Это --
социальный успех. Тебе все это хорошо известно. Причем, посредственность --
это не обязательно плохо. Я оценочные категории вообще не употребляю как
многосмысленные. Все это касается и различного рода учреждений, раз они тоже
суть социальные индивиды. Судя по моим наблюдениям, прав Неврастеник,
говорит Карьерист. Понимаешь, если учреждение начинает работать заметно
лучше других, на него обращают внимание. Если оно официально признается в
качестве такового, оно скоро превращается в липу или в показной образец,
который тоже со временем вырождается в среднюю липу. Если это не происходит,
другие учреждения, которые задевает его успех, принимают меры. Возможности
тут неограниченные. Например, не только для хорошей работы, но и вообще для
любой нормальной работы приходится нарушать какие-то законы, инструкции,
правила и т.п. Их столько и составлены они так, что не нарушить их нельзя.
Так что всегда можно прицепиться. Раскол и склоки в руководстве. Зависть и
желание кого-то спихнуть директора. Доносы и т.п. Одним словом, время идет,
и так или иначе успех либо оказывается незаконным, либо дутым, либо
временным и ненормальным и т.п. Наиболее выгодный вариант -- золотая
середина и для видимости некоторое превышение ее, не раздражающее других. В
общем, как все. А это в целом дает тенденцию к снижению уровню деятельности
ниже реальных технических возможностей. Законы дела, конечно, навязывают
какой-то уровень и стиль работы. Но тут возможны варианты. Есть учреждения,
в которых действует технический принцип: если дело делается, то оно делается
хорошо; если дело делается плохо, то оно не делается вообще. Например, на
плохо сделанном космическом корабле не полетишь на Венеру. Но есть
учреждения, где действует другой технический принцип: даже плохо сделанное
дело является сделанным. За примерами тут ходить не приходится. Подсчитать,
какой вид имеет с этой точки зрения наше производство, невозможно
практически. Так что трудно сказать, как фактически сказываются общие
социальные тенденции на функционировании производства страны в целом. Это
очень интересная и сложная проблема. Но, насколько мне известно, этим никто
не занимается. Официально ведь считается, что у нас действует соревнование
за лучшие показатели и взаимопомощь.
ИЗ РУКОПИСЕЙ БОЛТУНА
Сначала я никак не мог понять, почему люди, создающие видимость
(имитацию) дела, добиваются больших успехов, чем люди, делающие настоящее
дело. Почему Имитация дела жизнеспособнее самого дела. Не могу сказать, что
я разобрался в этой проблеме до конца. Но кое-что теперь я понимать начал.
Проблема на первый взгляд представляется ошеломляюще парадоксальной.
Для дела часто нужно совсем мало людей (иногда -- буквально два или три или
от силы пять человек). В имитацию дела оказываются втянутыми большие массы
людей. В десятки и даже сотни раз больше. Сначала я думал, что есть какой-то
закон, согласно которому для осуществления дела нужна какая-то людская
оболочка, подобно тому, как кости и мускулы обрастают жиром. Потом я
убедился в том, что в большинстве случаев имитация дела возникает без самого
дела, независимо от дела или уничтожает само дело, но при этом процветает
еще успешнее. Дело часто можно сделать за несколько дней, месяцев. Имитация
дела может тянуться годами и десятилетиями. Я искал некий общий механизм,
объясняющий эти явления. И не нашел. Не то, что не сумел найти. А убедился в
том, что в каждом случае работают разные обстоятелства. Из анализа их можно
получить лишь некоторые общие суждения, не имеющие доказательной силы, но и
не оставляющие места для сомнений. Вот некоторые из них. Для дела требуется
ограниченное количество людей. Число людей, вовлекаемых в имитацию дела, в
принципе не ограничено. Один мой знакомый, превосходный имитатор науки (как
текстов науки, так и организации исследований) ухитрился создать
исследовательскую организацию из нескольких сот человек и истратить не один
миллион на проблему, которая не стоит выеденного яйца и решается в течение
нескольких минут, причем -- отрицательно. Попытка разоблачить его не
удалась, ибо в деле оказались заинтересованными высокие организации, а
разоблачители сами были проходимцы. В деле нужен конечный результат,
отчуждение его, беспощадная проверка по независимым от создателей принципам,
внешняя оценка. В имитации дела достаточна лишь видимость результата, точнее
-- лишь возможность отчитаться за прожитое время, проверка и оценка
результатов производится лицами, участвующими в имитации, связанными с нею,
заинтересованными в сохранении имитации. Ход дела -- незаметная, обыденная,
скучная работа. Труд. Имитация -- житейская суета. Ход имитации может быть
представлен как грандиозное театральное предствление. Совещания, симпозиумы,
отчеты, поездки, борьба групп, смена руководства, комиссии и т.д. Для дела
нужен профессиональный отбор наиболее способных. Дело отсекает неотобранных,
не заботясь о их судьбе. Участие в имитации доступно для многих. Здесь
происходит какой-то отбор, устанавливающий некоторую профессиональную
градацию. Но он не отсекает неотобранных. Последние остаются в имитации.
Короче говоря, как сказал бы Шизофреник, имитация дела есть чисто социальное
явление, защищенное всеми средствами социальной защиты. Для нее дело -- лишь
повод, средство, форма. Дело же есть антисоциальное явление. Оно беззащитно
само по себе. Оно нуждается в покровительстве. Его терпят лишь в той мере, в
какой отсутствие или плохое состояние его угрожает существованию имитации.
Для осуществления дела нужны ум, способности, трудолюбие, добросовестность,
самокритичность и другие редкие человеческие качества. Требуется, таким
образом, социально наименее приспособленный индивид. Для имитации дела
достаточен средний социальный индивид с социально средней профессиональной
подготовкой.
Обычно имитацию дела и дело не разделяют и первую воспринимают как
второе. Она часто содержит дело и позволяет ему как-то делаться. Она кормит
большое число людей. Некоторые из них благодаря ей могут делать какое-то
полезное дело. Однако иногда имитация дела становится причиной или
сопричиной тяжких последствий. В особенности -- когда объектом дела являются
массы людей. Например, во время войны на дело руководства ведением войны
наложилась мощная имитация системы руководства. Последствия этого
общеизвестны. И вряд ли можно отрицать то, что имитация дела обеспечения
государственной безопасности от врагов внесла свой существенный вклад в дело
по уничтожению огромных масс людей, не представлявших никакой опасности для
существования государства.
ОБМАН
Опять взяли машину и грузчиков и опять поехали на склад. Час просидели
в приемной, хотя в кабинете у заведующего никого не было. И время было
официально приемное. Наконец прозвенел звонок, секретарша скрылась за обитой
и ободранной дерматином дверью с многочисленными табличками. Минут через
двадцать она вышла и пригласила Мазилу войти. С заведующим Мазила встречался
не первый раз, и тот наверняка знал его. Но он не ответил на приветствие
Мазилы и не предложил ему сесть. Что тебе, спросил он с нескрываемым
презрением и сознанием превосходства. И на физиономии его Мазила прочел
"нет", независимо от того, какой будет его просьба или требование. Сейчас
нет, сказал заведующий. Приходите на той неделе в четверг. Будет. Точно
будет, спросил Мазила. Назначьте точное число, чтобы не приезжать напрасно.
У нас люди, машина. Я сказал, будет, значит будет, сказал заведующий. И не
попрощавшись, пригласил следующего.
Ехали обратно -- смеялись. Можете себе представить, говорил Мазила,
Микельанджело ждет час в приемной (если этот сарай приемная!) у этого
болотного хмыря. Входит. А тот ему: ты кто такой? Да мне бы, говорит, кусок
мрамора. Хочу, вот, Пиету высечь. Нет, говорит хмырь. Приходи на той неделе.
Шляются тут всякие! Работать мешают! Приехали "на той неделе в четверг".
Заведующий не принял, был занят, у него сидели какие-то лица свыше. Можно
сойти с ума, говорит Мазила. В чем дело? Неужели опять закрутилось? Вряд ли,
говорит Карьерист. Мне кажется, что в данном случае работают общие принципы
нашей организации. В данном случае безразлично, кто ты -- Микельанджело,
Неизвестный или Мазила. Но это же бессмысленно, кипел Мазила. Бессмысленная
растрата времени и средств. Ведь мы же договорились! Что ему стоило сказать
не этот, а следующий четверг! Это бессмысленно с твоей точки зрения, говорит
Болтун. А на самом деле тут есть великий смысл. Вот, например, ты сдаешь
чинить ботинки. Работы -- на пять минут. А в очереди ты стоишь минимум
полчаса. Сдаешь. Пишут квитанцию. Указывают срок -- неделя. Раньше хотите,
-- пожалуйста! -- пишите, срочно. Срок -- день, два, три. Роли не играет.
Важно -- указан точный срок. Если ты неопытный в этом деле человек, ты
приходишь в срок, стоишь в очереди, тебе говорят, что не готово, зайдите
завтра. Ты приходишь не завтра, а послезавтра, стоишь в очереди, тебе
говорят, что фабрика задержала, приходите завтра. Если ты опытный человек,
ты сразу приходишь не в срок, а несколько дней спустя. Стоишь в очереди,
тебе говорят, что не готово, приходите завтра. Что за черт, думаешь ты,
мистика какая-то! Да, действительно мистика. Человек не может в такой
ситуации уклониться от положенных процедур обмана, стояний в очередях,
оскорблений, раздражения. Человек должен все время быть в состоянии
растерянности, раздраженности, готовности к какой-нибудь неприятности. В
этом и есть смысл. Человек должен все, получаемое им без затруднений,
расценивать как дар судьбы, удачу, благодеяние. И быть счастлив, если ему, в
конце концов, удастся иметь то, что он по идее должен иметь без усилий.
Отсюда -- стремление сократить до минимума число общений с людьми, от
которых что-то зависит, т.е. в конечном счете самоограничение потребностей.
Отсюда стремление схватить то, что подвернулось, т.е. внешняя навязанность и
внутренняя неконтролируемость твоих потреблении. С другой стороны, человека
заставляют тратить попусту время, которое он мог бы использовать в своих
интересах, в том числе -- на размышления о своей жизни, на искусство, в
общем -- на осознание и возвышение своей личности. Имейте в виду, человек,
стоящий в очередях и раздражающийся из-за бытовых мелочей, деградирует в
личностном отношении. В очередях открытий не делают. В очередях сознание
чести и человеческой гордости не укрепляют.
Меня, говорит Карьерист, в этом деле удручает другая сторона. Обман --
это не просто безалаберность, плохая работа, наплевательское отношение к
людям. Это нечто большее. Мы еще студентами пытались найти некоторую формулу
обмана, которая позволяла бы каждый раз высчитывать реальное положение.
Например, тебе назначили в четверг на этой неделе. Вычисляешь, получаешь
среду через две недели после этого. Ты тогда так и относишься к назначенному
сроку. Сообщают, что план выполнен на сто двадцать пять процентов.
Вычисляешь, читаешь: на девяносто два, самое большее. Однако такой формулы
нет и в принципе быть не может. Дело в том, что обман в наших условиях
иррегулярен количественно и по формам. Он с вершается принципиально. Он
регулярен качественно. Ты знаешь о том, что на самом деле было, есть и будет
не так. Но ты никогда не знаешь, в какой конкретной форме и в каком
количественном выражении будешь обманут. Болтун сказал, что это вполне
согласуется с тем, о чем он говорил. К регулярному обману можно
приспособиться и воспринимать его как литературную форму чистой правды.
Обман, поддающийся вычислению и предвидению, есть официальная форма правды.
Но ведь с этим можно как-то бороться, сказал Мазила. Государство же
заинтересовано... Чушь, сказал Карьерист. С этим борются. Но кто борется,
какими средствами и с какой целью. Этот болотный хмырь, как ты выразился, он
тоже борется. И кстати сказать, к нему не придерешься. Может быть, он нас не
принял только потому, что у него в это время сидела комиссия, проверяющая
соблюдение установленных норм. Милый мой, если бы заведующий был участником
космического заговора против Мазилы, я бы воскликнул: жизнь прекрасна! Но
увы, ему на высшие соображения наплевать в еще большей мере, чем на тебя. В
каком-то смысле он даже твой собрат. Или, во всяком случае, на твоей
стороне. Готов держать пари, что у него в изобилии есть все, что тебе нужно,
но он не дает тебе это не потому, что не хочет, а потому, что не может в
силу самой невероятно сложной организации его невероятно пустякового дела.
Он может разбить нос о нужный тебе кусок мрамора, будучи убежденным в том,
что такового на его складе нет. А где же выход, спросил Мазила. Поедем в
следующий четверг, сказал Карьерист.
ЗАМЕТКИ КЛЕВЕТНИКА
Идея бесклассового общества в качестве идеи науки чудовищно безграмотна
с чисто логической точки зрения. И потому она неопровержима. Она просто
бессмысленна с чисто научной точки зрения. И потому она приобретает лишь тот
смысл, какой прикажет соответствующее начальство. Вот вам пример чистой
идеологии. Одного того, что я сейчас вам сказал, достаточно, чтобы меня
выгнать с работы, а то и похуже что-нибудь сделать. И попробуй потом
устроиться на работу по специальности! А грузчиком не возьмут, образование
не позволяет. Иди, куда прикажут. И выслушивать тебя никто не будет. И тем
более вдумываться в твои аргументы. Эта идея -- икона, один из божков нашей
религии. Сам факт сомнения в ней есть ересь. Все это так, говорит Ученый. Но
ведь в этой идее был же какой-то здравый смысл! Не идиоты же ее выдумывали!
Имелись в виду определенные различия людей в определенном обществе и их
определенные отношения. Ну, скажем, есть же что-то разумное в идее, что со
временем исчезнет эксплуатация человека человеком. Я говорю не о
происхождении данного языкового феномена, а о его теперешней роли, сказал я.
Идея дуализма волны и частицы вообще пришла явно из физики, но в рамках
идеологии она обрела все атрибуты иконки и божка. Второстепенного и
временного божка, но божка. И потом, разберем языковые выражения,
фигурирующие здесь. Слово "эксплуатация". Что оно означает? Использование.
Скажите вместо выражения "эксплуатация человека человеком" выражение
"использование человека человеком", и сразу увидите жуткую бессмыслицу всей
трепотни на этот счет. Может человек жить, не используя другого человека в
каких-то целях, в том числе -- в личных? Вот Карьериста возит шофер на
казенной машине. Что, разве он не использовал шофера в своих личных
интересах? И работает Карьерист в личных интересах. И Вы тоже. Разве не так?
А какие вообще мыслимы интересы, которые не были бы личными? Неличные
интересы -- абсурд! Даже когда говорят об общественных интересах, хотят,
чтобы человек сделал их своими личными, Только мертвец или психически
больной человек не имеет личных интересов. Хорошо, сказал Ученый. Но деление
людей на классы -- факт. Как с ним быть? Я не отрицаю это, сказал я. Только
что такое общественный класс? Или вы заранее в определение понятия
"общественный класс" включаете строгое перечисление групп людей, считаемых
классами, или не делаете этого. В первом случае получим: общественные классы
суть такие-то и только эти группы людей (рабы, рабовладельцы, крепостные
крестьяне, феодалы, пролетария, капиталисты и т.д.). И тогда идея построения
бесклассового общества будет выглядеть так: построим общество, в котором
этих групп не будет. А будет ли при этом что-то другое? Во втором случае
получим: общественные классы суть группы людей, обладающих сходными
социальными признаками. Если укажем определенные признаки, вернемся неявно к
первому случаю, а если не укажем, получим следующее. Классификация индивидов
любого множества из двух и более эмпирических индивидов всегда возможна,
если только, по крайней мере, два индивида этого множества различимы. В
любом обществе людей можно разделять, например, на исключенных из активной
социальной деятельности (те, кто доволен и не рыпается; изолированные) и
вовлеченных в нее. Последние разделяются на людей "за" и людей "против".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52