Заниматься самовоспитанием, встав на путь крайнего самоограничения. А многие
ли на это способны. Социальные преобразования. Я не либерал. И даже не
причисляю себя к прогрессивным силам. Потому могу позволить себе сказать то,
о чем стыдятся говорить другие. Кто будет проводить преобразования, какие и
как? Люди типа Претендента? Избави боже! Они еще власть не взяли, а уже руки
выламывают. По программе Правдеца? Она практически нелепа и неосуществима. Я
эту проблему изучал много лет. Наш прогресс всецело в руках высшего
руководства. А оно даже при желании не может забежать далеко вперед от
реальных возможностей, А Ваша личная программа, спросил Журналист. Она
касается лично меня, сказал Посетитель. Я ее не скрываю и передаю свой опыт
всем желающим. Но это лишь для странных одиночек вроде меня. Суть ее --
создать внутри самого человека такую систему отсчета, чтобы он окружающую
иррациональную действительность воспринимал как нормально организованное
общество и хорошо себя чувствовал в нем. Приспособиться, спросил Журналист,
Можете называть так, сказал Посетитель. Но что, в конце концов, главное для
людей? Сумма счастья. Но ведь этим же делом занята ваша официальная
идеология, сказал Журналист. Она апеллирует к науке, законам, к истине, к
причинам и следствиям, к планам и т.п., сказал Посетитель. Потому она сама
без надобности ставит себя в положение лгуна и лицемера, хотя обвинять ее во
лжи и лицемерии бессмысленно. Попробуйте, подсчитайте, какова теперь доля ее
участия в сумме человеческого счастья!
РЕШЕНИЕ
Есть Решение, сказал Большой Полководец Полководцу Поменьше. По этому
Решению тебе предстоит трудная, но почетная задача. К Празднику возьмешь
пункт Н. Возьму, сказал Полководец Поменьше. И вызвал Полководца Ещеменьше.
К Празднику возьмешь пункт Н, сказал он. Пункт Н, удивился Полководец
Ещеменьше, Вроде бы незачем. Да вроде бы и нечем. Есть Решение, сказал
Полководец Поменьше. Людей к Празднику порадовать надо. Возьмешь Н, иначе...
Возьму, сказал Полководец Ещеменьше. Только силенок маловато. Подкинем
штрафников, сказал Полководец Поменьше. Благодарю за доверие, сказал
Полководец Ещеменьше. Возьму Н точно в дцать-ноль-ноль. И поехал брать Н.
Приказываю взять Н в дцать-ноль-ноль, сказал Полководец Ещеменьше
Начальнику. Слушаюсь, сказал Начальник. Силенок только маловато. Будут
штрафники, сказал Полководец Ещеменьше. Возьмем, сказал Начальник. Правда,
сорок километров по грязи -- вымотаются. В атаку не поднимешь. Да и
вооружение -- одни винтовки. Перебрось в тыл Заградотряд, сказал Полководец.
Усиль отряд пулеметами. И главное -- не забывай, что они тоже люди. У нас
человек на первом месте. К людям подход нужен. Слушаюсь, сказал Начальник. И
поехал к штрафникам применять свой подход к человеку, который у нас на
первом месте. А штрафники после сорокакилометрового марш-броска в
беспамятстве стояли по колена в грязи, забыв о пропавшем завтраке, обеде и
ужине. Гляди, говорит Уклонист. Видишь? Это конец. Метрах в трехстах в тылу
штрафного батальона занимали позиции сытые, хорошо одетые парни с пулеметами
и автоматами. Вижу, говорит Паникер Авось пронесет. Я везучий.
ВЛАСТЬ
Покопайте любого нашего начальничка, говорит Неврастеник, и найдете
посредственного инженера или бездарного аспиранта, бесперспективного
студента, зубрилу-школьника, двоечника, фискала, труса, лодыря и т.п.
Соберите их и дайте им простенький диктант на уровне пятого класса. В каждом
предложении наделают минимум по паре ошибок. Про задачку на две трубы в
бассейне я уж не говорю. Но дела-то все-таки делаются, говорит Журналист. Не
все же они такие. Все, говорит Неврастеник. Дела делаются благодаря тому,
что одни эксплуатируют в свою пользу интеллект, терпение и мужество других.
Жизненные соки общества текут по не зависящим от них артериям. Они их сосут.
Надо изменить принципы отбора людей в систему власти, говорит Журналист. Это
невозможно, говорит Неврастеник. В обществе есть миллионы точек, в которых
происходит выталкивание людей в систему власти и подготовка к этому. За этим
не уследишь. Да и кто будет следить? Те, кто за этим следит фактически
(десятки миллионов лиц, причастных к данной системе власти), делают именно
то, что нужно и что ведет к результату, с которого мы и начали. Но так же не
может продолжаться вечно, говорит Журналист. Наша история находит для себя
свойственный для нее традиционный выход, говорит Неврастеник. Вокруг высшей
власти складывается постепенно "просвещенный" слой. В основном -- из их
собственных детей, зятьев и т.п. Этот слой начинает оказывать какое-то
влияние на высшую власть, последняя начинает давить на низшую. В итоге
происходит сдвиг на один миллиметр в сто лет. Приезжайте к нам через сто
лет, сами в этом убедитесь.
БЕСПРОИГРЫШНАЯ ИГРА
Побеждает лишь тот, кто ухитряется создать для себя беспроигрышную
партию, говорит Неврастеник. Вот возьми, например, надгробие. Поставят --
хорошо. Не поставят -- тоже хорошо. Причем, неизвестно, что лучше А возьми
историю с Т, Выпустят на конгресс -- отлично. Он знает язык, прекрасный
оратор. И сказать есть что. Эффект будет сильный. Не выпустят -- тоже
хорошо. Шум поднимется. И трудно сказать, от чего будет сильнее эффект -- от
присутствия или от отсутствия. Ты прав, говорит Болтун. Но для этого надо
вести игру так, чтобы твой противник наносил тебе удары там, где тебя уже
нет, т.е. по твоему прошлому. А для этого надо иметь огромный запас
прошлости. Такой, чтобы даже прекращение жизни сработало в твою пользу.
Значит, надо работать, сказал Мазила. Работать! Вот, смотрите, что я
задумал...
ТИП НАШИХ ПРОБЛЕМ
Вот мы идем по улице, говорит Журналист. Дома, конечно, не очень
красивые. Но приличные. У вас действительно заботятся о жилье для рабочих и
служащих. А Вы думаете, это вытекает из Их замечательных душевных качеств и
отеческой заботы о детях-людях, говорит Болтун. Думаете, это дар добрых
хороших людей, которые могли это и не делать? Попробовали бы не строить! Ко
всему прочему строительство -- сфера общественной жизни, за счет которой
существуют миллионы людей. Проанализируйте всю эту систему заботы. Работу
планирущих и директивных организаций. Строительных организаций. Систему
распределения жилья. Ход строительства и эксплуатации. Понятно, говорит
Журналист. Но я не об этом. Смотрите, ведь неплохая улица. Сколько зелени!
Отличные автобусы. Да, говорит Болтун. А вон, видите, эту прекрасную улицу
перекопали. Ее всегда где-нибудь роют. Видите, деревья ломают. А можно было
не ломать. Что стоило на три метра объехать! Я не об этом, говорит
Журналист. Это все ясно. Вот учреждение. Отличное здание. Смотрите, какие
люди в него идут. Хорошо одеты. Выглядят здоровыми, интеллигентными. Они
получают гарантированную зарплату. Путевки. Премии. Отпуска. Детские сады.
Да, говорит Болтун. И это тоже от трогательной заботы? Это учреждение. Но
вот, смотрите, еще одно. Еще одно. И еще одно. И еще. Подсчитаем, сколько их
в этом доме. На этой улице. В этом квартале. В этом городе. Зайдем в
учреждения, и посмотрим, чем заняты люди. Каковы их отношения. Какие драмы
разыгрываются из-за премий. Сколько они ждут места в детском саду. Надбавку
к зарплате. Это все понятно, говорит Журналист. Но где основы для Ваших
проблем? Я их не вижу. Вы не хотите их видеть, ибо Вы смотрите извне и
потому выражаете нашу официальную точку зрения. Я все время хочу обратить
Ваше внимание именно на основы наших проблем, а Вы не хотите смотреть. Пусть
все то, что Вы говорили, верно. Пусть даже это забота, хотя слово "забота"
здесь не имеет никакого смысла, кроме стремления представить некоторый
естественный ход дела как заслугу лиц и организаций определенного рода. Но
начните изучать все это внимательнее, и вы дойдете до законов, действие
которых в наших условиях и порождает наши проблемы. Действие социальных
законов, порождающих наши проблемы и примеры, на которых можно их
иллюстрировать, растянуто во времени, суммируется в событиях, о которых не
подумаешь, что они суть порождения этих законов. Оно дает о себе знать и
вылезает наружу в индивидуальных событиях, которые кажутся чистой
случайностью. Например, случай Мазилы. Или случай Т. Разве они обычное дело?
Они исключение, если взять процент таких людей в общей массе людей такой
профессии. Социальные законы действуют для всех. И результат этого (в случае
с Мазилой) -- почти все художники превращаются в художников типа Художника,
а если кто-то ухитряется стать художником типа Мазилы, с ним так или иначе
расправляются. Перерыли только что заасфальтированную улицу? А рядом не
перерыли. И эту не перерыли. Случайность? Недосмотр? Вот в этом новом доме
уже раз десять ремонтировали новый лифт, и ремонт обошелся дороже, чем новый
лифт. Пустяк, случай? А в этом учреждении на высокий пост назначили
ничтожного человечка, а способного работника оттерли. Пустяк? Не со всеми же
так? Вы говорите, что такого рода случаи имеют место и у Вас. Ну так что же?
Если что-то случается и у вас, нам от этого легче? Нам, выходит уж и думать
об этом нельзя? А разве мы настаиваем на том, что наши проблемы -- не ваши
проблемы? Суть дела не меняется от того, что какие-то проблемы оказываются
общими. Суть дела состоит в том, что эти проблемы по самой природе
обдумываемых явлений таковы, что требуется иной способ обдумывания, чем тот,
какой нам постоянно навязывают. Я готов допустить, что построят великое
множество домов, всем дадут по квартире, озеленят улицы, сократят еще более
рабочий день, увеличат зарплату и все такое прочее. И все равно те основы,
которые рождают наши проблемы, остаются. Социальные законы все равно без тех
ограничителей, которые изобрела цивилизация и изобретение которых образует
суть цивилизации (право, мораль, гласность, общественное мнение и т.п.),
дадут о себе знать в стиле и уровне жизни, в тех или иных кризисных явлениях
и катастрофах. Это могут быть совершенно неожиданные и непонятные для
большинства (но предсказываемые и объясняемые людьми, думающими об этом)
явления. Например, одуряющая скука в среде молодежи с сопровождающими ее
следствиями, спад исследований в какой-то области науки, крах в какой-то
области хозяйства и т.п. Сейчас ведутся исследования по продлению жизни
людей до ста и даже до двухсот лет. Представляете, что будет твориться, если
изобретут такое средство! Кому будут продлевать жизнь до двухсот лет? Кто
будет это делать? Как это будет оформлено идеологически, морально,
законодательно? Вы можете себе представить, на что пойдут люди, имеющие
возможность и желание жить до двухсот лет? Люди обречены на постоянную
борьбу. Всеобщее лобызание -- миф. Или форма насилия. И что Вы предлагаете,
спрашивает Журналист. Ничего, говорит Болтун, если не считать способа
понимания. Странные вы все-таки люди, говорит Журналист. Ничего в нас
странного нет, говорит Болтун. Мы -- это вы с очень небольшим коррективом.
Мы сначала ходим с вами в одну школу, а потом разъезжаемся жить по разным
деревням.
ПОМОГИТЕ СИЛЬНОМУ
Слабые научились стоять за себя, сказал Посетитель. Сильные оказались
беззащитными. Сильные нуждаются в помощи, сказал Мазила. Это нечто новое в
истории. Помоги-и-и-те сильненькому! Каково звучит? Трогательно, сказал
Болтун, но бесперспективно. Если сильный нуждается в защите, ему помочь
невозможно.
НАЧАЛЬСТВО УМНЕЕ ПОДЧИНЕННЫХ
Что это за законы, возмущается Неврастеник, Такие законы любой дурак
открыть может. Они общеизвестны. Главное не в этом. Главное -- объяснить,
почему именно так происходит, а не иначе. Не так-то уж эти законы
общеизвестны, говорит Болтун. После того, как ты прочитал трактат Шизофреник
а, тебе стало казаться, что ты сам знал о них до этого. А попробовал бы ты
это сделать впервые! Искомые тобою объяснения, может быть, столь же
тривиальны. Но ты найди их сам! Неврастеник обиделся и ушел по чужим делам.
Мы настолько привыкли пренебрежительно относиться к продуктам труда других,
присваивать их безнаказанно и преувеличивать ценность своих мыслей, сказал
Болтун, что даже не замечаем чудовищности этой привычки в себе. Мы замечаем
ее только в других и только тогда, когда это больно задевает нас. А в чем
состоит твоя точка зрения, спросил Мазила. Ты будешь разочарован, сказал
Болтун. Законы вообще не нуждаются в объяснении, поскольку их и изобретают
именно для этой цели, и не имеют никаких порождающих их механизмов, ибо они
сами суть конечные механизмы происходящего. Возьмем, допустим, такой закон:
начальство умнее подчиненных. Неврастеник требует объяснить, почему так,
поскольку он жаждет сложных формул и глубинных механизмов. Начальство тоже
заинтересовано в объяснении, ибо оно убеждено в том, что в начальство
выходят самые умные индивиды. А между тем вопрос "Почему?" тут лишен смысла.
Дело в том, что подчиненным по самому их положению невыгодно быть умнее
начальства, ибо это ослабляет их социальные позиции и даже ведет к
конфликтам, в которых умников-подчиненных как правило постигает жалкая
участь. Потому подчиненные добровольно стремятся быть глупее своего
начальства. И добровольно фактически становятся такими. Происходит
самооглупление, в результате которого интеллектуальный уровень начальства в
общем становится выше такового у подчиненных. Это и есть сам закон, который
фиксировал Шизофреник в нарочито афористической форме: начальство умнее
подчиненных. Раз ты начальник, а я подчиненный, то именно поэтому ты умнее,
чем я. Я с этим тоже согласен, сказал Мазила. Я сам так всегда думал.
БЕЗ ДУШИ
Возьми любую нашу житейскую ситуацию с участием многих людей, говорит
Болтун. И если ты укажешь мне хотя бы одно ее звено, которое без юмора можно
было бы изобразить как духовную драму, ставлю бутылку коньяку. Теперь люди
обходятся без механизма, именуемого духовной жизнью. Во-первых, для нас это
слишком тонкое и хрупкое сооружение. Оно ломается при первом же
соприкосновении с ближними. Да и времени на все нам отпускается так мало,
что механизм души не успел бы сработать и остался бы не у дел. Он рассчитан
на дистанцию между людьми и неторопливый образ жизни. А во-вторых, ему
просто негде работать. Духовная жизнь в собственном смысле слова
предполагает достаточно высокую степень независимости индивида от общества и
высоко развитое чувство моральной ответственности индивида за свое поведение
перед своей совестью. Она и вырастает как особый механизм, связывающий
индивида с обществом в таких условиях. Она не нужна, если ею нечего
связывать. Психологизм есть тип общественных отношений, а не природное
качество человека. Интеллектуализм есть знамение нашего времени. Мы вот
часто говорим, что наша жизнь якобы дает великолепные сюжеты для
психологической литературы. Не нужно даже голову ломать. Записать все, как
есть, и получатся гениальные книги. Попробуй, запиши! В наших условиях
искусство, претендующее на психологизм, ложно по самой этой претензии, ибо
психологизм не есть реальный феномен нашей жизни. А факты? Воспроизведи их в
языке и увидишь, какое это унылое убожество. Твое искусство антипсихологично
и антифактуально. И потому оно правдиво. Оно интеллектуально и идеологично.
Но это уже совсем другое дело.
ГЕНИАЛЬНОСТЬ БЕЗДУМЬЯ
У правительства есть разные способы привлечь на свою сторону творческую
интеллигенцию, сказал Болтун. Но в условиях, когда творческая интеллигенция
исчисляется десятками тысяч, а выдающиеся деятели культуры исчисляются
единицами, наиболее эффективное средство такого рода -- устранять самых
крупных и непохожих на остальных. Если бы нашим писателям предложили на
выбор, сокращение гонораров или изгнание Правдеца, подавляющее большинство
предпочло бы последнее. Значит, действия руководства по отношению к Правдецу
разумны, сказал Мазила. Нет, сказал Болтун. Оно думало лишь о том, каким
способом избавиться от Правдеца, а не о том, что от него надо избавиться.
Последнее есть факт социальной природы, а не продукт размышления.
ПОГОДА
...нескончаемая осень, переходящая в нескончаемую зиму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52