>;
обоих видов меланхолии, как для психогенной, так и для произ-
вольной. При произвольной меланхолии можно предположить,^
что <Я>-идеал относится особенно строго к свободному выявле-"
нию <Я>, следствием чего является потом автоматически его,?
временное упразднение. При психогенной меланхолии <Я> по-
буждается к протесту вследствие того, что его идеал плохо отно-
сится к нему, а это плохое отношение является результатом;;
идентификации <Я>с отвергнутым объектом. ;(
^ Ср. АЬгаЬат, АпвЯге гиг р5усЬоапа1у^8с11еп Ег^огасЬип^ ипс1 Ве-
Ьап(11ип^ (108 ташвсЬ-Дергезяуеп <Тгтевешз е^с. 1912, 1п <КИшвсЬе ВеН-
га^е гиг Р5усЬоапа1у8е>. 1921.
XII
ДОПОЛНЕНИЕ
В процессе исследования, которому мы подводим теперь итоги,
нам открылись различные побочные пути, которые мы раньше
оставили в стороне, но которые имеют близкое к нам отношение.
Кое-что из этого оставшегося позади мы хотим наверстать.
А. Отличие между <Я>-идентификацией и заменой <Я <-идеа-
ла объектом находит себе интересное объяснение в двух больших
искусственных массах, изученных нами вначале: в войске и в
христианской церкви.
Очевидно, солдат считает идеалом своего начальника, собст-
венно главнокомандующего, в то время как он идентифицирует-
ся с равными себе солдатами и выводит из этой общности <Я>
обязательства товарищеских отношений для того, чтобы оказы-
вать взаимную помощь и делиться всем добром. Но он смешон,
когда он хочет идентифицироваться с главнокомандующим.
Егерь в лагере Валленштейна иронизирует по этому поводу над
вахмистром: <Плюнет он, что ли, иль высморкнет нос, - вы за
ним тоже> .
Иначе обстоит дело в католической церкви. Каждый христиа-
нин любит Христа как свой идеал; вследствие идентификации он
чувствует себя связанным с другими христианами. Кроме того,
он должен идентифицироваться с Христом и любить других
христиан так, как их любил Христос. Следовательно, церковь
требует в обоих случаях дополнения либидинозной позиции,
которая создается благодаря массе: идентификация должна при-
соединяться к тем случаям, где произошел выбор объекта, а объ-
ектная любовь должна присоединяться к тем случаям, где су-
ществует идентификация. Это - безусловно выходит за пределы
конституции массы; можно быть хорошим христианином и в то
Же время быть далеким от идеи поставить себя на место Христа,
Перевод Л. Мея.
186 3. Фрейд <Психология масс и анализ человеческого <л^
любить подобно ему всех людей. Простой смертный не решаетс<1
приписать себе величие духа и силу любви Спасителя. Но >д>1
дальнейшее развитие распределения либидо в массе является^
вероятно, моментом, благодаря которому христианство претенду-.1
ет на высшую нравственность. А
Б. Мы сказали, что в духовном развитии человечества можно^
было бы указать момент, когда для индивидов произошел про.?
гресс от массовой психологии к индивидуальной. ^
Нижеследующее написано под влиянием обмена мыслей с КапЬ'ом. ^
^
Для этого мы должны вкратце вернуться к мифу об отце пер.^
вобытной орды. Он впоследствии был превознесен до творца ми-
ра, и по праву, так как он сотворил всех своих сыновей, соста-
вивших первую массу. Он был идеалом для каждого из них в^
отдельности, его боялись и в то же время почитали; из этого'>
впоследствии родилось понятие табу. Эта толпа собралась одна-,1
жды вместе, убила отца и растерзала его. Никто из участников^
победившей массы не мог занять его место, а если кто-нибудь из^
них сделал бы это, то борьба возобновилась бы до тех пор, пок^1
они поняли бы, что все они должны отказаться от отцовского на-1
следства. Тогда они образовали тотемистическую братскую общи->
ну, связанную одними и теми же правами и тотемистическими,
запретами, которые хранили память о злодеянии и должны был^
искупить его. Но недовольство создавшимся положением осталось'
и стало источником новых перемен. Люди, связанные в братскую^
массу, постепенно приблизились к воссозданию старого положе-,
ния на новый лад, мужчина опять стал главой семьи и перестал
признавать господство женщины, установившееся в тот период,
времени, когда не было отца. В виде компенсации он признал.]
тогда материнские божества, жрецы которых были кастрированы,
для того, чтобы оградить мать; пример этот был дан первобытной1
орде отцом; однако новая семья была только тенью старой, отцов,,
было много и каждый был ограничен правами другого. 1
Тогда страстная тоска о недостающем отце могла побудить
индивида освободиться от массы и занять место отца. Тот, кто
сделал это, был первым эпическим поэтом; он достиг этого в
своей фантазии. Этот поэт извратил действительность в духе
своего страстного желания. Он создал героический миф. Героем
Пополнение
был тот, кто сам один убил отца, фигурирующего еще в мифе в
качестве тотемистического чудовища. Как отец был первым
идеалом мальчика, так поэт создал теперь в герое, заменяющем
отца, первый <Я>-идеал. Примером привязанности к герою по-
служил, вероятно, младший сын, любимец матери, которого она
защищала от ревнивых проявлений отца и который во времена
первобытной орды был последователем отца. В ложном опоэти-
зировании первобытного времени женщина, бывшая призом и
соблазном для убийства, стала причиной и подстрекательницей
преступления.
Герой совершает сам, один то деяние, на которое способна,
конечно, лишь вся орда в целом. Тем не менее эта сказка сохра-
нила, по замечанию КапУа, явные следы скрываемого положе-
ния вещей. Так, часто описывается, как герой, которому пред-
стоит разрешение трудной задачи (в большинстве случаев это
младший сын, нередко он притворяется в присутствии суррогата
отца глупым, т. е. не представляется для него опасным), разре-
шает все же эту задачу лишь с помощью кучки маленьких жи-
вотных (муравьи, пчелы). Это - братья, составлявшие перво-
бытную орду, подобно тому, как и в символике сновидений насе-
комые, паразиты обозначают братьев и сестер (презрительно: как
маленькие дети). Кроме того, в каждой из задач в мифе и сказке
легко распознать замену героического поступка.
Итак, миф является шагом, с помощью которого индивид вы-
ступает из массовой психологии. Первый миф был, безусловно,
психологическим, героическим мифом; миф о вселенной должен
был появиться гораздо позднее. Поэт, сделавший этот шаг и
освободившийся, таким образом, от массы в своей фантазии,
умеет, согласно другому замечанию Кап1с'а, найти обратный
путь к ней. Он идет к этой массе и рассказывает ей о подвигах
своего героя, созданных им. Этот герой является в основе ни кем
иным, как им самим.
Таким образом, он снисходит до реальности и поднимает своих
слушателей до фантазии. Слушатели же понимают поэта, они мо-
гут идентифицироваться с героем на основе одинакового страст-
ного отношения к первобытному отцу .
' Ср. Напз 8асЬ5 V. Оетешзате Та^гаите, Аи^оге^ега^ ешеа Уог-
^га^8 аи1 Дет VI р8усЬоапа1у118сЬеп Копртеаз ип Наа^, 1920. <<Тп^ета-
йопа1е 2е118сЬпй ^йг РаусЬоапа1у8е>, VI, 1920.
188
3. Фрейд <Психология масс и анализ человеческого <Я>
Ложь героического мифа достигает своего кульминационного
пункта в обожествлении героя. Вероятно, обожествленный герой
существовал раньше, чем бог-отец, он был предшественником
возвращения отца как божества. Ряд богов проходил хронологи-
чески так: богиня-мать - герой - бог-отец. Но лишь с возвы-
шением первобытного отца, который никогда не может быть
забыт, божество получило те черты, которые мы видим в нем
еще ныне.
В этом сокращенном изложении пришлось отказаться от материала из
саг, мифов, сказок, истории нравов и т. д., который можно было бы
использовать для обоснования этой конструкции.
В. Мы много говорили здесь о прямых сексуальных влечениях
и о заторможенных в смысле цели сексуальных влечениях, и мы
надеемся, что это подразделение не встретит большого сопротив-
ления. Однако подробное обсуждение этого вопроса будет не
лишним даже в том случае, если оно повторит отчасти уже ска-
занное нами раньше.
Первым, но вместе с тем наилучшим примером сексуальных
влечений, заторможенных в смысле цели, явилось для нас либи-
динозное развитие ребенка. Все те чувства, какие ребенок питает
к своим родителям и к опекающим его лицам, укладываются без
натяжки в желания, дающие выражение сексуальному стремле-
нию ребенка. Ребенок требует от этих любимых им лиц всех из-
вестных ему ласк: он хочет их целовать, прикасаться к ним,
осматривать их, ему любопытно видеть их гениталии и присут-
ствовать при интимных экскрементальных отправлениях, он
обещает жениться на матери или на няне, независимо от того,
что он подразумевает под этим, он намеревается подарить отцу
ребенка и т. д. Прямые наблюдения, равно как и позднейшее
аналитическое освещение остатков детства не оставляют никако-
го сомнения в непосредственном слиянии нежных и ревнивых
чувств с сексуальными намерениями; они показывают нам, как
основательно ребенок делает любимого человека объектом всех
его еще недостаточно сконцентрированных сексуальных влече-
ний (ср. Теорию полового влечения).
Первое любовное сооружение ребенка, подчиняющееся в ти-
пичном случае Эдипову комплексу, подлежит затем, как извест-
пополнение
до с началом латентного периода вытеснению. То, что остается
дрде вытеснения, кажется нам исключительно нежной привя-
занностью, которая относится к тем же лицам, но которая боль-
ще не может быть названа сексуальной. Психоанализу, освещаю-
щему глубины душевной жизни, нетрудно было доказать, что
сексуальные привязанности первых детских лет продолжают
существовать, хотя они вытеснены и бессознательны. Он дает
нам мужество утверждать, что всюду, где мы встречаем нежное
чувство, оно является преемником половой объектной привязан-
ности к соответствующему лицу или к его прототяпу (1та о). Он
может показать нам - конечно, не без особого исследования, -
существует ли еще в данном случае это предшествующее сексу-
альное влечение в вытесненном состоянии или же оно уже унич-
тожено. Яснее говоря: твердо установлено, что оно может быть
во всякое время опять активировано благодаря регрессии; спра-
шивается лишь (это не всегда легко решить), какую активность
и какую действенную силу оно имеет еще в настоящее время.
Здесь нужно принять во внимание в одинаковой мере два источ-
ника ошибок; Сциллу недооценки вытесненного бессознательного
и Харибду склонности измерять нормальное исключительно мер-
кой патологического.
Психологии, которая не хочет и не может проникнуть в глуби-
ны вытесненного, эта нежная привязанность представляется во
всяком случае выражением стремлений, не имеющих сексуаль-
ной окраски, хотя бы они и проистекали из привязанности,
имеющей сексуальную окраску.
Враждебные чувства, имеющие несколько более сложную
структуру, не являются исключением из этого.
Мы вправе сказать, что эти стремления отклонились от пря-
мых сексуальных целей, хотя и трудно удовлетворить требова-
ния метапсихологии при изображении такого отклонения от це-
ли. Впрочем, эти заторможенные в смысле цели влечения все
еще сохраняют некоторые из первоначальных сексуальных це-
лей. Даже тот, кто нежно привязан, даже друг, поклонник ищет
телесной близости и хочет видеть человека, к которому он пита-
ет любовь <в духе апостола Павла*. Если угодно, то мы можем
видеть в этом уклонении от цели начало сублимирования сексу-
альных влечений или же еще больше расширить границы по-
следних. Заторможенные в смысле цели сексуальные влечения
190____________3. Фрейд <Психология масс и анализ человеческого <.
имеют большое функциональное преимущество перед неза'
моженными; так как они неспособны к полному удовлетв>
нию, то они особенно пригодны для создания длительных пр1
занностей, в то время как прямые сексуальные стремления
ряют при каждом удовлетворении свою энергию и должны оао^
дать своего обновления путем накопления сексуального либидс^
причем в этот промежуток времени один объект может быть <^
менен новым. Заторможенные влечения могут быть в любом ня)^
личестве смешаны с незаторможенными, могут претерпевазд1
обратное превращение в незаторможенные, подобно тому, каа^
они развились из них. Известно, как легко из отношений дружаЙ
ского характера, основанных на уважении и благоговении, ра^
виваются эротические желания (ЕтЬгазаег-тог роиг 1'атоиг (61
Сгес, Мольер) между маэстро и ученицей, артистом и восхий1
щенной слушательницей, особенно у женщин. Возникновение тая1
ких привязянностей, которые сперва не имели в виду сексуаля1
ной цели, непосредственно указывает на проторенный путь я1
выбору сексуального объекта. В статье <Рготпи^еИ (105 ОгаГе^
уоп 2тгеп(1ог{> РПз^ег привел прекрасный и отнюдь не еди^
ничный пример того, как даже интенсивная религиозная привит
занность легко превращается в пламенное сексуальное возбуий1
дение. С другой стороны, превращение недолговечных сексуаль-1
ных стремлений в длительную, чисто нежную привязанное
является чем-то весьма обычным, и консолидация брака, закл
ченного по страстной любви, основана в большинстве случаев
этом процессе.
Разумеется, нас не удивит тот факт, что непосредственные сек-
суальные стремления превращаются в заторможенные в смысл*
цели стремления в том случае, если на пути к достижению сексу*
альной цели стоят внутренние или внешние препятствия. Выте(Я
нение латентного периода есть такое внутреннее - или лучш<1
сказать: ставшее внутренним - препятствие. Мы предположил^
об отце первобытной орды, что он вынудил своих сыновей к воз^
держанию вследствие своей сексуальной нетерпимости и навязав
им таким образом заторможенные в смысле цели привязанности^
в то время как сам он сохранил для себя свободу сексуального*
наслаждения и остался, следовательно, не связанным. Все привя^
занности, на которых основана масса, имеют такой характер вле-1
чений, заторможенных в смысле цели. Но таким путем мы при-*
Пополнение
близились к обсуждению новой темы, которая имеет в виду отно-
шение прямых сексуальных влечений к массе.
Последние два замечания подготовили нас к тому, что прямые
сексуальные стремления неблагоприятны для массы. Хотя в ис-
тории развития семьи существуют массовые отношения сексу-
альной любви (групповой брак), однако, чем большее значение
приобретала половая любовь для <Я>, чем больше развивалась
влюбленность, тем настойчивее она требовала ограничения двумя
лицами - ипа сит ипо, - предназначенными природой для
цели размножения. Полигамические наклонности должны были
удовлетвориться последовательной сменой объекта.
Оба лица, предназначенные для цели обоюдного сексуального удо-
влетворения, демонстрируют протест против стадного инстинкта, про-
тив чувства массы: они ищут уединения. Чем сильнее они влюблены,
тем больше удовлетворяют они друг друга. Протест против влияния
массы сказывается как чувство стыда. Очень сильные чувства рев-
ности призываются для того, чтобы предохранить выбор сексуального
объекта от ущерба, который может быть нанесен массовой привязан-
ностью. Половая связь одной пары в присутствии другой или одно-
временный половой акт в группе людей (как это бывает при оргии)
возможны только в том случае, когда нежные, т. е. личные факторы
любовного отношения целиком отступают на задний план в сравнении
с грубочувственными. Но это является регрессией к более раннему со-
стоянию половых отношений, когда влюбленность не играла еще ни-
какой роли, а сексуальные объекты считались равноценными друг
другу, приблизительно так, как зло сказал Бернард Шоу: быть влюб-
ленным - это значит чудовищно переоценивать разницу между одной
женщиной и другой.
Есть много указаний на то, что влюбленность лишь позже вошла в
сексуальные отношения между мужчиной и женщиной, так что не-
совместимость половой любви и массовой привязанности развилась
поздно. Теперь может получиться такое впечатление, как будто это
предположение несовместимо с нашим мифом о первобытной семье.
Любовь к матерям и сестрам явилась для братьев стимулом к убий-
ству отца, и трудно представить себе, чтобы эта любовь была исковер-
канной, непримитивной, т. е. она должна была соединять в себе неж-
ную и грубо чувственную любовь. Однако при дальнейшем рассужде-
нии это возражение становится подтверждением. Одной из реакций на
>
>
192 __ 3. Фрейд <Психология масс и анализ человеческого <Я*
убийство отца было установление тотемистической экзогамии, запре.
та, касавшегося какого бы то ни было сексуального отношения с
женщинами, принадлежавшими к родной семье и нежно любимыми с
самого детства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
обоих видов меланхолии, как для психогенной, так и для произ-
вольной. При произвольной меланхолии можно предположить,^
что <Я>-идеал относится особенно строго к свободному выявле-"
нию <Я>, следствием чего является потом автоматически его,?
временное упразднение. При психогенной меланхолии <Я> по-
буждается к протесту вследствие того, что его идеал плохо отно-
сится к нему, а это плохое отношение является результатом;;
идентификации <Я>с отвергнутым объектом. ;(
^ Ср. АЬгаЬат, АпвЯге гиг р5усЬоапа1у^8с11еп Ег^огасЬип^ ипс1 Ве-
Ьап(11ип^ (108 ташвсЬ-Дергезяуеп <Тгтевешз е^с. 1912, 1п <КИшвсЬе ВеН-
га^е гиг Р5усЬоапа1у8е>. 1921.
XII
ДОПОЛНЕНИЕ
В процессе исследования, которому мы подводим теперь итоги,
нам открылись различные побочные пути, которые мы раньше
оставили в стороне, но которые имеют близкое к нам отношение.
Кое-что из этого оставшегося позади мы хотим наверстать.
А. Отличие между <Я>-идентификацией и заменой <Я <-идеа-
ла объектом находит себе интересное объяснение в двух больших
искусственных массах, изученных нами вначале: в войске и в
христианской церкви.
Очевидно, солдат считает идеалом своего начальника, собст-
венно главнокомандующего, в то время как он идентифицирует-
ся с равными себе солдатами и выводит из этой общности <Я>
обязательства товарищеских отношений для того, чтобы оказы-
вать взаимную помощь и делиться всем добром. Но он смешон,
когда он хочет идентифицироваться с главнокомандующим.
Егерь в лагере Валленштейна иронизирует по этому поводу над
вахмистром: <Плюнет он, что ли, иль высморкнет нос, - вы за
ним тоже> .
Иначе обстоит дело в католической церкви. Каждый христиа-
нин любит Христа как свой идеал; вследствие идентификации он
чувствует себя связанным с другими христианами. Кроме того,
он должен идентифицироваться с Христом и любить других
христиан так, как их любил Христос. Следовательно, церковь
требует в обоих случаях дополнения либидинозной позиции,
которая создается благодаря массе: идентификация должна при-
соединяться к тем случаям, где произошел выбор объекта, а объ-
ектная любовь должна присоединяться к тем случаям, где су-
ществует идентификация. Это - безусловно выходит за пределы
конституции массы; можно быть хорошим христианином и в то
Же время быть далеким от идеи поставить себя на место Христа,
Перевод Л. Мея.
186 3. Фрейд <Психология масс и анализ человеческого <л^
любить подобно ему всех людей. Простой смертный не решаетс<1
приписать себе величие духа и силу любви Спасителя. Но >д>1
дальнейшее развитие распределения либидо в массе является^
вероятно, моментом, благодаря которому христианство претенду-.1
ет на высшую нравственность. А
Б. Мы сказали, что в духовном развитии человечества можно^
было бы указать момент, когда для индивидов произошел про.?
гресс от массовой психологии к индивидуальной. ^
Нижеследующее написано под влиянием обмена мыслей с КапЬ'ом. ^
^
Для этого мы должны вкратце вернуться к мифу об отце пер.^
вобытной орды. Он впоследствии был превознесен до творца ми-
ра, и по праву, так как он сотворил всех своих сыновей, соста-
вивших первую массу. Он был идеалом для каждого из них в^
отдельности, его боялись и в то же время почитали; из этого'>
впоследствии родилось понятие табу. Эта толпа собралась одна-,1
жды вместе, убила отца и растерзала его. Никто из участников^
победившей массы не мог занять его место, а если кто-нибудь из^
них сделал бы это, то борьба возобновилась бы до тех пор, пок^1
они поняли бы, что все они должны отказаться от отцовского на-1
следства. Тогда они образовали тотемистическую братскую общи->
ну, связанную одними и теми же правами и тотемистическими,
запретами, которые хранили память о злодеянии и должны был^
искупить его. Но недовольство создавшимся положением осталось'
и стало источником новых перемен. Люди, связанные в братскую^
массу, постепенно приблизились к воссозданию старого положе-,
ния на новый лад, мужчина опять стал главой семьи и перестал
признавать господство женщины, установившееся в тот период,
времени, когда не было отца. В виде компенсации он признал.]
тогда материнские божества, жрецы которых были кастрированы,
для того, чтобы оградить мать; пример этот был дан первобытной1
орде отцом; однако новая семья была только тенью старой, отцов,,
было много и каждый был ограничен правами другого. 1
Тогда страстная тоска о недостающем отце могла побудить
индивида освободиться от массы и занять место отца. Тот, кто
сделал это, был первым эпическим поэтом; он достиг этого в
своей фантазии. Этот поэт извратил действительность в духе
своего страстного желания. Он создал героический миф. Героем
Пополнение
был тот, кто сам один убил отца, фигурирующего еще в мифе в
качестве тотемистического чудовища. Как отец был первым
идеалом мальчика, так поэт создал теперь в герое, заменяющем
отца, первый <Я>-идеал. Примером привязанности к герою по-
служил, вероятно, младший сын, любимец матери, которого она
защищала от ревнивых проявлений отца и который во времена
первобытной орды был последователем отца. В ложном опоэти-
зировании первобытного времени женщина, бывшая призом и
соблазном для убийства, стала причиной и подстрекательницей
преступления.
Герой совершает сам, один то деяние, на которое способна,
конечно, лишь вся орда в целом. Тем не менее эта сказка сохра-
нила, по замечанию КапУа, явные следы скрываемого положе-
ния вещей. Так, часто описывается, как герой, которому пред-
стоит разрешение трудной задачи (в большинстве случаев это
младший сын, нередко он притворяется в присутствии суррогата
отца глупым, т. е. не представляется для него опасным), разре-
шает все же эту задачу лишь с помощью кучки маленьких жи-
вотных (муравьи, пчелы). Это - братья, составлявшие перво-
бытную орду, подобно тому, как и в символике сновидений насе-
комые, паразиты обозначают братьев и сестер (презрительно: как
маленькие дети). Кроме того, в каждой из задач в мифе и сказке
легко распознать замену героического поступка.
Итак, миф является шагом, с помощью которого индивид вы-
ступает из массовой психологии. Первый миф был, безусловно,
психологическим, героическим мифом; миф о вселенной должен
был появиться гораздо позднее. Поэт, сделавший этот шаг и
освободившийся, таким образом, от массы в своей фантазии,
умеет, согласно другому замечанию Кап1с'а, найти обратный
путь к ней. Он идет к этой массе и рассказывает ей о подвигах
своего героя, созданных им. Этот герой является в основе ни кем
иным, как им самим.
Таким образом, он снисходит до реальности и поднимает своих
слушателей до фантазии. Слушатели же понимают поэта, они мо-
гут идентифицироваться с героем на основе одинакового страст-
ного отношения к первобытному отцу .
' Ср. Напз 8асЬ5 V. Оетешзате Та^гаите, Аи^оге^ега^ ешеа Уог-
^га^8 аи1 Дет VI р8усЬоапа1у118сЬеп Копртеаз ип Наа^, 1920. <<Тп^ета-
йопа1е 2е118сЬпй ^йг РаусЬоапа1у8е>, VI, 1920.
188
3. Фрейд <Психология масс и анализ человеческого <Я>
Ложь героического мифа достигает своего кульминационного
пункта в обожествлении героя. Вероятно, обожествленный герой
существовал раньше, чем бог-отец, он был предшественником
возвращения отца как божества. Ряд богов проходил хронологи-
чески так: богиня-мать - герой - бог-отец. Но лишь с возвы-
шением первобытного отца, который никогда не может быть
забыт, божество получило те черты, которые мы видим в нем
еще ныне.
В этом сокращенном изложении пришлось отказаться от материала из
саг, мифов, сказок, истории нравов и т. д., который можно было бы
использовать для обоснования этой конструкции.
В. Мы много говорили здесь о прямых сексуальных влечениях
и о заторможенных в смысле цели сексуальных влечениях, и мы
надеемся, что это подразделение не встретит большого сопротив-
ления. Однако подробное обсуждение этого вопроса будет не
лишним даже в том случае, если оно повторит отчасти уже ска-
занное нами раньше.
Первым, но вместе с тем наилучшим примером сексуальных
влечений, заторможенных в смысле цели, явилось для нас либи-
динозное развитие ребенка. Все те чувства, какие ребенок питает
к своим родителям и к опекающим его лицам, укладываются без
натяжки в желания, дающие выражение сексуальному стремле-
нию ребенка. Ребенок требует от этих любимых им лиц всех из-
вестных ему ласк: он хочет их целовать, прикасаться к ним,
осматривать их, ему любопытно видеть их гениталии и присут-
ствовать при интимных экскрементальных отправлениях, он
обещает жениться на матери или на няне, независимо от того,
что он подразумевает под этим, он намеревается подарить отцу
ребенка и т. д. Прямые наблюдения, равно как и позднейшее
аналитическое освещение остатков детства не оставляют никако-
го сомнения в непосредственном слиянии нежных и ревнивых
чувств с сексуальными намерениями; они показывают нам, как
основательно ребенок делает любимого человека объектом всех
его еще недостаточно сконцентрированных сексуальных влече-
ний (ср. Теорию полового влечения).
Первое любовное сооружение ребенка, подчиняющееся в ти-
пичном случае Эдипову комплексу, подлежит затем, как извест-
пополнение
до с началом латентного периода вытеснению. То, что остается
дрде вытеснения, кажется нам исключительно нежной привя-
занностью, которая относится к тем же лицам, но которая боль-
ще не может быть названа сексуальной. Психоанализу, освещаю-
щему глубины душевной жизни, нетрудно было доказать, что
сексуальные привязанности первых детских лет продолжают
существовать, хотя они вытеснены и бессознательны. Он дает
нам мужество утверждать, что всюду, где мы встречаем нежное
чувство, оно является преемником половой объектной привязан-
ности к соответствующему лицу или к его прототяпу (1та о). Он
может показать нам - конечно, не без особого исследования, -
существует ли еще в данном случае это предшествующее сексу-
альное влечение в вытесненном состоянии или же оно уже унич-
тожено. Яснее говоря: твердо установлено, что оно может быть
во всякое время опять активировано благодаря регрессии; спра-
шивается лишь (это не всегда легко решить), какую активность
и какую действенную силу оно имеет еще в настоящее время.
Здесь нужно принять во внимание в одинаковой мере два источ-
ника ошибок; Сциллу недооценки вытесненного бессознательного
и Харибду склонности измерять нормальное исключительно мер-
кой патологического.
Психологии, которая не хочет и не может проникнуть в глуби-
ны вытесненного, эта нежная привязанность представляется во
всяком случае выражением стремлений, не имеющих сексуаль-
ной окраски, хотя бы они и проистекали из привязанности,
имеющей сексуальную окраску.
Враждебные чувства, имеющие несколько более сложную
структуру, не являются исключением из этого.
Мы вправе сказать, что эти стремления отклонились от пря-
мых сексуальных целей, хотя и трудно удовлетворить требова-
ния метапсихологии при изображении такого отклонения от це-
ли. Впрочем, эти заторможенные в смысле цели влечения все
еще сохраняют некоторые из первоначальных сексуальных це-
лей. Даже тот, кто нежно привязан, даже друг, поклонник ищет
телесной близости и хочет видеть человека, к которому он пита-
ет любовь <в духе апостола Павла*. Если угодно, то мы можем
видеть в этом уклонении от цели начало сублимирования сексу-
альных влечений или же еще больше расширить границы по-
следних. Заторможенные в смысле цели сексуальные влечения
190____________3. Фрейд <Психология масс и анализ человеческого <.
имеют большое функциональное преимущество перед неза'
моженными; так как они неспособны к полному удовлетв>
нию, то они особенно пригодны для создания длительных пр1
занностей, в то время как прямые сексуальные стремления
ряют при каждом удовлетворении свою энергию и должны оао^
дать своего обновления путем накопления сексуального либидс^
причем в этот промежуток времени один объект может быть <^
менен новым. Заторможенные влечения могут быть в любом ня)^
личестве смешаны с незаторможенными, могут претерпевазд1
обратное превращение в незаторможенные, подобно тому, каа^
они развились из них. Известно, как легко из отношений дружаЙ
ского характера, основанных на уважении и благоговении, ра^
виваются эротические желания (ЕтЬгазаег-тог роиг 1'атоиг (61
Сгес, Мольер) между маэстро и ученицей, артистом и восхий1
щенной слушательницей, особенно у женщин. Возникновение тая1
ких привязянностей, которые сперва не имели в виду сексуаля1
ной цели, непосредственно указывает на проторенный путь я1
выбору сексуального объекта. В статье <Рготпи^еИ (105 ОгаГе^
уоп 2тгеп(1ог{> РПз^ег привел прекрасный и отнюдь не еди^
ничный пример того, как даже интенсивная религиозная привит
занность легко превращается в пламенное сексуальное возбуий1
дение. С другой стороны, превращение недолговечных сексуаль-1
ных стремлений в длительную, чисто нежную привязанное
является чем-то весьма обычным, и консолидация брака, закл
ченного по страстной любви, основана в большинстве случаев
этом процессе.
Разумеется, нас не удивит тот факт, что непосредственные сек-
суальные стремления превращаются в заторможенные в смысл*
цели стремления в том случае, если на пути к достижению сексу*
альной цели стоят внутренние или внешние препятствия. Выте(Я
нение латентного периода есть такое внутреннее - или лучш<1
сказать: ставшее внутренним - препятствие. Мы предположил^
об отце первобытной орды, что он вынудил своих сыновей к воз^
держанию вследствие своей сексуальной нетерпимости и навязав
им таким образом заторможенные в смысле цели привязанности^
в то время как сам он сохранил для себя свободу сексуального*
наслаждения и остался, следовательно, не связанным. Все привя^
занности, на которых основана масса, имеют такой характер вле-1
чений, заторможенных в смысле цели. Но таким путем мы при-*
Пополнение
близились к обсуждению новой темы, которая имеет в виду отно-
шение прямых сексуальных влечений к массе.
Последние два замечания подготовили нас к тому, что прямые
сексуальные стремления неблагоприятны для массы. Хотя в ис-
тории развития семьи существуют массовые отношения сексу-
альной любви (групповой брак), однако, чем большее значение
приобретала половая любовь для <Я>, чем больше развивалась
влюбленность, тем настойчивее она требовала ограничения двумя
лицами - ипа сит ипо, - предназначенными природой для
цели размножения. Полигамические наклонности должны были
удовлетвориться последовательной сменой объекта.
Оба лица, предназначенные для цели обоюдного сексуального удо-
влетворения, демонстрируют протест против стадного инстинкта, про-
тив чувства массы: они ищут уединения. Чем сильнее они влюблены,
тем больше удовлетворяют они друг друга. Протест против влияния
массы сказывается как чувство стыда. Очень сильные чувства рев-
ности призываются для того, чтобы предохранить выбор сексуального
объекта от ущерба, который может быть нанесен массовой привязан-
ностью. Половая связь одной пары в присутствии другой или одно-
временный половой акт в группе людей (как это бывает при оргии)
возможны только в том случае, когда нежные, т. е. личные факторы
любовного отношения целиком отступают на задний план в сравнении
с грубочувственными. Но это является регрессией к более раннему со-
стоянию половых отношений, когда влюбленность не играла еще ни-
какой роли, а сексуальные объекты считались равноценными друг
другу, приблизительно так, как зло сказал Бернард Шоу: быть влюб-
ленным - это значит чудовищно переоценивать разницу между одной
женщиной и другой.
Есть много указаний на то, что влюбленность лишь позже вошла в
сексуальные отношения между мужчиной и женщиной, так что не-
совместимость половой любви и массовой привязанности развилась
поздно. Теперь может получиться такое впечатление, как будто это
предположение несовместимо с нашим мифом о первобытной семье.
Любовь к матерям и сестрам явилась для братьев стимулом к убий-
ству отца, и трудно представить себе, чтобы эта любовь была исковер-
канной, непримитивной, т. е. она должна была соединять в себе неж-
ную и грубо чувственную любовь. Однако при дальнейшем рассужде-
нии это возражение становится подтверждением. Одной из реакций на
>
>
192 __ 3. Фрейд <Психология масс и анализ человеческого <Я*
убийство отца было установление тотемистической экзогамии, запре.
та, касавшегося какого бы то ни было сексуального отношения с
женщинами, принадлежавшими к родной семье и нежно любимыми с
самого детства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38