Эта стадность является биологически аналогией и как бы
продолжением многоклеточности; в смысле либидинозной теории
она является дальнейшим проявлением вытекающей из либидо
склонности всех однородных живых существ объединиться в
единицы большого объема^. Индивид чувствует себя неполным
(шсотр1е^е), когда он один. Страх маленького ребенка является
уже проявлением этого стадного инстинкта. Противоречие стаду
равносильно отделению от него и потому избегается со страхом.
Стадо же отрицает все новое, непривычное. Стадный инстинкт
является чем-то первичным, неподдающимся дальнейшему раз-
ложению (\уМсЬ саппо^ Ье 8р11^ ир).
ТгоЦег приводит ряд влечений (или инстинктов), которые он
считает первичными: инстинкт самосохранения, питания, поло-
вой инстинкт и стадный инстинкт. Последний должен часто про-
тивопоставляться другим инстинктам. Сознание виновности и чув-
ство долга являются характерным достоянием ^ге^апоив ашта1.
Из стадного инстинкта исходят, по мнению Т'гоиег'а также и
вытесняющие силы, которые психоанализ открыл в <Я>, а сле-
довательно и то сопротивление, с которым сталкивается врач
при нсихоаналитическом лечении. Своим значением язык обязан
своей способности дать людям возможность взаимного понимания
УУ. ТгоИег, <1п81дпс^8 о1 Ле Негс1 Ш Реасе апй Л\"аг>. ЬопДоп, 1916.
См. мою работу: ^епзеН: с1ез Ьи5^рппс1р5> 1930.
170_________ 3. Фрейд <Психология масс и анализ человеческого <Я>
в стаде, на нем покоится, главным образом, идентификация ин-
дивидов друг с другом.
Подобно тому как Лебон в центре своего внимания поставил
преимущественно характерные недолговечные массы, а М^ Вои^аП -
стабильные общества, так ТгоНег сосредоточил свое внимание на
самых распространенных объединениях, в которых живет чело-
век, этот ^(вои то^ткои, и дал им психологическое обоснование.
Тгоиег'у не нужно искать происхождения стадного инстинкта,
так как он считает его первичным и не разрешимым. Его приме-
чание, что Воп 81(118 считает стадный инстинкт производным
внушаемости, к счастью для него излишне; это - объяснение по
хорошо известному, неудовлетворительному шаблону, и обратное
положение, гласящее, что внушаемость является производным
стадного инстинкта, оказалось для меня более очевидным.
Но против изложения ТгоИег'а можно с еще большим правом,
чем против других, возразить, что оно обращает слишком мало
внимания на роль вождя в массе, в то время как мы склонны к
противоположному мнению, что сущность массы не может быть
понята, если пренебречь вождем. Стадный инстинкт вообще не
оставляет места вождю, вождь только случайно привходит в ста-
до, и в связи с этим стоит тот факт, что из этого инстинкта нет
пути к потребности в божестве; стаду недостает пастуха. Но, кро-
ме того, изложение ТгоИег'а можно психологически опровергнуть,
т. е. можно по меньшей мере сделать вероятным, что стадное вле-
чение поддается разложению, что оно не является первичным в
том смысле, как инстинкт самосохранения и половой инстинкт.
Разумеется, нелегко проследить онтогенез стадного инстинк-
та. Страх маленького ребенка, оставленного наедине (ТгоИег тол-
кует его уже как проявление инстинкта), легче допускает другое
толкование. Он относится к матери, впоследствии к другим лю-
бимым лицам, и является выражением неисполненного жела-
ния, с которым ребенок не умеет ничего сделать, кроме превра-
щения его в страх . Страх оставленного наедине с самим собою
маленького ребенка не уляжется при виде любого человека <из
стада>; наоборот, приближение такого <чужого человека> вызовет
лишь страх. У ребенка долго не замечают ничего, что говорило
Стадный инстинкт
^ См. лекции по введению в психоанализ, лекция 25, <Страх>. Пси-
хологич. и психоаналит. библ. Вып. II. Госиздат 1922. Москва - Ле-
нинград.
бы о стадном инстинкте или о чувстве массы (Маваеп^е^иЫ).
Такое чувство образуется лишь в детских, где много детей, из их
отношения к родителям, а именно: как начальная зависть, с
которой старший ребенок встречает младшего. Старший ребенок
хотел бы, конечно, ревниво вытеснить младшего, отдалить его от
родителей, лишить его всех прав, но ввиду того, что этот ребе-
нок, как и все последующие, одинаково любим родителями,
старший ребенок, не имея возможности удержать свою враждеб-
ную установку без ущерба для себя, вынужден идентифициро-
вать себя с другими детьми, и в детской среде возникает чувство
массы или общности, получающее свое дальнейшее развитие в
школе. Первым требованием этого реактивного образования яв-
ляется требование справедливости, одинакового обращения со
всеми. Известно, как громко и настойчиво проявляется это тре-
бование в школе. Если я сам не могу быть любимчиком, то пусть,
по крайней мере, никто не будет любимчиком. Можно было бы
считать это превращение и замену ревности чувством массы в
детской и в школе чем-то неправдоподобным, если бы тот же
самый процесс вновь не наблюдался несколько позже при других
соотношениях.
Стоит вспомнить о толпе мечтательно влюблеиных дам и жриц,
теснящихся вокруг певца или пианиста после его концерта. Ве-
роятно, каждой из них хотелось бы отнестись ревниво ко всем
другим, однако, ввиду их множества и связанной с этим невоз-
можности достичь цели своей влюбленности, они отказываются
от этого и вместо того, чтобы вцепиться друг другу в волосы, они
действуют, как единая масса, благоговеющая перед тем, кого
они чествуют, проявляя это сообща; они были бы рады поде-
литься его локоном. Они, первоначальные соперницы, могут
идентифицироваться друг с другом, благодаря одинаковой любви
к одному и тому же объекту. Если ситуация, как это обычно
бывает, может быть разрешена с помощью инстинкта несколь-
кими способами, то нет ничего удивительного в том, что осу-
ществляется тот исход, с которым связана возможность некото-
рого удовлетворения, в то время как другой способ, даже более
очевидный, не используется, так как реальные соотношения от-
казывают ему в достижении этой цели.
Дух общественности, е5рп1- (1е согра и т. д., которые оказывают
впоследствии свое действие в обществе, не скрывают своего про-
172________ 3. Фрейд <Психология масс и анализ человеческого <Я>
исхождения из первоначальной зависти. Никто не должен иметь
желания выдвинуться, каждый должен быть равен другому, все
должны обладать одинаковыми ценностями. Социальная справед.
ливость должна обозначать, что человек сам отказывается от мно-
гого для того, чтобы другие тоже должны были отказаться от это-
го, или - что то же самое - не могли требовать этого. Это требо-
вание равенства является корнем социальной совести и чувства
долга. Неожиданным образом мы находим его в боязни инфекции
у сифилитиков, которую мы поняли благодаря психоанализу. Бо-
язнь этих несчастных является выражением их сопротивления
против бессознательного желания распространить свою инфекцию
на других. Ибо почему же они одни должны быть инфицированы
и лишены очень многого, а другие - нет? Прекрасная притча о
суде Соломона имеет это же самое ядро. Если у одной женщины
умер ребенок, то другая тоже не должна иметь живого ребенка.
По этому желанию можно было узнать потерпевшую.
Итак, социальное чувство покоится на превращении чувства,
бывшего сначала враждебным, в положительно окрашенную при-
вязанность, носящую характер идентификации. Поскольку мы до
сих пор проследили этот процесс, оказывается, что это превраще-
ние совершается под влиянием обшей нежной привязанности к
лицу, стоящему вне массы. Наш анализ идентификации кажется
нам самим неисчерпывающим, но для нашей настоящей цели до-
статочно вернуться к тому положению, что масса требует строгого
соблюдения равенства. Мы уже слышали при обсуждении обеих
искусственных масс, церкви и армии, что их предпосылкой яв-
ляется одинаковая любовь вождя ко всем участникам массы. Но
мы не забываем, что требование равенства, существующее в массе,
относится только к ее отдельным членам и не касается вождя. Все
участники массы должны быть равны между собою, но все они
хотят, чтоб над ними властвовал вождь. Многие равные между
собою, могущие идентифицироваться друг с другом, и один един-
ственный, превосходящий их всех - такова ситуация, сущест-
вующая в жизнеспособной массе. Следовательно, мы позволяем
себе внести коррекцию в выражение Тто^ет'& что человек -
стадное животное', он является скорее животным орды, участ-
ником орды, предводительствуемой вождем.
МАССА И ПЕРВОБЫТНАЯ ОРДА
В 1912 году я согласился с предположением Ч. Дарвина, что
первобытной формой человеческого общества была орда, над
которой неограниченно властвовал сильный самец. Я сделал по-
пытку показать, что судьба этой орды [оставила неизгладимые
следы в истории человечества, в частности - что развитие тоте-
мизма, охватывающего зачатки религии, нравственности и соци-
ального расчленения, связано с насильственным убийством вож-
дя и превращением отцовской орды в братскую общину . Прав-
да, это - только гипотеза, как и многие другие предположения,
с помощью которых исследователь доисторического периода пы-
тается осветить мрак, окутывающий первобытный период -
один снисходительный английский критик (Кгое^ег) остроумно
назвал ее <^из^ 50 з^огу>, - но я думаю, что эта гипотеза заслу-
живает большего внимания, если она оказывается способной
создать связь и понимание в новых областях знания.
Человеческие массы показывают нам опять-таки знакомую
картину властного самодержца среди толпы равных между со-
бой товарищей; картина эта содержится и в нашем представле-
нии о первобытной орде. Психология этой массы, в том виде,
как мы ее знаем из часто приводившихся описаний - исчезно-
вение сознательной индивидуальности, ориентировка мыслей и
чувств в одинаковых направлениях, преобладание аффектив-
ности и бессознательной душевной сферы, тенденция к немед-
ленному выполнению появляющихся намерений, - соответству-
ет состоянию регрессии до примитивной душевной деятельности,
которую можно было бы приписать именно первобытной орде.
К первобытной орде относится особенно то, что мы раньше описали в
общей характеристике людей. Воля индивида была слишком слаба, он
' Тотем и табу. Психологич. и психоаналит. библиотека. Вып. VI.
Госиздат. 1924. Москва - Ленинград.
174____________3. Фрейд <Психология масс и анализ человеческого <Я>
не решался действовать. Никакие импульсы, кроме коллективных, не
осуществлялись, существовала только общая воля, единичной воли не
было, представление не решалось вылиться в волевой акт, если оно не
было усилено ощущением своего всеобщего распространения. Эта сла-
бость представления находит свое объяснение в силе общей всем
участникам массы эмоциональной привязанности, а присоединяю-
щаяся однородность жизненных обстоятельств и отсутствие частной
собственности определяет однородность жизненных актов у отдельных
индивидов. - Экскрементальные потребности тоже не исключают
общности, как можно заметить у детей и солдат. Единственным без-
условным исключением является половой акт, в котором третье лицо
по меньшей мере излишне: в крайнем случае, мучительно ожидают
его ухода. О реакции сексуальной потребности (генитального удовлет-
ворения) против стадности см. ниже.
Итак, масса кажется нам вновь ожившей первобытной ордой.
Подобно тому, как первобытный человек может ожить в каждом
индивиде, так и из любой человеческой толпы может быть вос-
создана первобытная орда. Поскольку масса обычно господствует
над людьми, мы узнаем в ней продолжение первобытной орды.
Мы должны были бы сделать заключение, что психология массы
является древнейшей человеческой психологией. Индивидуаль-
ная психология, которую мы выделили, пренебрегала остаточ-
ными массовыми проявлениями, выросла лишь впоследствии,
постепенно и, так сказать, частично лишь обособившись из
древней психологии масс. Мы еще рискнем указать исходный
пункт этого развития.
Ближайшее рассуждение показывает нам, в каком пункте это
положение нуждается в коррекции. Индивидуальная психология
должна быть столь же древней, как и массовая психология, так
как с самого начала существовала двоякая психология: психоло-
гия индивидов - участников массы, и психология отца, началь-
ника, вождя. Индивиды, составлявшие массу, были так же свя-
заны, как мы их видим еще и теперь, но отец первобытной орды
был свободен. Его интеллектуальные акты были сильны и неза-
висимы даже в своей обособленности, его воля не нуждалась в
усилении другой волей. Мы в силу последовательности должны
предположить, что его <Я> было мало связано в либидинозном
отношении, он не любил никого, кроме себя, других любил
Масса и первобытная орда
только постольку, поскольку они служили его потребностям. Его
<Я> не давало объектам ничего лишнего.
На заре истории человечества он был сверхчеловеком, которо-
го Ницше ожидал лишь в будущем. Еще теперь участники мас-
сы нуждаются в иллюзии, что все они в одинаковой мере люби-
мы вождем, но сам вождь не должен любить никого, он должен
принадлежать к породе властвующих, быть абсолютно нарци-
сичным, но самоуверенным и самостоятельным. Мы знаем, что
любовь создает преграду нарцисизму, и мы могли показать, как
она стала культурным фактором благодаря этому влиянию.
Первобытный отец орды не был еще бессмертным, каким он
стал впоследствии благодаря обожествлению. Когда он умер, он
должен был быть заменен; его место занял, вероятно, один из
младших сыновей, бывший до тех пор участником массы, как и
всякий другой индивид. Следовательно, должна существовать
возможность превратить психологию массы в индивидуальную
психологию, должно быть найдено условие, при котором осу-
ществляется такое превращение, подобно тому как пчелы имеют
возможность сделать, в случае необходимости, из личинки матку
вместо работницы. Тогда можно представить себе только сле-
дующее: первобытный отец мешал своим сыновьям в удовлетво-
рении их прямых сексуальных стремлений; он принуждал их к
воздержанию и вследствие этого к эмоциональной привязанности
к себе и друг к другу; эти привязанности могли вытекать из
стремлений, имевших заторможенную сексуальную цель. Он
вынуждал их, так сказать, к массовой психологии. Его сексу-
альная ревность и нетерпимость стали в конечном итоге причи-
ной массовой психологии.
Можно также предположить, что изгнанные сыновья, разлученные с
отцом, использовали результат идентификации друг с другом для го-
мосексуальной объектной любви и получили, таким образом, свободу
для убийства отца.
Для того, кто становился его последователем, тоже дана была
возможность сексуального удовлетворения, и этим открыт был
выход из условий массовой психологии. Фиксация либидо на
женщине, возможность удовлетворения без отсрочки и без отла-
гательства положили конец значению заторможенных в смысле
3. Фрейд <Психология масс и анализ человеческого <Я>
цели сексуальных влечений и позволили нарцисизму всегда
оставаться на одном и том же уровне. К этому взаимоотношению
между любовью и образованием характера мы еще вернемся в
последней главе.
Подчеркнем еще раз, как особенно поучительный момент, со-1
отношение между конституцией первобытной орды и условиями, 1
предохраняющими искусственную массу от распада. На приме. 1
рах войска и церкви мы видели, что таким условием является
иллюзия об одинаковой любви вождя ко всем участникам массы.
Но это - прямо-таки идеалистическая обработка соотношений,
существующих в первобытной орде, в которой все сыновья
чувствуют себя одинаково преследуемыми отцом и одинаково Ц
боятся его. Уже ближайшая форма человеческого общества, то- ц
темистический клан, предполагает это преобразование, на кото-1
ром построены все социальные обязательства. Неразрушимая
прочность семьи, как естественного массового образования, поко-
ится на том, что эта необходимая предпосылка одинаковой люб-
ви отца может действительно оказаться верной для нее.
Но мы ожидаем большего от оценки массы с точки зрения
первобытной орды. Эта оценка должна приблизить нас к пони-
манию того непонятного, таинственного в массе, что скрывается
за загадочными словами: гипноз и внушение. И я полагаю, что
эта оценка может приблизить нас к этому пониманию. Вспомним
о том, что гипноз заключает в себе нечто жуткое, характер же
жуткого указывает на какое-то вытеснение дряхлой старины и
искренней привязанности . Вспомним о том, как производится
гипноз. Гипнотизер утверждает, что он обладает таинственной
силой, лишающей субъекта его собственной воли, или - что то
же самое - субъект верит в то, что гипнотизер обладает такой
силой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
продолжением многоклеточности; в смысле либидинозной теории
она является дальнейшим проявлением вытекающей из либидо
склонности всех однородных живых существ объединиться в
единицы большого объема^. Индивид чувствует себя неполным
(шсотр1е^е), когда он один. Страх маленького ребенка является
уже проявлением этого стадного инстинкта. Противоречие стаду
равносильно отделению от него и потому избегается со страхом.
Стадо же отрицает все новое, непривычное. Стадный инстинкт
является чем-то первичным, неподдающимся дальнейшему раз-
ложению (\уМсЬ саппо^ Ье 8р11^ ир).
ТгоЦег приводит ряд влечений (или инстинктов), которые он
считает первичными: инстинкт самосохранения, питания, поло-
вой инстинкт и стадный инстинкт. Последний должен часто про-
тивопоставляться другим инстинктам. Сознание виновности и чув-
ство долга являются характерным достоянием ^ге^апоив ашта1.
Из стадного инстинкта исходят, по мнению Т'гоиег'а также и
вытесняющие силы, которые психоанализ открыл в <Я>, а сле-
довательно и то сопротивление, с которым сталкивается врач
при нсихоаналитическом лечении. Своим значением язык обязан
своей способности дать людям возможность взаимного понимания
УУ. ТгоИег, <1п81дпс^8 о1 Ле Негс1 Ш Реасе апй Л\"аг>. ЬопДоп, 1916.
См. мою работу: ^епзеН: с1ез Ьи5^рппс1р5> 1930.
170_________ 3. Фрейд <Психология масс и анализ человеческого <Я>
в стаде, на нем покоится, главным образом, идентификация ин-
дивидов друг с другом.
Подобно тому как Лебон в центре своего внимания поставил
преимущественно характерные недолговечные массы, а М^ Вои^аП -
стабильные общества, так ТгоНег сосредоточил свое внимание на
самых распространенных объединениях, в которых живет чело-
век, этот ^(вои то^ткои, и дал им психологическое обоснование.
Тгоиег'у не нужно искать происхождения стадного инстинкта,
так как он считает его первичным и не разрешимым. Его приме-
чание, что Воп 81(118 считает стадный инстинкт производным
внушаемости, к счастью для него излишне; это - объяснение по
хорошо известному, неудовлетворительному шаблону, и обратное
положение, гласящее, что внушаемость является производным
стадного инстинкта, оказалось для меня более очевидным.
Но против изложения ТгоИег'а можно с еще большим правом,
чем против других, возразить, что оно обращает слишком мало
внимания на роль вождя в массе, в то время как мы склонны к
противоположному мнению, что сущность массы не может быть
понята, если пренебречь вождем. Стадный инстинкт вообще не
оставляет места вождю, вождь только случайно привходит в ста-
до, и в связи с этим стоит тот факт, что из этого инстинкта нет
пути к потребности в божестве; стаду недостает пастуха. Но, кро-
ме того, изложение ТгоИег'а можно психологически опровергнуть,
т. е. можно по меньшей мере сделать вероятным, что стадное вле-
чение поддается разложению, что оно не является первичным в
том смысле, как инстинкт самосохранения и половой инстинкт.
Разумеется, нелегко проследить онтогенез стадного инстинк-
та. Страх маленького ребенка, оставленного наедине (ТгоИег тол-
кует его уже как проявление инстинкта), легче допускает другое
толкование. Он относится к матери, впоследствии к другим лю-
бимым лицам, и является выражением неисполненного жела-
ния, с которым ребенок не умеет ничего сделать, кроме превра-
щения его в страх . Страх оставленного наедине с самим собою
маленького ребенка не уляжется при виде любого человека <из
стада>; наоборот, приближение такого <чужого человека> вызовет
лишь страх. У ребенка долго не замечают ничего, что говорило
Стадный инстинкт
^ См. лекции по введению в психоанализ, лекция 25, <Страх>. Пси-
хологич. и психоаналит. библ. Вып. II. Госиздат 1922. Москва - Ле-
нинград.
бы о стадном инстинкте или о чувстве массы (Маваеп^е^иЫ).
Такое чувство образуется лишь в детских, где много детей, из их
отношения к родителям, а именно: как начальная зависть, с
которой старший ребенок встречает младшего. Старший ребенок
хотел бы, конечно, ревниво вытеснить младшего, отдалить его от
родителей, лишить его всех прав, но ввиду того, что этот ребе-
нок, как и все последующие, одинаково любим родителями,
старший ребенок, не имея возможности удержать свою враждеб-
ную установку без ущерба для себя, вынужден идентифициро-
вать себя с другими детьми, и в детской среде возникает чувство
массы или общности, получающее свое дальнейшее развитие в
школе. Первым требованием этого реактивного образования яв-
ляется требование справедливости, одинакового обращения со
всеми. Известно, как громко и настойчиво проявляется это тре-
бование в школе. Если я сам не могу быть любимчиком, то пусть,
по крайней мере, никто не будет любимчиком. Можно было бы
считать это превращение и замену ревности чувством массы в
детской и в школе чем-то неправдоподобным, если бы тот же
самый процесс вновь не наблюдался несколько позже при других
соотношениях.
Стоит вспомнить о толпе мечтательно влюблеиных дам и жриц,
теснящихся вокруг певца или пианиста после его концерта. Ве-
роятно, каждой из них хотелось бы отнестись ревниво ко всем
другим, однако, ввиду их множества и связанной с этим невоз-
можности достичь цели своей влюбленности, они отказываются
от этого и вместо того, чтобы вцепиться друг другу в волосы, они
действуют, как единая масса, благоговеющая перед тем, кого
они чествуют, проявляя это сообща; они были бы рады поде-
литься его локоном. Они, первоначальные соперницы, могут
идентифицироваться друг с другом, благодаря одинаковой любви
к одному и тому же объекту. Если ситуация, как это обычно
бывает, может быть разрешена с помощью инстинкта несколь-
кими способами, то нет ничего удивительного в том, что осу-
ществляется тот исход, с которым связана возможность некото-
рого удовлетворения, в то время как другой способ, даже более
очевидный, не используется, так как реальные соотношения от-
казывают ему в достижении этой цели.
Дух общественности, е5рп1- (1е согра и т. д., которые оказывают
впоследствии свое действие в обществе, не скрывают своего про-
172________ 3. Фрейд <Психология масс и анализ человеческого <Я>
исхождения из первоначальной зависти. Никто не должен иметь
желания выдвинуться, каждый должен быть равен другому, все
должны обладать одинаковыми ценностями. Социальная справед.
ливость должна обозначать, что человек сам отказывается от мно-
гого для того, чтобы другие тоже должны были отказаться от это-
го, или - что то же самое - не могли требовать этого. Это требо-
вание равенства является корнем социальной совести и чувства
долга. Неожиданным образом мы находим его в боязни инфекции
у сифилитиков, которую мы поняли благодаря психоанализу. Бо-
язнь этих несчастных является выражением их сопротивления
против бессознательного желания распространить свою инфекцию
на других. Ибо почему же они одни должны быть инфицированы
и лишены очень многого, а другие - нет? Прекрасная притча о
суде Соломона имеет это же самое ядро. Если у одной женщины
умер ребенок, то другая тоже не должна иметь живого ребенка.
По этому желанию можно было узнать потерпевшую.
Итак, социальное чувство покоится на превращении чувства,
бывшего сначала враждебным, в положительно окрашенную при-
вязанность, носящую характер идентификации. Поскольку мы до
сих пор проследили этот процесс, оказывается, что это превраще-
ние совершается под влиянием обшей нежной привязанности к
лицу, стоящему вне массы. Наш анализ идентификации кажется
нам самим неисчерпывающим, но для нашей настоящей цели до-
статочно вернуться к тому положению, что масса требует строгого
соблюдения равенства. Мы уже слышали при обсуждении обеих
искусственных масс, церкви и армии, что их предпосылкой яв-
ляется одинаковая любовь вождя ко всем участникам массы. Но
мы не забываем, что требование равенства, существующее в массе,
относится только к ее отдельным членам и не касается вождя. Все
участники массы должны быть равны между собою, но все они
хотят, чтоб над ними властвовал вождь. Многие равные между
собою, могущие идентифицироваться друг с другом, и один един-
ственный, превосходящий их всех - такова ситуация, сущест-
вующая в жизнеспособной массе. Следовательно, мы позволяем
себе внести коррекцию в выражение Тто^ет'& что человек -
стадное животное', он является скорее животным орды, участ-
ником орды, предводительствуемой вождем.
МАССА И ПЕРВОБЫТНАЯ ОРДА
В 1912 году я согласился с предположением Ч. Дарвина, что
первобытной формой человеческого общества была орда, над
которой неограниченно властвовал сильный самец. Я сделал по-
пытку показать, что судьба этой орды [оставила неизгладимые
следы в истории человечества, в частности - что развитие тоте-
мизма, охватывающего зачатки религии, нравственности и соци-
ального расчленения, связано с насильственным убийством вож-
дя и превращением отцовской орды в братскую общину . Прав-
да, это - только гипотеза, как и многие другие предположения,
с помощью которых исследователь доисторического периода пы-
тается осветить мрак, окутывающий первобытный период -
один снисходительный английский критик (Кгое^ег) остроумно
назвал ее <^из^ 50 з^огу>, - но я думаю, что эта гипотеза заслу-
живает большего внимания, если она оказывается способной
создать связь и понимание в новых областях знания.
Человеческие массы показывают нам опять-таки знакомую
картину властного самодержца среди толпы равных между со-
бой товарищей; картина эта содержится и в нашем представле-
нии о первобытной орде. Психология этой массы, в том виде,
как мы ее знаем из часто приводившихся описаний - исчезно-
вение сознательной индивидуальности, ориентировка мыслей и
чувств в одинаковых направлениях, преобладание аффектив-
ности и бессознательной душевной сферы, тенденция к немед-
ленному выполнению появляющихся намерений, - соответству-
ет состоянию регрессии до примитивной душевной деятельности,
которую можно было бы приписать именно первобытной орде.
К первобытной орде относится особенно то, что мы раньше описали в
общей характеристике людей. Воля индивида была слишком слаба, он
' Тотем и табу. Психологич. и психоаналит. библиотека. Вып. VI.
Госиздат. 1924. Москва - Ленинград.
174____________3. Фрейд <Психология масс и анализ человеческого <Я>
не решался действовать. Никакие импульсы, кроме коллективных, не
осуществлялись, существовала только общая воля, единичной воли не
было, представление не решалось вылиться в волевой акт, если оно не
было усилено ощущением своего всеобщего распространения. Эта сла-
бость представления находит свое объяснение в силе общей всем
участникам массы эмоциональной привязанности, а присоединяю-
щаяся однородность жизненных обстоятельств и отсутствие частной
собственности определяет однородность жизненных актов у отдельных
индивидов. - Экскрементальные потребности тоже не исключают
общности, как можно заметить у детей и солдат. Единственным без-
условным исключением является половой акт, в котором третье лицо
по меньшей мере излишне: в крайнем случае, мучительно ожидают
его ухода. О реакции сексуальной потребности (генитального удовлет-
ворения) против стадности см. ниже.
Итак, масса кажется нам вновь ожившей первобытной ордой.
Подобно тому, как первобытный человек может ожить в каждом
индивиде, так и из любой человеческой толпы может быть вос-
создана первобытная орда. Поскольку масса обычно господствует
над людьми, мы узнаем в ней продолжение первобытной орды.
Мы должны были бы сделать заключение, что психология массы
является древнейшей человеческой психологией. Индивидуаль-
ная психология, которую мы выделили, пренебрегала остаточ-
ными массовыми проявлениями, выросла лишь впоследствии,
постепенно и, так сказать, частично лишь обособившись из
древней психологии масс. Мы еще рискнем указать исходный
пункт этого развития.
Ближайшее рассуждение показывает нам, в каком пункте это
положение нуждается в коррекции. Индивидуальная психология
должна быть столь же древней, как и массовая психология, так
как с самого начала существовала двоякая психология: психоло-
гия индивидов - участников массы, и психология отца, началь-
ника, вождя. Индивиды, составлявшие массу, были так же свя-
заны, как мы их видим еще и теперь, но отец первобытной орды
был свободен. Его интеллектуальные акты были сильны и неза-
висимы даже в своей обособленности, его воля не нуждалась в
усилении другой волей. Мы в силу последовательности должны
предположить, что его <Я> было мало связано в либидинозном
отношении, он не любил никого, кроме себя, других любил
Масса и первобытная орда
только постольку, поскольку они служили его потребностям. Его
<Я> не давало объектам ничего лишнего.
На заре истории человечества он был сверхчеловеком, которо-
го Ницше ожидал лишь в будущем. Еще теперь участники мас-
сы нуждаются в иллюзии, что все они в одинаковой мере люби-
мы вождем, но сам вождь не должен любить никого, он должен
принадлежать к породе властвующих, быть абсолютно нарци-
сичным, но самоуверенным и самостоятельным. Мы знаем, что
любовь создает преграду нарцисизму, и мы могли показать, как
она стала культурным фактором благодаря этому влиянию.
Первобытный отец орды не был еще бессмертным, каким он
стал впоследствии благодаря обожествлению. Когда он умер, он
должен был быть заменен; его место занял, вероятно, один из
младших сыновей, бывший до тех пор участником массы, как и
всякий другой индивид. Следовательно, должна существовать
возможность превратить психологию массы в индивидуальную
психологию, должно быть найдено условие, при котором осу-
ществляется такое превращение, подобно тому как пчелы имеют
возможность сделать, в случае необходимости, из личинки матку
вместо работницы. Тогда можно представить себе только сле-
дующее: первобытный отец мешал своим сыновьям в удовлетво-
рении их прямых сексуальных стремлений; он принуждал их к
воздержанию и вследствие этого к эмоциональной привязанности
к себе и друг к другу; эти привязанности могли вытекать из
стремлений, имевших заторможенную сексуальную цель. Он
вынуждал их, так сказать, к массовой психологии. Его сексу-
альная ревность и нетерпимость стали в конечном итоге причи-
ной массовой психологии.
Можно также предположить, что изгнанные сыновья, разлученные с
отцом, использовали результат идентификации друг с другом для го-
мосексуальной объектной любви и получили, таким образом, свободу
для убийства отца.
Для того, кто становился его последователем, тоже дана была
возможность сексуального удовлетворения, и этим открыт был
выход из условий массовой психологии. Фиксация либидо на
женщине, возможность удовлетворения без отсрочки и без отла-
гательства положили конец значению заторможенных в смысле
3. Фрейд <Психология масс и анализ человеческого <Я>
цели сексуальных влечений и позволили нарцисизму всегда
оставаться на одном и том же уровне. К этому взаимоотношению
между любовью и образованием характера мы еще вернемся в
последней главе.
Подчеркнем еще раз, как особенно поучительный момент, со-1
отношение между конституцией первобытной орды и условиями, 1
предохраняющими искусственную массу от распада. На приме. 1
рах войска и церкви мы видели, что таким условием является
иллюзия об одинаковой любви вождя ко всем участникам массы.
Но это - прямо-таки идеалистическая обработка соотношений,
существующих в первобытной орде, в которой все сыновья
чувствуют себя одинаково преследуемыми отцом и одинаково Ц
боятся его. Уже ближайшая форма человеческого общества, то- ц
темистический клан, предполагает это преобразование, на кото-1
ром построены все социальные обязательства. Неразрушимая
прочность семьи, как естественного массового образования, поко-
ится на том, что эта необходимая предпосылка одинаковой люб-
ви отца может действительно оказаться верной для нее.
Но мы ожидаем большего от оценки массы с точки зрения
первобытной орды. Эта оценка должна приблизить нас к пони-
манию того непонятного, таинственного в массе, что скрывается
за загадочными словами: гипноз и внушение. И я полагаю, что
эта оценка может приблизить нас к этому пониманию. Вспомним
о том, что гипноз заключает в себе нечто жуткое, характер же
жуткого указывает на какое-то вытеснение дряхлой старины и
искренней привязанности . Вспомним о том, как производится
гипноз. Гипнотизер утверждает, что он обладает таинственной
силой, лишающей субъекта его собственной воли, или - что то
же самое - субъект верит в то, что гипнотизер обладает такой
силой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38