Всего лишь де
вятнадцатилетний парень, плывущий через океан, возможно, навстречу смер
ти.

Опять это странное тянущее ощущение под ложечкой.

Еще памятные вещи. Домино. Игральные кости в кожаной чашке. Механический
карандаш. Книги для отправления религиозных служб: протестантской, като
лической, иудейской, церкви «Христианской науки» Ц старые, хорошо знако
мые тома. Я почувствовал себя археологом, ведущим раскопки в храме. Други
е фотографии. Мистер и миссис Дон Амиче. Харпо Маркс. Эдди Кантор. Сэр Седр
ик Хардуик. Роберт Монтгомери. Боб Хоуп. Лорел и Харди. Черчилль
Американские актер
ы и актрисы 1930-40-х годов.
. Все застыли во времени, улыбка не сходит с их губ.
Пора уходить.

* * *

Сижу в машине совершенно изможденный. Так ли чувствует себя медиум после
посещения дома, наполненного призраками прошлого? Меня все больше затяг
ивает и скручивает ощущение дискомфорта. На этом судне живет прошлое. Ес
ли здесь все так же будут бродить толпы людей, то вряд ли это надолго. Со вр
еменем все должно рассеяться. Но сейчас прошлое явно присутствует.

А может быть, дело всего лишь в яблочном пироге.

* * *

Двадцать минут третьего; направляюсь в Сан-Диего. Слушаю некую странную
какофонию вместо музыки Ц ни мелодической линии, ни содержания.
Боже мой, ну вот опять. Путь мне загораживает трейлер, и я выезжаю на сосед
нюю полосу, прибавляю скорость и проезжаю мимо него, маневрируя, чтобы за
нять выгодное положение. Неужели не понимаешь, Ричард Кольер?
Музыка прекратилась. Не слышал, что это было. Теперь будут передавать Рэг
тайм для одиннадцати инструментов Стравинского. Просто выключил прием
ник.

Лос-Анджелес уже пропал. Так же как Лонг-Бич и «Куин». Сан-Диего Ц это пок
а фантазия. Реален только этот разворачивающийся передо мной участок ав
тострады. Где я остановлюсь в Сан-Диего Ц если предположить, конечно, что
он существует? Какая разница? Найду гостиницу, пойду в ресторан Ц может б
ыть, японский. Посмотрю киношку, почитаю журнал или прогуляюсь. Выпью, под
цеплю девчонку, постою на причале, буду кидать в катера камешки. Решу пото
м, когда попаду туда. К черту планы.
Послушай, парень, надо взбодриться! Тебя ждет веселая жизнь! Месяц за меся
цем!

Вот ресторан, где подают морские деликатесы. Думаю, поем меч-рыбы. А начну
трапезу с вишийского картофельного супа.

* * *

Сан-Хуан-Капистрано позади. Богоподобное желание одним усилием воли ра
зрушить целые сообщества людей.

Облака над головой как горы снега, нагроможденные друг на друга и напоми
нающие по очертаниям гигантские замки на фоне голубого неба.

Никакой силы воли. Взял и включил снова приемник. Передают «Прелюды» Лис
та. Музыка девятнадцатого столетия устраивает меня больше.

* * *

Сейчас облака напоминают дым. Словно мир охвачен пламенем.

Опять то же ощущение в желудке. Непонятно, откуда оно взялось, если «Куин»
уже далеко позади. Полагаю, дело все-таки в яблочном пироге.

* * *

На въезде в Сан-Диего движение становится по-настоящему плотным. Надо от
сюда выбираться.
Нет ли здесь места под названием «Морской мир»? Думаю, есть. Посмотреть, ка
к кит прыгает через обруч. Еду в центр. Зажат машинами со всех сторон. Как я
довитые грибы, неожиданно возникают рекламные щиты. Чуть больше четырех
часов. Начинаю нервничать.
Зачем я сюда приехал? Сейчас все кажется бессмысленным. Сто двадцать вос
емь миль и ради чего?
Завтра поверну на восток. Встану рано, приму таблетку от головной боли и о
тправлюсь в сторону Денвера.

Господи, как будто снова вернулся в Лос-Анджелес! Многополосное движени
е, мигание красных огней, сердитые лица водителей.
А, впереди мост. Поеду по нему. Неважно, куда он ведет, лишь бы отсюда выбрат
ься.
На знаке надпись: «Коронадо».

Еду прямо на солнце. Оно меня ослепляет. Сияющий золотой диск.

В отдалении скалы. Тихий океан.

Что там такое у кромки воды? Огромное причудливое строение.
Заплачу за проезд и посмотрю.

* * *

Только что повернул налево на Эй-авеню. Место на вид старинное. Справа от
меня английский коттедж. Никакого транспорта. Тихая, обсаженная деревья
ми улица. Может, останусь здесь на ночь. Должен же где-нибудь быть мотель. В
от старый дом, напоминающий особняк девятнадцатого столетия. Кирпичный,
с эркерами и огромными трубами.
Не он ли впереди? Вон та башня с красной черепичной крышей?
Не похоже.

Просто не туда поехал. Сейчас нахожусь на парковке за зданием. Ему, должно
быть, лет шестьдесят-семьдесят. Большой дом. Пять этажей, выкрашен в белый
цвет, с красной черепичной крышей.
Нужно зайти с фасада.

Вообще-то на другой стороне дороги я видел мотель Ц если окажется, что эт
о не гостиница. Но все-таки это гостиница!

* * *

Я в комнате номер 527 с окном, выходящим на океан. Солнце почти село; слева от
темной линии скал из-за горизонта выглядывает его тонкий ярко-оранжевы
й край. На жемчужно-серой прибрежной полосе ни одного человека. Вижу и слы
шу лишь прибой, рокочущий, как отдаленный гром. Чуть позже половины пятог
о. Место такое спокойное, что я, возможно, останусь здесь не на одну ночь.
Надо осмотреться.

* * *

Словно глазурованный сумерками, дворик кажется нереальным: огромный, с и
звилистыми дорожками и зелеными подстриженными лужайками. Небо похоже
на нарисованный театральный задник. Может, это южная оконечность Дисней
ленда.
Я проехал под воротами; служитель поставил машину на стоянку, а носильщи
к взял мои вещи. Он, похоже, был удивлен весом второго чемодана. Я последов
ал за ним вверх по пандусу, покрытому красным ковром, обогнул белую метал
лическую скамью с комнатным растением посредине, вошел в холл, зарегистр
ировался, после чего меня провели через этот патио. Из листвы деревьев, ст
оль густой, что птиц не было видно, доносился их неугомонный щебет.
Сейчас птицы умолкли, и в патио тихо.
Я смотрю на него с балкона пятого этажа Ц на стулья и столики с зонтами, я
щики с цветами. Место какое-то нереальное. Смотрю на американский флаг, вы
соко реющий над башней. Интересно, что там наверху?

* * *

Я слишком проголодался, чтобы ждать, когда подадут ужин: в шесть часов в Гр
иль-зале принца Уэльского, в половине седьмого Ц в Малом коронном зале. С
ейчас только пять. Если я в течение часа буду пить, то отключусь, а мне бы эт
ого не хотелось. Намереваюсь получить от пребывания здесь как можно боль
ше удовольствия.
Сижу у венецианского окна в почти пустом Малом коронном зале. Мне пообещ
али что-нибудь из меню ленча. Рядом находится внушительный Большой коро
нный зал, используемый только, наверное, для банкетов. За окном вижу то мес
то, куда я подъехал сначала. Неужели это было сорок минут назад?
Этот зал красив. На стенах панели, обшитые красной с золотом тканью, а выше
, до уровня трех или четырех этажей, Ц деревянные с богатой отделкой. Пок
рытые белыми скатертями столы, горящие в темно-желтых трубках свечи, выс
окие металлические кубки Ц все ожидает гостей к обеду. Все такое изыска
нное.
Официантка только что принесла суп.
Сейчас я ем великолепный густой фасолевый суп с кусочками ветчины. Изуми
тельно. Я действительно голоден. Что, в конечном счете, может показаться б
ессмысленным, но от чего получаешь удовольствие. Этот потрясающий зал. В
кусный горячий суп.
Интересно, хватит ли у меня денег остаться здесь на неопределенное время
. Не очень-то разбежишься, расходуя двадцать пять долларов в день. Полагаю
, у них есть расценки на месяц, но даже в этом случае я могу разориться еще д
о отъезда.
Давно ли существует эта гостиница? В моем номере есть информационный лис
ток, на который я потом взгляну. Судя по всему, место старинное. Направляяс
ь в фойе по коридору подвального помещения, идущего от Гриль-зала принца
Уэльского, я прошел через бар с роскошной стойкой. Завтра можно будет там
выпить. Видел также пассаж с парикмахерской и ювелирным магазином, загля
нул в боковую комнату с игровыми автоматами, взглянул мимоходом на разве
шанные по стенам фотографии того времени. Рассмотрю их потом. Позже, когд
а насытится мой изголодавшийся организм.
Сейчас слишком темно, чтобы увидеть что-то за окном. Поблизости затененн
ые деревья, припаркованные машины, в отдалении Ц разноцветные огни Сан-
Диего. В окне отражается огромная люстра, как подвешенная в вечернем сум
раке корона из огней. Здесь совсем не так, как в вытащенной на берег и киша
щей людьми «Куин Мэри». Скорее это прежняя «Куин», правящая морями.
Здесь только одна вещь неуместна Ц музыка. Должно быть что-то более изыс
канное. Струнный квартет играет Легара.

* * *

Я сижу в огромном кресле в мезонине, расположенном над холлом. Прямо пере
до мной массивный канделябр с рядами красноватых лампочек и свисающих с
основания хрустальных подвесок. Над головой потолок с замысловатой отд
елкой, темные панели отполированы до яркого блеска. Я вижу массивную, обш
итую панелями колонну, главную лестницу и позолоченную решетку шахты ли
фта. Наверх я поднялся по другой лестнице. Было так тихо, что я ощущал это ф
изически.
Кресло, в котором я сижу, Ц нечто особенное. Спинка много выше моей голов
ы, по сторонам волюты два пухлых купидона. Оба подлокотника оканчиваются
крылатыми драконами, чьи чешуйчатые тела простираются до сиденья. В мес
те, где подлокотники прикрепляются к спинке, сидят, развалясь, две фигуры
Ц ребяческого вида Бахус и играющий на свирели мохноногий Пан.
Кто до меня сидел в этом кресле? Как много постояльцев смотрели сквозь ре
шетку вниз, в холл, на людей Ц сидящих, стоящих, болтающих, входящих и выхо
дящих? В 30-е, 20-е, 10-е годы двадцатого века.
Даже в 90-е девятнадцатого?

* * *

Я сижу в викторианской гостиной с бокалом в руке, глядя в окно с цветными с
теклами. Прелестная комната. В кабинках роскошная красная обивка, напоми
нающая бархат. Обшитые панелями колонны и потолок, канделябр со свисающи
ми хрустальными подвесками.

* * *

Двадцать минут десятого. Приняв душ, лежу, усталый, на кровати и просматри
ваю информационный листок. Эта гостиница была построена в 1887 году. Неверо
ятно. Что-то в ней мне показалось знакомым. К сожалению, это не дежа-вю. Реж
иссер Билли Уайлдер снимал здесь «Некоторые любят погорячее».
В российском прока
те: «В джазе только девушки» (1959).

Вот некоторые цитаты из листка:
«Здание напоминает замок».
«Последняя из экстравагантных приморских гостиниц».
«Памятник прошлому».
«Башенки, высокие купола, деревянные резные столбы и викторианские имби
рные пряники».
Прислушиваюсь к звуку, которого не слышал с самого детства: шуму радиато
ра отопления.
В коридорах удивительная тишина. Словно, наполнив воздух, там спрессовал
ось само время.
Интересно, наполнит ли оно и эту комнату? Осталось ли здесь что-нибудь с п
рошлого века? Это золотисто-коричневое в крапинку ковровое покрытие? Со
мневаюсь. Ванная комната? Возможно, тогда даже не было ванной комнаты. Пле
теные кресла? Может быть. Определенно не кровати, не тумбочки и не лампы. И
уж конечно, не телефоны. Эти гравюры на стенах? Маловероятно. Жалюзи? Нет. О
чевидно, заменили даже оконные стекла. Комод или висящее над ним зеркало?
Не думаю. Корзинка для мусора? Наверняка. А как насчет телевизора? О да.
Здесь совсем немного вещей из прошлого. Досадно.

* * *

Меня зовут Ричард Кольер. Мне тридцать шесть, по профессии я телесценари
ст. Мой рост шесть футов два дюйма, вешу я сто восемьдесят семь фунтов. Мне
говорили, что я похож на Ньюмена; возможно, имели в виду кардинала
Джон Генри Ньюмен (1801
Ц 1890) Ц английский католический теолог, также талантливый литератор, с 1879
года кардинал.
. Я родился в Бруклине двадцатого февраля 1935 года. Чуть не поехал в Ко
рею, но война кончилась. В 1957-м окончил университет штата Миссури со степен
ью бакалавра журналистики. По окончании стал работать в Эй-би-си в Нью-Йо
рке; в 1958-м начал продавать сценарии. В 1960-м переехал в Лос-Анджелес. В 1965-м мой
брат перевел в Лос-Анджелес свое печатное дело, и я в том же году поселилс
я в гостевом доме, находящемся на их участке. Этим утром я уехал оттуда, по
тому что через четыре-шесть месяцев умру и во время путешествия собираю
сь написать об этом книгу.
Много пустой говорильни, чтобы заставить себя произнести эти слова. Что
ж, они сказаны. У меня опухоль височной доли, неоперабельная. Я всегда счит
ал, что утренние головные боли вызваны переутомлением. Наконец пошел на
прием к доктору Кросуэллу Ц Боб настоял, сам отвез меня туда. Сильный, упр
ямый Боб, железной рукой управляющий своим бизнесом. Когда доктор Кросуэ
лл сообщил нам, он плакал, как ребенок. Проблемы у меня, а плачет Боб. Чудный
человек.
Все это случилось меньше двух недель назад. До этого я думал, что проживу д
олго. Отец умер в шестьдесят два только из-за пьянства. Маме семьдесят три
, она здорова и полна энергии. Если подумать, у меня было много времени, что
бы успеть жениться, завести семью. Никогда не переживал по этому поводу, д
а и не встретил той, единственной. Теперь все кончено. Рентгеновские сним
ки, пункция спинного мозга Ц диагноз подтвердился. Кольеру конец.
Мог бы остаться с Бобом и Мэри. Пройти курс лучевой терапии. Прожил бы еще
несколько месяцев. Но я это отмел. Достаточно было им обменяться одним-ед
инственным смущенным, страдальческим взглядом, какой почти всегда быва
ет у людей в присутствии умирающего. Я понял, что нужно это прекратить. Не
смог бы день за днем выносить этот взгляд.

* * *

Эту главу я пишу, а не диктую на магнитофон. Как бы то ни было, плохую привыч
ку я приобрел, готовя сценарии полностью на пленке. Для писателя вредно у
тратить особое чувство, когда записываешь слова на бумагу.
Диктовать сейчас не могу, потому что слушаю через наушники Десятую симфо
нию Малера; Филадельфийский симфонический оркестр, дирижирует Орманди
Юджин Орман
ди (1899Ц 1985) Ц американский дирижер, художественный руководитель Филадель
фийского оркестра.
. Когда не слышишь звука собственного голоса, диктовать несколько
затруднительно.
Да, Кук Дере
к Кук (1919Ц 1976) Ц английский музыковед и исследователь творчества Малера, з
авершивший после смерти композитора его Десятую симфонию.
проделал потрясающую работу. Звучит совсем как Малер. Может быть, н
е столь велико богатство оттенков, но это, несомненно, он.
Я знаю, почему люблю его музыку; только сейчас это понял. Он в ней присутст
вует. Подобно тому, как в этой гостинице живет прошлое, так Малер живет в с
воих произведениях. Сейчас он у меня в голове. Избитая фраза «Он продолжа
ет жить в своих сочинениях» редко бывает уместной. В случае Малера это мо
жно понимать буквально. В этой музыке присутствует его дух.
И вот финальный аккорд. К глазам неотвратимо подступают слезы, комок в го
рле, в груди поднимается буря чувств.
Было ли еще когда-то выражено в музыке столь трагичное прощание с жизнью?

Господи, дай мне умереть с Малером в душе.
Смотрю на лицо в зеркале. Лицо не мое, а Пола Ньюмена году этак в 1960-м. Так дол
го гляжу на него, что начинаю рассматривать его объективно. Люди иногда э
то делают Ц глядят на свое отражение, пока Ц раз-раз Ц на них не начинае
т смотреть какое-то незнакомое лицо. Иногда это лицо даже устрашает, наст
олько оно чужое.
Единственное, что заставляет меня прийти в себя, Ц то, что я вижу, как шеве
лятся губы Пола Ньюмена и он произносит слова, которые говорю я сам, Ц я э
то слышу. Тогда я понимаю, что лицо мое, хотя и не чувствую никакой с ним свя
зи.

Мальчик, которому принадлежало это лицо, был красив. Слова эти звучали ча
сто, он постоянно их слышал. И как же это на него действовало? Взрослые Ц д
аже незнакомые Ц ему улыбались и, рассматривая его ангельское личико, и
ногда гладили по белокурым волосам. Что еще? На него поглядывали девчонк
и. Как правило, искоса. Иногда и в упор. Маленький мальчик частенько красне
л. Случалось, забияки разбивали ему до крови нос. К сожалению, мальчик слиш
ком долго это терпел. Но однажды его загнали в угол и принялись так колоти
ть, что даже у него лопнуло терпение, и он дал сдачи. Бедный парнишка не про
сил себе такое лицо. Он никогда не пытался воспользоваться им для своей в
ыгоды. Повзрослев, он обрел некоторую уверенность, и забияки сменили так
тику на менее откровенную.
Черт возьми, я вот сижу и разглагольствую о собственном лице. Зачем говор
ить от третьего лица? Это я, люди, Ричард Кольер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32