является защитой
от побуждений порабощать других, а также обвинени-
ем против других за то, что они не позволяют над собой
властвовать. Но одновременно с этим достоинством -
быть формой выражения защиты и враждебности -
оно имеет также и тайное позитивное достоинство -
признание собственной капитуляции.
Подчиняет ли невротик себя другому лицу или судь-
бе и каково бы ни было то страдание, которому он по-
зволяет захватить себя, - независимо от этого удовлет-
ворение, которого он ищет, состоит, по-видимому, в ос-
лаблении или стирании собственного индивидуального
<Я>. Тогда он прекращает быть активным действующим
лицом и превращается в объект, лишенный собственной
воли.
Когда мазохистские стремления интегрируются та-
ким образом в общий феномен стремления к освобож-
дению от индивидуального <Я>, тогда удовлетворение,
которого ищут или достигают, вследствие слабости и
страдания перестает быть странным, оно укладывается
в парадигму, которая вполне знакома. Тогда живучесть
мазохистских стремлений у невротиков объясняется
тем фактором, что они служат одновременно защитой
от тревожности и дают потенциальное или реальное
удовлетворение. Как мы видели, это удовлетворение
редко является реальным, за исключением сексуальных
фантазий или перверсий, даже если стремление к нему
составляет важный элемент в общих склонностях к сла-
бости и пассивности. Таким образом, встает последний
вопрос: почему невротик столь редко достигает забве-
ния и раскрепощенности, а следовательно, и удовлетво-
рения, которого ищет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60