. Прежде чем стать звездой, в течение пяти лет была ведущей актрисой
Джона Дрю Д
жон Дрю-младший (1853Ц 1927) Ц американский актер и антрепренер.
. Она была очень застенчивой и избегала светской жизни. Хрупкая от п
рироды, она за всю карьеру ни разу не пропустила спектакля. Ни разу не была
замужем и умерла в 1953 году.
Интересно, почему она никогда не была замужем?
* * *
Вторая книга: «История американской сцены в фотографиях» Мартина Элсуо
рта. Еще больше фотографий, и скомпонованы они не на нескольких страница
х, а проходят через всю книгу, представляя ее роли в хронологическом поря
дке Ц от «Маленького бродяги» в 1878-м до «Венецианского купца» в 1931-м. Долга
я карьера.
Вот ее снимок в роли Джульетты, когда она играла вместе с Уильямом Фаверш
емом Уилья
м Фавершем (1868Ц 1940) Ц американский актер театра и кино 1920-30-х годов.
. Держу пари, она была великолепна.
* * *
Снова «Маленький священник». Начиная с премьеры в Нью-Йорке в сентябре 1896-
го, этот спектакль, должно быть, игрался здесь впервые.
Боже мой, какой водопад волос! Они кажутся светлыми Ц не белокурыми, но и
не золотисто-каштановыми. На плечах у нее накидка. Она смотрит прямо в кам
еру: на меня. Эти глаза.
* * *
Третья книга: «Бродвей» Пола О'Нила.
В ней рассказывается об ее импресарио, Уильяме Фосетте Робинсоне. Она в т
очности соответствовала его представлениям, его концепции (а также и кон
цепции времени) о том, какой в идеале должна быть актриса. На десятилетия п
редвосхищая поклонение перед кинозвездами, она стала первой актрисой, п
редставшей перед публикой в ореоле таинственности Ц ее никогда не виде
ли на людях, о ней никогда не писали в прессе. У нее словно не было жизни вне
сцены, она являла собой совершенный образчик изоляции.
О'Нил пишет, что Робинсон это одобрял. До 1897 года у них были разногласия, но н
ачиная с этого года она полностью посвятила себя драматическому искусс
тву.
О'Нил говорит, что она обладала магическим актерским даром. Даже в возрас
те около сорока лет она могла сыграть девочку или маленького мальчика. Е
е очарование, как писали критики, было каким-то божественным, искрящимся,
светлым. О'Нил добавляет: «Эти качества не всегда можно разглядеть в ее фо
тоснимках».
Да будет так!
«Однако за этой бесхитростной внешностью скрывалась дисциплинированн
ая исполнительница, в особенности после 1897 года, когда она впервые начала
посвящать себя исключительно работе».
Тем не менее О'Нил замечает, что у нее не было природной актерской одаренн
ости. В ранние годы игра на сцене ей не удавалась. После того как Робинсон
стал ее импресарио, она работала над этим и добилась успеха. Публика со вр
еменем стала ее обожать, хотя критики считали, что «она очаровательна, по
общему признанию, но ей недостает глубины».
Потом наступил 1897-й, когда критики, как и публика, заключили ее, как пишет О'Н
ил, в «нескончаемые объятия».
Барри инсценировал для нее свой роман «Маленький священник». Позже он на
писал для нее «Куолити-стрит», затем «Питера Пэна», потом «То, о чем знает
каждая женщина» и наконец «Поцелуй для Золушки». Ее величайшим триумфом
стал «Питер Пэн» (хотя любимым спектаклем всегда оставался «Маленький с
вященник»). «Никогда не видел в театре подобного ажиотажа, Ц писал один к
ритик. Ц Это была какая-то истерия. Ее поклонники буквально забрасывали
сцену цветами». В ответ на что, добавляет О'Нил, она, затаив дыхание, произн
осила ту самую, известную всем речь перед занавесом: «Благодарю вас. Благ
одарю вас Ц за всех нас. Доброй ночи».
Несмотря на огромный успех, ее частная жизнь оставалась для всех тайной.
Две-три ее близкие подруги не имели отношения к актерской профессии. Цит
ируются слова одной из ее коллег по театру: «На протяжении многих лет она
была совершенно очаровательной и беззаботной. Потом, начиная с 1897 года, по
степенно превратилась в чудаковатую женщину, пожелавшую остаться в оди
ночестве».
Хотелось бы мне знать почему.
Другая цитата; слова актера Нэта Гудвина: «Элиза Маккенна Ц хорошо изве
стное имя. Это имя олицетворяет истинную добродетельную женственность.
Находясь в зените славы, она соткала себе мантию и набросила ее на пьедес
тал, на котором стоит в одиночестве. И все же, глядя в эти желтовато-коричн
евые глаза, я недоумевал. Я заметил на этом обворожительном лице тонкие м
орщинки и вертикальные складочки между бровями. Ее кожа казалась мне сух
оватой, жесты Ц напряженными, а речь Ц отрывистой. Мне хотелось взять од
ну из этих изящных ручек в свои и сказать: "Маленькая женщина, боюсь, вы бес
сознательно отказываетесь от самого замечательного в жизни Ц от любви"
».
И что я о ней знаю? То есть помимо того, что я в нее влюблен.
Что до 1897 года она была общительной, успешной, искусной в игре на сцене и ко
нфликтовала со своим импресарио.
Что после 1897-го сделалась, во-первых, затворницей, во-вторых, истинной звез
дой и, в-третьих, стала полностью соответствовать представлению своего
импресарио об истинной звезде.
Пьесой переходного периода, если можно так выразиться, стал «Маленький с
вященник», впервые сыгранный в этом отеле примерно за год до премьеры в Н
ью-Йорке.
Что же произошло в этом году?
* * *
Краткие выдержки из последней книги, второго тома «Истории американско
го театра» В. А. Бентли.
«После 1896 года она очень быстро заслужила шумное одобрение критики. Правд
а, до этого, несмотря на успех и обожание публики, в ней не проявлялся по-на
стоящему выдающийся драматический талант. Позже не было ни одной роли, к
оторая не была бы сыграна великолепно».
В книге упоминается о том, что символом этих перемен явилась ее Джульетт
а. Критики сдержанно приняли ее исполнение в 1893 году, а в 1899-м она получила вс
еобщее признание.
Несколько слов посвящено ее импресарио. «Будучи по природе человеком из
лишне напористым, Уильям Фосетт Робинсон не пользовался любовью окружа
ющих. Не имея по-настоящему хорошего образования, он тем не менее во многи
х своих начинаниях проявил предприимчивость и дерзость».
Боже правый. Он нашел свою смерть на борту «Лузитании».
Интересно, любил ли он Элизу. Должно быть. Я почти ощущаю его чувство к ней.
Малообразованный, возможно грубоватый, он за всю историю их отношений, в
ероятно, ни разу не говорил ей о своих чувствах, считая ее намного выше себ
я и прилагая немалые усилия для того, чтобы она оставалась недосягаемой,
в том числе и для всякого другого.
Эта книга последняя.
* * *
Сидя у окна, снова диктую. Время близится к пяти, солнце заходит. Еще один д
ень.
Чувствую внутри ужасное беспокойство, от которого никак не избавиться. З
ачем я в это впутался? Она умерла. Лежит в могиле. Прах и тлен.
Но нет же!
Разговаривающие в соседней комнате люди вдруг умолкли. Должно быть, их н
апугал мой крик. Чарли, в соседней комнате сумасшедший, позвони портье.
Но… боже, о боже, ненавижу себя за эти слова. Она не умерла. Не та Элиза Макке
нна, которую я люблю. Та Элиза Маккенна жива.
Лучше сейчас приляг, закрой глаза. Не волнуйся так, иначе ситуация выйдет
у тебя из-под контроля.
* * *
Лежу в темноте, весь во власти ее тайны. Не стать ли мне детективом, пытаяс
ь ее разгадать? Могу ли я стать детективом? Или все это пропало, скрылось в
потоке времени?
Надо выбраться из этой комнаты.
* * *
Иду по коридору пятого этажа Ц узкий проход с низким потолком, лишь на не
сколько дюймов выше моей головы.
Ходила ли она когда-нибудь по этому коридору? Сомневаюсь: она была слишко
м знаменитой. Останавливалась на первом этаже, в номере с видом на океан. Б
ольшая комната со смежной гостиной.
Я остановился. Стою с закрытыми глазами, чувствуя, как проникаюсь атмосф
ерой гостиницы.
Прошлое сейчас здесь; в этом нет сомнения.
Хотя не думаю, что здесь обитают привидения: слишком много постояльцев н
аполняет здание, не оставляя пространства духам.
С другой стороны, прошлое присутствует здесь подобно огромному совокуп
ному призраку, невзирая на любые заклинания экзорцистов.
Стою на балконе пятого этажа, смотрю на звезды.
Для человеческого глаза звезды движутся очень медленно. Учитывая их отн
осительное движение, в этот момент она и я могли наблюдать в сущности одн
у и ту же картину.
Она в 1896 году, я в 1971-м.
* * *
Сижу в Бальном зале. Недавно здесь проводилось какое-то мероприятие: сня
ты со столов скатерти, разбросаны повсюду стулья. Смотрю на сцену; если бы
сейчас на ней играла Элиза Маккенна, она находилась бы менее чем в пятиде
сяти футах от меня.
Встаю и иду к сцене. Шесть огромных канделябров не зажжены. Свет лишь от на
стенных светильников в дальнем конце помещения. Шаги мои по паркетному п
олу беззвучны.
И вот я стою на сцене. Интересно, изменились ли с тех пор ее размеры и форма?
Полагаю, да. Пусть даже и так, но в какой-то момент представления «Маленьк
ого священника» Элиза должна была пройти по этому самому месту. Может бы
ть, здесь она замедлила Шаг или даже остановилась.
Наука учит нас, что ничто не исчезает бесследно, в таком случае здесь реал
ьно должна была остаться какая-то ее частичка. Некая сущность, сгенериро
ванная ею во время спектакля. Здесь. Сейчас. На этом месте. Она присутствуе
т здесь вместе со мной.
Элиза.
Почему меня так тянет к ней и что мне с этим делать? Я не мальчик. Мальчик мо
г бы кричать: «Я тебя люблю!», вздыхать, стонать, закатывать глаза, в открыт
ую наслаждаться этим катарсисом. Я так не могу. Испытывая это чувство, я од
новременно осознаю его абсурдность.
Хотел бы я снова стать мальчиком Ц не задающим вопросы, не испытывающим
потребности в том, чтобы анализировать каждый момент. У меня было подобн
ое ощущение, когда я впервые увидел ее фотоснимок: меня переполнили эмоц
ии. Теперь сюда вторглась реальность. Меня словно одновременно тянут в р
азные стороны Ц страсть и разум. В такие моменты я ненавижу мозг. Он всегд
а воздвигает больше барьеров, чем может опрокинуть.
* * *
Пишу, сидя на кровати и снова в наушниках; на этот раз Шестая симфония. Ее м
рачный настрой созвучен моему собственному.
К тому времени, как я проголодался, Малый коронный зал закрылся. Итак, я ку
пил пакет жареной картошки, немного вяленой говядины, маленькую бутылку
«Матеуса»
Португальское розовое вино.
и содовой. Жую, запивая коктейлем из «Матеуса»; лед заказал себе в н
омер. Не могу сказать, что это шумное жевание на пользу Малеру.
Снова просматриваю книги, выискивая что-то новое.
Однако ничего больше нет. Я разочарован. О ней должно быть написано что-то
еще. Но где мне это найти?
Боже правый, Кольер. Ты с каждым днем тупеешь. Слышал когда-нибудь о публи
чной библиотеке? Бедная Элиза. В тебя влюбился идиот.
16 НОЯБРЯ 1971 ГОДА
Только что вернулся из центральной библиотеки Сан-Диего. Оказалось, что
она находится примерно в квартале от книжного магазина, в котором я был в
чера. Я приехал туда к открытию.
Встал я в пять утра и три часа бродил по пляжу, пытаясь избавиться от голов
ной боли. К половине девятого меня отпустило, и я выпил чашку кофе и съел т
ост. Служитель перегнал мою машину и дал мне инструкции, и я отправился в б
иблиотеку.
Поначалу я подумал, что мне не повезло. Молодая девушка за стойкой сказал
а, что мне не разрешат взять книги с собой по лос-анджелесской карточке. Я
понимал, что вряд ли смогу провести в читальном зале целый день Ц и уже на
чал нервничать. Но более мудрая начальница разрешила проблему. Забрав мо
е удостоверение личности и бирку от ключа к номеру, она разрешила выписа
ть мне временную карточку и взять книги на дом. Я едва не расцеловал ее.
Через двадцать минут я вышел, возблагодарив Бога за существование катал
ожных систем. Поспешил домой и, подъезжая к Коронадо, испытал уже знакомо
е чувство: словно этот большой белый деревянный дворец стал моим домом. П
ередал машину слуге и погрузился в тихую гостиничную атмосферу. Пришлос
ь сесть в патио и, закрыв глаза, дать этому снова перетечь в мои вены. Патио
Ц подходящее для этого место, нечто вроде сердца отеля. Там я оказался в о
кружении прошлого. Меня наполнило чувство покоя. Глубоко вздохнув, я отк
рыл глаза, встал и направился к лифту. Поднявшись на пятый этаж, я вошел в н
омер, прижимая к себе книги.
* * *
Вот книга под названием «Элиза Маккенна: подробная биография», автор Глэ
дис Робертс. Хочу оставить ее напоследок, ибо, несмотря на то что сейчас пр
едвкушаю этот момент, знаю: как только окончу чтение биографии, все исчез
нет, а мне бы хотелось, насколько возможно, продлить удовольствие.
Пишу и слушаю Четвертую симфонию, самую легкую, не требующую много внима
ния. Хочу сконцентрироваться на ней.
Первая книга написана Джоном Дрю, называется «Мои годы на сцене».
Он пишет, что при первой встрече с ней его поразила ее чрезмерная хрупкос
ть. Как я заключил из увиденных фотографий, в те годы в моде были упитанные
женщины. И все же он повторяет то, о чем я уже читал: она не пропустила ни од
ного спектакля.
* * *
Поначалу в пьесах вместе с ней появлялась ее мать Ц играя мадам Бергома,
мать Сюзанны Блонде в «Бале-маскараде»; госпожу Оссиан, мать Мириам в «Ба
бочках». Пишут, что с последней из двух пьес они ездили в Калифорнию. Полаг
аю, актерские труппы регулярно гастролировали на Западном побережье.
* * *
Хотя я записал почти все, у меня остается впечатление, что на пути к биогра
фии я слишком быстро пробежал эту книгу Ц подобно тому как изголодавший
ся человек не в состоянии насытиться закусками в ожидании основного блю
да.
Постараюсь снизить темп.
* * *
Следующая книга Ц «Известные актеры и актрисы», изданная в 1903 году. Глава
начинается словами: «Элиза Маккенна продает древесину, свиней и птицу»,
и далее утверждается, что, помимо сцены, больше всего на свете ее волнует ф
ерма в Ронконкоме на Лонг-Айленде. Не будь она актрисой, продолжает автор
, стала бы фермершей. Любой момент, который могла урвать у театра, она пров
одила в уединении на своей ферме в двести акров, куда ее увозил личный жел
езнодорожный вагон. «Там она могла бродить на свободе, вдали от любопытн
ых взоров».
Всегда эта изолированность.
И еще на эту тему. «О ее личной жизни известно меньше, чем о любой другой по
пулярной актрисе. Для большинства людей знакомство с ней не идет дальше
рампы. Для защиты своей частной жизни она отдала в руки своего импресари
о все, относящееся к публикации. Если к ней обращался журналист с просьбо
й об интервью, она отсылала его к мистеру Робинсону, который прямо заявля
л: «Нет», повинуясь отчасти ее стремлению к уединенности, отчасти своей ч
еткой политике, принятой им около десяти лет назад, как только он сделалс
я ее импресарио».
А это подтверждает мое мнение о нем.
* * *
Вот противоречие. Полагаю, анализ всегда их выявляет. «Она ни разу не проп
устила спектакля по болезни и всегда выступала в роли, указанной в афише,
за исключением одного случая в 1896 году, когда поезд, на котором она вместе с
труппой ехала из Сан-Диего в Денвер, задержался из-за бурана».
Снова 1896 год.
* * *
Вот ее прелестный снимок. На ней черное пальто, черные перчатки и черный г
алстук-бабочка. Длинные волосы забраны наверх гребнями, а скрещенные ру
ки лежат наверху декоративной колонки. Она выглядит восхитительно, и я с
нова влюбляюсь в нее, испытывая то же ощущение, что и в момент, когда вперв
ые увидел эту фотографию в Историческом зале. У человека, увлеченного ис
следованиями, эмоции отходят на второй план. Но вот я увидел этот снимок, и
эмоции ожили. Может быть, это безумие, может, все это нереально, но я влюбле
н в Элизу Маккенна.
И не думаю, что это скоро кончится.
* * *
Последняя Ц и выразительная Ц цитата.
«У мисс Маккенна в 1898 году был один поклонник, сильно ею увлеченный и уделя
вший ей много внимания. Каждый вечер он сопровождал ее вместе с матерью в
театр и провожал домой. Проходило время, и однажды миссис Маккенна воспо
льзовалась удобным случаем, чтобы сказать ему: "Будет только справедливо
, если я скажу, что вы теряете время понапрасну. Элиза никогда не выйдет за
муж. Она слишком предана искусству и даже не помышляет о подобном"».
Почему я не должен этому верить? Но все же не верю. Думаю, просто в ответ на с
лова Нэта Гудвина.
Это и есть разгадка тайны Элизы Маккенна?
* * *
Я снова вздрагиваю. Так быстро подошел к последней книге. Еще один прием п
ищи для ума, и затем Ц голодание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32