Нв1
мы не забыли указать, что размеры отстояния этого <Я>-идеалу
от актуального <Я> чрезвычайно варьируют для каждого отделу
ного индивида и что у многих эта дифференцировка внутри <Я>
не идет дальше, чем у ребенка.
Но прежде, чем мы сможем применить этот материал для по-
нимания либидинозной организации массы, мы должны принят^
во внимание другие изменчивые соотношения между объектом'
и <Я>. ;
Мы отлично знаем, что заимствованными из патологии примерами-
мы не исчерпали сущности идентификации и оставили, таким обра-,
зом, отчасти незатронутой загадку массы. Здесь должен был бы быть"
предпринят гораздо более основательный и более полный психиче-;
ский анализ. От идентификации путь ведет через подражание к
вчувствованию, т. е. к пониманию механизма, благодаря которому
для нас вообще возможно соприкосновение с душевной жизнью дру-;
гого человека. И в проявлениях существующей идентификации мно-
гое надо еще выяснить. Ее следствием является, между прочим, еще{
то, что человек ограничивает свою агрессивность по отношению к,
тому лицу, с которым он себя идентифицирует; человек щадит его и
оказывает ему помощь. Изучение таких идентификаций, лежащих,
например, в общности кланов, выяснило ЕоЬег<,8оп'у 8тН11'у пора-
зительный результат, что они покоятся на признании общей суб-
станции (КтвЫр апс1 Магпа^е, 1885) и поэтому могут быть созданы ^
2иг Е1п1иЬп1п Дев Магг185тиз 1. с. см. русск, перев. Вып. VII
Психол. и психоаналит. библиотеки.
идентификация
путем сообща принятой пищи. Эта черта позволяет связать такую
идентификацию с конструированной мною в <Тотем и табу> перво-
бытной историей человеческой семьи.
Влюбленность и гипноз
VIII
ВЛЮБЛЕННОСТЬ И ГИПНОЗ
Практика языка даже в своих капризах остается верна какой-то-
действительности. Хотя она называет <любовью> самые разнооб-1
разные эмоциональные отношения, которые и мы теоретически'
объединяем под названием <любовь>, однако, она потом опять
сомневается, является ли эта любовь настоящей, правильной,
истинной; она указывает на целую градацию возможностей сре-
ди любовных феноменов. Нам также нетрудно будет наблюдать
эту градацию.
В целом ряде случаев влюбленность является не чем иным,
как нахождением со стороны сексуального влечения объекта для
цели прямого сексуального удовлетворения, причем с достиже-
нием этой цели влюбленность угасает; это называют низменной,
чувственной любовью. Но, как известно, либидинозная ситуация
редко бывает так проста. Уверенность, с какой можно рассчиты-
вать на новое пробуждение только что угасшей потребности,
должна, конечно, быть ближайшим мотивом к тому, чтобы пи-
тать к сексуальному объекту длительное влечение, чтобы <лю-
бить> его также в свободные от страсти промежутки.
Из этой замечательной истории развития любовной жизни че-
ловека вытекает другой момент. Ребенок находит в первой фазе,
заканчивающейся в большинстве случаев к пяти годам, в одном
из родителей свой первый любовный объект, на котором фикси-
руются все его сексуальные влечения, требующие удовлетворе-
ния. Наступающее затем вытеснение вынуждает ребенка отка-
заться от большинства этих детских сексуальных целей и остав-
ляет после себя глубокое изменение отношения к родителям. Ре-
бенок остается в дальнейшем привязанным к родителям, но его
влечения следует назвать <заторможенными в смысле цели>. Чув-
ства, питаемые им, начиная с этого момента, к этим любимым
лицам, обозначаются как <нежные>. Известно, что в бессозна-
тельном сохраняются в большей или меньшей степени прежние
<чувственные> стремления, так что первоначальный приток вле-
чения продолжает в известном смысле существовать .
С наступлением половой зрелости развиваются, как известно,
новые, очень интенсивные стремления к достижению прямых сек-
суальных целей. В неблагоприятных случаях они остаются в ка-
честве чувственного потока отделенными от длительных <неж-
ных> эмоциональных направлений. Мы имеем перед собой карти-
ну, обе стороны которой так охотно идеализируются некоторыми
литературными направлениями. Мужчина проявляет мечтатель-
ные склонности к глубокоуважаемым женщинам, которые не при-
влекают его, однако, в половом отношении, и он потентен только
в отношении к другим женщинам, которых он не <любит>, не
уважает или даже презирает^. Однако чаще юноше удается синтез
лишенной чувственности небесной любви и чувственной земной
любви, и его отношение к сексуальному объекту характеризуется
совместным действием незаторможенных и заторможенных в
смысле цели влечений. По количеству заторможенных в отноше-
нии цели нежных влечений можно судить о силе влюбленности, в
противоположность чисто чувственным желаниям.
В рамках этой влюбленности нам с самого начала бросается в
глаза феномен сексуальной переоценки, то обстоятельство, что
сексуальный объект до некоторой степени не подвергается кри-
тике, что все его качества оцениваются выше, чем качества не-
любимых людей или чем качества того же объекта к тому вре-
мени, когда он еще не был любим. При несколько более сильном
вытеснении или подавлении чувственных стремлений создается
ложное впечатление, что объект в силу своих духовных преиму-
ществ любим также и чувственной любовью, в то время как в
действительности, наоборот, лишь чувственная любовь награж-
дает его этими преимуществами.
Стремление, создающее в данном случае ошибочное суждение
называется идеализацией. Благодаря этому же нам облегчается
ориентировка. Мы замечаем, что объект трактуется как соб-
ственное <Я>, что, следовательно, при влюбленности на объект
изливается большая часть нарцисического либидо. При некоторых
^ См. <Теорию полового влечения> 1. с.
<иЬег с11е а11ете1п8^е Егп1ес1п^ип Яев Ь1еЪе51еЬеп8>, 8атт1ип 4.
Ро1е, 1918. Русск, перев. Вып. VIII. Психолог, и психоаналит. библио-
тека.
6*
164 3. Фрейд <Психология масс и анализ человеческого <Я>
формах любовного выбора становится даже очевидным, что объект
служит для замены своего собственного недостигнутого <Я <-идеа-
ла. Его любят в силу тех совершенств, к которым человек стре-
мился для своего собственного <Я>, и которых он добивается
теперь этим окольным путем для удовлетворения своего нарци-
сизма.
Если сексуальная переоценка и влюбленность становятся еще
больше, то ясность картины становится еще несомненнее. Влече-
ния, добивающиеся прямого сексуального удовлетворения, могут
быть теперь совсем оттеснены, как это обычно происходит при
мечтательной любви юношей; <Я> становится все непритязатель-
нее, скромнее; объект становится все великолепнее, ценнее. Он
овладевает, в конце концов, всей самовлюбленностью <Я>, так
что самопожертвование <Я> становится естественным следствием.
Объект, так сказать, поглотил <Я>. Черты покорности, ограниче-
ния нарцисизма, несоблюдения своих интересов имеются налицо
в каждом случае влюбленности. В крайнем случае они еще уси-
ливаются и выступают на первый план благодаря оттеснению
чувственных влечений.
Это происходит особенно легко в случае несчастной, неудач-
ной любви, так как при каждом сексуальном удовлетворении сек-
суальная переоценка все же испытывает некоторое понижение.
Одновременно с тем, как человек приносит объекту в <жертву>
свое <Я> (эта жертва ничем не отличается от сублимированной
жертвы ради абстрактной идеи), целиком отпадают принадле-
жащие <Я>-идеалу функции. Молчит критика, которая исходила
от этой инстанции; все то, что делает и чего требует объект, пра-
вильно и безупречно. Нет места для совести во всем том, что
совершается в пользу объекта. В любовном ослеплении человек
становится преступником без раскаяния. Вся ситуация уклады-
вается без остатка в формулу: объект занял место <Я>-идеала.
Разница между идентификацией и влюбленностью в ее край-
них проявлениях, называемых очарованием, рабской покорно-
стью, легко описать. В первом случае <Я> обогатилось качества-
ми объекта, оно <интроецировало> объект, по выражению Ге-
гепсг1; во втором случае оно обеднело, принесло себя в жертву
объекту, поставило его на место своей важнейшей составной час-
ти. При ближайшем рассмотрении можно заметить, что такое
изложение рождает противоречие, которого на самом деле не
Влюбленность и гипноз
существует. Речь идет экономически не об обеднении или обога-
щении; крайнюю влюбленность тоже можно описать так, что
<Я> интроецирует объект. Быть может, другое отличие скорее
охватит сущность. В случае идентификации объект утрачивается
или от него отказываются; затем он опять восстанавливается в
<Я>; <Я> изменяется частично по прототипу утраченного объек-
та. Иногда объект сохраняется и, как таковой, переоценивается
со стороны и за счет <Я>. Но и относительно этого возникает
сомнение. Действительно ли твердо установлено, что идентифи-
кация предполагает отказ от влечения к объекту, не может ли
существовать отказ при сохранении объекта? И прежде чем мы
вдадимся в дискуссию по поводу этого сложного вопроса, у нас
может явиться мысль, что другая альтернатива включает в себе
сущность этого положения вещей, а именно: занимает ли объект
место <Я> или <Я>-идеала.
От влюбленности, очевидно, недалеко до гипноза. Аналогия обоих
состояний очевидна; то же покорное подчинение, податливость, от-
сутствие критического отношения к гипнотизеру, равно как и к
любимому лицу, то же отсутствие личной инициативы. Нет ника-
кого сомнения в том, что гипнотизер занял место <Я>-идеала. Все
соотношения при гипнозе лишь более явственны и усилены, так
что было бы целесообразнее объяснять влюбленность при помощи
гипноза, чем наоборот. Гипнотизер является единственным объек-
том, никакой другой объект не принимается во внимание рядом с
ним. <Я> переживает точно во сне все то, чего он требует и что он
приказывает, и этот факт напоминает нам о том, что мы не упо-
мянули среди функций <Я>-идеала испытания реальности . Нет
ничего удивительного в том, что <Я> считает всякое ощущение
реальным, если психическая инстанция, занимавшаяся прежде
испытанием реальности, заступается за эту реальность. Полное
отсутствие стремлений с незаторможенной сексуальной целью
способствует крайней чистоте проявлений. Гипнотическое отноше-
ние является неограниченным влюбленным самопожертвованием
при исключении сексуального удовлетворения, в то время как при
влюбленности оно только откладывается на время и остается на
заднем плане, как целевая возможность в дальнейшем.
См. <Ме11ар8усЬо1о1всЬе Ег^аигии^ гиг Тгатп1еЬге>, 8атт1ип
Иешег 8сЬгШеп гиг ^еи^оеепIеЬ^е, У1ег^е Го1е, 1918. Русск, перев.
Вып. III. Психолог, и психоаналит. библиотека.
3. Фрейд <Психология масс и анализ человеческого <Я^
Но, с другой стороны, мы можем также сказать, что гипнота_
ческое отношение является (если допустимо такое выражение^
массой, состоящей из двух людей. Гипноз не является подходя-*,
щим объектом для сравнения с массой, так как он скорее идеи->
тичен с ней. Он изолирует из весьма сложной структуры массый
один элемент: отношение к вождю. Этим ограничением числен^
ности гипноз отличается от массы, от влюбленности же он отли-"
чается отсутствием чисто сексуальных стремлений. Он занимает
среднее место между тем и другим.
Интересно отметить, что именно заторможенные в смысле це-,
ли сексуальные стремления создают длительные привязанности 1
людей друг к другу. Но это легко понять из того факта, что эти
стремления неспособны к полному удовлетворению, в то время
как незаторможенные сексуальные стремления претерпевают
чрезвычайное понижение каждый раз при достижении сексуаль-
ной цели. Чувственная любовь предназначена к угасанию, на-
ступающему при удовлетворении, чтобы быть продолжительной,
она должна быть с самого начала смешана с чисто нежными, т.
е. заторможенными в смысле цели компонентами, или должна
претерпеть такое смешение.
Гипноз разрешил бы нам загадку либидинозной конституции,
если бы он сам еще не содержал таких черт, которые не уклады-
ваются в рамки данного рационального объяснения - как влюб-
ленности при исключении чисто сексуальных стремлений. В нем
еще многое непонятно, мистично. Он содержит примесь парали-
зованности, вытекающей из отношения сильного к слабому, бес-
помощному, что является переходом к гипнозу, вызванному ис-
пугом у животных. Способ, которым вызывается гипноз, и его
отношение к сну неясны, а загадочный выбор лиц, подходящих
для гипноза, в то время как другие совершенно непригодны,
указывает на еще неизвестный момент, который в нем осущест-
влен и который делает, может быть, возможным лишь чистоту
либидинозных установок. Достойно внимания, что моральная
совесть гипнотизируемого лица может остаться резистентной
даже при полной суггестивной податливости в остальном. Но это
может происходить потому, что при гипнозе в том виде, в каком
он производится в большинстве случаев, может сохраниться зна-
ние того, что речь идет только об игре, о ложной репродукции
другой, гораздо более важной в жизненном отношении ситуации.
Влюбленность и гипноз
Предшествующими рассуждениями мы целиком подготовле-
ны к тому, чтобы начертать формулу либидинозной конституции
массы, по крайней мере такой массы, которую мы до сих пор
рассматривали, которая, следовательно, имеет вождя и которая
не могла приобрести вторично, путем слитком большой <орга-
низованности>, качеств индивида. Такая первичная масса яв-
ляется множеством индивидов, поставивших один и тот же
объект на место своего <Я>-идеала и идентифицировавшихся
вследствие этого друг с другом в своем <Я>. Это-соотношение
может быть выражено графически:
<Я>-идеал
-------^Х
/
' Внешний
/ ' объект
Стадный инстинкт
IX
СТАДНЫЙ ИНСТИНКТ
Мы недолго будем радоваться иллюзорному разрешению загадки
массы этой формулой. Нас тотчас обеспокоит мысль о том, что
мы, в сущности, сослались на загадку гипноза, в котором есть
еще так много неразрешенного. И тут возникает новое возраже-
ние дальнейшему исследованию.
Мы должны сказать себе, что многочисленные аффективные
привязанности, отмеченные нами в массе, вполне достаточны для
объяснения одной из ее характерных черт: недостатка самостоя-
тельности и инициативы у индивида, однородности его реакций
с реакциями всех других, его снижения, так сказать, до массо-
вого индивида. Но масса проявляет нечто большее, если мы рас-
смотрим ее как одно целое; черты слабости интеллектуальной
деятельности, аффективной незаторможенности, неспособности к
обуздыванию и к отсрочке, склонность к переходу границ в про-
явлении чувств и к полному переходу этих чувств в действия -
все это и т. п., так ярко изложенное Лебоном, создает несом-
ненную картину регрессии душевной деятельности до более ран-
ней ступени, какую мы обычно находим у дикарей и у детей.
Такая регрессия особенно характерна для обыкновенной массы,
в то время как у высоко организованных искусственных масс
она, как мы слышали, не может быть глубокой.
Таким образом у нас получается впечатление состояния, в ко-
тором отдельные эмоциальные побуждения и личный интеллек-
туальный акт индивида слишком слабы, чтобы проявиться от-
дельно и обязательно должны дожидаться подкрепления в виде
однородного повторения со стороны других людей. Вспомним о
том, сколько этих феноменов зависимости относится к нормаль-
ной конституции человеческого общества, как мало в нем имеет-
ся оригинальности и личного мужества, как сильно каждый че-
ловек находится во власти установок массовой души, прояв-
ляющейся в расовых особенностях, в сословных предрассудках,
общественном мнении и т. д. Загадка суггестивного влияния уве-
личивается для нас утверждением того факта, что такое влияние
оказывается не только вождем, но и каждым индивидом на дру-
гого индивида, и мы бросаем себе упрек в том, что мы односто-
ронне подчеркнули отношение к вождю, не обратив никакого вни-
мания на другой фактор взаимного внушения.
Из чувства скромности мы захотим прислушаться к другому
голосу, который сулит нам объяснение, исходящее из более про-
стых основоположений. Я заимствую такое объяснение из прек-
расной книги \У. ТгоИег'а о стадном инстинкте и сожалею
лишь о том, что она не вполне избежала антипатии, явившейся
результатом последней великой войны .
ТгоНег считает описанные душевные феномены массы про-
изводным стадного инстинкта ( ге^апои5пе58), являющегося
врожденным как для человека, так и для других видов живот-
ных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
мы не забыли указать, что размеры отстояния этого <Я>-идеалу
от актуального <Я> чрезвычайно варьируют для каждого отделу
ного индивида и что у многих эта дифференцировка внутри <Я>
не идет дальше, чем у ребенка.
Но прежде, чем мы сможем применить этот материал для по-
нимания либидинозной организации массы, мы должны принят^
во внимание другие изменчивые соотношения между объектом'
и <Я>. ;
Мы отлично знаем, что заимствованными из патологии примерами-
мы не исчерпали сущности идентификации и оставили, таким обра-,
зом, отчасти незатронутой загадку массы. Здесь должен был бы быть"
предпринят гораздо более основательный и более полный психиче-;
ский анализ. От идентификации путь ведет через подражание к
вчувствованию, т. е. к пониманию механизма, благодаря которому
для нас вообще возможно соприкосновение с душевной жизнью дру-;
гого человека. И в проявлениях существующей идентификации мно-
гое надо еще выяснить. Ее следствием является, между прочим, еще{
то, что человек ограничивает свою агрессивность по отношению к,
тому лицу, с которым он себя идентифицирует; человек щадит его и
оказывает ему помощь. Изучение таких идентификаций, лежащих,
например, в общности кланов, выяснило ЕоЬег<,8оп'у 8тН11'у пора-
зительный результат, что они покоятся на признании общей суб-
станции (КтвЫр апс1 Магпа^е, 1885) и поэтому могут быть созданы ^
2иг Е1п1иЬп1п Дев Магг185тиз 1. с. см. русск, перев. Вып. VII
Психол. и психоаналит. библиотеки.
идентификация
путем сообща принятой пищи. Эта черта позволяет связать такую
идентификацию с конструированной мною в <Тотем и табу> перво-
бытной историей человеческой семьи.
Влюбленность и гипноз
VIII
ВЛЮБЛЕННОСТЬ И ГИПНОЗ
Практика языка даже в своих капризах остается верна какой-то-
действительности. Хотя она называет <любовью> самые разнооб-1
разные эмоциональные отношения, которые и мы теоретически'
объединяем под названием <любовь>, однако, она потом опять
сомневается, является ли эта любовь настоящей, правильной,
истинной; она указывает на целую градацию возможностей сре-
ди любовных феноменов. Нам также нетрудно будет наблюдать
эту градацию.
В целом ряде случаев влюбленность является не чем иным,
как нахождением со стороны сексуального влечения объекта для
цели прямого сексуального удовлетворения, причем с достиже-
нием этой цели влюбленность угасает; это называют низменной,
чувственной любовью. Но, как известно, либидинозная ситуация
редко бывает так проста. Уверенность, с какой можно рассчиты-
вать на новое пробуждение только что угасшей потребности,
должна, конечно, быть ближайшим мотивом к тому, чтобы пи-
тать к сексуальному объекту длительное влечение, чтобы <лю-
бить> его также в свободные от страсти промежутки.
Из этой замечательной истории развития любовной жизни че-
ловека вытекает другой момент. Ребенок находит в первой фазе,
заканчивающейся в большинстве случаев к пяти годам, в одном
из родителей свой первый любовный объект, на котором фикси-
руются все его сексуальные влечения, требующие удовлетворе-
ния. Наступающее затем вытеснение вынуждает ребенка отка-
заться от большинства этих детских сексуальных целей и остав-
ляет после себя глубокое изменение отношения к родителям. Ре-
бенок остается в дальнейшем привязанным к родителям, но его
влечения следует назвать <заторможенными в смысле цели>. Чув-
ства, питаемые им, начиная с этого момента, к этим любимым
лицам, обозначаются как <нежные>. Известно, что в бессозна-
тельном сохраняются в большей или меньшей степени прежние
<чувственные> стремления, так что первоначальный приток вле-
чения продолжает в известном смысле существовать .
С наступлением половой зрелости развиваются, как известно,
новые, очень интенсивные стремления к достижению прямых сек-
суальных целей. В неблагоприятных случаях они остаются в ка-
честве чувственного потока отделенными от длительных <неж-
ных> эмоциональных направлений. Мы имеем перед собой карти-
ну, обе стороны которой так охотно идеализируются некоторыми
литературными направлениями. Мужчина проявляет мечтатель-
ные склонности к глубокоуважаемым женщинам, которые не при-
влекают его, однако, в половом отношении, и он потентен только
в отношении к другим женщинам, которых он не <любит>, не
уважает или даже презирает^. Однако чаще юноше удается синтез
лишенной чувственности небесной любви и чувственной земной
любви, и его отношение к сексуальному объекту характеризуется
совместным действием незаторможенных и заторможенных в
смысле цели влечений. По количеству заторможенных в отноше-
нии цели нежных влечений можно судить о силе влюбленности, в
противоположность чисто чувственным желаниям.
В рамках этой влюбленности нам с самого начала бросается в
глаза феномен сексуальной переоценки, то обстоятельство, что
сексуальный объект до некоторой степени не подвергается кри-
тике, что все его качества оцениваются выше, чем качества не-
любимых людей или чем качества того же объекта к тому вре-
мени, когда он еще не был любим. При несколько более сильном
вытеснении или подавлении чувственных стремлений создается
ложное впечатление, что объект в силу своих духовных преиму-
ществ любим также и чувственной любовью, в то время как в
действительности, наоборот, лишь чувственная любовь награж-
дает его этими преимуществами.
Стремление, создающее в данном случае ошибочное суждение
называется идеализацией. Благодаря этому же нам облегчается
ориентировка. Мы замечаем, что объект трактуется как соб-
ственное <Я>, что, следовательно, при влюбленности на объект
изливается большая часть нарцисического либидо. При некоторых
^ См. <Теорию полового влечения> 1. с.
<иЬег с11е а11ете1п8^е Егп1ес1п^ип Яев Ь1еЪе51еЬеп8>, 8атт1ип 4.
Ро1е, 1918. Русск, перев. Вып. VIII. Психолог, и психоаналит. библио-
тека.
6*
164 3. Фрейд <Психология масс и анализ человеческого <Я>
формах любовного выбора становится даже очевидным, что объект
служит для замены своего собственного недостигнутого <Я <-идеа-
ла. Его любят в силу тех совершенств, к которым человек стре-
мился для своего собственного <Я>, и которых он добивается
теперь этим окольным путем для удовлетворения своего нарци-
сизма.
Если сексуальная переоценка и влюбленность становятся еще
больше, то ясность картины становится еще несомненнее. Влече-
ния, добивающиеся прямого сексуального удовлетворения, могут
быть теперь совсем оттеснены, как это обычно происходит при
мечтательной любви юношей; <Я> становится все непритязатель-
нее, скромнее; объект становится все великолепнее, ценнее. Он
овладевает, в конце концов, всей самовлюбленностью <Я>, так
что самопожертвование <Я> становится естественным следствием.
Объект, так сказать, поглотил <Я>. Черты покорности, ограниче-
ния нарцисизма, несоблюдения своих интересов имеются налицо
в каждом случае влюбленности. В крайнем случае они еще уси-
ливаются и выступают на первый план благодаря оттеснению
чувственных влечений.
Это происходит особенно легко в случае несчастной, неудач-
ной любви, так как при каждом сексуальном удовлетворении сек-
суальная переоценка все же испытывает некоторое понижение.
Одновременно с тем, как человек приносит объекту в <жертву>
свое <Я> (эта жертва ничем не отличается от сублимированной
жертвы ради абстрактной идеи), целиком отпадают принадле-
жащие <Я>-идеалу функции. Молчит критика, которая исходила
от этой инстанции; все то, что делает и чего требует объект, пра-
вильно и безупречно. Нет места для совести во всем том, что
совершается в пользу объекта. В любовном ослеплении человек
становится преступником без раскаяния. Вся ситуация уклады-
вается без остатка в формулу: объект занял место <Я>-идеала.
Разница между идентификацией и влюбленностью в ее край-
них проявлениях, называемых очарованием, рабской покорно-
стью, легко описать. В первом случае <Я> обогатилось качества-
ми объекта, оно <интроецировало> объект, по выражению Ге-
гепсг1; во втором случае оно обеднело, принесло себя в жертву
объекту, поставило его на место своей важнейшей составной час-
ти. При ближайшем рассмотрении можно заметить, что такое
изложение рождает противоречие, которого на самом деле не
Влюбленность и гипноз
существует. Речь идет экономически не об обеднении или обога-
щении; крайнюю влюбленность тоже можно описать так, что
<Я> интроецирует объект. Быть может, другое отличие скорее
охватит сущность. В случае идентификации объект утрачивается
или от него отказываются; затем он опять восстанавливается в
<Я>; <Я> изменяется частично по прототипу утраченного объек-
та. Иногда объект сохраняется и, как таковой, переоценивается
со стороны и за счет <Я>. Но и относительно этого возникает
сомнение. Действительно ли твердо установлено, что идентифи-
кация предполагает отказ от влечения к объекту, не может ли
существовать отказ при сохранении объекта? И прежде чем мы
вдадимся в дискуссию по поводу этого сложного вопроса, у нас
может явиться мысль, что другая альтернатива включает в себе
сущность этого положения вещей, а именно: занимает ли объект
место <Я> или <Я>-идеала.
От влюбленности, очевидно, недалеко до гипноза. Аналогия обоих
состояний очевидна; то же покорное подчинение, податливость, от-
сутствие критического отношения к гипнотизеру, равно как и к
любимому лицу, то же отсутствие личной инициативы. Нет ника-
кого сомнения в том, что гипнотизер занял место <Я>-идеала. Все
соотношения при гипнозе лишь более явственны и усилены, так
что было бы целесообразнее объяснять влюбленность при помощи
гипноза, чем наоборот. Гипнотизер является единственным объек-
том, никакой другой объект не принимается во внимание рядом с
ним. <Я> переживает точно во сне все то, чего он требует и что он
приказывает, и этот факт напоминает нам о том, что мы не упо-
мянули среди функций <Я>-идеала испытания реальности . Нет
ничего удивительного в том, что <Я> считает всякое ощущение
реальным, если психическая инстанция, занимавшаяся прежде
испытанием реальности, заступается за эту реальность. Полное
отсутствие стремлений с незаторможенной сексуальной целью
способствует крайней чистоте проявлений. Гипнотическое отноше-
ние является неограниченным влюбленным самопожертвованием
при исключении сексуального удовлетворения, в то время как при
влюбленности оно только откладывается на время и остается на
заднем плане, как целевая возможность в дальнейшем.
См. <Ме11ар8усЬо1о1всЬе Ег^аигии^ гиг Тгатп1еЬге>, 8атт1ип
Иешег 8сЬгШеп гиг ^еи^оеепIеЬ^е, У1ег^е Го1е, 1918. Русск, перев.
Вып. III. Психолог, и психоаналит. библиотека.
3. Фрейд <Психология масс и анализ человеческого <Я^
Но, с другой стороны, мы можем также сказать, что гипнота_
ческое отношение является (если допустимо такое выражение^
массой, состоящей из двух людей. Гипноз не является подходя-*,
щим объектом для сравнения с массой, так как он скорее идеи->
тичен с ней. Он изолирует из весьма сложной структуры массый
один элемент: отношение к вождю. Этим ограничением числен^
ности гипноз отличается от массы, от влюбленности же он отли-"
чается отсутствием чисто сексуальных стремлений. Он занимает
среднее место между тем и другим.
Интересно отметить, что именно заторможенные в смысле це-,
ли сексуальные стремления создают длительные привязанности 1
людей друг к другу. Но это легко понять из того факта, что эти
стремления неспособны к полному удовлетворению, в то время
как незаторможенные сексуальные стремления претерпевают
чрезвычайное понижение каждый раз при достижении сексуаль-
ной цели. Чувственная любовь предназначена к угасанию, на-
ступающему при удовлетворении, чтобы быть продолжительной,
она должна быть с самого начала смешана с чисто нежными, т.
е. заторможенными в смысле цели компонентами, или должна
претерпеть такое смешение.
Гипноз разрешил бы нам загадку либидинозной конституции,
если бы он сам еще не содержал таких черт, которые не уклады-
ваются в рамки данного рационального объяснения - как влюб-
ленности при исключении чисто сексуальных стремлений. В нем
еще многое непонятно, мистично. Он содержит примесь парали-
зованности, вытекающей из отношения сильного к слабому, бес-
помощному, что является переходом к гипнозу, вызванному ис-
пугом у животных. Способ, которым вызывается гипноз, и его
отношение к сну неясны, а загадочный выбор лиц, подходящих
для гипноза, в то время как другие совершенно непригодны,
указывает на еще неизвестный момент, который в нем осущест-
влен и который делает, может быть, возможным лишь чистоту
либидинозных установок. Достойно внимания, что моральная
совесть гипнотизируемого лица может остаться резистентной
даже при полной суггестивной податливости в остальном. Но это
может происходить потому, что при гипнозе в том виде, в каком
он производится в большинстве случаев, может сохраниться зна-
ние того, что речь идет только об игре, о ложной репродукции
другой, гораздо более важной в жизненном отношении ситуации.
Влюбленность и гипноз
Предшествующими рассуждениями мы целиком подготовле-
ны к тому, чтобы начертать формулу либидинозной конституции
массы, по крайней мере такой массы, которую мы до сих пор
рассматривали, которая, следовательно, имеет вождя и которая
не могла приобрести вторично, путем слитком большой <орга-
низованности>, качеств индивида. Такая первичная масса яв-
ляется множеством индивидов, поставивших один и тот же
объект на место своего <Я>-идеала и идентифицировавшихся
вследствие этого друг с другом в своем <Я>. Это-соотношение
может быть выражено графически:
<Я>-идеал
-------^Х
/
' Внешний
/ ' объект
Стадный инстинкт
IX
СТАДНЫЙ ИНСТИНКТ
Мы недолго будем радоваться иллюзорному разрешению загадки
массы этой формулой. Нас тотчас обеспокоит мысль о том, что
мы, в сущности, сослались на загадку гипноза, в котором есть
еще так много неразрешенного. И тут возникает новое возраже-
ние дальнейшему исследованию.
Мы должны сказать себе, что многочисленные аффективные
привязанности, отмеченные нами в массе, вполне достаточны для
объяснения одной из ее характерных черт: недостатка самостоя-
тельности и инициативы у индивида, однородности его реакций
с реакциями всех других, его снижения, так сказать, до массо-
вого индивида. Но масса проявляет нечто большее, если мы рас-
смотрим ее как одно целое; черты слабости интеллектуальной
деятельности, аффективной незаторможенности, неспособности к
обуздыванию и к отсрочке, склонность к переходу границ в про-
явлении чувств и к полному переходу этих чувств в действия -
все это и т. п., так ярко изложенное Лебоном, создает несом-
ненную картину регрессии душевной деятельности до более ран-
ней ступени, какую мы обычно находим у дикарей и у детей.
Такая регрессия особенно характерна для обыкновенной массы,
в то время как у высоко организованных искусственных масс
она, как мы слышали, не может быть глубокой.
Таким образом у нас получается впечатление состояния, в ко-
тором отдельные эмоциальные побуждения и личный интеллек-
туальный акт индивида слишком слабы, чтобы проявиться от-
дельно и обязательно должны дожидаться подкрепления в виде
однородного повторения со стороны других людей. Вспомним о
том, сколько этих феноменов зависимости относится к нормаль-
ной конституции человеческого общества, как мало в нем имеет-
ся оригинальности и личного мужества, как сильно каждый че-
ловек находится во власти установок массовой души, прояв-
ляющейся в расовых особенностях, в сословных предрассудках,
общественном мнении и т. д. Загадка суггестивного влияния уве-
личивается для нас утверждением того факта, что такое влияние
оказывается не только вождем, но и каждым индивидом на дру-
гого индивида, и мы бросаем себе упрек в том, что мы односто-
ронне подчеркнули отношение к вождю, не обратив никакого вни-
мания на другой фактор взаимного внушения.
Из чувства скромности мы захотим прислушаться к другому
голосу, который сулит нам объяснение, исходящее из более про-
стых основоположений. Я заимствую такое объяснение из прек-
расной книги \У. ТгоИег'а о стадном инстинкте и сожалею
лишь о том, что она не вполне избежала антипатии, явившейся
результатом последней великой войны .
ТгоНег считает описанные душевные феномены массы про-
изводным стадного инстинкта ( ге^апои5пе58), являющегося
врожденным как для человека, так и для других видов живот-
ных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38